Текст книги "Святой остров"

– В городе, – Улаф Петерсон ответил на удивление внятно и быстро – вероятно что-то в глазах Гора заставило его сделать это. – Праед стрит, 65. Большое, семиэтажное здание… Куда вы? У меня есть машина, мы можем поехать…

– Тогда скорее, – Гор ухватил Петерсона за руку и потащил по лестнице.

– Но книга, – слабо протестовал доктор. – Книга…

– Я вышлю ее вам! По почте! Нет, пришлю с посыльным. На мотоцикле! Живее!..

Роджер Парсонс был человеком с широкими взглядами, как на жизнь в общем, так и на образование в частности. Среди врачей он слыл личностью немного странной и неожиданной. Некоторые же из его выходок послужили даже поводом для ряда анекдотов, на которые, впрочем, сам Роджер никогда не обижался, вероятно, в силу все той же широты взглядов.

«Человеческая история убедительно доказывает, что даже из идиота можно сделать врача, который будет лечить других идиотов», – именно за эти слова доктора Парсонса лишили места в одном из британских медицинских университетов. Среди студентов, которых приветствовал таким образом Роджер, оказались люди с невеликим чувством юмора, но зато с непомерно раздутым чувством собственной значимости и большими связями.

Когда в начале больничного коридора появилась стремительная фигура младшего Енски и нелепо прыгающая позади него фигура доктора Петерсона, Роджер Парсонс как раз работал над своим персональным учебником латыни, языка к которому он сам питал самые нежные чувства.

– Где мой отец?!

В который раз за день Гор повторял эту фразу, уже не надеясь добиться от врачей правды.

– Ваш отец, дорогой мой мистер Енски, – Парсонс поднялся со стула, – находится в этой палате.

Гор было кинулся к дверям, но доктор крепко ухватил его за руку.

– Подождите, мой юный друг. Есть одно обстоятельство, которое препятствует вам видеть своего любимого pater familias.

– И что же это за обстоятельство? – раздраженно бросил Гор.

Его выводила из себя намеренно усложненная манера разговора, к которой был склонен почтенный медик. К тому же Енски младшему уже поперек горла стояли рассудительные и непробиваемо спокойные люди – особенно из числа докторской братии.

– У вашего горячо уважаемого мною отца сейчас такой момент… Во время которого я бы не отважился его дополнительно perturbare. Вы можете присесть вместе со мной и подождать… К тому же я бы показал вам, как удивительно остроумно можно обыграть на латыни слова «цинга» и «цикады». Представьте себе, мой друг, эти совершенно разные по своему написанию и смыслу слова, имеют, между тем, семантическую общность. Да, да! Если вдуматься и провести небольшой анализ, то можно заметить, что цинга, scorbutus, и цикада, cicada, могут быть переведены в одном из языков…

Гор застонал.

– Уважаемый доктор, я вас очень прошу! Отвлекитесь от вашей латыни и скажите мне, дьявол его побери, что же случилось с моим отцом? Почему я не могу попасть к нему сейчас? Что за приступ? А то это ваше «нордическое недоразумение» мне ни пса не смогло объяснить! – И Гор мотнул головой в сторону Улафа Петерона, который, привалившись к стене, пребывал в глубокой задумчивости.

Морщинистое лицо доктора Парсонса страдальчески сморщилось, от чего сделалось совсем уж похожим на печеное яблоко.

– Ох, эта, juventus festinus. С вашим pater familias сейчас все в порядке. Единственное обстоятельство, которое препятствует вашему трогательному воссоединению, – это varii modi analyseos, которые в данный момент проводятся в его палате.

– Что проводится? – Гор вскипел.

– Разные способы анализа, – вдруг проснулся доктор Петерсон. – Мистер Парсонс говорил на латыни.

И пока Гор собирался с силами, что бы ответить что-либо достойное, он поспешил добавить:

– А ваш слуга уехал в Йорк. Теперь я точно это вспомнил… А сейчас я должен вас оставить.

И ассистент доктора Парсонса неторопливо удалился.

– Где вы его нашли, Роджер? – поинтересовался Гор. – Он же отмороженный!..

– Как вы точно подметили, дорогой Гор, – согласно закивал Парсонс. – Именно отмороженный! Я нашел его зимой, в Кингстоне, он замерзал на шоссе, пытаясь запустить свой автомобиль. Видите ли, дизельный двигатель, это очень странное изобретение, которое не всегда облегчает нам жизнь. Улаф оказался неплохим доктором. Да. Casus. Как и с вашим отцом.

– Так что с ним?

– Я разве не сказал? – доктор Парсонс поднял брови. – Удивительно, какие странности способна совершать наша память в приближении старости. Мне казалось, что я уже сообщил вам. У вашего отца редкий случай eluvies ventris.

– Доктор, прошу вас! – Гору показалось, что он сходит с ума. – Только не латынь! Эта пакость надоела мне еще в школе!

– Напрасно, напрасно.

– Так что же…

Ответить доктор Парсонс не успел – двери палаты распахнулись, и из-за спины выходящей сестры Гор увидел лицо отца. Алекс Енски представлял собой образец несгибаемого мужества с отпечатком патетического страдания на бледном лице.

Гор кинулся в палату.

– Qua lacrimosus, – прочувственно заключил доктор Парсонс и закрыл двери. – Оставляю вас, оставляю…

– Отец, отец, что с тобой?

Гор было попытался заключить Алекса Енски в объятия, но тот страдальчески застонал и сморщился.

– Больно?

– Ох, мой мальчик… – голос отца был слаб настолько, что Гора охватило отчаяние. – Я так страдаю, так страдаю! Трубы, ой, Иерихонские!..

И он тяжело вздохнул.

…После индийского турне профессор на некоторое время бросил привычную божбу, но теперь явно решил наверстать упущенное.

– Что же случилось, отец? Что? Я не смог добиться от этих двух пробирок ничего путного. Они говорят про какие-то анализы. Что с тобой делали?

В ответ послышался жалобный стон.

– Оф, пфо фафи!..

Енски-младший вздрогнул, но вовремя вспомнил о вставной челюсти, подводившей его достойного родителя в самый неподходящий момент. Профессор дрожащей рукой поправил подлый протез…

– Ох, мой мальчик, тебе лучше об этом и не знать. Ужасно, так ужасно!.. Смерть Гедеонова, как ужасно! Это так оскорбительно… В моем возрасте, валяться в постели, подобно старой развалине, да еще с таким неутешительным диагнозом!

– Отец, – у Гора навернулись слезы. – Но ведь ты не молод. Организм уже не тот, каким был раньше.

– Молчи! – голос Алекса Енски на миг обрел прежнюю мощь, но тут же сорвался на осторожный шепот. Профессор словно прислушивался к чему-то в своем организме. – Молчи… Глупый, ты совсем не понимаешь той простой истины, что в мои годы жизнь только начинается. Как я могу лежать в постели, когда эта мерзавка, Бетси МакДугал, дьяволы бы сожрали ее ирландские корни…

– Шотландские, – тихонько поправил Гор. – Ее предки из Перта…

– Плевать! – фыркнул Алекс Енски. – Можно подумать, для нее есть разница! Она вообще немка… Пивная баба, воспитывавшаяся на жареных сосисках и квашеной капусте! Что она может понимать? Ох… Достаточно посмотреть на ее фигуру, чтобы понять, что древности рода тут хватает только на фамилию… Ох!..

Несмотря на трагичность момента, Гор припомнил фигуру Бетси… Нет, отца явно занесло. Бетси выглядела настолько аппетитно, что при мысли о «породистых на сто процентов» местных селедках хотелось просто плеваться. Енски-младший решил, что диета из жареных сосисок, тушеной капусты и пива может пойти организму только на пользу, но вслух, по понятным причинам ничего не сказал. Он знал, что «фигура» – в переносном смысле этого слова – Бетси МакДугал была для Алекса Енски все равно, что красная тряпка для быка. Девчонка, собственной бесшабашностью, смелостью и нахальством берущая новые и новые научные высоты, делающая удивительные открытия, была неприкрытым вызовом любому кабинетному червю от археологии, каким стал отец в последние годы.

– Дай я поправлю подушки, – вздохнул Гор. – Совсем сбились. Знаешь, а мне пришло письмо…

Гор надеялся, что новость отвлечет отца от его неприятностей. Так и случилось, но ответ Енски-старшего оказался совершенно неожиданным.

– Знаю… Я все знаю…

Гор невольно изумился. Знает? Но откуда? Неужели Голос Прогрессивного Человечество прогремел под больничным сводами? Впрочем, отчего, отчего бы и нет?

– Хочу предупредить тебя, мой мальчик, – еле слышным голосом продолжал профессор, – Она… Эта фурия, эта ламия, эта блудница филистимлянская тоже поедет в эту экспедицию.

– Бетси?!! – не поверил сын.

– Да! Ехидна самаритянская!.. Гор, сынок! Ты должен во что бы это ни стало остановить ее. Иначе это ляжет несмываемым пятном… Ох!.. На нашу… Фамилию… На весь наш род! Ох… На всю Британию! Ох!..

В животе профессора что-то заурчало, он поморщился, дернулся…

– Что с тобой, отец? – Гор присел на кровать.

– Ужасно! Я так страдаю… Но это не важно… Ты должен лететь. Завтрашним рейсом! Нет, сегодня! Не стесняйся в средствах. Ты, мой сын, можешь и должен вырвать славу этого открытия из ее алчных, грубых лап!

– Как? – не понял Гор, – Отец, я еду один? А как же ты? Кто будет присматривать за тобой?

– Ты едешь! – голос профессора вновь окреп. – Такова моя воля, как твоего отца… Твоего отца… Ох… И, я надеюсь, учителя.

«Бредит», – решил Гор.

– Поезжай и останови ее! Но не забывай о собственной безопасности. Ты едешь в дикую местность. Это Россия, которая еще совсем недавно не знала слова «демократия»…

– Украина, – уточил сын.

– Тем более! Уверен, что жизнь там еще труднее, чем в России. К тому же там, наверное, немногим теплее. Ты же знаешь этих русских! Варвары…

– Украинцев, – снова поправил Гор.

– Еще хуже! Они едят свинину сырой и бреют головы. Я ездил туда, когда Украина еще находилась за Железным Занавесом. Международный симпозиум по археологии… Ну и времечко было! Люди там настолько запуганы и задавлены властями, что даже не пили вина, это считается нарушением закона. Хуже, чем в Штатах, эти хотя бы пьют, но держат бутылку в пакетике… С тех пор, уверен, ничего не изменилось. Украина, если верить экспертам Европейского Союза, самая непьющая страна в Европе. Так что я бы рекомендовал тебе взять с собой все необходимое, в том числе и наше, английское виски. Что бы ты мог выпить за удачу в этой варварской стране. Честное слово, я знаю об обычаях древних шумеров больше, чем о привычках этих русских.

– Украинцев… – безнадежно вздохнул Гор.

– Как у них говорят, корень хрена не содержит больше сахара, чем клубень редьки. По мне так, что русские, что украинцы, что эстонцы…

– Кто?

– А! – Енски-старший махнул рукой. – Ты вообще об этом ничего не знаешь. Этнография никогда не была в числе твоих любимых предметов.

Гор согласно кивнул и подсел ближе. На глаза Алекса Енски навернулись слезы.

– Мой мальчик! Мне страшно отправлять тебя одного в это опасное путешествие. Это будет труднее, чем Индия… О-о, как я страдаю!..

Они обнялись.

– Иди! Иди мой сын! Будь достоин нашего славного рода… Иди, а то я снова расплачусь.

Гор поднялся и, сглотнув, направился к двери. Взгляд зацепился за что-то странное – на спинке кровати болталась табличка с названием болезни и какими-то цифрами. Не удержавшись, Енски-младший снял ее, в надежде узнать, чем же болен отец.

«ELUVIES VENTRIS. Острый случай» – значилось на табличке.

«Дьявол знает что, – подумал Гор выходя из палаты. – Все эти врачи больные на голову! Одно радует, эта хворь явно не угрожает жизни отца. Просто временное недомогание. Но у кого бы узнать?..»

В коридоре было пусто, только возле выхода болталась долговязая фигура доктора Петерсона.

– Простите, доктор, – обратился к нему Гор. – Вы наверняка знаток латыни. Что означает eluvies ventris? Если я конечно правильно прочитал…

– Eluvies ventris? – доктор Петерсон посмотрел на Гора, как на привидение. – Это, молодой человек, понос. Так иногда пишут на табличках, чтобы не смущать пациентов. По их же просьбе…

– П-понос? – изумленно моргнул Енски-младший. – Из-за какого-то поноса вы уложили отца в больницу?!

Доктор развел руками:

– К сожалению, ваш уважаемый отец излишне разнервничался. В таком состоянии… Только представьте себе: eluvies ventris, усугубленный психическим расстройством…

Гор представил – и все вопросы отпали. Впрочем, медицина явно ошиблась с диагнозом. На табличке следовало написать нечто совсем иное. К примеру: «BETSY MCDUGAL».

– Здравствуйте, – проговорил Гор, чувствуя непонятную робость.

Ему не раз приходилось оформлять документы в разных посольствах, но почему-то именно в украинском он чувствовал неуверенность – вероятно, из-за пронзительного, словно рентген, взгляда суровой женщины за пуленепробиваемым стеклом.

– Добрый день.

Женщина нахмурилась, словно Гор сказал нечто неприличное. На ее нагрудном бедже значилось: «Людмила».

– Цель вашей поездки? – наконец, спросила она.

– Там же все написано, – удивился Гор, но тут же понял, что этого говорить не следовало.

– Вы хотите сказать, что я читать не умею? – проскрипела дама. – Может, вы думаете, что я не способна разобрать ваши закорючки?

Молодой Енски, гордившийся своим правописанием, хотел возразить, но одного взгляда на разгневанную Людмилу было достаточно, чтобы придержать язык.

– А вы знаете, – продолжала негодовать Людмила, размахивая ни в чем не повинным заявлением о выдаче визы, – что мы имеем право отказать вам во въезде? А вы знаете, что не каждого мы можем допустить? Знаете? Отвечать! Я сказала: отвечать! Знаете или нет!

Гор согласно кивнул. Торжествующая Людмила поднялась во весь свой немалый рост, уперлась руками в стол и победно хмыкнула:

– То-то же! А теперь говорите, какова цель вашего визита? Отвечать быстро, не задумываясь!

Гор понял, что отец прав. Он попал в еще большую переделку, чем в Индии. Если бы не Бетси…

Глава четвертая
Жемчужина у моря

Шумный приморский город навалился как-то вдруг, внезапно, сразу – всей своей тяжелой, пестрой, остро пахнущей массой. Да так, что Элизабет, давно не покидавшая свою пертскую глушь, поначалу опешила. Впрочем, скоро наступила адаптация. Ей ли привыкать после шумных восточных городов типа Багдада или Каира!

…Почему пришли на ум именно эти города? А кто его знает. Каир Бетси однозначно не переносила. «Ненавижу Египет!» – передернула плечами девушка. А вот Багдад… Не оттого ли вспомнилась столица Ирака, что в последние несколько недель мисс МакДугал не расставалась с мыслями о красивом молодом англичанине с грустными глазами – Дэмпси Мелоуне, столь прославившемся своими иракскими находками и так нелепо погибшем в Германии?

– Как прошел перелет? – ворвался в ее размышления посторонний голос.

– Что? – переспросила девушка. – Ах, да, перелет. Спасибо, все было нормально.

В одесском аэропорту ее встречал один из будущих коллег по экспедиции, руководитель гидроархеологического клуба «Наутилус». Взглянув на него, Бетси просто обомлела. Прямо перед ней стоял оживший «Action Man» – игрушка для мальчиков, выпускаемая фирмой «Hasbro». Этакий аналог маттелевского Кена, только покрепче – высокий, под два метра ростом парень лет двадцати восьми, с широкими плечами и мощным атлетическим торсом, так и норовящим разорвать обтягивающую его футболку. Волевой квадратный подбородок, жестко сжатые губы, стального цвета глаза под насупленными бровями, бобрик черных волос… Довершал портрет небольшой косой шрам на правой щеке. Точь-в-точь как у Экшен Мэна!

– Александр Мягков, – представился великан.

«Надо же! – восхитилась девушка. – И инициалы подходят: „А.М.“»

Вслух она, разумеется, ничего подобного не сказала, про себя отметив, что у русских (и у украинцев тоже) стало явно лучше с понятием об этикете. Бравый мастер подводной археологии не полез с рукопожатием, ограничившись вежливым кивком.

Говорили по-английски. Мягков, пусть и с заметным акцентом, в котором особенно резало ухо фрикативное «г», но довольно ловко строил фразы.

– Может быть, перейдем на русский? – внезапно предложила Бетси. – Я бы с удовольствием попрактиковалась. Давно не приходилось говорить на вашем родном языке.

– Охотно, – сказал уже по-русски «Экшен Мэн» и обаятельно улыбнулся, блеснув великолепными зубами. – Но русский мне не родной. Я украинец.

– А разница есть очьень-очьень большая? – удивилась мисс МакДугал, тоже переходя на сложный славянский язык.

– Есть, – твердо произнес парень. – Советую не забывать, что вы находитесь на территории независимой и суверенной Украины. Так будет лучше.

– Хорошьо, – покладисто согласилась Элизабет.

«Ох, и странные эти русские, вечно у них какие-то жуки в голове! А украинцы – еще более странные!»

Мягков довез ее до гостиницы «Большая Московская», что на Дерибасовской-стрит, и помог разместиться в двухкомнатном «люксе». Он проверил, есть ли горячая вода, с которой, по его словам, в городе иногда случаются перебои – особенно в такое вот, жаркое время года, когда тепловики любят заниматься профилактическими работами, а заодно экономят топливо. Бетси снова удивилась, но как истинная подданная Британии сумела сдержать эмоции.

– Ваше оборудование уже прибыло, – сообщил Александр. – Ну, я вам скажу, умеют же делать у вас, на Западе!

На лице парня отразилось какое-то особое, прямо детское восхищение.

– Нам бы такое. Давно бы уже все загадки Змеиного разгадали!

– А что, – живо отреагировала девушка, – так много загадок там быть?

– Есть чуток, – пожал плечами «Экшен Мэн».

Однако дальше на эту тему распространяться не стал, сообщил только, что отъезд на остров намечен на послезавтра, пока же он, Мягков, в ее полном распоряжении. Можно познакомиться с городом, осмотреть местные достопримечательности.

– Ведь это же Одесса, как поется в нашей песне: «Жемчужина у моря».

И – новое выражение лица, на этот раз нежно-мечтательное. Так говорят или о матери, или о любимой девушке. Бетси даже немного удивилась, настолько не вязалась с внешностью этого большого и крепкого парня сентиментальность.

– Спасьибо, Алекзандр. Я хотеть… хочу сама освоить себя на новом месте. Вам же, наверное, нужно готовиться к поездка… к поездке?

– Как хотите, – «Экшен Мэн», кажется, обиделся.

– Ну вот, – добавил он уже не своим обычным голосом, а явно имитируя чужую речь. – Хотел как лучше, а получилось как всегда!

– Не сердитесь, Алекзандр, – девушка постаралась улыбнуться как можно обаятельнее. – Я и правда немного устать. Да и нужно с мыслями собрать себья.

– Да понял я, понял. Конечно! Побродите по окрестностям. Место у вас здесь хорошее, более или менее тихое. Ну, понятно, после полуночи лучше не выходить. Как и везде, у нас тоже есть свои выродки. А так… Рядом находятся почти все наши достопримечательности: Оперный театр, Дерибасовская, Приморский бульвар, Потемкинская лестница и памятник Дюку.

– Дюку? Дюк – это есть принц? То есть, герцог? – удивилась Бетси.

– Ну да, основатель нашего города дюк Ришелье. Я вот тут вам пару проспектов захватил, на русском и английском. Еще советую пройтись в Городской сад и на Привоз.

– Привьо-оз?… – протянула мисс МакДугал.

– Один из городских рынков. Очень известное место.

Бетси кивнула. Начинать знакомство с городом, побывав на рынке – мысль делаьная.

– Хорошо, Алекзандр, спасибо. Но я бы хотела осмотреть еще и ваш Археологический музей. Там быть экзпонатас со Змеиный-айленд.

– Нет проблем. Он тоже рядом, на улице Ласточкина. Можно пешком минут за десять дойти. Ну, отдыхайте, развлекайтесь. А я пошел. Да, и пожалуйста, не зовите меня Александром и на «вы». Можно просто: Саша. А то чувствую себя прямо таки стариком!

– Хорошьо, – охотно согласилась девушка. – Договорились.

– Ну, вот и чудно! – «Экшен Мэн» расплылся в довольной улыбке и удалился, громко мурлыча себе под нос: «Ах, Одесса, жемчужина у моря».

Бетси решила начать свое знакомство с городом с загадочного «Привьоза». Ей часто приходилось бывать в самых экзотических городах Земли, и по опыту она знала, что истинное лицо населенного пункта можно узнать не в деловой его части или в культурно-историческом центре, а именно на рынке. Кроме того, судя по плану Одессы, оставленному ей Мягковым, Привоз был самой отдаленной от гостиницы точкой из всего того, что советовал ей посмотреть руководитель «Наутилуса». Если начать с ближних окрестностей, то на посещение рынка времени может не остаться.

Она заказала такси по телефону, автоматически набрав номер «056». К ее удивлению, трубка ответила приятным девичьим голосом, сообщив, что радио такси всегда к услугам и осведомившись о конечном пункте маршрута.

– Вы знаете наши расценки?

– Yes, – механически подтвердила Бетси, не думая, что расценки одесских такси сильно отличаются от эдинбургских или даже лондонских.

Деньги она поменяла внизу, у рецепции. Джунковский еще в Лондоне предупредил, что с собой лучше брать не фунты, а американские доллары, которые в Украине более распространены, чем британская валюта, с обменом которой могут возникнуть заминки.

За три зеленых бумажки с обрюзгшим полуанфасом Франклина девушка получила целую кучу экзотических банкнот, называющихся «гривна». По внешнему виду они напоминали немецкие марки, только размер имели все одинаковый, независимо от номинала. На одной стороне помещался портрет какого-либо исторического лица, а другую украшало архитектурное сооружение.

«Ничего, – полюбовалась ими Бетси, интересовавшаяся бонистикой и собравшая дома довольно внушительную коллекцию бумажных денег, привезенных ею из многочисленных путешествий. – Достаточно яркие и хорошего полиграфического исполнения».

Такси уже дожидалось ее у подъезда. Оно оказалось такого же желтого, как и на Западе, цвета со светящейся табличкой «056» на крыше.

– Куда едем, мадам? – лихо поинтересовался водитель и заговорщицки подмигнул мисс.

– На Привьоз. – храбро ответила Бетси, садясь в мащину.

– Ша! – закатил глаза таксист. – Мадам, вы не пожалеете, шо решили проехаться до Привоза. Это ж форменная сказка, наш Привоз. Закачаешься! Пальчики оближешь и спасибо скажешь. А как вам наша Дерибабушка?

«Что он за ерунду несет?» – удивилась Бетси, не вполне понимая местные идиомы. Мягков говорил на идеально правильном русском языке, понимать его было гораздо легче.

– И шо ви скажите за нашу Одессу, мадам? – не унимался разговорчивый водитель. – Или не сильнейший, или не красивейший город, мадам?

– Да, да, – вежливо согласилась Бетси.

– Мадам откуда? – поинтересовался таксист. – Та шо ви говорите?! Из самой Англии?! О, мадам. Вам крупно повезло, шо ви уехали от этого тумана! Там же ж, говорят, нельзя жить, в этом вашем Лондоне, мадам. Ах, ви не из Лондона. Из Перта? Это ж шо? Это ж где такое место с таким неприличным названием?

– Почьему неприличным? – поразилась девушка.

– Ну, шо ви, мадам. Да боже ж мой, я разве могу сказать женщине за такой срам?

Бетси поняла, что пора принимать меры и открыла сумочку. Там, в левом отделении, лежал подарок дядюшки Арчи. Шалтай-болтай, узнав, что его любимая племянница собралась в Одессу («Там живут русские. Да. Русские – каннибалы. Да! Кошмар! К ним надо ехать на танке. Танк – это боевая машина! Украинцы еще хуже русских. Да! Они делают из людей сало!»), прислал ей специальный разговорник, изданный, как убедилась леди МакДугал, еще в 1919 году для английский войск, оккупировавших в те давние дни Одессу. Бетси быстро пролистала страницы и нашла нужное: «Общение с аборигенами».

– «При разговорье с представителем оккупационный войск, – бодро прочла она, – вы обьязаны соблюдать почтительность под угрозой расстрела на мьесте!»

Таксист вздрогнул.

– Да так бы и сказали, мадам! А шо, уже началось?

Вскоре машина затормозила у обочины и шофер, выскочивший из машины, галантно распахнул перед ней дверцу.

– Прошу, мадам! Привоз перед вами.

– Сколько я вам должна? – поинтересовалась девушка, предусмотрительно открывая разговорник.

– Ой, да сущие пустяки, мадам! Каких-то пятьдесят гривень.

– «За обман представителья оккупационных войск…»

– Пардон, мадам, пардон! – поспешно откликнулся водитель. – Десять гривень, мадам!

Бетси подала ему синюю бумажку с портретом хмурого усатого старика, чем-то похожего на короля Генриха VIII, прикинув в уме, что поездка обошлась ей и впрямь очень дешево, всего два доллара. Подсчитав сумму чаевых, она дала таксисту еще пять гривен. Тот расплылся в счастливой улыбке.

– Та шо ви, мадам, не надо. Оккупационные войска, или я не понимаю! Так мы не против, вы же не румыны в конце концов! Так пусть мадам купит себе на эти пять гривен красивый букет цветов. Или бутылку шампанского.

«Бутылку шампанского за доллар? Бред какой-то! – поразилась девушка. – Или это только для оккупантов?»

После непродолжительного знакомства с ассортиментом местных и импортных товаров, предлагавшихся на Привозе, Бетси поняла, что слегка поспешила с выводами о невозможности покупки шампанского за доллар. Винные полки магазинов и магазинчиков были действительно уставлены батареями больших зеленоватых бутылок, на этикетках которых в различных вариантах гордо красовалось название знаменитых вин из французской провинции Шампань: «Украинское Шампанское», «Шампанское Французский Бульвар», «Шампанское Золотой Дюк», «Шампанское Шустов». Самым дорогим, около четырех долларов за бутылку, было «Артемовское Шампанское» и «Шампанское Новый Свет». Однако больше всего потрясло Бетси обилие самого дешевого, как раз в доллар ценой, «Советского Шампанского».

«Как это? Страны уже нет, а вино все еще продается. Сколько же у него лет выдержки? Удивительный народ, эти украинцы!»

Девушку не особенно заинтересовало обилие разнообразных фруктов, овощей, мясомолочной и рыбной продукции. В ответ на призывные крики торговцев она только улыбалась и вежливо качала головой. Одна слишком настойчивая старушка таки заставила молодую баронессу отведать ее «ну просто исключительного» творога. Творог и впрямь был замечательный, но уж очень жирный. И еще эти отвратительные мухи и осы, роящиеся над продуктами.

«Б-р-р-р!» – передернуло девушку от отвращения. В Британии санитарный надзор просто моментально закрыл бы торговлю, если бы в пяти метрах от прилавка замечены были хоть две осы или мухи. А здесь…

Гораздо больше оживилась мисс МакДугал у промтоварных рядов. Здесь торговали всевозможным ширпотребом, преимущественно китайского производства. Были и национальные товары, но какие-то тусклые и явно слепленные с тех же китайских или турецких образцов.

Бетси зашла в один приличный на вид небольшой магазинчик игрушек, заметив в витрине знакомые торговые знаки фирм «Mattel» и «Hasbro». Игрушки она тоже любила с детства. Отец баловал ее, порой скупая в подарок для своей любимицы Эльзы целые полки с игрушками – на радость малышке и магазинным менеджерам.

Да, все верно. Манекенно улыбающиеся американцы Барби и Кен, пупсы Шелли, коробки с мозаикой и наборы для детского творчества. А вот и старый знакомец. Привет, земляк!

Девушка приблизилась к стенду, заставленному коробками с хасбровским Экшен Мэном. Крепыши мужчины, целеустремленно уставив вперед взор, сжимали в руках кто автомат УЗИ, кто морской палаш, а кто и вовсе небывалое на этом свете оружие. Стоили они, как ни удивительно, в половину против тех сумм, которые значились на ценниках лондонских магазинов.

Бетси взяла в руки одну из фигурок.

«А, понятно! Никакой ты не земляк, а изделие все тех же китайских умельцев. Что поделаешь, интеграция и глобализация! Производство игрушек в Китае дешевле, вот фирма и выдала лицензию… А что, если?..»

Бетси озорно улыбнулась. Прихватив с собой игрушку, она решительно направилась к кассе и попросила красиво упаковать подарок.

Довольная покупкой, девушка рассеянно посматривала по сторонам, пока ее взгляд не зацепился за одно знакомое для археолога название.

«Сувениры из Ольвии.»

«Ольвия? – вспомнила она. – Древний город! Интересно, интересно. Ну-ка, взглянем, что тут у них».

Она вошла в магазин. У самого порога ее встретил пиратского вида мужчина средних лет. Пиратского – потому, что правый глаз торговца прикрывала черная резиновая повязка.

– Слушаю вас, мадам! – здоровый глаз мужчины пронзительно взглянул на мисс МакДугал.

«Да что они все заладили: „мадам“, „мадам“? – поразилась девушка. – Тогда уже мадемуазель».

– Я погляжу, что вы тут имьеть…

Она быстро огляделась. Так, археологический хлам, то, что ученые за ненадобностью выбрасывают на развалы. Битые черепки, пару каменных жерновов… Впрочем, есть и весьма любопытные экземпляры, например, тот чернофигурный лекиф со сценками из мифа о Персее. Век этак четвертый до нашей эры, если не подделка… И эта амфора неплоха. Да и кратер чудный! Но это все ей не нужно. У нее в замке есть вещи намного лучше.

А это что за монстр? Бетси недоуменно поглядела на какой-то возок, переделанный под боевую древнегреческую колесницу. И кто же, интересно, на такое клюнет?

– И это есть все, что вы можете предложьить? – разочарованно спросила девушка.

– А что вас конкретно интересует, мисс МакДугал? – вдруг перешел на английский язык торговец.

От неожиданности Бетси вздрогнула.

– Вы меня знаете? Откуда?

Одноглазый заговорщицки подмигнул:

– Ну, если мы живем на окраине Европы, то это еще не значит, что у нас нет ни телевидения, ни Интернета. Я давно в этом бизнесе, леди. И просто восхищен вашими открытиями и приключениями.

– Ну уж, – фыркнула девушка. – Прямо таки, приключениями!

– И ваши монографии читал. Разумеется, скачанные из Сети.

«Ох уж мне эти пираты!» – вздохнула Бетси.

– Так чем могу быть полезен? Разумеется, сокровищ Шлимана или Картера у меня нет, но кое-что…

Он нажал какую-то невидимую кнопку под прилавком, и в стене за «колесницей» открылась замаскированная дверь, откуда потянуло сыростью.

– Прошу, – гостеприимно кивнул «пират» и сам проследовал первым.

Они спустились в полуподвальное помещение, где в отличие от верхнего «торгового зала» было и просторнее, и светлее. Освещение давали несколько плафонов, имитирующих древнегреческие или древнеримские факелы. Вдоль стен тянулись массивные деревянные со стеклянными крышками витрины, напоминающие музейные.

– Здесь представлено все античное Причерноморье, – широко развел руки хозяин. – Вот Ольвия, здесь Пантикапей, вон там Херсонес. Есть кое-что и заграничное. Например, Древний Египет.

– Ненавижу Египет! – в сердцах воскликнула Бетси.

– Ладно, ладно! – улыбнулся «пират». – Тогда что вам показать?

Девушка на мгновение задумалась.

– А нет ли что-то со Змеиный-айленд? То есть, с острова Змеиный?

Единственный глаз торговца на миг закрылся, затем вновь уставился на гостью, причем с явным интересом.

– Змеиный? Так-так. Понятненько. Чудненько!

«Пират» потер руки и засеменил к одному из стендов.

– Пожалуйте сюда, леди. Здесь есть кое-что любопытное.

Баронесса послушно подошла. Взглянула… У нее перехватило дыхание.

«Ничего себе! – мысленно воскликнула она. – Да ведь это же…».

– Откуда? – только и смогла выдавить из себя мисс МакДугал.