Текст книги "Дети призрака. Наследник"

– Может, мне с тобой?

– Пока не надо отец. Если возникнет необходимость, я позвоню.

– Возьми мою машину. – И Голенев бросил сыну ключи.

– Что твориться в нашем городе?! – Ужаснулась Елена: – Соловьевой больше нет, так теперь подростки бандитствуют. Представляете, три смерти за два дня!? Вчера утром на рынке, сегодня ночью милиционеры. Прямо Чикаго, а не Глухов.

– Дело дрянь. – Согласился Голенев. – Но воевать с пацанами я не умею. На маленьких инвалидов еще в Афгане нагляделся. Там подростки тоже нам кровь портили, но стрелять в детей я и тогда не мог.

– А что делать, отец, если эти дети людей убивают? – Возмутился Митя.

– Если дети убивают людей, значит, что-то не так со взрослыми. – Ответил Олег и, закурив сигарету, вышел в сад.

****

Перед парадным городского отдела МВД собралась целая толпа – журналисты, родственники погибших милиционеров, просто любопытные. Молодой советник мэра с трудом пробился в здание. Служебного удостоверения ему еще отпечатать не успели, и с проходной пришлось звонить Белянчикову.

Поговорив с подполковником, Леня выяснил некоторые подробности ночного налета. К четырем утра к зданию городского отдела нагрянуло около полусотни неизвестных. Они, как и те на рынке, были одеты во все черное, но в этот раз воротники их водолазок оказались поднятыми выше подбородка, так что оставались наружи только часть носа, лоб и глаза. Старшина Вопянин, охранявший проходную, попытался преградить вход в помещение. Его изрешетили из автомата. На грохот пальбы из дежурки выскочил лейтенант Комин. Нападавшие и его тут же расстреляли. Затем, за считанные мгновенья злоумышленники похитили из дежурного помещения ключи, освободили рыночных погромщиков, и растворились.

Трупы милиционеров только через пол часа обнаружил передвижной наряд ДПС. Белянчикова подняли с постели. Если бы не жильцы из дома восемь, что выходит окнами на площадь Ленина, выяснить, кто нападал, и какими силами он бы не смог. Возраст налетчиков свидетели не сообщили. Хоть площадь Ленина, в отличии от других улиц, освещена, но не до такой степени, чтобы из окон дома можно было все подробно рассмотреть. К тому же, нападавшие действовали быстро, и глаза никому не мозолили.

Леня поинтересовался, что думает об этом сам начальник городского отдела. Захар Гаврилович ответить затруднился. Если бы фанаты задумали освободить своих товарищей, по мнению Белянчикова, стрелять бы они не стали. Могли избить дежурных стражей порядка, на худой конец, оглушить. Понятно, что двое сотрудников стрелять в детей бы не решились, а числом их одолеть не могли. Поэтому можно предположить, что родичи кого-то из задержанных на рынке подростков, либо связаны с криминалом, либо сами бандиты. Тогда и применение оружие находит объяснение и мотив налета тоже. Кстати, кроме дверей в КПЗ, никаких других взломов, или попыток проникновения милиционеры не обнаружили. А в помещении было чем поживиться. В арсенале горотдела около двух десятков «Узи» и двадцать пять пистолетов «Макарова». Все это осталось на месте. Вывод напрашивается сам собой, что цель у преступников одна – освободить подростков.

– Но вы же сами сказали, что жители дома восемь видели около пятидесяти налетчиков? – Напомнил Леонид начальнику горотдела.

– Сказал. Но им это со страху могло показаться. Когда они успели их сосчитать? Темно же было. – Возразил подполковник.

– Ну, пусть не пятьдесят, а тридцать. Все равно это уже не банда, а организованное военное формирование. По-вашему, в Глухове такое возможно?

– Да, что вы? Побойтесь Бога! Братков двадцать, способных применить стволы, я еще могу допустить. Но после операции вашего папаши, их осталось не больше трех-пяти. Да и то применить оружие они бы могли при своих разборках. А нападать на милицию уголовники не будут. Это для них табу.

– И это все ваши соображения – Поинтересовался Леонид.

– Не знаю, что еще и думать. Есть одна мыслишка, но она мне самому кажется бредовой.

– Ну, а все же?

– В КПЗ сидел карманник Стишков, по кличке Филин – «щипач» по ихнему. Вот я и прикинул, что если освобождать пришли его, а шпану выпустили от куража.

– Звучит правдоподобно. – Согласился Леня.

– А мне так не кажется.

– Почему? Вы же сами выдвинули эту версию?

– Леонид, вы плохо знаете наше ворье. Они народ ушлый. Если бы Филина задержали по мокрому делу, тогда, да. Уйти от пожизненного срока можно и с риском. А его взяли в автобусе за кражу кошелька из сумки. Кошелек он успел сбросить, так что посадить его нам бы все равно не удалось. Чего ради устраивать бойню? Вот в качестве свидетеля он бы нам подошел.

– Так поймайте карманника, раз вы его знаете…

– Это совсем не просто. Филин напуган, заляжет в нору и месяц другой в город носу не покажет.

– Тогда надо вернуть удравших из КПЗ подростков и пройтись по их связям, проверить близких. – Посоветовал Леонид первое, что пришло ему в голову.

– Как? Мы же их решили только в понедельник допросить. Документов у шпаны при себе не было. Теперь это проблема.

Леонид понял, что от начальника больше ничего не добьется и пошел в лабораторию. Молодой очкарик Костя Незванцев, сменивший пол года назад ушедшего на пенсию криминалиста Ясенкова, произвел на Леонида впечатление дельного работника. Схожий возраст и здоровое любопытство к миру привели к мгновенной взаимной симпатии молодых людей. К тому же, фамилия Коленев, являлась в Глухове чем-то вроде пропуска к душам горожан, и Костя не стал исключением.

– Слушай старик, хоть что-то от налета осталось? – Спросил Леонид после нескольких фраз знакомства: – Пальчики, гильзы, что тебе объяснять?

– И того и другого в избытке. – Усмехнулся Костя. Такого улова редко дождешься. Но пальчики, сечешь мою мысль, по картотеке не проходят, а баллисты раньше чем через три дня заключение не выродят. Я послал гильзы в областное отделение. У нас своей баллистической экспертизы нет. И еще, отпечатки могли оставить и подростки, что вырвались из КПЗ, а преступники пришли работать в перчатках. Сечешь мою мысль?

– Секу твою мысль. Не секу, что ты предлагаешь? – Улыбнулся советник пол криминалу.

– Предлагать, дело следователей, мое дело вещдоки. Хотя я бы прошелся по школам. Их у нас всего пять. Парни провели в КПЗ почти сутки. Вдруг, родители кого хватились, или педагоги? Мальчишек то сидело больше двух десятков…

– Дельная мысль. – Согласился Леня и, пожав Косте руку, убежал из лаборатории. Выйдя на площадь, посмотрел на часы, что висели на столбе у здания мэрии. Они показывали семь. Леонид удивился. Семь утра быть никак не могло, они завтракали в десять, а семь вечера и подавно. Он провел в милиции не больше трех часов. Глянув на свои, рассмеялся. На них оказалось без десяти два. Леня вспомнил, что обещал проведать Нино. Девушка ему очень понравилась и немного заинтриговала. Вела она себя весьма раскованно и просто, но стоило кавалеру проявить мужскую настойчивость, тут же ставила его на место. Перед тем как отправиться на рынок, Леонид позвонил отцу и рассказал о карманнике Филине, Леня понимал, у отца есть свои возможности выйти на затаившегося «щипача».

* * *

В дальнем уголке площади Ленина, по соседству с остановкой междугороднего автобуса, много лет стоял неказистый вагончик с вывеской «Ремонт обуви». Некогда крашенный зеленой краской, вагончик давно полинял, и несколько поколений чиновников порывалось его снести. Но каждый раз жители это желание активно опротестовывали. Мастеров данного профиля в городке ощущалась нехватка, и насущная необходимость горожан абстрактное эстетическое негодования начальников побеждала. Да и к самому мастеру, Григорию Тимофееву, народ давно привык и обувку свою доверял ему охотно. Гриша не любил работать с дамскими утонченными туфельками, и модными мужскими штиблетами, но серьезную обувь уважал и ремонтировал добротно. После его рук кирзовые сапоги, или «скороходовские» ботинки обретали вторую жизнь, частенько более долгую, чем при заводском рождении.

Сам Гриша сильно прихрамывал, и хромота его с годами превратилась в некую тайну, которую знали только он и жители Глухова. Родилась она в веселые перестроечные дни, когда Горбачев разрешил кооперативы. В те времена Гришу никто по имени не называл. У него была кличка Пятак, и работал он одним из главных шестерок в кооперативе бандита Кащеева. После исчезновения пахана, когда кооператив по наследству перешел к Маке Соловьевой, Гриша-Пятак, решил приударить за молодой хозяйкой. Чрезмерной наглости в его желании усмотреть было трудно – Мака особой разборчивостью в интимной жизни тогда не отличалась. Это уже потом, став любовницей Голенева, она изображала павшего ангела, покинувшего тропу порока. А в те дни спала со всеми шестерками Кащеева. Поэтому, когда хозяйка пригласила Гришу к себе в спальню, он ничего худого не заподозрил. Проявив же вполне допустимую в данной ситуации, мужскую настойчивость, получил пулю в коленку. Мака выстрелила ему в ногу почти в упор. С тех пор Гриша по кличке Пятак охромел и Маку возненавидел. Когда она начала войну с бывшим любовником, Пятак встал на сторону Голенева и сильно тогда Олегу помог. Потом бывший афганец часто останавливался у вагончика на площади Ленина и спрашивал, не нуждается ли в чем мастер сапожного дела Григорий Тимофеев. Гриша зарабатывал неплохо, нужды ни в чем не испытывал, но вниманию Голенева всегда был рад. И сегодня, завидев Голенева, растянул род до ушей, показав, что страдает не только хромотой, но белозубостью своей улыбки.

Крепко пожав сапожнику руку, Голенев сразу перешел к делу.

– Гриша, мне нужна помощь.

– Услужить самому Голеневу завсегда рад. – Продолжал любиться мастер.

– Да оставь это… Ты же знаешь, двух милиционеров застрелили. В КПЗ помимо подростков Филин сидел. Есть версия, что это дружки Филина решили его освободить, а за одно и шпану выпустили. Я тебя сдавать Филина не прошу но, узнай пожалуйста, так ли это.

– Зачем вам это? – Удивился сапожник.

– Мой сын, как ты знаешь, криминалом в мэрии занимается. Пойдет по ложному следу, время потеряет. Если конечно, это и впрямь не кореши Филина пальбу устроили.

– Николаич, сукой буду, Филин тут сбоку. И даже спрашивать его не надо. Пусть плюнет мне в харю, кто скажет, щипач «мокруху» на киче затеял! Да чтоб мне век свободы не видать! Он же не ушибленный!

– Гриша не кипятись. В жизни всякое бывает. Ни я, ни Леня на Филина не думают. Но ты спроси, чтоб с души снять.

Сапожник оглянулся по сторонам и, поняв, что их никто не подслушивает, улыбнулся:

– Ладно, вам не откажешь. Навещу Вальку Стешкову. Сестра знает, где братишка залег. Повезло парню. Ни тебе допросов, ни тебе баланды.

– Да, Филину повезло. – Согласился Голенев: – Не повезло двум милиционерам, а еще их бабам и детишкам. Что ты сам то об этом думаешь?

– В репу не возьму. Из моих прежних кентов никто на такое не подпишется. Беспредельщики завелись. Брешут, малолеток кто-то натаскивает. Но брешут много чего. Я еще с зоны зарубил – своими моргалами не сфотографировал – молчи.

– Ладно, Гриша, узнаешь чего, звякни, Номерок мой у тебя есть.

– Номерок есть. А помнишь, Николаич, мы наш «Сталинград», так и не обмыли. Фарта не будет.

– Обмоем еще… Какие наши годы. – Усмехнулся Голенев, и быстро пошел к автостоянке возле мэрии, на которой оставил свою машину.

****

Российские рынки после обеда пустеют. И сегодня, когда Леонид шел по рядам, покупателей оказалось меньше чем продавцов. Молодую грузинку он застал у лотка с мандаринами, читающей «Сонеты» Петрарки на языке подлинника. Увидев Леню, она очень обрадовалась, совсем не скрывая своих эмоций.

– Я о тебе сегодня думала. – Призналась Нино, и ослепительно улыбнулась.

– Как идет бизнес? – Спросил Леня, в отличии от девушки, смущенный ее словами.

– Плохо. Но цитрусов осталось мало, надеюсь, завтра продадим все.

– Жалко. – Вырвалось у парня.

– Мне тоже жалко. С тобой гулять понравилось. Так редко встретишь образованного мальчика. А все таки приятно говорить с человеком о всякой всячине, чувствуя, что он тебя понимает.

– А бывает по-другому?

– Еще как. Идет с тобой, парень, поддакивает, а сам смотрит на твою грудь и ноги.

– У тебя и то и другое заслуживает внимания. Не вижу повода для обиды. – Усмехнулся Леня.

– Это не плохо, когда ты нравишься мужчине. Но если его задача только удовлетворить с тобой сексуальную потребность, начинаешь себя воспринимать как прибор для члена. Всему свое время и место.

– Не боишься с таким подходом к партнеру, остаться девственницей.

– Это мне уже не грозит. Я была замужем, правда недолго.

– Как недолго? Год? Два?

– Три дня. Все прошло именно по той схеме, что я изложила. На вторую ночь мы уже не знали о чем говорить, и почему мы вместе. Я собрала вещи и ушла.

Леня удивился:

– Это в Грузии? Я слышал, что южане народ патриархальный, напичканный предрассудками.

– Отчасти так и есть. Многие родственники меня не поняли. Но папа понял. Он у меня умница.

– А где сейчас Резо?

– Пошел поспать. Он торговал утром, чтобы дать выспаться мне. А после одиннадцати я его отпустила.

– Напрасно. А если бы опять эти нагрянули?

– Не думаю. Их же вчера немного припугнули.

– А ты ничего не знаешь?

– Нет, а что? – Леня не знал, стоит ли сказать Нино о ночном налете. Пока раздумывал, появился покупатель. Здоровенный парень явно пребывал навеселе, и из кармана у него торчала бутылка.

– Почем мандарины деваха? – Спросил он, хотя ценник рядом с мандаринами имелся.

– Тридцать рублей килограмм. – Ответила Нино.

– Ты, что, охренела!? У вас они сами растут. Ни говна, ни полива. Давай за десять.

– Чего хамишь девушке? Не хочешь не покупай. – Обозлился Леня.

– А мне адвокаты на хер не нужны. Эти бляди распустились, думают мы русские, лохи. Суки понаеха….

Договорить бугай не успел. Леня ударил его снизу по скуле, и тот шмякнулся на спину, как подкошенный. Бутылка из его кармана вылетела и разбилась.

Прости Нино, у нас ни все такие. – Утешил Леонид грузинку, краем глаза отслеживая поверженного хама. Тот медленно поднялся, и пошатываясь, побрел к воротам. Продавцы, наблюдавшие за инцидентом, подбежали к Лене и стали пожимать ему руку. Узбек, торговавший гранатами, набросал полный кулек плодов и протянул Леониду:

– Спасибо друг, моя редко токой видит. Русские наша за человек не считает. А не будь мы, один картошка и соленый огурец кушала.

Коленев от подарков отказался:

– Мне ничего не надо. Обещаю, с понедельника на рынке будет дежурить милиция. И вас никто не тронет.

Нино отвернулась. На глазах девушки выступили слезы. Узбек положил кулек с гранатами на ее прилавок и ушел на свое место.

– Нино, не стоит расстраиваться. Это же не мужчина, а пьяный боров. У вас тоже хамы случаются. Не бери в голову.

– Это я понимаю. – Ответила Грузинка: – Не могу понять другого. Как нашу богатую страну довели до того, что аспирантка и ученый должны торговать на рынке.

– А это к господину Саакашвили. – Улыбнулся молодой человек: – У меня сейчас задача по жизни другая – хочу пригласить вас с отцом на домашний обед.

– Правда? – Нино тут же вытерла слезы и улыбнулась. Леонид еще раз отметил отсутствие у девушки ужимок и манерности.

– Давай прямо сейчас. Покупателей все равно нет.

– Хорошо, пойду отца будить. Но сначала помоги убрать мандарины.

Они вместе отвезли ящики с цитрусами на склад, погрузив их на тачку, и через десять минут из «отеля» явился Резо. Он нес корзину с фруктами и бутылками.

– А это зачем? – Не понял Леня.

– Нино сказала, что ты нас приглашаешь домой. А я с пустыми руками в дом к хорошим людям не хожу. – Гордо объяснил кавказец.

На площади перед рынком Леня нанял частника. Через десять минут они уже катили по поселку, что местные жители называли Макоградом. Когда-то Соловьева шантажом выбила у чиновников участки на берегу реки Глуши и построила тут коттеджи для богатеньких.

– А ты оказывается буржуй. – Заметила Нино, поглядывая в окошко.

– Я нищий чиновник, а мой папа женился на падчерице бывшего мэра. Мы сейчас едим в дом его вдовы, так сказать, тещи отца. А вот те развалины… Видите на холме? Это был наш дом. Бандиты сожгли.

– Так это же дом Голенева. – Удивился Резо: – Нам его уже показывали. Этот Голенев герой.

– Он мой отец. – Ответил Леня. Нино внимательно посмотрела на парня, словно видела его впервые:

– Если я правильно поняла, мы сейчас едим к вашей родственнице?

– Да, мы сейчас все живем у Елены Ивановны. Я же сказал, она теща моего отца.

– Старенькая? Надо было конфет для нее купить. – Забеспокоился грузин.

– Она куда моложе вас – ответил Леня.

– Тогда цветов. Пусть водитель вернется.

– Ваших даров и так выше крыши. А вот мы и приехали – Усмехнулся Леонид и тронул водителя за плечо: – Сколько с меня?

– С сыновей Голенева в Глухове водилы денег не берут. – Ответил шофер, помог пассажирам выгрузить фрукты и, не желая слушать возражений, быстро укатил. Леонид направился к дому, гости нерешительно последовали за ним. У калитки Нино остановилась:

– А ты предупредил хозяйку, что привезешь гостей?

– Конечно. Тетя Лена была очень рада. – Ответил Леонид и услышал голоса, что доносились из сада. Там громко говорили по-английски. Резо и Нино тоже их услышали.

– У вас в доме общаются на иностранном языке? – Удивилась Нино.

– Обычно нет. – Ответил Леня, тоже весьма удивленный. Но когда они подошли к беседке, и он увидел белокурую Кристину и Юлика, сразу все понял.

Отец и братья сидели в беседки вместе с юной рыбачкой и наперебой что-то кричали. Заметив живописную пару кавказцев и Леню, смолкли. Олег пошел им навстречу, по дороге объясняя и успокаивая:

– Не пугайтесь, друзья. Наш Юлик привез невесту, вот мы и здесь и возбудились. Проходите – и, заметив корзинку с дарами, ловко выхватил ее из рук Резо: – Очень кстати. Прямо здесь и начнем. А потом обедать. Лена и Ирочка уже накрывают.

Леонид представил своих друзей и поцеловал Кристину. Саша церемонно извинился перед гостями:

– Простите, дамы и господа, что мы беседуем по-английски. Но Кристина русского пока не понимает.

– Ничего. – Усмехнулся Леня и тоже перешел на английский: – Резо и его дочь владеют языком Шекспира не хуже нас.

Грузин откупорил бутылки, Леня сбегал за бокалами, и вскоре вся компания еще раз выслушала сказочную историю о похищении Юликом прекрасной рыбачки с «Бараньего острова». Через пол часа Нино и ее родитель чувствовали себя так, словно знали семейство Голеневых много лет. Кавказец не удержался от тоста и произнес пламенный монолог в честь Олега. Прекрасное лицо Нино то и дело озаряла ослепительная улыбка. Леня видел, что девушке с ними хорошо, и ему от этого становилось тепло и уютно. Потом пили за жениха и невесту, и когда Ира явилась звать всех к столу, и гости с хозяевами уже были под заметным градусом. Что тем ни менее, не помешало Резо, выразить восхищение внешностью Елены, сделав ей несколько комплиментов.

Пир плавно перетек из беседки в столовую. Кристина и Нино уже успели подружиться и уселись рядом. Поскольку Елена не владела английским, так же бегло, как остальные, за столом говорили по-русски, а Юлик невесте переводил. Потом он повел Кристину в сад, рассказывая о цветах и деревьях. Они уединились на скамейку, и Юлик обнял невесту.

– Не жалеешь, что приехала к русскому дикарю? – Спросил он, после долгого и сладкого поцелуя.

– Пока не знаю. Надо проверить дикаря в деле. – Прошептала Кристина. Он понял, расстегнул на ней блузку. Его рука легла на ее грудь, ощутила ее объем и нежность. Он никогда не думал, даже мечтая о близости с любимой, что в женской груди столько волшебного, необъяснимого томления. Это были сосуды таинственного наслаждения, обещавшие рай и ад сразу. Рай – любоваться нежными лепестками сосков, трепетом будущего материнства, беззащитностью женского начала вселенной. А ад заключался в желании сорвать эти лепестки, получить их до конца, унести и спрятать глубоко в себе, даже укусить нежно розовый бархатный плод. Рай уносил его в сиреневые небеса. Ад пробуждал в нем жадного зверя. Как он раньше мог жить на свете не получив, не поняв всего этого?!

– Кристина, как хорошо с тобой. Отдай мне себя.

Девушка раскраснелась, щеки ее горели, она прикрыла свои огромные голубые глаза и прошептала:

– Не здесь. Давай дождемся ночи.

– Как скажешь милая. Поцелуй меня еще.

Она поцеловала его в губы, проникла за ворот его рубашки своими нежными ручками. Юлик понял, что теряет землю под ногами. Она была так прекрасна, ее дивное манящее тело было так близко от него, что от этого кружилась голова. Он забыл обо всем и замер. Если бы можно было вечно ощущать это непознанное им блаженство. Но в глубине мужского сознание он понимал, что это еще не все. Что есть нечто большее, между мужчиной и женщиной. И это большее скоро он изведает:

– Господи, как я тебя люблю. – Прошептал он и прижал ее к себе так сильно, как только мог. Чтобы сдержать порыв, они уселись рядом прижавшись друг к другу, и шептали волшебные слова, которые в другом месте и в другое время не имели бы никакого смысла. А сейчас они выражали весь жар страстного желания молодых сердец отдать друг другу все, чем наградила их природа для продолжения рода человеческого. Им в голову не приходило, как странно звучат их признания на английском языке в саду русского провинциального городка, на скамейке, где еще совсем недавно, хозяин этого дома, несчастный русский пьяница, покончил с собой.

А в столовой тем временем продолжался обед, который благодаря неожиданным гостям с юга, незаметно превращался в праздник. И только Леонид не мог полностью насладиться обществом девушки, что ему все больше нравилась. Леня не забывал, сегодня ночью неизвестная банда застрелила двух милиционеров и выпустила погромщиков. Теперь в команде мэра за криминал отвечал именно он, и полностью расслабляться не имел права. Когда хозяйка отправилась на кухню за очередным блюдом, Леонид проследовал за ней.

– Тетя Лена, уделите две минутки.

– Да, сынок, что случилось? Твои грузинские друзья чем-то недовольны?

– Нет, они всем довольны – соскучились по человеческому общению. К сожалению, хамов в городе хватает. Но я не об этом. В вашем детском доме кто-нибудь из воспитанников сегодня ночью отсутствовал?

Лена задумалась. По случаю субботы директор приюта имела выходной, но с дежурным воспитателем утром по телефону разговаривала.

– Кажется, лирическая троица вернулась под утро. Помнишь, я о них за завтраком говорила?

– Потому и спрашиваю. Они сегодня там?

– Не думаю. У этой троицы есть приятель. Кстати, он сынок богатых родителей и живет по соседству. Я мальчишек не так давно видела. Они гонялись на каких то тарахтелках. А что?

– Да так, ерунда. А где дом их дружка?

– Третий в сторону Щеглов, по нашей стороне. Солидный дом, без особых выкрутасов. Этим от других и отличается.

– Спасибо, тетя Лена. А теперь пошли к гостям, а то неудобно.

Они вернулись за стол. Хозяйка с блюдом горячего картофеля, Леонид с подносом запеченной в духовке форели. Резо вскочил помогать хозяйке. Нино пришла на помощь Леониду.

– Олег, посмотри какие две красивые пары? – Воскликнула Ира, указав мужу на грузина, хозяйку дома и их молодых помощников. Лена покраснела как девушка. Резо расплылся до ушей. Он и раньше поглядывал на Лену с нескрываемой симпатией. Леонид с Нино, лишь понимающе переглянулись. Тема и Саша наполнили всем бокалы. Олег поднял свой и обратился к грузинскому гостю:

– Понимаю, что ворую у тамады очередной тост, но все же скажу. Мне очень приятно видеть за этим столом, наших новых друзей. Я когда-то служил с грузинами, и всегда буду помнить, что это щедрые и открытые люди. И чтобы не происходило там сверху (и он выразительно посмотрел на потолок), мое мнение о них никогда не изменится. За Резо и его очаровательную дочку.

Все потянули к южанам свои бокалы. Леня чокнулся с Нино и ее отцом, и заметил что глаза кавказца стали влажными. Выпив до дна, Резо поблагодарил радушных хозяев и сумел всех рассмешить замечанием, что простые грузинские торговцы никогда не забудут, как попали на помолвку английской леди и мэра города. Везя в Глухов свои плоды, они и представить не могли, что удостоятся такой чести. И только тут все заметили, что Юлик с невестой куда-то исчезли. Чтобы прекратить выразительную паузу, вызванную этим открытием, хозяйка отвлекла внимание на себя:

– Теперь, дамы и господа, пора пить чай с тортом.

Но чай пить не пришлось. Растерянные и смущенные Юлик и Кристина возникли на пороге и сообщили, что в саду появились какие-то люди. Они требуют хозяина. Голенев вышел в сад и увидел с десяток заплаканных женщин и мужчин, лица которых тоже никак нельзя было назвать веселыми. Несколько мужчин держали в руках охотничьи ружья.

– Что случилось, друзья? – Спросил бывший афганец, указывая посетителям на беседку. Но те остались стоять на дорожке. Первой заговорила пожилая женщина:

– Олег, Николаевич, простите наше вторжение, но кроме вас нас никто не защитит. Помогите.

– С радость, если это в моих силах. Расскажите в чем дело?

Вперед выступил скуластый старик с круглой лысиной и с окладистой бородой.

– Мы боимся за себя и наших детей. Этой ночью убили двух милиционеров. Среди нас их матери и жены. Но произошли и другие пакостные события. Я сторож кладбища. Ночью кто-то вымазал краской памятник Тихону Постникову и разбил десяток надгробий на могилах евреев и татар. Люди говорят, что это делают слуги Сатаны.

Их очень много и они вооружены настоящим автоматами.

Небольшой человечек с копной темных волос, встал рядом с кладбищенским сторожем:

– Я Михаил Бельмович, парикмахер. Этой же ночью, на дверях моего дома появился странный знак, начертанный мелом. Сначала я думал, что это детская шалость. Но потом мне позвонила невестка Фира и сказала, что на их доме такой же. Я обзвонил родственников и почти все заметили этот знак на своих домах. Мы евреи, очень не любим, когда на наших домах что-то рисуют, особенно мелом.

– Напишите адреса, где стоят эти знаки. – Попросил Олег. Пока Бельмович исполнял его просьбу, пожилая женщина, что заговорила первой, тронула Голенева за плечо:

– Мы знаем, что вы всегда ненавидели бандитов и пришли к вам за помощью.

– Хорошо, я постараюсь вам помочь.

Бельмович вручил Олегу исписанный листок. Посетители низко поклонились и, молча, пошли к калитке. Олег проводил их и вернулся в дом. За столом повисла тревожная тишина. Голенев направился к грузину и отвел его в сторону:

– Я попрошу, вас Резо, и вашу дочку, сегодня остаться у нас. Возвращаться на рынок вам не следует. Будьте как дома и развлекайте женщин. А мы с парнями устроим небольшой совет.

– А в чем дело, Олег?

– Пока не знаю, но в городе происходит что-то скверное. Попробуем разобраться. Вы стрелять умеете?

– Да.

– Тогда идите за мной. – Голенев поднялся на второй этаж, открыл стенной шкаф и указал Резо на два автомата Калашникова: -

Пока нас не будет, жену, тещу, Кристину и вашу дочь придется охранять вам. Где лежит оружие, вы теперь знаете.

Резо утвердительно кивнул, и Олег заметил, как хмельные глаза кавказца трезвеют. Затем он собрал сыновей и Юлика в кабинете. Внимательно выслушав информацию Лени, задумался. Деталь, что мальчики не ночевали в детском доме, его заинтересовала. Особенно то, что троица где-то здесь рядом, играет с соседскими детьми.

– Если пацаны еще здесь, мы на них посмотрим. Но сначала прокатимся по этим адресам. – Предложил Олег и протянул молодым людям листок еврея.

В гараже дома стояло два автомобиля. «Восьмерка», которую Голенев, сразу по возвращению на родину, купил у питерского таксиста и Джип Трофима. Отчим Иры перестал на нем ездить еще задолго до самоубийства. Последнее время он много пил, а пьяным за руль не садился. Да и нужды не было. Мэра обслуживала казенная машина с водителем. Джип Голенев один раз завел, но ездить предпочитал на своей «Восьмерке». Сейчас пришлось взять две. В одну машину все не помещались. Юлик уселся за руль Джипа, Голенев погрузил в багажник канистру с бензином, тряпку, ведро и занял место водителя в Жигулях. Выехав из Макаграда, прокатили до центра города, и свернули вниз к кладбищу. Остановившись у ворот, вышли из машин. Олег взял канистру, Юлик ведро и тряпку и все двинулись в глубь кладбища. Памятник первому мэру Глухова неизвестные облили густой белой краской. И если бы не бензин, очищать его пришлось бы очень долго. Юлик и Голенев трудились с каким-то остервенением. Сашу, Митю и Леню к работе не допускали. Покончив со следами вандалов, долго отмывали руки. Сначала бензином, потом водой из колонки. К машинам вернулись молча. От кладбища двинули на проспект Ермака, бывший Дзержинского и свернули на Владимирскую улицу. В ее конце находился дом, стоящий первым в списке Бельмовича. Знак начертанный мелом, увидели сразу. Это был круг, в середине которого выведены три печатные буквы РДР.

Леня подошел вплотную к двери и очень внимательно рассмотрел весь рисунок. Затем извлек из кармана белый эмалевый кружок и протянул Олегу:

– Посмотри отец.

Голенев положил кружок на ладонь и понял, что в центре кружка буквы те же.

– Откуда у тебя этот значок, Леня?

– Я нашел его на рынке, на месте побоища. Такие значки носят футбольные фанаты.

– Думаешь их рук дело?

– Кладбище и эти рисунки, уверен, их. А кто ночью застрелил милиционеров, пока не знаю. Хотя мне кажется, что какая-то связь есть.

Голенев вернул значок владельцу:

– Так, ребята. Юлик едет в свой рабочий кабинет, связывается с Белянчиковым, вызывает усиленный наряд ОМОНА и весь имеющийся в наличии транспорт. Пусть бойцы разделяться на несколько групп и мобильно отдежурят ночь по всему городу. Особенно в районах по адресам списка. У входа в мэрию потребуй усиленную охрану, готовую при нападении, работать на поражение. Ночь, Юлик, проведешь в кабинете, принимая сводки с улиц города. А мы с Леней попробуем поглядеть на трех мальчишек из детского дома, а потом подежурим в нашем поселке. Саша и Митя займут девушек. Все понятно? Митя и Саша не возражали. Юлик согласился, куда с меньшей охотой. Провести остаток дня, а особенно ночь, ему мечталось совсем иначе. Но должность мэра обязывала жестко расставлять акценты. Сначала забота о покое граждан, потом личное счастье.

* * *

В квартире пахло щами и тем нажитым уютом, которым отличаются дружные семьи. Обычно это приходит с долгим стажем обоюдных усилий супругов, когда подросшие птенцы улетели из гнезда и их жадные крики не гонят родителей за новой порцией корма. Но в доме Гришки Тимофеева «птенцов» никогда не высиживали. Да и стаж семейной жизни у бывшего уголовника с бывшей проституткой Марией Саратовой не превышал восьми лет. Из-за своего романа со священником кащеевской церкви, отцом Василием, Маша некогда сделалась городской знаменитостью. Батюшка не пожелал отпускать бандиту Кащееву грехи и сбежал от него к Маше. На ее балконе Кащеев из снайперской винтовки и застрелил священника. Машу чуть ли не обвинили в убийстве. Сам первый мэр города Тихон Постников заступился за нее. Отец Юлика приезжал к Маше и помог ей найти работу и изменить образ жизни. Григорий Тимофеев по кличке Пятак, охромев после пули Маки, тоже надумал завязать с прошлым. Вот они с Машей и нашли друг друга. У Саратовой имелась внебрачная дочка, но она давно выросла, окончила кулинарный техникум и уехала в Питер.