Текст книги "Корабль"

Стук часов

4

– Вы меня слышите? – спросил сервомеханизм.

Адам открыл глаза.

– Слышу и вижу, – ответил он. – Существую и мыслю.

Старик улыбнулся, радуясь ясности сознания. Каждая мысль встраивалась в систему обработки данных, поддерживаемую с Земли умными машинами на расстоянии девятисот девяноста восьми световых лет отсюда. Однако с органами чувств было что-то не то, улыбку Адам ощутил как-то иначе. Подняв руку, он увидел, что его фактотум был сделан не из флексометалла – металла с аморфной структурой Аватаров Кластера, а из строительных деталей, модулей и элементов сервопривода, напоминающих мобилизатор.

– Что-нибудь случилось во время транспортировки? – спросил он.

Стоявший перед ним сервомеханизм, полуавтоматическая машина, напоминавшая двухметровое серебристо-серое насекомое, взяла на себя обязанность заботиться об Адаме.

– У нас проблемы с поставками деталей, – ответил он. – Первый корабль был поврежден в Облаке Оорта из-за действия звезды Лебедь-29. Обеспечение было утеряно. Два из трех брутеров повреждены и нуждаются в ремонте. В данный момент у нас недостаточно флексометалла для изготовления двух фактотумов.

Адам сразу все понял.

– Ребекка уже здесь? – спросил он.

– Уже семь часов как, – зазвенел другой голос сзади.

Адам обернулся.

Она стояла у большого окна, одетая в модифицированный для людей фактотум. Ее шея была не серебряной, как у умных машин, а коричневой, словно голая и беззащитная земля. Ее лицо было обманчиво похожим на человеческое: маска с приделанными ушами, носом и ртом, синтетические волосы, короткие, но все такие же рыжие, как и раньше.

Позади нее светили звезды, а на их фоне медленно вращалась желто-коричневая планета, левая часть которой освещалась невидимой отсюда красной звездой.

Старик встал и услышал гудение сервомоторов, похожее на звук мобилизатора, которым он пользовался на Земле.

– Фиксация сознания стабильна, – вступил в разговор сервомеханизм. – Соединение стабильно. Связь стабильна. Заданные ограничения определены и стабильны.

– С поврежденным главным зондом возможна связь только по четырем каналам из девятнадцати, – сообщила Ребекка.

Ее голос звучал не так мелодично, как в воспоминаниях Адама. Вероятно, дело было в наскоро и неправильно настроенном модуляторе, обычно Ребекка обращала внимание на такие мелочи.

– К тому же качество связи с зондами очень плохое, оно находится на том же уровне, как и почти тысячу лет назад, когда они только начинали свой путь. Я попросила, чтобы для нас зарезервировали два зонда. В это время два других привезли бы нам необходимые материалы через главный коннектор. Но прошло уже много времени, а ширина канала очень ограничена. Мы можем поработать над этой проблемой позже. Возможно, получится улучшить старую систему коннектора.

Адам подошел к Ребекке и увидел в окне вращающегося корабля поврежденный, похожий на цилиндр сегмент, развалившийся пополам по соединительному шву, с обшивкой, разлетевшейся во все стороны. Через пустоту между цилиндрами просвечивали сервомеханизмы, которые уже разобрали гравитационные якоря на отдельные части и работали с помощью термофакелов.

– Это зонд старой модели, – продолжал звенеть голос Ребекки. – В нем нет самовосстанавливающихся деталей, и он не может починить себя.

– Бартоломеус говорил, что зондов было больше. Что с остальными? – спросил Адам.

– Всего их пять, – отвечала Ребекка, бродившая взад-вперед около окна. – После того как корабль был поврежден, два из них потерялись, два других построили станцию на поверхности планеты, рядом с руинами города и главным артефактом. Последний зонд ждет меня недалеко от планеты Лебедь V.

Наклонившись, Адам с удивлением услышал гул сервомоторов.

– А ты ждала меня? – поинтересовался он.

– Да, хотела тебя повидать, перед тем как отправлюсь на газовый гигант и увижу покрытый льдом спутник с обелиском.

На лице, а вернее, на маске Ребекки появилась улыбка. Приблизившись к Адаму, она протянула ему ладони со смуглой, похожей на человеческую кожей. Ее локти были закутаны в шафраново-желтое одеяние. Адам с удовольствием посмотрел в глаза своей спутнице. При помощи визуальных сенсоров, которые видят гораздо лучше человеческих глаз, Адам смог разглядеть образец аморфного металла, поддерживающего ее гладкую шею. Ребекка позволила Адаму заглянуть под маску, где можно было заметить модуль данных, сохранявший сознание людей в целости и сохранности.

– Не буду утверждать, что ты хорошо выглядишь, – сказала Ребекка, улыбнувшись почти так же, как и много лет назад.

– В последний раз мы хорошо выглядели сорок или пятьдесят лет назад, – ответил Адам. – Очень давно.

– Давно для нас, – уточнила Ребекка. – Для бессмертных сорок лет едва ли можно сравнить даже с каплей в океане времени.

Она пожала плечами, но это выглядело как-то неловко и беспомощно. Вероятно, из-за того, что Ребекка еще не привыкла к своему телу, на это обычно уходило несколько дней.

– Нам просто не повезло, – добавила Ребекка.

– Ага, – вздохнул Адам.

Несмотря на работу эмофильтра, направленного на стабилизацию настроения, он провалился в эмоциональную яму, ощутив в сердце тяжелый якорь грусти. Через несколько минут аппарату удалось восстановить состояние Адама, но в потаенном уголке души остался след от печали.

Раздался звуковой сигнал, и насекомоподобный сервомех громогласно сообщил:

– Два шаттла уже готовы. Первичное обследование планеты должно начаться как можно скорее.

– О, – опомнился Адам. – Нужно спешить.

– Меня вызывают на планету V уже во второй раз, – сказала Ребекка. – Кластер торопится.

«Кластер очень далеко. Так далеко, что мы слышим лишь его тихий шум через узкий канал», – подумал Адам.

По каналам передачи данных, связывающим его сознание и несовершенное тело с главным кораблем, где находились местные умные машины, ему передали ощущение срочности дела.

– Почему? – удивленно спросил Адам. – Почему в этот раз мы должны сразу же начинать исследование, даже не акклиматизировавшись?

Сервомех проворно промчался к двери, которая открылась автоматически, и ему не пришлось использовать органы управления.

– Потому что девятнадцать часов назад кое-что произошло, – ответила Ребекка.

– Что именно?

– Обелиск на покрытом льдом спутнике и главный артефакт на находящейся перед нами планете, – Ребекка показала рукой на окно, – отправили нам сигнал.

5

– Это может быть связано с тем, что происходит в Облаке Оорта и этой звездной системе. Что там вообще случилось? – спросил Адам.

– Этого мы точно не знаем, – ответила Ребекка. Они вошли в ангар, где стояли два готовых к полету шаттла. – Внешняя перегородка была поднята, но энергетический барьер атмосферного щита отгораживал космическое пространство. Поврежденный сегмент главного зонда тут был виден значительно лучше, чем из окна коннектора. Что-то врезалось в центральный цилиндрический отсек и разорвало его пополам.

Адам обратил внимание, что, рассказывая о миссии, Ребекка использовала слово «мы». Под этим «мы» она подразумевала себя, местные умные машины и Кластер.

– Мы полагаем, что причиной стала цепь случайностей, – продолжала Ребекка. – Эти зонды летели прямо с Земли, а не из другой колонизированной системы. Тысячу лет назад они покинули Солнечную систему. Скорость этих аппаратов не настолько близка к скорости света, как у кораблей, которые Кластер позже отправлял к звездам. Из-за искривления времени они видны даже отсюда, но время для пассажиров кораблей текло медленнее, чем для нас. Тем не менее возраст этих аппаратов, – Ребекка жестом очертила корабль, – насчитывает сотни лет. В его системах имеются дефекты. При попадании в Облако Оорта он сразу должен был войти в столкновение с двумя кометами. Начался пожар, и, хотя конденсат разума пилота и попытался их обойти, облако после взрыва было довольно густым, а два навигационных щита из трех работали только на тридцать четыре процента от обычной производительности.

Адам посмотрел наружу и представил, как первые зонды и небольшие корабли сопровождения прорываются сквозь облака осколков от взрыва и, несмотря на попытки искусственного интеллекта скорректировать курс, встречаются с новыми облаками, еще более плотными, чем предыдущие.

– Это настоящее чудо, что корабль попал сюда, где мы смогли его обнаружить, – подытожила рассказ Ребекка.

– Неужели нет никакой связи этого события с полученным сигналом? – спросил Адам.

Его мысли становились яснее с каждой минутой, и он чувствовал, что сознание работает быстрее, чем в девяностодвухлетнем теле, которое было у него на Земле. Местные машины использовали интерфейс, который задерживал всю лишнюю информацию, не затуманивая мозг. Эта программа помогала сознанию удерживать цельность каждой отдельной мысли, убирая свойственную преклонному возрасту вялость, делая мышление более быстрым и гибким, а также позволяя ориентироваться в океане из миллионов и миллиардов мыслей, ежесекундно появлявшихся в сознании умных машин Кластера.

– Этого никто не знает, – ответила Ребекка. – Пока готовили шаттлы, я пыталась составить краткий отчет. Он находится в главной базе данных пилота, но я могу поделиться им с тобой напрямую, когда захочешь, – последние слова Ребекка произнесла, обернувшись к своему шаттлу, и твердо добавила, так, что было слышно довольно далеко: – Приступим же к работе.

– Подожди. – «Дай еще пару секунд», – думал Адам. – Что мы должны делать?

– Мы еще не знаем, как поступить с наследниками цивилизации Мурии, – объясняла Ребекка, пока сервомеханизм открывал входные люки шаттлов.

Намек был понятен.

– Кажется, они примерно на две тысячи лет моложе, чем те, что мы находили.

«Две тысячи лет – не такой большой срок», – подумал Адам. – По крайней мере для этих временных масштабов. Не для периода жизни народа, больше чем десять миллионов лет назад оставившего след в Млечном Пути и посетившего многие звездные системы. А потом Мурия неожиданно исчезла из космического пространства, еще до Мирового Пожара, опустошившего многие процветающие миры и уничтожившего многие народы, в том числе три другие менее развитые, но жившие рядом с Мурией культуры – Фаенаси, Джоалф, Ксабраи. Хотя они и не достигли такого развития, как Мурия, но были близки к тому, чтобы покинуть пределы своей звездной системы.

Сервомеханизмы начали жужжать. Ребекка подняла руку:

– Еще один момент, Адам. На второй планете существует сильная гравитационная аномалия, которую нельзя объяснить только найденными руинами города.

– Бартоломеус показывал мне изображение холма, вероятно, это корабль.

– Да, это главный артефакт. Он может оказаться не просто кораблем, а целой космической станцией.

– Распределительной? – с надеждой в голосе спросил Адам.

Он вспомнил, что Бартоломеус и другие Аватары Кластера часто говорили о существовании гипотетического узлового пункта межзвездного Каскада Мурии, распределительной станции, позволяющей менять направление движения по Каскаду.

– Вот тебе возможное объяснение гравитационной аномалии: объект большой массы давит в одну точку пространства-времени, образуя глубокий прогиб.

– Возможно, это вход в Каскад, – улыбнулась Ребекка.

На миг Адам увидел ее такой, как раньше, перед исследованием на бессмертие, окончившимся неудачей. Этот образ крепко засел в памяти.

– Возможно, найдется ключ к технологической сокровищнице Мурии, который мог всегда лежать там, – продолжила свои рассуждения Ребекка. – Вероятно, холм – это корабль, переходящий в подземную станцию. Вот бы удалось включить двигатель и скопировать его конструкцию…

– Если от него вообще что-нибудь осталось. Корабль… – проговорил Адам.

В воображении Адама появился почти забытый образ. Это был корабль, но не космический, предназначенный для путешествий между планетами и звездами. Адам увидел судно с корпусом из гнутых досок. В лицо дует ветер, а парус качается, словно вишня в саду бессмертных родителей Адама. Перед ним сидит двадцатисемилетняя Ребекка, юная и стройная. Она улыбается каждой волне, подступающей к берегу, ловя открытыми ладонями брызги. Позади, у румпеля, сидит отец Адама – Конрад, которому тогда было триста сорок лет, тем не менее он выглядел ничуть не старше Ребекки – в ходе обследования его биологические часы установили на отметке в тридцать лет.

«Адам?»

Вероятно, если бы он сейчас находился в своем девяностодвухлетнем теле на Земле с системой жизнеобеспечения коннектора, то начал бы моргать. Но у этого тела – неполноценного, служащего лишь вместилищем духа – нет глаз, способных на это.

«Как же давно я не вспоминал о нем? – ужаснувшись, подумал Адам. – А когда виделся с ним в последний раз?»

– Адам? Ты в порядке?

Старик поднял руку, и послышалось жужжание сервомотора:

– Все хорошо. Старые воспоминания. – Он стоял позади Ребекки и смотрел на шаттл. –  Жаль, что мы проводили слишком мало времени вместе.

– Чтобы предаваться воспоминаниям? О, Адам, мы еще поговорим. После того, как получим первые результаты исследований.

Минуту спустя они уже разошлись по своим шаттлам – один летел на пятую планету системы Лебедь-29, находящуюся на расстоянии более чем полмиллиарда километров, а другой – на ближайший желто-коричневый шар напротив второй планеты.

6

Адам ощутил защитное поле, создавшее вокруг него электромагнитный кокон, оградившее от турбулентности при подъеме шаттла в верхние слои атмосферы. Он услышал характерный шум обмена данными между бортовой системой его зонда с первым, оставшимся на орбите, но не обратил на это внимания, думая о том, что Ребекка говорила «мы», в том числе имея в виду и «колонизированные системы». Она подразумевала планеты и спутники в различных звездных системах, куда отправились машины с Земли, не настолько интеллектуально развитые, как Кластер, и это объясняло качество и диапазон межпространственной связи.

«Можно ли называть это колонизацией? – спрашивал себя Адам. – И к чему здесь можно применить „мы“?» Единственным человеком в этой бездне глубиною во множество световых лет был он, девяностодвухлетний старик, смертный в мире бессмертных в конце своего жизненного пути, дряхлый и немощный, но сильный духом. Мужчина, которого можно послать через коннектор к далеким звездам. Старику приходится иметь дело с дегенерацией нейронов – распадом, ухудшающим сознание, но улучшающим особенность, важную при отправке через коннектор. Нечто подобное в течение многих лет говорил ему Бартоломеус. Никаких деталей старик больше не помнил. Хотя, возможно, это не такое уж и большое достоинство на фоне огромного числа недостатков. Не исключено, что именно оно играло решающую роль, потому что не создавало такого противодействия квантовым ограничениям и связи, как сильный дух. Тысячу лет назад, когда первые зонды машин, приблизившись к скорости света, покинули пределы Солнечной системы, кто-то назвал Говорящих с Разумом Говорящими Душами, хотя их дух мог перемещаться и ментально контактировать, только когда они летят к месту назначения во взятом напрокат обличии.

– Мы важны, – пробормотал Адам, пока шаттл набирал ход.

Судя по конструкции, он предназначался для перевозки грузов, а не пассажиров.

– Пожалуйста, повторите вашу команду, – произнес пилот шаттла – простой конденсат разума, не обладающий собственным сознанием.

Адам придвинул к себе устройство для передачи речи.

– Я не отдавал никаких команд, а всего лишь размышлял вслух, – сказал он.

– Приготовьтесь, – сказал пилот. – Облака слева и справа по борту.

Адам ощутил беспокойство.

«Я еще не привык к этому телу», – убеждал он себя. Хотелось бы, чтобы эмоциональное подавление и стимуляция интеллекта работали лучше.

Небольшие колебания от прохождения через облака ощущались даже несмотря на электромагнитный кокон. Адам терпеливо ждал, пока пройдет тряска.

– Меня беспокоят перепады настроения, – сказал он пилоту. – Можешь с этим что-то сделать?

– Нет, – ответил тот. – У нас сложности с доступом к ресурсам. Мое окно передачи данных слишком мало.

Пилот не предлагал вернуться на большой корабль, чтобы Адам мог лучше подготовиться к миссии, и это было довольно странно. Машины и вправду торопились.

Адам наклонился, насколько позволяло защитное поле, и посмотрел в иллюминатор. Снизу тянулись остатки морей, разветвленная система каналов и руины города, наполовину погребенные под слоями пыли, песка и обломков. Увиденное почудилось Адаму знакомым: именно этот пейзаж показывал ему Бартоломеус. Скоро он сможет не только видеть руины, но и прикоснуться к осколкам, на которых лежали тени чужого прошлого.

Следы внутренних морей, каждый лишь немного больше озера, блестевшие в лучах заходящего солнца, вновь погрузили Адама в воспоминания. Перед ним проплыли образы сверкающих вод холодного северного моря, на берегах которого в мае цвели отцовские вишни. Всего несколько тысяч лет назад в это время года там лежал снег, но теперь уже можно было купаться в прохладной воде. Молодой Адам – ему в тот день исполнилось двадцать два года – сидел на пристани рядом с парусной лодкой, построенной для отца машинами, смотрел на морскую гладь и думал о том, чего бы хотел себе пожелать. С террасы на склоне доносились голоса и музыка. Там его ждали родители и десятки гостей. Наверняка они все бессмертные. Адам быстро посчитал. Суммарно возраст всех гостей составлял почти полмиллиона лет.

«Еще 8 лет, и я стану таким, как они», – подумал он, болтая ногами в чистой воде, смотря, как волны сходятся под его ступнями, которые он медленно то опускал в море, то вытаскивал из него. Нужно лишь наклониться, оттолкнуться, и полностью погрузишься в холодную воду. Адам чувствовал, что это был самый странный момент его жизни. Он уже был готов прыгнуть, но тут уловил звук приближающихся шагов, повернул голову и увидел молодую девушку, с которой всего лишь час назад его познакомил отец, намекая на нечто большее. Ребекка была дочерью Госамера из Мерики, находившейся за тысячу километров на юго-западе Грюндландии. Вот уже больше пятисот лет Госамер считался одним из лучших звуковых скульпторов на Земле и, что было еще важнее для отца Адама, принадлежал к Высокой Сотне – самым влиятельным из бессмертных. Адам подозревал, что отец хотел свести его с Ребеккой и так планировал войти в доверие Госамеру, а впоследствии стать членом Высокой Сотни.

– Вот ты где, – сказала Ребекка.

Она была одета в тонкое белое платье, подчеркивающее фигуру. Ветер развевал ее волосы, и казалось, что на голове девушки горит закатное пламя.

– Чудесная погода, – Ребекка посмотрела на заходящее солнце.

– Да.

– Приближается важный момент, – сказала Ребекка. – Твой отец будет держать речь.

Адам тихо вздохнул и встал.

– Ну хорошо. Запомним это время.

– Тебе претит перспектива свадьбы, правда? – спросила Ребекка, когда они поднимались по лестнице.

Адам пожал плечами:

– Отец хочет услышать мое заветное желание. Он ждет моих слов.

– И? – спросила Ребекка, протянув Адаму руку.

– Я хотел бы проводить с ним больше времени, но, вероятно, он меня совсем не поймет, – ответил Адам. – Или того хуже, ему будет стыдно перед гостями. – Он вздохнул. – Скажу честно. Не знаю, чего бы я хотел себе пожелать.

Ребекка добродушно улыбнулась:

– Не имеющий желаний счастливый молодой человек.

На террасе Адама ждало множество людей, все они улыбались ему, пожимали руки и хлопали именинника по плечу. Отец Адама, Конрад, посадил его рядом и завел торжественные речи. Адам слушал их вполуха и смотрел на гостей, собравшихся полукругом за праздничным столом. Всем женщинам и мужчинам на вид было не больше тридцати. Единственное исключение – Виктория, мать Адама. Она стояла чуть в стороне, одетая в платье до пола, скрывающее фигуру, ее щеки, несмотря на многочисленные сеансы восстановительной терапии, выглядели слегка впалыми. Виктория казалась лет на десять-пятнадцать старше остальных, такова была цена материнства. Ей повезло обрести бессмертие, но тело всегда будет выглядеть немного старее, чем у других.

Конрад все говорил и говорил, а Адам с удивлением рассматривал собравшихся. Его взгляд упал на женщину, которую он прежде никогда не видел, она сидела по левую сторону стола, ее лицо, обрамленное длинными черными волосами, было темнее, чем у остальных бессмертных. Адаму казалось, что ее большие карие глаза все время смотрят прямо на него, а не на отца.

Но вот Конрад закончил речь, гости зааплодировали, а Адам получил маленький сверток. Развернув его, обнаружил часы. Такие, как делали раньше, с тикающей секундной стрелкой. Адам приложил их к уху, прислушиваясь к звучанию этого маленького предмета, отсчитывающего время.

– Шедевр, исполненный с механической точностью, – сказал Конрад. – Собран по старым чертежам. С одним лишь отличием, – добавил он, подняв брови. – Посмотри внимательно на стрелки, сынок.

Адам так и сделал. Он смотрел довольно долго и, кажется, понял, в чем дело.

– Стрелки идут в обратную сторону.

– Это необычные часы, – произнес Конрад во всеуслышанье. – Они отмеряют время до твоего тридцатилетия, до того дня, когда ты станешь одним из нас.

Все гости восхищенно захлопали.

– Теперь перейдем к желанию, – продолжал отец Адама. – Что ты придумал? Чего ты хочешь?

В этот момент Адам ощутил то же, что и на берегу, когда хотел броситься в холодную воду… Что-то заставило его поднять взгляд на первые звезды, появляющиеся в темнеющем ясном небе.

– Я хочу туда, – услышал Адам звук своего голоса. – Хочу полететь с Земли к звездам.

Конрад посмотрел на сына округлившимися глазами и удивленно улыбнулся.

– Сынок, этого ты точно не хочешь. Только Говорящие с Разумом, чей век подходит к концу, отправляются в такие путешествия. Я едва ли могу себе представить, что ты хочешь умереть.

Отец рассеянно улыбнулся и взмахнул рукой. Опять заиграла музыка, а бессмертные продолжили прерванную беседу.

Внезапно Адам остался в одиночестве. Он посмотрел влево и встретился взглядом с темноволосой женщиной. Она продолжала пристально смотреть на него…

– Я ее видел! – воскликнул другой, постаревший на семьдесят лет Адам, сидевший на борту шаттла в окружении электромагнитного кокона.

– Прошу прощения, – сказал пилот.

Адам замолчал, вспомнив женщину в кремовом платье, наполовину скрытую за деревьями, которую он мельком видел рядом с утесом. Это была та самая женщина со смуглым лицом и большими карими глазами.

– Адам? – донесся до старика голос пилота.

– Да, что?

– Мы садимся через пять минут. Вам нужна помощь?

Адам протянул пилоту сделанную из полимера и снабженную тактильными сенсорами руку, но в этот момент он думал о другой руке – той, что с часами. После того как ему исполнилось тридцать лет, выяснилось, что в его случае имеющийся у бессмертных механизм поддержания возраста не будет работать… Его забрал и разрушил тот самый подарок отца.

– Адам.

– Да.

Он деактивировал защитное поле и встал. Миссия ждет.