Электронная библиотека » Андрей Белоус » » онлайн чтение - страница 1

Текст книги "Рассвет"


  • Текст добавлен: 27 октября 2015, 06:04


Автор книги: Андрей Белоус


Жанр: Боевая фантастика, Фантастика


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Андрей Белоус
Дублер. Книга первая. Рассвет

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме без письменного разрешения правообладателя.

© Андрей Белоус, 2015

© ООО «Написано пером», 2015

* * *

Вот это тычка! В паре случаев, когда так прилетало в голову, в памяти неизменно всплывала одна банальная шутка: – «Были бы мозги – стресс бы нахер!». Но сейчас было явно не до шуток. Об этом все происходящее не говорило – оно об этом кричало. И крик тонул в хаосе других звуков, самым неуместным из которых выглядел свербящий затуманенную ударом голову вой сирены, как будто и так непонятно, что далеко не все в порядке.

С внутренними повреждениями, автоматика хоть и с трудом, но справлялась. Возникающие местами очаги возгораний моментально обнаруживались и локализовались системой пожаротушения. Система вентиляции, практически неслышимая в обычном режиме, сейчас надсадно гудела, работая на износ. Втягивая отправленный продуктами горения воздух, она безуспешно пыталась нормализовать состав атмосферы. Хотя, и такая сейчас за счастье. В смысле, что она вообще имелась. Это наталкивало на мысль, что корабли этого класса изначально проектируются с учетом подобного развития событий.

Одного взгляда на уцелевшие экраны Свода хватило, чтобы понять, что корабль обречен. Невероятное совпадение, учитывая безграничные размеры космоса, вынесло поврежденный крейсер прямиком на пересекающую его курс орбиту планеты. Причем, даже визуально становилось понятно, что довольно высокого класса. Способной в лучшем случае затянуть нас на свою орбиту. Ну а в худшем…

Ввиду уничтожения одного из трех маршевых двигателей, оставшиеся два своей работой вносили в происходящее только сумятицу. Системе управления не удавалось скоординировать их действия, что неизменно приводило к потере управляемости полета, и связанной с этим жуткой болтанке. Общую картину довершало масштабное повреждение хвостовой части, ответственной за управление корабля при маневрировании. Сомнений не оставалось – крейсер несло прямиком на планету, и расписавшаяся в собственном бессилии автоматика, продолжая свои безуспешные попытки изменить курс, разносила корабль на части, не в силах избежать столкновения.

Кисловато-сладкий вкус крови во рту, и дублирующий его специфический запах, воспринимаемый как спица в ноздрю, нещадно ударили по рецепторам нервной системы. За этим всегда следовал взрыв бешеной активности мозга. Направленной не только на осознание происходящего, но синхронно шел анализ возможных вариантов развития событий, позволяя планировать свои дальнейшие действия. И всегда решающее значение имело время. Но не время принятия решения. А тот промежуток времени, который предстояло потратить на то, чтобы превозмогая боль, слабость и происки вестибулярного аппарата, устраивающего карусель в мозгах, встать и начать действовать.

Не успев разлепить глаза и обозреть весь происходящий вокруг кипиш, я оказался вынужден уворачиваться от падающего со Свода сегмента экрана. Который, несмотря на плоскую форму и незначительные размеры – метра полтора на два, ударив ребром в то место, где я только что лежал, без труда проломил пластиковый пол, и войдя наполовину, так и остался торчать в проломе, застряв там наглухо. Судя по изменению тяги, включились тормозные двигатели. Но из-за неправильной аэродинамической формы поврежденного крейсера эта мера привела к тому – же результату, что и попытка использования маршевых двигателей.

Но стоило автоматике стабилизировать состояние корабля, следовала новая попытка затормозить, своей вибрацией буквально разрывающая крейсер изнутри. Иными словами включение тормозных двигателей приносило для ослабленной конструкции корабля вреда больше, чем, если бы они не включались совсем. В таком случае, у экипажа корабля, и личного состава штурмового десанта, появилась возможность прийти в себя и попытаться добраться до спасательных капсул. Надеяться на то, что десантники смогут в таких условиях вывести посадочные боты нереально. Но пока тормозные двигатели продолжали методично разносить все к чертям, я в отличие от электроники физически ощущал, как под воздействием этих чудовищных перегрузок лопаются сверхпрочные элементы корпуса.

Вывод напрашивался сам собой – валить надо отсюда, и как можно резче. Но послушается ли меня тело? Сработает режим “паника”, и снова закинет в ту тепличную тьму, где останется лишь дожидаться, когда вся эта громадина ухнет на планету, либо развалится на части еще в атмосфере. Но один раз тело выполнило мой приказ, уворачиваясь от монитора, а значит, возможность действовать есть, необходим лишь стимул. Эта мысль придала уверенности, к тому-же появилась идея скомбинировать столь решительный внутренний настрой с жизненной необходимостью принятия экстренных мер.

– Нужно срочно выбираться отсюда, иначе – смерть – как можно категоричней заявил я мысленно, создав соответствующий эмоциональный фон.

– Быстро к спасательной капсуле – уже не сдерживая эмоций, мысленно скомандовал я словно сам себе, и рванулся, пытаясь встать.

Именно пытаясь. Потому как при той непредсказуемости, с которой корабль мотало из стороны в сторону, стоять прямо оказалось задачей трудновыполнимой. Но внутренне я испытывал ликование от того, что мозг принял мое командование над телом. Без малейшей задержки, что называется, “как родного”, причем продолжая приятно удивлять. О месте расположения спасательных капсул я не знал, и даже не догадывался. Поднимаясь на ноги, одной рукой для устойчивости опираясь на стену, а другой, держась за край по-прежнему торчавшего из палубы монитора, я вдруг осознал, что знаю о спасательных капсулах все. Местонахождение, оптимальные маршруты следования, активизация, и даже общие характеристики и принцип работы.

– Это, конечно, замечательно, но надеюсь, ремонтировать ее мне не придется – мелькнула немного сумбурная от неожиданности мысль.

– Все, рвем когти – подстегнув себя этой мыслью, я оттолкнулся от стены, сделав первый шаг.

И словно в насмешку над подобной самоуверенностью, в этот момент крейсер сотряс очередной толчок, и палуба, вероломно ударив снизу, встала дыбом, отбросив меня назад к стене.

– Понятно, передвигаться следует иначе, сейчас автоматика выровняет корабль, и попробуем – подумал я, сделав соответствующие выводы из своей первой неудачной попытки.

Почувствовав ускорение, заставившее пол вернуться в условно горизонтальное положение, я наклонился, и добавив к ступням еще две дополнительные точки опоры, функции которых выполняли ладони, вновь рванулся в нужном направлении. Подобный способ передвижения, несмотря на всю свою неприглядность в сложившихся условиях оказался наиболее эффективен. И дело даже не в том, что он позволял лучше всего сохранять устойчивость. Когда палуба, в очередной раз взбунтовавшись, попыталась свести на нет все мои усилия, вновь отбросив на начало пути, одной рукой мне удалось зацепиться за рваную щель в месте стыка двух плит пола, и переждать, пока корабль не стабилизируется.

Совершая подобные отчаянные перебежки, мне удалось преодолеть большую часть пути, прежде чем появились первые признаки усталости. Причем, наибольшее беспокойство доставляла боль в шее. Попробуйте сами встать на четвереньки и посмотреть на потолок. Следить за перемещением по Командному мостику разнообразных предметов, непонятно как здесь оказавшихся, и в случае необходимости уворачиваться от них было несложно. Но когда в метре от меня пол проломила какая-то жутко тяжелая хрень, упавшая со Свода, вопрос контроля верхнего пространства был признан одним из приоритетных. Так что с болью в шее приходилось мириться, ибо подобная мера предосторожности неоднократно доказала свою целесообразность.

Вскоре, через задымление, все больше заволакивающее Командный мостик, стал просматриваться нужный коридор. Но порадоваться этому факту не получилось. Очередное включение тормозных двигателей вновь привело к изменению наклона пола, однако, в этот раз на больший угол, чем обычно, к тому же в направлении противоположного борта. С одной стороны путь теперь пролегал под уклон, вот только “горочка” оказалась слишком уж крутовата, чтобы передвигаться, не сорвавшись, даже при помощи рук. Но особое беспокойство вызвало другое обстоятельство. Разнообразный хлам, валившийся со Свода, и до этого скапливавшийся у стены, от которой я и стартовал. После изменения направления уклона вся эта бесформенная груда, постепенно разгоняясь, начала сползать к противоположному борту, угрожая подмять меня своей многотонной массой.

Времени на размышление не оставалось, а потому тело среагировало на опасность самостоятельно, причем выбрав самый оптимальный вариант. Мое дальнейшее передвижение напоминало мультик про пингвинов. Там, где они ловко скользят на пузе, и используя встречные предметы, исполняют замысловатые кульбиты. Ну, на то он и мультик, чтобы все выглядело гладко и красиво. В моем исполнении это смотрелось не столь грациозно, но не менее продуктивно, невзирая на неизбежные неудобства, которые доставлял подобный способ передвижения. Больно было просто дико. Встречая грудью всевозможные неровности пола, как естественные, так новообразованные, я с прискорбием отмечал неоднократное пробитие многострадальной “фанеры”. Однако, отталкиваясь от встречных препятствий руками таким образом, чтобы смещаться в нужном направлении, я с внушающей оптимизм скоростью двигался к намеченной цели.

Один нюанс омрачал столь безоблачную картину. Коридор уходил под прямым углом от прокладываемого мной курса, и если проскочить этот поворот, то вернуться возможности не представит следующая по пятам гора металлолома. Но мозг, в экстренном режиме просчитывающий возможные варианты действий не подвел и в этот раз, к моменту совершения предстоящего маневра предложив жизнеспособный план, больше напоминающий элемент спортивной гимнастики. В метрах полутора от выхода из коридора располагалась стойка перил, ставшая ключевым элементом задуманного плана. Предстояло схватиться за этот проносящийся мимо элемент интерьера мостика, и используя ее в качестве турника, выполнить подъем-переворот, завязывая свой цент тяжести в определенной точке. После чего продолжавшее двигаться по инерции тело, необходимо прицельно направить в проем коридора “солдатом”, тоесть ногами вперед.

Выполнение этого кульбита проходило в состоянии предельной концентрации, что было заслуженно вознаграждено изменением движения в заданном направлении. Лишь в последний момент было внесено незначительное изменение, заключавшееся в повороте на сто восемьдесят градусов вокруг собственной оси, чтобы нырнув в проход, встретится с его дальней стеной, так сказать лицом к лицу. Все шло слишком уж гладко, поэтому, когда именно в этот момент корабль вновь сотряс чудовищный рывок, я ничуть не удивился. И уже не в силах ничего изменить, лишь с отчаяньем наблюдал, как угол прохода, который я предполагал благополучно миновать, ринулся навстречу, пропустив меня внутрь лишь наполовину. На автомате прикрыв ребра локтями и спрятав лицо в кулаки, я приготовился к неизбежному.

Как меня не порвало – ума не приложу. Удар был такой силы, что несмотря на всю мою группировку, воздух безжалостно выбило из легких. Пронзившая все тело нестерпимая боль, беря начало в районе солнечного сплетения, блокировала все нервные узлы, не позволяя шевельнуться, не говоря уже о том, чтобы вновь начать дышать. Тело оказалось парализовано, но разум, лишь слегка замутненный жесткой встряской, не прекращал своей работы. Как бы там ни было, цель достигнута, впрочем, пока наполовину, потому как в проходе находилась лишь моя нижняя часть. Превозмогая боль, и с хрипами восстанавливая сбитое дыхание, я собрал силы для последнего рывка. Схватившись за угол руками, в отчаянном усилии мне удалось ввалиться в коридор полностью, в последний момент увернувшись от разочаровано прогрохотавшей мимо лавины преследовавшего меня механического хлама.

По сравнению с уже пройденным, дальнейший путь показался легкой прогулкой. Нет, так же нещадно трясло и швыряло, и двигаться приходилось то по полу, то по стене, а то и посередине, что доставляло наибольшее неудобство. Конечная цель маршрута находилась в самом конце коридора, что я не смог оставить без внимания.

– Поближе-то не могли их разместить, они же аварийные, а до них еще добраться надо – подумал я.

В ответ в мозгу начали всплывать схемы всего многочисленного оборудования, плотным кольцом опоясывающего Командный мостик, затем всех служб, расположенных сверху и снизу.

– Все понятно, достаточно – оборвал я этот поток бессмысленной на данный момент информации, потому как заветная дверь оказалась наконец достигнута.

И стоило коснуться расположенной сбоку панели управления, гостеприимно скользнула в бок, открывая довольно тесную кабину, куда предстояло поместиться. На самом деле это была не сама капсула, а скорее лифт, причем пневматический, ведущий на нижние уровни, где и располагалось все вспомогательное оборудование. Стоило двери закрыться, как мягко подхватившее ускорение в считанные секунды домчало меня до места, причем закинув в кресло спасательной капсулы без моего малейшего на то участия.

– Вот это “сервис”! – не уставал поражаться я, наблюдая, как вслед за этим тело непостижимым образом сам собой начал обволакивать комбинезон ядовито-оранджевой расцветки. Люк, через который я сюда и попал, c характерным для герметичного соединения всхлипом закрылся, и на ожившей панели управления возникла голографическая схема пусковых настроек позволяющая изменить параметры отстыковки.

Ранее не особо заморачиваясь на этот счет, я вынужден был признать – то, что именовалось спасательной капсулой, в действительности являлось скорее челноком, способным не только преодолевать громадные расстояния открытого космоса, но и уверенно планирующего благодаря системе выдвижного оперения, не считая хвостовых рулей тяги. Имея в полном объеме всю имеющуюся информацию о своем “пепелаце”, благодаря первоначальному краткому обзору, проведенному моим гостеприимным хозяином, ну или его незримым заместителем, я имел возможность действовать самостоятельно и здесь. Потому как происходящие события не позволяли оставаться безучастным.

Вначале раздался довольно мощный взрыв, известивший, что отстрелилась выходная часть внешней обшивки. Ворвавшиеся в образовавшую нишу языки пламени не предвещали ничего хорошего. Это означало, что крейсер находился уже в верхних слоях атмосферы, а стало быть, шансы успешной отстыковки челнока с каждой секундой стремительно таяли. В этих условиях на сохранность челнока начинало воздействовать множество сопутствующих факторов. В большинстве случаев отстыковавшийся челнок било каким-либо обломком, и затащив в хвост этой рукотворной кометы, рассеивало в ее инверсионном шлейфе в пыль.

Меж тем возникло впечатление, что тело живет отдельно от разума, причем демонстрируя невиданные ранее способности. Мгновенно исполняя любое задуманное действие, кажущееся на первый взгляд невыполнимым. Необходимо ускорить момент отстыковки – и рука привычным движением внесла необходимые изменения, оперируя голографической схемой легко и непринужденно, как будто я проделывал это миллион раз. Движки на максимум сразу после отстыковки – пожалуйста, изменение на схеме соответствующих позиций отменило штатную трехсекундную задержку включения двигателей.

Незамедлительно после этих действий недвусмысленно засветились штурвал управления и селектор тяги, давая понять, что требования приняты и в самое ближайшее время следует ждать их полного выполнения. Отстрел… Левой рукой рву селектор тяги до упора, синхронно выворачивая штурвал на себя и вправо по – мастерски замысловатым движением. А если учесть, что за штурвалом летательного аппарата я находился в первый раз в жизни, проба пера выглядела довольно уверенно. Как ошпаренный, челнок рванулся в жестком ускорении, пытаясь по кратчайшей траектории вырваться из огненного шлейфа крейсера.

И ведь что самое обидное – почти удалось. Ряд первых, незначительных по силе ударов по корпусу челнока внушал надежду, что удастся отделаться чисто косметическими повреждениями. Но круша эти сладостные иллюзии, последовал удар, о силе которого несложно было догадаться по тому, как бешено закрутившийся челнок отбросило с его прежнего курса. От неминуемой гибели спасло лишь то, что неуправляемый челнок все же вынесло из опасной зоны и теперь оставалось лишь вернуть над ним контроль. Уже не удивляясь, как привычно и легко удалось выполнить эту задачу, я все же отметил некоторую неуверенность в работе самого челнока.

Тем временем в окружающей действительности произошли разительные изменения. Заключавшиеся в исчезновении рвущихся вокруг языков пламени, и в прекращении порядком поднадоевшей за последнее время тряски. А потому незначительное рысканье челнока из стороны в сторону не ускользнуло от внимания. Ответ на этот вопрос в прямом смысле сам бросался в глаза, недвусмысленным тревожно-красным сигналом вспыхивая на голографической схеме над панелью.

Переключив общую схему на перечень повреждений, на голографе возникло схематическое изображение почти всей хвостовой части челнока. Из четырех рулей тяги один отсутствовал напрочь, а второй был покорежен настолько, что попросту заклинил. Но в первую очередь я отметил, что, судя по характеру повреждений, основной ходовой двигатель остался цел разве что чудом, что делало общую картину не такой уж и трагичной. Потому и серьезное повреждение одного из хвостовых элеронов, что и являлось причиной рысканья челнока, было воспринято с тем же философским спокойствием.

Вот уже точно – “на честном слове, и на одном крыле”. Возникшее в свете последних событий естественное желание попробовать порулить немедленно нашло острую в том необходимость, так как следовало отойти подальше от пылающей громады крейсера. Управление худо-бедно справлялось со своей задачей, а если приловчиться, вполне позволяло выполнять планируемые маневры. Но стоило ситуации стабилизироваться, как назойливый зуд между лопаток заставил насторожиться. Тема была из области предчувствий, но подобный звоночек всегда рассматривался мной с максимальной ответственностью.

Бросив взгляд на доступный колпаком обзор, я повернул челнок вокруг собственной оси, чтобы иметь полную информацию о происходящем вокруг. Снизу предсказуемо находилась планета, сверху и позади – падающий крейсер, перекрывающий своей громадой большую часть верхнего пространства. Но ведь можно слегка выглянуть за рвущий обшивку корабля горящий вишневым пламенем состав атмосферы. В то время, как маневрируя я постепенно изучал пространство, находящиеся с другой стороны крейсера меня не оставляла робкая надежда, что я вот сейчас все осмотрю, и ничего не увижу. Но внутренне уже был готов к иному исходу.

А потому, когда на границе крейсера возникла группа кораблей, услужливо приближенная встроенной в стекло колпака системой, я думал, что уже не способен ничему не удивляться. Когда мой невидимый спутник крайне своевременно сумел разубедить меня в этом легкомысленном заблуждении.

– Пираты – авторитетно заявил он.

– Да ну, на! – только и нашел, что ответить я. – В натуре, что ли?

Вместо ответа на меня вновь обрушился поток информации, что и раньше вызывало своеобразное чувство пресыщения, но на этот раз показалось, что я “переел” сверх меры.

– Поаккуратней нельзя? – невольно буркнул я мысленно, уже приступив к разбору информации.

Шиханийцы, мать их за ногу, надо – же было на кого нарваться. Действительно, стая подобных устаревших гробов, разной величины, но схожих своей тараканьеподобной конструкцией, не могли означать ничего другого, кроме как неизбежно трагической встречи с этими поистине галактическими отморозками. Они неспешно двигались плотной группой значительно выше падающего крейсера, благоразумно держась чуть в стороне от оставляемого им инверсионного следа и летящих во все стороны обломков.

Вновь уйдя в тень, предоставленную габаритами корабля, я уже не без труда сохраняя самообладание, постарался максимально беспристрастно рассмотреть сложившуюся ситуевину. Но эмоции не могли не прорваться, и потому начать пришлось именно на этой волне. Действительно, только удалось из такого замеса выбраться, но как выясняется лишь для того, чтобы угодить в полную задницу.

А иначе происходящее назвать нельзя, потому как срыва от Шиханийцев – ноль, и базарить с ними бесполезно. Вернее – они не базарили. Уйти по-хорошему они естественно не дадут, и дело даже не в том, что им недостаточно добычи, полученной со сбитого крейсера. Нет, конечно, им там всем – по за глаза. Дело в том, что я являлся единственным свидетелем, а оставлять свидетелей в живых шло в разрез с их принципами. Своеобразная корпоративная этика.

К тому времени была готова графическая схема ландшафта планеты на всем пространстве видимого полушария. Планета имела один континент, но такой величины, что промахнуться сложно. Подобная задержка объяснялась густым облачным слоем грязно-салатного цвета, плотным маревом затянувшим все обозримое пространство. Так что сонарам пришлось потрудиться, чтобы предоставить исчерпывающе полный отчет. Неизменно появилось желание использовать облачный слой в качестве союзника, попытавшись свалить в нем по тихой. Но собственная расширенная эрудиция тут-же отвергла подобную возможность.

Пиратская стая не зря трется поблизости. Сейчас вся их следящая аппаратура направлена на крейсер, на случай если он разломится на части, и возникнет необходимость отслеживать местоположение падения каждого из кусков, чтобы не упустить ни грамма драгоценной добычи. И основной параметр их следящей аппаратуры – излучаемый фон скопления или проявления Энергии Распада Ядра. Ну а если учесть, что челнок работает и движется исключительно за счет подобного источника, стоит выйти из тени корабля, и обнаружение произойдет немедленно, даже с неактивированными движками. А стоит запустить двигатели, и оставляющий в интересующем пиратов спектре инверсионный след челнока засветится как новогодняя гирлянда.

Куда ни кинь – Энергия Распада. Все завязано вокруг нее. И только неисчислимые запасы этой субстанции, которыми располагал крейсер, могли толкнуть этих падальщиков попытаться ими овладеть. Хотя, возможно тут сработал фактор случая. Не пересекись курс крейсера с орбитой планеты, и выйди он из сверхсветового режима в открытом космосе, эти гаденыши даже приблизиться к нему не посмели. А так оставалось отметить, что гордый корабль продолжал держаться молодцом, не только сохраняя свою целостность, но и безуспешными включениями тормозных двигателей как бы желая всем доказать, что он еще жив, и сдаваться не собирается.

– Вот же мудреная электроника – отметил я выносливость работы аппаратуры.

Действующей кстати, так же на принципе Энергии Распада, что и являлось причиной подобной надежности. Но это к делу не относилось, главное – что корабль цел, и приближаться к нему пиратам нет особой нужды, позволяя пока отсидеться в его тени. Потому как помимо разработки стратегии дальнейших действий накопилось множество неотложных дел. И первым из них по вполне понятной причине стал поиск аптечки.

Найдя нужный раздел информации о челноке, и активировав панель Медблока, я вскользь просмотрел перечень его возможностей. И оказался приятно удивлен невероятному спектру разнообразия препаратов, которые он мог предложить. Впрочем, подобная широта ассортимента становилась понятна, стоило копнуть поглубже. Препараты изготавливались непосредственно в Медблоке из запаса основных ингредиентов, причем недостающие компоненты могли быть синтезированы уже из имеющихся. Иными словами – все, что угодно, но в разумных пределах. Ну что ж, надеюсь, мне хватит.

Начать предстояло с рук, на которые до этого я старался не смотреть. Пальцы и ладони местами оказались изодраны до мяса, в результате недавней прогулки по Командному мостику. Прорываясь, боль проявлялась в непроизвольном дрожании пальцев, что пока удавалось игнорировать. Прозрачно-янтарный гель, выданный Медблоком, следовало ровным слоем распределить на поврежденные участки, и оставить на одну минуту. Но облегчение, мгновенно снявшее нервную дрожь, пришло в первые – же секунды. Боль бесследно исчезла, но и с ранами стала происходить поразительная метаморфоза. Возникло чувство, что края порезов начало стягивать, что подтверждало и визуальное наблюдение.

– Вот это я понимаю – медицина! – не удержавшись, отметил я подобный эффект, в столь короткий срок вернувший рукам вполне приемлемый вид.

Но дальше – больше. Стоило гелю немного подсохнуть, я углубился в изучение провизорского разнообразия представленных препаратов. Особый интерес представлял красный спектр списка, где размещались наиболее действенные средства. Самый легкий из красных болеутоляющих вполне подходил к моим потребностям. Снимая болевые ощущения не только от ушибов и травм тела, как нестерпимо ноющая фанера, так и для внутренних болей, в том числе головных. Потому как голову нещадно ломило, хоть я и старался не придавать этому особого значения. Возможно от удара об стену, ну или отравился продуктами горения, пробираясь через рубку, неважно.

Главное, что источников боли в голове находилось как будто два. Один общий, и еле заметный на его фоне сгусток собственного напряжения, отдающего спазменной сжатостью в затылочной части мозга. Чтобы получить укол выбранного препарата, достаточно было вложить кисть руки в карман Медблока, где она фиксировалась для выполнения инъекции. Больше времени заняло препирательство с программой Медблока, упорно не дававшей подтверждения выполнения команды. Ввиду того, что эти препараты могли быть применены только с соответствующего предписания квалифицированного медика.

Но почему-то настолько жесткая позиция Медблока меня ничуть не смутила, и словно в подтверждение этой уверенности я с легкостью, словно мимоходом отключил эту штатную программу, как выясняется простейшего медъагрегата. Инъекция подействовала практически сразу, разливая негу расслабления по всему избитому телу, но и что немаловажно, очистив мозг от болезненной мути. Но отдельный сгусток в затылке сохранился, хотя теперь отмечался где-то на втором плане, практически не доставляя неудобств.

Непонятно почему, но именно в этот момент я и вспомнил о своем напариле, незримой тенью сопровождавшего меня во всех приключениях. И в благодарность о своевременно оказанных услугах в области информационного обеспечения возникло желание попытаться чем-то помочь и ему. Нечто подобное неизменно нашлось в красном секторе. “Амефоброксоген”. Прочищает мозги на раз, так что если это не поможет, то: “звеняйте, панове”. Конечно, можно обойтись и без него, но все равно очухается, так уж лучше сейчас, когда время есть.

Поэтому, я решительно сунул руку в карман Медблока и получил привычный укол инъектора. В мозгу воцарилась невероятная звенящая ясность, и все окружающие предметы обрели настолько пронзительную четкость, что казались осязаемы взглядом. Вместе с тем сгусток судорожного напряженья в голове, наконец растаял, и ему на смену послышался явно дезориентированный голос:

– Где я? Что произходит?.

Из мощного всплеска вторящих ему эмоций я особо выделил четко различимую ноту паники. Как ни странно, злорадствовать по этому поводу не появилось абсолютно никакого желания, хотя я и имел на это полное право. Достаточно вспомнить себя самого буквально позавчера…


Страницы книги >> 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 | Следующая
  • 4.6 Оценок: 5

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации