Текст книги "Колдовской мир"

2

Соколиное Гнездо

Распластав крылья, как всякая хищная птица, сокол завис над ними. Разглядев болтающиеся на его лапках красные ленты, Саймон понял, что сокол не дикий.

– Капитан! – Танстон тряс за плечо Кориса.

Тот сел и, как ребенок, стал тереть глаза кулаками.

– Капитан! Сокольники!

Корис задрал голову, потом встал и, заслонив глаза от солнца, некоторое время следил за парящей птицей. Затем капитан свистнул, и Саймон подивился точному маневру сокола. Сложив крылья, он камнем упал вниз – прямо на рукоять топора Вольта, лежавшего в траве. Сокол раскрыл клюв и хрипло заклекотал.

Капитан склонился над птицей, осторожно взяв пальцами одну из лент, привязанных к ее лапе. На солнце сверкнуло металлическое кольцо. Корис пригляделся к нему.

– Налин. Он где-то неподалеку. Лети, крылатый воин! – сказал Корис, обращаясь к соколу. – Мы одной крови с твоим хозяином, и между нами мир.

– Жаль, капитан, что твоих слов не слышит этот самый Налин, – заметил Танстон. – Охраняя свои границы, сокольники сначала стреляют, а потом уж задают вопросы. Если, конечно, останется, кому их задавать.

– Именно так!

Эти слова раздались прямо у них за спиной. Гвардейцы резко повернулись, но не увидели ничего, кроме пустынного луга и скал. Неужели говорила птица? Дживин с сомнением поглядел на сокола, но Саймон, отказываясь верить в подобные чудеса, схватился за нож, единственное оружие, которое осталось у него при себе после бури.

Однако Корис и Танстон сохраняли спокойствие, – вероятно, чего-то в этом роде они и ожидали. Медленно и отчетливо, словно желая убедить невидимого слушателя, капитан заговорил:

– Я Корис, капитан гвардейцев Эсткарпа, меня выбросило штормом на этот берег. Со мной трое гвардейцев: начальник караула цитадели Танстон, Дживин и Саймон Трегарт, чужестранец, присягнувший на верность Эсткарпу. Клятвой Меча и Щита, Крови и Хлеба я прошу убежища. Мы не враждуем, но и над вами нависла угроза.

Его слова эхом прокатились по скалам, и все стихло. Сокол вновь хрипло закричал и взлетел в небо.

– Теперь остается ждать либо проводника, либо иглы в спину, – мрачно заметил Танстон.

– От врага-невидимки? – спросил Саймон.

Корис пожал плечами:

– У каждого народа свои хитрости, и сокольники – не исключение. Если они вышлют проводника, считайте, что нам повезло. – Он принюхался. – А пока давайте-ка лучше подкрепимся.

Саймон ел рыбу, но при этом не сводил глаз с луговины у ручья. Его спутники, похоже, не особенно беспокоились, а он все пытался понять, откуда шел тот голос. Впрочем, в сложных ситуациях Саймон научился ориентироваться по поведению Кориса: раз капитан спокоен, значит серьезной опасности не предвидится. И все-таки Саймону хотелось узнать побольше о хозяевах этой земли.

– Кто они такие, эти сокольники?

– Подобно Вольту, – Корис ласково погладил рукоять топора, – они выходцы из легенды, хотя род их и не такой древний. Сначала они были просто наемниками и прибыли сюда на кораблях сулькарцев, покинув свою родину из-за нашествия диких племен. Они служили у мореходов в охране и нанимались в матросы. До сих пор некоторые молодые сокольники нанимаются на корабли. Но большинство из них сейчас уже не думают о море: любовь к горам у них в крови, ибо горы – их родина. Вот почему однажды они пришли к Верховной Владычице Эсткарпа и предложили взять на себя защиту южных границ в обмен на позволение поселиться в наших горах.

– Это было выгодное предложение, – заметил Танстон. – Жаль, что Владычица не смогла принять его.

– Отчего же?

Корис мрачно улыбнулся:

– Саймон! Разве ты не достаточно прожил в Эсткарпе, чтобы понять, что там установлен матриархат? Сила Эсткарпа не столько в мечах его воинов, сколько в его женщинах. Только женщины владеют Даром колдовства. А у сокольников свои обычаи, и они дорожат ими ничуть не меньше, чем наши колдуньи – своими. Их мужчины живут в боевых отрядах, отдельно от женщин. Дважды в году избранные молодые воины отправляются в женские поселения, чтобы зачать новое поколение, – так в загон к кобылам запускают жеребцов. У сокольников нет понятия о страсти, о любви между мужчиной и женщиной. Они и мысли не допускают, что женщина годна на что-либо еще, кроме как рожать им сыновей. Потому-то цивилизованному Эсткарпу они показались дикарями. Верховная Владычица заявила, что, если сокольники поселятся в пределах Эсткарпа, колдовской Дар его женщин пропадет. И сокольникам было отказано в поселении. Но, снабдив их всем необходимым, Владычица разрешила им пересечь нашу страну, чтобы они ушли южнее и поискали себе другое место. Она объявила им, что, если они обоснуются за пределами Эсткарпа, колдуньи будут жить с ними в мире и не поднимут на них оружие. Но это было лет сто назад, а то и больше.

– И они укрепились в горах?

– Еще как! – воскликнул Танстон. – Трижды они отбивали нашествие полчищ из Карстена. Похоже, сами горы воюют на их стороне.

– Ты говоришь, Эсткарп не принял их союза, – заметил Саймон. – Тогда что это за Клятва Меча и Щита, Крови и Хлеба? Или все-таки между вами существует определенное взаимопонимание?

Корис сосредоточенно принялся вытаскивать из рыбы кости, но, не выдержав, улыбнулся, а Танстон просто расхохотался. Лишь Дживин выглядел несколько смущенным, словно речь зашла о таких вещах, о которых говорить вслух не следует.

– Сокольники же – мужчины…

– Но ведь и гвардейцы Эсткарпа – тоже мужчины! – не отставал Саймон.

Корис мрачно усмехнулся, а Дживин нахмурился.

– Саймон, не пойми превратно. Мы глубоко почитаем обладательниц Дара. Но по самой своей природе они далеки от нас и живут другими интересами. Ты ведь знаешь, когда колдунья становится настоящей женщиной, она теряет свой Дар. Поэтому они ревниво блюдут себя, оберегая Силу, составляющую весь смысл их жизни. Они гордятся тем, что они женщины. Для них сокольники, не признающие ни женскую гордость, ни их Дар и видящие в женщине лишь бездуховную плоть, неприемлемы. Мы же, гвардейцы, хоть и не разделяем взглядов сокольников, но, как воины, уважаем их, и между нами нет вражды. Гвардия Эсткарпа не ссорится с сокольниками! А кроме того, – Корис выплюнул рыбью кость, – кажется, близок день, когда нам понадобится их помощь.

– Ты прав! – закивал Танстон. – Карстен постоянно угрожает нам. И хотим мы того или нет, если Карстен двинется на Эсткарп – между нами сокольники. Это все понимают. Может, потому Верховная Владычица и промолчала, когда после Большого Снега в прошлом году мы отправили зерно и скот в их селения.

– Там голодали женщины и дети, – заметил Дживин.

– Да. Запасы подошли вовремя, – добавил Танстон.

– Сокол? – Дживин указал рукой вверх, и они увидели зависшую над их стоянкой птицу.

На этот раз сокол оказался предвестником небольшого пограничного отряда. Всадники подъехали и остановились, глядя на гвардейцев.

У них были низкорослые кони, грубошерстные и выносливые, пригодные для езды по узким горным тропам. Седлами служили простые подушечки. У каждого всадника был раздвоенный рог, на котором сидела птица. Дозорный сокол, приведший сюда отряд, подлетел к предводителю всадников и сел на свое место.

Подобно гвардейцам Эсткарпа и сулькарцам, сокольники носили кольчуги, за спинами у них виднелись небольшие щиты. Шлемы их напоминали головы все тех же соколов, и, хотя Саймон понимал, что в прорези забрала на него смотрят глаза обыкновенных людей, он чувствовал себя не очень уютно под этими взглядами.

– Я Корис, капитан гвардейцев Эсткарпа, – сказал Корис. Он стоял, опершись на топор, и ждал ответа.

Всадник, чей сокол только что вернулся к хозяину, поднял вверх правую руку в жесте, однозначном во все времена.

– Налин с гор! – раздался из-под шлема гулкий голос.

– Между нами мир, – полуутвердительно произнес Корис.

– Между нами мир. Владыка Крыльев примет капитана гвардейцев в Соколином Гнезде.

Саймон поначалу сомневался, что эти лошадки выдержат двойную тяжесть. Но, сев позади одного из сокольников, он убедился, что лошадки крепко стоят на ногах и даже как будто не замечают дополнительной тяжести.

Горная тропа, ведущая в крепость сокольников, была явно не рассчитана на слабонервных – лишь усилием воли Саймон заставлял себя не закрывать глаза, когда они продвигались по краю пропасти и его ноги зависали над каменной бездной.

Время от времени какая-нибудь птица поднималась в небо, улетала вперед, парила там над глубокими ущельями и снова возвращалась к своему хозяину. Саймона так и подмывало расспросить, как птицы общаются с людьми; ему казалось, что крылатые разведчики о чем-то докладывают своим хозяевам.

Наконец отряд спустился в ущелье, вдоль которого шла ровная, широкая дорога. Но всадники пересекли ее и снова стали карабкаться по кручам. Саймон решился заговорить со своим напарником:

– Я здесь на юге впервые. Разве эта дорога не ведет через горы?

– Это торговый тракт. Мы его охраняем, и только. Нам это выгодно. А ты тот самый чужестранец, что вступил в гвардию Эсткарпа?

– Да.

– В гвардию не берут простых наемников. – Сокольник помолчал. – Похоже, вас изрядно потрепало море.

– Люди не могут управлять бурей, – уклончиво ответил Саймон. – Мы живы… И на том спасибо.

– Благодари судьбу, что вас не отнесло южнее. Грабители Верлена много чего вылавливают во время кораблекрушений, но не слишком-то заботятся о живых людях. Настанет день, – жестко продолжил всадник, – и Верлен убедится, что ни скалы, ни рифы не спасут его. Когда герцог наложит на замок свою лапу, там будут гореть не просто ложные маяки, там заполыхает пожарище!

– А что, Верлен подвластен Карстену? – спросил Саймон. Он давно уже собирал факты вот так, по крупицам, чтобы составить себе представление об этом мире.

– По их обычаям, дочь лорда Верлена должна выйти замуж за герцога, поскольку право владения у них передается по женской линии. Тогда герцог сможет присвоить себе все сокровища Верлена, награбленные с разбившихся кораблей. А может, и вообще приберет к рукам все побережье. С давних пор наши мечи служат мореходам, хотя морские сражения – чуждая нам стихия. Но судя по всему, скоро нас опять призовут.

– Вы воевали на стороне Сулькара?

Сокольничий кивнул:

– Гвардеец, мы пришли сюда из-за моря на кораблях сулькарцев! И с тех пор по первому зову приходим им на помощь.

– Больше вас не позовут… – начал Саймон и пожалел о том, что распустил язык.

– Что ты хочешь сказать? Наши соколы летают далеко, но не до северных гор. Что случилось с Сулькаром?

Саймон замешкался с ответом. Вдруг зависший над ними сокол громко заклекотал.

– Слезай! – резко приказал всадник Саймону, и тот молча повиновался.

Все четверо гвардейцев остались стоять на тропе, а верховые осторожно двинулись вперед. Корис подозвал к себе гвардейцев:

– Засада! Приготовиться к бою!

Вскинув топор на плечо, капитан побежал вслед за удалявшимися всадниками так быстро, что лишь Саймону оказалось под силу не отстать от него.

Впереди послышались крики и лязг оружия.

– Карстенцы? – выдохнул Саймон, догнав Кориса.

– Вряд ли. В этих местах завелись разбойники. Налин говорит, что они совсем обнаглели. На мой взгляд, появление этих головорезов хорошо вписывается в общую схему. С севера угрожает Ализон, кольдеры давят с запада, здесь – разбойничьи банды и подступает Карстен. Давно уже волки и стервятники мечтают вонзить когти в Эсткарп. Нас пока спасают только их взаимные распри. Да, есть народы, которые, переживая свой закат, уходят во тьму, но защищают остатки того, что им дорого.

– И это закат Эсткарпа? – на бегу спросил Саймон.

– Как знать… А вот и они!

Внизу, на торговом тракте, кипел бой. Сокольники спешились, поскольку узкое ущелье не давало всадникам преимущества. Они наступали плотной группой, вытесняя разбойников из засады на открытое место. Но в скалах прятались снайперы и осыпали сокольников градом игл.

Корис спрыгнул с карниза прямо на головы двум затаившимся снайперам. Саймон двинулся вдоль тракта; метко брошенный его рукой булыжник размозжил голову одному из разбойников. В тот же миг он снял с пояса поверженного врага самострел и обоймы с иглами и тут же вступил в схватку.

Птицы тоже не остались в стороне: они с клекотом пикировали на разбойников, выклевывая им глаза и раздирая когтями лица. Саймон стрелял без передышки, время от времени отмечая возгласом точное попадание. По мере того как таких возгласов становилось больше, в душе Саймона понемногу рассеивалась горечь от поражения в Сулькаре.

Пронзительный сигнал рога перекрыл крики соколов, по ущелью яростно заметался разорванный флаг банды, и уцелевшие разбойники начали отступление, уходя по скалам, где верховые сокольники не могли их преследовать. День клонился к вечеру, вокруг ложились черные тени.

Разбойники оказались вне досягаемости людей, но скрыться от соколов было практически невозможно. Птицы парили над скалами и нет-нет камнем падали вниз, а последующий вопль доказывал, что еще один враг наказан. Саймон поискал глазами Кориса. Тот все еще держал в руках обагренный кровью топор, но при этом что-то оживленно обсуждал с одним из сокольников. Другие воины ходили между телами поверженных, время от времени они наклонялись и наносили короткий удар мечом, добивая раненых. Словом, делали то же самое, что Саймону уже довелось наблюдать после боя с кольдерами. Не желая смотреть на все это, он занялся подгонкой трофейной портупеи.

На свист хозяев из темноты возвращались соколы. Двух погибших сокольников положили на спину нервно вздрагивавшей лошади. Многие были ранены, и их поддерживали товарищи. Но разбойники понесли значительно бо́льшие потери.

Саймон опять сидел верхом за спиной всадника, но этот сокольник не был расположен к разговорам. Он держался за раненую грудь и скрежетал зубами при каждом толчке.

Ночь быстро спустилась на горы, черные вершины заслонили небо, сгустилась тьма. Теперь они продвигались по широкой и довольно ровной, в отличие от предыдущей, тропе. Она привела их к крутому подъему – здесь сокольники основали свою крепость. Глядя на нее, Саймон даже присвистнул от восхищения.

В свое время его поразили древние стены Эсткарпа, которые, казалось, поднялись из земли в момент ее рождения. Удивил его и Сулькар, хоть и был он полускрыт пеленой липкого тумана. Но эта крепость была частью самой горы! Саймон догадался, что строителям удалось найти скалу, изрытую сетью пещер, которые оставалось только расширить и благоустроить, ибо Соколиное Гнездо было не просто крепостью, но горой, превращенной в крепость.

Всадники перешли подъемный мост, переброшенный через пропасть, которую, к счастью, скрывала тьма. Мост был настолько узок, что двигались по нему гуськом, и, лишь оказавшись под сводами пещеры, Саймон перевел дух. Он помог спешиться раненому всаднику и огляделся в поисках гвардейцев. Неподалеку он заметил высокую фигуру темноволосого Танстона, потом увидел Кориса и Дживина, пробиравшихся к ним.

Казалось, хозяева на какое-то время позабыли о гостях. Лошадей увели, и сокольники, посадив своих соколов на кожаные перчатки, уходили в боковые проходы. Наконец к ним подошел начальник пограничного отряда:

– Владыка Крыльев желает говорить с вами, гвардейцы. Кровь и Хлеб, Меч и Щит – к вашим услугам!

Корис подбросил топор, поймал его и с поклоном отвел лезвие в сторону:

– Меч и Щит, Кровь и Хлеб, сокольник!

3

Колдунья в Карсе

Саймон проснулся, сел на своей узкой койке и сжал руками гудящую от боли голову. Ему снился какой-то кошмар, но в памяти не сохранилось ничего, кроме ощущения дикого ужаса. Придя в себя окончательно, Саймон обнаружил, что находится в келье, – таковы были жилые помещения сокольников. Голова раскалывалась. Но, помимо боли, у него появилось ощущение настоятельной необходимости выполнить какой-то приказ. Или то была мольба о помощи…

Боль ослабла, но тревога нарастала, не позволяя больше оставаться в постели. Он набросил кожаную куртку, которую ему дали сокольники, и вышел. Близился рассвет.

Они находились в Соколином Гнезде пятый день, и Корис хотел уже пробиваться на север к Эсткарпу по горам, которые кишмя кишели разбойниками. Саймон понимал, что капитан хочет уговорить сокольников пойти на союз с ними. Вернувшись в Эсткарп, он, конечно, употребит все свое влияние, чтобы убедить колдуний отказаться от предрассудков, и тогда храбрые воины горной страны, случись что, выступят на их стороне.

Суровых жителей гор опечалило известие о гибели Сулькара, и они немедленно начали приготовления к войне. В нижних этажах этой удивительной крепости день и ночь трудились кузнецы и оружейники. Хитроумные умельцы готовили те крошечные устройства, при помощи которых передавались сведения от сокола его хозяину. Устройство это являлось самой охраняемой тайной сокольников, поэтому Саймон так и не узнал, что это за приспособление.

В этом мире подобные неожиданности часто ставили Саймона в тупик. Как-то не укладывалось в голове, что люди, владеющие мечами, способны в то же время изобрести довольно изощренные средства связи. Такие несоответствия в уровне знаний и технологий сбивали его с толку. Устройство сокольников, способное передавать изображение и звук, поразило его куда больше, чем колдовство женщин Эсткарпа.

Колдуньи Эсткарпа… По каменным ступеням Саймон поднялся на сторожевой пост. Туман уже сошел, и взору его открылась величественная горная цепь. За перевалами отсюда была видна и страна за горами. Саймон знал, что это Карстен.

Карстен! Он так задумался, что совсем забыл о часовом, который вдруг спросил:

– У тебя есть сообщение, гвардеец?

Сообщение? Это слово как будто что-то сдвинуло в его мозгу. На мгновение к нему опять вернулась головная боль, словно напоминая: он должен что-то сделать. Да, несомненно, это предчувствие, но не такое, как на пути в Сулькар, – сейчас в нем было не предупреждение, а призыв. Пусть Корис с гвардейцами едет на север, если ему так нужно, но Саймон отправится на юг. Окончательно перестав противиться этому тревожному призыву, он решил слепо подчиниться ему.

– Какие вести с юга? – спросил он часового.

– Спроси Владыку Крыльев, гвардеец.

Часовой подозрительно взглянул на Саймона. Тот повернулся и направился к лестнице:

– Обязательно спрошу!

Но прежде чем идти к командиру сокольников, Саймон разыскал капитана. Корис готовился к походу на север.

– Что случилось? – Капитан поднял голову от седельной сумки.

– Смейся, если хочешь, – коротко сказал Саймон, – но я отправляюсь на юг.

Корис уселся на край стола, покачивая ногами.

– Что это тебя в Карстен потянуло?

– Вот именно – потянуло! – Саймон попытался объяснить словами возникшее ощущение. Особым красноречием он никогда не отличался, но тут обнаружил, что и себе-то самому толком объяснить ничего не может. – Меня тянет, и все…

Корис перестал болтать ногами, его красивое лицо стало суровым.

– С каких пор… И как это тебя «тянет»? – жестко спросил он. Так командир требует отчета от своего подчиненного.

Саймон выложил все как есть:

– Мне снился сон, а когда я проснулся, то ничего не мог вспомнить. Но вот только что со сторожевого поста увидел Карстен и понял, что мне нужно именно туда.

– А сон?

– Какой-то кошмар… не помню, не могу объяснить.

Корис ударил кулаком по ладони:

– Ладно! Дорого бы я дал, чтобы Дар твой был посильнее! Но раз тебя тянет – мы отправляемся на юг!

– Мы?

– Танстон и Дживин поедут с известиями в Эсткарп. Пограничный силовой барьер кольдерам пока не по зубам. Танстон временно заменит меня на посту капитана гвардейцев. Пойми, Саймон, я же с Горма! А Горм теперь воюет с Эсткарпом, хотя это уже мертвый, захваченный демонами Горм. С тех пор как Верховная Владычица дала мне приют, я верой и правдой служил Эсткарпу, но и теперь не отступаюсь! Только, кажется, пришло время, когда пользы от меня будет больше за его границами. Как знать, – лицо Кориса потемнело, словно от тяжких сомнений, – может, именно через меня, поскольку я с Горма, кольдеры ударят в самое сердце Эсткарпа. Ты же видел, что они сотворили с людьми, которых я хорошо знал. И никто не ведает, на что еще способны эти демоны. Они же напали на Сулькар с воздуха!

– Но может, это и не колдовство? – заметил Саймон. – В моем мире полеты – обычное дело. Интересно посмотреть, как они это делают, многое прояснилось бы…

Корис усмехнулся.

– Можешь не беспокоиться, нам еще не раз предоставится возможность познакомиться с их хитростями. Пойми, Саймон, неспроста тебя на юг потянуло! А два меча, вернее, – с улыбкой поправился он, – топор и самострел – это значительно лучше, чем просто один самострел. Сам по себе зов с юга – добрый знак. Значит, та, что бежала с нами из Сулькара, жива и зовет нас на помощь.

– С чего ты взял? – Саймон и сам подумывал об этом, а уверенность Кориса разогнала все сомнения.

– Обладающие Даром способны посылать мысленные сообщения, подобно тому как сокольники посылают своих соколов. Такое сообщение, встретив на своим пути родственный разум, взывает к нему и предупреждает. Я уверен, Саймон, что зовет тебя колдунья, которую ты спас от ализонцев, поскольку именно с тобой у нее, похоже, установился контакт. Ты, Саймон Трегарт, не нашей крови, и в твоем мире, как видно, Даром обладают не только женщины. Разве не ты первым почуял засаду по дороге в Сулькар? Ничуть не хуже колдуньи! Мне все ясно, едем в Карстен! Колдовство колдовством, но мы с тобой и сражались бок о бок! Сейчас я отдам распоряжения Танстону и передам с ним послание Верховной Владычице. А потом мы с тобой займемся настоящим делом.

Облачившись в кольчуги и вооружившись трофейным оружием, они отправились на юг по торговому тракту, ведущему в Карс. Их щиты без герба должны были свидетельствовать о том, что они свободные наемники. Дозорный отряд сокольников проводил их до границ горной страны.

Всю дорогу Саймона терзали сомнения. Не ошибся ли он? Однако ощущение необходимости двигаться на юг не оставляло его, хотя кошмаров он больше не видел. Просыпаясь по утрам, он с нетерпением пускался в путь.

И чем дальше они углублялись в Карстен, тем больше и богаче были селения, расположенные в плодородных долинах широких рек. Многие местные феодалы предлагали двоим воинам с севера поступить к ним на службу. Корис только презрительно усмехался, услышав размеры предлагаемого жалованья. Его высокомерие, видимо, вызывало не меньшее уважение, чем огромный боевой топор. Саймон обычно помалкивал, но все время был начеку. Он запоминал местность, присматривался к обычаям и образу жизни карстенцев. Когда они с Корисом оставались вдвоем, он засыпал капитана градом вопросов.

Тот рассказал ему в нескольких словах, что некогда здесь обитал народ, родственный жителям Эсткарпа. И действительно, то и дело встречающиеся по пути темноволосые карстенцы с бледными, хорошо очерченными лицами напоминали Саймону людей севера.

– На них обрушилось проклятие Силы, – пояснил Корис.

– Проклятие?

Капитан пожал плечами:

– Тому причиной сама природа колдовского Дара. Его обладательницы не могут иметь детей. Женщин, желающих выйти замуж и рожать детей, год от году становится у нас все меньше. Девушка, достигшая брачного возраста, может выбирать в Эсткарпе из двадцати мужчин. Да и бездетных семей хватает. Так было и здесь. Поэтому, когда сюда пришли дикие племена, они без особого труда захватили побережье и постепенно прибрали к рукам всю страну. Древние роды откочевали на окраины. С течением времени у завоевателей выдвинулись военачальники. Они становились герцогами. Нынешний герцог Карстена поначалу был простым наемником. Но благодаря своему уму и воинскому искусству он добился высшей власти.

– Та же участь ожидает и Эсткарп?

– Возможно. Но кровь народа Эсткарпа смешалась с кровью сулькарцев, которые одни, по-видимому, могут иметь детей от женщин Эсткарпа. Так что на севере древняя кровь несколько обновилась. Однако все это не так уж и важно. Ныне самая большая угроза исходит от Горма. Саймон! Как тебе нравится город, к которому мы приближаемся? Это Гартгольм, а за рекой – уже Карс.

– Нам в Карс, – помолчав, ответил Саймон. – Меня по-прежнему что-то давит.

Корис нахмурился:

– Значит, нам следует двигаться осторожно и поглядывать по сторонам. Даром что герцог не из благородных, но он далеко не глуп. В Карсе немало глаз и ушей, которые будут следить за каждым шагом двух новоприбывших наемников, особенно если мы не поспешим встать под его знамена.

Саймон задумчиво смотрел на баржи, стоящие у городского причала.

– Вряд ли кого заинтересует раненый наемник. Разве не в Карсе живут лучшие лекари, пользующие воинов, искалеченных в битвах? Скажем, зачем герцогу полуслепой вояка, у которого помутилось зрение от удара по голове?

– И которого привез подлечиться в Карс его товарищ! – подхватил Корис. – Славно придумано, Саймон! И кто же будет этим несчастным?

– Скорее всего, я. В такой роли мне легче не вызвать подозрений у людей герцога.

Корис одобрительно кивнул:

– Коней мы продадим здесь. Они слишком явно свидетельствуют о том, что мы пришли с гор: в Карсе к горам относятся с большим подозрением. Дальше отправимся по реке на барже.

Капитан немедленно занялся продажей лошадей, и вскоре они с Саймоном уже поднялись на баржу, где Корис пересчитал клинообразные кусочки металла, служившие в Карстене деньгами. Он ссыпал их в кошелек и усмехнулся:

– В моих жилах течет кровь торговцев, и сейчас я лишний раз доказал это, продав коней втридорога. Нам хватит и на еду, и на то, чтобы в Карсе, если понадобится, сунуть в чью-нибудь жадную лапу. – Капитан положил на скамью сумку и топор, с которым не расставался с тех самых пор, как взял его из рук Вольта.

Больше суток провели они на барже, которая неторопливо спускалась по реке. На закате второго дня, когда показались стены и башни Карса, Саймон вновь сжал голову руками – ее пронзила невыносимая боль. К счастью, боль была непродолжительной, а когда исчезла, в голове у Саймона остался зрительный образ: плохо мощенный переулок, стена и дверь в ней. Вот она – их цель, что находится в Карсе.

– Снова, Саймон? – Рука капитана опустилась ему на плечо.

– Да… – Саймон смотрел на кровавый закат над рекой. Где-то в городе он должен отыскать этот переулок, эту стену и дверь и там встретит ту, которая ждет. – Узкий переулок, стена, дверь.

Корис все понял.

– Маловато, – заметил он. Капитан напряженно смотрел в сторону города, словно силой воли хотел преодолеть расстояние, разделяющее баржу и гавань.

Вскоре они были уже на пристани и направились к городским воротам. То и дело спотыкаясь, Саймон старательно разыгрывал из себя полуслепого. Нервы его были напряжены, и весь он был охвачен одним желанием – отыскать нужный переулок. Ниточка, которая вела его сюда через всю страну, теперь превратилась буквально в прочный канат.

Корис поведал у ворот трогательную историю о ранении Саймона, незаметно сопроводив рассказ щедрым даром начальнику охраны, после чего их беспрепятственно пропустили в город. Едва они завернули за угол, Корис презрительно фыркнул:

– Приди наемник, подобный нам, к воротам Эсткарпа, я отправил бы его восвояси, даже имени не спросив. Доходили слухи, что герцог в последнее время очень изменился. Но я не думал, что он настолько распустил своих людей.

– Говорят, любого человека можно купить, – заметил Саймон.

– Верно. Но хороший командир знает цену своим людям и доверяет им соответственно. А эти продаются задешево. Впрочем, за хорошие деньги они хорошо сражаются. В чем дело, Саймон? – быстро спросил капитан, поскольку тот внезапно остановился.

– Мы идем не в ту сторону. Нам надо на восток.

Корис прошел немного по улице и вернулся:

– Через четыре дома переулок, а ты уверен, что нам туда?

– Уверен.

На случай если начальник охраны окажется все-таки более бдительным, Корис продолжал вести Саймона медленно, придерживая его под руку. Пройдя переулок, они вышли на другую улицу. Саймон скрывался в подворотне, пока Корис прошел назад, чтобы проверить, нет ли за ними слежки. Несмотря на свою запоминающуюся внешность, капитан умел каким-то образом оставаться незамеченным. Вскоре он вернулся:

– Если за нами следят, то они работают почище моих разведчиков, во что я не верю! Надо побыстрее уходить отсюда, пока нас никто не приметил. Нам все еще на восток?

Тупая боль в голове Саймона то усиливалась, то ослабевала, и он ориентировался по ней совсем как в игре «горячо-холодно». Когда они вошли в очередной кривой переулок, боль усилилась. Вдоль переулка шли глухие стены домов, редкие окна которых были темны и занавешены.

Они ускорили шаг. Саймон с опаской поглядывал на окна. Наконец он увидел дверь – ту самую дверь из видения. Он тяжело дышал, стоя перед ней, но не от усталости, не от быстрой ходьбы, а скорее от внутреннего напряжения. Собравшись с духом, он постучал.

Однако ответа не последовало, и это весьма озадачило Саймона. Тогда он толкнул дверь, но она была заперта.

– Ты не ошибся? – спросил Корис.

– Нет!

Саймон твердо знал: то, что привело его сюда, находится по ту сторону двери, которая снаружи не имела даже ручки.

Корис отступил на пару шагов, измеряя взглядом высоту стены:

– Когда стемнеет, тут можно перелезть, но сейчас нас могут заметить.

Однако, позабыв всякую осторожность, Саймон забарабанил по двери кулаками. Корис схватил его за руки:

– Ты что, хочешь собрать сюда все войско герцога? Давай отсидимся в таверне, а ночью вернемся.

Едва он договорил, за дверью послышались шаги. Корис насторожился, приготовив к бою топор, а Саймон нащупал рукоять самострела. Дверь слегка приоткрылась, и послышался негромкий голос.

За полуоткрытой дверью стоял стройный юноша в кольчуге и шлеме, скрывающем верхнюю часть лица. Он был невысок – даже ниже Кориса.

Он перевел взгляд с Саймона на Кориса, и вид капитана, очевидно, его успокоил, так как юноша отступил назад и знаком предложил им войти. Они вошли в сад, миновали аккуратные клумбы, где чернели высокие стебли побитых заморозком цветов, затем высохший фонтан с многовековой рыжей накипью по краям. Каменная птица с отбитым клювом тщетно пыталась увидеть свое давно несуществующее отражение.

Потом они вошли в дом, и в глаза им ударил яркий гостеприимный свет. Юноша замешкался у калитки, запирая ее, но в доме их уже ждали.

Саймон видел эту женщину в лохмотьях, когда она убегала по болоту от охотничьих псов; видел ее в Эсткарпе на совете в строгом платье, соответствующем ее высокому положению; видел облаченной в кольчугу, когда рядом с ней ехал верхом в Сулькар. Теперь она стояла перед ним в пурпуре и золоте, с бриллиантами на пальцах, с жемчужной сеточкой поверх коротко остриженных волос.