Текст книги "Орден бесогонов"

– Ха! – Кажется, я повторил это вслух.

Доберман мигом поднял острые треугольные уши. Мы почти одновременно уставились на барную стойку, к которой подошёл парень-матерщинник, попавший в аварию. Он заказал ещё пива, и я вдруг чётко увидел ухмыляющегося синего рогатого бесёнка, пускающего свою струю в его пенную кружку. Есть, объект зафиксирован, надо брать.

– Он мой, – предупредил я, осторожно нащупывая в кармане тулупа посеребрённую фляжку.

Мелкие бесы такого уровня молитвой не изгоняются, на мат не всегда реагируют, но и тратить на них серебряную пулю тоже не стоит. Думаю, управимся одной святой водой.

– Что-нибудь к пиву? – не поднимая взгляда, бросил нам бармен.

– Хорошо прожаренного беса.

– В смысле?

Если бы у меня было время придумать что-нибудь смешное и в рифму, я бы так и сделал. Но, увы, если беса не остановить сразу же, эта нечисть блохастая резко прячется и залегает на дно, пятачка не высовывая, пока опасность не минует.

Причём в реальность существования бесогонов они верят не больше, чем обычные люди в существование самих бесов. И кстати, это единственное, что нас спасает. Пока они все там нечистой толпой удивляются, мы их бьём. Всерьёз и по-взрослому!

Я мгновенно выхватил фляжку из-за пазухи, свинтил пробку и наотмашь хлестнул струёй святой воды по любопытному синему нахалу с рожками. Попасть-то попал, но не только в него…

– Ты чё, козёл, ваще берега попутал?! – Охреневший здоровяк даже забыл мат, рукавом свитера вытирая брызги с лица.

– Извини, брат.

– Засунь себе свои извинения знаешь куда? В ж…

В этот момент умирающий синий бес, облитый святой водой, начал раздуваться и лопнул, ударной волной перевернув бокал тёмного «Гримбергена» на голубые джинсы парня. Очень эффектно и в нужном месте. Ну, вы поняли…

– Ё-ма-а, ах ты ж сук-к…

Спящий мужик на мгновение поднял лицо в скорлупках прилипших фисташек и сочувственно хмыкнул:

– До туалета не добежал? Бывает, бывает…

– Хи-хи!

Вот просто голову готов на плаху положить, что это хихикнул мой пёс, прикрывающий лапой глаза, но кто бы в это поверил? Правильно, никто. Все трое мужчин, считая бармена, уставились на меня. Кабздец котёнку…

Надеюсь, я это не вслух сказал?

– Парни, примите мои глубочайшие извине…

Вместо ответа в голову мне полетел пустой бокал из-под пива. Я уклонился, бокал с такой силой врезался в стену, что осколки стекла долетели до барной стойки. Ну вот оно так и началось…

Весёлая кабацкая драка, шум, крики, перелёты мебели, звон разбитой посуды, мат-перемат, участвуют все, даже Гесс, он у нас вообще любитель таких мероприятий.

Бармен орал, что вызовет полицию, периодически хватаясь за новенький айфон, пока не уронил его в широкую кружку с нефильтрованным «Бланш де Брюссель». Такой долгой и витиеватой ругани на английском я давненько не слышал.

Здоровенный ставрополец пытался бить меня, махая тяжёлыми кулаками с ловкостью человека, привыкшего молотить боксёрскую грушу. Разница лишь в том, что груши, как правило, не убегают и не дают сдачи. Впрочем, и я не давал, мне было достаточно просто уходить с линии его ударов, предоставляя парню возможность разбивать кулаки о стойку бара.

Любитель фисташек пытался помочь то ему, то мне, то бармену, а в результате просто путался у всех под ногами, собирая шишки ото всех на свою сострадательную голову. Такие добрые люди встречаются повсюду, благие намерения вечно заводят их в самое пекло.

Счастливый доберман, заливаясь лаем, носился по стенам, словно мотоцикл в цирке, сшибая всё и всех мосластым задом. Холодное пиво лилось рекой, и отнюдь не в фигуральном смысле, мы все буквально по щиколотку утопали в пенящихся лужах.

Случайная молодая пара, рискнувшая сунуть нос в хэ, вовремя метнулась назад на улицу, у нас теплее, но там всё-таки безопасней. Я бы давно двинул обратно в Систему или сразу домой, но, во-первых, нужно было как-то ухитриться поймать Гесса – не оставлять же здесь развеселившегося нахала! Ему тут слишком хорошо, так что мне уже чуточку завидно, а во-вторых, бармен Славик вдруг начал резко зеленеть. Такой неприятный болотный цвет…

– Тысяча извинений, но другого выхода у меня просто нет, – честно предупредил я, в три коротких удара укладывая буйного парня на пол.

Второй мельтешащий мужик рухнул в обморок сам, когда до него вдруг дошло, ЧТО именно он видит за барной стойкой. Резвый доберман включил голову, вспомнил о совести и долге, мгновенно очутился рядом со мной, едва ли не поскользнувшись в мутной луже пива, и оскалил клыки:

– Бес? Бесов надо кусь!

Ещё какой бес, мысленно признал я. Ростом выше нашего Анчутки, толстый, как японский борец сумо, с прыщавой кожей цвета жухлой зелени, большущим зубастым ртом от уха до уха, хищно подёргивающимся пятачком и чёрными бусинками глаз.

Зависть и жадность. Лютые, бескомпромиссные, помрачающие разум и разъедающие сердце создания. Как жаль, что я не дослушал Марту насчёт второго беса. Не такой уж он и мелкий оказался.

Но тут уже всё от человека зависит: до какой степени раскормишь эту нечистую тварь своими страстями, такого урода и получишь на выходе. Этот толстяк, видимо, рос не один год, питаясь худшими чертами характера податливого парня за стойкой.

Моя рука невольно потянулась за револьвером.

– Нет. – Вовремя опомнился: пристрелив беса, можно было запросто убить и человека.

Бармен, конечно, сам во всём виноват, но не я ему последний судья. Когда ты стреляешь в противника на войне, это одно дело, вопрос личной жизни и смерти, а вот так походя пустить серебряную пулю в лоб тому, кто ещё недавно наливал тебе пиво, – как-то не комильфо. Но и святой водой с молитвами такого уже вряд ли изгонишь, разве что…

– Гесс, кусь его за все мягкие места!

Доберман сдвинул брови и чёрной тенью бросился в атаку.

О-о как он это сделал! Словно британская конница в Крымскую войну идёт в самую безоглядную, безбашенную, безнадёжную, бессмертную атаку на оскалившиеся штыками отважные русские окопы. Сила на силу! Доберман на беса! Зубы против рогов! Скорость против мышц! Один дебил против другого идиота! Короче, это было эпическое сражение…

Я лишь на минуточку отошёл в сторону и скромненько ждал, пока он его умотает. В конце концов, никто не может соперничать с моим псом по части выносливости, прыгучести и ловкости. Он искусал неповоротливого беса зависти и жадности как резиновую Зину, которую Агния Барто зачем-то купила в магазине, уронила в грязь и потом отмывала бензином!

Хотя водой, разумеется, проще. Но «Зина» и «бензин» рифмуются на ассонансах.

Через самое короткое время бес взвыл дурным голосом, сдавшись психологически и пытаясь повеситься на своём же хвосте. Вот тут-то я и перехватил его, завалив на барную стойку, заламывая руки за волосатую спину. Бес зависти матерился и жадно глотал пересохшим ртом воздух. На что я и рассчитывал…

– Гесс, держи его за горло!

Мой героический пёс, не задавая лишних вопросов, впился в толстую шею нечистого, ворча словно бетономешалка. Я же твёрдой рукой взялся за ручку крана «Гримбергена»:

– Пей, сволочь! Пей, пока не напьёшься. Мне не жалко!

Струя тёмного янтаря ударила в разверстую глотку. Бес жадности волей-неволей страстно начал глотать пиво, и я знал, что он не остановится. Его живот раздувался, словно купол десантного парашюта, но прерваться хотя бы на пару выдохов он не мог. Это было выше его сил. Неуёмная жадность душила его, а лютая зависть заставляла завидовать самому же себе!

Три слова подряд на букву «зэ», тот же Довлатов, наверное, просто убил бы меня мусорной урной по голове. Но я-то не пишу отвлечённую книгу, а лишь рассказываю, как всё было.

– Дружище, отпускай!

– А ты?

– Я придержу. Выноси людей, сейчас рванёт!

Гесс цапнул зубами воротник любителя фисташек, легко волоча мужика к выходу по волнам пива. Я же взвалил себе на плечи начинающего приходить в себя здоровенного ставропольца, и, как только мы вывалились из дверей, внутри хэ грохнул взрыв!

Садануло так, что трёхэтажное здание аж вздрогнуло от крыши до фундамента. Толстенное витринное окно было выбито телом несчастного Славика, вылетевшего в снег с волной стеклянных брызг! Закоротило электричество, бедный бармен дрыгал ногами в сугробе, но, кажется, всё-таки был жив, а вот его пузатому бесу повезло куда меньше…

Всё-таки пиво газированный напиток и уж если шарашит, так по полной!

– С другой стороны, если бы мы его убили серебряной пулей, то мог погибнуть человек, – зачем-то начал объяснять я резко протрезвевшему парню из «БлаБлаКара». – А раз он сам взорвался, то и бармен не пострадал. Ну-у, практически…

Последнее, кстати, спорно, поскольку Славик вдруг перестал дрыгать ногами, то ли замёрз, то ли устал, то ли вообще откинулся. Мне помогли, мы в четыре руки вытащили его наружу, убедились, что жив, просто снегу переел и…

В следующее мгновение мы с Гессом стояли в белом коридоре. Мокрые, выдохшиеся, в хрусталиках льда и витринного стекла, но целые и, кажется, всё-таки выполнившие задание.

– Следующий.

Мы огляделись по сторонам, кроме нас, никого. Идём.

И стоило нам войти в офис, как мы встретили ледяной взгляд Дезмо. Чёрный ангел с брезгливым лицом уставился на нас не мигая, словно очковая змея.

– Вы. Идиоты. Молчать!

Мы и рта раскрыть не успели, чего ж так орать-то?

– Вы связались с чертями! Дважды! Бесогоны никогда не прыгают выше головы, для этого есть другие силы и иные инстанции, что непонятного?

Мы пожали плечами. Ничего такого, просто нас же не предупредили.

– Вы поставили под угрозу жизнь Марты. Вы толкнули её в схватку с чертями, то есть с куда более могучей угрозой человечеству, борьба с которой вам не по чину и не по зубам!

Ну, тут нам и вовсе ответить было нечего. Мы же побили чёрта благодаря ангельскому перу того же Дезмо, и не знать этого он не мог.

– Но вам этого мало, вы ещё сегодня изувечили группу чертей, которые всего лишь хотели…

– Повесить отца Пафнутия! – дружно возмутились мы.

– Но можно же было их не убивать.

– Так мы и не убили!

Вот тут, наверное, стоило взять паузу. Ни я, ни Гесс не знаем, что там учинил безрогий брюнет Анчутка со своими обидчиками. Э-э, даже если и убил, так это он, а не мы! Мы-то их по-любому не убивали. Правда же?

Но, с другой стороны, если смотреть непредвзятым взглядом, то получается что вся эта драчка лишь рядовые разборки нечисти между собой, так сказать, извечный конфликт между крупными бесами и зазнавшимися чертями. В конце концов, пусть сами разбираются, нам-то какое дело…

– Тем не менее, – скучный ангел за компьютерным столом сверился с экраном, скрипнул зубами и едва слышно выдавил: – Вы справились с заданием. Два беса обезврежены, ваш гонорар будет зачислен на банковские карты.

– И?

– Почему вас нельзя отстранить? Ну хотя бы просто похоронить в крайнем случае…

Вопрос чёрного ангела остался без ответа, поскольку Система в ту же секунду заботливо перенесла нас обоих в сени дома православного батюшки. Если верить моим внутренним ощущениям, мы отсутствовали меньше минуты.

Доберман беззаботно стянул с головы ушанку и начал расстёгивать свою фуфайку. Моей помощи тут не требовалось, Гесс на редкость умная и хитрозадая домашняя скотинка, его надо знать. Я же спокойно повесил на гвоздик свой видавший виды тулупчик, пригладил грязные волосы, слипшиеся от пота и мороза, а потом шагнул в горницу.

– От и Федька с Геськой возвернулись! Видать, от, паря, передумал ты по деревне-то шастать, решил от с нами-то чайку попить. Так садись уже, рассказывай!

– Нечего рассказывать.

– А чего ж от тебя так от пивом-то разит?

– Новый дезодорант, экспериментальный запах.

– А-а, тогда всё одно садись от, внученьку-то мою от слушать будем. Поди, она все новости санкт-петербургские нам поведает, а то мало ли про что от газеты молчат да телевидение-то скрывает. Верно от, Дашка?

Седая мадемуазель Фруктовая невероятным образом умудрилась кивнуть, не отрывая губ от блюдечка с облепиховым чаем. Хитрый пёс устроился у моего колена с умилительным взглядом из серии «ты чёрствый, бессердечный человек, креста на тебе нет, совести тоже, поэтому живо отдай голодной бедной собачке все вкусняшки! Иначе гореть тебе в аду…».

Я гореть не хотел, поэтому две сушки с маком быстренько перекочевали в жаркую пасть моего короткохвостого друга. После чего он со столь же умоляющей физиономией уселся поближе к гостье. Но, видимо, у неё были более крепкие нервы в отношении этого шантажиста: «конфетами тебя недавно угостили, а ещё больше вкусняшек – что не надо слипнется».

Пёс тяжело вздохнул и, опустив голову, улёгся у себя на коврике, печальный, как Бэмби, познавший всю боль и жестокость несовершенного мира. Это изображать он умеет.

– Ну а что в Питере, та же хурма, всё как всегда. На Ваське так же едят корюшку, на Апрашке торгуют шмотками, Петька на коне, Валька-стакан за поребриком, Цой жив, Крым наш, Чижик-пыжик на Фонтанке, на Крупе книжки, Боярский в старой шляпе, «Сплин» всё ноет, Шнур пишет стих на каждый чих, короче, ничего нового. Ах да, везде бельгийские брассерии понаставили, и пиво там действительно как дезодорант у Феди… бе-э!

Вот примерно в таком дивном эмоциональном ключе и шла вся наша застольная беседа. Не самая информационно насыщенная, согласитесь? Батюшку тем не менее всё устраивало, он вообще полон противоречий, и если от меня вечно чего-то требовал, то на внучку свою наглядеться не мог!

Она же с умным видом несла какую-то псевдомолодёжную полусленговую чушь, прихлёбывая чай, а отец Пафнутий улыбался её шуткам, оттопыривал уши, чтобы лучше слышать, не сводил с неё добрых глаз и всё время подсовывал поближе мёд, варенье, шоколад, сушки и пряники. Я и предположить не мог, что у этого могучего старикана с пудовыми кулаками такое нежное сердце.

Безрогий Анчутка вернулся часа через два. Хромающий, усталый, но довольный. Должен признать, что заживало на нём всё как на собаке и даже лучше. Когда мы его из-под лавки вытащили всего в крови, я думал, этот бес вообще не жилец на белом свете. А он уже вполне себе ходит, говорит и даже дерётся, вот что значит нечистая сила!

К общему застолью не присоединился, отпросился в баню, которую, кстати, сам и вытопил и воды натаскал, категорически отказавшись от моей помощи.

– Без обид, амиго! Но я из-за тебя уже влетел на шпицрутены, так вот мне тестикулы под гильотину класть не айс, мон шери!

Тут тоже не поспоришь, если б я того чёрта в Нижнем не завалил, так и никто из пекла не припёрся бы к нам мстить. Мелкие бесы тоже, правда, приходили, но безрогий брюнет сам их перетёр в труху осиновую, поскольку на своей территории он в своём законном праве. Черти же быстренько доказали ему превосходство сильного над правым.

Когда вечером я выгуливал Гесса, сидя на крылечке в тихих сумеречных размышлениях, ко мне неожиданно присоединилась Дарья.

– Куришь?

– Нет.

– В смысле бросил?

– Просто никогда не курил.

– А я уже шестой раз бросаю, – хмыкнула она, присаживаясь рядом и наблюдая, как этот олень носится кругами за какой-то особенно неуловимой снежинкой. – Ты давно у деда? Он у нас с тараканами, но неплохой, мама его любит. В отличие от остальной родни.

Я ничего не ответил. В конце концов их семейные проблемы не моё собачье дело.

– Они с бабушкой развелись, когда он окончательно в церковь ушёл. Не захотела быть матушкой в этой дыре, ушла, и всё. Всегда была против, что я в МЧС подавала. Маму тоже настроила…

– Прошу прощения, но мне это зачем знать?

– Затем, что дед опять бесов видит, – вздохнула седая внучка, сунула руку в карман зимней куртки, вытащив пластиковый пузырёк. – Он таблеткам не верит, но ты давай ему во время приступов. Имеет накопительный эффект, так что если отпускает, то надолго.

Ох ты ж лысина Сократова!

Я тоже не сразу поверил в бесов, но когда увидел своими глазами, то вряд ли бы согласился пить психотропные, отупляя свой мозг лишь ради того, чтобы убедить самого себя в том, что, чего не видишь, того и не существует. Получается, что эта умничка видит Анчутку, видела фашистов, дралась с ними, но ни за что не признает их истинную сущность. Нечисти нет, зато лекарства от неё есть. Удобно, а что?

– Извини, я не могу подсовывать таблетки отцу Пафнутию. Это не есть хорошо, он вменяемый человек, в здравом уме и трезвой памяти.

– В здравом уме, какого Блюхера? Да он же бесов видит!

– И я вижу.

– Значит, тебе тоже к доктору надо. Короче, пять штук заработать хочешь?

– Нет.

– Десятку?

– Не продаюсь. – Я встал.

Она тоже.

Стальные серые глаза пытались прожечь меня насквозь, но, как водится, безрезультатно.

– А я деду скажу, что ты ко мне приставал!

– У меня свидетель есть. Гесс?

Чёрный доберман мгновенно откликнулся на мой голос.

– Скажи, я к ней приставал?

– Нет, – не задумываясь, честно гавкнул пёс. – Она сама вредная. Вкусняшки зажала! Нет тебе лапки, жадина.

– Вы… вы чё? Как? Ты разговариваешь, что ли?!

Я покачал головой, отпустил Гесса и подтолкнул к ней пузырёк:

– Держи, тебе нужнее. Если уж ты слышишь, как собаки разговаривают, то это симптом, у-у…

Даша Фруктовая тихим белым сусликом замерла на крыльце, не в силах осознать своим дисциплинированным умишком, что у нас тут вообще происходит. Кажется, теперь мне становилось понятней, почему святой старец так подчёркнуто ласков и заботлив с внучкой.

– Один вопрос, – прежде чем взяться за дверную ручку, спросил я. – Почему у тебя седые волосы?

Девушка вздрогнула, закусив губу. Потом толкнула меня плечом и первой прошла в сени. Не хочет отвечать, не надо. Я свистнул нагулявшегося добермана, тот на всякий случай дополнительно пометил столбик у нашей калитки и в три длинных прыжка влетел на крыльцо.

– На тебе лапку!

– Давай. – Мы церемонно пожали руки-лапы. – Пошли домой, морозно сегодня.

…Ну, наверное, на этом можно было бы и закончить приключения этого насыщенного дня, всё равно ничего интересного больше не произошло. Разве что явившийся из бани безрогий бес опять заставил девичье сердечко Дарьи стучать немножечко громче, чем следует.

Хотя и Анчутка (надо отдать ему должное, прекрасно зная, какое впечатление он производит на женский пол) вёл себя крайне вежливо и корректно, граней не переходил, вольностей не позволял, надежд не подавал и так далее. Вес кулака отца Пафнутия был ему известен.

В честь прибытия дорогой внучки меня согнали на пол к Гессу, а моя постель перешла в собственность девушки. Естественно, после замены простыни, пододеяльника и наволочки.

У нас была маленькая стиральная машинка (честно говоря, громкое название для тазика с моторчиком!), но отец Пафнутий как бывший военный питал особое пристрастие к гигиене, чего и от меня вечно требовал. Поэтому набор чистой одежды и две смены белья всегда лежали в шкафу.

Укладывались спать мы традиционно рано, как и вставали. Отбой в десять вечера, подъём в шесть утра, изменение режима только в соответствии с распорядком церковных служб, в частности, всякие всенощные бдения. Тогда, бывало, мы и вовсе глаз не смыкали всю ночь, но тут уж ничего не поделаешь. Священники вообще работают без выходных.

Дарья Фруктовая как курсант, привычный к уставу, тоже отрубилась в десять, накрывшись одеялом почти с головой. Пока батюшка молился под иконами, ко мне на цыпочках подошёл Анчутка. Приложил палец к губам, сунул руку в карман спортивных треников и вытащил тот самый пластиковый пузырёк. Понятно, девочка у нас упёртая и с сюрпризом.

Я так же молча забрал у него таблетки. Мы не нуждались в словах, прекрасно понимая, что наша тихая устоявшаяся жизнь уже не будет прежней. И да, в качестве спойлера, забегая вперёд, скажу, что каникулы Даши в гостях у любимого дедушки я лично запомнил навсегда! А у моего добермана появился первый седой волос на хвосте. Или на том, что он называл хвостом…

Но давайте по порядку. Я проснулся оттого, что меня не разбудили.

Понимаю, что звучит парадоксально, но это так. Каждое утро, ещё до рассвета, меня поднимает мой пёс, требуя вывести его на прогулку. То есть имеет место быть либо нервное посвистывание, либо холодный кожаный нос ко мне под одеяло, либо в самом крайнем случае просто стягивание с меня одеяла и обиженное рычание, пока я не проснусь.

Так вот сегодня этого не было. Я вскочил как подброшенный пружиной, потому что Гесса нет. Моя прежняя постель аккуратно заправлена на армейский манер. Сунув нос в сени, я увидел, что телогрейки и ушанки добермана также нет. Получается, Даша сама вывела его пробегаться в туалет?

Быстро натянув чёрный свитер и запрыгнув в джинсы, я накинул тулуп на плечи и, не застёгиваясь, вышел на крыльцо. Картина, представившаяся моему взгляду, наверное, могла бы кому-то показаться комичной, но у меня не вызвала даже улыбки.

Взъерошенная курсант Фруктовая, по колено проваливаясь в снег, гоняла по нашему двору моего добермана и орала на всю улицу:

– Значит, ты разговариваешь? Скажи точно, что разговариваешь! Скажи мне в лицо, что это не глюки и я не сошла с ума!

– Уйди, психическая, – рычал бедный Гесс, уворачиваясь в самых невероятных прыжках. – Я тебя кусь! Честное слово, кусь!

– Ага-а! Ты говоришь!

– Отвяжись от бедной собаченьки!

– Я знала, я чувствовала, я из-за тебя полночи не спала, думала, что…

– Спаси меня! – Ретивый доберман полез ко мне на ручки. – Я её боюсь, она пристаёт ко мне. Ты хороший, я тебя лизь! Убери эту дуру-у!

– Как ты меня назвал?!

– Всё, мир! – Я растопырил руки в стороны, словно российский миротворец на грузино-абхазской границе. – Гесс, успокойся, я тебя не выдам. Дарья, возьми себя в руки, у тебя стресс, собаки не разговаривают.

– У меня стресс, потому что этот короткохвостый гад как раз таки и разговаривает!

– Это невозможно.

– Почему? – в один голос спросили девушка и пёс.

Короче, он снова спалился по полной.

Я показал ему кулак, и доберман покаянно опустил нос. Уверен, что он ещё и уши прижал в знак полного раскаяния, но под ушанкой этого не было видно. Пришлось призвать на помощь всё своё образование, заставив классическую философию служить сиюминутной политике.

– Хорошо, мир. Давай по-честному. Да, он говорит. Стиль не ах, образования никакого, книг не читает, нигде не учился, так сказать, Тарзан.

– В смысле? – опять-таки единовременно вытаращилась на меня эта парочка.

– Ох, поясняю. Американский писатель Эдгар Берроуз, придумавший книгу «Тарзан – приемыш обезьян», на голубом глазу уверял доверчивого читателя, что если младенец, брошенный в джунглях, по крови своей настоящий британский лорд, то он легко способен научиться говорить и читать по-английски, просто держа перед глазами случайно найденную азбуку.

– Чё?!

– Да, согласен, это полная хрень, – кутаясь в тулуп, уныло подтвердил я. – Но такова писательская фантазия, и каждый автор имеет на неё право. Точно так же как наш Гесс, будучи доберманом самых высоких кровей, не имея при себе никаких документов, бумаг, печатей, доказательств, занятий с кинологом, тем не менее самостоятельно овладел человеческой речью. Я имею в виду русский язык. И по возрасту своему этот пёс равен шести-, семи-, восьмилетнему ребёнку. На самом деле это очень круто!

Гесс и Дарья переглянулись.

– А я думала, у меня глюки…

– Ну что ж, добро пожаловать в реальный мир. Кстати, твои таблетки у меня. Прими парочку, и быстро забудешь, что этот пёс говорящий. Хочешь?

Боевая внучка отца Пафнутия мгновенно покраснела до корней седых волос. Конечно, кому понравится, когда тебя пичкают твоим же лекарством…

– Я хороший мальчик? – на всякий случай уточнил доберман.

– Ты лучше всех!

– Я тебя люблю! Лизь тебя, лизь! На тебе лапку, на две, а ей, противной, нет лапки!

Даша Фруктовая пристыженно опустила голову. Её уши полыхали красным.

– Гесс, – попросил я.

– Не буду.

– Ну пожалуйста.

– Она в меня не верит.

– Ну, ты не Господь Бог, чтобы в тебя верить. Просто дай лапку человеку. В конце концов, когда ты был маленький, она же с тобой играла?

Суровый доберман сентиментально сдвинул жёлтые бровки, подумал и протянул девушке лапу. Та на автомате пожала её, а потом вдруг чуть ли не в слезах кинулась Гессу на шею обниматься. Вот и ладушки. Обожаю сцены примирения…

– Осталось объяснить кое-кому, что бесы есть, потому что Анчутка существует здесь и сейчас, – пробормотал я себе под нос, поскольку слышать меня на данный момент никто не хотел, все были заняты.

Пёс вертел обрубком хвоста, а счастливая курсантка школы МЧС никак не могла поверить, что остроухий щенок из ещё прошлого лета стал таким великолепным, да ещё и говорящим псом, с которым наверняка можно вспомнить давно ушедшую (аж прошлогоднюю!) молодость.

В итоге в дом мы вернулись, наверное, через полчаса, когда общие эмоции подуспокоились, жаркие страсти улеглись, а внимательный в определённых вопросах доберман заново поперенюхал все столбы. Ему это было важно, нам не понять.

После дружного завтрака отец Пафнутий с внучкой пошли в церковь. Мы же с бесом и псом остались дома. Безрогий брюнет всё ещё прихрамывал, но тем не менее сам занимался домашними делами, не увиливая и не ссылаясь на больничный. Гесс задремал на коврике в тепле, а я всё ещё никак не мог толком отойти от недавних утренних событий.

В том, что Фруктовая не сдаст нас деду, сомнений не было. Да, кстати, хоть бы и сдала, я в своё время сам говорил нашему батюшке о том, что его пёс разговаривает, в ответ на что был послан лесом в пень в самой вежливой и христолюбивой форме. Отец Пафнутий чётко держался усвоенных им лично церковных знаний и традиций, не особенно позволяя спорным новшествам портить себе жизнь. Говорящая собака по-любому в эти параметры не входила.

Во-первых, как мне рассказывал сам доберман, он уже разговаривал с батюшкой. Но тот был не совсем трезв, поэтому диалога не получилось. Уверен, что и сейчас, как раз таки на трезвую голову, святой отец начнёт поливать мою собаку святой водой, отчитывать молитвами и бить тяжёлым серебряным крестом по голове, старательно изгоняя из него бесов. Которые там и не ночевали.

Ну, с другой стороны, он их отовсюду изгоняет, профессия такая, все мы тут бесогоны.

Почему нет? В чём бы ни решилась признаться Дарья, ни я, ни Гесс нипочём не подтвердим её слова. Упрёмся как триста спартанцев или двадцать восемь панфиловцев, готовые погибнуть на месте, но не отступить ни шагу! Что дальше, какие доказательства или репрессии?

В принципе, на крайний случай, мы оба можем уйти в Систему. Снимать жильё где-то по России, выходить на задания, получать свою зарплату на две банковские карты и в общем-то жить припеваючи в своё удовольствие, не парясь тем, что прятать говорящую собаку от науки – не поощряется, а от церкви – не благословляется. Если что, так нас прикроет весь Орден бесогонов, там надёжные ребята, проверенные в деле.

Поскольку посоветоваться или поговорить на эту тему по душам мне было не с кем (бес по факту ничего хорошего не предложит, а доберман тупо дрыхнет!), оставалось дождаться возвращения отца Пафнутия с внучкой. Часа через три – три с половиной они вернулись, но в такой шумной ярости я давненько не видел нашего святого отца. Судите сами…

– От же рьяный поклонник-то мужеложества! От же глаза его бесстыжие, от смотрящие из собственного анального отверстия, от же язык-то его, намеренно испачканный фекалиями пёстрой козы с северных от склонов государства Турции! От же невежливый, нехороший человек-то бараньей породы с заведомо непорядочными намерениями! Практически от Гитлер и есть!

Как вы, наверное, уже догадались, это я вам запипикал весь натуральный текст, переведя его в мягкую и удобочитаемую лайт-версию. Там такой мат до потолка стоял, что у перепуганного спросонья добермана ушки внутрь закрутились, а безрогий брюнет вообще со страху под печку забился, прикинувшись грязной ветошью. Тем не менее Даша Фруктовая, скромно опустив взгляд, стояла в уголочке.

– Вам водки или сразу наган?

– С чего от?! – стопорнулся святой старец, мгновенно принимая боксёрскую стойку. – Напиться от али застрелиться-то опосля одного вида той буржуйской морды? Баньку-то вона лучше истопи, паря!

Я и глазом моргнуть не успел, как Анчутка едва ли не на четвереньках метнулся исполнять приказ «его святейшества». Гесс же, наоборот, не дожидаясь, пока и его припрягут к делу, быстренько занял нагретое бесом место под печкой. Меня тут не было и нет, я в ваших разборках не участвую, я собаченька, у меня лапки…

Отец Пафнутий бухнулся на табурет, выразительно пристукнув кулаком по столу. Понятно, пришлось лезть в холодильник за самогоном.

– Себе от тоже налей.

– Не буду.

– Ты от меня уважаешь?

– Дед, прекрати, – не повышая голоса, потребовала внучка, и старик обиженно отвернулся.

Я молчаливым кивком поблагодарил её за поддержку.

Пока шло моё обучение по видению и распознаванию бесов, алкоголь был необходим как проводник и анестезия, но сейчас в лишнем употреблении уже смысла нет. Я могу по случаю выпить немного, но гасить спиртом нервы – это не лучшее решение. Впрочем, соглашусь, что тёплое молоко или ромашковый чай в случае стрессовой ситуации вообще не помогают.

– Что произошло-то? – шёпотом спросил я, пока отец Пафнутий крестил свою рюмку.

Оказалось, в принципе ничего особенного, обычная служба в церкви, но тут вдруг…

В общем, как таким же драматическим шёпотом пояснила курсант Фруктовая, в пияльский Воскресенский храм заявились двое: мелкий чиновник из районной администрации и неизвестный бородатый мужчина подозрительной внешности.

В каком смысле подозрительной?

Ну я бы наверняка и внимания не обратил, а вот острый женский взгляд сразу выделил очки в серебряной оправе от Тиффани, жёлтые зимние сапоги от Гуччи, замшевый тулуп от Версаче, чёрные джинсы от Дольче Габбана, толстый золотой «ролекс» на запястье и последнюю модель айфона в платиновом корпусе с христианской символикой, выложенной южноафриканскими алмазами.

Чиновник попросил, чтобы батюшка благословил гостя на строительство в районе экологического заповедника для сохранения популяции диких пчёл, освятил участок земли под будущие посевы льна, открытие фермы по производству славянского молока от исключительно русских пород коров и небольшого магазинчика настоящего исконного насущного хлебушка по три тысячи рублей за буханку. Причём лицам нетрадиционной ориентации вход в него будет запрещён!

Если последней фразой они намеревались купить лояльность православного священника, то не на того нарвались. Отцу Пафнутию по маковку хватило всего предыдущего, чтобы начать наматывать цепь кадила на кулак. Особенно хлеб за три тысячи в селе, где старушки на пенсии получают от родного государства аж пять! Диоген мне в бочку!

Но модный гость умудрился усугубить ситуацию.

– А эта юная девица, что при вас, на работу ко мне не хочет ли? Беру только здоровых девственниц от пятнадцати до восемнадцати, без косметики, без претензий, без наследственных заболеваний, ненормированный рабочий день, с базовым знанием трёх иностранных языков, высшим образованием, готовностью полностью подчиняться воле начальника и господина. Дресс-код: юбка в пол, блузка под горло, обувь без каблуков, платок на голову, взгляд не поднимать. Плачу щедро, от трёх до четырёх тысяч в месяц! Плюс обеспечу жильём на ферме. И уж не говорю про возможность выгодно выйти замуж по окончании контракта. Так-то я стриженых не беру, но эта девка чем-то запала, так что…