Текст книги "Корабль"

– Он там.

– Орбитальный зонд находится над другой стороной планеты, – сказал ассистент, ловко взбираясь на борт корабля. – У нас есть временнóе окно в четырнадцать минут. Идите, Адам, ваш коннектор уже готов.

В черной дыре блестело и сверкало множество звезд. Некоторые из них пытались вырваться из поглотившей их пасти. Двум это удалось, они вернулись «к своим», продолжив движение, ярко загорелись – и пропали.

Адама отключили от канала обмена данными – там не было ничего интересного, хотя ассистент продолжал информировать его о происходящем.

– Два наших наблюдательных зонда, находившиеся над этой частью планеты, потерпели катастрофу, – сообщил он.

Адам вспомнил, что все попытки войти в контакт с чужаком закончились неудачно. Говорящий с Разумом и конденсат разума зонда пытались провести переговоры, используя подготовленные Кластером протоколы, но не получили никакого ответа.

– Так и не удалось вступить с ним в контакт и заявить о наших мирных намерениях? – спросил старик, входя в коннектор.

За ним закрылся люк.

– Нет, Адам.

– Чужак изначально был настроен враждебно, он захватил Ребекку, – добавил Адам, следуя за ассистентом в кабину пилота. – Сколько прошло времени? У меня нет связи с зондом и доступа к хронометру миссии.

– Семь часов девять минут.

Шаттл взлетел. После того как сервомех проконтролировал систему коннектора и ввел данные полета, табло погасло. Гравитационная подушка подняла маленький корабль в воздух.

– Значит, Ребекка все еще в пути.

Адам ходил из угла в угол и смотрел на небо через прозрачный корпус носовой части, пока шаттл готовился к полету над станцией с брутерами, набирал ход и разгонялся над поверхностью планеты.

– Ты увидишь ее через один час двенадцать минут, Адам. Мы заберем Ребекку и тут же отправим на Землю.

– Отправите, если она будет в состоянии долететь.

– Ты прав, Адам. У нас нет никаких гарантий.

«Никаких гарантий», – подумал Адам, повернулся к окну и продолжил смотреть на небо. Огромного вражеского корабля уже не было видно.

Старик все еще продолжал стоять, он не мог сесть из-за ненастроенного фактотума. Ассистент присоединился к нему. Мерцание защитных полей, удерживающее их на одном месте, усилилось. Никто не мог гарантировать, что через час с лишним, когда Ребекка совершит посадку, связь с коннектором, готовым к возвращению на Землю, будет сохранена. То, что конденсат разума хотел как можно скорее отправить Адама домой, могло означать только одно: он боялся того, что человека схватят.

– Через десять секунд шаттл резко наберет высоту и увеличит скорость, – сообщил ассистент. – Я усиливаю защитное поле.

Хотя Адам и слышал слова помощника, но был погружен в размышления. Когда он находился далеко от Земли и собственного тела, привычная тяжесть мыслей исчезала – возможно, она оставалась там, дома. Тело можно законсервировать, но вот можно ли так же поступить и с сознанием, с душой, собственным я, перемещающимся на расстояние во много световых лет… Вероятно, они растворяются.

«Это похоже на мыльный пузырь, блестящий вблизи, но по мере того как ветер постепенно уносит его дальше и дальше, цвета тускнеют. Глупый пример, – подытожил Адам эту мысль. – Душа – не мыльный пузырь. Религиозные мистики тысячи лет назад ломали голову над этим вопросом. Я уверен: душа не может существовать без тела».

Внезапно позади шаттла возникли яркие вспышки. Стало светло как днем.

– Мощное излучение, – объяснил ассистент. – Наше излучение сливается с ним. Я реактивировал двигатель. Через две минуты мы долетим до зонда.

Шаттл качнулся, словно подхваченный порывом ветра, и помчался к свечению, за несколько секунд сменившимся темнотой.

– Что это было? – спросил Адам.

Ответ он получил практически сразу, бросив лишь мимолетный взгляд на сообщения в канале обмена данными.

«А главная станция?»

«Ее больше не существует. Она разрушена вражеским кораблем».

«Что происходит?» – спрашивал себя Адам.

Он попытался вспомнить, какие указания и данные получал в течение нескольких предыдущих часов, но все было покрыто пеленой тумана.

– Видимо, нас не обнаружили, – сказал ассистент. – Никто нас не преследует. Корабль находится с ночной стороны планеты. До встречи с зондом осталось тридцать секунд.

Впереди, в кроваво-красном свете звезды, вращались цилиндры зонда. На некоторых виднелись отверстия. Адам заметил, что энергетическая сигнатура зонда стала значительно меньше, чем во время взлета, казалось, все бортовые системы отключены. Конденсат разума отрубил даже защитное поле.

Адам с удивлением наблюдал, как шаттл залетает в ангар главного цилиндра. За ним закрылась внешняя перегородка.

– Когда вы полетите на Землю, в шаттле будут отключены все системы, а вы притворитесь мертвым, – сказал ассистент. – Возможно, таким образом удастся избежать нападения.

Защитное поле исчезло. Ассистент поспешил на трех ногах к распахнувшемуся перед ним люку.

Адам последовал за помощником.

– А Ребекка? Должна ли она притворяться мертвой, когда прилетит сюда через час?

– Мы позаботимся о ней, Адам. Тебе не о чем волноваться.

Покидая шаттл, Адам ощутил решимость и стремился ее удержать.

Ассистент уже открыл внешнюю перегородку и ожидал Адама у перехода к коннектору, но Говорящий с Разумом прошел мимо и свернул в темный коридор, ведущий к пункту управления. Воцарилась странная тишина: шум приборов, обеспечивающих работу бортовой системы, прекратился.

Ассистент подошел к старику.

– Адам?

– Я беру управление на себя.

– Это безрассудство, Адам, – по легкому изменению тембра можно было понять, что ассистент теперь разговаривал голосом конденсата разума основного зонда. – Коннектор готов. Через две минуты вы можете снова вернуться на Землю, в безопасность.

– Я руководствуюсь Положением о чрезвычайной ситуации Правил ведения боевых действий, – ответил Адам, ускоряя шаг.

Жужжание сервомоторов усилилось.

– Главная станция разрушена. Основной зонд поврежден и не может работать на полную мощность. Ее конденсат разума…

– Все главные системы исправны.

Старик не обратил внимания на услышанное и продолжал:

– Ее конденсат разума также поврежден и, соответственно, больше не может правильно оценивать ситуацию, так как…

Как это правильно назвать? Адам пытался вспомнить нужное слово. Это слово должно сыграть важную роль при оправдании его действий.

…Аберрация. При выполнении миссии Говорящий с Разумом вынужден полностью подчиняться конденсату разума с аберрацией памяти.

Старик добрался до перегородки, отделявшей зал управления, которая, однако, не открылась перед ним. У перегородки, словно часовые, стояли два сервомеханизма ростом ниже ассистента.

– Вы эмоционально нестабильны, Адам, – произнес конденсат разума голосом ассистента.

Адам слегка толкнул его.

– Ради вашего блага я погружаю вас в сон.

– Нет.

– Вы важны для нас и должны находиться в безопасности.

– Но Ребекка тоже важна. Мы оба принадлежим к ста тридцати.

Адам почувствовал, что его мысли замедляются, а оставшийся в голове туман становится все плотнее. Он отправил уникальный код чрезвычайной ситуации, закрыл все каналы передачи данных, отключился от датчиков и запрограммировал десятисекундную паузу до повторного подключения.

Затем он, пребывая в своей внутренней вселенной, подождал десять секунд. Единственной оставшейся связью с внешним миром была метка, через которую Адам соединялся с коннектором и с далекой Землей – эта тонкая, филигранно выполненная пуповина, обманувшая время и пространство.

В течение десяти секунд Адам находился в добровольной изоляции. Затем датчики вновь начали передавать информацию, и к Говорящему с Разумом стали возвращаться ощущения. По соображениям безопасности он продолжал держать каналы передачи данных закрытыми.

– Пилот и коррелятор, – произнес он, обращаясь к двум наиболее важным компонентам сознания конденсата разума зонда. – Положение дел.

– Мы находимся в крайне тяжелой аварийной ситуации, – ответил ассистент. – Жду указаний.

Адам повернулся к часовым.

– Освободить путь, – сказал он. – Поднять перегородку.

Два маленьких сервомеханизма ушли с дороги, подняв перегородку.

Комната управления зондом не была предназначена для людей. Пространства между блоками устройств, мостами передачи данных, коррекционными ядрами, ячейками памяти и отделом принятия решений хватало лишь для сервомеханизмов и фактотумов, которые могли частично складываться. Здесь располагались сердце и мозг зонда, а может быть, и его душа, если у механизмов бывают души.

Ориентируясь в свете лампы, Адам пробирался по узким проходам. Не боясь на что-либо наступить, он добрался до места, о существовании которого знал из собственной базы данных: небольшой ниши, связанной с виртуальными контроллерами. С трудом туда поместившись, он настроил все необходимые соединения.

– Это неправильно. Вы должны вернуть нам полный контроль, – сказал ассистент, который шел за Адамом.

– Пилот, у меня для вас новый приказ, – произнес Адам.

Вокруг него возникло облако из множества символов и индикаторов. Лишь некоторые из них использовались при проблемах с контактным интерфейсом. Большинство представляли собой мнимые изображения, сгенерированные визуальными сенсорами.

– Мы летим за Ребеккой. Заберем ее, а после этого вы можете отправить нас обоих домой.

– Предупреждаю, – произнес конденсат разума голосом ассистента. – Запуск двигателя сделает нашу энергетическую сигнатуру четко различимой. В этом случае вероятность того, что нас не обнаружат, составляет менее одного процента.

– Такова цена, которую нам придется заплатить за спасение Ребекки, – ответил Адам. – Полный вперед. Летим настолько быстро, насколько это возможно.

11

– Адам?

Старик вздрогнул: на мгновение ему показалось, что конденсату разума удалось перехитрить его и вновь взять управление на себя. Но он сидел в нише командного пункта, окруженный светящимися символами, смутно вспоминая сложные маршруты, векторы полета и уровень скорости. Во время выполнения критического маневра вышел из строя один из боковых компенсаторов, и за счет возникшей инерции боковой цилиндр сорвался с места.

«Человек никогда бы не пошел на такой маневр», – подумал Адам.

– Да? – отозвался старик.

– От вражеского корабля отделились три сегмента. Нас преследуют. Мы обнаружены.

«Это было неизбежно», – подумал Адам.

Он устал. Предыдущие несколько часов старик много трудился на благо миссии. Какие решения он принимал и какой у него был выбор? Сейчас Говорящему с Разумом не хватало стимуляции мышления, но он не запрашивал ее, опасаясь открывать каналы передачи данных. Лишь одного воздействия конденсата разума будет достаточно, чтобы усталость переросла в сон.

Адам наблюдал за символами, стараясь понять их значение.

– Когда мы доберемся до шаттла Ребекки?

– Мы до него уже добрались. К Ребекке идут пять сервомеханизмов, которые о ней позаботятся. Коннектор уже готов. Я советую…

Адам ползком вылез из ниши, протискиваясь в узкие проходы, добрался до открытой перегородки и, проскользнув через нее, побежал в ангар.

В пути он кое-что вспомнил и закричал:

– А что случилось с двумя другими объектами, которые ранее отделились от вражеского корабля? Один из них должен был захватить шаттл Ребекки.

– Я не знаю, где они, – ответил зонд. – Я больше их не отслеживаю. Они летели над ледяным спутником пятой планеты, попали в зону сильной сейсмической активности, а потом неожиданно исчезли.

На пути Адама располагался ангар. Его внутренняя перегородка была поднята. Сиял атмосферный щит. Старик просто прошел мимо, вдохнул разреженный воздух ангара и поспешил дальше, ко второму щиту, где на открытом пространстве покачивался шаттл Ребекки, или, вернее, то, что от него осталось. Куски металла и композитных соединений, полимеров и металлокерамики – все разломалось словно от удара огромного кулака. Прямо перед Адамом прошел сервомеханизм, держа на буксире обломки контейнера, наполненного термофакелами и другими инструментами. Чтобы добраться до Ребекки, судно пришлось разрезать.

– Вам нужно найти коннектор, Адам, – сказал зонд голосом ассистента. – Здесь вы ничем не можете помочь.

Немного погодя он добавил:

– Три сегмента, которые отделились от вражеского корабля и летели к нам… Они исчезли, как и те, у спутника.

– Где Ребекка?

Воспользовавшись функцией приближения визуальных датчиков, Адам стал наблюдать за четырьмя другими сервомеханизмами, стоявшими примерно в пятидесяти метрах от него и расширявшими дыру в корпусе шаттла. Один их них нес голову и остатки тела фактотума Ребекки.

Адам ощутил странное давление на уши, хотя никаких ушей у него не имелось. Это было похоже на последовательность данных, передававшаяся через акустические сенсоры.

– Произошло изменение локального гравитационного поля, – сообщил ассистент.

Дойдя до ангара, первый сервомеханизм взлетел, чтобы убрать инструменты в отсек хранения. Четверо других, в том числе державший остатки фактотума Ребекки, подожгли при помощи зарядов шаттл и побежали в открытый ангар. Адам наблюдал за ними, ища сигналы частот для связи с Ребеккой. Ничего не обнаружив, он отправил запрос.

– Ребекка вас не услышит, Адам, – ответил зонд голосом ассистента. – Когда шаттл захватили, она отключила частоты, поставив запрет на передачу сигнала.

– Ребекка жива? Почему она не отправила сигналы экстренного возвращения, чтобы оказаться в безопасности?

Подобной функцией был снабжен каждый фактотум: в экстренной ситуации, когда не было другого выхода, подавался специальный сигнал, и сознание по узкому каналу связи переносилось обратно на Землю.

– Я не могу ответить, Адам, – ответил зонд. – Мы должны ее реактивировать. Но проведение этой операции лучше отложить до возвращения домой.

Второй сервомеханизм, пройдя через атмосферный щит, увеличил степень гравитации на борту и встал слева, готовый к новым поручениям. Через несколько секунд так же поступил еще один, занявший место справа.

– С пятым сервомеханизмом что-то не так, – сообщил зонд.

Все это время Адам внимательно наблюдал за сервомеханизмом, который нес остатки фактотума Ребекки.

– Что именно? – спросил он.

– Он не отправляет свои идентификационные данные, – ответил зонд.

– Вероятно, его передатчик сломан.

Когда четвертый подошел достаточно близко к Адаму, старик схватил его, забрал остатки фактотума и отправил на борт.

Внешняя перегородка начала опускаться, несмотря на то что пятый сервомеханизм еще не перебрался на борт. Внезапно он поджег свое топливо и, разогнавшись, пробил атмосферный щит.

– Это двойник! – закричал стоявший рядом с Адамом ассистент. – Риск заражения. Принять защитные меры.

Двое из четырех сервомеханизмов крепко держали пятого собрата. Остальные принесли только что спрятанные термофакелы.

– Что происходит? – Адам оторвал взгляд от фактотума Ребекки, лежавшего в его ладонях.

Позади ее шаттла что-то мелькнуло. Огонь плясал, образуя длинные изогнутые языки, а потом неожиданно за ним появилось несколько больших теней, поглотивших свет далеких звезд. Темные великаны, оказавшиеся вблизи корабля, крошечные осколки размером в сто семьдесят километров. По сравнению с шаттлом и зондом корабли на орбите второй планеты были огромными. Их очертания, которые можно было разглядеть во мраке космоса, постоянно изменялись, перетекая из одной формы в другую, превращались в поток, образуя водоворот.

Внешняя перегородка закрылась, атмосферный щит исчез. В ангаре становилось все темнее, пока свет совсем не погас.

– Мы теряем энергию, – сказал ассистент.

Светились лишь два термофакела, направляя свет плазменных струй на пятый сервомеханизм, прижатый к полу рядом с внешней перегородкой. Его голова, оснащенная отдельным конденсатом разума, почти сгорела, он не двигался, так как не осталось ничего, что могло бы запускать и контролировать движения. Но происходившие с ним перемены не могли объясняться лишь действием термофакелов. Пока пламя разъедало плечи и верхнюю часть туловища почти двухметрового аппарата, его нижние конечности превращались в темные линии. Сервомех начал истончаться, казалось, ноги все больше и больше проваливаются в пол, а темные линии начинают расширяться.

Сенсоры показали Адаму, что ноги сервомеханизма не просто проваливаются. Происходила перестройка на атомном и молекулярном уровне, менялись связывающие силы, которые контролировались и направлялись чем-то, что использовало локальный источник энергии, а точнее энергию зонда.

«Это заражение?» – спросил себя Адам.

Через открытый канал связи Адам услышал сигнал тревоги.

– Я беру все управление на себя, – сказал зонд. – Прямо сейчас.

– Оно уже у тебя.

Сервомеханизмы схватили Адама и вместе с остатками фактотума Ребекки вынесли из ангара в коридор, который вел через главный цилиндр к коннектору.

«Зонд знал об этом, – думал Адам. – Он говорил о заражении и знал, что грозит опасность».

Пока сервомеханизмы быстро несли его в коннектор, старику пришла в голову и другая мысль:

«Сегменты большого корабля. Как они смогли догнать нас так быстро? Из ниоткуда – так прокомментировал ассистент появление вражеского корабля, замеченного выше эклиптики системы Лебедь-29. И его посланцы тоже появились словно из ниоткуда. Будто совершили прыжок во много световых лет».

– Я хочу знать, что происходит, – сказал Адам, когда помощники внесли его в коннектор.

Древность конструкции была видна с первого взгляда. Со времени отправки зонда тысячу лет назад развитие Кластера ушло далеко вперед.

Два сервомеханизма положили его в проектор посреди комнаты. С помощью сенсоров старик улавливал шум узкого канала связи, соединяющего его и Ребекку с Землей. Четыре канала, уцелевших после аварии в Облаке Оорта, объединили в один, для переноса сознания. Зонд послал через него сложный отчет, а затем сообщил:

– Мы в ловушке.

– В ловушке?

Мысли Адама уже замедлялись. Скоро наступит транспортировочный сон.

– Спите, Адам, – сказал зонд.

Он говорил медленным и тихим голосом, какая-то неизвестная сила выкачивала его энергию.

– Я переслал последнее сообщение и объединил все метки. Несмотря на энергопотери, связь с Землей будет устойчивой, – добавил он.

– Я…

– Спите и передайте ваши данные на Землю, Адам.

«Мои данные, – мысленно повторил старик. – Мои мысли?»

Его ожидал сон. Транспортировочный сон – большое путешествие на расстояние во много световых лет, которое, благодаря использованию узкого канала передачи данных, продлится всего несколько часов. Если оно вообще состоится. Оставалось всего несколько секунд. Адам воспользовался ими, чтобы узнать всё, и открыл все шлюзы передачи данных. Практически сразу он нашел ответ на вопрос о том, про какую ловушку говорил зонд. Шаттл Ребекки – приманка врага, на которую должен был клюнуть зонд. Клюнуть, чтобы потом можно было заразить, растворить и в то же время сохранить его. Неужели это ассимиляция? Но что именно разъедало материал зонда и забирало у него энергию? Образ множества крошечных ртов, количество которых превышало число песчинок на Марсе, полоснул замедленные мысли Адама. Это наномашины?

– Спите, Адам.

В коннекторе стало холодно и темно. Тусклый свет поступал лишь через старый проектор, освещая Адама, держащего в руках остатки головы и тела фактотума Ребекки. Голодные пасти, со звериным аппетитом разъедавшие пол и стены в коридорах, подобрались к коннектору. Зонд умер.

«Нет, – думал Адам. – Он не умер. Он продолжит существовать, только в другой форме, как маленькая часть целого. Интересно, кто кому ставил ловушку?»

Адам с удовольствием продолжил бы размышления на эту тему, но новая информация привлекла его внимание. Прежде он считал, что главную станцию на второй планете уничтожил вражеский корабль: данные, полученные с зонда, заставили его поверить в это. Но все оказалось неправдой: станцию взорвали брутеры по приказу конденсата разума, чтобы враг не нашел местоположение главного артефакта.

– Забудьте это, Адам, – прошептал зонд. – Это не важно.

И Адам послушно погрузился в транспортировочный сон, расправил крылья своего разума, полетев над бездной длиной в девятьсот девяносто восемь световых лет.

– Слышишь меня, Адам?

– Это ты, Барт?

– Да… как ты?

– Я думаю… – старик засомневался. – Думаю, что чувствую себя не очень хорошо.

– Ты много работал. Устал и совсем без сил. Скоро тебе станет лучше.

– Я смертен. Умру ли я сейчас?

– Нет, Адам. Но тебе не так долго осталось. Могу ли я тебя кое о чем спросить?

– О чем же?

– Как выглядят звезды в небе, Адам?

– Далекий свет, который зажигается каждую ночь.

– А Солнце? Сколько от него до Земли, Адам?

– Десять тысяч километров.

– А почему иногда идет дождь?

– Потому что облака грустят. Потому что плачут.

– Сколько тебе лет, Адам?

Он задумался.

– Думаю, три года. Или, может, четыре.

– Все будет хорошо, Адам. Доверься нам. Мы работаем над этим.

Перезагрузка.