Текст книги "Наследница престола"

ГЛАВА 10

Станция называлась изумительно – Индюк. Откровенно говоря, Генка уже сам себя ощущал этой глупой, напыщенной птицей. Надо же – возомнил себя героем, собравшимся в одиночку сражаться с инопланетянами! И где – в неведомых глубинах Галактики! Впрочем, почему один? Марина – рядом, теперь в настоящем человеческом обличье. Ха, «человеческом»! Да она же не является человеком по сути!

Сомнения позапрошлой ночи вновь заполнили Генкины мозги. Что он тут делает? Поверил странной (может быть чокнутой?) тетке, бросил работу (хотя это как раз ерунда: работа все равно временная, низкооплачиваемая и нудная – про нее и вспоминать не хочется!), сорвался в одночасье и оказался – где? В каком-то Индюке!.. Но Юлька, сестренка! Ее ведь нужно кому-то спасать!.. Впрочем, почему он втемяшил в голову, что .справится с этим лучше тех, кто обязан уметь спасать людей – той же милиции, например?! Почему он не обратился туда, как только понял, что сестру похитили?! Да все потому же – поверил Марине! А если она в сговоре с похитителями? Что, если она специально затащила его сюда, чтобы не смог помешать черному делу?! Тьфу, муть какая! Марина сама спасается от… Тьфу, опять же – с ее только слов! Одна шайка, одна банда… Марина! Какая она, на фиг, Марина? Ее имя и выговорить-то невозможно! Отличное имя – чтобы мозги запудрить!.. А язык? Разве можно выучить его за пару часов? Сказки для лохов!.. Да? А превращение в дым, помещающийся в лампочке или в бутылке? А луч, на его глазах вознесшийся в небо? Тоже обман, наведенная галлюцинация?! А ее глаза, искрящиеся звездным светом? Разве они могут обманывать?!..

– Гена, что с тобой? – Рука принцессы легла на Генкино плечо, заставив его вздрогнуть. – Пойдем, поезд ушел.

– Да, поезд ушел… – со вздохом кивнул Генка и, получив в ответ улыбку, от которой зачастило сердце, понял глубокий смысл этой случайной фразы. К удивлению, стало вдруг очень легко. Сомнения снова рассеялись, уступив место солнцу, льющемуся из Марининых глаз.

«Ну я и скотина!» – обругал себя мысленно Генка и даже зубами скрипнул от жгучего стыда, выплеснувшегося краской на лицо.

– Да что с тобой, Гена? – снова спросила Марина, уже с тревогой глядя на него. – Тебе плохо? Все еще больно? Извини, я немного опоздала…

– Так это ты?! – ахнул Генка. – Это ты – тех мужиков?! Но… Ты же была в бутылке!

Марина, полыхнув огнем взметнувшихся волос, обворожительно рассмеялась.

– Нет, это сделал ты! – заверила она, ослепительно улыбаясь. – Я только чуть-чуть тебе помогла… Поделилась Силой!

– Но ты же ничего не видела!

– Почему ты так думаешь? Видеть можно не только глазами. Не могла же я оставить тебя совсем одного!

– Вот оно что! – дернул головой Генка. – А я-то удивлялся: чего это толстуха так моим героизмом восхищается?

– Да, ты хорошо им вмазал! – снова засмеялась Марина.

– Да ну тебя! – еще сильнее покраснел Генка и, поддернув рюкзак, отвернулся. – Хватит издеваться, пойдем!

– Я не издеваюсь! – не двинулась с места Марина. – Ведь это сделал действительно ты! Не я же столкнула тебя с полки. Ты сам сделал выбор, несмотря на то, что силы были неравны. Ведь ты даже не думал об этом, правда? Ты просто знал, что должен поступить именно так. Поэтому и победил! У тебя была правда – значит, у тебя была сила. Настоящая сила! А моя – стала всего лишь катализатором, небольшой подпиткой. Мне показалось даже, что ты сам взял ее, словно Избранный Джерронорр… А может, так оно и есть?

Последние слова девушка прошептала еле слышно.

– Ладно, пойдем. – Генка продолжал хмуриться, но ему все же полегчало от Марининой проникновенной тирады.

Пройдя небольшой поселок с нелепым названием, Генка с Мариной ступили на тропинку, тянувшуюся вдоль железнодорожных путей. Вокруг благоухала южная растительность. Слева, под крутым откосом, шумела мутная речка, начинавшаяся где-то в горах, лесистыми ежиками заслонявших горизонт. Между их не столь уж высокими вершинами проглядывали далекие-далекие, но даже отсюда казавшиеся величавыми отроги Кавказского хребта. Справа от железной дороги возвышались похожие лесистые холмы. И впереди также высился один из них.

К нему и бежали рельсы, исчезая в портале тоннеля, выложенном каменными плитами. Перед зияющей чернотой пастью имелась деревянная будочка, возле которой виднелась фигурка в камуфляже. До нее оставалось метров двести, не больше.

Генка остановился, всматриваясь в неожиданное препятствие. Марина тоже увидела человека в форме.

– Это кто? – почему-то шепотом спросила она.

– Ч-черт его знает! – прошептал Генка, потом вдруг хлопнул себя по лбу: – Блин! Тоннели же всегда охраняются! Мосты, тоннели – это все стратегические объекты!

– Ну вот, а Юльку ругаешь за «блины»! – улыбнулась Марина.

Но Генке было не до веселья.

– Тут и не так заругаешься! – буркнул он, – Что теперь делать? Лучше бы с поезда прыгнули – прямо в тоннеле!

– Ага, и по стене размазались! – кивнула Марина. – Переход ведь не во всем тоннеле – надо его еще найти.

– А почему же папа с мамой… – начал Генка и осекся.

– Вот-вот! – подхватила Марина. – Если бы Переход оставался постоянным, то все бы поезда в него проваливались. А так – раз в сто лет, может, случается. Но он там есть: то больше становится, то меньше, еще и перемешается в небольших пределах…

– Откуда ты знаешь? – перебил Генка. – Ты же здесь первый раз?

– Я тебе как-то говорила: пространство Вселенной, ее материя – неоднородны. Подобные Переходы пронизывают ее в бесчисленных точках. Вселенная живет, дышит, движется – поэтому нити Переходов переплетаются между собой, обрываются, появляются новые… Входы-выходы – типа этого тоннеля – остаются зачастую на своих местах, но если сегодня отсюда, например, можно попасть в одно место, то завтра – совсем в другое… Это сложно объяснить. Я и сама не все понимаю.

– Вот, значит, почему пассажиры того поезда не смогли вернуться назад! – догадался Генка.

– Не только, – мотнула головой Марина. – Есть Переходы… как бы лучше выразиться… односторонние, что ли… а есть – двусторонние. То есть по одним можно пройти только туда, а по другим – туда и обратно.

– И этот тоннель… – начал Генка.

– Вход одностороннего Перехода, – закончила Марина.

– А остальные три?!

– В другом полушарии – тоже односторонний, только там – выход; два других – двусторонние.

– А почему мама с папой и другие пропавшие не выходят оттуда?! – закричал было Генка, но, опомнившись, завершил фразу «кричащим» шепотом.

– Понимаешь, вторые концы Переходов могут отстоять друг от друга на… – Марина вспомнила, что не знает земных мер астрономических расстояний, и закончила по-иному: – Они могут находиться на разных концах нашей Галактики, а то и вообще в других системах. Хотя это и маловероятно: почти все Переходы ограничены именно нашей Галактикой…

– Ну, ты меня утешила! – грустно улыбнулся Генка и тут же нахмурился снова. – Постой, но если выход из этого Перехода сегодня может оказаться совсем не там, где был вчера, то мы можем вообще никогда не найти Юльку и… маму с папой.

Марина вздохнула и положила руку на Генкино плечо:

– Гена, ты не забыл, что о твоих родителях я высказала всего лишь предположение? Ну, что они вообще попали в него?

– Не забыл… – опустил голову Генка. – Но ведь надежда на это все-таки есть! Пусть даже и совсем маленькая!

– Есть, – согласилась Марина. – А насчет того, что положение точек выхода меняется… Видишь ли, все происходит не столь быстро. Я ведь фигурально выражаюсь. В космическом масштабе и миллион лет – «вчера». А земное «вчера» для Вселенной даже не «сегодня», а «сейчас». И полтора земных года тоже далеко еще не «вчера»! Так что насчет этого можешь не беспокоиться. И вообще, если Юля сейчас не там, куда ведет Переход, это не значит, что ее невозможно найти! Я ведь знаю, кто ее похитил… Ну, не кто именно, а какие силы стоят за похищением… Вот… Ты меня понял?

Генка уразумел лишь то, что Марина и сама переживает не меньше, чем он. Это не испугало его, а, напротив, добавило уверенности в том, что гнусные подозрения насчет Марины совершенно напрасны, что она – самый настоящий человек, хоть и рожденный не на Земле. И еще он понял отчетливо, что, кажется, все-таки «втрескался» в гостью, выражаясь Юлькиным языком.

– Что же делать с солдатом? – нарочито хмурясь, дабы не выдать свое состояние, спросил Генка.

– Нападем и свяжем!

– Ты что? – испуганно уставился на девушку Генка. Та не выдержала и рассмеялась:

– Да шучу я, шучу! Есть выход. Надо просто, чтобы солдат нас не увидел.

– Ты можешь сделать нас невидимыми? – разинул рот Генка.

– Могу, но… это отнимет слишком много Силы, а ее лучше сейчас поберечь. Подобное – чересчур расточительно, как говорят у вас – из пушки по воробьям.

– А как же тогда?

– Я сделаю так, что он нас не увидит…

– Что-то вроде гипноза? – догадался Генка.

– Не забывай, я не все ваши слова знаю, – качнула головой Марина. – В Юлиных учебниках этого не было, по телевизору – тоже.

– А-а… В общем, это внушение как бы: что скажешь человеку, то он и делает. Только сначала его вводят в специальное состояние – усыпляют, что ли, но не до конца… Короче, что-то типа того.

– Ага, я так примерно и подумала… Да, то, что я собираюсь сделать, похоже на гипноз. Только усыплять не буду. Пойдем!

Марина зашагала по тропке прямо к будке охранника. Генка потоптался пару секунд в сомнении и двинулся следом.

Когда они поравнялись с солдатом, тот спокойно стоял возле будки, вяло переминаясь с ноги на ногу. Марина, как показалось Генке, даже не взглянула ни разу на парня в камуфляже с автоматом за спиной. А Генка несколько раз опасливо на него покосился. Солдатик, хоть и пробегал по ним порой ленивым взглядом, реагировал на них не больше, чем на деревья и кусты. Он и правда не видел их!.. Все же Генка невольно ускорил шаг и, обогнав Марину, первым вошел в тоннель.

После горячего южного солнца прохлада казалась еще приятнее. Но в голове родились неприятные ассоциации. «Словно в могилу лезем» – первое, о чем подумал Генка, и невольно затормозил. Марина ткнулась ему в спину.

– Что? – спросила она.

– Да нет, ничего, – ответил он, потом добавил: – Жутковато чуток.

– Мне тоже, – неожиданно сказала Марина. – Но рядом с тобой – не очень.

Генка фыркнул и мотнул головой: «Ну, сказанула! Издевается? Или приободрить хочет?.. А все равно – приятно такое услышать, оказывается!» Так ничего и не ответив, поддернул рюкзак и затопал в темное чрево.

Чем дальше отходили они от арки портала, тем сильнее, почти физически ощутимо, наваливалась на плечи тьма. Она давила со всех сторон – словно гора начала сжиматься, стесняясь нелепой дырки в боку… Еше немного – и Генкин страх перерос бы, пожалуй, в панику, но именно в тот момент, когда ноги сами собой приросли к полу, Марина остановилась тоже.

– Стой! – тихо и властно сказала она, хотя Генка и так уже стоял. – Мы у входа.

– Уже?! – Генке сделалось еще страшней. Темнота тоннеля неожиданно показалась такой уютной и доброй. До сих пор он думал о грядущей встрече с иными мирами как-то отрешенно, не примеряя всерьез предстоящее путешествие на себя. Он сам выбрал этот путь, но невольно заставлял себя не проигрывать его мысленно наперед. Ему было просто-напросто страшно, все выглядело нереальным, невозможным и нелепым! Этому не учили в школе, об этом не писали в газетах, это вообще не лезло ни в какие ворота!

У Генки перехватило дыхание и затряслись колени. Он невольно всхлипнул и почувствовал, что еще немного – и он разрыдается… Вдруг впереди послышался нарастающий гул. Мелко задрожала земля под ногами, в лицо дунуло ветром. «Что за…» – заворочалось в отупевшей от переживаний и страхов башке.

– Поезд! – догадалась Марина. – Давай скорей! Гул становился все громче и громче, земля дрожала все отчетливей, а в тоннеле становилось все светлее. Наконец стал виден и источник света – прожектор локомотива яркой звездой вспыхнул вдруг не так уж и далеко! И приближался он стремительно!

– Прыгай! Сюда прыгай! – тянула Генку за рукав Марина, показывая другой рукой на стену тоннеля. Но Генкины ноги словно приросли к земле. А прожектор вырос уже в солнечный диск, ужасный грохот давил на уши, ветер трепал волосы… Генка смотрел на мчавшуюся прямо на него смерть и не испытывал ничего – абсолютно ничего! Мозги словно окаменели вслед за ногами.

Марина продолжала что-то кричать. Теперь она и сама себя не слышала. Ее тоже охватила паника, и о чудодейственной Силе – могущественном Даре Неведомого – принцесса джерронорров вспомнила в самые последние секунды… Схватив Генку поперек туловища, она дернула его на себя, одновременно опрокидываясь на спину. Тепловоз успел все же чиркнуть железным боком краешек Генкиной кроссовки перед тем, как нечто более темное, чем обычная мгла, подхватило и всосало в себя два сгустка мыслящей белковой плоти.

Часть II.
ПОЕЗД ДАЛЬНЕГО СЛЕДОВАНИЯ

ГЛАВА 11

Что отделяет жизнь от смерти? Медленное угасание красок, запахов, звуков или резкий переход от света к мраку? Когда человек переСтаст ощущать себя живущим, успевает ли он понять, что уже умер?..

На эти вопросы мог бы ответить только умерший. Но живые его не услышат.

Генке показалось, что он узнал ответ. Потому что он умер… на какое-то время. Правда, тут же все и забыл – так разбуженный забывает порой прерванный сон.

Генка тоже проснулся. Или воскрес. А может, родился – вот в этот миг, с сознанием, запачканным чьими-то воспоминаниями, как белая рубашка – соком надкушенного помидора. Впрочем, при чем тут помидор? Это же был чай! Конечно, чай, которым облила его Юлька! Юлька!..

Генка вздрогнул и открыл глаза. И почему-то ничего не увидел. Зато он снова был самим собой – дышал, чувствовал, мыслил, помнил… Последнее воспоминание – ревущая громадина тепловоза.

Генка поежился и машинально поджал ногу, которой коснулся локомотив. Нога, между прочим, немного болела. Совсем чуть-чуть – как после пинка по чему-то тяжелому, но не твердому. И сидел сейчас Генка на чем-то нетвердом. Он пошарил возле себя руками и пришел к выводу, что под ним, скорее всего, мох. Или трава – только очень низкая, густая и упругая.

«Почему я ничего не вижу? – забеспокоился Генка. – И не слышу, кстати!»

Тут же раздался тревожный полушепот Марины:

– Э-эй! Ты где?

Ген кино сердце радостно забилось.

– Я здесь! – приподнялся он. – Здесь я!

– Стой там, сейчас подойду! – отозвалась Марина. В ее голосе прозвучала откровенная радость, что Генка отметил с удовольствием.

– Стою! – крикнул он в темноту.

Невдалеке зашуршало… Генка почувствовал, что губы его растянулись в глупой улыбке. «Вот уж радости-то полные штаны! – попробовал он „рассердить“ себя, но согнать с лица улыбку не удалось. – А ведь я и правда влюбился! – радостно отметил он. – Мне бы сейчас от страха орать, а я лыблюсь, едва заслышав Маринин голос!.. Ну и хорошо, ну и ладно! Когда-нибудь все равно это должно было случиться».

– Э-э-эй! Ты голос-то подавай! – прервала приятные размышления Марина, «озвучившись» совсем с другой стороны.

– Я здесь! – крикнул Генка и принялся повторять, словно механический «попка»: – Я здесь, я здесь, я здесь…

– И я здесь! – Маринины руки неожиданно обхватили Генкины плечи, а пахнущие солнцем волосы защекотали лицо. Марина уткнулась лбом в подбородок Генки и еще крепче сжала руки.

Генка задохнулся. Но не оттого, что объятия девушки мешали ему дышать… Точнее, именно они-то ему дышать и мешали, но не в прямом, так сказать, механическом смысле, а потому что Генка ощутил вдруг себя самым счастливым человеком на свете! Ему просто не нужен стал воздух, и свет, и все остальное, чем привык гордиться материальный мир. Это все заменило ему присутствие рядом любимой. Даже не обязательно рядом… Даже не обязательно присутствие… Достаточно было одного осознания, что она есть. А если к тому же вот так – тогда можно поверить в любую иную форму жизни!

Генка медленно, словно боясь обжечься, поднес руки к ее волосам, провел по ним, едва касаясь, бережно взял в ладони лицо Марины, склонился к нему и поцеловал ее губы неуклюже, неумело…

Рассвет все же наступил. Почти земной – только избыточно лилового цвета. Из-за деревьев – тоже почти земных – местного солнца еще не было видно, но мрак уже рассеялся достаточно, чтобы помимо злобных, испуганных теней, различить и сами деревья, их отбрасывающие, и редкие, густые заросли не то высоченной спутанной травы, не то кустарников, возле которых сгустки мглы все еще казались продолжением ночи. Черные на темно-лиловом – они навевали отнюдь не радостные ассоциации.

Марина невольно прижалась к Генке, а тот в ответ обнял девушку и поцеловал в макушку.

– Жутко, правда? – подняла лицо Марина.

– Да уж… – согласился Генка, но тут же спохватился: – Ничего, не бойся! Сейчас рассветет.

– Да я и не боюсь. А все же ночью было как-то веселей!

Замечание прозвучало двусмысленно, и Марина, осознав это, застенчиво хихикнула. Генка неопределенно крякнул в ответ и поблагодарил местное светило за то, что оно еще не успело подняться достаточно высоко – он чувствовал, что его лицо запылало.

Глянув на Марину, он увидел, что в неверном свете занимающегося рассвета ее волосы стали похожи на багряный нимб, на солнечные протуберанцы… Лицо девушки неясно белело, но Генка знал, что и оно под стать настоящему солнцу.

Зрелище было настолько прекрасным, что Генка невольно задержал дыхание, боясь спугнуть ослепительное счастье, вспыхнувшее внутри него, подобно еще одному светилу. Ему вспомнился давешний сон – мир без солнца.

«Да вот же оно, вот мое Солнышко!» – чуть не закричал Генка. Но не закричал, а тихо-тихо выдохнул:

– Солнышко…

– Что? – наклонила голову Марина, тряхнув солнечной короной.

– Ты – мое Солнышко! Ты несешь радость и свет! И ты… ты прекрасна!

Марина легонько дотронулась до Генкиной руки, но ничего не сказала. На лице ее мелькнула улыбка. А может, Генке это только показалось в полумраке…

Постепенно тени из черных стали темно-лиловыми, мир вокруг – совсем по-земному – порозовел. Вскоре первые солнечные лучи пробились между деревьев. Лес сразу стал совсем не страшным, наоборот, каким-то сказочно-лубочным, домашним и добрым. Выяснилось, что он вовсе не густой, тем более не дремучий – как показалось в первые минуты рассвета.

– Мы не на Земле случайно? – спросил Генка, оглядевшись вокруг.

– Тебе видней, – хмыкнула Марина. – Только вряд ли. Закольцованных Переходов не бывает, насколько я знаю. И воздух здесь немного другой, и сила тяжести чуточку меньше.

Генка с уважением покосился на девушку. Сам он разницу между земным и здешним воздухом не различил – пахло просто по-лесному «вкусно». А уменьшение веса если и присутствовало, так он сейчас летал на крыльях любви и вполне мог ошибиться в первопричине сего явления.

– И куда мы теперь? – закрутил головой Генка.

– Туда! – ткнула пальцем Марина.

– Почему именно туда? – удивился Генка.

– А какая разница?

Разницы действительно не было, и парочка, взявшись за руки, бодро зашагала куда глаза глядят.

Лес кончился очень быстро. Перед Мариной и Генкой до самого горизонта тянулись низкие пологие холмы, поросшие редким кустарником с еще более редкими де-I ревьями. Между холмами, петляя, устремлялась к горизонту река не река, но уже и не речка – судя по ширине. В траве что-то блеснуло. Марина грациозно нагнулась и подняла маленький белый прямоугольник, ламинированный в пластик.

– «Товары для дома», – прочитала она. – «Мордвинова Людмила Михайловна, продавец».

– Что-что-что?! – Генка выхватил карточку из рук Марины так резко, что девушка вздрогнула.

Генка уставился на кусочек пластика, словно никогда не видел в жизни ничего подобного. Он держал его как нечто потенциально опасное или заразное – вытянув руки, будто готовясь отбросить в случае чего.

– Мордвинова Людмила Михайловна… – шептали побелевшие Генкины губы, – продавец… Мордвинова Людмила… «Товары для дома»… продавец…

– Да, именно так, – хмыкнула Марина, немного обиженная бестактной Генкиной выходкой. – Я умею читать по-русски, можешь не проверять!

– Ты не понимаешь! – Генка замахал карточкой, словно пытаясь взлететь. – Это же Люська! Люська Мордвинова! Моя одноклассница!!!

– Я рада за тебя, – почему-то еще больше обиделась Марина.

– Ты что, и правда не понимаешь?! – Генка перестал наконец размахивать карточкой и теперь уже на Марину глядел, как на невиданное чудо. – Она здесь была!

– Совсем необязательно, – продолжала хмуриться Марина. – Карточку мог оставить здесь кто угодно!

– Это что, проходной двор? И потом… А-а, ты ведь не знаешь! – хлопнул Генка по лбу свободной ладонью.

– Наверное, это твоя школьная любовь! – ехидно улыбнулась Марина.

– Что с тобой? – нахмурился Генка. – Я тебя не узнаю… Ты как Юлька стала.

– Ладно, все! – Марина и сама вдруг поняла, что не может себя узнать. Это разозлило ее и в то же время озадачило. Но она быстро сумела взять себя в руки и, по крайней мере внешне, успокоилась. Уже вполне обычным голосом, только слегка извиняющимся, она спросила:

– Так что ты хотел сказать?

Словно невзначай, Марина положила ладошку на Генкино плечо и снимать ее не спешила. Генка тихонько крякнул, прочищая горло от внезапного комка. Подозрительно косясь на Марину, рассказал ей про позавчерашний поход за лампочкой, про ночное нападение на магазин, о котором поведала ему Люська Мордвинова, про то, как она дала ему лампочку – именно ту, из которой «вылупилась» Марина…

– О-го-го! – замотала головой девушка, сжав ее ладонями. – Как все плохо!

– Да уж, ничего хорошего, – согласился Генка.

– Людмилу тоже украли, – сказала Марина.

– Я уже понял… – кивнул Генка.

– Это тот магазин, где мы с Герромондорром… Видимо, он успел передать им всю информацию. Они пришли, нашли Людмилу, заставили все рассказать – они это умеют…

– Но Людмила ничего про тебя не знает!

– Зато знала про лампочку. И знала, куда она делась. Они пошли к тебе домой и Людмилу взяли с собой… А потом сюда… Но зачем? Не понимаю.

– Я тоже, – закусил губу Генка. – Постой, а может, и правда Люськи здесь не было? Юлькины похитители могли взять карточку, а потом выбросить!

– Ага, чтобы дать нам знак, что мы идем по верному следу! – усмехнулась Марина.

– О-о! – Генка вторично шлепнул себя по лбу. – Правильно, это Люська нам знак подала! Значит, она здесь!

– Или была здесь.

– Почему… была? – испугался Генка.

– Ну, эта планета – не конечный пункт, – пожала плечами Марина. – Это… – она стала подыскивать нужное слово.

– …перевалочная база, – закончил за нее Генка, – Транзитный аэропорт.

– Можно и так сказать.

– И что нам теперь делать? Где посадка на наш рейс? – попытался пошутить Генка.

– Сейчас спросим у лодочника, – невозмутимо ответила Марина.

– У какого еще лодочника? – ожидая подвоха, покосился на подругу Генка.

– Вон у того, что плывет по реке, – дернула подбородком Марина.