Текст книги "Сэр рыцарь Лис"

– Мальчик мой, чьё терпение ты испытываешь, моё или Господа?!

– Иду, иду!

…В общем, на улицу меня вытолкали в жуткую рань, невыспавшегося, голодного, со слипающимися глазами, и единственное, что облегчало мне жизнь, это подробный план действий по времени и списку адресов. В принципе, задание несложное, я должен был управиться в течение часа, тем более если есть мелкие деньги на кеб, а их мне выдали.

– До кладбища Хайгейт за четыре шиллинга?

– Садитесь, юноша. – Первый же буланый кебмен, с седой чёлкой и большими печальными глазами, тормознул рядом со мной машину.

К чёрным возницам я не садился больше никогда, ибо имел печальный опыт, повторять не хочется. Впредь лучше предпочту прослыть расистом, но ни за что не сяду в кеб, управляемый вороной лошадью.

– Желаете печальную и нравоучительную песню о коварстве и дружбе, юный сэр? – чисто риторически вопросил буланый, потому что в ответе пассажира не нуждался ни на полпенса. Я кротко вздохнул, что ж, с полчасика придётся потерпеть. Голос возницы оказался низким, глубоким и проникновенным…

 
Своим друзьям, чужим друзьям
Здоровья я желаю.
Здоровый друг, он лучше двух, особенно больных.
Своим друзьям, чужим друзьям
Я молча подливаю,
Я столько денег получу за пьяненьких, за них.
 
 
Друзей и денег не бывает много.
Но если друга выгодно продать,
Вложившись в бизнес, можно понемногу
Чуть-чуть богаче в этом мире стать!
 

Первое время я даже заслушался, пытаясь понять, что же такого нравоучительного в том, что льют мне в уши, но вовремя вспомнил совет месье Ренара и, отключив мозг, здравый рассудок, литературный вкус, банальную логику и воспринимая всё как «белый шум», смог какое-то время наслаждаться красотами пробуждающегося Лондона.

На улицах уже вовсю сновали шустрые еноты, продавая свежие газеты, а кое-где, напав толпой на случайного прохожего, всучивая ему в лучшем случае вчерашние. Полицейские сменяли друг друга на дежурстве, встречные кебмены в знак профсоюзного приветствия приподнимали шляпы, зевающие фонарщики, используя складные лестницы, по старинке тушили электрические фонари, а заботливые овечки выкатывали в колясках сонных малышей на утренний моцион.

Погода обещала быть настолько приятной, насколько это вообще возможно в конце ноября. Тучи были, дождик тоже гарантированно будет, но пока кое-где сквозь тучи пробивались косые солнечные лучи, радуя нежданным золотом, разбросанным по мостовой. Наверняка поэт бы описал это более трогательно и ярко, но мне не досталось таких талантов…

– Прибыли, юноша.

– Благодарю вас. – Я добросовестно рассчитался с возницей.

Буланый предложил подождать, по коротком размышлении мы оба утвердительно кивнули друг другу. Никогда не знаешь, что ждёт тебя на старинном кладбище и как скоро может понадобиться уносить ноги. В общем, добрый паровой кеб с верным возницей в этом смысле никогда не помешает.

Хотя я, наверное, немного нагнетаю для оживления эмоций. Чуть забегая вперёд, признаюсь: это дело было вполне себе простеньким и в достаточной мере безопасным. Да, меня чуть не зарезали в конце, а так в остальном всё просто замечательно, но продолжим по порядку.

Пункт первый в списке моего учителя гласил: проверить наличие трёх могил на территории Хайгейта. Суровый полусонный смотритель из бывших пехотных сержантов, судя по куртке со споротыми военными нашивками, сначала долго прокашливался, потом отсмаркивался в несвежий клетчатый платок, потом дважды переспрашивал, делая вид, что вспоминает, и только лишь после всего этого спектакля указал на нужную аллею в так называемом свежем секторе.

Здесь нашли себе последний приют отошедшие в иной мир за минувшее пятилетие. Лондон растёт, скорее всего, здесь вообще никого больше не будут хоронить, но места для новых кладбищ всегда найдутся на окраине. Долго искать не пришлось, все три жертвы были упокоены под одной небольшой плитой. Плохо обработанный известняк, буквы кривые, две ошибки, но строчка внизу гласила, что место на кладбище, могила и все ритуальные услуги были предоставлены за счёт города.

– Хм, пресвятой электрод Аквинский, – вслух задумался я. – Что же такого сделали эти люди, что им воздали такие почести после смерти? Да ещё и бесплатно, а?

Что ж, согласно указаниям я скопировал надпись на камне и уже развернулся на выход, когда…

– Мальчик интересуется могилками, хи-хи… – раздался за моей спиной хрипловатый смех. Причём настолько неприятный, что оборачиваться абсолютно не хотелось.

Да и не пришлось.

– Мальчику по сердцу старые кости? Я всегда готова помочь, хи-хи, всего за пару пенсов… – Мелькнула серая тень, и передо мной едва ли не нос к ноу встала здоровенная старая гиена из «близких к природе». – Иди за мной, и ты увидишь черепа…

Пока я впервые видел прямоходящую гиену, и должен признать, это пугало. Я не брал с собой никаких средств защиты, ведь моё задание не подразумевало задержание преступника.

– Мальчик чего-то боится? Хи-хи… я чувствую запах страха. Это хорошо.

– Почему? – пискнул я.

– Страх мешает бегать, хи-хи…

Гиена оскалила страшную пасть, и я понял, что меня пытались обмануть. То есть эта тварь была не права, от страха я рванул вперёд с такой нереальной скоростью, что торжествующее «хи-хи» закончилось-таки вопросительным знаком.

Впрочем, погоня последовала быстро.

– Мальчик! Стой! Хуже буде-эт…

Если остановлюсь, то гарантированно будет! Поэтому я нёсся по кратчайшей, не петляя, не нарезая круги, но зубастая мерзость всё равно не отставала. Она знала дорогу в сто раз лучше, срезала углы, прыгала с могилы на могилу, кувыркалась в воздухе, всё время заливаясь дебильным торжествующим хохотом.

– Ничего смешного, – пытаясь отдышаться у будки смотрителя, заявил я. – Сэр, что за твари мешают посетителям на вверенном вам объекте?

– Опять гиены?! – ахнул старик и тут же наглухо заперся в будке.

Меня же спасло лишь то, что за кладбищенскую ограду я выкатился на долю секунды раньше, чем у воротника клацнули страшные зубы.

Уже лёжа на тротуаре, я краем глаза отметил могучее конское копыто близ моего носа…

– Хи-хи, мальчишка мой! Отдай, старый мерин!

– Юноша мой клиент. Он оплатил ожидание кеба.

В ответ раздался длинный протяжный вой, и через полминуты ему ответило не менее десятка голосов со всех сторон большого кладбища. Буланый, пожав плечами, дунул в небольшой боцманский свисток, какие носили практически все члены конского профсоюза. Скрип колёс приближающихся на всех парах кебов мы услышали даже раньше ответа зубастых тварей.

– Устроим махач, хи-хи?

Мой кебмен ничего не ответил. Не обращая ровно никакого внимания на противника, он помог мне подняться, отряхнуть плащ и отправил на сиденье. Гиена злобно хихикнула ещё разок, после чего дала стрекача, не дожидаясь подъезжающих кебов. Буланый перекинулся парой слов с приятелями по работе, поблагодарил за поддержку и, заняв место возницы, пустил паровой двигатель.

– Куда движемся, юноша?

– В центр, – сипло выдавил я. – И позвольте выразить вам свою благодарность.

– Право, не стоит, это моя обязанность, – вежливо фыркнул кебмен. – Не желаете ли ещё одну нравоучительную и душеспасительную песню?

– Жажду! – искренне ответил я, правой рукой сдерживая попытки сердца выпрыгнуть наружу. Налитые кровью красные глаза и жёлтые клыки старой гиены будут мне сниться ещё долгое время…

 
В костюме неновом, ты весь проспиртован.
В поддатом режиме, но вечно под джином.
Я нашей встрече не рад, я знаю весь твой расклад,
Да каждый, кто не тупой, видит, кто ты такой…
Если в кошельке твоём нолик,
Ты алкоголик, ты алкоголик!
Красные глаза, словно кролик,
Ты алкоголик, ты алкоголик!
Сполз, ужравшись виски, под столик,
Ты алкоголик, ты алкоголик!
Ты не Ричард, не Гиви, не Толик,
Вали уже в задницу, ты алкоголик!
 

…Возможно, текст был чересчур прямолинеен и даже отдавал некоей простонародной грубостью, но тем не менее в поучительности ему было не отказать. Я на минуточку даже задумался, не попросить ли переписать песенку для своего наставника или даже бабули. Но для неё надо бы как-то исправить, что ли, допустим, на «алкоголичка, алкоголичка-а…».

Не буду смущать вас дальнейшими подробностями моего утреннего вояжа, упомяну лишь, что с заданием я полностью справился. Тот самый дом, где произошли ужасные смерти, ныне сменил хозяина, как мне сказали, будучи продан городом с аукциона. Но месье Ренара интересовало не это, он просил передать коротенькие записки во все лавочки и магазинчики, которые работали в те дни и продолжают своё существование до сих пор. Текст очень короткий и лично мне непонятный: «Ты!» – и всё, больше ни слова.

Ну, исключая, разумеется, приписанный ниже наш адрес и время: полчаса до полуночи. Почему именно так – за какие-то тридцать минут до боя курантов, я не знаю, Лис любит постановочную театральщину, и надо признать, что подавляющему большинству преступников также не чужд некий сценический драматизм. Я, разумеется, сужу лишь по тем, с кем мне пришлось сталкиваться, но тем не менее готов поручиться за свои слова.

Тот же буланый кебмен доставил меня обратно к Тауэрскому мосту ещё до полудня. К сожалению, все мои деньги были исчерпаны, но возница под честное слово позволил мне выйти, и, постучав электрическим молотком, я ввёл вышедшего дворецкого в суть проблемы.

Старина Шарль безоговорочно оплатил мой долг, добавив два шиллинга от себя лично. В сотый раз повторю: ссориться с профсоюзом кебменов не желал никто.

– Превышение выданных на задание сумм компенсируется из твоего ежемесячного гонорара, – поучительно заявил мой наставник, стоило мне пройти в гостиную. – Деньги любят счёт, мой мальчик!

– Вы правы, сэр. – Спорить было бессмысленно.

– Докладывай.

Что ж, я подробно рассказал всё о своих утренних приключениях. Месье Ренар удовлетворённо кивал, но взгляд его был рассеян, а мысли витали где-то очень далеко. Когда речь зашла о раздаче записок, он вообще вдруг взял в руки газету, закрывшись ею от меня, словно бы мой отчёт не волновал его абсолютно. Это даже было чуточку обидно…

– «ФЛ-помойка!» – неожиданно прервал меня в самом конце лис, раздражённо отложив утреннюю «Таймс». – Когда-нибудь фальшивая толерантность погубит эту страну. Британская пресса просто разучилась называть вещи своими именами. Вот заголовок: «ФЛ-помойка!» И что же я должен думать? ФЛ – это финал лиги, федерация лыжников, фабрика лекарств, финансовый локомотив, флот Лифляндии или вообще какая-нибудь экзотическая компания «Финские лапти»?!

– Вас это так волнует, сэр? – осторожно уточнил я.

– Да, а что?

– Вообще-то мы заключили пари, срок которого истекает сегодня вечером, а дело отравительницы из Сохо так и не…

– Глупости, я всё раскрыл! Она виновна во всём. Однако нам предстоит выяснить имя того мужчины, ради которого она пошла на все эти страшные преступления. Ты ведь не думал, что необразованная девица из сельской глубинки взялась за мышьяк, не имея чёткого плана действий и осознания ответственности за свои поступки?

Пресвятой электрод Аквинский, либо мой учитель бесстыже обманывал меня, либо он действительно раскрыл это полузабытое дело, не выходя из дома. Это казалось невероятным, я сам читал ту заметку, и в ней не было ровно ничего, за что можно было бы зацепиться…

– Верно, – отвечая на мои мысли, кивнул месье Ренар. – Фактически мне пришлось взять исходные данные, представить себя на месте преступницы и задуматься над тем, как бы поступил я. Что могло бы мной двигать? Кому бы я доверился? Без чьей-то помощи и подсказки наивная провинциалка попросту не смогла бы даже продумать это безнравственное дело!

– Получается, кто-то из соседей жертв, кому я раздавал ваши записки, наверняка знает обо всём и именно сегодня ночью…

– Придёт к нам. – Мой наставник самодовольно потянулся до хруста в суставах и, внезапно охнув, схватился за плечо, заскулив: – Проклятая рана излечивается не так быстро, как обещал доктор. А ещё говорят, «заживёт как на собаке»? Мы, лисы, тоже из семейства псовых, а вот поди ж ты, по-прежнему даёт о себе знать… Ещё и чешется как зараза!

Думаю, он лукавил. Получить пулевое ранение, свалиться с сумасшедшей высоты в бурлящую грязь Темзы, потерять много крови, но выплыть, добраться до друга, прятаться от всех, получить медицинскую помощь от флотского врача, умеющего держать язык за зубами, а после всего этого влезть в первое же подвернувшееся расследование под чужим именем и в чужом облике, только чтобы помочь мне, потом вернуться домой, да ещё на спор в течение суток разгадать неразрешённую загадку брошенного преступления… и при этом жаловаться на то, что «чешется»?!

– Сэр, а как же вы будете проводить допрос, если злодей всё-таки явится?

– О, ты начинаешь задавать умные вопросы, избегая проходных. Что ж, во-первых, да, я уверен, что он или она явятся. Во-вторых, допроса не будет, мы не имеем на это права. Но, не получив ответы, мы не получим нужных доказательств. А чтобы потом преступник не смог отказаться от своих слов, мы с Шарлем будем тайными свидетелями. Просто спрячемся где-нибудь за занавеской и выйдем в нужный момент.

– А кто же тогда будет… Упс! – Я вовремя прикусил язык, чтоб не сморозить очередную банальность. Действительно, если учитель и дворецкий в засаде, то встреча с неизвестным гостем ложится только на мои плечи.

– Приблизительный список вопросов я тебе уже набросал, не волнуйся. – Месье Ренар кивком головы указал на каминную полку, там валялось несколько листов бумаги.

Мой наставник в своём репертуаре: он предоставляет полную свободу действий, но тем не менее строго контролирует каждый шаг. С другой стороны, его не переделаешь, ведь он считает, что действует в моих интересах. Оставалось лишь взять список, внимательно изучить и выстроить в голове хоть какую-то концепцию диалога. Ну и держать электрическую дубинку под рукой, просто так, на всякий случай…

После обеда время летело незаметно. Мне пришлось убить три-четыре часа только на подробное описание своих утренних действий. Оказывается, писать о приключениях гораздо сложнее, чем просто в них участвовать. Тем более что определённое количество страниц ушло на стенографирование наших диалогов с учителем, это тоже имело значение и было важной частью моих рабочих обязанностей.

Ужин был по-французски лёгким. На этот раз мистер Лис предложил ограничиться крепким чаем без молока, тремя сортами сыра, отдельно подавался мёд и орехи плюс имбирное печенье. Вот и всё.

Если кто-то помнит, какие застолья мы вообще закатываем по три раза на дню, то сразу поймёт, что сегодня от меня ждали холодной головы на голодный желудок. Лёгкий перекус должен был способствовать скорости принятия мной важных решений, да и в целом драться с набитым пузом не слишком умно.

Где-то в начале одиннадцатого, то есть почти за два часа до полуночи, Ренар с дворецким начали выбирать, кто куда спрячется. Шарль настаивал, что ему будет удобнее просто тихо сидеть в своей комнате, но учитель всегда отрывался по полной.

– Старина, я уверен – в шкафу вам будет достаточно просторно. Тем более что наша задача стать свидетелями разговора, который будет вести Майкл. С кухни вы ничего не услышите, а врать Скотленд-Ярду в этом доме не принято.

– С каких это пор, месье?

– Вы всегда будете напоминать мне тот случай?

– Который из четырёх, месье?

– Ой, всё…

В общем, после долгих споров и взаимных упрёков старый дворецкий всё-таки был отправлен в большой платяной шкаф, стоявший в дальнем углу гостиной. Сам же месье Ренар сначала определил себе место у камина, под ведёрком для угля, потом на книжной полке, за креслом при входе, а в конце концов угнездился под столом, прячась под длинной скатертью.

– Сэр, а вам там удобно? – на всякий случай уточнил я, глядя на скорчившегося в три погибели лиса.

– Если как-нибудь поджать хвост, то вполне, – сквозь зубы просипел он. – Обо мне не думай, главное – расколоть преступника! И не волнуйся, если что – мы рядом…

Буквально за десять – двенадцать минут до указанного в записке времени раздался осторожный стук электрического молотка. Я коротко выдохнул и не очень решительным шагом поплёлся отпирать. На пороге стоял дюжий мужчина лет тридцати – тридцати пяти или старше, в приличной, но слегка потрёпанной одежде.

Лицо круглое, чисто выбритое, нос красный, явно по причине любви к выпивке, маленькие глазки в обрамлении длинных ресниц. Немного смущал запах, то есть жуткая смесь алкоголя, табака и чего-то животного. Явно не джентльмен, но и не простой рабочий, скорее представитель какого-нибудь среднего класса, может быть, бакалейщик или владелец плотницкой мастерской. Но, прежде чем я раскрыл рот, чтобы удостовериться в собственных догадках, в его руке вдруг тускло сверкнул нож.

– Кто ещё дома, парень? Говори, живо!

– Может, вы пройдёте? – На тот момент это показалось мне наиболее удачным ответом.

Но красноносый громила попросту толкнул меня в грудь, запер дверь и, по-звериному прислушиваясь к любому шороху, удовлетворённо фыркнул:

– Один, значит… Это хорошо, это правильно, давай, чё ты хотел-то?

Схватив меня за шиворот, он фактически потащил меня в гостиную. Я даже не сопротивлялся, прекрасно понимая, что сейчас время изображать жертву, а не геройствовать. Электрическая дубинка по-прежнему лежала в рукаве, при необходимости достать её не так уж и сложно. Однако и нож, покалывающий меж лопаток, несколько меня нервировал.

– Сэр, мы не могли бы просто поговорить?

– Поговорить-то поговорим, я поговорить люблю, – широко улыбнулся он. – Когда корову режешь, так с ней всегда говорить надо, успокаивать, гладить, а потом вжи-их! И отходи на два шага, пока кровища хлещет, а то она в судорогах и лягнуть может…

Я знал, что из-под стола в любой момент героически выпрыгнет отважный месье Ренар, а из шкафа бывший чемпион полка по французскому боксу, то есть бояться нечего, но всё-таки сердце на минуточку замерло, а по спине пробежал холодок. Противно, но это чисто человеческий рефлекс, ничего не поделаешь, мистер Лис говорил, что даже он иногда боится…

– Говори, чё ты знаешь, малец? – Гость, не спрашивая разрешения, развалился в кресле, сам себе наливая дорогой французский коньяк.

– Это сделали вы. Вы убили Алину Роуз.

– Ну я, – ни капли не рисуясь, равнодушно зевнул он, вылил коньяк в рот, проглотил не морщась. – Зарезал дуру, перекрутил в фарш и продал, чё ещё-то?

– Значит, это вы владелец мясной лавки мистер Булл.

– Фил Булл.

– За что вы с ней так?

– Я ж говорю, дура она была. Доверчивая и злая, как сука озабоченная. – Мясник хлопнул себя ладонями по коленям, встал, взял со стола свой страшный нож и подмигнул мне. – У меня рука лёгкая. Глаза закрой.

Я резко отшатнулся назад, неловко влетев спиной в угол шкафа, где прятался Шарль. Шкаф покачнулся, хрупнула деревянная ножка, и он рухнул на пол дверцами вниз. Не услышать эмоциональные французские богохульства было попросту невозможно…

– А-а, не один всё-таки, – хмыкнул мистер Булл, почёсывая кончиком ножа мочку уха. – Обмануть хотел дядюшку Фила, да? Обманывать нехорошо, нехорошо, так-то…

Я хладнокровно вытащил свою дубинку, нажал на пуск, и игла с электрическим разрядом влетела негодяю ровно в грудь. Он даже не вздрогнул, не замедлил шаг, словно бы и не заметив. Пресвятой электрод Аквинский, как такое возможно?

Мясник вырвал мою иглу, отшвырнув её в сторону, и я заметил, что под пальто на нём был надет толстый фартук из выделанной бычьей кожи.

– Надо было стрелять в лицо.

– Ага, надо было. – В ответ он с такой скоростью полоснул воздух ножом, что отточенная сталь свистнула у самого моего носа.

Потом началась игра в жуткие догонялки. Я увёртывался, как мог, он, сдержанно рыча, уговаривал меня подставить горло:

– Чё ты бегаешь-то, как барашек на скотобойне? Иди сюда, малец, не зли меня, хуже будет…

– Куда уж хуже?!

– Так я тебя быстро убью, ты и не заметишь, а то ведь могу долго резать по кускам, по четверть фунта, на ремни… Решайся, а?

Я решил, что мне ещё рано умирать, к тому же очень хотелось воочию увидеть блистательное выступление моего наставника. Никак нельзя было пропустить тот момент, когда благородный месье Ренар вдруг выпрыгнет из-под стола, набросится на злодея, сверкая шпажным клинком из трости, и восстановит главенство закона в этом бесчестном мире!

Но лис почему-то не спешил…

– Минуту, сэр!

– Чё хочешь, малец? – Мистер Булл охотно остановился, между ним и мной был тот самый стол, под которым и прятался рыжий учитель. Бежать некуда, отступать тоже.

– Британское воспитание и джентльменские традиции не позволяют мне просить о помощи, – я перевёл дыхание, – однако кое-кто мог бы и поторопиться!

– А-а, в доме ещё есть люди? – мгновенно догадался мясник, принюхался и, к моему вящему ужасу, приподнял низко свисающую скатерть. – Зверёк какой-то. Ты кто, чучело?

Скрюченный в три погибели Ренар, разумеется, счёл ниже своего достоинства отвечать негодяю и преступнику, поэтому сразу обратился ко мне:

– Прости, Майкл, я не могу вылезти. У меня что-то заклинило в спине и хвост судорогой свело, болит жутко…

В его голосе слышалось столько искренней печали и обиды, что не посочувствовать бедолаге было никак нельзя. Даже красноносый мясник это понял:

– Бывает, отец у меня суставами мучился. Бычью кровь пей, она…

Договорить ему не пришлось, поскольку лис неожиданно выпрямился, повалив стол на бок, и тяжёлая столешница ребром обрушилась на правую ногу нашего агрессивного гостя. Раздавшийся хруст и дикий вопль свидетельствовали, что отныне хромать он будет до конца своей жизни! Который, надеюсь, наступит очень скоро…

– Автограф! – потребовал месье Ренар, выбивая нож из расслабленной руки мясника, а взамен подсовывая бумагу и электрическое перо. – Один росчерк, живо, и я вас отпущу!

Почему здоровяк, не колеблясь, поставил свою подпись на чистом листе, мне непонятно до сих пор. Возможно, болевой шок просто лишил его возможности рассуждать здраво.

Меж тем месье Ренар, собственноручно поднимая стол и ставя его на место, бросил через плечо:

– Убирайтесь!

Побледневший мясник, корчась и волоча правую ногу, бросился наутёк. Я смотрел ему вслед круглыми глазами, всё происходящее этой ночью было за гранью моего понимания.

– Может быть, ты хотя бы попробуешь вытащить Шарля из шкафа?

– О да… да! Разумеется, сэр! Прошу прощения.

…Примерно часа через два, зевая, я сидел у камина с письменными принадлежностями в руках, старый дворецкий, накрывший стол свежей скатертью, удалился к себе, а мы с учителем разбирались, чего конкретно и как нам удалось достичь в этом простеньком, давно забытом деле.

– Итак, мой мальчик, слушай и записывай!

– Всё как всегда, – покорно кивнул я, выводя на чистом листе заголовок «Дело об отравительнице из Сохо». Название, разумеется, черновое, потом может сто раз меняться, но не озаглавить никак нельзя, Лис любит порядок в записях.

– Первое, что мне пришлось сделать, это вновь проверить по газетам заключение коронера. У меня не было причин ему не доверять, а он был уверен в виновности Алины Роуз и полностью подтвердил факт отравления мышьяком приютившую её семью Стоун.

Далее всё было проще. Свободная и глуповатая девушка из глухомани, попавшая в большой город, устраивается служанкой к тем, кто может себе это позволить, но не слишком требователен. К тому же платили ей немного, хотя предоставляли кров и стол.

Мышьяк у нас продают в любой аптеке совершенно свободно как средство для травли крыс, коих в Лондоне такое несусветное количество, что с ними не справляются ни кошки, ни охотничьи псы. Достать яд девушка могла без проблем, но вот вопрос: зачем?

Допустим, она сознательно отравила своих благодетелей, такое бывает, но что она намеревалась делать потом? Была ли это месть или расчёт на нечто большее? В показаниях констебля говорилось, что мисс Роуз, оставаясь незамужней, имела заметный живот, а соседки поговаривали, будто бы младший хозяин маслено поглядывал в её сторону.

Тогда, быть может, она надеялась впоследствии объявить себя и ребёнка наследниками умерших, вступив во владение домом и лавкой? Допустим. Но сама ли она до такого додумалась? Не было ли рядом человека, направлявшего её, истинного виновника тройного убийства?

Именно за эту ниточку и решил потянуть мой хитроумный учитель. Итак, Роуз не знала города, если у девушки и могли появиться какие-то знакомства, то в максимальной близости от места проживания. Куда могла ходить служанка? В скобяную лавку, в бакалейный магазинчик, в булочную или к молочнику. Разослав записки с одним словом «Ты!» по нескольким домам на той же улице, месье Ренар двигался абсолютно наугад, но, как ни парадоксально, его метода сработала.

Лишь непойманный преступник мог отреагировать на такое послание, и лишь человек, привыкший проливать кровь беспомощных жертв, мог быть настолько уверен в себе, что не побоялся прийти за разъяснениями. Здоровяк-мясник оказался именно тем типом.

– Полагаю, что первоначально он просто соблазнил «наивную» мисс Алину исключительно для плотских утех, но та оказалась не промах и требовала от него женитьбы, упирая на беременность. Сам Фил Булл связывать себя узами не спешил, но увидел в сложившейся ситуации свой шанс. Он убедил любовницу соблазнить сына Стоунов и вести себя так, чтоб все поверили в их роман, а потом…

– Но мы не знаем этого наверняка, сэр.

– Не отвлекайся, пиши! Уверен, что завтра утром Скотленд-Ярд доведёт это дело до конца. – Лис зевнул, деликатно прикрывая пасть, и кончиком хвоста указал мне на бумагу, подписанную нашим недавним гостем. – Тебя ведь не затруднит отправить это «признание» инспектору Хаггерту?

– Но там всего лишь его подпись? – не поверил я.

– Майкл, мальчик мой, неужели я так долго отсутствовал, что ты успел разочароваться в талантах своего учителя? Подделать его почерк – это даже не двух китайцев опознать…

– И что будет дальше?

– А-а, полиция разберётся, мы дали им такую наводку.

Что ж, наверное, я могу прямо сейчас дорассказать, чем же закончилась эта история.

Рано утром пожалевший меня дворецкий лично отнёс письмо сержанту Гавкинсу. Мясник был арестован ещё до обеда. Бежать из Лондона он не смог, так как его правая ступня находилась в плачевном состоянии, перелом четырёх костей. Врач как раз давал ему опиум, когда в лавку ввалилась полиция.

Ренар был совершенно прав, мистер Булл сразу же во всём признался. Негодяй и шантажистка нашли друг друга, он пытался обмануть её, она его. Мисс Алина Роуз ни разу не была беременна, и пожилая матушка Стоун стала подозревать, что дело нечисто. Но девушка не могла позволить, чтоб её выгнали, и попросту отравила всю семью.

Естественно, она сообщила обо всём своему любовнику. И хотя тот оказался рад известию, что дура не на сносях, однако никак не пожелал быть замешанным в тройном убийстве. Ведь по плану она должна была выйти замуж за сына Стоунов, и только потом они все трое «случайно» бы скончались, а мистер Булл женился на любящей его вдове! Но зачем ему три трупа прямо сейчас?!

Долго размышлять мистер Булл не привык, в мясницкой лавке всегда полно колюще-режуще-рубящего инструмента и ёмкостей для слива крови. Крики девушки были недолгими, куда деть тело, тоже вопрос не стоял. Главное было случайно не продать фарш «близким к природе», по запаху они бы мигом опознали человечину. А так всё прошло как по маслу…

Кости несчастной негодяй зарыл на заднем дворе, при тщательном обыске бдительный доберман нашёл их первым. Впоследствии Фил Булл не раз менял показания, юлил, рыдал, отпирался от прежних слов, но суд всё равно приговорил его к каторге.

Однако мы слишком увлеклись, наверное, всё же стоит вернуться к вечеру следующего дня, когда полиция только арестовывала злодея, а в наши двери уже требовательно стучал электрический молоток.

– Чем могу служить, месье инспектор? – раздался голос Шарля из прихожей.

– Я хочу видеть его.

– Кого?

– Дьявольщина, не пытайтесь убедить меня, что старое дело отравительницы из Сохо распутал скучающий мальчишка! Ренар, где же вы, друг мой?!

P.S. О нет, не думайте, никто не забыл о заключённом ранее пари. Учитель благородно предупредил, что причитающийся мне за проигранный спор щелбан будет отложен до неопределённого часа, то есть расслабляться не стоило. Что ж, джентльмен всегда держит слово, когда будет сказано, я честно подставлю лоб…