Текст книги "Сказки старого дома"

Девица она, конечно, внешне очень завидная, да и неглупая, незлая. Но у тебя лампы-то нет, чтобы с ней познакомиться. А без знакомства нет и любви. Халиф Гарун не дурак и не будет запрещать своей дочери любить кого угодно. У него этих дочерей куча. Ну, а отдал бы он Будур за тебя или нет, то кто может знать, какие сложатся обстоятельства? Сам-то Гарун-аль-Рашид вовсе не королевской крови, если верить слухам.

– Стало быть, нужно достать лампу.

– Слушай, – вступил в разговор Абу, – достать всегда что-то можно. Важно знать, где, а ты не знаешь. Лампа как-то на миг попала тебе в руки, но ты её упустил. Магрибский1515
  Магриб – территория африканских стран западнее Египта.


[Закрыть] колдун, к которому она перешла, теперь сам мёртв. Где лампа, неизвестно. А Око Света1616
  Око Света – волшебный камень, в котором можно видеть происходящие события.


[Закрыть] я уже давно продал халифу. Так что искать пропажу нечем.

– Шехи, – подал я голос, – а нет ли у тебя в памяти какой-нибудь истории про магрибских колдунов?

– Была вроде бы. Сейчас поищу, – и погрузилась в раздумье. – Вот, пожалуй, только эта подходит. Она называется «Притча о страхе быть обворованным».

«Однажды султан Стамбула спросил заезжего магрибского колдуна:

– Молва людская говорит о несметных богатствах, которыми обладают черные колдуны. У тебя они, наверное, тоже есть. Как ты их охраняешь?

На что колдун ответил:

– Свои богатства охраняет тот, кто боится их потерять. Воров не страшится тот, для кого и любая охрана не помеха. Кто боится за своё, тот охраняет и моё».

– Вот и всё, – закончила Шехерезада. – Что это значит, я не знаю. Я ведь рассказчица, а не отгадчица загадок.

Все уставились на Ахмеда.

– И что скажет наш наимудрейший Ахмед ага по этому поводу? – с провокационной улыбочкой произнёс Багдадский вор.

– Наимудрейшему не пристало толковать такие пустяки, – и Ахмед повернулся ко мне. – Кто помоложе, то тот пусть этим и займётся.

Теперь все уставились на меня. Вот же хитрый старикан! И от ответа увильнул, и мне испытание на сообразительность перед своими друзьями устроил. Ладно, я сейчас Ахмеду нос утру!

– Правильно говорит наимудрейший. Пустяки недостойны его утруждения. Султан боится за свои богатства и их охраняет. Колдуну султанская охрана не помеха. Так что он может свои богатства прятать в султанской сокровищнице.

– Вот как всё просто оказывается! – и Шехерезада от избытка эмоций хлопнула в ладоши. – А сокровищница поблизости только одна.

– Шехи, ты что – предлагаешь ограбить сокровищницу халифа? – поинтересовался Синдбад.

– Зачем грабить? Ведь лампа халифу не принадлежит. Просто зайти и взять только её.

– Только вот одна незадача, – заметил Ахмед. – Точно не известно, там ли на самом деле что-то хранил магрибский колдун и была ли в этом хранении лампа. Взломаете сокровищницу, как минимум поднимете всех на ноги, если сразу на месте не попадётесь, а лампы нет. Здорово будет. Оправдаться нечем.

– Тогда задачу пока меняем, – заявил Али-Баба. – Не похищение лампы, а проверка: там ли она.

– Задачу ты можешь менять, сколько хочешь, – охладил его Абу. – Необходимость взлома от этого никуда не уйдёт.

– Перестали бы галдеть без толку, – вмешалась Шехерезада. – Вопрос только один. Помогаем Аладдину получить лампу или нет. Вот и всё. Остальное ерунда. Что скажет наимудрейший?

– Наимудрейший скажет, что это чистой воды авантюра. Впрочем, как и очень многое, что мы до сих пор вытворяли. Но я по стенам лазать не буду. Уже возраст не тот.

– Не только ты не будешь, – заметил Багдадский вор. – Всем там толкаться незачем. Важно, что все согласны рискнуть. Я возьму Синдбада, Аладдина и нашего нового друга. Пусть опыта набирается. Где сокровищница, я знаю сам. Шехи, сможешь скинуть нам верёвку?

– Со стороны малого сада. Там стена выше, но зато охраны нет. Синдбад, дай, чем писáть. Я нарисую, где за малым садом стоит наружная охрана. Внутренней теперь нет – экономия, – и Шехерезада старательно начертила план нужной части дворца.

– Когда идём? Шехерезада, ты как?

– Лучше бы, конечно, завтра. Спокойнее. Хотя и сейчас тоже подходящее время. Ночь только началась. Во дворец и из дворца я могу ходить свободно в любое время. Луны нет, а мне нужен всего час, чтобы попасть во дворец и спустить верёвку. Решайте сами.

Абу – Багдадский вор спросил:

– Вы как? Выпитое вино не помешает? Нет? Тогда идём сейчас. Может, оно и к лучшему. Замечено, что чем больше готовишься, тем меньше успех. Я немного с Шехерезадой пройдусь. Инструмент из дома захвачу. Нам немного по пути. Шехи, идём!

– Ребята, вы уж, пожалуйста, поаккуратнее. Верёвочную лестницу захватите. Я привяжу. Легче взбираться будет.

– Уже когда они были на пороге каюты, я окликнул:

– Шехи!

– Да?

– Если удастся за этот час узнать хоть малость о прошлом Гарун-аль-Рашида, то будет очень здόрово. Полезно хоть что-то представлять о том, с кем или чем можно столкнуться.

– Попробую, – и сходни заскрипели под этой парой.

– Чем займёмся этот час? – спрашивает Аладдин. – Я что-то нервничаю. По дворцам ещё не лазал и халифских сокровищниц не грабил.

– Ну, тогда сиди и дрожи или ещё вина выпей, – ответил Синдбад, – а я своё оружие приготовлю.

– Не думаю, что нужно готовить оружие и тем более брать его с собой.

– Серж прав, – поддержал меня Ахмед, – наличие оружия у тебя может побудить стражу применить своё. А это совсем ни к чему. Если поймают, нужно сдаваться без сопротивления.

– Да вы что, сговорились, что ли? Как это так? Попасться и не подраться!

– Пойми, Синдбад, не следует понапрасну рисковать жизнью. Стража всё равно окажется сильнее. А она сейчас очень злая. Ты слышал, что сказала Шехи? Стражников разгоняют из экономии. Остающиеся не будут просто драться, если их спровоцировать. Они будут убивать, чтобы показать свою нужность, незаменимость.

– Ладно, уговорили. Но я уязвлён до глубины души. Слушайте, а этот-то спит, – и Синдбад ткнул пальцем в сторону Али-Бабы. – Тут зреет опасный заговор против царственной особы, а ему хоть бы что. Хотя да, он ведь здесь отсиживаться будет. Ну, ничего, если нас схватят, то я непременно выдам его, как участника и организатора. За то, что храпит!

– Не ври. Я вовсе не храплю, – не открывая глаз, произнёс Али-Баба. – А в благородном преступлении я всей душой с вами. Даже когда вы будете на стенах дворца или в лапах стражи. Здесь будет гораздо тяжелее, чем там. Мы с Ахмедом исстрадаемся от неизвестности, пока вы будете веселиться при грабеже халифа.

– Мы идём не грабить, а за своим, – заметил Аладдин.

– Вот-вот, – раздался с порога голос Абу, – конечно же, за своим. Только таким и должно быть всегда настроение для любого благородного разбоя. Кончайте спорить. Пора двигать потихоньку.

Идём гуськом чуть ли не ощупью по замершему городу. Впереди Абу с его кошачьим зрением. Всё время что-то, где-то или у кого-то бренчит. Спрашиваю:

– Синдбад, ты что – всё-таки захватил с собой свои железки?

– Нет, это у Абу его воровской инструмент нас выдаёт. У меня только лестница и факелы.

– Абу, давай поделим между собой твои орудия труда. Тише будет.

Дальше идём уже бесшумно вдоль дворцовой стены, пытаясь руками на ощупь наткнуться на свисающую верёвку. Свет от звёзд позволяет только смутно видеть белую стену.

– Есть! – тихо сообщает Абу.

Синдбад привязывает лестницу к верёвке и дёргает пару раз. Лестница поползла наверх. Тихий свист сверху. Дёргаем теперь лестницу – держится. Синдбад натягивает её и наступает на нижний конец ногой.

– Пошли!

Абу взлетает наверх, как обезьяна. За ним карабкается Аладдин, как мешок с опилками, и я в том же стиле. Переваливаюсь через край, и ждём Синдбада. Вот и он. Шехерезада подходит ко мне и вполголоса говорит:

– Мало что удалось узнать среди ночи. Почти все спят. Старая служанка, которая, наверное, уже больше пятидесяти лет живёт во дворце, говорит, что будто бы дед Гарун-аль-Рашида был кузнецом, а отец – пиратом.

– Ну, что ж, и то хлеб, – и мы пошли, оставив Шехерезаду в саду.

Абу повёл нас известным ему путём, сверяясь по рисунку Шехерезады с расстановкой стражи. На стене светлее, чем под стеной. Цветы, фонтанчики, скамейки. Кое-где в больших чашах на ножках что-то горит. Масло или нефть? Когда вошли внутрь, стало ещё светлее. На стенах факелы. Красота интерьеров фантастическая, но это не трогает. Сердце ёкает при каждом шорохе.

По лестницам спускаемся всё ниже и ниже. Вдруг шум шагов и звук голосов. Вжимаемся в стену за колонной. В пяти шагах проходят, о чем-то споря, двое мужчин в богатых одеждах. Не стража. Оказывается, не все во дворце спят. Как я понимаю, нам нужно будет тихо открыть две двери. В подвал и непосредственно в сокровищницу. Вроде уже и спустились ниже некуда. Нет ни факелов, ни окон, ни мрамора – серые камни голых стен. Останавливаемся и с помощью кремня зажигаем свои факелы. Там и там мощные, окованные железными полосами двери. Которая?

Абу останавливается у той, что в тупике. Замок внутренний или накладной изнутри. Нет, два замка. Абу забирает у нас свой инструмент, и начинается колдовство медвежатника. От волнения начинаю отсчитывать про себя секунды. На сороковой открыт верхний замок. На семидесятой – нижний. Дверь беззвучно распахивается. Видимо, петли хорошо смазаны, и сюда часто заходят.

Абу предостерегающе поднял руку и, глядя на потолок впереди, начал ощупывать стену справа за дверью. Один из камней оказался фальшивым и повернулся. Абу запустил руку в щель и за что-то потянул. Какая-то ловушка.

– Можно заходить.

Камера где-то десять на десять локтей. В противоположной стене ещё дверь. Железная полностью. Замок тоже не висячий. Абу провозился минуты две. Помещение за дверью тоже локтей десять в ширину, но в длину уже локтей пятьдесят. В самом деле, похоже на сокровищницу. Не как в сказках, конечно, но, тем не менее, на полностью истощённую казну не похоже. Есть и сундучки с золотыми и серебряными монетами. Есть ларцы и ларчики с каменьями. Есть и другие ёмкости с ювелирными изделиями. Есть и небольшие груды золотой и серебряной посуды. В общем, свистнуть есть что.

– Вот она, – восклицает Аладдин, – подбирая лампу с пола у стены.

– Замечательно, – облегчённо реагирует Синдбад. – Теперь поскорее сматываемся.

– Абу, положи обратно, – говорю я.

– Что?

– То, что взял слева. Если нас на обратном пути застукают, то вряд ли мы все удерём. А может быть, и никто не удерёт. А ты в карман положил виселицу для тех, кого поймают.

– Привычка, – и он бросает обратно что-то изукрашенное каменьями.

– Всё?

– Всё.

– Прекрасный совет тебе дали, Абу, – раздался позади нас от дверей хорошо поставленный голос. Мы замерли от неожиданности. – А я стою и думаю: возьмут что-нибудь или нет. Не взяли, и это очень интересно. Салам алейкум, Синдбад.

– Салам, Гарун.

– Салам, Абу.

– Да ну тебя! Око Света?

– Как хочешь. Да, оно.

– Вот эта физиономия мне откуда-то вроде бы знакома, – указывая на Аладдина, сказал Гарун-аль-Рашид. А вот этого в не нашей одежде не знаю. Что-то раньше я его в вашей компании не видел.

– Только утром прибыл, – признался я.

– Надо же, а к ночи уже оказался в банде грабителей. Видно, специально их искал. Так что вам здесь нужно, раз ничего не взяли?

– Так, кое-что из своей посуды, – мрачно пробурчал Синдбад.

– Своей?

– Своей, своей.

– И нашли?

– Нашли.

– Тогда берите с собой и пойдём выяснять, ваша ли посуда на самом деле. Только не дурите. Сами понимаете, бежать бесполезно, раз я вас узнал. Найдут. Абу, запри обратно двери.

Поднимаемся, как понимаю, в покои халифа. Он усаживается в кресло с высокой спинкой, стоящее на небольшом возвышении, а мы – на оттоманки перед ним. Зал с тонкими изящными колоннами просто великолепен. Ажурные окна, орнаменты стен и потолка поражают неназойливой яркостью и колоритом.

– Ну, так что вы своего откопали в моей сокровищнице?

Аладдин показывает лампу.

– Только и всего?

– Она нам нужна, – ответил Абу и, кивком указывая на хозяина лампы, добавил: – Лампа принадлежит Аладдину.

– Неужели? И он может это доказать?

– Точно так же и ты не можешь доказать, что лампа твоя. Позови казначея и посмотрим: если она есть в счётных книгах, как сокровище, то она твоя. А если нет, то тогда ещё неизвестно чья, и будем определять владельца. Тебя никогда не интересовало, как она попала к тебе, а что у тебя из сокровищницы пропало?

– Как попала, не знаю, но всё-таки держал её в руках и думаю, что она не стоит никакого разбирательства. Хотя когда-то и была волшебной.

– Была?

– Попробуйте сами.

– Аладдин, потри лампу!

Тот попытался потереть и вскрикнул, отдёрнув руку. На ладони возникла набухающая кровью царапина. Я взял лампу и осмотрел. От частого трения одна из стенок оказалась протёртой до дырки. Дырка залеплена чем-то изнутри. Однако истончившийся до остроты бритвы металл кое-где на крае дырки отогнулся наружу. Не мудрено порезаться. С другой стороны лампы металл ещё крепок. Я потёр ладонью это место. Внутри что-то зашуршало, и из горловины высунулась голова джинна.

– Шайтан вас забери! Сколько можно говорить, что лампа сломана, не работает. Вон какую дырищу протёрли! – и голова втянулась обратно в лампу. Затем опять высунулась: – Идите к морю бутылки с джиннами собирать, – и снова втянулась внутрь.

– Вот видите. Уже не годится эта посуда для исполнения желаний. В другое время я просто сказал бы, что, мол, забирайте этот хлам и проваливайте. Но вы неудачно попали. Настроение у меня отвратительное. Хочется на ком-то отыграться, сорвать злость. В сокровищницу вы влезли без ведома и согласия хозяина. А это о-го-го какое преступление! Так просто вы отсюда не уйдёте.

– И чего ты от нас хочешь? – поинтересовался Синдбад.

– Для начала расскажите, что у меня из сокровищницы пропало.

– А для конца?

– Для конца? – задумчиво повторил вопрос халиф. – Для конца вы попробуете решить мою проблему с гаремом. Тогда отпущу вас. А может, ещё и награжу. Я ведь наблюдаю за вашей бандой. Вас бы уже давно разогнали, если бы не довольно странное дело. Вы иногда вытворяете черт знает, какие вещи и выбираетесь из вроде совсем безвыходных положений. На первый взгляд, вам всем место в зиндане. А как начнёшь разбираться, то оказывается, что никому никакого несправедливого вреда нанесено не было. И даже больше. Каждый раз от вас получается что-то очень полезное. Удивительно умно действуете. Хочу этим воспользоваться.

– Слушай, Гарун, а почему ты тогда нас бандой зовёшь? Если от нас никакого вреда, кроме пользы. А?

– Не знаю. Может, от досады, что у меня самого никогда так не получается. Да и обидно. Шехерезада – острого разума женщина, и та к вам примкнула. Не без её помощи ведь во дворец-то проникли?

– Недооцениваешь, наверное, – заметил Абу. – Вот ей и скучно у тебя. Зря я тебе все-таки продал Око Света. Слишком много через него ты знать стал.

– Сделка есть сделка, и обратно ты Око Света не получишь. А что это ваш новый приятель в разговоре не участвует? – спрашивает халиф, оборачиваясь ко мне.

– Жду, когда вы все исчерпаете свои застарелые притязания и обиды.

– Ишь ты, значит, тебе есть, что сказать, э-э-э…

– Серж, или Сержи-сахеб, ваше величество.

– Не надо усложнять. Серж так Серж. Как и меня – в домашней обстановке просто Гарун. Не обидно. Это для толпы и льстецов я великий правитель, свет очей и всякое такое прочее. С Синдбадом мы давно и по-хорошему знакомы. А Абу смеет грубить мне потому… Нет, лучше промолчу. В общем, причины есть, но кроме нас двоих, о них никто знать не будет. Я тоже кое-что о нем знаю и могу напомнить. Вот так и живём, досаждая друг другу.

Да, теперь я вспомнил, где видел вашего Аладдина. Какое-то время назад мне на него указывали в медресе как на самого пытливого читателя книг. Гончар вроде бы. Так что ты хочешь сказать, Серж?

– Гарун, вы же, конечно, понимаете, что запереть нас в зиндане можно, но удержать там – вряд ли.

– Допустим. Что из этого.

– И у вас, и у нас есть свои трудности. Ваши связаны сейчас с гаремом и утраченными деньгами. Наши трудности были связаны с отсутствием вот этой лампы, когда-то похищенной у Аладдина магрибским колдуном. Но поскольку оказалось, что лампа неисправна, то теперь разрешить нашу трудность может только халиф. Предлагаем сделку. Мы избавляем вас от сегодняшних забот, а вы – нас.

– Интересно и заманчиво. Только вот я не знаю, равновесный ли будет обмен. О своих заботах я сказал, а вот о ваших ещё ничего не слышал. В чем ваша забота?

– Аладдин хочет жениться на вашей дочери Будур.

– Только и всего? Халифу породниться с гончаром? Ничего себе!

– Не совсем так нужно ставить вопрос.

– А как же его ещё поставишь?

– Сын гончара ничем не хуже внучки кузнеца.

– Но-но, ты полегче там с кузнецом-то! Это давно быльём поросло.

– Мы могли бы купить Аладдину какой-нибудь подходящий титул. Это сгладило бы формальные противоречия. Но лучше, если бы халиф сам наградил его титулом за государственные заслуги.

Халиф задумался.

– Мне вот не понятно, как Аладдин собирался решить свою проблему с помощью лампы? Трахнуть лампой Будур по голове, и пока она в беспамятстве, утащить её к себе?

– Джинн должен был помочь Аладдину и Будур встретиться. Аладдин Будур видел, а она его нет.

– Ах, вон оно что! Они ещё и не знакомы. Понятно. А если Аладдин не понравится моей дочери?

– Он не будет настаивать на женитьбе.

– Хорошо. Молодой человек достаточно симпатичный, чтобы понравиться девушке. Ситуация понятна, и я допускаю, что всё так или иначе можно организовать. Даже больше. Я могу согласиться с вашим предложением при условии согласия Будур и разрешения моих упомянутых проблем. Но не значит, что я уже согласился.

– Справедливо. Но вы, Гарун, конечно, понимаете, что ваши проблемы решать будем не мы, а вы сами. Мы только подскажем, как их можно решить.

– Согласен. Выкладывай, Серж, что там у вас в головах.

– Сначала о том, что пропало из вашей сокровищницы. Аладдин, когда пропала лампа и погиб магрибский колдун?

– Уже почти два года.

– Дело в том, Гарун, что у магрибских колдунов была привычка хранить свои богатства в сокровищницах правителей. Очень удобно. Войти туда колдун может когда угодно, и тратиться на охрану не нужно. Нужно только нанести на свои богатства заклятье отвода глаз казначея и правителя. Ведь больше никто не знает, что на самом деле должно быть в сокровищнице.

И вот магрибский колдун, который обитал в Багдаде, погиб два года назад после того, как похитил у Аладдина его лампу. Доказательством того, что свои богатства он хранил в вашей сокровищнице, как раз и является найденная там лампа. Раз лампу видно, то значит, чары отвода глаз пали со смертью колдуна. А где тогда его остальные богатства? Обнаружить, что внезапно в сокровищнице появилось что-то лишнее, могли только вы и ваш казначей. Вы видели?

– Нет.

– Около сокровищницы год-два назад происходило что-нибудь необычное?

– Раньше дверь была деревянная, – подал голос Багдадский вор.

– Точно, – подтвердил халиф, – уж побольше, как года полтора назад казначей заявил, что нужно поменять замок. Да и дверь заодно. Он сам надзирал за работами.

– Стало быть, богатства добавились немалые. В карманах было не унести, и потребовались помощники. Дальше сами думайте, как вытрясти украденное теперь уже из вашего же казначея. Колдуны, наверное, ставили свои метки на редкие вещи. Всё уже не найти, но любая найденная вещь колдуна будет доказательством кражи.

– Ах, мошенник! Ну, я с ним разберусь!

– Теперь давайте поговорим о вашем гареме. Там ведь сейчас бунт. Так?

– Так.

– Вопрос в том, чего вы сами хотите, халиф. Избавиться от оставшихся жён без дорогих издержек или оставить их, успокоив страсти? Или вы мечтаете получить за них выкуп? Разного можно достичь. Одного не надо делать – пытаться вернуть потраченное на развод с самих уже бывших жён. Дороже развода обойдётся. Сами понимаете, что взятое в казну имущество проворовавшихся визирей покроет весь ущерб, нанесённый казне вашим разводом с множеством жён.

– Конечно, покроет. Но обидно баб-мошенниц оставлять с деньгами.

– Нет уже этих денег. Ушли на хозяйство. Да и вам-то какая разница? Они же деньги у вас мошенничеством не выманивали. Вы сами ведь дали. Бывших жён уже после этого вынудили часть денег отдать мошенникам, и только. Обстоятельства так сложились. Так что оставьте бывших жён в покое. Не в них ваши беды.

– Не могу не признать, что пока у тебя довольно убедительно получается.

– Ну вот, видите, как хорошо. Части проблем уже нет. Так вы решили, чего хотите относительно оставшихся жён?

– Даже затрудняюсь, что выбрать. И того хотелось бы, и того. А если всё сразу? Я уже понял, что голова тут ты, Серж, а не все вы вместе.

– Жадничаете, халиф. Ишь ты – сразу всё. Но давайте попробуем поговорить о том, что вы огласили в условиях сделки с нами. Итак, ваши нынешние жёны требуют и развода, и выкупа, и отмены запрета на повторный брак одновременно.

– Именно.

– Но, как я понял, ваш фирман о снятии запрета на повторный брак касался только уже разведённых с вами жён. Надеюсь, там не было оговорено, что и любая в будущем разведённая с вами жена будет иметь право на повторный брак?

– Нет. К чему это ты клонишь?

– К тому, что нынешние ваши жёны с вами ещё не разведены и фирман на них вообще не распространяется. Следовательно, вы можете и даже по закону обязаны удовлетворить их требование о разводе и выкупе. Но вовсе не обязаны, если не хотите выпускать ещё один фирман о повторном браке ещё каких-то разведённых с вами жён. То есть бунт сразу должен прекратиться. Ваши беспокойные жёны не полезут в петлю будущего безбрачия ни за какие деньги.

– Так-так-так, а разве они с момента развода не попадают под действие первого фирмана?

– Нет, фирман касался конкретного события и с момента выхода замуж вашей последней бывшей жены исчерпал себя и стал недействительным впредь. Ваши нынешние жёны неверно и слишком вольно с выгодой для себя толкуют ситуацию. А их ошибку им никто не объяснил.

– Здорово! У меня среди советников одни идиоты. Не понять такую простую вещь!

Синдбад громко хмыкнул, а халиф сердито покосился на него.

– Ты что, Синдбад, и меня считаешь идиотом?

– Что ты, что ты, Гарун! Просто я представил рожи твоих визирей, когда ты их уличишь в идиотизме.

– То-то же. Однако, Сержи-сахеб, старый закон говорит, что я должен удовлетворить интересы любой разведённой последующей жены не хуже разведённой предыдущей. А в их интересы входит и снятие запрета на повторный брак, которого добились предшествовавшие разведённые жёны. Заколдованный круг.

– Нет никакого заколдованного круга. Интересы могут быть, какие угодно, а права – только прописанные законом. Старый, прошлый закон не может быть указанием выпустить в будущем какой-либо новый закон с конкретным содержанием. Старый закон указывает, что вы должны соблюсти имущественные права разведённых жён, и вы от этого не отказываетесь. Но старый закон не может обязать вас выпустить фирман с новыми правами для разведённых жён. Фирман с новыми правами – это ваша добрая воля. Хотите – издаёте. Хотите – нет.

– Всё понял. Это просто здорово! Теперь я их всех прижму. Против кого бунтовать вздумали! Против хитроумнейшего Гарун-аль-Рашида! Сегодня же объявлю решение.

– Ну а как на самом деле нужно с выгодой для казны разводиться – то это ещё проще.

– Вот-вот, как? Это был бы бесценный совет.

– Нет, почему бесценный? Как раз цена тут понятная. Брак Аладдина с Будур. Разумеется, если она будет не против этого. Ваше согласие – и совет будет дан просто как благодарность за взаимопонимание.

– Так, давление какого-то неизвестного иностранца на правителя страны. Некрасиво.

– Очень даже красиво. Как решить ваши трудности, мы с вами теперь представляем. Условия сделки уже исчерпаны. Последний совет я давать не обязан. Согласие на брак Будур вы и так должны огласить.

Гарун-аль-Рашид заёрзал в своём кресле.

– С вами, Сержи-сахеб, трудно спорить. У вас на всё готов ответ. Не хотите стать моим главным визирем?

– Нет, не хочу. Меня дома ждут. Не увиливайте, Гарун.

– Что делать, что делать, вы меня прижали к стенке! Ладно, Аладдин, у тебя есть моё согласие на брак с Будур. Только не надо представления с паданием на колени и целованием моих рук. Ах, ты и не собирался? Нахал! Каким титулом тебя наградить и нужно ли это вообще, я подумаю после согласия Будур. Обещаю, что никак не буду пытаться повлиять на её решение. Но и ты должен пообещать, что не будешь давить на неё моим согласием. Ну? Да? Вот и хорошо. Давайте ваш последний на сегодня совет, Сержи-сахеб.

– Любая разведённая с вами жена уже не является для вас родным человеком. Она просто женщина, каких великое множество. Но свобода её ограничена законом, с одной стороны. А с другой стороны, если бы и была свободна, как любая другая женщина и при этом без денег, то и тут ничего особо завидного в ней для мужчины нет. Иными словами, халиф, с разведённой жены выгоды вы никогда не получите.

Но можно сделать её свободной для повторного замужества, не нарушая закона и не издавая фирманов. А также очень просто лишь по вашему желанию сделать её настолько привлекательной для будущих женихов, что они будут готовы платить за неё именно вам.

– Я в нетерпении, а вступление слишком длинное, – прервал меня халиф.

– Да просто удочеряйте разведённых с вами жён, Гарун. Вот и всё. На дочь уже не распространяется запрет на повторное замужество. А за жену – дочь халифа – многие заплатят вам баснословный калым. Даже если она уже однажды и побывала замужем.

Халиф раскрыл рот и так надолго застыл.

– Вот это фокус! – только и смог произнести он минуту спустя, ошеломлённый открывающимися перспективами.

– Нам уже пора, – напомнил Абу. – Светать начинает.

– И договориться бы насчёт встреч с Будур, – добавил Аладдин.

– Ты уж только оденься поприличнее. Всё-таки с моей дочерью собираешься встречаться. Вашими свиданиями пусть ваша подруга и занимается. Сейчас распоряжусь её позвать.

– Не нужно меня звать. Я вас подслушивала, – Шехи выскользнула из-за колонны и подошла к нам.

– Вот, видали, Сержи-сахеб, в моем дворце не только стены, но и колонны имеют уши. Будете уходить…

В зал, громыхая железной амуницией, ворвался здоровенный мужик.

– Ваше величество, ваше величество, во дворец проникли чужие! – и, бросив на пол нашу верёвочную лестницу, с удивлением уставился на нас. – Вот, я объявил тревогу.

– Объяви успокоение, – распорядился халиф. – Видишь, я уже их всех захватил. Отдай им то, что притащил, и проводи к воротам, чтобы их ещё раз не поймали, – и уже когда мы были на пороге, окликнул:

– Серж!

– Да?

– Ты заходи, если что. Ну, там, если помощь, какая потребуется, деньги в долг или ещё что. Для твоей головы у меня работа всегда найдётся.

– Спасибо, Гарун. Если что – зайду.

На корабль Синдбада возвращались молча. Только Шехерезада поделилась своими страхами.

– Ребята, я уж думала, что всё. Это уж когда увидела, что он тащит вас с собой. Гарун, конечно, душка, но когда он вот так спокойно и проникновенно начинает с кем-то говорить, то жди беды. Злой уж очень он ходит последние дни. Но потом поняла, какую ловкую Серж дал ему надежду на устранение забот. После он уже просто играл с вами, чтобы не показывать, как доволен. Он бы за такие советы не только Будур отдал.

Ахмед и Али-Баба ждали нас у борта. Шехи приветственно помахала им ещё издалека. Вваливаемся в каюту – и сразу за бокалы. И пить хочется, и выпить за то, что пронесло.

– Я вижу, вы с добычей, – констатирует Ахмед, разглядывая поставленную на стол лампу.

– Не только, – отвечает Синдбад. – Ещё и с новоиспечённым женихом для Будур.

– Как? Уже? Ну и дела!

– Только вот сама Будур ещё не знает, что у неё появился жених, одобренный халифом, – добавила Шехерезада. – Застукал их Гарун прямо в сокровищнице.

– Но, тем не менее, выкрутились как-то.

– Это Серж нас всех как-то выкрутил. Да притом так, что халиф начал ему в друзья набиваться, – и Шехерезада, как свидетель, описала Ахмеду и Али-Бабе всё течение событий. – Пожалуй, я сделаю красивую историю про это приключение.

Ахмед рассмеялся и сказал:

– Я же говорил, тебе, Синдбад, что привёл с собой очень талантливого авантюриста. Думаю, он ещё не раз выручит нас. Что с лампой-то будем делать?

– Как что? – ответил Абу. – Раз она теперь не волшебная, то нальём масла и будем освещаться.

– Я вам налью! – угрожающе пообещал высунувшийся из лампы джинн. – Ишь, что удумали! Не для этого она делалась.

– Мы знаем, для чего она делалась. Я полагаю, что ты просто саботажник, а дырка в лампе – просто предлог, чтобы тебе ничего не делать. Может, ты сам её специально и провертел.

– Ах ты, ворюга несчастный, думай, что и кому говоришь! – запинаясь от возмущения, вскричал ламповый сиделец. – Да я из тебя котлету сделаю! Имею я право отдохнуть на старости лет или нет?

– Эй, эй, прекратите сейчас же! – вмешался я в перепалку. – Конечно же, уважаемый джинн, имеешь право на спокойную старость. Тебе уж, наверное, за две тысячи перевалило.

Джинн задумался:

– Да, пожалуй.

– Выпить хочешь?

– А что у вас есть? – и джинн, высунувшись уже по пояс, начал внимательно оглядывать стол.

– Сладкое греческое вино.

– Не диковинка. У меня его хоть залейся. О, солёные грибочки из северных стран! И вы их оскверняете сладким вином?

– Оскверняем?

– Конечно. Грибки требуют особого напитка. Бражка называется. Только на севере и делают.

Синдбад со вздохом поднялся, порылся в одном из шкафчиков и поставил на стол корявую стеклянную бутылку с какой-то мутной жидкостью.

– Она? – спросил джинн.

– Она, – подтвердил Синдбад.

– Тогда я выхожу. Поставьте лампу на пол. Я выберусь без дыма и огня.

Поставили. И действительно – словно вытек из лампы, превратившись в благообразного старика среднего роста. Отодвинул ногой лампу в сторонку и устроился за столом.

– Кто-нибудь ещё будет? – берясь за бутылку с брагой, спросил джинн. – Нет? Ну, тогда я один. Грибочки пододвиньте, пожалуйста. Далековато за всем этим добираться на север. Сейчас даже мне тяжело стало. Устаю быстро. Так что спасибо за угощение. Ваше здоровье!

– Уважаемый джинн, – полюбопытствовал пытливый Аладдин, – а не будет нескромным как-то взглянуть на ваше жилище изнутри? Интересно, какая у вас там обстановка?

– Взгляни. Чего уж там. Как я понимаю, опять я тебе в руки попал. Не хочу портить отношения. Отойдите от лампы. Я её сейчас увеличу.

И лампа стала быстро разбухать, став даже выше стола. Аладдин подошёл к ней и по плечи склонился в горловину. Изнутри послышался женский визг и плеск воды. Аладдин отпрянул и обернулся к нам с мокрым лицом.

– Так они у него там голые! А обстановочка шикарная.

– Понятно, что у каждого своё представление о спокойной старости, – сказал Ахмед. – Так что всё же будем с лампой делать? Опасна она для каждого обладателя. Заманчивая штука для всяких махинаций. Аладдин свою проблему решил и без неё. Я бы советовал избавить мир от неё раз и навсегда.