Текст книги "Егерь императрицы. Гром победы, раздавайся!"

– Вольно! – Алексей кивнул замершим по стойке смирно пионерам. – Пойдемте в мастерскую, господин прапорщик, покажете, для чего вы меня столько времени к себе зазывали.

Большой купеческий склад внутри был перегорожен на несколько комнат, в первой, куда в самом начале зашли офицеры, стояла огромная печь, на плите которой грелся большой чугунный котел и еще два поменьше. Егерь из плутонга отборных стрелков, стоя на деревянной приступке, помешивал в самом объемном деревянной лопаточкой.

– Ну у тебя здесь и запахи! – проворчал Алексей, морщась.

– Еще несколько часов надо греть, – кивнул на печь Курт. – Для смазка оружий нужен хороший, сильно перегретый бараний или говяжий жир, который уже потом, при дальнейший охлаждении стать как сало. Если его очень долго не нагревать, то всякий активный вещества, который содержаться в нем, будут потом окислять и портить металл. А в этот малый котел мы готовить особый «костяной жир», который только один суметь спасти ствол фузея и штуцер при дождливый и сырой погода. Если бы у меня быть в достатке нефтяной масло, то не нужно было бы и делать такой большой хлопоты. Но, увы, его пока к нам не привезти, а ведь оно по своим свойствам сильно превосходить всякий животный. Во многих европейских передовых странах это давно уже понять и завозить к себе нефть из колоний. Потом его немного перегонять на мануфактура и делать из него превосходный смазка для оружий, который его отлично сохранять от коррозий.

– Сие от меня никак не зависит, друг, – вздохнул Алексей. – У нас продукты из густы, земляного или каменного масла, а по современному названию – из нефти, можно найти только лишь в малых количествах, да и то в столичных аптеках. В большое фабричное производство оно из-за его недооценки пока что и вовсе не поступает. Я его раньше у нашего общего друга, у Долгова Владимира из Санкт-Петербурга, понемногу выпрашивал. А так да, согласен, за нефтью и продуктами из нее впереди большое будущее. Сейчас она к нам из Бакинского ханства малыми партиями по Каспию и по Волге завозится. Добывается там в нескольких особых колодцах ввиду ее неглубокого залегания. Кстати, и у нас ведь, в России, добычу нефти еще даже при царе Петре пытались наладить на речке Ухта. Там в землях Коми с поверхности приречных ям ее аж ведрами вычерпывают и потом от воды очищают. А совсем недавно и в Башкирских землях, на реке Тайрук Юрматынской волости, неподалеку от уездного города Стерлитамака, подле села Кусяпкулово, академиком Лепехиным найден был нефтяной ключик, выходящий из самых земных недр. Так что теперь нам только лишь на матушку императрицу остается уповать, дабы она указала нужным людям на необходимость основания артелей по добыче этого полезного вещества. Со своей стороны, я через серьезных людей уже два раза подавал записку в военную коллегию о необходимости перехода войск с животной смазки на масла́ из нефти. И требования для ее подвоза не раз уже посылал по линии главного интендантства. Но ты ведь и сам знаешь, как у нас в России все новое и с каким великим трудом пробивается. Так что действуем здесь пока так же, как и ранее, – серебром. Я дяде Михайло дал наказ, чтобы он себе, сколько только можно, его еще выписал. Ему по медицинскому ведомству с этим, пожалуй, гораздо проще будет. Так что пока ждем.

– Хорошо, ждем, а чего нам еще оставаться делать? – пожал плечами оружейник. – Только лишь сало топить, – кивнул он на печь. – Ладно, у меня совсем немного нефти еще есть, но только не для смазка оружий, хоть и это важно. Собственно, я и позвать тебя к себе, Алексей, для другой важный дело. Пройдем? – кивнул он на закрытую дверь. – Я долго думать над тем, что уже начал делать на Буге зимой. Помнишь, мы с тобой разговаривать очень давно про особый зажигательный пуля?

– Конечно, помню, – подтвердил Егоров. – Но ты же вроде как додумался там до всего сам? Вон и в деле ее испытал весной на обратном пути. Как они нам помогли тогда при обороне от гайдуков. Два костра ими сумел подпалить!

– Нет, все есть очень плохо! – в раздражении отмахнулся немец и достал из ящичка несколько больших, овальной формы свинцовых цилиндриков. – Пять пуль я истратить и еле суметь поджечь два костра, который быть хорошо пропитан горючей смесь. С трудом! – поднял он вверх указательный палец. – А если бы у нас не быть с собой в санный повозка масло, скипидар и смола? А если бы те костры быть не в семь десятков шагов, а в сто? – посмотрел он вопросительно на Егорова. – Тогда бы все! Тогда нам конец! Враг бы суметь подойти к нам в полный темнота совсем близко и всех убить!

– Ну, ты уж наговоришь, так бы они нас и убили, – улыбнулся Алексей, глядя на взволнованного друга. – В ближнем бою бы от них отбились.

– Ближний бой – это есть много чрезмерный опасность! – воскликнул тот горячо. – Это много раненый и убитый даже для победитель. Ты не улыбаться, ты лучше меня хорошо слушать. Тут есть целый два большой трудность, который я пока никак не могу сам решить. Вот потому и позвать тебя дать мне дельный совет. А ты все шутить!

– Все, все, я тебя внимательно слушаю, – сделал серьезное лицо Алексей и взял в руки пулю. – Давай, друг, излагай, что там у тебя по существу дела?

– Очень хорошо, тогда внимательно слушать, – увидев, что его собеседник действительно заинтересовался, Курт с воодушевлением продолжил излагать свой вопрос: – Трудность первый – это неточный стрельба. Как я уже ранее говорить, зажигательный пуля прицельно и точно лететь на пять, самой большой – на семь десяток шагов, а потом она сильно отклоняться. Ты сам понимать, для настоящий бой это есть очень плохо. Зажигательный гренада на ременной праще – и та дальше лететь и при разрыве все вокруг себя воспламенять. Но зажигательный пуля нам нужна для точный и дальний свой действий. Зачем она нам на короткий расстояний, когда для этого уже и так есть гренада?

– Логично, – согласился с его доводами Егоров. – Ну и в чем тогда заключается сама сложность?

– В том-то и сложность, Алексей, как сделать так, чтобы эта пуля, в который есть большой полость для содержаний горючей смеси, не потерять, когда она лететь, свой баллистический свойства, – задумчиво сказал Шмидт. – Я делать ее самый разный образец и при испытаний даже разорвать три ствола от фузей, но пока никак не решить сама задача про точность. И, кроме нее, есть еще одна неразрешенность – это то, что вот такой пуля плохо зажигать совсем сухой дерево. Она даже не всегда поджечь костер, пропитанный горючий раствор. А как же она будет работать там, где его и вовсе нет, то есть в условий, когда идти самый обычный бой? Все дело в том, что, воспламенив зажигательный состав внутри пуля при выстрел, она быстро, буквально в один миг вся выгорать и, попав в свой цель, часто уже просто не иметь открытый огонь. Нет, он в ней, конечно, немного еще есть, сама пуля тоже есть сильно нагретый и даже иногда поджигать, но не всегда, меньше чем в половина случай. И это ведь при самый идеальный условий! А вот если быть самый обычный бой, тогда ведь эффект с нее быть уже совсем мал!

Алексей молча катал перед собой по столу свинцовые цилиндрики и думал. Кое-какими знаниями из той области, которая интересовала Курта, он все же обладал. Путь, по которому пошел его друг, был в общем-то правильным, сам принцип строения зажигательной пули – это ведь по сути контейнер, наполненный горючей смесью, который долетит после выстрела из ружья до нужного места. Но вот чтобы долететь точно, тут нужно соблюдение определенных законов баллистики, а если уж без долгого мудрствования, то нужно сделать так, чтобы пуля была с центром тяжести в ее головной части и с приличной полостью внутри. По этому пути, кстати, и шел какой-то там английский оружейник, впервые ее и создавший. Был и русский офицер-оружейник, вроде бы по фамилии Полянский, который, также как и британец, разрешил все стоявшие перед ним задачи. Правда, до этого времени еще пока далеко, а вот зажигательная пуля им нужна уже сейчас. Алексей начертил на лежащем перед ним листе одну, вторую, третью пулю. Потом еще одну, но уже в разрезе. Вспомнив что-то, подрисовал в задней ее части небольшую вмятину-воронку и потом жирно ее закрасил.

Курт принес два дополнительных светильника, потом еще одну толстую свечу и, наклонившись над столом, пристально всматривался в лежащий на столе рисунок-чертеж.

– Какой очень странный пуля, – пробормотал он, заметно волнуясь. – Почему у нее такой маленький выемка сзади? А-а-а, это, наверно, чтобы иметь большой полость для хранений в ней зажигательный смесь? А это что за такой точка сбоку, и вот еще три? Зачем так жирно закрасить ее задний часть, Алексей? Впереди у нее очень толстый лобный часть, это чтобы она иметь лучший баллистика? – вопросы так и сыпались у Курта.

– Так, ну, вот, перед тобой примерный вид зажигательной пули, как я ее вижу. – Алексей критически осмотрел свой чертеж. – Разумеется, это самый общий набросок. Может, я где-то и неправ, тут уже тебе самому придется практическим путем до самой истины доходить. Но суть всего здесь в чем? Передняя треть пули, в отличие от других ее частей, сплошная, цельная. Весит она больше всех остальных и хорошо уравновешивает ее в полете. Следующая, основная и самая большая часть пули – это, по сути, то же самое, что и у тебя, – свинцовый цилиндр, заполненный горючим составом. Точки по бокам – это отверстия для воспламенения смеси внутри свинцовой камеры при выстреле. А также для выхода газов, которые будут образовываться при ее горении. Ну и для выхода самого пламени, а также горючего вещества наружу. Не будет их – и она попусту не долетит до своей цели. Ее непременно разорвет избыточное давление в полете. Так, ну, вот и конечная, третья часть пули, и она тоже весьма важная. У тебя пуля была, также как и наша, «хитрая», с глубокой тыльной вмятиной в виде свинцовой юбки. Это нужно для дальнего и точного выстрела и быстрой перезарядки оружия. Как это работает, мы хорошо знаем. Расширяющиеся края задней части «хитрой пули» под давлением пороховых газов начинают плотно прижиматься к стенкам ствола и не пропускают их, а толкают вперед, что дает точный и дальний выстрел. В этом, разумеется, ее плюс, а вот минус в том, что такое большое углубление – оно ведь занимает очень много места, нужного нам для помещения внутри нее смеси. Поэтому я предлагаю вот что, – и Алексей еще раз обвел карандашом небольшую тыльную выемку пули на чертеже. – Это железная чашечка, она немного выгнутая, выпуклая. Ее материал по своим свойствам гораздо тверже свинца, который к тому же еще и немного размягчается, разогреваясь, при воспламенении пороха и смеси. Только представь себе, что будет с пулей при выстреле, если она будет закрыта сзади вот такой железной чашечкой?

– Эта чашечка распирать задняя часть свинцовый юбка. И пусть углублений тут совсем небольшой, но все равно твоя пуля прижиматься к стенкам ствола, так? – Курт вопросительно посмотрел на Алексея.

– Так, так, – кивнул тот. – А дальше что? Ну же, додумывай теперь сам, главный оружейник егерей!

– Я думать, думать! – мотнул тот головой. – Этот пуля с толстый и тяжелый лобный часть лететь прямо и далеко из-за свой хороший баллистик. Заряжаться в ствол она тоже быстро, также как и наш «хитрый пуля». Сила выстрела у нее быть большой, так как она плотно прижиматься к стенкам ствола. Пороховой газы не прорываться, а все толкать ее сзади. Что еще? – и он внимательно всмотрелся в чертеж. – А-а, в пуля есть несколько выходной отверстий для ее горящей смесь, и когда она попадать в цель, то хорошо ее зажигать. Так?

– Ну-у, в общем, да, – пожал плечами Алексей. – Только учти, что эта чашечка – она ведь будет работать к тому же еще и как шприц, ну-у, или как небольшой поршень, – показал он руками работу простейшего механизма. – То есть при ударе этой пули о любое мало-мальское препятствие она, эта чашечка, стремясь вперед, будет выдавливать всю содержащуюся в ней горючую смесь наружу и тем самым поджигать.

– Очень интересно! – покачал головой прапорщик. – Да, это сможет работать. Но тогда все равно остаться еще одна нерешенный задача, как раз и связанный с сама смесь. У меня в пуля она слишком быстро выгорать, а ведь нужно, чтобы она гореть десять-двадцать секунд. Моя смесь хорошо вспыхнуть, она сильно, очень ярко гореть, но выгорать слишком быстро.

– А что в ее составе? – поинтересовался Алексей.

– Самый горючий и сильный пиротехнический вещества, – ответил Курт, – это фосфор, сера и немного магний.

– Все так, все правильно, – одобрил Егоров. – Тогда тебе придется немного поэкспериментировать и опробовать самые разные варианты смесей. Я думаю, что тебе нужно чуть замедлить реакцию горения, ну, то есть растянуть ее во времени, а еще сделать саму смесь тягучей и липкой. Для этого попробуй в нее добавить путем проб немного воска, смолу, да хотя бы то же самое масло или сгущенную нефть. В любом случае рано или поздно, но ты сумеешь подобрать тот состав, что будет тебя устраивать и который даст одновременно и сильное и долгое горение.

– Да, правильно, так и есть, – согласился с Егоровым главный полковой оружейник. – Сегодня же мы с Василий Афанасьев и Мальцев этим делом и заняться. А твой пуля есть очень интересный, она очень необычный, – уже что-то прикидывал он в уме. – Конечно, такой вот малый железный чашечка доставить нам много хлопот. Теперь нужно будет думать, как их можно делать и как вставлять в пуля. И вообще, теперь мне придется думать, как же сделать сама пулелейка. Но это все мы постепенно здесь и сами решать. Главное, что сейчас есть ясность, куда нам в этом деле теперь идти.

Друзья покинули комнату с чертежами и прошли по остальным помещениям полковой оружейной мастерской. Везде в ней кипела работа. Пионеры и отборные стрелки возились тут с ремонтом оружия. Они отмеряли порох и рассыпали его в небольшие холщовые мешочки. Начиняли и ладили гренады и фугасы. Все были при деле. Два пионера с сосредоточенным видом и с повязками, закрывающими им нос, просеивали сквозь материю какой-то порошок. Все руки, мундиры и даже лица у них были белыми.

Тонкая кисея мелкой пыли витала вокруг в воздухе. Алексей вдохнул ее и громко, раскатисто чихнул.

– Будьте здоровы, ваше высокоблагородие! – хором прокричали егеря. – Вам бы свое дыхание поберечь нужно. Тут ведь рядом без повязки на лице ну вот никак нельзя находиться! Быстро все этой пылью забьется.

– Чего это у вас тут такое просеивают? – спросил Курта полковник, выходя вслед за ним на улицу.

– Так мы выходить из затруднений с поставками триппела, или, как у нас его еще называть, английский глинка, – ответил ему прапорщик. – Привоза этот важный компонент ухода за оружий в наш армий нет уже больше чем год. Во всех полках сейчас мелко толкут кирпич, просеивать его через тряпка и потом чистят этим ружейный ствол. Отсюда и получаться их очень высокий износ. Мы тут немного подсуетиться и найти один хорошо знающий местность опытный гончар, который и показать нам небольшой карьер с белый глина. И вот, пожалуйста, теперь у нас после самый тщательный просеиваний есть свой абразив, который ничем не уступать хваленый английский триппел. Представь, сколько мы этим сохранить казенный средств и наш егерский оружий?

– Какие же вы молодцы! – похвалил своих оружейников в лице их командира Алексей. – Так нужно ведь было и в других полках подсказать, пусть и они тоже пользуются этой вашей находкой.

– А-а, пустое! – отмахнулся Курт. – Мы им уже говорить и пытаться объяснить, но никому нет желаний лишний раз поднять свой ленивый задница и сделать новый дело. Проще применять испытанный дедовский способ. Взять обычный обожженный красный кирпич, растолочь его мелко, просеять и потом драить ржу на фузей. Зачем им лишний суета, зачем отвечать за что-то совсем новый перед начальство, когда это старое у тебя и так всегда под рукой? – посмотрел он с улыбкой на Алексея.

– Ну да, все новое и непривычное очень трудно приживается в нашей военной среде, – согласился тот с другом. – А вообще, ты даже не представляешь, как я рад, что у меня в полку с этим делом наконец-то наведен порядок. За последние полгода у нас не было ни одного разрыва ствола при выстреле, нет отказов оружия, да и с однообразием калибров мы наконец-то дело навели. Вон, в том же Бугском егерском корпусе генерала Кутузова, как он мне сам недавно рассказывал, у фузей их аж двенадцать, а ведь еще и десяти лет не прошло, как он был сформирован. Что уж тут говорить обо всех других, старых частях? В Тамбовском и Фанагорийском полку, знаю, ружья еще со времен Северной войны стоят на вооружении. Это же какая головная боль для интендантской службы, для командиров да и для самих солдат! Ладно, занимайтесь, пойду я, вижу, как у тебя глаза горят, – кивнул он Курту. – Небось, не терпится за новую зажигательную пулю взяться?

– Вы, как всегда, есть очень проницателен, господин полковник, идите уже с Богом, – ухмыльнулся друг. – Не нужно мешать свой подчиненный делать полезный дело. Вы же сами недавно говорить, что вам нужно навестить какой-то штабной бездельник.

Глава 7. Пакет от командующего

– Рота, смирно! – выкрикнул замершему строю подпоручик Мейер и отдал честь подходящему командиру. – Господин поручик, третья рота второго батальона особого полка егерей на утреннюю проверку построена! В строю сто восемнадцать душ, в карауле трое, в лазарете один, на хозяйственные работы отправлены двое. Незаконно отсутствующих в подразделении нет! Замечаний от дежурного офицера по полку и каких-либо срочных указаний не поступало. Все в обычном порядке.

– Вольно! – козырнул Ширкин и оглядел ротный строй. – Здравствуйте, егеря!

– Здравжелаювашблагородие! – рявкнуло в ответ более сотни мужских глоток.

– Ну, если все, Андрей Казимирович, в обычном порядке, то тогда зачитывайте распорядок службы егерям нашей роты на сегодняшний день, – кивнул командир своему заместителю.

– Слушаюсь, господин поручик, – козырнул Мейер и достал из отворота камзола плотный лист бумаги. – После утренней проверки у нас бег на пять верст, затем гимнастические занятия и приборка в местах расположения. В караул от роты отряжается фурьер Кряжин.

– Я! – выкрикнул из строя только что названный унтер-офицер.

– С ним же идут егеря Аникин и Камышев, – продолжал перечислять дежурную смену подпоручик.

– Я! Я! – так же, как и фурьер, отозвались из строя только что названные.

– Хозяйственные работы на сегодня будут для нас в полковом интендантстве, – объявил далее подпоручик. – От роты туда идут трое: это рядовые Крапин, Чижов и Фомичев. У всех остальных до обеда занятие на стрелковом полигоне, а после оного – постижение письменной грамотности. Затем изучение науки сложения и вычитания под учительством прапорщика Огарева Константина Ильича. А до вечернего построения и ужина будет еще два часа пионерского минного дела. К нам в роту от команды отборных стрелков и оружейников для передачи своего опыта придут подпрапорщик Ильин и капрал Яшин. Все же остальное у нас, как и обычно, будет проходить по внутреннему распорядку. Артельное хозяйствование и готовка пищи под приглядом командиров плутонгов и капральств, на них же надзор за порядком в местах расположения егерей. У меня все, господин поручик! – Мейер спрятал лист обратно за отворот и отшагнул чуть назад.

– Рота, слушай мою команду! – крикнул Ширкин. – Первая шеренга, шесть шагов, вторая – четыре, третья – два, шаго-ом марш! Командирам полурот и плутонгов приступить к осмотру личного состава, оружия и амуниции. За старшего остается прапорщик Огарев, который мне потом и доложит обо всех выявленных в ходе проверке замечаниях. Приступайте, Константин Ильич, – кивнул он молодому офицеру. – А нам с господином подпоручиком к командиру полка на утренний рапорт пора.

Ротные командиры пошли в сторону полковой штабной избы, а у них за спиной слышалось: «Оружие к осмотру! Полку замка открыть! Патронную и гренадную сумку вскрыть!»

Собирались в жаркую погоду под установленным во дворе широким навесом. Все хоть какое-то укрытие от этого палящего июльского солнца. Южная русская армия стояла неподвижно на местах своего квартирования вот уже девятый месяц. Отправлялись от полков лишь дозорные команды, контролирующие ближайшую округу, да отряды фуражиров для закупки у местного населения провианта и корма лошадям.

– Господа офицеры! – подал команду первый заместитель Егорова, Живан Милорадович, завидев подходящего к навесу полковника.

– Здравствуйте, господа, – кивнул Егоров. – Присаживайтесь, пожалуйста, – и сам первый опустился на широкую лавку подле стола. – Ох и жара же нынче стоит! – вздохнул он и, посмотрев на небо, снял с головы егерскую каску. – Третью неделю ни облачка, ни капли дождя.

Две дюжины сидящих под навесом офицеров вглядывались в полковника внимательными, полными надежды взглядами.

– Ничем вас порадовать пока не могу, господа, – вздохнув, ответил он на эти немые вопросы. – Приказа из штаба армии на выдвижение нашей дивизии не поступало. Велено, как и прежде, продолжать стоять всем на своих местах. Прибывший вчера от генерал-аншефа Меллера фельдъегерь привез в штаб дивизии повседневные документы и выписки из канцелярских приказов. По нашему полку есть только лишь одна хорошая новость: из Санкт-Петербурга войсковой почтой прибыл патент на чин подпоручика командиру полуроты Романовскому. Поздравляю Вас, Валентин Ильич! – Егоров, благожелательно улыбаясь, вручил высокому статному молодому мужчине с орлиным носом свиток с большой гербовой печатью. – Всяческих вам успехов, здравия и высоких чинов, господин подпоручик!

– Спасибо, ваше высокоблагородие! Спасибо, господа! – счастливый, сияющий офицер раскланялся перед товарищами. – Буду рад всех вас видеть на моем торжественном представлении по случаю производства в новый чин.

– О-о, вот это ладно, обмыть такой чин надобно хорошо! – загудели враз повеселевшие командиры. – Негоже в целых подпоручиках да насухо долго ходить. Чай, ведь уже не какой-то там сопливый прапор!

– Так! – Егоров кашлянул, и гул голосов сразу же стих. – Традиции старины я, конечно, не вправе отменять, но все же хотел бы, господа, напомнить вам о чувстве меры. Жара вон какая страшная и какую уже неделю стоит. Вы это и сами не хуже меня видите. Вокруг тысячи солдат и офицеров из других частей. Так что все должно быть с умом и без чрезмерных излишеств. Дивизионный командир у нас человек весьма строгих нравов и не приветствует шумных застолий. Да и я с ним тоже, в общем-то, солидарен.

– Ваше высокоблагородие, да мы же аккуратно, – жалобно попросил подпоручик. – На полянке, в лесочке, у реки и в самом таком прохладном скрытном месте. Ну как же это мне да с необмытым горжетом ходить? Как-никак у него ведь теперь и золото на ободке появилось.

Алексей вспомнил, как и у него «появилось» такое же вот «золото» на ободке офицерского шейного знака. Перед глазами всплыло не менее жаркое лето 1771. Занятый османами Крым, Перекоп, отчаянный штурм крепости Ор-Капу, и он, мальчишка, с отцовским штуцером в руках, в окружении своих егерей лезет на обагренные кровью каменные стены. Все вокруг в пороховом дыму, гремят выстрелы, и слышится дробь барабанного боя: «На штурм! На штурм! На штурм!»

Лешка мотнул головой и улыбнулся.

– Ладно, подпоручик Романовский, так и быть, разрешаю вам обмыть этот самый новопоявившийся золотой ободок. Только глядите, чтобы при этом все чинно и с головой было! Согласен, нужно обмыть, а то кто же его знает, как там дальше у нас дело будет и когда еще доведется в покое нам собраться.

– Ого-о! – Старший Милорадович аж вскочил со своей скамьи. – Алексей Петрович, никак вы сегодня с важными вестями из штаба дивизии пришли?

Десятки внимательных глаз напряженно глядели на полковника, ожидая от него ответа.

– Восемнадцатого июня австрийцы потерпели сокрушительное поражение под крепостью Журжи, – проговорил он с хрипотцой. – Турки высадили десант ниже по течению Дуная и предприняли отчаянную вылазку из-за стен. Цесарцы были опрокинуты и, понеся большие потери, бросив на месте весь осадной припас вместе с артиллерией, откатились на север. Нет, приказ нам наступать в их поддержку пока что еще не отдан. Тише! – увидев, как все зашевелились, поднял он вверх руку. – Их светлость князь Потемкин-Таврический к войскам пока что не вернулся, а без его команды ничего предпринимать нам категорически не велено! Но, судя по всему, генерал-фельдмаршал совсем скоро уже прибудет. А это значит, что с его приездом можно ожидать изменения и в нашем весьма затянувшемся сидении. Поэтому всем еще раз все проверить и приготовить свои подразделения к дальнему выходу. Особенно это касается нашей интендантской службы, – посмотрел он на Рогозина. – Да и строевым ротам тоже нужно подтянуться, а то засиделись тут, понимаешь ли. Корнями уже поросли!

– Ну наконец-то! – зашевелились офицеры. – А мы уж думали, что до скончания века в Бырладе просидим.

* * *

– Э-эх! Э-эх! – Егор с размаха расколол очередной чурбак и откинул в сторону полешки.

Рядом на выложенном из крупных булыжников очаге парили два больших десятских котла.

Через плетень заглянул командир плутонга и грозно нахмурился.

– Коробов, это почему у тебя варево еще не отстаивается, а все на открытом огне кипит? Ты чего это, дурень, никак опять дрых, вместо того чтобы об артелях позаботиться?

– Данила Гаврилович, ну вот как вам не совестно меня, да в таких тяжких грехах, еще и супротив общества подозревать?! – покачал укоризненно головой егерь. – Вы же сами видели, какая нонче говядина для мясного приварка поступила. Видели же? Ну во-от! Из восьми фунтов едва ли три доброй мякотки было. Все же остальное словно бы казачье седло али, вон, солдатская подошва! Да его ежели по-сурьезному долго не проваривать, так ведь и зубами никак не возьмешь. И где только такую корову наши интендантские отыскали? Ей, видать, столько же лет было, как и Карпычу с Макарычем вместе взятыми.

– Хм, говоришь, совсем, что ли, нонче худой порцион выдавали? – почесал голову унтер. – Ну вот, а ведь сказывали, что фурьерские стадо после хорошего закупа подогнали.

– Ну да, конечно, это кто же добрую скотину да под нож будет отдавать? – спросил Кряжина егерь. – А солдату что, ему ведь и такое сойдет, небось, брюхо-то казенное, в него и любое полезет.

– Ну, ладно, ты это, ты не очень-то тут бухти! – буркнул унтер. – Какой провиант положено и какой был, видать, такой и выдавали! Ничего, вот скоро мы дальним маршем двинем, и там опять нам повара на колесных кухнях варить будут. А пока мы в поход не пошли, велено, как и прежде, всем артельно питаться, дабы вдруг те котлы не испортить. Так что ты давай-ка не спи тут, Егорка, и болтай меньше, а больше вон полешков в костер подкладывай, чтобы там все поскорее разварилось. А то вот я сейчас мимо четвертого плутонга проходил, так там дежурный готовщик уже оба артельных котла с огня снял и рваниной их укутал, чтобы они на пару доходили. А у тебя, Коробов, вечно во всем кто-то виноват. Скоро уже наши с полевого учения явятся, голодные, злые, вот сам и будешь им про старую говядину сказки рассказывать. Погляжу, чего они тебе там скажут. – И, еще раз окинув егеря хмурым взглядом, фурьер пошел по своим делам дальше.

– Так и объясню им все как есть, чай, уж поймут, – проворчал вполголоса Егор, помешивая варево. – «Полешков побольше в костер подбрось», а сам ведь только что за это меня ругал. Ну, Данила Гаврилович!

* * *

Двенадцатого июля под вечер из ставки главнокомандующего прискакал с полусотней сопровождающих драгун штабной офицер. Суворовым был немедленно вскрыт пакет, опечатанный на ярко-красном сургуче оттиском от перстня самого генерал-фельдмаршала.

– Когда его светлость к войскам прибыл? – спросил он у запыленного поручика, пробежав глазами депешу.

– Три дня тому назад, ваше превосходительство, – ответил тот.

– А когда прибыли посланцы от принца? – Суворов кивнул на лежащий перед ним на столе пакет с вложенным письмом от Меллера.

– Так они уже неделю его светлость в главном нашем квартирмейстерстве дожидались, – пожал плечами гонец. – С ними там Иван Иванович Меллер все разговоры сам вел.

– Та-ак, ну и дела, – со вздохом сказал Суворов. – Это значит, что мы туркам дней десять точно времени подарили. Прошка! – гаркнул он что есть мочи. – Бегом за адъютантом, пулей лети, шельма ленивая! Пущай Егор Борисович там поторопится! И вестовым тоже накажи: пусть они всех штабных и полковых командиров ко мне быстрей созывают. Ты слышишь меня или нет, бездельник?!

– Да слышу, слышу я, барин, – раздался недовольный голос денщика. – Уже бегу!

В большой комнате командующего дивизией было душно и тесно. Здесь собрались все старшие офицеры подчиненных ему воинских частей и штабные.

– Господа, час назад из Ясс от главнокомандующего прибыл гонец с письменным приказом, в коем нам предписано повести решительное наступление на юг. – Генерал-аншеф внимательно оглядел всех сидящих перед ним на лавках. – Наши союзники, цесарцы, недавно потерпели сокрушительное поражение под Журжи и теперь просят спасти их от полного и неминуемого разгрома. Турки, забрав под крепостью всю австрийскую артиллерию и многочисленные припасы, теперь угрожают им отсечением от мест квартирования и полным уничтожением. Принц Кобургский готовится ныне сдавать неприятелю Бухарест, а затем и всю центральную Валахию. Ежели такое вдруг случится, то все наши прошлогодние победы и все труды под Фокшанами и Рымником пойдут насмарку, а противник усилит давление на правый фланг русской армии. Его светлость генерал-фельдмаршал Потемкин Григорий Александрович предписывает нам отбросить неприятеля обратно к Дунаю и вновь запереть его в Журжи. Посему я и отдаю приказ всем вам приготовить войска к маршу на юг. Сегодня же в ночь авангардом от нас туда уходят: Смоленский драгунский полк Остен-Дризена, второй донской Леонова и особый егерский полковника Егорова. Присаживайтесь, господа, – кивнул он поднявшимся со своих мест полковникам. – Авангарду предписывается успеть занять подступы к Бухаресту с юга и задержать там продвижение турок. Все остальные части дивизии должны начать движение завтра с рассветом и идти самым скорым маршем им вслед. Засим не смею вас всех более задерживать, ибо время сейчас действительно для нас дорого. А за эту ночь всем предстоит еще сделать очень и очень много!