Текст книги "Похождения целителя"

Джип уехал, а я телепортировался в интернат, где стал думать, что мне делать с начальником полиции. От желания мне отомстить он не отступиться, а я не чувствую себя виноватым. Виноваты они сами с прокурором. Воспитали поддонков, а теперь кто-то им виноват. Да пошли они далеко и навсегда. Надо устранять угрозу моей жизни.

Ведь был бы я простым человеком, меня наверняка прямо в полиции убили. Видно по их поведению, что там много людей они лишили жизни, а значит, уничтожить этих упырей – благое дело. Вот интересно, а чей сынок тот которого я пнул в промежность. Чего я не спросил у Трепетнова.

А что, сейчас позвоню и узнаю, а то держать за спиной смертельного врага – глупо.

Позвонил, спросил и понял, что тут круговая порука и почти мафия. Тот за рулем, был сыном местного судьи Слепневой Вероники Ивановны.

А я дурачок, статьями закона пытался их напугать.

Я, накинув «Невидимость», отправился телепортом, к начальнику полиции Петру Семеновичу Звонареву. Нашел того в кабинете.

Не снимая «Невидимости», вдруг здесь видеокамеры понатыканы. Я кинул на него «Сон», а затем «Контроль разума»

После этого дал ему установку – написать признание о всех своих преступных делах и сообщниках, ничего не скрывая и отослать признание в краевое ФСБ. Завтра в 15-00 – собрать журналистов и устроить пресс-конференцию, зачитав им свой второй экземпляр, после чего пустить себе пулю в голову. Потом я узнал адрес судьи Слепневой Вероники Ивановны и отправился к ней.

Ей, я тоже дал установку: завтра в 11-00 – собрать журналистов и устроить пресс конференцию, и признаться во всем, честно ничего не скрывая, а копии экземпляров признаний отослать в Верховный суд России и в краевой суд.

После окончании пресс конференции, оставить свою должность, все наворованное отдать в благотворительные общества.

Затем со спокойной совестью вернулся в интернат.

Глава 16

В интернате на следующий день ждал вечера, а вечером, смотрел последние новости.

Журналисты взахлеб рассказывали о трехчасовом признание судьи Слепневой Вероники Ивановны, о совершенных ею в сговоре с прокурором Лепшиным Владимиром Григорьевичем и начальником полиции Петром Семеновичем Звонаревым.

Говорили, что судья покинула свою должность, сняв прилюдно свою мантию, а заработанные нечестным путем деньги передала нашему интернату.

После признания судьи журналисты кинулись к 15-00 на другую пресс конференцию, к следующему участнику преступной группы – начальнику полиции Петру Семеновичу Звонареву.

Тот, тоже признавался в совершенных преступлениях и в убийствах граждан, вымогательствах, издевательствах над задержанными гражданами, подкидыванием улик неугодным людям, взятках и прочих преступлениях. Назвал десятки сообщников.

Конференция длилась четыре часа.

После окончания конференции, когда журналисты стали задавать ему вопросы, он взял и застрелился.

Закончил «Вечерние новости Листвянки» ведущий словами: «Вся наша Листвянка находится в шоке от таких новостей, а также от тех, кто должен следить за соблюдением закона».

На следующий день полицейский патруль с интернатовской дороги убрали, а город приехала целая бригада следователей из Москвы.

Целый месяц копали, пересажали и просто уволили целую толпу бывших сотрудников. Надолго ли?

Наступила дождливая осень. Каждый день моросил дождь.

Как говорила одна бабушка с моей деревни: «Не тути сушки. Дождик – мжить, мжить». Чье – это наречие, никто не знал, как и сама она. Видно от старшего поколения родственников прилипло.

А я, все также внимательно читал дневник Елея и учил доступные мне, по моей магической силе – заклинания. Учил не все подряд, чтобы не забивать голову ненужным, а то, что практически было полезным.

Процесс был медленным, но ведь и я не торопился. Мне до середины дневника было не так далеко.

Вот новое заклинание «Чувство земли» – это из магии Земли. Позволяет магу чувствовать пустоты в земле, ориентироваться в подземных туннелях, читать следы на расстоянии до 20 метров. Оно мне напомнило детские игры, с поиском кладов.

Изучив его, я добавил в знак заклинания – значки из заклинания «Поиск тайников и ловушек» И назвал получившееся заклинание «Чувство Земли +».

Подумав добавил туда же, еще значки из «Поиск минералов и металлов». Получилось довольно универсальное заклинание, которое могла находить пустоты, тоннели следы, клады с ловушками и могло настраиваться на поиск нужных минералов и металлов.

Назвал это заклинание «Большое чувство Земли». Изучать наизусть пришлось не очень долго, так как заклинания, которые я внедрил в базовое были уже изучены.

Может, когда-нибудь пригодится.

Прочитал о заклинании «Сокрытие ауры», которое не позволяет определить в тебе мага, Елей пишет, что для безопасности – это бывает необходимо. Необходимо – значит берем на изучение.

Один – два раза в месяц я телепортировался домой в Соболиное – проверял, как там, все ли в порядке, хотя бабушка Зина честно присматривала за домом.

Вытащив из тайника документы бабушки и деда, деньги, накопленные годами, а также, оружие со всеми аксессуарами, для зарядки и чистки и прочего. Взял альбом с фотографиями и еще всякой нужной мелочевкой. Затем сложил все в «Мешок».

Взял еще разных круп по пять килограмм и соли.

У деда соли, был большой запас, он солил рыбу, мясо. И соли в кладовке было несколько мешков.

Затем я все отправил в домик зимовки, пополнив, там запас припасов.

Когда подпирал дверь зимовки крепкой дубиной – пошел первый снег. Который с каждой минутой усиливался, покрывая землю чистейшим белым покрывалом.

Зима была не за горами, а там – Новый год, мое совершеннолетие и прощание с интернатом. А что дальше?

Дальше самостоятельная жизнь, вот только, чем мне в ней заняться.

В армию идти, я уже не хотел, после того, как получился облом с помощью, от бывшего полковника.

Перед Новым годом, к нам в интернат, все-таки вернулась Вера Петровна. Все воспитанниками и преподаватели встретили ее аплодисментами, на глазах у нее выступили слезы, от переизбытка чувств.

На новый год я принес красивую ель – чуть меньше двух с половиной метров. Потолки в интернате были два с половиной. Поэтому моя ель поместилась.

Игрушки и гирлянды, я закупил заранее.

Теперь дети, радовались, наряжая ее.

С охоты, принес здоровую свинью и крупного оленя, все уже было разделано.

С поварами накрутил фарш, замесили тесто, все-таки у меня помимо праздника – был день рождения и не просто день рождения, а мое совершеннолетие.

Потом привлек девочек и ребят из своей группы, и все дружно налепили с поварами пельменей – на весь интернат.

Еще была куплена, различная колбаса и сыр, много разных деликатесов и компонентов для разных салатов, несколько коробок мандаринов и конфет.

Была куплена минералка и сварен компот.

Заказал и выкупил, такой же двухэтажный торт, как у Татьяны на дне рождения, только, еще на треть больше размером.

При воспоминании о ней, у меня, сразу испортилось настроение.

Далее купил, для интерната, крутой музыкальный центр и мп3 диски с танцевальной музыкой.

В столовой, уже стояла наряженная ель, висел принесенный из комнаты отдыха – телевизор, был установлен музыкальный центр и играла музыка.

После ужина для младших групп, которые могли проголодаться до Нового года, поставили столы буквой «П», оставив место для танцев.

Наконец стали накрывать столы.

К 23-00 – все успели. Затем все сели праздновать, провожая Старый год.

Потом встретили Новый. А после его встречи, стали праздновать мой день рождения. Свой смартфон я оставил в спальне.

Все веселились танцевали, и я не отставал.

Ведь – это последний праздник с этими ребятами и девчатами. Возможно после моего ухода, мы никогда не увидимся, а еще, это последний день моей юности – дальше взрослая жизнь.

От этой мысли становилось грустно, но так в жизни заведено – ничего не поделаешь.

После трех часов ночи, все стали разбредаться по спальням, и я, в том числе.

На моем смартфоне был один пропущенный вызов от Тани, но я перезванивать не стал, заблокировав ее номер.

Раз ушла – значит ушла. Предательства я не хотел прощать.

Через две недели Вера Петровна выдала мне документы на льготы, как сироте и воспитаннику интерната, документ на получение выпускного пособия и всего остального.

Собрались все – сама директриса, учителя, все воспитанники даже дед Егор с поварами. Все благодарили меня за мою помощь интернату, желали удачи во взрослой жизни. В общем очень тепло простились.

И я отправился в банк открыть счет и положить на него полагающиеся мне выплаты и деньги деда и бабушки Нины, а также часть своих денег.

На счету появилось три миллиона рублей, остальные так и лежали в моем «Мешке», вместе с валютой наркоторговцев.

Накупив продуктов на пару месяцев и стройматериалов для ремонта своего домика, я отправился в Соболиное.

После интерната у себя в пустом доме на меня навалилась, какая-то пустота и одиночество.

Чтобы не было, так тоскливо, я занялся ремонтом. Обновил кровлю и забор, ворота. Сравнительно маленький орский холодильник, которому более пятидесяти лет, работал и морозил, как зверь. Я его забил едой, купленной в Листвянке. По выходным ходил на охоту снабжая себя, соседей и бабу Зину мясом.

Как-то заехал Коля Ершов. Он готовился к ЕГЭ после одиннадцатого класса, и вот выбрал время проведать бабушку, а тут я. Посидели, повспоминали. Я показал ему свой аттестат и рассказал про жизнь в интернате, так самую малость.

После школы Коля собрался поступать, в военное училище, решил стать военным. Я пожелал ему удачи, и он уехал обратно в Листвянку.

Вот – выросли вместе, а сейчас толком и поговорить не о чем.

Весной пришла повестка в военкомат Листвянки.

Впереди год службы. Чему можно за это время научиться.

Мой дед, всю войну прошел и еще два года «бандеровцев» и «лесных братьев» по лесам гонял.

Меня научил всему, а тут всего год. Нет, я не горел желанием посвятить свою жизнь – службе в вооруженных силах.

Но, всего за год службы, можно получить, только слегка подготовленное пушечное мясо, которое успевало научиться разбирать и собирать автомат Калашникова, чистить картошку и немного ходить строевым.

А может я чего-то не понимаю, да и ладно – послужим.

Министру наверно видней, вот пусть и думает.

А мое дело – приказы выполнять круглое таскать и квадратное катать и после в цирке не смеяться.

В Листвянке нас собралось больше сотни со всех близлежащих деревень и поселков и человек тридцать с самой Листвянки. Нас посадили на поезд и повезли в Хабаровский военкомат.

В вагонах, в которых нас везли, началась сумасшедшая пьянка, я лежа на верхней полке, наблюдал за всем со стороны, так как не пил.

До Хабаровска трое не доехали – потерялись.

В Хабаровском военкомате, были еще призывники, всего набралось около тысячи. Приехали «покупатели» из разных частей и родов войск.

Обычно среди них был офицер и пару солдат. Они после последней медкомиссии, которую проводили тут же, при призывном пункте, просили военкома

Зачислить того или иного призывника к себе. Но так отбирали только в спецназ ГРУ, спецназ МВД им отдавали если не было судимости. Были тут и бывшие судимые в основном условно.

Я увидел офицера покупателя, у которого на рукаве был шеврон с летучей мышью. Я уже знал, что этот офицер из спецназа ГРУ. И активировал «Контроль разума», а когда заклинание сработало, я дал ему установку запомнить меня и взять к себе. Он послушно повернулся ко мне и достав блокнотик, спросил:

– Твоя фамилия, имя, отчество. Что умеешь?

– Ветров Иван Сергеевич. Умею много чего, таежный охотник, целитель, дед в СМЕРШе служил и учил всему с пяти лет. – ответил я.

– Ну ты загнул. Еще и целитель. А меня ты можешь осмотреть и узнать, что у меня – какие болезни. – ухмыляясь спросил он.

Мы отошли в сторонку, и я включил «Истинное зрение». Оно сразу показало на гастрит, не достаточно зажившее пулевое ранение правого легкого, в голове небольшая гематома, видно от контузии. Я кинул на него «Большое лечение» и «Регенерацию», руками, чтобы сразу вылечить не позволяли условия, а так через три часа будет, как новый.

Я, отключив «Истинное зрение» сказал офицеру:

У вас товарищ старший лейтенант: гастрит, не долеченное ранение правого легкого, последствие контузии в виде гематомы, из-за которой у вас часто сильно болит голова, но через три часа Вы о ней забудете, от пулевого ранения не останется и шрама.

Старлей стоял, вытаращив на меня глаза, а потом спросил:

– Ты откуда узнал? Да, все так и есть, как ты сказал. А что точно через три часа я буду здоров?

– Я мог и сейчас все руками вылечить – это чуть быстрее, но тут нет условий для этого. А так – три часа, и Вы полностью здоровы. – ответил я.

– А что там ты про деда говорил? Хотя и так ясно – я тебя беру. – сказал старлей.

– Могу попробовать выступить в поединке с любым вашим бойцом. – ответил я.

– Уверен? Любой боец, попадись ты ему под удар, может тебя покалечить. – сказал старлей.

– Уверен. – просто ответил я.

– Ну пошли. – сказал старлей и пошел в сторону спортзала, где в особых случаях проверяли призывников, по пути окликнул двух своих бойцов.

Штаны у меня были от фирменного спортивного костюма я снял куртку, сделал легкую разминку потянул мышцы и стал ждать соперника.

Вышел детина под два метра. Мы поприветствовали друг друга и поединок начался, чтобы тут же закончиться. Боец пытался нанести мне с ходу удар ногой, но я увернулся и ткнул не сильно пальцем в болевую точку в районе печени. Боец упал и отполз за край мата.

Против меня вышел второй боец, но и тому, не удалось больше двадцати секунд выстоять против меня.

Я почти не двигался все мои движения – это уход от атаки и контратака с одним ударом или тычком. Все оптимально, с экономией сил и энергии, и никаких красивых танцев, работающих на публику. Ушел – ткнул, блокировал – ударил. Все строго и точно – по болевым точкам.

Старлей представился:

– Старший лейтенант Климов Александр Иванович, буду рад видеть тебя в своем подразделении, а сейчас пойдем к военкому, заберем твое дело, заодно медиков пройдешь. Для тебя, я так понимаю – это просто формальность.

Проблем с моим назначением не было. И вот, двадцать отобранных призывников, вместе со мной, уже едут в поезде в Подмосковье. Чуть больше недели в пути.

В вагоне ко мне подошел старший лейтенант Климов и поблагодарил за лечение, сказав, что теперь у него и голова не болит, и шрам от пулевого ранения исчез и кашель с кровью прошел.

По приезду в часть старлей Климов, забрал меня к себе во взвод. Потом нас повели в баню, подстригли наголо, затем все получили новую военную форму, но почему-то с общевойсковыми эмблемами.

Через час выяснилось почему. Нас собрали в актовом зале и со всех сразу взяли подписку о неразглашении, объяснив, что спецназ ГРУ – это секретное подразделение. Основная масса военнослужащих тут – контрактники, но и таких, как мы – срочников, тоже хватает.

В моем взводе таких, как я – призывников было еще три человека: Вадик Киреев. Здоровый, под метр девяносто качок с карими глазами и носом-картошкой и Сергей Сенцев – светловолосый и жилистый, моего роста – самбист перворазрядник. Они все были с Листвянки. А вот Михаил Кобин с самого Хабаровска, имеющий красный пояс по каратэ-до. Ростом, чуть ниже меня, темноволосый с крепкими набитыми кулаками.

Моих спарринг-партнеров в военкомате, звали Игорь Коротков и Василий Кузин, все были со мной в одном взводе, только в другом отделении. Им через месяц – увольняться в запас.

Командир моего отделения сержант Вячеслав Исаев показал мне мою кровать, потом разобрав ее показал нам новичкам, как положено ее заправлять, все очень подробно и доходчиво. После первого обеда в солдатской столовой, за нами закрепили оружие и начался курс молодого бойца.

Мы бегали кроссы, марш-броски с полной выкладкой, учились проходить полосу препятствий, стреляли из разных видов оружия.

Нагрузки для меня, после деда, казались смешными, я всегда был везде первым, что в кроссах, что в стрельбе, через три месяца, мне дали звание младшего сержанта и поставили вместо Славика Исаева, который уволился в запас.

«Дедовщины» не было, от слова – совсем, да я ее и не боялся.

Но нельзя же считать «дедовщиной», то, когда тебя за твою лень, прилепившуюся с гражданки, заставляет старослужащий отжиматься по сто раз и бегать кроссы, тренирует подъем-отбой или заставляет спарринговать с ним или с ними, но без серьезных травм.

Это, когда-нибудь, сможет спасти жизнь и твою тушку, от более фатальных повреждений.

После трех занятий по рукопашному бою, моим вечным спарринг партнером стал сам инструктор-преподаватель прапорщик Ульянов Николай.

Он был специалистом высшего класса. Владел многими видами единоборств, в том числе и «Русским стилем», «Качанием маятника» и «Стрельбой по-македонски».

«Качание маятника» и старый «Русский стиль», мне с детства преподавал дед. «Стрельбу по-македонски», я знал только в теории, так как у моего деда не было двух пистолетов. Ножевым боем, я тоже немного владел – это не было для меня новинкой, и я просто повторял изученное с дедом.

А вот новым для меня, стал давно забытый «Русский стиль боевого фехтования», которым мой инструктор Ульянов Николай владел в совершенстве.

Все свободное личное время я проводил на спортгородке тренируясь со взятыми у Николая мечами.

Частенько, он присоединялся к моим тренировкам. Благодаря заложенной мне с детства дедом различным боевым умениям, я быстро учился.

Со временем, я стал иногда побеждать инструктора, который был удивлен моим феноменальным успехам.

А когда, однажды, три раза подряд победил его, он обнял меня поздравляя с тем, что я стал мастером, и ему, больше нечему меня учить.

Потом нас учили складывать парашюты, а затем с ними прыгать. Особенно приятно было прыгать с трех тысяч метров, когда было несколько секунд свободного парения.

Еще мне нравилось и было интересно, когда нас сбрасывали с парашютами и мы должны были проникнуть в охраняемую зону, сняв охрану. А после захватить объект.

В таких случаях магию я не использовал, и действовал только своим физическим телом.

Потом были учения, где проверялось все, чему нас научили. Я, как всегда был впереди по результатам.

А, как мне не быть, если с детства, дед научил меня правильно маскироваться, да и последующая охота и жизнь в тайге, чуть ли не каждый раз, заставляла сдавать меня – этот экзамен. А стрельба, тут и говорить не о чем.

Сразу после учений, я стал сержантом и получил значек «Отличник вооруженных сил».

Но вот потом, началась уже настоящая служба.

Глава 17

Однажды нас подняли по тревоге и повезли на аэродром.

Уже в самолете нас переодели в какую-ту, маскировочную форму, без знаков отличия, забрали у всех документы, выдали оружие, которое было на вооружении в одной из стран НАТО.

После этого поставили задачу, освободить заложников, которыми являлись наши сограждан, похищенные террористической организацией.

Мы летели несколько часов, затем спрыгнули с парашютом в лес.

Моему отделению поставили задачу, уничтожить «секреты» противника и нейтрализовать часовых. Далее оказывать поддержку остальным отделениям.

Оружие у всех было с глушителями. Судя по деревьям, мы были, где-то на юге Европы.

Я активировал свой «Универсальный щит», активировал «Поиск жизни и повел свое отделение».

Шел первым, а ребят оставил сзади, в метрах десяти, активировал «Поиск тайников и ловушек». И тут же обнаружил мину. Подал знак всем остановиться и подозвал Михаила Кобина, который был в моем отделении сапером. Но тот, пожал плечами давая понять, что не видит ее.

Тогда я аккуратно ножиком убрал листву и показал натовскую мину во всей ее красе, потом осуждающе покачал головой. Ко мне подполз командир взвода старлей Климов, увидев у нас на пути мину очень удивился. Дал мне понять, что возможно нас ждут.

Я двинулся дальше, обходя Кобина и мину. Через еще сто метров, обнаружил засаду в которой находилось, пятеро террористов. Кинув на всех «Сон», а так как пленные нам были без надобности пустил в ход свой нож.

Дальше деревья стали реже и шанс нас обнаружить специальной аппаратурой возрос.

Я оставил группу в густом ельнике, сам активировал «Невидимость», затем стал пробираться дальше, еще через пятьдесят метров показался огороженный высоким забором особняк с большой открытой территорией. На заборе окружающим особняк, по углам стояли видеокамеры, а на самом особняке прогуливались по длинному балкону часовые.

Местность перед забором, была открытая, комар не проскочит.

Телепортировался на балкон, где «Вампиризмом» и ножом убрал часовых.

С помощью «Поиска жизни», обнаружил, где находится пульт охраны с оператором видеокамер. Они располагались в комнате на цокольном этаже.

Спустился в цокольный этаж. Комната оказалась закрытой.

«Тленом» уничтожил замок и быстро вошел в комнату. Моего появления, здесь не ждали.

Я, тут же кинул «Сон» на всю площадь комнаты, затем избавился от противников.

Кабеля, я просто повыдергивал, наблюдая, как гаснут картинки на экране. Затем сообщил по рации, что часовые и камеры уничтожены, противник остался в здании.

Сам же, пока ребята подбегали к забору, убрал «Невидимость» и стал искать «Поиском жизни» заложников.

Их держали тут же – на цокольном этаже.

А вот на втором этаже в двух комнатах прятались, около пятидесяти террористов.

Я быстро сообщил по рации об обнаружении засады, но ребята уже перелезали через забор.

Командир взвода Климов, приказал мне любой ценой, вывести заложников.

Я, опять накинул «Невидимость» и определив, где в комнате находятся террористы, а таковых было двое, уничтожив замок, ворвался в комнату.

Резко распахнувшаяся дверь, стала для этих двоих, неожиданностью, они направили в дверной проход, стволы своих автоматов и никого не увидев, умерли, с моей помощью.

Я, встав за спинами заложников и незаметно отключил «Невидимость». И попросил без шума выходить из комнаты.

Заложники, а их было трое мужчин, две женщины и ребенок лет десяти, от неожиданности вздрогнули и направились к выходу. Тут послышались звуки стрельбы.

Это на втором этаже, террористы увидели ребят, проникших на территорию особняка и стали по ним стрелять.

Выйти из комнаты с заложниками – это подставить их под пули.

В комнату влетел Серега Сенцев и сказал мне:

– Взводный к тебе на помощь послал.

– Хорошо просто стой и охраняй их, а я сейчас ребятам помогу, а то покрошат их всех. – сказал я и метнулся в коридор.

Навстречу мне бежали несколько террористов, видно хотели избавиться от заложников.

Я направил ствол автомата в правой руке на уровень их головы и нажал на спусковой крючок, а с левой руки запустил большую «Молнию», следом «Огненный шар» и. «Клинки света».

Несколько пуль, попали в мой «Щит», но он выдержал.

Хорошо, что в цокольный этаж был всего один вход.

Десять трупов террористов спокойно улеглись на полу коридора.

Я быстро сменил магазин у автомата и дослал патрон в патронник, затем, перезагрузил свой «Щит».

Ребята уже заканчивали, добивая террористов.

Я крикнул Сереге, чтобы он выводил заложников наверх в вестибюль. Серега, выглянув из комнаты увидел гору трупов, часть которых была обгоревшей, спросил меня:

– Это ты их?

Я кивнул.

– А чем это ты их? – снова спросил он.

– Потом, давай шустрей! Веди заложников наверх, а я раненых наших, если есть посмотрю.

Он кивнул и пошел выполнять мой приказ, а я побежал к остальным ребятам.

Раненых было четверо. Один крайне тяжелый – это взводный Климов – ранение в грудь, вот же не везет ему. Двое легких – ранения в руки и еще один средней тяжести – это Вадик Киреев – сквозное ранение в левый бок.

Я быстро кинул на всех «Большое лечение» и регенерацию.

По рации мы запросили эвакуацию, через пятнадцать минут на крышу особняка сел вертолет без опознавательных знаков и забрал нас всех.

Пока летели три часа на вертолете, я вытащил пулю у взводного, таким же способом, как раньше вытаскивал у Трепетнова Николая Петровича, а потом снова обновил все заклинания. Вадик Киреев уже был здоров и тихо рассказывал бородатые анекдоты, чтобы не слышали бывшие заложники. Раненые в руки, уже не помнили о своих ранениях.

А я, все продолжал лечить, помогая руками.

Из вертолета, взводный Климов Александр Иванович, вышел своими ногами. Слегка бледный, но живой.

Потом приехала машина и какие-то люди забрали заложников, но это уже нас не касалось.

Нас переодели в нашу форму, посадили на самолет. Который доставил нас в Россию.

Взводный руководивший операцией на месте, написал на меня представление и меня наградили «Орденом мужества» и присвоили звание «старшего сержанта».

Потом были еще боевые задания, то ловили диверсантов, которые пытались проникнуть на атомную электростанцию, там я спас и вылечил Сергея Сенцева, получившего пулю в живот.

В общем домой я вернулся старшиной с пятью медалями и орденом.

Взводный долго уговаривал меня, остаться на сверхсрочную, но я стойко отказывался, а вот Миша Кобин, решил еще послужить, ну – это его дело.

В июне я вернулся домой. Служить я не хотел, но и дома меня никто не ждал.

Демобилизовался я последним, Киреев и Сенцев убыли на три дня раньше.

А я чтобы не трястись на поезде решил из Подмосковья сразу телепортироваться в Листвянку. Получилось. И – это меня сильно порадовало.

Зашел в Листвянке в военкомат и встал на учет. Потом затарился продуктами и отправился домой, в Соболиное.

Тут все было по-старому, только жителей стало меньше. Кто умер, а кто переехал. Баба Зина была на месте. Я опять поправил ей здоровье, чему она была несказанно рада.

Тяжело мне давались, такие переходы, от коллективного общения, к одиночному существованию.

За этот год, я возмужал и еще немного подрос. Кость стала шире, плюс разные умения дополнили мои, а вернее дедовы навыки.

Баба Зина похвалилась мне, что ее внук Коля, поступил и учится в военном училище в Рязани. Ну что же – удачи ему. У каждого, свой жизненный путь.

Меня пока не тянуло куда-либо поступать или работать. Денег было завались. Мне одному за глаза хватит.

Старая гражданская одежда, уже не лезла на меня. И я портанулся в Листвянку, чтобы обновить весь свой гардероб.

Закупился полностью, в магазине переоделся во все новое.

В продуктовом магазине купил коробку, килограмм на тридцать, дорогих конфет и отправился в интернат. Вера Петровна была на месте, а в моей группе осталось пятеро три девушки и два парня, которые еще помнили меня, прибавилось две четырнадцатилетних девушки.

Пообщался с Верой Петровной, рассказал мельком про армию. Передал конфеты и все. Пора домой.

А дома – тишина.

Подумал о Тане, как она там. Обида, за время службы, поостыла.

Но все же, я старался себя отвлечь от мыслей о Тане, ей еще учиться года четыре.

Скорее всего это мои гормоны ищут выход, потому и думаю о женщине или девушке. Надо познакомиться, с кем-нибудь и выпустить пар.

А то, даже стыдно отслужил армию, а все еще девственник целомудренный – непорядок.

В душе была пустота. Ничего не радовало глаз. Навалилась дикая депрессия.

Если, я раньше мечтал о свободе, когда попал в интернат – то сейчас получивший эту свободу, совсем не радовался ей. Вместе со свободой пришла черная тоска.

Никакие медитации и разминки не спасали. Дед с бабушкой наверняка бы подсказали выход, да с ними тоска сама бы испарилась. Тут нужно что-то другое, что увлекло бы меня полностью.

Но все получилось, как-то, само собой.

Однажды мне приснился сон, где я был в пещере, руны на портальном камне горели и перемигивались.

Этот сон стал повторяться каждую ночь. Странно, пока служил, туда не тянуло, даже не думал.

А тут, меня куда-то тянуло и не давало покоя.

Потом пришло понимание – я хочу в ту пещеру к портальному камню. И не просто хочу в пещеру, а хочу попасть в мир Мириды.

И главное, тоска и депрессия исчезли, осталось только желание – сменить не только обстановку, но и мир целиком.

А что, поживу там, еще может по магии, что узнаю. А вернуться сюда всегда успею.

Это желание увеличивалось с каждым днем, пока я не собрался и не отправился, сначала в зимовье, а потом в пещеру.

С собой набрал различного провианта: круп, соли, специй на пару месяцев, котелок, ведро, ложку, кружку, палатку, спальный мешок, охотничий нож, две пятилитровые пластиковые булки с питьевой водой, еще полную армейскую фляжку.

Убил и разделал небольшую свинью и пару косуль.

В «Мешке» не испортится. Кстати о «Мешке» ….

Только сейчас, я обратил внимание, что с увеличением моего «Магического источника энергии», увеличился объем и количество ячеек – моего «Пространственного мешка».

Там было все, что я, за это время, туда положил. И это все, занимало, наверное, десятую часть, моего «Мешка» – здорово.

Уходя из своего дома, я предупредил бабушку Зину, и на всякий случай повесил, на двери дома табличку: «Частная собственность Ивана Ветрова».

Шанс, что кто-то надумает без спросу, там поселиться – минимален. Ну это, так – на всякий случай.

Попав в пещеру, я переоделся в запасной комплект одежды Елея. Предварительно нанеся на нее руны прочности и очищения от грязи и пыли, там были еще руны, нанесенные до меня, но я их пока не знал.

Одежда сразу, сама подстроилась под мой размер, сапожки тоже.

Одел кожаную амуницию для пары мечей. Вставил в нее мечи. Попробовал, как они вынимаются. Вроде все в порядке.

Затем одел все перстни Елея.

Активировал заклинание «Сокрытие ауры».

Оно было пассивным и могло просто включаться мысленной командой, типа «ВКЛЮЧИТЬ» и «ВЫКЛЮЧИТЬ». Нацепил на пояс пару кинжалов.

Скрыл ауру и подошел к портальному камню.

Стараясь вспомнить, что мог, я забыть. Но ничего не вспомнив, стал заполнять своей энергией руны на камне, когда они все засветились, прочел заклинание «Открытие портала».

В пустой темной пещере, передо мной появилось овальное окно голубоватого оттенка. Цвет оттенка согласно написанному в дневнике, говорил, что на другой стороне портала атмосфера пригодная для жизни людей.

Когда оно сформировалось, я мысленно перекрестился и шагнул в него.

Глава 18

Я оказался, в точно, такой же пещере.

Рядом находился портальный камень и никого.

Отличие было в том, что от портального камня не надо далеко топать наружу. Выход был в двадцати метрах от камня.

Я двинулся к выходу, в котором ярко светило солнце и здесь, тоже было лето. Вокруг пещеры все заросло кустами. Получалась естественная маскировка.

Сама пещера была в высокой горе, на высоте, примерно в пятьдесят метров.

Растительность была очень похожа на земную, но не вся.

Вот куст, со спелыми аппетитными крупными ягодами, которые, так и просятся в рот. Но аура, у этого растения была с чернотой и говорила мне, что эти ягоды – смертельно ядовиты.