Текст книги "Корабль"

В ответ Эвелин посмотрела на старика и на секунду задумалась.

– Адам и Ева искали Знание. Нам стоит брать с них пример. Мы должны попробовать дойти до самой сути.

– На это существуют Центры знаний, оборудованные специальными нейростимуляторами, – ответил Адам. – А машины могут ответить на любой вопрос.

– Вероятно, дело в том, чтобы задавать правильные вопросы. А рассказ про Адама и Еву – это далеко не вся история. Она существует в письменном виде и ее можно прочитать.

– Прочитать?

Эвелин указала на открытую дверь в стене справа от алтаря. Там была видна уходящая вниз узкая каменная лестница, ведущая в помещение как минимум вполовину больше, чем неф над ним. По стенам стояли книжные шкафы из черного дерева, а между ними все от пола и до потолка заполняли полки. Посередине стояли стулья и столы. Все было покрыто десятисантиметровым слоем пыли. С одним исключением. Стул перед четвертым столом немного сдвинули, а пыль смели в сторону.

– Старая библиотека. Вот за тем столом я сидела в последний раз два года назад, – сказала Эвелин. – Пробовала читать книги.

– Вы можете читать на древних языках?

– Я выучила их. У нас, бессмертных, достаточно времени.

Подойдя к одному из шкафов, Эвелин выбрала книгу и аккуратно вытащила ее. Несмотря на осторожность, страницы рассыпались, лишь ее открыли.

– Вот здесь, – сказала женщина, указывая на другой том, – изложен рассказ об Адаме и Еве и его продолжение.

Адам подошел ближе и взглянул на корешок книги. Знаки на нем показались бессмысленными.

– Библия, – сказала Эвелин. – Так она называется. Она объединяет старые религиозные книги, написанные в разное время. Теперь откройте ее, Адам.

Старик вытянул руку фактотума, настроил чувствительность тактильных датчиков и попытался взять книгу в руки. Но как только он притронулся к ней, книга рассыпалась на множество частичек, которые сразу же упали пылью на пол.

– Вот что такое глупость, – сказала Эвелин. – Терять знания и культуру. Многие поколения людей трудились, чтобы получить эти знания, собрать и записать их для потомков.

– Это всего лишь слова. – Адам посмотрел на пыль под ногами, а затем на многочисленные корешки книг. – Только лишь слова на древних языках. Уверен: машины записали и сохранили всю информацию, и ее можно запросить в Центрах знаний в любой момент.

– А что если никто не будет отправлять им такие запросы, Адам? Узнали бы вы про Адама и Еву?

– Нет.

– Вы бы о них даже не спросили. Наше богатство, Адам, – все культурное наследие человечества… Оно теряется. Превращается в пыль, потому что его никто не сохраняет. Потому что машины позволяют ему быть преданным забвению.

Внезапно раздался звук, похожий на звон небольшого колокольчика. Эвелин посмотрела на свой сигнальный значок.

– О, – сказала она. – Мне нужно уходить.

– Что? – удивленно воскликнул Адам.

У старика появилось множество мыслей, которые было трудно отделить одну от другой. Они спутались между собой, словно черви в грязи.

– У нас гости. Сюда идет Аватар.

Взяв Адама за руку, точнее, за руку фактотума, Эвелин поспешила с ним к выходу из библиотеки, затем наверх по лестнице. В большом зале собора их встретила тишина: завывание ветра за окнами прекратилось.

– Я думала, машинам понадобится больше времени, чтобы найти тебя.

Они вышли на ночную улицу. Это покинутое и умиротворенное место было наполнено звуками. Адам слышал шум моря и постепенно приближающийся свист, который исходил от МФТ, летевшего на высокой скорости.

– Они еще не знают точно, где мы находимся, но это вопрос нескольких минут, – сказала Эвелин.

Она наклонилась и подняла с земли камень.

– Прошу меня извинить, Адам. Я знаю, что это не причинит вам боли, но мне все равно очень неловко.

Женщина ударила камнем по модулю связи фактотума, расположенному на пластинках у плеча.

– Скажите, что вы упали, и из-за этого повредился модуль связи. Это объяснит отсутствие сигнала. И не упоминайте меня.

– Почему?

– Так будет лучше. Доверьтесь мне, – сказала Эвелин, повернув сигнальный значок. – До свидания. Мы еще встретимся.

Она развернулась и уже наполовину скрылась среди руин, но вдруг добавила:

– Кстати, никакого омега-фактора не существует. Его никогда и не было.

– Что? Как ты вернешься назад без моего транспортника? – крикнул Адам.

– Все будет хорошо. Не беспокойся обо мне.

Эвелин растворилась в темноте.

Минуту спустя появился Бартоломеус. МФТ, на котором он прилетел, напоминал готового к прыжку жука.

– Ах вот ты где, Адам, – сказал он. – Удивительно, что мне пришлось тебя искать. Что случилось? – он посмотрел на сломанный коммуникационный модуль.

Без телеметрии, связи с базой данных и стимуляторов мысли Адама текли медленно. Он понимал, что решение надо принять здесь и сейчас.

– Я упал, – сказал он, удивляясь тому, как легко ему дается ложь.

«Это никакая не ложь», – убеждал он себя.

– Как ты вообще здесь оказался?

– Мне было любопытно. Это ведь Европа, верно? Почему земной континент назвали в честь спутника Юпитера?

– Я объясню тебе позже. Мы должны отправить тебя в путь. Тебя ждет новая миссия.

– Мой МФТ стоит там, на берегу, – сказал Адам, подойдя к транспорту Аватара.

– Знаю. Мы отследили его сигналы.

– Барт? – Адам все не садился внутрь.

– Да?

– Сколько сейчас Говорящих с Разумом?

Сквозь облака просвечивал лунный свет, отражавшийся в серых глазах Бартоломеуса. На мгновение показалось, что они начали светиться.

– У меня есть для тебя хорошая новость. Вас сейчас сто тридцать три.

– Появился новичок.

– Да.

– А этого новичка зовут Эллергард? – спросил Адам.

Ответа пришлось ждать целых две секунды.

– Эллергард был бессмертным. Он стал жертвой несчастного случая. Вероятно, он совершил самоубийство. Как ты знаешь, бессмертные не могут стать Говорящими с Разумом, коннектор не выдержит их сознание. В этом случае они бы сошли с ума.

Адам посмотрел на полную луну, которая сейчас ярко светила сквозь облака. У него оставались еще вопросы.

– Миссия, Барт…

– Да?

– Важна ли она?

– Очень важна, Адам. Ты нам очень нужен. Ты наш лучший Говорящий с Разумом.

Адам замялся.

– Когда я умру, Барт?

– Еще не время. Ты совершишь еще несколько полетов к звездам.

– Хорошо.

Адам сел в МФТ Барта и начал ждать, когда подступит сон, пребывая в тепле и уюте.

– Адам?

– Да, Барт.

– С кем ты встречался в Бурреке?

– В Бурреке?

– Так называется старинный город, который ты посещал.

– Город руин, – вспомнил Адам.

Сознание сопротивлялось сну, который перенесет его на много световых лет. Теперь это старое тихое место обрело индивидуальность, лицо. Старик представил его, но это было лицо не старого города, а человеческое, с большими темными глазами, обрамленное длинными черными волосами.

– Почему вы не охраняете город, Барт? Ты говорил, что машины охраняют культурное наследие человечества.

– Мы охраняем то, что важно, Адам, – ответил Бартоломеус. – Есть множество городов, которые имеют бо`льшую значимость. Кто был с тобой, Адам? С кем ты посещал город?

– С кем я посещал город? – мечтательно сказал Адам, чувствуя, как исчезает слабость, характерная для его тела, а сам он плывет в коннекторе, сжимающем его в пакет данных, достаточных для передачи в узком канале.

– С Евой. Мы были вдвоем: Адам и Ева.

– Ева, – повторил Бартоломеус.

Его голос звучал как-то странно.

– А еще с нами была змея. По какой-то причине она хотела, чтобы мы попробовали яблоко.

– Поговорим об этом, когда ты вернешься, – сказал Бартоломеус. – Согласен?

– Подожди! Я хотел кое о чем спросить тебя, Барт. Но… Я забыл, о чем именно.

– Значит, это не важно. Твоя миссия очень важна, Адам. Хорошего путешествия.

Транспортировка.

Сеть

16

Для полета к планете, которую машины называли Уриэль, – четвертому спутнику двойной звезды Линдофор А и Б, находящейся на расстоянии шестисот семидесяти восьми световых лет от Земли, – Адам должен был пребывать в покое.

– Отсюда хорошо видны последствия ударов, – сказал он и стал смотреть не на информационную программу МФТ, а в окно.

Поверхность планеты была заполнена буйной растительностью на основе хлорофилла, покрывавшей возникшие от ударов кратеры и окаймлявшей их края. Находясь на планете, наблюдатель заметил бы только впадины и далеко протянувшиеся расщелины, которые были результатом землетрясений и эрозии, но с высоты двух тысяч метров все было отчетливо видно. Миллион лет назад планету бомбардировали астероиды.

– Мировой Пожар, – сказал он.

– Все указывает на это, – подтвердил сервомеханизм, помогавший Адаму. – Датировка позволяет говорить об этом.

– Но мы не нашли здесь никаких городов в руинах.

«Эти слова звучат несколько странно: города в руинах, – подумал Адам. – Они имеют под собой глубокий смысл, вероятно, какое-то воспоминание».

– Вы забываете, что для колонизации нам нужны убежища большой площади, находящиеся под поверхностью планеты, – напомнил ассистент.

– Ах да, бункеры.

Так Адам назвал их впервые, увидев несколько дней назад во время рабочего цикла. Бункеры. Крепости, находившиеся в глубинных слоях коры планеты. Укрепления из базальта и гранита с толщиной стен в сотни метров. Защитные сооружения, служившие убежищем местных жителей, останки которых были обнаружены машинами в большом склепе.

«Колонизация», – подумал Адам. Ассистент использовал именно это слово, причем далеко не впервые. Но он имел в виду колонизацию планет не людьми, а машинами. Слово «колонизация» употреблял еще кто-то, хорошо знакомый Адаму, однако старик не мог вспомнить его имя.

Первые зонды достигли системы Линдофор триста лет назад, основав большую колонию машин с центрами на поверхности планет и с мощными брутерами в бункерах. Здесь уже имелся небольшой Локальный Кластер, интеллектуальное развитие которого нельзя было сравнить с аналогом на Земле, но способный выполнять все задачи этой планеты. Возможно, в этом и была причина довольно пассивной роли Адама на Уриэле, несмотря на то что Бартоломеус говорил о важности миссии. Так как Локальный Кластер мог принимать все важные решения, это не позволяло Адаму самому давать распоряжения, важные для миссии.

– Бомбардировка, – повторил Адам, снова выглянув в окно МФТ. – Метеоритами или астероидами. В таком случае кора планеты должна быть тоньше, чем сейчас. Существенно тоньше. Но… может ли природа за миллион лет восстановиться? Достаточно ли этого срока, чтобы деревья и кусты скрыли все кратеры?

– Миллион лет – это долгий срок, Адам, – сказал ассистент.

Держась за стену, он связался с бортовой системой шаттла. Вероятно, все это время ассистент разговаривал с конденсатом разума пилота.

– На планете Уриэль следов применения Ластика не обнаружено, – сообщил он.

Ластик. Так машины называли оружие, изобретенное перед Мировым Пожаром. Оно уничтожало все живое, включая одноклеточные организмы. Так можно было стерилизовать планету, как это произошло с планетами Динли системы Орфей и Атис системы Усторэй. Аннигилятор был похож на горячий космический кулак: разбивающий, разрушающий, сжигающий и уничтожающий. Он оставлял после себя раскаленную пустыню и обнаженные горные породы. Но главным оружием времен Мирового Пожара был Скальпель, вырезавший как отдельные города, так и целые миры. Следы, остававшиеся после Скальпеля, иногда сильно отличались друг от друга, но его использование всегда приводило к разрыву молекулярных и химических связей.

«Мировой Пожар, – думал Адам. – Мы еще очень мало знаем о той эпохе. Вернее, не мы, а я», – он тут же поправил себя.

– Это очень просто, – ответил Адам и посмотрел вниз, чтобы лучше рассмотреть кратеры, хотя на экране информационной программы они были хорошо видны.

– Объекты могут просто падать с неба… Вы уверены, что это относится к эпохе Мирового Пожара?

– В этом уверен Кластер, Адам.

– Вы имеете в виду Локальный Кластер Уриэля или Кластер машин на Земле?

– Оба, – ответил ассистент.

– Но почему планету обстреливали астероидами или кометами, если там не было городов?

– Мы полагаем, что бомбардировка должна была вызвать сильные подземные толчки или растрескивание коры, – ответил ассистент.

– Кто атаковал бункер? – задумчиво спросил Адам.

Старик узнавал очень мало, а забывал гораздо больше. Он прекрасно понимал, что это связано с дегенерацией нейронов, да и к тому же в некоторых миссиях знания были ограничены конкретными задачами. Адама это очень огорчало. От сведений напрямую зависит успех миссии. А как Говорящий с Разумом будет их получать, если все время забывает больше, чем узнает?

– Почему они напали?

– Неизвестно.

– А другие Говорящие с Разумом и многочисленные зонды… Удалось ли им выяснить что-то еще?

– Мы ищем ответ на этот вопрос уже тысячу лет, – ответил ассистент. – Работаем над этим.

Шаттл накренился в сторону и стал лететь под наклоном.

– Мы возвращаемся на базовую станцию, – подытожил разговор ассистент. – Время отдыха подходит к концу, Адам.

Клац!

И вот Адам сидит в шаттле, словно спица от колеса, состоящего из новостей, десятков и сотен отчетов по различным темам, переданной информации, оценок и важных данных, которые для быстрой отправки были сжаты. Оставаясь на месте, он плыл по океану информации и каким-то образом очутился в его центре, в водовороте, поглотившем главную ссылку, состоявшую из множества ссылок, из десяти узких каналов передачи данных, сплетенных машинами Локального Кластера в один узел. Все это говорило о важности системы Линдофор для машин с Земли.

Адам попадал в разные фильтры и растягивался. В его «голове», транспортируемом сознании, трудились тысячи маленьких пальцев, сортирующих поступающую информацию, поскольку сам он не мог ее обработать из-за маленькой пропускной способности канала транспортировки. Это делал администратор пропускного канала, и, пока он трудился, Адам мог думать о другом. Подобная пассивная роль была старику не по душе. Летя к месту выполнения миссии, он с большой охотой обдумывал бы поступающую информацию и принимал необходимые решения. Но Адам знал о процессе транспортировки сознания слишком много, чтобы пытаться влиять на его ход, и поэтому он задумался о миссиях, в которых участвовал. Каждая чем-то да отличалась от предыдущей. Иногда у Адама была пассивная роль, как сейчас. В другое время его путешествия по разным планетам и межпланетному пространству затягивались надолго. А иногда его просили торопиться, как во время миссии к системе Лебедя…

Ребекка.

Он опять умудрился забыть про нее. Неужели с памятью все так плохо? Жива ли она?

На мгновение Адаму захотелось отправить прямой запрос Бартоломеусу через ближайший канал связи. Старик хотел спросить, как поживает Ребекка, и еще узнать, можно ли восстановить его память.

«Как странно, – подумал Адам. – Что-то повредило отлично сделанный фактотум Ребекки так, что в целости остались лишь голова и конечности».

Адаму хотелось лучше обдумать это и попытаться вспомнить все детали, как вдруг в его сознании раздался резкий звук.

Клац!

Старик посмотрел в окно шаттла. По небу двигались две звезды: маленькая, красная словно рубин, уже почти скрылась за горизонтом, а другая, похожая на Солнце, освещающее Землю, пребывала почти в зените. Стоя на краю между двумя тенями, Адам наблюдал, как десяток сервомеханизмов пробирается по бесчисленному множеству костей, лежащих на поверхности планеты. Они шли очень медленно и осторожно, кости были старыми, и некоторые из них ломались под ногами.

– Сколько тут костей? – спросил Адам.

– Миллионы, – ответил ассистент, сидя на своем месте. – Вероятно, сотни миллионов.

– То есть вы точно не знаете сколько?

– А это имеет значение?

– Наверное, нет.

Кости заполняли огромную, похожую на воронку впадину шириной в полтора километра – это были останки живых существ, обитавших здесь миллионы лет назад. Одни кости белые как снег, другие – серые и пестрые. Кости рук и ног причудливо изогнуты со странными, филигранно сделанными распорками, похожими на окаменевшие жабры. Черепа круглой или овальной формы с широким затылком и глазами по бокам.

– Это отдельный вид организмов? – спросил Адам.

– Да. Как и у людей, у них было два пола.

– А что делают сервомеханизмы? Кажется, они что-то ищут.

– Они ищут биологический материал, из которого можно извлечь генетическую информацию. Но до сих пор не обнаружено ни одного подходящего элемента.

– После миллиона лет… – пробормотал Адам.

– Это не такой уж большой срок. В костях должен был остаться биоматериал или его следы, – возразил ассистент. – Но там ничего нет.

Ветер донес до Адама жужжание сервомеханизмов и еще какой-то звук, вероятно треск костей.

– Все эти живые существа… Они ведь умерли не здесь. Кто-то перенес их сюда, верно?

– Да.

– Кто же?

– Неизвестно.

– Это были мурийцы? Или, может, кости мурийцев перенесли сюда?

– Неизвестно.

– А могли эти люди или животные прятаться здесь?

– Неизвестно.

Адам посмотрел на ассистента: у него было четыре ноги и собачья голова.

– Ты слишком часто повторяешь слово «неизвестно». Почему вы так мало выяснили, хотя прошло триста лет с тех пор, как вы прилетели в эту систему?

– Не хватает ресурсов. Вы уже все здесь осмотрели, Адам? Можем возвращаться?

Они пошли назад к МФТ. За время их отсутствия конфигурация его двигателя полностью поменялась. Адам услышал легкое шуршание, говорящее о перестановке частей для большей эффективности транспорта. Это произошло так быстро, что после посадки пришлось ждать всего несколько секунд, прежде чем они смогли взлететь. Это удивило Адама. Он вспомнил слова о том, что реконфигурация длится долго, а время очень ценно. От кого он их услышал? Женщина, Ева без змия. Как странно звучит ее имя. Не Адам и Ева, а Адам и…

– Эвелин, – произнес старик.

В ответ ассистент направил на него визуальные сенсоры и застыл в ожидании.

Под ними расстилалась густая растительность, ковер зеленого и коричневого цвета, через который протекали серебряные ручьи.

Женщина с большими темными глазами. Она сказала, что реконфигурация ее корабля займет слишком много времени, и поэтому воспользовались кораблем Адама. Там, на Земле. Они полетели в Европу, в город, названный в честь моста. То, что реконфигурация может длиться чересчур долго, – глупость. Она хотела полететь на его корабле, потому что… боялась, что ее обнаружат?

«Ерунда», – подумал Адам.

К счастью, эта мысль быстро исчезла: один из маленьких пальцев убрал ее.

Перед глазами старика возникла другая женщина, с которой они оба надеялись на обретение бессмертия, у нее были ярко-рыжие волосы.

«Ребекка, – вспомнил Адам. – Мне нельзя забывать о ней. Я должен спросить Барта».

17

Клац!

Иногда пальцы, сортировавшие информацию в голове Адама, во время работы не оставляли места новым мыслям, и тогда часы превращались в ничто, становились еще более бессмысленными, чем время транспортировки на расстояние в несколько сотен световых лет. А иногда он едва ощущал, как они собирали пакеты данных, анализ и отчеты о непонятных вещах. Когда у старика оставалось достаточно места для собственных мыслей и чувств, в нем просыпалось любопытство, и он прислушивался к голосам, передающим море информации. Адам обнаружил, что, приложив все усилия и концентрацию, может выводить отдельный голос и слышать, что он говорит. Голоса говорили быстро и о вещах, которые были для старика неясны, но он слышал достаточно, чтобы понять, что является частью сети (а вовсе не пауком в ее середине), одним из потоков, получающих и передающих сигналы.

Адаму становилось все любопытнее, и он стал чаще прислушиваться к голосам. Он узнал, что на Уриэле работают семнадцать брутеров. Пятнадцать производят продукцию для нужд Локального Кластера и растущей колонии, а два оставшихся уже более ста лет выполняют другую задачу – создают новые связи, но не для общения с Землей, а с другими цивилизациями на расстоянии пятидесяти световых лет. Эти брутеры строят новые зонды, отправляющиеся с планеты к другим звездным системам, делая сеть крупнее и разветвленнее. Как Адам выяснил, планета Уриэль была одним из многих связующих пунктов, соединяющих Кластер машин на Земле с Границей Миропознания, лежавшей в тысяче световых лет. От подобных пунктов нити протягивались еще дальше, к сотням звездных систем и еще большему числу планет и спутников. Все новости и отчеты, которые получал Адам, отправлялись не из системы Линдофор, а из других систем, соединенных через канал с планетой Уриэль. Местные жители необычайно гордились тем, что они не только управляют узким каналом передачи данных, но и обрабатывают информацию.

Ловкие пальцы в голове Адама сортировали информацию по темам и областям знаний в определенном порядке и отсылали на Землю через каналы квантовой связи. Сети нужен был некто похожий на Адама, обеспечивающий передачу на Землю необходимых Кластеру данных.

«Как Кластер использует эти данные?» – задавался вопросом Адам.

Это был один из тех вопросов, которые появлялись в голове и сразу же исчезали, уступая место другим мыслям.

Через некоторое время Адам от скуки стал обращать больше внимания на структуру сети. Часть голосов разговаривали только друг с другом, занимаясь сбором данных по одной тематике. В разговоре выше скорости света участвовали не только крупные центры связи, но и созданные кораблями первые станции на местных планетах.

Такое развитие технологий казалось Адаму интересным. Создавалось ли здесь новое виртуальное сознание, похожее на земное, этакий межзвездный Суперкластер? И если да, то в какой момент они перешагнут критический порог, когда все машины по эту сторону Границы Миропознания будут связываться друг с другом по быстрой связи и общаться в реальном времени… А будут ли нужны им Говорящие с Разумом? Этот интересный вопрос повлек за собой другие. Через сколько лет это случится? Сто? Тысячу? Десять тысяч лет? Время играло для машин менее важную роль, чем для смертных на Земле. Они были терпеливы, работали, стремились к улучшениям, развивались. Когда-нибудь они достигнут цели и им будут не нужны Говорящие с Разумом.

«Я, конечно, не доживу до этого времени, – думал Адам. – Но стареющие, чьи надежды обрести бессмертие разобьются на тридцатый день рождения и чьи души могли бы отправиться к звездам… Что произойдет с ними, когда Бартоломеус, Эразм, Тиберий, Урания и другие не будут в них нуждаться? Должны ли они потерять свою важность и умереть от бессмысленности жизни?»

Один из пальцев в голове Адама сжалился над стариком и освободил его от грустных мыслей.

«Как мило и приятно, – подумал Говорящий с Разумом. – Как заботливо».

Прошло время.

Адам научился выделять голоса и определять, через какое время их внимание вновь возвращается к нему. Другие пункты связи, собиравшие, фильтровавшие, сортировавшие и отсылавшие информацию, также пользовались услугами Говорящих с Разумом. Пока одна часть сознания Адама работала, другая коротала время, пытаясь выделить отдельные голоса и понять их разговоры. Чем дольше старик был подключен к сети, тем лучше разбирался в ее работе. Он понял, каким образом присоединяют маленькие ссылки – простые квантовые каналы с низкой пропускной способностью, не идущие ни в какое сравнение с разветвленным главным каналом, в качестве которого использовалась артерия или позвоночник человека. Однажды старик разволновался, услышав слова «захват», «защитные меры» и «план раздела», но ловкие пальцы сразу же отменили эту операцию, заменив слова другими, менее эмоциональными для отправки на Землю через Адама. Чем чаще и дольше старик прислушивался к голосам, тем большую индивидуальность они приобретали.

Говорящие с Разумом в других связующих центрах. Должно быть, их десятки, сотня или даже больше. Но если для работы сети длиной в тысячу световых лет, протянувшейся от Земли по всему космосу, нужно так много Говорящих с Разумом… Что в таком случае происходит с остальными миссиями, с зондами в отдаленных звездных системах, где они изучают наследие народов, исчезнувших во время Мирового Пожара, или выискивают следы Каскада Мурии?

Говорящих с Разумом было всего сто тридцать два или, возможно, сто тридцать три – слишком мало для такого большого числа задач.

Один из голосов был скрипучим и грубым. Адаму показалось, что он узнал голос Ральфа. Тот был на десять лет моложе и жил в городе тропического пояса Земли – Каммуне. А еще, если память не сыграла с Адамом злую шутку, Кортеса из Филиппинии. Его голос всегда отличался живостью, хотя хозяину сто один год, и он всегда, даже будучи на Земле, оставался подключен к своей распределительной станции.

На одном из распределительных пунктов сети Адам нашел…

Ребекку.

Именно она говорила о защитных мерах, инструктируя многочисленные зонды с брутерами, находящиеся в звездной системе на Границе Миропознания в тысяче световых лет от Земли. Женщина с ярко-рыжими волосами, обманувшаяся в будущем. Они провели несколько лет вместе. Это была горько-сладкая смесь любви и грусти, до и после величайшего потрясения на тридцатый день рождения. Одетый в несовершенный фактотум, он нес на руках ее голову и конечности, сознание, которому по какой-то причине не удалось вернуться на Землю по зарезервированному каналу. Что с ней случилось? Почему он забывает ее снова и снова?

– Ребекка, – произнес Адам, направив к ней все мысли.

Клац!

– Адам, мы должны вам кое-что показать, – сказал ассистент.

У него по-прежнему была собачья голова, но ног осталось только три. Четвертая после реконфигурации превратилась в горб из датчиков.

Имя. У Адама в голове было чье-то важное имя, но теперь его как будто бы не существовало.

– Что вы хотите мне показать? – пораженно спросил старик.

– Возможно, мы нашли мурийца.

– Пожалуйста, отведите меня к нему.

18

– Ребекка, – произнес Адам, внушая себе, что не должен забыть ее имя.

– Вы отвлекаетесь от миссии, – сказал ассистент, ведя корабль по глубокой шахте, выкопанной в коре планеты Уриэль.

Это был один из главных входов в систему бункеров. В верхних областях летали многочисленные корабли разных размеров и форм, а также перемещалось множество сервомеханизмов, прилежно, словно муравьи, трудившихся над своей задачей ради общего блага. В более глубоких слоях движение стало менее активным, Адам заметил, как сервомеханизмы устанавливали проекторы ограничения поля.

– Вы хотите заблокировать шахту? – удивленно спросил он.

– Мы хотим иметь возможность разделить шахту и бункеры на разные сегменты. Это нужно на случай катастрофы, – ответил ассистент.

– Какой катастрофы?

– Локальный Кластер не чувствует себя в безопасности. Нужно предусмотреть все возможности защиты.

– Нам угрожает опасность?

– Мы в этом не уверены. Поэтому просим все осмотреть. Хотелось бы услышать ваше мнение. Нам важна ваша оценка, Адам.

«Это важно. Важнее, чем движение пальцев в голове. Но я не забуду тебя, Ребекка, – думал Адам. – Больше никогда. Буду хранить память о тебе как что-то ценное и спрошу Барта о том, что с тобой стало».

Корабль пролетел мимо последних боковых штолен, ведущих к бункерам, уже наполовину заполненных машинами, которые создали брутеры и смонтировали сервомеханизмы. Локальный Кластер рос. Он уже мог быстро обдумывать все более сложные вопросы, но этого было недостаточно, чтобы принимать необходимые решения и осуществлять все изменения в одиночку.

По мере приближения Адама и ассистента к концу шахты на глубине около тринадцати километров от поверхности планеты становилось не теплее, а холоднее. На поверхности было сорок градусов тепла и высокая влажность. А когда корабль достиг забоя, температура упала до небольшого минуса. На стенах из скальной породы лежал лед и иней.

Открылся люк, и двое путешественников выбрались из корабля.

– Почему здесь холоднее, чем наверху? – спросил Адам.

– Потому что внизу есть нечто, поглощающее энергию. Пока мы будем двигаться к месту, температура продолжит снижаться, а когда дойдем до большой пещеры, достигнет предельного значения – минус тридцать восемь.

– В этой пещере вы обнаружили мурийца?

– Да, если это он.

Около МФТ собралось много сервомеханизмов, которые устанавливали модифицированные генераторы защитного поля.

– Эта часть должна быть изолирована? – спросил Адам.

– Да, – ответил ассистент.

– Зачем понадобилось изменять оборудование?

– Обычные генераторы потеряли бы мощность при спуске сюда. Нам нужно укрепить защиту. Понимаете это, Адам?

– Что это значит?

Они прошли мимо сервомеханизмов в одну из штолен, на первый взгляд похожую на те, что были выше: круглая, с гладкими стенами, почти двадцать метров шириной. Лампа здесь светила не так ярко, как в туннелях рядом с бункерами: чем дальше уходили Адам и ассистент, тем тусклее становился свет. По стенам из грубого неотесанного базальта ползли тени. За несколько метров до первой пещеры свет померк еще сильнее, превратившись в еле заметный луч, а температура упала до минус одиннадцати. Поскольку показания были не совсем точными, Адам измерял дважды и внезапно понял, о чем говорил ассистент.

– Датчики фактотума не так точны, как прежде, – сказал он. – А энергетическая клетка потеряла производительность.

– Прямо перед нами находится область перехода реакции, – сказал ассистент. – С этой стороны эффект всасывания не так силен, но с другой стороны энергопотери намного больше. Мы можем провести там максимум десять минут.

– Что-то забирает энергию, – тихо произнес Адам. – Поэтому там так холодно. Нечто высасывает тепло из области перехода. Вы уже пытались найти причину?

– Конечно, Адам. Кластер называет это явление парциальным давлением, оно похоже на диффузию молекул при давлении. Только здесь происходит диффузия энергии. Можно также говорить о наличии градиента энтропии.

Ассистент продолжал объяснять, несмотря на то, что Адам не понимал и половины, хотя и мог обратиться к базе данных. Словосочетание «градиент энтропии» звучало знакомо: старик подумал, что уже слышал его в одной из миссий.

– Покажите мне мурийца! – наконец произнес он, прервав ассистента.

Говорящий с Разумом двинулся через область перехода.

Практически сразу данные датчиков стали менее точными, а энергетическая клетка начала быстро терять емкость, как будто вдруг появилось нечто, забирающее энергию.

– Десять минут, – сказал ассистент. – Начинаю обратный отсчет. Идите вперед, Адам.

Через первую пещеру протягивались витиеватые структуры, похожие на виноградные лозы или лианы. Некоторые серые как гранит, другие темные как обсидиан. На полу между ними виднелись шишки и столбики, часть из которых была толщиной в руку. Адам прикоснулся к одной из них, но ничего не почувствовал. Никакой вибрации, перепадов температур или проявления активных процессов не ощущалось.