Текст книги "Наследница престола"

ГЛАВА 8

Генка честно пытался заснуть. Результатом двухчасового ворочанья стала скрученная в жгут простыня. Сну мешал ворох невеселых мыслей. Главная и самая тревожная – о сестре. Где она? Что с ней?..

Генка судорожно цеплялся за призрачную надежду, подаренную Мариной, и гнал прочь нависшее над ним мрачной тучей отчаяние. Пока ему это удавалось, но свинцовая туча в любое мгновение готова была разверзнуться и пролить потоки страдания, боли и слез. «Надо держаться, надо надеяться! – уговаривал себя Генка. – Марина поможет!»

Мысли постоянно перескакивали на Марину. Она вызывала в Генке противоречивые чувства: восхищение и страх одновременно. И еще много-много других.

Восхищение преобладало, когда Марина находилась рядом. Теперь же страх постепенно овладевал им, становясь все сильнее и противнее.

Инопланетянка, пришелец, чуждый разум!.. Генку бросало в холодный пот и наминало трясти. Кто знает, что кроется на самом деле за прекрасной внешностью? Может, эта внешность – обман, облик, созданный под воздействием неких сил в Генкином сознании! Вдруг Марина вовсе не преследуемая врагами принцесса, а разведчик инопланетных агрессоров, жуткий кровожадный паук, чудовище с мохнатыми липкими лапами, которое отправилось собирать смертоносную стаю себе подобных для нападения на Землю?! Вдруг несчастная Юлька – лишь первая жертва, невольно открывшая коварные планы врага?! Может, именно она в последнюю минуту и перебила в квартире все лампочки, подавая брату знак?..

Генка замотал головой, рассеивая заполонившую мозги чушь. Впрочем, почему чушь? Разве не такой же чушью кажется то, что рассказала ему Марина? Звездные войны, Галактика, поделенная на два лагеря… Если это правда, если подобное творится не одну тысячу лет, то почему мы ничего не знаем? Почему Земля оказалась в стороне от поля битвы? Или она тоже втянута? Может быть, все наши земные неурядицы, конфликты и войны – лишь отголоски той Большой войны?! Вдруг руководители земных правительств – ставленники джерронорров и анамадян? Ведь будь они землянами – пеклись бы о Земле и о людях, ее населяющих! А что творится на планете сейчас?! Кому выгодны грязь, боль, кровь, страх, затопившие ее?! Разумеется, не землянам!..

Генке стало по-настоящему страшно. Он почти окончательно уверовал в то, что втянут в грязный спектакль, поставленный неведомым и ужасным режиссером… То ли сознание не выдержало этого страха, то ли усталость от всех потрясений прошедшего дня дала о себе знать, но Генка провалился наконец в глубокую, черную и липкую трясину сна…

Ему приснилось море. Ласковое, синее, спокойное… Чистое голубое небо, сочная зелень прибрежной полосы… Синий, голубой, зеленый – три ярких цвета, не замутненных, не тронутых тенью тревоги и мрака…

Удивительно было оказаться в таком сне после всего пережитого!

…Генка плыл на спине, едва покачиваясь от сонного дыхания моря. Ни ветерка, ни волн – сплошное спокойствие. Но что-то подспудно тревожило Генку. Что-то казалось неправильным… Не хватало чего-то существенного!

Генка решил оглядеться и поднес к глазам руку, чтобы защитить их от солнца. И сразу же понял, чего не хватает в сем безмятежном мире: солнца! Его просто не было на небе!

От испуга Генка неловко взмахнул руками и начал тонуть. И море сразу же из сонного и ленивого превратилось в грозное, штормовое. Огромные волны вздымали захлебывающегося Генку, швыряли вниз, переворачивали и трясли. Возникший из ниоткуда ветер, завывая, тянул: «Ге-е-ена-а! Ге-е-е-ена-а-а!»

И тут Генка проснулся. Рядом стояла Марина, все еще продолжая трясти его:

– Гена, просыпайся! Гена!

На миг Генке показалось, что это и есть пропавшее солнышко – такой яркой и светлой была склонившаяся над ним девушка!

Генка моментально вскочил. Вспомнив, что не одет, заметался по комнате, разыскивая брюки. Марина тактично отвернулась.

– Сейчас, я сейчас! – пропыхтел Генка, прыгая на одной ноге и просовывая вторую в запутавшуюся штанину джинсов.

Одевшись, быстро сгреб в кучу постельное белье и запихнул в диван.

– Все! – крикнул он Марине, собирая диван-кровать в «сидячее» положение.

– Пойди умойся, – усмехнулась девушка.

– Какое там! – замахал обеими руками Генка. – Потом, все потом! Рассказывай скорее!

– Иди-иди, – повторила Марина. – А я пока чай заварю да бутербродов нарежу. За завтраком все и расскажу.

– Ну ты и вредина! – остолбенел Генка. – Прям как Юлька! Скажи хоть: есть Переход?

– Есть, успокойся! – засмеялась Марина. – Дуй в ванную!

Умываясь, Генка успокоился. Страшные мысли, мучавшие его перед сном, казались теперь откровенной глупостью. «Ну, ты и паникер, батенька! – посетовал он отражению в зеркале. – Мнительный – как древняя барышня! Явный излишек фантазии! Впору книги писать…» Он принялся ожесточенно скрести бритвой подбородок..

На кухне все было готово к чаепитию. Поднимался парок над чайными чашками. Возле каждой из них стояло по тарелочке с бутербродами. Посреди стола возвышалась вазочка с конфетами и печеньем. В баночку с клубничным вареньем даже воткнута была большая столовая ложка.

На Генкины глаза накатилась невольная слеза умиления. Это он на мгновение представил, что на кухне хлопочет его красавица жена, что вот сейчас зайдет сюда Юлька, они дружно позавтракают и отправятся по своим делам, чтобы вечером собраться снова…

– Я все правильно сделала? – по-своему поняла странное выражение Генкиного лица Марина. – Юля вроде бы так накрывала?

– Все правильно, Марина! – кашлянув, ответил Генка. – Более чем!

– Ну, тогда садись! – приглашая, повела рукой девушка.

Генка чинно уселся, куснул бутерброд, не торопясь запил чаем. Марина удивленно посмотрела на него:

– То ты сгорал от нетерпения, то спокойно чаи распиваешь!

– Наслаждаюсь моментом! – ответил Генка, чувствуя, что попал в самую точку. Возможно, это и есть последние спокойные минуты – если не всей жизни, то нынешнего ее этапа.

– Ну-ну… – Марина кивнула и тоже принялась за бутерброды.

Пожевав еще немного в тишине, Генка наконец не выдержал:

– Ну, рассказывай!'

– А чего рассказывать? – спокойно ответила Марина. – Все, как я и предполагала: есть на Земле Переход. Даже не один, а целых четыре.

– Четыре?! – чуть не подавился печенюшкой Генка. – Значит, наугад придется действовать?

– Я бы так не сказала, – оставаясь спокойной, ответила девушка. – Один Переход – в другом полушарии, второй – почти на Южном полюсе…

– А третий и четвертый?! – подался вперед Генка.

– Третий и четвертый недалеко. Особенно четвертый. Почти рядом… Карта есть?

Генка вскочил и через минуту положил перед Мариной атлас. Та его задумчиво полистала и произнесла: «Мелковат масштаб!» Поводила черенком ложки по странице Вологодской области, бормотнув: «Третий где-то там…» Перелистнула еще несколько страниц и наконец ткнула возле точки с надписью «Туапсе».

– Четвертый здесь. Там проходит дорога… ммм… по которой ездят поезда…

– Железная… – дрогнувшим голосом подсказал Генка.

– Да, спасибо, – кивнула Марина. – Недалеко от этого города она проходит через гору, через…

– Тоннель… – вновь еле слышно подсказал Генка.

– Да, тоннель, – Марина удивленно взглянула на Генку. И закончила: – В этом тоннеле и находится четвертый Переход.

Генка тихонечко застонал.

– Ты чего? – встревожилась Марина. – Почему плачешь?

По щеке Генки и впрямь покатилась слезинка.

– Извини… – Генка глубоко вздохнул. – В одном из тех тоннелей, может быть, именно в этом… погибли наши родители.

– Что?! – Марина побледнела. – Как это случилось? Генка поболтал ложечкой в пустой чашке, шмыгнул носом, откашлялся и рассказал, как ехали к нему на принятие присяги родители, как вызвал его потом командир и сообщил страшную весть, как пришли в родной город два цинковых гроба…

– Извини, Гена, я не знала… – Марина коснулась Генкиной руки. – А что именно случилось с поездом?

– Точно неизвестно, – пожал Генка плечами. – Нам сказали, что вагон сошел с рельсов в тоннеле и загорелся. Дым быстро заполнил пространство. Кто сгорел, кто задохнулся.

– И много людей погибло?

– Не знаю.

– Как не знаешь? – удивилась Марина. – Разве ты не пытался узнать подробности?

– Сначала не до того было, а потом… Знаешь, как все это тяжело…

– Гена, прости еще раз, я очень хорошо тебя понимаю, но неужели ты не читал газет, не смотрел телевизор? – почему-то не отставала Марина. – У вас ведь любят про такое говорить и писать!

Генка поморщился. Слова девушки соответствовали действительности: про аварии, крушения и прочие катастрофы у нас поговорить с экрана и со страниц прессы, смакуя подробности, действительно любят! И тут он понял вдруг, что не может вспомнить, был ли шум именно об этой катастрофе! Первые дни после случившегося ему, разумеется, и правда не до того было. А потом?..

Нет, вроде бы ничего на глаза не попадалось… Официальное объяснение властей показалось правдоподобным, бередить душу себе и волновать Юльку не хотелось… Только сейчас Генка сообразил, что ничего не знает о трагедии – кроме нескольких скупых фраз, что сказал ему командир. Никаких подробностей! Теперь это выглядело действительно странным. – Марина, я и правда ничего не знаю… – развел Генка руками. – А почему ты…

– Погоди, – Марина легонько сжала Генкину ладонь. – Прости, но еще один… вопрос. Понимаю, тебе больно, но ты видел своих родителей… после катастрофы?

Генка вздрогнул и отвел глаза.

– Их привезли в цинковых запаянных гробах. Сказали, что… В общем, открывать нельзя.

Марина удовлетворенно кивнула.

– Что? Что такое? – насторожился Генка.

– Тебе не кажется странным, что на фоне прочих катастроф именно эта прошла как бы… незамеченной?

Генка нахмурился:

– Что ты хочешь сказать?

– Подумай сам: катастрофа происходит в месте Перехода – что само по себе меня настораживает. Далее, она не освещается в прессе и на телевидении – тоже, согласись, немного странно!

– И что?

– Гена, ты только не относись к моим словам слишком серьезно, – спохватилась Марина, – но вдруг пассажиры того поезда… попали в Переход?

Генка побледнел:

– Ты хочешь сказать, что они… живы?!

– Гена, Гена, Гена! – вскочила Марина, поняв свою оплошность. – Прости меня, я просто дура! Это лишь версия, она маловероятна..

– Ведь вероятность все-таки есть?

– Не знаю, Гена… – Марина опустила голову. – Прости.

А Генка расцвел внезапной надеждой. Он подскочил к Марине, обнял ее за талию и закружил по кухне.

– Мы спасем их всех! – радостно завопил он. – И Юльку, и маму, и папу!

Лишь поставив Марину на пол, он впервые за время их знакомства увидел на ее глазах слезы.

ГЛАВА 9

– Скорый поезд номер …надцать сообщения «Москва – Адлер» прибывает к первой платформе. Нумерация вагонов начинается с головы состава. Повторяю…

Гнусавый привокзальный динамик прохрипел сообщение еще раз, и Генка поднялся со скамейки, вглядываясь вдаль.

Одет он был все в те же джинсы и футболку (постирать рубашки так и не удалось), вдобавок на плече на одной лямке болтался полупустой рюкзак. Туда Генка, собираясь в дорогу, бросил мыло-пасту-щетку-бритву, смену белья, пакет с бутербродами и парой яблок, складной нож, джинсовую курточку. На вокзале добавил к скудному «джентльменскому» набору пластиковую бутылку минералки. Кроме того, в одном из карманов рюкзака лежали паспорта (его и Юлькин), а в другом – маленькая пластиковая же бутылочка из-под фанты… Генка машинально дотронулся до кармана, проверяя наличие бутылки, и подошел к. краю платформы.

Конец августа… На носу – бархатный сезон! Так что желающих поплескаться в море под южным солнышком оказалось немало.

Отстояв с утра трехчасовую очередь, Генка услышал от нервной кассирши злобную фразу: «Нет билетов на адлеровский! Сколько можно повторять?!» – и чуть было не запаниковал. Но женщина из очереди подсказала, что за час до прибытия поезда снимут бронь, – может быть, что-то и появится… Пришлось потомиться в гудящей душной толпе еще часа два, и вожделенный билет Генке все же достался! Правда, на боковую верхнюю полку, но ему было все равно. Да и ехать – меньше суток! Хуже было то, что денег осталось всего триста рублей с мелочью, – даже одному на обратный билет не хватит… Впрочем, один Генка возвращаться не собирался, а все вместе они найдут выход из этой пустячной ситуации… Совсем иные проблемы волновали Генку, против которых отсутствие денег – и не проблема вовсе, а тьфу – плюнуть и растереть!..

Генка стоял на краю платформы, бережно придерживая за карман рюкзак, и с надеждой смотрел на приближающийся локомотив. Куда привезет его этот усталый потрепанный поезд? Уж точно – не на курорт!

«Эх, если бы Марина была рядом!» – невольно подумал Генка. Одно ее присутствие в последнее время вселяло в него уверенность… «В последнее время… – усмехнулся он собственным мыслям. – Я ее знаю чуть больше суток!»

Впрочем, Марина – принцесса Марронодарра, «джинниня из лампочки» – находилась как раз рядом с Генкой. Она болталась на его плече – в кармане рюкзака, в бутылочке из-под фанты. Ей пришлось в очередной раз превратиться в белесый туман, поскольку путешествовать в человеческом обличье не представлялось возможным: во-первых, упомянутый уже дефицит денег, во-вторых, отсутствие документов, в-третьих, не стоило забывать, что на Земле Марина находится всего вторые сутки и что за ней ведется самая настоящая охота, а в роли охотников выступают – страшно подумать! – инопланетные повстанцы!

Перед тем как «лезть в бутылку», Марина договорилась с Генкой, что тот выпустит ее примерно за полчаса перед тоннелем. Генка и сам с удовольствием бы сейчас во что-нибудь превратился – только бы отдохнуть хоть пару суток от выпавших треволнений. Но он не был ни джинном, ни магом, ни даже простым волшебником из русских сказок. Приходилось надеяться на то, что удастся немного поспать в поезде под стук вагонных колес…

Получив у проводницы белье, Генка сразу запрыгнул на полку и попытался заснуть. Но спать днем он не привык, да и компания напротив попалась больно уж шумная – четверо не очень трезвых мужиков. Так что он просто лежал с закрытыми глазами и невольно прислушивался к веселому трепу соседей.

Сначала те принялись «доставать» некрасивую толстушку лет тридцати, сидевшую под Генкой. Собственно, толком Генка ее рассмотреть не успел. Заметил лишь малюсенькую тонконогую собачонку, которую та держала на руках. Попытался вспомнить название породы, да так и не смог… Теперь мужики потешались над бедной собачкой и ее хозяйкой в придачу:

– Волкодав!.. Ребята, я и заснуть не смогу! Загрызет на хрен во сне!

– Ага! А не загрызет – так отгрызет чего-нибудь!

– Девушка, а девушка! А как зовут вашего волкодава? Или это легавая?

– Девушка, это сука или кобель? А он ничем не озабочен? Ночью не набросится?..

Дружное ржание всех четверых… Женщина молчала.

Генка перевернулся набок. Ему очень хотелось сказать соседям, чтобы оставили несчастную собаку вместе с хозяйкой в покое, но он прекрасно понимал возможные последствия. Презирая себя за малодушие-, снова перевернулся на спину.

– Девушка, а девушка! К вам люди обращаются: как зовут вашего зверя?

– Козел! – неожиданно грубым голосом ответила наконец хозяйка.

– Кто козел? Пес – Козел?! Ха-ха-ха!!! – заржали мужики. – За что ж вы его так?

– Когда я его зову, половина мужиков оборачивается! – выдала женщина.

В купе напротив повисло тяжелое молчание. Мужики думали.

– Это кого ты сейчас козлами назвала? – прозвучало наконец оттуда.

– Вы что, как раз из той половины? – нервно гоготнула женщина.

Кто-то из мужиков хихикнул, но тут же громко ойкнул:

– Ты че?! Больно же!

– А хрен ли ты ржешь?!

Послышался треск рвущейся ткани. Вслед за этим полился бурный поток нецензурной брани, несший в себе лишь мелкие щепочки обычных слов:

– …рубашку порвал…?!

– …ржать… твою мать!!!

– …нас козлами… кто… козлы… ты… козел!!!

– …я?!! …ты… козел… козлы… пошел… на… !

– …рубашку порвал… ?!!

– …я тебе… ща… порву… !!!

Вскоре к ругани добавились звуки глухих и хлестких ударов, треск ткани и чего-то более твердого, звон металла и стекла, вопли ярости и боли. Затем волна звуков стала распространяться по вагону – в виде возмущенных криков, любопытных возгласов, детского плача и женского визга.

Генка сам не понял, как оказался на ногах в проходе лицом к разгоряченной компании, сжав потные ладони в кулаки.

– Немедленно прекратите! – по-петушиному вырвалось из горла.

Мужики замерли в немой сцене, немигающе уставившись на Генку. Тишина, словно волна от брошенного в воду камня, покатилась по вагону, пока не завладела им полностью. Только колеса продолжали бесконечный пересчет рельсовых стыков да жалобно взвизгивала собачонка за Генкиной спиной.

Наконец ближайший мужчина в рваной рубахе шмыгнул разбитым носом, сплюнул кровавый сгусток Генке под ноги и ласково произнес:

– Ты чего щас вякнул, падленыш?

– Прекратите бе-е-езобразие! – жалобно проблеял Генка, неуклюже взмахнув рукой, и тут же почувствовал, как пол резко ушел из-под ног, рот наполнился чем-то соленым, а голова загудела, словно колокол. Гудение быстро перешло в затухающий звон, вместе с которым погас и свет…

Очнулся Генка от приятной влажной прохлады, обволакивающей лицо. Не раскрывая глаз, поднял руку и коснулся лба. На лице лежала мокрая тряпка. Генка приподнял голову и тряпка, оказавшаяся вафельным полотенцем, упала на грудь.

– Лежите-лежите! – раздался низкий женский голос, в котором слышались одновременно испуг и восхищение.

Генка скосил глаза. Перед ним возникло лицо давешней толстушки.

– Лежите-лежите, – повторила женщина нежно. – Кровь может снова пойти!

– А где… эти? – прогундел Генка и поморщился от боли в разбитой губе.

– Там, где и положено, – улыбнулась женщина. – В милиции! Здорово вы их! Как это у вас получилось?!

– Что получилось? – снова поморщился Генка. Только сейчас он понял, что лежит на нижней полке, в том самом купе, где недавно ехали пьяные хулиганы.

– Как что?! – всплеснула руками толстушка. – Одним ударом свалить четверых – разве этого мало?! Пока проводница бегала за милицией, они так и валялись на полу! Как куклы, право слово! Кучей друг на друге!

Генка ничего не понимал. Вдобавок к саднящим губе и носу ужасно болела голова. Дотронувшись до затылка, Генка обнаружил здоровенную шишку. Видимо, при падении крепко к чему-то приложился…

Вдруг его пронзило беспокойство. Генка пружиной слетел с полки и бросился к верхней боковушке.

– Где мой рюкзак?! – истерично завопил он, разом забыв про боль. – Он лежал тут! Тут! – Генка забарабанил кулаками по бурому дерматину.

Испуганно затявкала собачка. Женщина отпрянула, потом бросилась к Генке, успокаивая:

– Все в порядке, все на месте! Сядьте-сядьте! Все на месте!

– Где?! Где на месте?! – заозирался Генка.

– Я положила ваш рюкзак в ящик под полкой! Проводница разрешила переселить вас сюда, где сидели эти… уроды! – Толстушка грозно помахала куда-то вверх пухленьким кулачком. – Я перестелила вам, а вещи положила вниз…

Генка бросился к полке и рывком поднял ее. Рюкзак был на месте. Генка судорожно схватился за карман – бутылочка из-под фанты никуда не делась. Но он все же расстегнул ремешок и откинул клапан. Только увидев белесое полупрозрачное содержимое бутылки, шумно выдохнул.

– Там у вас что-то ценное? – спросила толстушка, откровенно пытаясь заглянуть через Генкино плечо. Генка в ответ промычал что-то нечленораздельное, быстро опуская полку на место. Мысленно ругая себя на чем свет стоит за несдержанность, Генка понял, что распалил женское любопытство до предела. Стоит ему теперь отлучиться хотя бы на минуту – в тот же туалет (куда уже, откровенно говоря, хотелось) – как толстушка обязательно полезет в рюкзак. И Генка решился на отчаянный шаг.

– Только никому не говорите! – зашептал он, вновь поднимая полку, и наполовину вытащил бутылочку из кармана рюкзака. – Это – предсмертный выдох моего дедушки! Везу его бабушке: она так мечтает насладиться напоследок запахом любимого! – Генка почти искренне всхлипнул, так как нос опять начал кровенить.

– Ах! – зажмурилась толстушка, бледнея. – Но там что-то… мутное..

«Глазастая, зараза!» – отметил про себя Генка, а вслух трагически произнес:

– Дедушка ужасно много курил. От легких остались одни ошметки… Боюсь, он туда не только воздух выдул… К тому же врачи подозревали у старика в последнее время туберкулез.

Бедная женщина резво отпрыгнула назад, едва не раздавив своего хвостатого друга, который заверещал так, словно увидел собачье привидение.

– Простите, – еще раз шмыгнул Генка носом, спокойно застегивая карман рюкзака.

В туалете он внимательно рассмотрел в зеркале свою новую личину. На себя он теперь походил мало. Если раньше он даже немного гордился прямым, тонким – можно сказать, аристократическим – носом, то теперь посередине лица красовалось нечто сизое, больше похожее на маленький баклажанчик. Верхняя губа распухла и задралась, обнажив зубы, – правда, красивые, белые и ровные. Генка обеспокоено потрогал каждый. Левый верхний клык слегка шатался. В остальном все выглядело более-менее в порядке, если не считать кровавых пятен на футболке.

Генка сделал свои дела, умылся, обтер одежду мокрыми руками, а когда вышел из туалета, удовлетворенно отметил, что полная спутница сидит на своем месте, вжавшись как можно глубже в стенку, и смотрит на Генкину полку так, словно под ней копошится гадючий клубок.