Текст книги "Книжные воры. Как нацисты грабили европейские библиотеки и как литературное наследие было возвращено домой"

Книги сжигались по всей Германии все лето. В ряде городов, включая Гамбург и Гейдельберг, было организовано несколько сожжений. Но важность этих сожжений оценивалась современниками по-разному. Многие немецкие интеллектуалы, включая Генриха Бёлля и Ханса Майера, не придавали им особенного значения, считая их не более чем студенческими проделками, пускай и весьма неприятными. Они полагали, что сожжение книг было проявлением революционной лихорадки, а со временем новый режим «перерастет» подобные выходки.

Зигмунд Фрейд прокомментировал сожжение книг весьма лаконично: «Только наши книги? В прежние времена вместе с ними сожгли бы и нас самих». Другие были значительно сильнее шокированы тем, насколько быстро менялись политические реалии. Писатель Стефан Цвейг позже описал в своих мемуарах, что все это «казалось непостижимым даже самым дальновидным людям».

Даже на международном уровне высказывались разные мнения о значимости сожжения книг. Одни круги называли его «смехотворным», «бессмысленным» и «инфантильным». Другие, в том числе Хелен Келлер из журнала Newsweek и писатель Людвиг Льюисон, считали его варварским нападением на саму мысль. Наибольшее сочувствие проявил базирующийся в Нью-Йорке Американский еврейский конгресс, который счел сожжение книг проявлением антисемитизма и одной из мер преследования немецких евреев. В нескольких американских городах прошли демонстрации. 10 мая 1933 года около 100 000 человек приняли участие в организованном шествии в Нью-Йорке, которое стало одной из крупнейших демонстраций за всю историю города.

Визуальная сила сожжения книг и его освещения в средствах массовой информации была вполне очевидна и в то время, но из-за символической связи с холокостом она стала еще сильнее в послевоенный период. Хотя в истории человечества книги сжигались не в первый и не в последний раз, немецкие книжные костры в итоге стали самой яркой метафорой цензуры и угнетения – и наказом всем тем, кто сжигает книги. В 1950-х годах параллель была проведена и в США, где вспыхнули протесты против антикоммунистического крестового похода сенатора Джозефа Маккарти, в ходе которого из многих американских библиотек были удалены «провокационные» книги.

Сожжение книг привело к тому, что нацистов стали считать «культурными варварами». Сожжение стало символом интеллектуального упадка, который последовал в 1930-е и 1940-е годы, когда нацисты захватили контроль над всеми средствами лингвистического, культурного и творческого самовыражения людей. Но в то же время оно стало свидетельством того, что нацистский геноцид против врагов режима принимал не только физические, но и культурные формы.

И все же за дымом книжных костров и культурными последствиями сожжения книг скрылось и кое-что еще. Последующие поколения интерпретировали сожжение книг примерно так же, как и сами нацисты, считая костры ритуальными играми и пропагандистскими акциями. Образ горящих книг был слишком эффектен и слишком символичен, чтобы не использовать его при написании истории. Но сожжение книг стало настолько мощной метафорой истребления культуры, что оно затмило собой еще один неприятный аспект истории нацизма. Нацисты не просто уничтожали книги – они с фанатичной одержимостью собирали их.

Пока постепенно остывали угли немецких книжных костров, в интеллектуальных и идеологических кругах национал-социалистической партии начал формироваться план. Этот план не предполагал уничтожение интеллектуального, культурного и литературного наследия нации, а имел другие, гораздо более тревожные цели. В мае 1933 года было сожжено всего несколько десятков тысяч книг, однако в ходе организованных партией рейдов было конфисковано и захвачено, зачастую втайне, гораздо больше книг. После того как студенты разгромили Институт сексуальных наук в Берлине, отряды СА конфисковали большую часть институтской библиотеки – свыше десяти тысяч книг. Однако их отвезли не на Опернплац, а в штаб-квартиру СА.

Нацисты не собирались уничтожать врагов, искореняя литературное и культурное наследие коммунистов, социал-демократов, либералов, гомосексуалистов, евреев, цыган и славян. Собственно говоря, нацисты не были «культурными варварами», которыми их принято считать. Их нельзя было назвать и воинствующими антиинтеллектуалами. На самом деле они намеревались создать новый тип интеллектуала, картина мира которого была бы основана не на ценностях либерализма и гуманизма, а на приверженности своему народу и расе.

Нацисты не осуждали профессоров, исследователей, писателей и библиотекарей; они хотели привлечь их к формированию армии интеллектуальных и идеологических воинов, которые своими тезисами и книгами стали бы вести войну против врагов Германии и национал-социализма.

Основанный в Мюнхене в 1936 году Институт изучения еврейского вопроса занимался легитимизацией антиеврейской политики режима. Это был филиал Имперского института истории новой Германии, во главе которого стоял нацистский историк Вальтер Франк. В задачи института входило оправдание стремления Германии к мировому господству, «научное» унижение врагов нации и создание интеллектуальных основ, на которых Третий рейх будет стоять на протяжении тысячи лет. Подобно тому как Римскую империю, пример с которой брали национал-социалисты, создавали не только солдаты и архитекторы, но и историки и поэты, планировалось, что Тысячелетний рейх будет построен не только кровью и камнем, но и словами.

В этой войне книги были бы не столько жертвой, сколько оружием. Нацисты хотели победить своих врагов не только на поле битвы, но и в мыслях. Эта победа должна была пережить их самих, пережить геноцид и холокост. Нацисты надеялись победить не посредством уничтожения литературного и культурного наследия своих врагов, а посредством похищения, присвоения и искажения этого наследия, а также обращения их библиотек и архивов, их истории и памяти против них самих. Они хотели захватить право писать историю. Именно такая идея лежала в основе самой масштабной кражи книг в истории мира.

Глава 2. Призраки Берлинской городской библиотеки

Берлин

Меня ведут по длинному пустынному коридору, стены которого выкрашены в бледный горчично-желтый цвет. Тут и там висят картины в тонких рамах, бездушные репродукции, которыми полны больницы и офисы третьеразрядных государственных учреждений. Коридор ведет в комнату, которая словно лишена другой цели, за исключением соединения с другими горчично-желтыми коридорами, которые расходятся в разные стороны. Такое впечатление, что это здание лишено четкой планировки, как средневековый центр города. Это вполне объяснимо. Центральная и региональная библиотека Берлина, расположенная всего в нескольких минутах ходьбы от Бебельплац, построена на руинах Берлинской городской библиотеки, ее предшественницы. Впечатляющее здание на острове посреди реки Шпрее было полностью уничтожено при бомбардировке во время войны. После войны библиотека, которая находилась в советской зоне, была заново отстроена из руин. Сегодня это несколько шизофреническое здание с грандиозным неоклассическим фасадом и скромным интерьером времен ГДР резко контрастирует с другими, более благоустроенными зонами.

Себастьян Финстервальдер остановился возле одной из множества серых дверей, которые мы миновали, и вытащил ключ. Себастьян работает в библиотеке научным сотрудником. Ему за тридцать. У него растрепанные волосы до плеч, усыпанный клепками ремень, ботинки с неоново-желтыми подошвами и кожаные перчатки с обрезанными пальцами. Такое впечатление, что он только что вышел из клуба в Кройцберге. Улыбнувшись мне, Себастьян открыл дверь и демонстративно вдохнул запах заброшенной библиотеки: пыль, сухая кожа, пожелтевшая бумага. Комната так и кишела книгами, которые стояли на полках вплотную друг к другу. Их корешки были основательно потрепаны. Пока мы шли по проходу, мне приходилось поворачиваться боком, чтобы протискиваться между книгами, которые упирались мне в живот.

«Сейчас здесь все аккуратно расставлено. Когда мы впервые сюда пришли, книги стопками лежали повсюду. Прямо на полу, в каком-то старом порядке. Десятки лет их просто швыряли в эту комнату. Здесь было сорок тысяч книг. Чтобы разобрать их, понадобилось много месяцев, – сказал мне Себастьян, показывая полку, на которой все книги были снабжены белыми бумажными ярлыками с номером. – Мы полагаем, что вот эти книги были украдены».

Он протянул руку вдоль полки, которая простиралась на двадцать метров в другой конец комнаты.

Сегодня никто точно не знает, сколько украденных книг хранится в Центральной и региональной библиотеке Берлина. Себастьян Финстервальдер показывал мне комнату за комнатой, и все они были забиты книгами. Украденные книги скрывались во всех уголках этого огромного здания – самой большой публичной библиотеки Германии. Большинство из них по-прежнему оставалось в общем собрании, которое включало в себя более трех миллионов томов. Несколько десятков тысяч украденных книг еще даже не было обнаружено.

Внешне эти книги ничем не отличались от остальных. Среди них были сказки, романы, сборники стихов, книги о грибах, самолетах и инженерии, песенники, словари, религиозные сочинения. Чтобы понять, что эти книги были особенными, нужно было открыть их и заглянуть внутрь. Зачастую их выдавали первые же страницы. Там были красные или черные печати или прекрасные экслибрисы – книжные знаки, которые вклеивали их владельцы. Часто это свидетельствовало о том, что книга входила в более крупное собрание. Иногда на первых страницах обнаруживались посвящения, подписи или добрые пожелания – как, например, в немецком издании книги британского путешественника Генри Стэнли «В дебрях Африки», где посвящение было написано изящным курсивом:

Моему любимому Руди

на тринадцатый день рождения.

От мамы.

25.10.1930

Себастьян сказал, что эта книга, вероятно, принадлежала Руди Йоэльсону, родившемуся в 1917 году в Берлине. Пятнадцатого августа 1942 года его депортировали в Ригу, где через три дня казнили.

Если внимательно рассмотреть форзац, можно увидеть также начертанную карандашом загадочную, но многое объясняющую букву: J. Это сокращение выдает происхождение книги и объясняет судьбу ее владельца: Judenbücher («книги евреев»).

Себастьян провел меня в свой кабинет, где мы встретились с пожилым мужчиной, который напоминал участника старой немецкой панк-группы. Несмотря на июльскую духоту, на нем были толстая флисовая кофта и вязаная шапка. Это был Детлеф Бокенкамм, библиотекарь и специалист по историческим собраниям. Именно он первым принялся копаться в неприятном прошлом библиотеки. Теперь внести ясность и изучить определенные аспекты сложной истории библиотеки пыталась небольшая, но приверженная своему делу команда исследователей. Общими усилиями они отследили и вручную обработали десятки тысяч входящих в собрание книг. Вдоль одной из стен кабинета были выставлены некоторые плоды их труда. На фанерной полке стопками лежали книги, и каждая стопка сопровождалась бумажным листком с именем: Рихард Кобрак, Арно Надель, Фердинанд Нуссбаум, Адель Райфенберг и др. Это были книги, владельцев которых Бокенкамм и Финстервальдер смогли определить.

Я узнал одно имя возле стопки из пяти книг: Аннэус Скьёдт был норвежским адвокатом и борцом движения Сопротивления, который в 1942 году бежал в Швецию. После войны именно Скьёдт выступил обвинителем по делу Видкуна Квислинга и обеспечил ему смертную казнь. Бокенкамм и Финстервальдер еще не нашли документы, которые пояснили бы, как и когда были похищены эти книги. Но у них были кое-какие догадки. Эти книги были украдены из дома Скьёдта после его побега в ходе рейда гестапо или другой нацистской организации, а затем переправлены в Германию. Скорее всего, они входили в гораздо большее собрание, обнаруженное в доме Скьёдта. В Берлине это собрание было раздроблено, после чего несколько книг пожертвовали или продали Берлинской городской библиотеке. В краже книг Скьёдта не было ничего необычного. На полках в кабинете Бокенкамма лежали книги со всех концов Европы – отовсюду, где орудовали нацисты.

В сравнении с кражами предметов искусства кражи книг привлекали гораздо меньше внимания. Этот вопрос заинтересовал немецкую общественность лишь в последние годы. Благодаря стараниям Детлефа Бокенкамма, Центральная и региональная библиотека Берлина одной из первых занялась этой проблемой. В начале 2000-х годов он работал над диссертацией о большой коллекции экслибрисов, обнаруженных в библиотеке. Экслибрисы вырезали из библиотечных книг зачастую при изъятии их из собрания. Обнаружив сотни экслибрисов с еврейскими именами и узорами, Бокенкамм задумался, как эти книги вообще попали в библиотеку. Она также начал находить некоторые книги, значение которых было, мягко говоря, впечатляющим.

В 2002 году он наткнулся на семьдесят пять книг со штампом «Karl-Marx-Haus Trier», основанного Социал-демократической партией Германии, деятельность которой запретили в 1933 году. Ее члены были арестованы, убиты или отправлены в ссылку. Бокенкамм понял, что эти книги, вероятно, украли у партии. Он стал искать другие книги подозрительного происхождения. Они были повсюду. Сначала Бокенкамм оценил количество находящихся в собрании библиотеки украденных книг в поразительные 100 000, однако впоследствии оказалось, что эта оценка была весьма скромной.

Бокенкамм также с горечью осознал, что его предшественники не заблуждались насчет происхождения книг. Напротив, они пытались скрыть и стереть их историю. Форзацы многих книг были вырезаны. На других остались следы вырванных или вымаранных экслибрисов. Кроме того, книгам присваивалось фальшивое происхождение или же они вовсе регистрировались как «не имеющие владельца».

«Я пытался поговорить об этом со старым библиотекарем, который тогда был еще жив и согласился со мной побеседовать. Он признался кое в чем, но не во всем. Большую часть секретов он унес с собой в могилу», – сказал Бокенкамм.

Он положил на стол толстый учетный журнал с обложкой из серой гофрированной бумаги. На маленьком белом ярлыке значилось: «1944–1945 Jagor».

Этот журнал Детлеф Бокенкамм обнаружил в 2005 году. В настоящее время он остается самым важным и показательным свидетельством попыток библиотеки замести следы происхождения книг. В нем было зарегистрировано около двух тысяч книг, которые вошли в собрание библиотеки в последние два года войны. Фамилия Jagor – отсылка к Федору Ягору, немецкому этнологу и исследователю второй половины девятнадцатого века. Именно поэтому все книги помечались буквой J. Однако это было неверно, поскольку на самом деле J обозначала не Jagor, а Judenbücher. Под номером 899 в этом журнале значится принадлежавший Руди Йоэльсону экземпляр «В дебрях Африки».

Две тысячи книг оказались частью гораздо большей коллекции украденных книг, которые библиотека получила в годы войны. Несмотря на то что подробные записи об управлении библиотекой в военные годы оказались утеряны, кое-какая корреспонденция с описанием собрания выжила. В 1943 году библиотека купила около сорока тысяч книг у берлинского ломбарда Städtische Pfandleihanstalt, куда отправлялось огромное количество книг, конфискованных из берлинских домов депортированных евреев. Самые ценные книги забирали Штаб рейхсляйтера Розенберга (ЭРР), СС и другие нацистские организации. Остатки отправлялись в ломбард, где их затем распродавали. Сначала библиотека связалась с муниципалитетом Берлина, намереваясь забрать книжные коллекции «перемещенных евреев» бесплатно. В просьбе было отказано, поскольку книги принадлежали Третьему рейху, а вырученные с их продажи деньги планировалось использовать на «решение еврейского вопроса», что в 1943 году понималось вполне однозначно. Проект был самоокупаем: конфискация еврейской собственности позволяла оплачивать депортацию, содержание концентрационных лагерей и массовые убийства. В итоге библиотеке пришлось заплатить за книги 45 000 рейхсмарок.

Последнюю книгу зарегистрировали в журнале 20 апреля 1945 года. В тот же день Красная армия провела масштабную бомбардировку центрального Берлина, а несколько других армий начали прорываться в город. Это было начало последнего наступления на Берлин, а также предупреждение Адольфу Гитлеру, который в этот день отмечал свой день рождения в Рейхсканцелярии.

Иными словами, Берлин уже лежал в руинах, как и Берлинская городская библиотека.

«У меня в голове не укладывается, что библиотекарь по-прежнему сидел здесь в подвале и регистрировал украденные книги», – заметил Себастьян Финстервальдер.

Но на самом деле работа не остановилась и после капитуляции. Регистрация приобретенных в 1943 году книг, переживших бомбардировку, как ни в чем не бывало продолжилась и в послевоенные годы. Единственной разницей стало то, что теперь они маркировались не буквой J как Judenbücher, а буквой G как Geschenk («подарок»).

Бокенкамм выяснил, что регистрация книг, приобретенных в ломбарде в 1943 году, шла до 1990-х. Когда несколько лет назад Бокенкамм и Финстервальдер начали изучать складские помещения библиотеки, они нашли тысячи книг из этой коллекции, которые так и не прошли каталогизацию. Но это были не единственные украденные книги, которые без особых сложностей нашли путь на библиотечные полки.

Из-за войны библиотека потеряла массу книг, часть из которых была уничтожена в ходе бомбардировок. К концу войны большая часть собрания была эвакуирована в Польшу и Чехословакию, где она по большей части сохранилась, хоть и подверглась грабежам Красной армии. Коллекцию необходимо было восстанавливать, а в разрушенном до основания Берлине, само собой, было достаточно брошенных книг. После войны библиотечные книги конфисковывались, если принадлежали членам партии, государственным органам, научно-исследовательским институтам и другим организациям Третьего рейха.

Забирались даже книги, которые считались «не имеющими владельца», например обнаруженные на руинах подвергшихся бомбардировке зданий. Предполагалось, что книги будут отправлены на сортировку в Комитете по спасению научных библиотек, который находился через дорогу от Берлинской городской библиотеки. Организация помечала книги номером, в зависимости от того, где они были подобраны, а затем они перераспределялись между библиотеками города.

В списке Комитета спасения было 209 точек сбора, но Финстервальдер, заручившись поддержкой исследователя Питера Прёльса, который считается экспертом в этой области, сумел установить, что на самом деле книги собирались примерно в 130 местах.

«В некоторых районах книг и вовсе не осталось: они были уничтожены, эвакуированы или украдены», – сказал Финстервальдер.

На одной из стен в его кабинете висит карта Берлина 1937 года. Финстервальдер обозначил точки сбора книг флажками разных цветов: зеленым он отметил места, откуда точно взяли книги, красным – места, откуда их не брали, а синим – места, насчет которых он еще не уверен. Финстервальдер вместе с Прёльсом изучает историю Комитета спасения, деятельность которого и сегодня окутана завесой тайны. Подобно детективам, они пытаются выяснить, как распределялись украденные книги. В конечном счете главным получателем «спасенных» книг должна была стать Берлинская городская библиотека.

«Не в последнюю очередь мы получили так много из этих книг, потому что глава Комитета спасения и директор библиотеки были добрыми друзьями. Они оба были коммунистами и во время войны сидели в тюрьме, так что здесь не обошлось без блата».

В то время, похоже, никого не волновало, откуда на самом деле появились эти книги, хотя многие из них были конфискованы у самых опасных организаций Третьего рейха. Книги с пометкой «13» пришли из Министерства пропаганды Йозефа Геббельса, а книги с пометкой «7» – из Министерства авиации Германа Геринга. Книги с пометкой «4» были получены из частной библиотеки архитектора и министра вооружений Альберта Шпеера, а книги с пометкой «5» – из дома немецкого писателя Вальтера Блёма. Один из самых популярных писателей Германии начала 1900-х годов, Блём впоследствии горячо поддержал Адольфа Гитлера и даже опубликовал хвалебную речь фюреру.

Также в списке Комитета спасения был ряд организаций, которые занимались похищением книг в оккупированной Европе. Книги с пометкой «25» поступили из Имперского министерства оккупированных восточных территорий Альфреда Розенберга, которое занималось гражданским управлением оккупированными территориями стран Балтии и Советского Союза.

Альфред Розенберг также использовал это министерство для усиления влияния собственной организации ЭРР, которая открыла на востоке несколько филиалов, чтобы грабить местные библиотеки и архивы. У организации было несколько складов в Берлине, но к концу войны в Берлине оставалась лишь небольшая часть из миллионов украденных книг, большинство из которых было эвакуировано на территорию современной Польши.

Многие точки сбора, которые Комитет спасения считал вероятными книжными складами, уже были разграблены, во многих случаях трофейными бригадами Красной армии, которые конфисковали книги по всей Германии.

После войны глава Комитета спасения Гюнтер Эльзнер посетил заброшенное здание Министерства оккупированных восточных территорий, в подвалах которого обнаружил двести больших деревянных ящиков с книгами. Когда примерно через неделю сотрудники Комитета спасения пришли забрать книги, ящики оказались открыты, а большая часть книг пропала.

Один из самых крупных складов украденных книг, которые попали в Комитет спасения, был обозначен номером «15». Он принадлежал главному конкуренту Розенберга в охоте на европейские библиотеки – Глав ному управлению имперской безопасности в Берлине, или РСХА. Это был национальный совет безопасности Германии, который координировал полицию и разведывательные службы Третьего рейха – как государственные, так подчиняющиеся напрямую НСДАП. Контролируемое Генрихом Гиммлером РСХА было грозной организацией террора нацистской Германии. На самом пике в нем работало шестьдесят тысяч сотрудников, которые осуществляли надзор и слежку за врагами нации через ряд подведомственных управлений, таких как гестапо и СД (Служба безопасности рейхсфюрера СС).

Седьмое Управление РСХА, Справочно-документальная служба, занималось внимательным изучением деятельности врагов государства. VII Управление основало библиотеку в здании на Айзеннахерштрассе, конфискованном у одной из крупнейших масонских лож Берлина, и наполнило ее книгами, украденными по всей Европе. Вскоре библиотека так разрослась, что пришлось захватить и соседние здания. По оценкам, в Берлин было отправлено свыше трех миллионов книг. После войны на Айзеннахерштрассе было обнаружено около пятисот тысяч этих книг. Большая часть библиотеки была эвакуирована в последние годы войны, а оставшиеся книги были уничтожены в ходе воздушной бомбардировки. Ряд найденных книг был возвращен тем странам, откуда забрали книги, но неизвестное количество томов было также распределено среди берлинских библиотек.

Себастьян Финстервальдер взял одну из последних и показал мне форзац, на котором карандашом был выведен номер «15». Это была светло-голубая, немного потрепанная биография голландского философа Бенедикта Спинозы, опубликованная в 1790 году. Внутри был также экслибрис владельца с изображением маленькой феи, сидящей на книге. Когда-то эта книга принадлежала немецко-еврейскому писателю и журналисту Эрнсту Федеру, который входил в интеллектуальную элиту Веймарской республики. Когда нацисты взяли власть, Федер бежал в Париж, а затем, после начала войны, уехал в Бразилию, где в итоге вошел в круг Стефана Цвейга в Рио-де-Жанейро. Эта конкретная книга, скорее всего, оказалась в библиотеке не из-за личности ее владельца, а из-за содержания: Спиноза был еврейским философом. Библиотека РСХА собиралась с целью найти книги, публикации и архивы, которые могли бы помочь СС и СД с углубленным изучением врагов нации: евреев, большевиков, масонов, католиков, поляков, гомосексуалистов, цыган, свидетелей Иеговы и других меньшинств.

Поскольку Комитет спасения обозначил книги цифрами на основании их происхождения, Детлеф Бокенкамм и Себастьян Финстервальдер смогли отследить тысячи томов. Но после войны библиотека также приобрела десятки тысяч книг из других источников, и в этих случаях отследить их происхождение не было возможности. До 2002 года, когда Бокенкамм впервые заметил наличие украденных книг, библиотеки покупали литературные собрания, не выясняя их происхождение.

Усилия Бокенкамма и Финстервальдера по поиску украденных книг в собрании Центральной и региональной библиотеки Берлина напоминали сизифов труд как в административном смысле, так и по затратам времени и сил, ведь порой на установление происхождения одной книги уходили целые недели. Библиотека приобретала книжные коллекции из разных источников до войны, во время нее и после, и во всех этих собраниях могли находиться украденные книги.

Берлинская городская библиотека редко получала полные собрания – как правило, в нее стекались остатки коллекций тысяч разных библиотек. По этой причине библиотекарям нелегко отследить судьбу книг тысяч жертв грабежа. Даже если им удается установить, что книга была украдена, не всегда можно выяснить, как именно она попала в библиотеку, кто ее украл и кому она принадлежала раньше. На данный момент они отыскали 203 книги из библиотеки РСХА, но только 127 из них имеют внутри какой-либо знак, позволяющий идентифицировать предыдущих владельцев.

Кроме того, им приходится вести неравную битву против своих бывших коллег, которые на протяжении десятилетий вымарывали надписи, срывали экслибрисы и фальсифицировали происхождение этих книг, чтобы они влились в коллекцию. Тем не менее ни Финстервальдер, ни Бокенкамм не собираются сдаваться: они определяют предыдущих владельцев, изучая фрагменты оторванных экслибрисов и сравнивая их цвет и размер с неповрежденными экслибрисами в других книгах.

В 2010 году Центральная и региональная библиотека Берлина начала систематическое изучение своей коллекции. Вместе с коллегами Бокенкамм и Финстервальдер вручную пересмотрели около 100 000 томов. Согласно нынешней оценке Бокенкамма, в библиотеке может храниться более четверти миллиона украденных книг.

Сложнее всего не искать украденные книги, а находить их владельцев или потомков. Только около трети обнаруженных Бокенкаммом и Финстервальдером украденных книг имеет какие-либо экслибрисы, подписи или штампы, которые позволяют установить предыдущих владельцев. Еще труднее разыскать выживших жертв грабежа или их потомков, чтобы вернуть им книги.

Сначала они пытались отслеживать владельцев в каждом случае. Хотя несколько раз им улыбнулась удача, в конце концов они сочли это слишком трудоемкой задачей. Вместо этого в 2012 году они запустили поисковую базу данных, в которую стали вводить данные об украденных книгах и фотографии найденных в них надписей и ярлыков.

«Мы пытаемся сделать так, чтобы потомки пришли к нам сами. База данных доступна для поиска в Google, поэтому нас находят многие люди, которые занимаются исследованиями генеалогии. И это работает – мы возвращаем книги каждый месяц», – сказал Финстервальдер.

В настоящее время в базе данных содержится пятнадцать тысяч книг, и все время добавляются новые. На регистрацию всех книг уйдет не один год.

Однако ресурсов недостаточно. Проект поддерживается берлинским муниципалитетом и федеральным Центром по установлению происхождения культурных ценностей. Однако средства на проект выделяются лишь раз в несколько лет.

«Нужна пара лет, чтобы хотя бы начать понимать, с какой стороны подступиться к этой работе. Нам все приходится строить с нуля, потому что никто не знает, как это сделать. Библиотеки редко интересовались происхождением книг, их волновало лишь содержание, поэтому ни метки, ни подписи никогда не регистрировались», – объяснил Финстервальдер.

По его словам, уровень интереса к похищению книг как в местных органах власти, так и в библиотеках по-прежнему довольно низок: большинство библиотек и учреждений Германии, как правило, игнорируют этот вопрос.

«Нет ни политической воли, ни ресурсов, чтобы заняться этим вплотную. Из тысяч библиотек Германии свои коллекции активно проверяют лишь около двадцати. Никто ни с кем не сотрудничает, все библиотеки работают самостоятельно. Люди больше интересуются искусством, ведь его ценность выше», – мрачно заметил Финстервальдер.

За некоторым исключением, попавшие в собрание Берлинской городской библиотеки книги не обладают особенной финансовой ценностью. Это обычные книги, которые когда-то принадлежали обычным людям: романы, детские сказки, песенники, которые можно купить в букинистическом магазине за несколько евро. Но зачастую они обладают огромной личной ценностью для людей, которым их возвращают.

В период с 2009 по 2014 год было возвращено около 500 книг – это просто капля в море, если учесть, что в библиотеке может находиться до 250 000 украденных книг.

«Мы действительно хотим вернуть эти книги, но нас мало. Мы обнаружили пятнадцать тысяч томов с „подо-зрительным“ прошлым и три тысячи томов, которые точно были украдены. Нам понадобятся десятки лет, чтобы разыскать всех потомков, если кто-то вообще еще остался в живых», – сказал Бокенкамм, выкладывая на стол особенно красивые экслибрисы. Стало совершенно очевидно, что он глубоко привязан к этим книжным знакам. Он знает каждый из них. Именно они сподвигли его к изучению истории библиотеки. Он показал мне экслибрис, на котором ангел с двумя копьями боролся со змеями. На другом был изображен стоящий на задних лапах лев с высунутым языком, на третьем – женщина с гусиным пером, сидящая на крылатом коне. На большинстве экслибрисов также видны звезда Давида и еврейские фамилии – Хирш, Бакенхаймер, Мейер. Это личные произведения искусства, многие из которых иллюстрируют события из жизни их владельцев, а также их отношение к чтению, культуре и литературе. Но они также полны символизма из потерянного мира и потерянных жизней, никто не может более истолковать их смысл. Это мир книг и читателей, которые были уничтожены и разбросаны по всему свету.

«Хуже того, завершить эту работу невозможно. Просто невозможно! Но мы должны стараться», – сказал Бокенкамм.

Многие украденные книги лишены опознавательных знаков. Что будет с этими книгами, не знает ни Бокенкамм, ни Финстервальдер. Возможно, в один прекрасный день владельцы этих книг найдутся, но вероятность этого мала.