Текст книги "Корабль"

Человек в песке

25

Базовая станция была построена сервомеханизмами двадцать лет назад вблизи черного октаэдра и окружена экраном высотой в пятьсот метров и шириной почти два километра. Прозрачный как стекло энергетический барьер едва мерцал, но Крисали знали о нем и раз за разом пробовали его преодолеть.

Через семнадцать минут после отправки Адам находился в системе Стрелец-94 на расстоянии восьмисот тринадцати световых лет от Земли. Он помнил все происходящее, пока пролетал через последний световой год. Он видел на западе вспышку, за которой последовали волны, захлестнувшие барьер.

– Так не пойдет, – сказал он.

Эти слова словно произнес кто-то другой, а не солдат, занятый сортировкой информации из псевдовоспоминаний.

– Это не наш мир. Кахалла принадлежит Крисали. Это священное место – сердце их культуры.

Ассистент, который отключал его от коннектора базовой станции и подключал к шаттлу, посмотрел на него визуальными датчиками.

– Что-то не работает? – спросил он. – Неисправность?

Адам наблюдал за городом-сетью Крисали за пределами энергетического купола. Между похожими на колонны деревьями, достигавшими высоты двухсот метров, протягивались молочно-белые волокна, словно нити огромной паутины. На нитях группами висели похожие на соты с десятками ячеек жилища местных жителей. Адаму захотелось увидеть их вблизи, несколько месяцев пожить в одной из таких ячеек. Он вспомнил их внешний вид: ноги тонкие, как молодые веточки, узкое, нежное тело, завернутое в мерцающую мантию с отверстиями для крыльев. Мантия могла видоизменяться так, будто бы их было сразу несколько. В сложенном состоянии крылья скрывались под кожистой оболочкой, в полете же их размах достигал четырех метров. Крисали походили на бабочек или, может быть, на стрекоз. Нежные и хрупкие, с матово-белыми блестящими лицами, напоминавшими фарфор. Каждые пять или шесть дней Крисали покидали сетевой город, отправлялись в путь к октаэдру Кахалле и пытались перелететь через барьер.

– За последние годы умерло множество Крисали, – сказал Адам. – Но они продолжают пытаться достичь цели.

– Это не имеет значения, – ассистент направил на старика диагностический датчик. – Неисправность? – повторил он. – Дефект? Необходима перезагрузка?

«Перезагрузка? – подумал другой Адам. – Неужели я – машина?»

Что-то отправило эти мысли в дальний угол сознания.

– Я готов к миссии, – сказал Адам-солдат.

Клац!

Противник снова атаковал шаттл. В шестой раз за последний месяц.

– Атака, – сказал ассистент в кабине пилота, подключенный к системам управления. Брутер прервал производство, направляя энергию на укрепление щитов.

На небе появился темный объект, испускающий неяркий свет. Стали падать шары размером чуть больше вспышки – там, где они попадали в поле защитного экрана, появлялись сильные разряды. Солдат быстро выглянул наружу. Он управлял сервомоторами функционального фактотума, тремя руками и ногами со множеством суставов, датчиками и энергетическими пакетами. Алгоритм диагностики сообщил о полной боевой готовности. Солдат прикрепил к рукам и ногам оружие: бластеры, метательные пушки и катапульту для микроракет на случай, если придется вступить в прямое столкновение с врагом. Это не входило в планы, однако солдат подумал, что лучше быть готовым ко всему. Наконец, он проверил наличие топлива, которое должно обеспечить относительно мягкую посадку после полета на бомбе.

Снаружи раздался звук града падающих кинетических снарядов. В этом заключалась новая стратегия врага: очевидно, он понял, что попытка разрушить энергетический купол ни к чему не приводит, и поэтому попробовал стандартные виды вооружений.

Гром многочисленных взрывов эхом разнесся над станцией с брутером и над восьмиугольником, где продолжали копать сервомеханизмы. Волны давления преодолели защитный экран, добрались до леса колоновидных деревьев, порванных нитей и жилых ячеек.

Солдат снова увидел из окна, как Крисали взлетели и попытались спастись, но у них ничего не получилось.

– Нагрузка на экран увеличилась примерно до четырех целых семидесяти девяти сотых. Если противник продолжит обстрел, мы достигнем критического значения через девятнадцать дней, – сказал ассистент, когда гром разрывов утих.

– Вот зачем я здесь, – ответил солдат, держась за стену кабины пилота. Недалеко находилась кнопка включения шаттла. – Уничтожить врага до того, как он уничтожит нас.

Клац.

Внизу, под шаттлом, лежал лес – покрывало зеленого, синего и коричневого цветов, пронизанное белыми нитями жилищ Крисали. Там находилась воронка древнего кратера диаметром более пятидесяти километров, в самом глубоком месте воронки стоял Кахалла – черный октаэдр, теперь наполовину раскопанный сервомеханизмами. Солдат вспомнил, что у него есть специальные производственные программы, контролируемые брутером, и распределил выполняемые сервомеханизмами задачи. Пока одни раскапывают артефакт, брутеры, спрятанные в поясе обломков газового гиганта, производят детали зонда-транспортера, который заберет октаэдр и привезет его на Землю. То, что он долетит только через восемьсот тринадцать лет, не имело значения для Кластера. Он оперировал более длительными промежутками времени.

«Мы – воры, – подумал Адам. – Мы крадем то, что принадлежит Крисали».

Солдат не ответил. Возможно, он даже не услышал Адама. Он убедился, что бомба надежно закреплена на раме погрузчика; только она имела ценность.

– Мы замедляемся, – сказал ассистент, передавая бортовым системам соответствующие указания.

Рев мотора затих, и солдат наблюдал, как под ним проплывает родной мир Крисали: луна, почти такая же большая, как на Земле, один из шестидесяти четырех спутников, вращающихся вокруг горячего газового гиганта Хауканда, выше и ниже пояса обломков, состоящего из шести колец. Сложная система спутников и обломков, звездная система внутри звездной системы.

Адам-наблюдатель смотрел и удивлялся. Гигант под названием Хауканд, размером больше Юпитера, когда-то был холодным и имел большую, вытянутую на много километров орбиту. Но потом звезда системы Стрелец-94, которую Крисали называли Моаксил – «Мать Неба», – превратилась в красного гиганта и поглотила планеты, на которых жили предки Крисали внутри системы.

«Как много всего здесь предстоит изучить. Много еще нужно понять, – подумал Адам. – Какими были Крисали, которые переселились на Ретос, крупнейший из шестидесяти четырех спутников? Почему технологии, которые были у них тогда, оказались потеряны?»

Солдата это не интересовало. Он получил от ассистента логистические данные – курс и скорость совпадали с рабочими характеристиками других шаттлов с двигателями и небольшой капсулой, оборудованной сервомеханизмом и конденсатом разума пилота. Солдат пытался направить зрительные сенсоры на множество крошечных точек. Они должны были отвлечь корабли врага на орбите.

Где же эти корабли? Солдат посмотрел вверх и сразу же установил связь с локаторами шаттла для передачи данных. Локаторов было семь: пять крупных, больше сотни метров в длину, и два небольших маневренных клина всего по пятнадцать метров. Еще дальше от Ретоса, у края внешнего кольца на высоте пятидесяти тысяч километров, располагалась станция противника. По данным Локального Кластера, ее масса неуклонно росла: всего за четыре дня она увеличилась на десять тысяч тонн и составила двадцать одну и четыре десятых тонны.

– Мы достигли наивысшей точки траектории, – сказал ассистент. – Падаем. Пожалуйста, приготовьтесь.

В космосе, в нескольких тысячах километров над поверхностью Ретоса, возникло мерцание, когда другие шаттлы атаковали орбитальные аппараты врага. Судя по повторному запросу данных логистики, все шло по плану. Но это было не так: по пути к грузовому люку солдат замешкался.

– Ты умрешь, – сказал он.

– Я не могу умереть, – ответил ассистент. – Я не живу.

– Твое существование окончено.

– Не имеет значения. Неисправность?

– Нет, – ответил солдат.

Он поднялся к люку и вылетел из корабля на бомбе.

26

Солдат лежал под аэродинамическим щитом, который должен был защитить его при входе в атмосферу. Его руки и ноги с множеством суставов запутались в цилиндре плазменной бомбы при падении на поверхность спутника размером с Землю. Видимое за Ретосом северное полушарие красного гиганта было испещрено серно-желтыми и охристыми полосами. А сам красный гигант завис в черном небе над Хаукандом. Когда датчики оказались в верхних слоях атмосферы спутника, они отметили повышение температуры. Спрятавшись за щит, солдат подождал, пока плотность атмосферы и температура воздуха достигнут критического значения, а затем активировал защитное поле. Его энергетическая сигнатура стерлась во время ионного шторма – враг, вероятно, должен был принять всадника на бомбе за метеорит, вылетевший из кольца Хауканда, или за обломки шаттла.

Две минуты до цели.

Солдат еще раз проверил систему фактотума, оружие и топливо – все было в порядке. Еще через минуту он завел бомбу и почувствовал движение в канале передачи данных. Сжатый огонь плазменной бомбы ожидал момента, чтобы вырваться наружу.

Мимо пролетали разорванные облака, а под ними виднелись горы Кономи, протянувшиеся более чем на тысячу километров, доходя вершинами до стратосферы. На каменистом плато, окруженном лесом, поднималась производственная башня врага. В ландшафте было много кремния и редкоземельных металлов – эти элементы играли важную роль при производстве. Башня производила необходимые врагу летательные аппараты, орбитальные корабли, оружие и со временем могла превратиться в большой склад вооружения, если ее вовремя не обезвредить.

Еще через полминуты солдат принял управление бомбой на себя. Его задача состояла в том, чтобы довести ее точно до цели. Солдат управлял ею силой мысли, одновременно стреляя из бластера и выпуская ракеты по немногим защитникам, поднимавшимся с плато, чтобы перехватить его. Они отвечали удивительно быстро, но тем не менее слишком поздно. Внизу виднелась массивная серая башня в основании шириной сто метров и почти километр высотой, будто состоящая из несочетаемых друг с другом больших и маленьких кусочков. Повсюду были выступы, края и отверстия, напоминающие трещины.

Это был триумф солдата: он сражался против защитников, он уничтожал их оружием, которое было частью его тела, расстреливал дроны противника лучами из бластера, измельчал их взрывающимися ракетами и в то же время вел бомбу по курсу: он ехал на ней, управляя силой мысли и движением конечностей.

Точно по курсу…

Целью была не широкая крыша, напоминающая шляпку гриба, из-под которой все время вылезали новые защитники, а основание башни. Заключенный в бомбе огонь должен выбраться на свободу и пойти вверх, через ангары, откуда постоянно появляются новые защитники. Это был вражеский центр в системе Стрелец-94 или, по крайней мере, один из центров. Самый большой и важный. И скоро он будет гореть.

Еще через пятнадцать секунд солдат выпустил из рук и ног якорь, запустил две мини-ракеты по дронам с кривыми медно-красными крыльями и шипами, проследил за взрывом и активировал топливо, которое должно было отнести его довольно далеко от бомбы и башни, от жара коррозии плазмы.

Левая нога за что-то зацепилась и оторвалась от бомбы на долю секунды раньше, чем это было нужно. Разница была минимальна, но на скорости три тысячи километров в час любые отклонения имеют серьезные последствия. Внезапный взрыв топлива оттолкнул солдата от бомбы вверх. Защитный экран приобрел аэродинамическую форму, потребляя больше энергии. Фактотум окружил светящийся пузырь, чтобы построить на скорости массивную стену для защиты.

Дважды сверкнула молния. Первая высоко в небе казалась не очень яркой и означала, что шаттл, который доставил сюда солдата, разрушен. Вторая, ярче Хауканда и красного гиганта, пронеслась над плато и была столь ослепительной, что на одну или две секунды визуальные сенсоры перестали передавать информацию. После они показали солдату, что его миссия успешна: бомба, с грохотом ударившись о нижнюю часть башни, образовала огромную дыру в сером веществе. Оттуда вверх вырывалось всепожирающее пламя.

«Это не просто пожар», – подумал солдат, как только все понял. Это была ядерная цепная реакция серого вещества, из которого состояла башня. Теперь она не остановится до тех пор, пока последний грамм серого вещества не обратится в пепел.

Солдат снова поджег топливо и приготовился к приземлению, когда что-то ударило его сквозь защитное поле. Оно промигало последний раз и исчезло. Сверху на него обрушился кинетический кулак, разбив бластеры и ракетные установки, разорвав правую ногу, а вместе с ней генератор защитного поля и главную энергетическую клетку, разрезав коммуникативный модуль, связывающий его с базой данных Кластера. Топлива больше нет.

Недалеко от горящей башни, на высоте трехсот километров, солдат оказался в свободном падении. Он упал на поверхность недалеко от поросшего растительностью участка, но, к счастью, не с острыми скалами, а с песком и пылью. Однако удар был достаточно сильным, чтобы часть датчиков и два важных гидравлических насоса, которые снабжали орган потока жидкости в грудной клетке, вышли из строя. В результате это отразилось на способностях ощущать и двигаться.

Он попытался пошевелить левой ногой и добраться до ближайшего леса, боясь, что на открытом месте кинетический кулак его еще раз ударит, но закрутился вокруг своей оси, и, будучи без гидравлического элемента, сервомоторы перестали работать. Руками он дотянулся до растительности, но, преодолев несколько метров ползком, осознал, что такой способ передвижения отнимает слишком много заряда энергетической клетки. Его жизнь сейчас зависела от нее.

Это была очень странная мысль, которая не могла появиться у солдата. Она принадлежала Адаму-наблюдателю, который сейчас со всей ясностью осознал положение. Заряда энергетической клетки не хватало для экстренного возвращения, да и к тому же второй подряд шок от возвращения стал бы для него смертельным.

Повреждение коммуникативного модуля означало, что связь с основной станцией потеряна и попросить о помощи не получится. А ассистента, который привел его на место выполнения миссии, уже не существовало.

Клац! Клац!

Ничего не происходило.

27

Прошел день, а враг, ударивший его, так и не появился. Человек в песке наблюдал с помощью еще функционирующего датчика, как в пожаре, свет которого становился все слабее, сгорает башня и опускается ночь. Беспомощный и окутанный тишиной, он видел, как вслед за красным гигантом исчез с неба и Хауканд. Появились звезды, и Адам спросил себя, можно ли найти среди них Солнце, свет которого мы видим на Земле. Мысли о жизни и смерти проносились в его поврежденной голове. Квантовый канал с низкой пропускной способностью, связывавший его с телом на Земле, существовал, как и прежде, но, не имея рядом коннектора и не обладая достаточным запасом энергии для экстренного возвращения, он не мог им воспользоваться.

Он представил себе другого Адама, старика, лежащего в баке с эмульсией и подключенного к системам жизнеобеспечения, чей мозг ничем не занят, если не считать небольшой части, поддерживающей работу организма. Сознание же находилось здесь и было заключено в модуле памяти разработчиков. Когда заряд последней энергетической клетки заканчивался, память еще несколько часов оставалась у разработчиков, но теряла связность, которую можно было восстановить не позднее суток. После этого пропадало и соединение с Землей. Ссылка исчезала, это означало смерть оставленного на Земле тела.

Адам по-другому представлял себе конец, не в поврежденном фактотуме на далекой планете, но в мобилизаторе, который поддерживает его дряхлое тело. Может быть, на утесе, когда он во время бури будет смотреть на океан, на свирепое море, ощущая, как ему в настоящее лицо дует ветер и летят водяные брызги.

– C кем я сражался? – лежа на песке, думал человек по имени Адам, который теперь перестал быть солдатом. Солдат прекратил существование, оставив Адама-наблюдателя наедине с мыслями и чувствами. Он лежал здесь, под чужим небом, на чужой земле, а ведь он не знал, с кем его послали бороться и почему вообще началась эта борьба. Адам искал ответы в памяти солдата, но не находил ничего, кроме указаний и готовности беспрекословно следовать приказам. Неужели его жизнь так и окончится вопросами без ответов?

Адам посмотрел на темное небо и подумал о странных движениях, которые можно было заметить между звездами: объекты еще меньше звезд, такие маленькие, что их нельзя увидеть человеческим глазом. Адам долго смотрел на них. Были ли это МФТ Локального Кластера или вражеские орбитальные станции? Будь его коммуникативный модуль в рабочем состоянии, он мог бы осмелиться и послать сигнал туда, в темноту.

Возник еще один вопрос: должен ли он отключиться из соображений экономии, как Ребекка, голову которой он нес на руках до коннектора, будучи в другой звездной системе, где все тоже дошло до сражения?

Ребекка…

Он окунулся в воспоминания и снова увидел ее юной и стройной, с собранными в пучок огненными волосами, зелеными глазами, большими, словно два изумруда, в белом как снег платье, стоящей перед исследовательским центром. Такой она встретила его на тридцатый день рождения, готовая отмечать получение бессмертия. Спустя час она горевала вместе с ним, когда стало понятно, что ему суждено остаться смертным в мире бессмертных. Омега-фактор украл у него вечную жизнь. Шестьдесят или семьдесят отпущенных ему лет казались пугающе короткими. Два года спустя, на тридцатилетие Ребекки, драма повторилась, ведь она также не получила бессмертия. Адам вспомнил, что постоянно спрашивал, как такое могло случиться. Но даже если что-то крайне маловероятное оно все равно может произойти. Новая трагедия опять объединила их, Ребекка тоже стала Говорящей с Разумом. Они провели вместе почти двадцать лет, не считая время миссий в отдаленных системах, а затем потеряли друг друга из виду.

«Теперь мы постарели, – подумал Адам, смотря на звезды и на движущиеся точки между ними. – Мы прожили жизнь, а теперь мы умрем. Я – здесь, после битвы, значения которой не понимаю, а Ребекка – на Земле, вероятно через пару лет. Не слишком много ты хочешь от жизни, чтобы в последний момент получить ответы на столько вопросов?

Если он отключится и перейдет в режим экономии, фактотум будет потреблять меньше энергии и он сможет продержаться день или два. Но если помощь не придет, тогда это будет означать, что он отказывается от последних часов жизни.

Человек в песке оставался живым, пока думал. Он размышлял, живут ли почти всегда в мире своих мыслей машины на Земле – без боли, без груза эмоций. Скрытые в подземной части Кластера, а также поодиночке, превращаясь в гуманоидов серебряного цвета, сделанных из флексометалла. Он спрашивал себя…

Клац-клац, клац.

Было странно слышать эти щелчки, как будто там находился не только солдат, посланный на борьбу, но и кто-то еще. Он снова подумал о Ребекке, с которой его связывало нечто большее, чем прошлое. Общая миссия в системе Лебедь-29, нападение корабля с врагом, не имеющим ни лица, ни имени. Спасая Ребекку, Адам действовал не по плану. Что бы случилось, будь он там один? Принял бы он управление кораблем на себя, руководствуясь Правилами ведения боевых миссий? В каком случае Ребекка, вернее, ее голова и останки достались бы врагу? Произошла бы их трансформация, реструктуризация и ассимиляция? Откуда он взял эти слова? Ассимиляция. Из записи. Но что это за запись? Ее мог дать конденсат разума основного зонда, который уже был захвачен врагом. Но был ли он действительно захвачен? Спешка, сигналы, посланные артефактом, двое Говорящих с Разумом в одной миссии, а именно Адам и Ребекка, знавшие друг друга с детства и дружившие в юности… Странные мысли, странные чувства.

Клац-клац!

Вблизи Адама что-то зашевелилось. Он неподвижно смотрел в темноту, опасаясь, что его пришел искать кто-то из врагов. Тактильные датчики сообщили, что кто-то дотронулся до него. Что-то твердое и острое задело слой полимера на поврежденной левой ноге и поцарапало металлические пластины выше.

«Зубы?» – подумал Адам.

Он увидел мохнатое существо с руками разной длины и густыми ресницами. Оно обнюхивало его, ища мясо, а затем, разочаровавшись, оставило Адама нетронутым. Потом существо выпрямилось, посмотрело на небо и издало звук, напомнивший Адаму крик совы. Затем повернулось в сторону, и на тело Адама полилась жидкость.

«Моча?» – подумал он.

Отрывисто хрюкнув, животное скрылось в темноте. Адам вновь стал смотреть на звезды, на скользящие точки между ними. Кажется, их стало больше.

Кла…

Над горизонтом появился пояс обломков, а за ним показалось северное полушарие Хауканда. То здесь, то там двигались по орбитам крошечные спутники. На некоторых не было атмосферы, небо других затянуто облаками. Именно этого хотел Адам, когда осознал, что его жизнь будет намного короче, чем у большинства жителей Земли: открытий, исследования неизведанного, встреч с загадками космоса. Вечность осталась недоступна, но перед ним открылась бесконечность, чудеса Вселенной в радиусе тысячи световых лет, а возможно, и еще дальше, если удастся найти Каскад Мурии. Он представлял свою жизнь в виде спокойной реки с берегами приключений и никогда не хотел умереть на поле боя.

Пока Адам наблюдал за кольцами газового гиганта и любовался их красотой, стало светло. На несколько секунд на небо вышло красное солнце, но не тот молох, который давным-давно проглотил планеты этой системы. Как только его свет угас, Адам понял: скрытого зонда в поясе обломков Хауканда больше не существует. Его и брутеры уничтожил враг. Это означало, что даже если сервомеханизмам и удалось раскопать Кахаллу – священный объект народа Крисали, то транспортера, который мог бы доставить его на Землю, уже нет.

«Если я никогда не хотел оказаться на поле битвы, – думал Адам, – то зачем я ехал на бомбе? Почему я лежу здесь, наполовину раздавленный кинетическим кулаком?»

На этот раз ему не пришлось долго искать ответ. Он звучал так: я лежу здесь, потому что меня послали машины с Земли.

«Мог ли я отказаться?»

«Кто наш враг?» – думал человек в песке, наблюдая уже не звезды, а огонь разрушения в небе. Он рассматривал зарева от взрывов на других спутниках Хауканда. Главный зонд Локального Кластера, наблюдательные станции и хранилище ресурсов – все было уничтожено врагом.

Адам вытянул руки вперед и использовал датчики как сейсмограф. Вскоре он уловил вибрацию и попытался выяснить ее причину. Может быть, враг предпринял новую атаку на базовую станцию под прикрытием защитного поля? И ему даже удалось ее уничтожить? Это могло быть причиной отсутствия помощи.

Продолжая двигать руками, он спросил себя: что означают эти странные щелчки, прерывающие его мысли? Могли они исходить от остатков солдата, который, вероятно, все еще находился внутри? Или это попытка системы безопасности отключить сознание ради экономии энергии? Адам проверил работающие системы. Однако фактотум не нашел ничего, что могло бы вызвать щелчок. Значит, это что-то в сознании? Может быть, какой-то мысленный переключатель? Голова фактотума и программы внутри нее содержали больше, чем голова старика в растворе эмульсии. Он чувствовал в себе нечто от Эвелин. Содержимое информационной шины Эвелин создало Адама-наблюдателя, который видел, слышал и обладал памятью. Что было бы, отправься он через коннектор в далекую систему Стрелец-94 без дополнительной памяти? На это было легко ответить: тогда не осталось бы никого, способного осознавать эти мысли. Исчезновение солдата привело бы к исчезновению всего, кроме, пожалуй, щелчков, звучавших в этом пустом безвоздушном мире, где их никто не слышал. Эвелин спасла ему жизнь, а вместе с ней дала возможность встретить свой конец в сознании.

Кла…

Пальцы Адама начали дрожать, а вскоре дрожь передалась всему телу. И хотя Адам не спал – перенесенное сознание Говорящего с Разумом не спит, живя в теле, которое не нуждается во сне, – но он так глубоко задумался, что не сразу почувствовал вибрацию. Она распространялась во всех направлениях, но ее источник был непонятен. Весь спутник размером с Землю задрожал.

Адам наблюдал за другими животными, которые ползали рядом с ним и даже переползали через него. Среди них были сотни животных, похожих на муравьев, с хоботками, полными какой-то жидкости. На небе он увидел огонь. На орбите и в высоких слоях атмосферы происходили взрывы. Над горами проносились какие-то горящие обломки, возможно части орбитальной станции или сбитого врагом МФТ Кластера. И теперь, словно испугавшись перемен, задрожал весь мир. Так как стимулятор нейронов перестал работать, мысли Адама замедлились и прошло некоторое время, прежде чем он понял, что его тактильные датчики ощущали толчки не от последствий взрывов на Ретосе, а от большого гравитационного землетрясения. Воспоминания начали возвращаться. Адам, сохраненный Эвелин, потянулся к ним, но они оставались нечеткими, словно сцены из сна. Он подумал, что толчки могут быть вызваны объектом большой массы, влияние которого он уже однажды ощущал, но в иной системе во время другой миссии.

Небо потемнело. Что-то угловатое и массивное, как черная гора, двигалось между газовым гигантом Хаукандом, его спутником и поясом обломков. Титан с крутыми склонами, острыми пиками вершин, глубокими пропастями и бесконечными хребтами оторвался от планеты и улетел в небо. На темном гиганте вырывалась лава и появлялись мерцающие линии, похожие на трещины. Оттуда выходили сотни маленьких вражеских кораблей, некоторые угловатые, как основной корабль, другие отполированные или отшлифованные. Через электромагнитный компонент визуального датчика Адам увидел, что маленькие корабли были окружены силовыми полями и «завернуты» в яркие светящиеся шарики, похожие на мыльные пузыри.

Мыльные пузыри. Какое странное определение и странное сравнение, но человеку в песке оно однажды уже приходило на ум. Он вспомнил, что в другой звездной системе, где впервые ощутил гравитационные колебания и где фактотум Ребекки был сильно поврежден, он сравнивал души людей с мыльными пузырями.

На небе показался корабль противника.

Воздух наполнился жужжащим звуком, вероятно одна из вибраций вызвала резонанс. Адам смотрел наверх, наблюдая за кораблем, занимавшим большую часть неба. Он уже знал, что его длина составляла сто семьдесят один километр. А если корабль способен обратить начинающийся день в ночь, то он уже очень близко. Один из маленьких кораблей завис над местом, где стояла горящая производственная башня. Внимательные датчики не видели человека на песке.

Адам начал ползти. Он старался не двигать поврежденной левой ногой, экономя драгоценную энергию. Вцепившись в землю, он прополз примерно пятьдесят метров в направлении растительности. Сервомоторы в руках стали сильно жужжать, и скоро появилось предупреждение: если он будет так интенсивно ползти, то энергии хватит лишь на двадцать минут.

На горизонте появился красный гигант. Его свет создавал длинные тени, и одна из этих теней двинулась, упав на Адама.

…Он повернул голову, настроил визуальные датчики, посмотрел вверх и увидел…

…кукольное лицо, белое и блестящее, как фарфор. Два из четырех крыльев были расправлены, остальные сложены под кожистой оболочкой. Несмотря на большие крылья, это было миниатюрное хрупкое существо, немного похожее на бабочку или стрекозу.

Его золотые глаза оглядывали Адама с головы до ног. Руки подняли большой острый камень и занесли его над головой Адама.

– Нет, – прохрипел он.

Удар кинетического кулака повредил и речевые синтезаторы. Он едва ли мог произнести хоть слово, а Крисали его точно не понимал. И все же он колебался, держа камень.

– Пожалуйста, – выдавил Адам. – Помогите мне.