Текст книги "Принцесса, сыщик и черный кот"

– Уезжайте отдыхать, мистер Роман. Пора закрываться.

– А как же счет, Костас?

– Какой еще счет, никакого счета! Все было за счет заведения, сэр!

Он вошел в сарай и захлопнул за собой дверь. Роман поднялся, потянулся и взглянул в сторону моря – очень далеко, на невидимой в темноте мачте, раскачивался желтый фонарь.

«На том корабле, на котором сюда возвращалась святая Елена, наверное, горел такой же фонарь, и далекий предок Костаса, быть может, тоже смотрел на него в ночи. А в трюме в это время видела вещие сны императрица…» – подумал Роман, идя к машине, которая стояла на обочине дороги, прямо на повороте к таверне.

Глава 3
Козмас

Роман выехал на шоссе и, как всегда, перепутал полосы движения: две недели пребывания на острове, усвоившем более чем за 130 лет подданства британской короне левосторонний вектор, оказались явно недостаточными даже для опытного русского автомобилиста. Неожиданно из-за поворота прямо на него вылетели две яркие, слепящие фары. Первой мыслью Романа было: «Идиот! По встречной едешь!» Второй: «Идиот-то я! Потому что это я несусь по встречной!» Он успел съехать влево, сопровождаемый возмущенным ревом клаксона встречного такси. Притормозив, вытер лоб ладонью.

«Да уж! – размышлял он. – Старик-то прав, черт возьми! Не на ночь глядя черных котов поминать!»

Не доезжая до поворота на Лимассол, он вдруг вспомнил о полицейском офицере Козмасе, который отправился пару часов назад к ирландскому военному полицейскому посту в Пиле, и развернул машину к столице, к Никосии, откуда тянулась вдоль границы узкая тропа к Пиле. Его «Ниссан» проглатывал освещенную фарами ленту дороги, словно голодный зверь. Иногда на перекрестках скоростного шоссе праздничными гирляндами подмигивали разноцветные отражатели, влитые в асфальт. Шоссе уходило вправо от основной трассы, на проселочный путь, крадущийся вдоль «зеленой» границы острова. Роман притормозил и съехал на него, стараясь унять раскачивающуюся из стороны в сторону машину.

«Граница – не граница! – размышлял Роман, поглядывая на дорогу и неспешно объезжая рытвины и глубокие сухие ямы. – Почему „зеленая“? Никем не признается: ни турецкой, ни греческой стороной. Так, разрезала остров почти напополам, отсекла посередине, с обеих сторон, узкую ленту земли, по которой катаются на своих белых джипах только „голубые каски“, и все тут! Ни тебе демаркации, ни пограничных столбов! Только колючая проволока, ограничивающая ничейную полосу! Нужны воздух, пыль и „голубые каски“, чтобы враги не дотянулись до глотки друг друга?»

Роман вспомнил, как в одной горной деревеньке на «греческой» стороне он обратил внимание на старые нежилые дома, на дверях и притолоках которых кто-то старательно выводил черной краской дату за датой, раз в год.

– Что это? – спросил Роман.

– Турки, – коротко ответил Козмас. Потом выяснилось, что это его деревня, он тут родился и вырос.

– Как так турки? Что они здесь делают?

– Ничего! Они здесь не бывают.

– А даты?

– Вот послушай, друг… Мой старший брат играл в футбольной команде здесь, в этих местах. Знаешь, бывают такие школьные команды: мальчишки мяч гоняют… Деревня на деревню. Мы тогда здесь жили. Так вот, с ним вместе мусульмане, то есть турки играли, и греки, и даже один русский был, из эмигрантов. В одной команде играли, понимаешь! Мы тогда все тут жили. Учились в одной школе, играли в одной команде, а по вечерам крутили головы девчонкам. Понимаешь? А однажды ночью сюда пришли какие-то люди. Собрали всех на площади и велели туркам грузиться в машины, в огромные такие, с тентами.

– Зачем?

– Тогда никто не знал, зачем. Турок собрали и увезли. Я был еще совсем ребенком, в пятый класс ходил. Мы все стояли вот на этой дороге, – полицейский огляделся, будто вспоминая место. – Я стоял вон там, около столба. Мы махали им руками, а мой отец, он тогда уже был болен, кричал, что будет приглядывать за их домами, за цветами. Думал, они вернутся через пару недель.

– Не вернулись?

– Нет, как видишь. До сих пор не вернулись. Но чтобы за ними сохранилось имущество, дом, двор, сад, раз в год нужно отмечаться здесь. Вроде как у всего этого есть хозяин. Иначе никто не сможет вернуться. Некуда будет. Продадут все с молотка. Таков закон.

– И что же?

– Люди ночью, скрываясь друг от друга, выходят из своих домов и пишут на дверях уехавших даты с разницей в год. Сначала, первые четыре года, пока был жив, это делал только мой отец. Ему не мешали, но и не помогали. Он приходил под утро усталый и хмурый. Потом он слег, пошли мой брат и я. Еще сестра, ее муж. Потом другие…

Роман приблизился к надписям и вгляделся в них.

– Вот эта.… Это отец, а это уже брат. Понимаешь? – услышал он за спиной.

– Абсурд! Полный абсурд.

– Для тебя – да. Ты русский, чужой. Для нас – нет. Мы здесь все вместе были. Их кое-кто еще ждет назад. Первая девочка, которую я заметил в жизни, была турчанка. Не помню уже, как ее звали. Жива ли?

Глава 4
Рой

Роман ехал в ночи, боясь потерять дорогу. Кое-где вдоль колючей проволоки могли остаться старые мины. Фары выхватили из темноты серую стену стадиона, давно не знавшего ни азарта игры, ни горечи поражений, ни счастья побед. Стадион умер в ту ночь, когда в греческие селения приехали тентованные грузовики, такие же, как и те, что ждали своих заспанных пассажиров на той, другой теперь половине. Они встретились, эти грузовики, на узкой дороге и поехали в разные стороны, увозя в прошлое все, что казалось нерушимым. Стадион попал в закрытую зону. За ним начиналось Пиле, пограничное селение со специальным проходом для «голубых касок» и постоянным постом ирландской военной полиции.

Роман въехал городок и остановился на центральной площади. Сверху над ней нависала сторожевая будка с солдатом и голубым ооновским флагом, с другой стороны над площадью, словно скворечник на вековом дубе, примостился полицейский командный пункт. К узкой двери тянулась винтовая лестница. В глубине площади светились окна таверны. Было тихо, только где-то на турецкой территории, за Пиле, лаяла собака.

«Исламские собаки брешут так же, как и христианские! – подумал Роман и усмехнулся невольной двусмысленности этой фразы. – И исламские коты орут так же как христианские! Может быть, потому, что у них души не бессмертные, и ничто не в состоянии заставить их придерживаться конфессиональных регламентов? Что же тогда те египетские исчадия, которых Елена привезла на Кипр? Живут себе в христианском монастыре, под сенью Николая Чудотворца! Они что же, христианские коты? Метят своими христианскими железами святую территорию и ни-ни туда исламским сородичам. Порвут!

Люди сами как коты, разве что с бессмертными душами! Тоже метят территории, а в случае чего, порвут любого чужака на куски! В крайнем случае, подгонят серые машины с тентами, погрузят в них перепуганных насмерть жителей и выкинут вон с помеченных земель! Для котов место есть, а для людей – нет! Бессмертные души!»

Роман вышел из машины, погасив фары. Глаза привыкли к темноте, стали различать серые тени, и под командным пунктом, около винтовой лестницы, ведущей наверх, в комнату дежурного офицера, он разглядел машину Козмаса.

Роман тихо свистнул, вытянув губы. Окошко командного пункта распахнулось, выглянула бритая голова.

– Что надо? – спросила голова недовольно. – Здесь военный объект! Вы кто?

– У вас так много вопросов, сэр! Я теряюсь, – засмеялся Роман. – Позвольте ответить только одной фразой.

– Говорите, черт вас побери!

– Мне нужен один кипрский офицер. Майор по имени Козмас. Простите, сэр, не могу произнести его фамилию. Произнесите вы, если сможете. Я боюсь сломать язык!

Голова исчезла, потом вдруг опять выглянула и мрачно произнесла:

– Он и сам теперь этого не может. Напился моего виски и дрыхнет тут на диване. Никогда не знал, что среди киприотов бывают алкоголики!

– Он не алкоголик, сэр! Совсем даже нет! Просто устал, и потом ваш виски… Его не всякий вынесет! Вам ведь его таскают с турецкой стороны, не так ли? А там эта штука что надо! Не то, что местная!

– Это верно, сэр! Не местная бурда! Настоящий ирландский виски здесь стоит о-го-го сколько! Если бы я его покупал, ни за что бы не дал даже понюхать этому пьянице! А с турецкой стороны носят дешевую контрабанду!

Голова вдруг замолчала. Роман ухмыльнулся.

– Не бойтесь, сэр, я не доносчик! Я тоже полицейский, но не отсюда. Я из России.

– Ах, вот оно что! Козмас говорил о вас. Кажется… Роман? Верно ведь? У меня хорошая память!

– Хорошая!

– Мое имя Рой. Поднимайтесь сюда, коллега. С русскими можно пить сколько влезет.

Роман буквально влетел по винтовой лестнице в уже распахнутую дверь полицейского командного пункта. Это была небольшая комната, освещенная тусклой желтоватой лампочкой под низким потолком, с длинным письменным столом, тремя старыми телефонами на нем, серой, нечитаемой картой местности на стене и жестким диваном в углу, на котором возлежал и тихо похрапывал Козмас. Пахло казармой: мужским потом, перегаром, несвежей одеждой и оружейной смазкой.

На столе стояла початая бутылка «Скотча» и два стакана.

– Говорят, в мире существуют только два полюса пьянства – Ирландия и Россия, остальное, сэр, экватор, – говоря это, ирландец, лысый, невысокий, полный майор, лет за сорок, достал откуда-то из глубин письменного стола еще один стакан и щедро плеснул в него виски. Лицо у майора было крупное, с густыми бровями, толстыми сухими губами, глаза под надбровными дугами светились желтыми острыми огоньками.

Роман пожал плечами, нерешительно взглянул в окно, на жаркую, влажную ночь, в которой остался его автомобиль, и отчаянно махнул рукой. И выпил залпом! Рой удивленно поднял брови и плеснул еще «скотча».

– Сэр, – сказал он серьезно, – на вашем полюсе явно холоднее. Вы бьете все рекорды. Как вы это делаете?

– Боимся обидеть хозяев, Рой. И не хочется ударить в грязь лицом.

– Но это прямой путь, чтобы в самом буквальном смысле сделать это, сэр. Я имею в виду «в грязь лицом».

– Вот этого мы тоже боимся!

Оба рассмеялись и отпили по глотку.

– Зачем вам Козмас? От скуки?

– И да, и нет. Вы слышали что-нибудь о монастыре кошек на Акротири?

– О да! Там наша база. Но в монастыре мы не бываем! Такая вонь! Представляете, сотни этих чудовищ там жрут и гадят! Иногда орут так, что часовой на вышке принимает иной раз их вопли за бабий скандал. Вы когда-нибудь слышали, как ночью скандалит баба, если муж явился домой навеселе, да еще если от него несет не только скотчем, но чьими-то духами?

– Я не женат, сэр.

– И не женитесь! Ни в коем случае! Не приведи Господи! – Рой поднял кверху глаза, словно ожидая поддержки откуда-то сверху, и отпил еще глоток виски, – Это вам говорит опытный человек, да еще майор военной полиции! И кошек не заводите! Это тоже мерзкие существа!

Роман сел на подоконник со стаканом в руке. Первая порция уже жужжала в голове, будто огромная темная муха.

– Вам досталось, Рой, и от баб, и от кошек?

– В основном, от баб! Орать ночью на весь квартал, если от тебя немного воняет скотчем и дешевыми духами! Ну вот, скажите, вы бы стали орать?

– Я? – удивился Роман.

– Ну, не вы, то есть вы, если бы были женщиной!

– Не знаю. Мне трудно себе это представить. А вы бы стали?

– Еще как! Я бы этому ублюдку яйца открутил!

– Ну, вот видите…

– Так это я, а то она! Зачем так орать? Открути, и все!

– Тогда бы вы орали.

– И то верно! Но это было бы скорее похоже на рев быка, а не на визг проклятых кошек. Подумаешь, запах духов! Чего придумала, орать! Слушайте, а на кой дьявол вам эти чертовы кошки?

– Любопытно. Просто взглянуть…

– Зря вы это, сэр. Они, говорят, очень агрессивны. Их там, в самом деле, сотни, если не тысячи. Один наш лейтенант как-то спьяну забрел туда, вернулся весь в укусах и кровавых шрамах. Они набросились на него, кусали как дикие! Чуть до глотки не добрались!

– Почему же их там терпят?

– А кто его знает! Греки настаивают. Говорят, не ходите туда, и все. Это, мол, святое место. Мистика какая-то. Выпьете еще?

Роман кивнул и подставил стакан.

– И я выпью! – послышалось с дивана. – Почему ирландцы и русские думают, что вправе хлестать виски на нашей территории без нас! Это политика, господа!

Роман и Рой повернули головы на звук – на диване, повернувшись на бок в их сторону и опираясь на локоть, лежал очнувшийся Козмас.

– Дайте мой стакан, черт вас побери, копы проклятые! – сказал он.

Рой тяжело вздохнул, покачал головой, подал ему стакан и буквально капнул в него виски, потом подумал и капнул еще.

– Рой, ты свинья! Ты на мне экономишь эту чертову бурду! Разве я так угощал тебя зеванией?

– Сравнил! – воскликнул Рой. – Одно дело ваша безродная зевания и другое дело – Скотч!

– Это контрабанда, мерзавец! А зеванию мы варим здесь, все по закону!

– Хорошо, хорошо! На тебе еще, только заткнись! – Рой подлил виски в стакан и отошел к окну, к Роману.

– Видал? Мы им тут помогаем! Стоим враскоряку между ними и турками, а они нам: «контрабанда…!» Ну что ты будешь делать!

Козмас отхлебнул из своего стакана, сморщился и сел на диване, покачиваясь.

– Послушай, русский, ты ирландцам не верь! Они думают, что помогают нам, а на самом деле, это мы им. Ну, кому они были бы нужны, грязные пьяницы, если бы мы не дали им работу?

– Заткнись! – зарычал Рой.

– Конечно, заткнусь! Ты ведь сильнее меня, Рой! Но только истина, она не заткнется, летает себе где хочет, и все! Ты ею дышишь и даже не замечаешь, что она здесь! Как воздух!

– Хватит вам, ребята! – подал голос Роман. – Надоело! Не вам решать, кто кому нужен и зачем! Лучше скажи, Козмас, как мне добраться до монастыря?

– До какого?

– Там, где кошки.

– Тебе что, старик голову заморочил?

– Скорее, ты. Старик говорил, что ты все врешь, – Роман бил наверняка. Козмасу было не устоять против такого аргумента.

– Старик – старый дурак! Он ничего не знает. Небось, сказал тебе, что кошки тут ни при чем?

– Так и сказал.

– А тогда откуда они взялись, эти чудовища? То-то же!

Козмас осушил стакана, встряхнул его над дощатым полом и, взглянув на Роя с укором, перевел взгляд на Романа:

– Я скажу тебе, как найти этот чертов монастырь, прости Господи!

Он перекрестился, посмотрев на потолок, как минуту назад это сделал ирландец.

– Скажу, – продолжил он. – Но ты не будешь требовать, чтобы я поехал с тобой.

– Конечно! Зачем ты мне нужен?

– Вот именно, Козмас никому не нужен: ни русским, ни ирландцам. Эй, ирландец, грязный полицейский, налей другому грязному полицейскому капельку своей контрабандной бурды! Я хочу выпить за нас, за трех полицейских майоров, которых родили три разные матери. Они говорили на трех разных языках, а мы болтаем на одном, на чертовом английском!

Рой усмехнулся и подошел к нему, взяв бутылку со стола.

– Я же говорил, есть два полюса, а остальное – экватор! – он искоса, приглашая разделить его мысль, взглянул на Романа. Тот согласно кивнул.

– Кто экватор? – возмутился Козмас.

– Пей и спи! Это ведь твое дежурство! – потребовал Рой.

Козмас кивнул, посмотрел в свой стакан и вдруг повалился на бок. Рой едва успел перехватить его руку и не дал расплескаться контрабандному напитку.

– Черт! Совсем окосел! С ним такое впервые! – рассердился Рой. – Слушайте, как вас там… Роман, возьмите ключ вон там, на гвозде, слева от окна. Внизу, под лестницей, есть комната. Ложитесь спать. Там уютно и, к тому же, работает кондиционер. Завтра поговорим о вашем монастыре. Если этот опять заартачится, я сам вам расскажу, как его найти. Это ведь не так просто! А сейчас идите… идите спать!

Роман кивнул, снял с гвоздя длинный стальной ключ и вышел на лестницу.

– Осторожней, не свалитесь! Лестница крутая! Ее местные делали! Напились нашего виски и делали! – крикнул ему вслед Рой.

Роман посмотрел в темноту и подумал, что зря сюда приехал, на этот пост. Нужно было добраться до гостиницы, а утром разыскать Козмаса.

Глава 5
Козмас

Утром майора на посту уже не было, не было и Козмаса. В скворечнике над винтовой лестницей сидел капитан-заика, яркий блондин с красным, обожженным местным солнцем лицом.

– У меня т-так всегда, с-сэр, – будто оправдывался он, – чуть солнышко т-тронет – я как фонарь в публичном д-доме. Потом все с-сходит, и никакого загара. И опять горю, черт в-возьми! Меня даже х-хотели вернуть обратно в Ирландию. Еле отбился, честное слово!

– Вы уж извините, капитан…

– Да что вы, с-сэр! Рой просил вам передать вот э-это.

Капитан протянул Роману листок, на котором был начертан какой-то план.

Роман кивнул, улыбнулся вежливо и стал спускаться по винтовой лестнице, рассматривая рисунок. Что здесь написано? Да вот же – «аллея ионитов». Ее еще дорогой тамплиеров зовут. Апельсиновая плантация, роща. Так, ясно!

Он подошел к машине, споткнулся о большой камень, вросший в сухую землю. Положил листок на горячий от солнечного пекла капот.

Так, а это что? Дорога к крепости ионитов, то есть к древней комендатуре. Там еще старые давильные станки стоят. Надо развернуться, ехать к базе. Это, должно быть, дома. А это? Ресторан. Скорее, харчевня. Так, это тоже ясно. Съезд с дороги на грунтовую. Ну, съехали… Дальше. Ферма. Что за ферма такая? А вот, написано – кошачья ферма, ветеринарная лечебница. Дальше. Вдоль соленого озера, к Ледиз-майл, к дикому пляжу. А это что? Должно быть, охранная вышка. Ну, да, это уже территория базы. Поворот вправо между оливковыми деревьями, опять съезд, а вот и монастырь.

Дальше было написано печатными буквами, чтобы, видимо, не допустить другого толкования:

«Дорогой сэр! Это дорога к чертовому монастырю. Я обещал Вам его показать, обещание выполнил. Хотя вы вряд ли найдете съезд к нему сквозь заросли олив. В таком случае вернитесь на ферму, найдите там двух старух – мрачную англичанку и безумную русскую барыню. Между прочим, они, кажется, чуть ли не родственницы по какой-то аристократической кривой. Старые дамы посвятили остаток своих дней выхаживанию монастырских котов. Те там рвут друг друга на куски, а эти зашивают. Посмотрите на клетки с вонючим зверьем и уезжайте оттуда. А если допечет, расспросите старух, как добраться до монастыря. А лучше всего не ездите туда! И пьяница Козмас тоже так думает. Он все-таки допил мой виски и среди ночи укатил. Надеюсь, он еще живой! А без него что мне здесь делать, на этом проклятом острове, без него? Сопьюсь, если он не будет брать на себя хотя бы часть этого труда.

А в монастырь не ездите, честное слово! Там нет ничего хорошего!

Рой, майор военной полиции»

Роман сложил лист вчетверо и сунул его в карман брюк.

Ни в этот, ни в последующие дни Роман в карту Роя не заглядывал. Случились давно ожидаемые события, ради которых он сюда и был прислан: двое затерявшихся в мировой сутолоке воров, наконец, появились на острове. В тот же день, когда Роман проснулся в маленькой комнатке с кондиционером под винтовой лестницей, Козмас разыскал его и, дыша свежим перегаром, заявил:

– Мой шеф просил тебя приехать. Твои соотечественники объявились в нашем оффшорном раю.

– И за это мы тоже любим ваш рай, дорогой друг! – улыбнулся Роман. – И за это тоже…

– Его не мы придумали. Англичане.

– Но вам от этого неплохо, не так ли?

– И вам тоже. И вообще, что в этом плохого? Бандитский притон можно соорудить где угодно! Даже в вашем Кремле.

– Спору нет.

– Впервые вижу русского, который не спорит.

– Забавное наблюдение. Черт побери, Козмас, а, пожалуй, устами греко-кипрского полупьяного копа иной раз глаголет истина! Мы действительно великие спорщики – спорим с историей, с прошлым, с будущим, со всем удивленным человечеством! Так и есть!

– Вот видишь, русский, мы тоже кое-что умеем! У нас огромный исторический опыт. Что бы ни случалось на земном шарике, всегда отзывалось у нас. Мы это явление усмиряли, изучали и строили его безопасную модель у себя, на нашем клочке земли.

Роман с изумлением посмотрел на Козмаса. Между тем они уже подошли к двухэтажному зданию колониального типа, над которым отсвечивали буквы: «Полиция».

– Что ты имеешь в виду?

– Все! Я имею в виду все! Каменный век, например, без нас тоже не обошелся. Мы, в отличие от вас, дикарей, сохранили его следы. Помнишь «термитники» на шоссе между Лимассолом и Ларнакой? Древнейшее поселение. Такого нет нигде. Мертвых хоронили под порогом этих «термитников», и сами там жили, на глиняных полах.

– Зачем?

– Не знаю, но думаю, чтобы мертвые не уносили слишком далеко их тайны.

Полицейские вошли в полутемную, с одним пыльным оконцем, комнату. Там стоял исцарапанный стол с новеньким телефоном, а также три венских стула и длинная, протертая задами посетителей дубовая скамья. Роман сел на нее, поерзал. Козмас закурил и, расставив ноги, встал в центре комнаты, задумчиво глядя в пыльное оконце.

– Думаешь, на кой черт нам сдалась греческая, а потом и римская античность? – спросил он.

– Как-то не задумывался. Не отделял вас от этого.

– А зря не отделял! Ответ ведь лежит на поверхности, только его не принято здесь произносить вслух.

– А ты произнеси.

Козмас с недоверием посмотрел на Романа и уселся верхом на скрипучий стул. Положил локти на витую спинку и качнулся пару раз.

– Кровосмешение.

– Что?

– Остров маленький. Предки дотрахались друг с другом до того, что уже не всегда могли различить свой пол. Ты видел статую Афродиты, слепленную с той, что родилась из нашей пены?

– И что?

– Это же не баба, черт возьми! Но и не парень! Гермафродит, чудо-юдо! Такими тогдашних островитян и нашли похотливые древние греки, а следом за ними и римляне. Обожествили для начала, а потом давай накачивать своей спермой, кровь обновлять!

– Ты диссидент, Козмас?

– Допустим.

– Твое счастье, у вас ссылать некуда!

– Оно и несчастье! Остров. Куда ни пойдешь, везде море! То ли дело у вас! Сибирь, вечная мерзлота, льды, океаны, леса… Разнообразие все же!

– Да, не соскучишься! – хмыкнул Роман.

– Но мы не горюем, дорогой друг! Берем от вас, иностранцев, все, что вы сюда тащите, а потом…

Он сделал энергичное движение ногой, словно ударил кого-то невидимого.

– Что потом?

– Под зад! Катитесь, мол, к своему разнообразию. Свои тайны мы не держим на берегу, они зарыты в горах, вам не достать. Кто только ни пытался – и греки с римлянами, и арабы, и семиты, и египтяне, и генуэзцы, и венецианцы со своими придуманными ревнивыми маврами, и турки, и даже англичане. Теперь вот вы!

– Мы?

– Ну и вы тоже. Денежки везете, мразь всякую… Думаешь, прилипает?

– Думаю, да.

– Ошибаешься. Ничего к нам не прилипает. Даже помогает с древним кровосмешением бороться, – он мрачно усмехнулся, – Мы обновляемся, а вы уходите к себе и там подыхаете. Ты знаешь, в каком году здесь появился первый посланник Христа?

Роман пожал плечами, потом неопределенно пошевелил пальцами руки в воздухе.

– На десятый год после распятия. Слышал о Лазаре? Ну, о том, которого Иисус поднял из мертвых?

Роман кивнул.

– Он здесь первым епископом был. А Павел, а Петр, а Варнава! Все наследили. Только нагнись и подними камень, на который ступали их сандалии. Всё живо, всё дышит… Наша кровь всегда новая.

Роман улыбнулся, отвалился спиной к стене.

– У тебя план Роя в кармане?

Роман вновь кивнул.

– Это хорошо. Если не испугаешься, посмотришь. Одна из наших тайн. Только она еще не закончена. Будет продолжение. Иначе какого черта сюда приволокли этих чудовищ!

– Загадки, загадки! Давай лучше о деле – где сейчас мои соотечественники?

– Где им положено, в гранд-отеле. Что вы с ними собираетесь делать?

– Ничего. Констатировать факт, что они прибыли на ваш остров обновлять вашу кровь.

– У вас они пускают кровь, а у нас обновляют. Видишь, мистер Роман, мы и здесь в выигрыше.

Козмас засмеялся и поднялся, разминая ноги.

– Ну, ладно, пошли к начальству. Оно тоже жаждет обновить нам кровь, – Он озорно подмигнул черным глазом и рассмеялся: – Боюсь только, на этот раз опять случится кровосмешение! Полицейский полицейского – это отвратительно! Слушай, от меня так несет! Надеюсь, хотя бы это остановит командира.