Текст книги "Принцесса, сыщик и черный кот"

Роман кивнул и смело вбил капот машины в чуть видный просвет между сухими ветками, поросшими ровными зелеными листочками. Испуг неизвестности длился лишь мгновение. Жгучий солнечный свет брызнул в окна машины. За плотным строем кустов обнаружился неожиданно оливковый сад с песчаной тропкой, ведущей куда-то вглубь. Машина только-только умещалась на этой тропинке, задевая с досаждающим скрежетом колесами и бортами низкий, жесткий кустарник. Метров через тридцать тропка резко взяла влево и уперлась в небольшую, поросшую жухлой травой поляну на опушке старого оливкового сада. Только сейчас Роман и Каролина поняли, что за рядом колючек, справа от них, лежат древние развалины позднеантичного строительства: когда еще не испустили дух древние идолы, а новые боги уже успели стать живой легендой. Пласты вздыбившейся пересохшей земли, серые гладкие камни, шлифованные человеком, и битый древний кирпич, отколовшийся от искусной когда-то кладки, как ничто иное в мире свидетельствовало о тлене истории, какой бы яркой, бурной и грозной она ни была, когда являла собой современность. И ни души, ни даже слабого движения, ни даже отдаленной памяти об этом!

– Вы говорите, что никогда здесь раньше не бывали? – неожиданно спросил Роман.

Каролина отрицательно покачала головой и с волнением сглотнула слюну.

– Вы давно здесь, при кошках?

– Больше года. Почти полтора.

– И вас сюда не тянуло?

– Тянуло. Видите, я не особенно сопротивлялась вашей компании. Надеюсь, вы ничего другого не подумали?

– Боже упаси! Я всегда стараюсь быть реалистичным в собственных оценках.

– Посмотрите, что это за развалины?

– Похоже, то, что осталось от ворот. А вот и скрученная чугунная решетка. Ее уже много позже ставили.

Говоря это, Роман открыл дверь и вышел из машины. Тишиной и зноем встретила его затерянная в оливковом саду вечность.

– Вечность! – услышал он, повернул голову и увидел, что Каролина тоже стоит рядом с распахнутой дверцей со своей стороны.

– Что?

– Это вечность. Умершая вечность. Здесь ее похоронили.

– Абсурд. Вечность не умирает. Она – единственная реальность, умираем только мы. Мы боимся заметить вечность, а она не замечает нас, как песчинку в пустыне. Но пустыня как раз и состоит из таких песчинок. Видите, развалины? Это когда-то соорудили «песчинки». Вечность их перемолола, вернув в первичное состояние. И закопала в тишине. А потом покрыла зноем.

– Давайте уедем. Мне что-то не по себе!

– Вот еще! Сидите в машине. Вот ключи. Можете запереться и врубить кондиционер и приемник. Все веселей! А я пойду за ворота. Похоже, эта дорожка ведет к монастырю.

– Отлично! Катитесь куда пожелаете, а я остаюсь здесь. Будь я проклята, что поддалась вам!

– Вы не мне поддались, а себе. Ведь при вас сюда ездила только старая Сара, не так ли?

– И что из этого?

– Она не брала вас с собой. Почему-то не хотела. А вы трусили! И ее боялись, и себя.

– Себя?

– Конечно. Страхи неинтересны в одиночестве. Их не с кем делить.

– А Сара? Я бы могла делить их с ней!

– Нет. Сара не ведает страхов. Она сама немного страх. Разве не так?

Каролина пожала плечами.

– Ведь это она вас сюда привезла, на ферму?

– Она мне написала, в Лондон.

– Ну вот, видите! А когда вы приехали, она сказала, что вам нечего делать в этом монастыре. Не так ли?

– Почти. Что-то в этом роде.

– А Лиза? Елизавета? Она ведь тоже сюда не ходила? Почему?

– Не знаю. Может быть, из-за Сары.

– Сара ведь не знает, что вы со мной сюда поехали? Ведь так?

– Думаю, так.

– Это ваш с Елизаветой заговор. А я всего лишь транспорт в этом направлении. И вы смеете меня упрекать, что я взял вас собой? Это вы меня взяли с собой. Ну и сидите себе в машине. А я пойду за ворота.

– Вот еще! Не смейте мною командовать!

Роман хлопнул дверцей. Перед ним через пару шагов открылась длинная аллея, в конце которой виднелись приземистые монастырские строения. Он шел по аллее, поглядывая по сторонам: развалины уходили вглубь территории. В самом конце утоптанной дорожки угадывалась небольшая площадь, окруженная обветшалым монастырским зданием с невысоким церковным шпилем и крестом в ее левом крыле. Еще ближе, торцом к аллее стояло побеленное, с черными деревянными перекрытиями, одноэтажное строение. Его черепичная крыша ярко выделялась на фоне унылого, поблекшего архитектурного пейзажа.

Роман услышал за спиной торопливые шаги. Он обернулся: к нему, немного запыхавшись, почти бежала Каролина.

– Вот! – сказала она и протянула ему ключи от машины. – Я заперла ее.

– Зачем? Думаете, в оливковом саду сидит угонщик и ждет, когда сюда забредут растяпы?

– Глупости! Просто хотелось бы иметь здесь хоть какую-то страховку. Надо же будет на чем-то удирать.

Роман кивнул и сунул ключи в карман. Он повернулся в сторону строений.

– Значит, это и есть монастырь. Только вот где хваленые кошки?

– Вы что же, их не видели?

– Что вы хотите этим сказать?

– Да за нашими спинами, вдоль ограды и развалин! Их там, по крайней мере, десятка три! С котятами. Вы так спешили сюда, что не разглядели этих малышей, господин сыщик? Пожалуй, я буду звать вас офицером, но только не в вашем, а в нашем смысле, то есть – скучное должностное лицо!

Роман, вытянув шею, поглядел назад, в начало аллеи, по которой только что шел. Действительно, что-то лениво шевелилось в развалинах слева и справа от ворот. Он сделал несколько шагов и разглядел не очень крупных серых животных, свернувшихся клубками вдоль вросшей в землю кладки. Их и в самом деле было, на первый взгляд, не больше трех десятков. Некоторые из них поднимали кверху тупые мордочки и бесстрастно смотрели на Романа.

– И это все? – с возмущением спросил он. – Вся легенда? Нас надули!

– Пойдемте дальше. По-моему, это только начало. Как бы не оказалось предупреждением!

Глава 9
Кошки

Площадь представляла собой правильное полукружье с мертвым мраморным фонтаном в центре и уходящими в глубь строений, за монастырскую церковь с колокольней, аркой, колоннадой и открытыми верандами, окружавшими внутренний сад, очертания которого пока только угадывались.

Вдруг лицо Каролины покрылось испариной, побледнело, что было особенно заметно на фоне ее въевшегося в кожу загара. Она молча вытянула вперед правую руку, и ее длинный указательный палец уперся куда-то в тень одноэтажного строения, покрытого черепичной крышей. Роман прищурился, сопротивляясь слепящему солнечному свету и пытаясь разглядеть то, что так испугало Каролину. Он даже сделал шаг в ту сторону, но остановился в изумлении: в землю была врыта небольшая деревянная кадка, с почерневшими краями и отломанным одни ушком. Кадка была наполнена темной, дурно пахнувшей водой. Одно лишь это было удивительно, потому что на таком безжалостном солнцепеке любая лужа испарилась бы очень быстро. Над ее спокойной поверхностью в однообразном танце роились десятки устрашающего вида ос. Из крепких задов у них торчали острые желтые стелы, тела были плотные, словно костяные.

– Не подходите! – неожиданно взвизгнула Каролина. – Это они!

– Кто они? – с лживой отвагой спросил Роман, хотя, конечно, сразу вспомнил рассказ об опасных осах, жало которых смертельно для человека.

– Пойдемте отсюда, я вас прошу! Роман! – крикнула Каролина. – Это плохо кончится!

– Нет, дорогая леди, раз уж мы здесь, осмотрим все. Подумаешь, осы! Пусть себе летают. У нас дома тоже есть осы. Меня в детстве они регулярно жалили. Вот, посмотрите – на шее, сзади, даже шрамик остался, – Роман отвернул рукой ворот рубашки и чуть пригнулся, приглашая Каролину осмотреть его кожу под затылком. Но Каролина только мрачно хмыкнула:

– Сравнили! Ваши осы! Да они просто летающие муравьи по сравнению с этими чудовищами! Один наш врач, с военной базы, умер в прошлом году. Ураганный оттек легких!

– Его ужалила такая тварь?

– Именно. За год до смерти.

Роман улыбнулся.

– Это не смешно! – вдруг обиделась Каролина.

Ее глаза блеснули гневом. Щеки даже немного порозовели. Она нервно провела рукой по волосам. Роман подумал, что за короткое время уже дважды видит гнев этой особы. Он чуть отступил от Каролины и сказал негромко:

– Извините, я не хотел. Просто, очень сомнительно, что смерть настигла беднягу через год.

– Это для вас сомнительно. А местные говорят, что он не первый. Такие же чудовища летают и на турецком берегу, в Анталии. Там тоже подобное случалось. Так что, лучше уйдем отсюда! Ну, пожалуйста!

Теперь ее лицо выражало мольбу. Роман опустил голову, вздохнул, готовый уже уступить, но вдруг поднял глаза и произнес негромко:

– Возвращайтесь к машине, леди. Ждите меня там. Я быстро… Только загляну за колоннаду, под арку, и вернусь. Прошу вас!

– Вы глупый человек, мистер Роман! Вы плохо соображаете. Хотя, вроде бы, коп!

– Копы, Ваше высочество, вообще не должны ничего соображать! Иначе станут хватать не тех, кого следует.

– Это ваши русские глупости.

– Неплохое место для политических диспутов, не правда ли?

Роман хмыкнул и пошел в сторону сухого фонтана. Каролина поколебалась немного и поспешила вслед за ним.

– Вы упрямый тип! А я иду у вас на поводу.

– Где повод? – спросил Роман, оглядываясь и разводя руками, словно хотел разглядеть что-то. – Не вижу!

– Не будьте шутом! Прекрасно все понимаете!

Они подошли к фонтану. Роман остановился и кивнул в его сторону.

– Смотрите! Здесь полно котов. Они лежат в фонтане! Этот открыл глаза! Ну и рожа!

Действительно в сухом фонтане лениво возлежало несколько крупных котов. Один из них, рыжий, толстый вдруг разомкнул веки и блеснул свежей зеленью глаз на Романа. Взгляд был неподвижным, внимательным, строгим. Роману показалось, что кот чересчур спокоен, даже самоуверен. Тот вдруг разинул пасть, обнажив небольшие острые клыки, и низко проурчал.

– Рыжими, совершенно рыжими бывают только коты! – сказала вдруг Каролина.

– А кошки?

– Не бывают! Это точно.

– А у нас во дворе, в Москве, были две рыжие кошки! Развратницы!

– У вас все не так! В природе такого не бывает.

– Это в вашей природе не бывает, а в нашей бывает.

– Вы упрямец!

Роман ничего не ответил и стал обходить фонтан, осторожно заглядывая внутрь.

– Смотрите, они все проснулись!

Кошки зашевелились, две из них поднялись, изогнули худые спины и вдруг решительно выпрыгнули из фонтана на землю. Оглядываясь, недобро урча и даже скалясь, они потрусили в сторону тенистой арки, за которой угадывался внутренний двор или сад.

– Докладывать пошли! – засмеялся Роман.

Но смех его прозвучал жутковато в мертвой тишине, залитой палящим солнцем монастырской площади.

– Кому? – неожиданно спросила Каролина.

– А Бог его знает кому.

Роман вновь опасливо заглянул в фонтан и встретился с немигающим, суровым взглядом рыжего кота.

– Пойдемте дальше, там аркада! За ней, по-моему, сад, – сказал, он, искоса взглянув на Каролину.

Он словно боялся спустить глаз с рыжего кота. Каролина пожала плечами и вдруг быстро зашагала к арке. Роман едва поспевал за ней.

– Куда это вы так припустили? – воскликнул он.

– Спасаюсь от зноя. Там хотя бы тень. Неужели вы можете это выносить?

– Это не самое трудное в жизни.

Каролина бросила на него насмешливый взгляд.

– В чем дело? – чуть смущенно спросил он.

– Вы иногда немного смешны, мистер Роман. Уж не сердитесь.

– Чем это я смешон? – с обидой спросил Роман, зайдя под арку сразу следом за Каролиной.

– Мужчины, играющие в загадку, жалки и смешны. Знаете, в чем состоит истинная загадочность мужчин?

– Любопытно.

Каролина повернулась к нему лицом, слегка надула щеки и с шумом выдохнула воздух вверх, пытаясь освежить лицо своим же дыханием.

– В их тщетных попытках спрятать ее. То есть казаться распахнутыми, чистосердечными, что ли… Истинных своих загадок мужчины стесняются, потому что за ними, как правило, стоят или слабость или преступление. Бывает, что и профессия… Но это хотя бы понятно, во всяком случае, оправдывает их.

– Вы, как я погляжу неплохой психолог!

– Опыт! Опыт, мой друг! Так что не пытайтесь загадочно закатывать глаза. Это вам не поможет!

Роман усмехнулся: Каролина по-женски точно мстила ему за давешнюю жесткость. Он подумал, что недооценил ее. Впрочем, решил Роман, так же он недооценивал всех женщин, встречавшихся на его пути. От того и не ладилась его жизнь.

А еще он подумал, что она права насчет сомнительных загадочных пассов, которые он себе нередко позволял. Это действительно было похоже на пирожок «ни с чем»! Беспомощная попытка защитить свою пустоту.

– Хорошо! Хорошо! Вы меня раскусили. Я – примитив. Всегда это скрывал, но от исключительно наблюдательного человека такое не скроешь! Скажите, а сей опыт к вам приходит с годами или сам по себе?

– А вы, оказывается, злой! И к тому же, грубиян! Разве дамам напоминают о возрасте?

– Напоминают. Еще как! В качестве последнего аргумента. Ведь ваше, извините, подбрюшье не столь болезненно как наше. Но и оно у вас имеется! Это – возраст!

– Глупо с вашей стороны. Во-первых, это запрещенный прием. За него дисквалифицируют! Пожизненно! Во-вторых, он применен не вовремя: я молода, и мне нечего стесняться своего возраста.

– А вот тут вы не правы! Женщина всегда стесняется своего возраста, потому что всегда уверена, что чуточку опоздала получить то, что другие уже имеют!

– Теперь я знаю, что загадочного в вас, сэр!

– Вот как? И что же!

– Вы прикрываете свою застенчивость болтовней на сложные темы!

Роман с испугом подумал, что леди Каролина довольно скандальная штучка и способна втянуть его в оскорбительный для обоих тон.

– Назвать мужчину почти глупцом – это уж слишком! – Роман ощутил, как в нем закипает ярость.

Он был не прочь прекратить спор, свести его к шутке. Но последняя реплика Каролины сделала это почти невозможным, хотя он чувствовал, что его очень умело, очень по-женски хитро́, разыгрывают. Он как глупая муха угодил на коварную липкую ленту.

– Все-таки вы исключительно самоуверенный тип! – настаивала Каролина, усмехаясь уголками рта. – Должно быть, вы и не подозревали за собой некоторой интеллектуальной нищеты? Не так ли? Между прочим, это один из признаков плебейства.

Роман осмотрелся растерянно, заметив краем глаз не то пять, не то шесть котов, вжавшихся в тень каменной кладки стены. Оттуда, из мрака, блестели желтые лучики их внимательных глаз.

– В своих интеллектуальных силах я вполне уверен. А что касается плебейства, то это все равно как упрекнуть слепого в том, что он не видит, или хромого, что хромает. Разве благородство вашего происхождения – ваша же заслуга? Весьма сомнительна доля участия в этом аристократа! Как чемодан, который принесли на вокзал, а могли и забыть в автобусе. Дело ведь не в чемодане, а в том, кто его нес.

– Я не о плебействе происхождения говорю! Среди аристократов тоже встречаются плебеи. Поверьте, я-то знаю. А бывают аристократы среди плебеев. Реже, правда, но случается. Но я все же не о том! Плебейство, на мой взгляд – это не генеалогическая субстанция, а этическая. Она – антитеза благородству, то есть благородству духа. Понимаете? Не генеалогическому, а этическому, даже нравственному! Так что ваше происхождение тут ни причем! Что же касается интеллекта, то… хорошо, беру свои слова обратно! Я погорячилась. Но и вы хороши, сознайтесь! Почему вы заговорили о моем возрасте? Потому что я не замужем до сих пор? Ведь будь я замужем, вам бы и в голову не пришло сказать такое.

Роман смутился и виновато пожал плечами.

– Возможно, возможно. Хотя, какое мне до этого дело?

– Вот именно!

Каролина вдруг посмотрела за спину Роману и вытянула руку в сторону веранды за аркой.

– Смотрите, а там коты!

Роман проследил взглядом за ее рукой и покачал головой.

– Коты. И что же! Их немного! В любом «плебейском» дворе с его помойками и подвалами наберется больше.

– Я вижу, вы специалист! По помойкам.

– Ну, хватит! – Роман нахмурился, ощущая свою беспомощность перед этой иностранкой, оказавшейся неожиданно ехидной и въедливой. – Мы идем дальше или нет?

– Как вам будет угодно, – она продолжала игру, на этот раз кокетливо изображая смиренность. – Я всего лишь сопровождаю вас.

Роман тяжело вздохнул и, повернувшись к Каролине спиной, шагнул в тень веранды. Спиной он чувствовал, как она победно улыбается. Было ли это на самом деле, он так и не узнал, ибо то, что он увидел на ее лице спустя десяток секунд, никак не напоминало улыбку.

Они вошли под сень арки: вытянутого помещения с массивным, длинным полукружьем над головой. Арка начиналась с трех стершихся, гладких ступеней и заканчивалась глухой стеной, влево от которой тянулась под короткую аркаду открытая галерея, какие обычно приняты у католиков. Вдоль стен высились деревянные шкафы с глухими, почерневшими от времени дверками.

Галерея и веранда упирались в глухую кирпичную стену, справа от веранды вглубь территории тянулся освещенный нещадным солнцем ухоженный сад – с прополотыми орошаемыми грядками, оливковыми деревьями и даже небольшой цитрусовой рощицей.

Везде, докуда дотягивался взгляд, присутствовали кошки. Они лежали, нежась в тени редких деревьев или кустарника, выползали под солнце, потягивались в его жарких лучах, лениво прижимались к каменной кладке ограды, разделяющей веранду и сад. Роман ощутил, как в нем растет брезгливость, за которой близко следует безотчетный страх.

Внезапно он заметил, что кошки приближаются к ним.

Он взглянул Каролину. Глаза ее отливали маслом, словно оливковые плоды. Губы сжались в прямые сухие полоски, подбородок дрожал, испарина блестела на лбу.

Роман протянул ей руку и почувствовал доверчивое ответное пожатие.

Огромное кошачье племя всех мастей, размеров и возрастов, грозно подтягивалось к их веранде, отрезая пути к отступлению. Звери не издавали ни звука, оттого их медленные, крадущиеся движения становились куда более устрашающими, чем если бы они с визгом и рычанием сразу кинулись на людей. Роману вдруг почудилось, что эти странные существа кем-то когда-то обучались особой тактике разгрома противника. Наверное, вот так же, много веков назад они вползли на змеиную гору и пожрали змей. Они и их предки знали, что от такой мощной, размеренной атаки нет спасения, что у противника не остается ни единого шанса выжить.

Неожиданно Роман и Каролина услышали за спиной голос, неестественный, как если бы говорил некий механизм, кукла. Слова звучали яростно, но были непонятны, как будто говоривший произносил их на некоем древнем языке.

Они обернулись и обнаружили, что стоят на небольшом клочке свободной каменной поверхности веранды, а вокруг них простирается живой разноцветный ковер, сотканный из шерсти, желтых глаз, острых когтей и клыков. Чудовища окружили их и теперь выгибали спины, тихо и злобно урча.

Роман повернулся в сторону голоса и понял, что тот доносится сверху, с древнего, темно бурого шкафа. Дверцы были плотно закрыты и даже, как показалось Роману, забиты проржавевшими от времени гвоздями. На плоской крыше шкафа, буквально в метре над их головами, выгнувшись всем своим худым черным телом, стоял огромных размеров кот. Один глаз его был прикрыт, перечеркнутый глубоким шрамом, зато второй светился ненавистью. Алая пасть зверя была широко разинута, и оттуда торчал всего один, чудовищных размеров желтый клык.

– Это говорит он! – прошептала Каролина.

– Кто? – чуть слышно спросил Роман и сильнее сжал ее руку.

– Кот. Это чудовище… Он сейчас бросится на нас! Если он это сделает, мы пропали. Он – вожак! Они все смотрят на него!

Кот неожиданно мягко спрыгнул с крыши шкафа на каменный пол. Он задел когтями нескольких кошек, которые со страхом метнулись в сторону. Это было черное, необыкновенно крупное чудовище, тело которого было покрыто глубокими шрамами и болячками. Из-под нижней челюсти свисала белая редкая бородка. То, что он был одноглазым, его худоба, редкая шерсть и множество шрамов, а также желтый клык в алой пасти, наводило на мысль, что душа этого зверя когда-то жила в теле разбойника, и теперь томилась здесь, в монастыре, мучимая жаждой крови.

Неожиданно кот опять «заговорил». Он так же ясно, как и в первый раз, произнес несколько непонятных слов. Голос его оказался не столько кукольным, сколько скрипучим и высоким, будто звучал из простуженной глотки.

– Он говорит! – теперь уже воскликнул Роман. – Он говорит! Но я ничего не понимаю.

Зверь медленно стал обходить людей, стараясь держаться к ним боком, по-прежнему выгибая худую спину. Роман и Каролина не спускали с него глаз. Кот остановился, и теперь люди смогли разглядеть всю его свиту: рыжего кота из фонтана, пятнистое, бурое с черным, животное с обрубленным хвостом и устрашающей пастью, полной острых зубов, и еще двух крупных кошек, которые несколькими минутами раньше выпрыгнули из фонтана и потрусили на веранду.

– Вот кому они докладывать бегали! – попытался пошутить Роман.

– Надо убираться отсюда! – воскликнула Каролина.

– Но как? Мы окружены. Любое движение – и они бросятся со всех сторон!

– Я говорила вам! Я говорила…

– Да! Да! Вы были правы, черт побери! Но что сейчас делать?

– Вы же полицейский!

– Молчите! А то эти бандиты услышат, и тогда нам несдобровать! Это уж точно! – не оставлял Роман беспомощных попыток перевести происходящее в шутку.

Пятнистый кот, меньших размеров, чем одноглазый, вдруг прыгнул вперед, метясь в ноги Каролины. Он оскалился и зарычал. Но когда его упругое тело уже вытянулось в струну, одноглазый пружинисто оттолкнулся от каменного пола всеми четырьмя лапами и нанес по летящему телу сокрушительные удары когтями и желтым клыком. Пятнистый рухнул вниз и с визгом, исполненным ненавистью и болью, кинулся в толпу кошек. Его кусали и рвали со всех сторон, а он, ускользая, отвечал острыми укусами. Наконец, он запрыгнул на невысокий парапет веранды и снова зарычал. Разномастная толпа кошек испуганно отшатнулась.

Одноглазый, не спуская с него глаз, приблизился к нему. В его поступи было столько непреклонной воли и отваги, что кошки посторонились, толкая друг друга. Пятнистый сначала грозно выгнул спину, а потом передумал биться и, высоко взвизгнув, прыгнул в сад. Одноглазый повернул голову в сторону людей. Единственное его око светилось какой-то холодной, жестокой мыслью.

Он опять заговорил на своем непонятном языке – теперь уже долго и негромко. Как только он закончил, ковер, сотканный из кошек и котов, стал расползаться, и образовался узкий коридор, протянувшийся от испуганных людей к свету арки, за которой была безлюдная монастырская площадь с сухим фонтаном и кадкой с осами.

– Идемте, – произнес Роман.

Многие из зверей стали запрыгивать на шкафы и парапет веранды.

– Они нас отпускают! – шепнула Каролина. – А этот смотрит все на нас своим единственным глазом! Боже, какой страшный, какой противный! Прямо зверь!

– Молчите, ваше высочество! А то он передумает, чего доброго!

Роман и Каролина медленно, но все же чуть убыстряя шаг, двинулись в сторону яркого солнечного пятна, проникающего с площади под арку. Роман оглянулся и увидел, как за ним и Каролиной вновь затягивается страшный разноцветный ковер, мерцающий сотнями живых желтых огоньков. Вдруг коты, словно по команде, разинули пасти и заорали на разные голоса. Какофония звуков сливалась в одну визгливую ноту, истерика закручивалась в высокий, устрашающий своим многоголосием и яростью вихрь. Из хора звериных голосов, из их рыка и визга ясно выделялся скрипучий тон одноглазого. Но теперь он не произносил слова на неведомом языке, а бешено орал, задирая кверху клыкастую морду. Он двинулся следом за людьми, шаг в шаг, а за ним поплелась его свита – рыжий кот, несколько крупных кошек и одна белая, пушистая кошечка с розовым носом.

Роман и Каролина почти бегом вышли под палящие солнечные лучи на площадь и испуганно осмотрелись. Фонтан был пуст, ни одного зверя не было видно на площади, только над кадкой по-прежнему кружились в своем страшном танце стрелоносные осы. Окна и дверь пристройки к храму были заперты, как и раньше.

Белая кошка обошла людей и встала перед ними, выгибая спину. Рыжий кот пристроился слева от Романа и громко заорал. За спиной людей стоял одноглазый, заходясь в хриплой истерике.

Роман и Каролина, не оглядываясь, пересекли площадь, почти вбежали на аллею, ведущую к выходу из монастыря, и кинулись к машине. Коты неотступно трусили следом. Одноглазый остановился лишь на середине аллеи, но белая кошка, еще какие-то две серые особи и рыжий кот упрямо преследовали людей до самого выхода. Роман замешкался с ключами, руки дрожали, ладони были потными, почему-то страшно ломило голову. Наконец, ему удалось вставить ключ в замковую щель и провернуть его. Оба впрыгнули в ее нагревшуюся до нестерпимого жара машину. Роман завел двигатель, от волнения слишком глубоко выжал педаль акселератора, отчего машина взревела. В этот момент на капот запрыгнул рыжий. Он изогнулся всем телом и вновь истерично заорал, оскалив страшную зубастую пасть.

– Вон! Вон! – закричал Роман и дал длинный гудок. Но кот не уходил, он злобно скреб когтями по стеклу.

– Поехали, да поехали же! Чего вы ждете! – воскликнула Каролина.

Роман включил передачу и резко сдал назад. Машина налетела на сухие кусты, что-то хлопнуло под колесами, должно быть, крупный камень. Рыжий, наконец, спрыгнул с капота и, продолжая орать, рванул к старым воротам, ведущим на аллею монастыря. Роман оглянулся и увидел одноглазого, стоявшего в тени, под единственным сухим деревом, склонившимся над воротами. Он молчал, пасть его была чуть приоткрыта. Роман мог поклясться, что тварь ухмылялась.

– Он смеется! Смотрите, он смеется!

– Поехали! Быстрее!

Машина зашуршала разгоряченной резиной по песку дорожки и через мгновение выскочила на грунтовую дорогу, к соленому озеру.