Текст книги "Странствие Сенора"

Когда двери Ритуальной Комнаты закрылись за Хозяином Башни, гигантская крышка Мерцающего Саркофага с лязгом сдвинулась с места и поползла сторону.

Светящиеся насекомые – Переносчики Знаков, роившиеся под потолком комнаты, на мгновение погасли, словно были единым существом, и засияли снова тусклым кроваво-красным светом, каким светят умирающие небесные огни. Ковер из белых гиен превратился в волнующееся море черной травы, остроконечной, будто лезвия ножей. В воздухе витали пепел и потревоженный прах. Змеи, извивавшиеся в траве, вдруг обрели голоса и издавали тонкие неописуемые звуки. Этот свист мог свести с ума…

Из Саркофага восставало нечто, одетое в мертвую плоть, и все-таки живое; похожее на мумию, но неизмеримо более старое, чем все мумии, вместе взятые; не имевшее рта, ушей, глаз – и все же видевшее, говорившее и слышавшее звуки; нечто столь древнее, что оно давно утратило собственное тело, всякое представление о прошлом и настоящем и использовало теперь для передвижения части чужих, готовых рассыпаться тел, которые удерживала вместе неведомая сила.

Но в своих четырех руках (если его конечности было назвать руками) оно держало кистень, кинжал, трезубец и топор; все оружие было древних, необычных форм, покрытое тонкой вязью символов мертвого языка, – и у Сенора захватило дух: он узнал эти орудия смерти, но, в отличие о его Меча, они были сделаны из неразрушимого мерцающего камня…

Гет-Забалла, Восставший из Саркофага, медленно сполз на пол, и колючая трава, покрывшая пол ритуальной комнаты, превратилась в зловонное болото, в которое Сенор сразу же погрузился по пояс.

– Зачем ты потревожил меня, смертный?.. – прошипел Гет-Забалла. Непонятно было, откуда исходил его голос. Сенор с трудом различал отдельные слова. Ему показалось, что сами куски подрагивающей плоти терлись друг о друга и издавали это невнятное шипение. – Ты не из тех, которые называют себя Хозяевами Башни, а Хозяева Саркофага приходят иначе… Что тебе нужно?

– Я не из них и не служу им, – отвечал Сенор, стоя в мутной грязи болота. – У меня нет памяти. Это не мой мир, и я не понимаю, как оказался здесь. Я должен узнать свое прошлое и смысл Древнего Пророчества.

– Так ты хочешь пройти Ритуал? – шипение стало нестерпимо громким. Гет-Забалла затрясся, рискуя рассыпаться в прах.

– И прочесть знаки на твоем Саркофаге! – добавил Сенор, вытаскивая из вязкой трясины свой Меч. Его клинок даже теперь сверкал неоскверненной чистотой…

Гет-Забалла, Восставший из Саркофага, долго молчал, а зловещее оружие мелькало в его руках. Клинки сновали и разили пустоту; попасть под них означало умереть быстро и не одним куском.

– Для этого тебе придется сразиться со мной, – наконец прошипел он. – Если ты действительно Существо Пророчества и не помнишь своей тайной судьбы, Древний Меч поможет тебе – и тогда я излечу от проклятия прошлого и избавлю от призраков настоящего…

Сенор молчал. Он был готов к чему угодно.

– Тогда ты сможешь Завершиться, – шипело древнее чудовище. – В противном случае ты умрешь. Но где ты хочешь биться со мной – здесь, сейчас, или в Пространстве Изменений? Ты принес Древний Меч, и я предоставляю тебе выбрать самому…

Сенору стало ясно, что в этом вязком болоте, возможно, являвшемся частью Гет-Забаллы, у него нет ни единого шанса против четверорукого, который не имел ни капли крови в своем мертвом теле и не чувствовал боли. И он принял бой в изборожденном складками Пространстве Изменений.

* * *

Они сошлись при свете незнакомых небесных огней на древних болотах Кобара, возникших в ТОЙ САМОЙ КОМНАТЕ. Но когда Сенор занес для удара свой Меч из неизвестного металла, Гет-Забалла вдруг исчез и Человек Безымянного Пальца ощутил, как что-то щекочет незащищенную часть его шеи.

Он поднес к глазам широкое блестящее лезвие клинка и увидел в нем словно в зеркале, что к горлу ползет ядовитое насекомое с длинным острым хоботком, готовое впрыснуть почти незаметную смерть в его тело. На спине насекомого был виден символ, состоявший из двух пересекающихся зигзагообразных линий.

Стоило Сенору захотеть – и не захотеть даже, а просто позволить действовать давно забытым инстинктам, – и он превратился в птицу с изогнутым клювом и густым серебристым оперением. Он склюнул упавшее насекомое и почти проглотил Гет-Забаллу, когда чудовищная сила ударила его по клюву, а через мгновение он уже бежал по скользким кочкам от охотника, преследующего его верхом на черной болотной свинье.

Безликий охотник держал в руках оружие, Посылающее Смерть, и время от времени оно извергало сноп огня и куски металла, взрывавшие ил возле самых лапок бегущей птицы.

Потом Сенор стал существом, сидевшим в летающей машине, которая с ревом рассекала воздух; а сквозь стекло он видел сверкающий круг над собой и скачущего далеко внизу охотника на черной свинье. Сверху были видны два пересекающихся зигзага на спине болотной твари.

С необъяснимым умением он направил машину вниз, поймал всадника в перекрестие прицела и нажал какие-то рычаги. Его машина содрогнулась; он увидел, как из труб, укрепленных по бокам ее корпуса, вырвались стрелы с огненным оперением и стремительно понеслись к земле…

Но за мгновение до того, как стрелы взорвались, забрызгав небеса болотной грязью, исчезла черная свинья вместе со своим безликим седоком, а под Сенором возникла бескрайняя толща воды, на поверхности которой плавало нечто невообразимо огромное, закованное в непробиваемую броню, смердевшую мокрым металлом.

Замшелые плиты раздвинулись, обнажив темное чрево, и плавучий остров начал неотвратимо всасывать в себя летающую машину…

* * *

…Так сражались они, становясь гигантскими армиями и разлетающимися частицами, которые несли с собой смерть; гибнущими планетами и сверкающим разящим оружием. Когда один из них стал пустотой, в которой другой медленно погибал от удушья, этот другой начал сворачивать пространство волшебства, и первому пришлось Проявиться и стать пульсирующим огнем, из которого родилось новое место для битвы…

Потом Гет-Забалла стал женщиной, прекраснее которой могло казаться только Суо из Мертвых Времен (Суо с драгоценными камнями вместо глаз), – и она соблазнила Сенора.

На ложе наслаждений она занесла над ним отравленный кинжал, но за мгновение до смертельного удара Сенор стал гигантской змеей, обвившей тело женщины и задушившей ее. Однако он сжимал своими кольцами лишь рассыпающийся каменный столб.

Сенор даже не догадывался, откуда у него взялось умение сражаться так, как сражаются боги. Древний Меч превращал его плоть и хранил его душу. Сознание было неописуемо ясным. Холодный Затылок познал еще одну сторону силы, заключенной в Мече Торра…

Никто из сражавшихся так и не сумел победить. Убедившись в этом, они отозвали легионы своих иллюзорных тел и, превратившись в две яркие кометы, понеслись прочь из Пространства Изменений.

* * *

…И вновь они оказались в комнате с Мерцающим Саркофагом. Их окружал рой священных насекомых, а под ногами шевелился ковер из шкур белых гиен.

В четырех руках Гет-Забаллы, Восставшего из Саркофага, больше не было оружия. Он проделывал ими какие-то плавные движения, и Сенор почувствовал, что внутри угасает былая боль и спадает напряжение. Вскоре он стал спокоен, как никогда.

– Иди, – прошипел Гет-Забалла и показал на Мерцающий Саркофаг. – Если тебе будет плохо, я излечу тебя верой. Если ты сойдешь с ума, я окажу тебе милость и убью тебя. Если ты исчезнешь, то исчезнешь навеки!

Сенор дотронулся до отодвинутой крышки Саркофага и ощутил под рукой гладкое, как стекло, и холодное как лед, вещество.

– Он высечен из зуба Великого Древнего Бога Кружедда, впервые создавшего Большое Яйцо, – продолжал Гет-Забалла. – Сам Кружедд существует за пределами Яйца. Его Зуб был похищен Теми, Кто Старше Меня, а я очень, почти невообразимо стар. Они сделали Саркофаг, и я охраняю его, где бы он ни находился. Саркофаг побывал во многих местах, но мне редко приходилось «лечить» того, кто вернулся.

И Восставший из Саркофага зашелся в долгом и громком шипении, сквозь которое вдруг прорезался почти человеческий смех. Сенору даже показалось, что кроме Гет-Забаллы в комнате был кто-то еще и этот «кто-то» заливался радостным смехом, безмятежным, как радость невинного ребенка. Ничто больше не имело значения: жизнь, смерть, исчезнувшие страны, сгинувшие расы, ушедшие поколения, минувшие времена…

Сенор нагнулся над черной засасывающей полыньей и увидел, что у Мерцающего Саркофага нет дна.

– Иди! – приказал Гет-Забалла, отсмеявшись. – Мне надоело ждать.

И Сенор шагнул внутрь Саркофага.

* * *

Ничего не произошло.

Он остался так же слеп, как и раньше. Он не вспомнил ни единого мига своего прошлого с того момента, когда человек обычно начинает осознавать себя, и до того дня, когда очутился в Кобаре.

Он медленно погружался в неощутимую пустоту. И эта пустота оказалась непроницаемой, как глухая стена.

Ничто не угрожало его слабому усталому разуму. Убийственная мощь нового знания не обрушилась на него. Его не растворил в себе мир, оказавшийся чем-то совсем другим. Воспоминания целых тысячелетий не разорвали его сознание на части. Он не испытал перехода в иную реальность, не лишился никаких иллюзий и не разбил скорлупы, окружавшей его. Вещи не стали другими, и ничто не потеряло старых имен.

Сенор мучительно ждал, когда Ритуал осуществится, однако его прошлые жизни, неоценимые откровения которых обещал ему Хозяин Башни, были отгорожены от него колдовской стеной. Он увидел лишь два зыбких сна, но эти видения были вызваны только жаждой его опустошенного мозга.

Иллюзия первая.

Он въезжал в белый замок на плечах существа без лица. Въезжал из ниоткуда. Белый замок был окружен стеной, замыкавшей внутри себя весь здешний мир…

Сенор бродил по бесконечным коридорам, по обе стороны которых были двери. Их количество не поддавалось исчислению. За каждой дверью его поджидало что-то (ответ, новая жизнь, глоток, утоляющий жажду) – и он знал об этом. Но все двери были наглухо заперты, и он не сумел войти ни в одну. Он перепробовал сотни, тысячи, сотни тысяч дверей. Тщетно. Голый белый коридор тянулся в вечность. Сенору было бы легче, если бы коридор где-нибудь кончался… Белые запертые двери. Ему стало бы легче, если бы их можно было сосчитать или пробить… Не было ничего хуже этой бесконечности.

Она приговаривала к отчаянию.

Существо без лица тупо исполняло любые его желания. Все вокруг колебалось, дрожало и готово было исчезнуть, как мираж. Однажды Сенору показалось, что он сходит с ума. Он попытался бежать оттуда. Это было все равно что пытаться сбежать с поверхности шара. Правда, сама попытка спасла его от безумия. Он сосредоточился на ней…

И белый замок со своими ужасными бесконечными внутренностями исчез.

Вторая ложная реальность проявилась вскоре.

Пятипалые, похожие на людей, одетые в плащи с капюшонами, совершали над ним какой-то обряд. Сенор знал только, что он – бессмысленная жертва.

Ничего нельзя было изменить. Чудовищные, незабываемые воспоминания.

Хуже всего, что он не понимал цели обряда, да и никакая другая жертва на его месте не могла бы этого постичь.

Пятипалые с безразличием машин кружили вокруг него. Раздавался назойливый гул множества глоток, поющих нечеловеческие гимны. Потом добавился рев морских раковин (откуда Сенор знал о море?!) и мерцающий свет. Это терзало его слишком долго. Опять он почти лишился рассудка. Теперь спасение пришло со смертью. Это была хорошо разыгранная смерть. Мистификация со сменой ролей удалась.

Ему рассекли то, что было его горлом, и одно из серых существ принялось танцевать над ним, пока из него толчками истекала кровь. Потом ему вскрыли то, что называлось грудью, и вынули бьющееся сердце. Он так старательно «изображал» агонию окровавленного мешочка, что забыл о самом обряде.

Тогда Сенор увидел, что жертва – не он, а залитый кровью алтарь – пуст.

Он посмотрел вверх и увидел над собой купол чужой церкви, похожий на опрокинутую воронку, в которой клубилась тьма.

В песок уходила кровь всех жертв бесполезных культов и непоправимых ошибок.

Серые существа в плащах с капюшонами застыли вокруг него, как большие терпеливые птицы, питающиеся падалью.

Потом и они исчезли.

* * *

Сенору показалось, что он провисел внутри Мерцающего Саркофага сотни лет, тщетно ожидая Преображения, но слуги Ритуала, если таковые существовали, остались глухими, невидимыми и неподвижными. Он поднес к глазам руку. Из камня в перстне Бродячего Монаха по-прежнему сочился багровый свет. Где-то рядом плавал Древний Меч.

Теплые течения подхватили Сенора и унесли с собой. Потом они стали четырьмя полуистлевшими руками, вынимающими его из Мерцающего Саркофага. Пришли привычные запахи и звуки…

Сенор лежал на ковре из шкур белых гиен. Гет-Забалла, сложенный из кусков чужой плоти, стоял над ним.

– Тебе не нужен знахарь, – прошипел он. Это был не вопрос, и ответа не требовалось. – Я впервые вижу такое…

Сенор молчал. Все напрасно!.. Маленький безжалостный палач заворочался в голове, просыпаясь. У Человека Безымянного Пальца оставался только один выход. Тайна его прошлого хранилась вне этих стен. И вне Кобара.

Гет-Забалла, Восставший из Саркофага, пятился от него, передвигая свои члены с отвратительным чавканьем. Сверкающий рой священных насекомых втягивался в открытый Саркофаг. Гиены собрались в стаю и белым ручьем потянулись к выходу из Ритуальной Комнаты. В воздухе разливался липкий ужас…

– Ты заколдован, – прошипел Гет-Забалла, погружаясь в мерцающие глубины Саркофага. – Не знаю, кто ты… Ступай прочь!

Крышка начала медленно задвигаться.

Вдруг Сенор вспомнил. Безразличие оставило его. Он вскочил на ноги и бросился к Гет-Забалле.

– Прочти Пророчество! – крикнул он в щель, которая стала уже слишком узкой.

– Прочь! – Слабое шипение, похожее на далекий шум прибоя, донеслось до него с последней волной ужаса.

– Эй! – в ярости заорал Сенор, глядя, как неотвратимо сужается щель. Тайна вновь ускользнула от него. – Пророчество! Прочти Пророчество! Мне нужно знать!

С последними словами он занес над зубом Кружедда сверкающий Меч Торра. Соединились два предмета, некогда принадлежащие богам. Меч ударился о крышку Саркофага. Коса нашла на камень.

Раздался звон – и ничего больше. Только мерцание зуба Кружедда стало сильнее и знаки на Мече просияли неземным светом…

Замерло эхо удара.

Сенор Незавершенный двинулся прочь из Заколдованной Башни.

Часть третья
Обруч Мелхоэд

Больше никто не пытался помешать ему. Спустя день он отправился в Безлюдный Двор за превращенной Люстиг. С ним поехали ведьма Истар, одетая как горожанка среднего сословия, и Суо из Мертвых Времен, все больше беспокоившееся насчет того, чем закончится их пребывание в Кобаре. Сенор только мрачно улыбался, выслушивая угрозы и обещания страшных мук, на которые будет обречен, если не даст Суо обещанного Завершения. Чем теперь могло испугать его это существо, потерявшее большую часть своего могущества и имевшее здесь власть лишь над собственным телом? А до наступления Мертвых Времен оставалось слишком много поколений. Сенор давно привык к брюзжанию Суо и не обращал на него никакого внимания.

Но ощущение того, что кто-то умело подталкивает их в единственно возможном направлении, не проходило. В конце неведомого пути хранились ключи к его сокровенной тайне, к тайне Суо и Бродячего Монаха, тайнам Хаоса и возвращения Люстиг.

Великая Неизвестность ожидала Человека Пророчества. Это терзало его переутомленный мозг, и временами он проваливался в милосердную пустоту, в которой растворялись мысли и тревога…

* * *

Они выехали рано, сразу же после того, как тусклый Огненный Круг взошел над Завесой и осветил выпавший ночью снег.

Зима в этом году обещала быть ранней и суровой. Утром Сенор и Истар уже ощутили ее ледяное дыхание. Пронизывающий ветер хлестал их колючими ладонями. От лошадей поднимался густой пар. Люди кутались в плащи с меховыми воротниками; доспехи и оружие омерзительно холодили тело, словно куски нетающего льда.

Суо, одетое в меха только для отвода глаз, с превосходством взирало на людей из-под кожаного капюшона. Теперь, в холод, было особенно заметно, что Суо не дышит. «Пожалуй, единственное слабое место в нашей компании», – сардонически подумал Сенор и поглубже спрятал лицо в воротник.

* * *

Безлюдный Двор, ближайшее к Тени обитаемое место, наиболее часто подвергался набегам слуг Хаоса, и люди покинули его давным-давно, когда Тень подобралась слишком близко.

Теперь тут жили Уроды. Создания Тени редко опускались под землю, и Уродам удавалось отсидеться, пока наверху шла кровавая бойня или вертелась карусель безумия.

Уроды появились в Кобаре в незапамятные времена. Может быть, их племя было таким же древним, как Завеса. Предания гласили, что в доисторические времена на земле вырос гигантский гриб, оставивший после себя глубокую впадину, на дне которой было основано поселение. Здесь чаще, чем в других владениях Кобара, рождались дети-уроды, а жизнь людей была недолгой, и умирали они от никому неизвестных болезней.

Когда вдобавок приблизилась Тень, люди ушли из опасного и гиблого места, и тут остались Уроды, которые не могли существовать больше нигде. Долгие годы Уроды со всего Кобара селились в Безлюдном Дворе, а спустя столетия выстроили подземный Город Ущербных – Мургуллу.

Они называли себя Детьми Гриба. Им необъяснимо нравилось это место. Здесь они черпали из самой земли и брали друг от друга силы и волю к жизни.

Вначале это была просто кучка изгоев, лишенных не только способностей к магии, но и возможности как следует защищаться от жестокого мира. Они безоговорочно подчинялись Хозяевам Башни.

Но прошли годы; город Уродов рос и уходил в глубину. Что происходило в этом подземелье? Что могли создать существа, не имевшие магии? Когда была построена ими первая машина? Мало кто в Кобаре интересовался ответами на подобные вопросы. Горожане сторонились гиблого места. А магия Хозяев Башни была для Придворных кривым зеркалом, в котором они видели только искаженные образы самих себя.

Дети Гриба изредка появлялись в Кобаре и были подчеркнуто почтительны с Магами, но что крылось за этой почтительностью, – страх перед недосягаемым могуществом высших и более благополучных существ или коварство подземных выродков, скрывавших до поры до времени свои враждебные намерения? Мир Кобара катился к гибели, и не было времени искать ответы.

* * *

Безлюдный Двор повергал в уныние. Безрадостное место, покинутое людьми сотни лет назад… Остовы разрушенных башен и домов, присыпанные снегом, торчали будто скалистые острова посреди неподвижного мертвого моря.

Медленным шагом спускались лошади по склону гигантской заснеженной чаши. Скрылись из глаз поднимавшиеся на горизонте сторожевые башни Преграды; за краем впадины исчезла Завеса Мрака. Только холодное, низко нависшее небо было теперь над Сенором и его спутниками, а под ногами – город Мургулла, превратившийся в подземную страну.

Холодный Затылок посмотрел на перстень Бродячего Монаха. Камень в нем погас и был сейчас непроницаемо черным.

Сенор и ведьма почти одновременно ощутили чужое присутствие. Он обвел взглядом черные прямоугольники окон. Но среди развалин не было никаких отражений и запахов. Медленно падал снег… И все-таки кто-то наблюдал за ними.

Суо выпустило из ноздрей только что созданное облачко пара. Истар неотрывно глядела на полуразрушенную стену. В провале было темно и тихо. Наконец там сверкнуло что-то, и вскоре донесся запах гари.

Сенор подъехал ближе и острием кинжала выковырял из стены металлические и стеклянные обломки. Безжизненный мусор. Но не исчезало ощущение того, что наблюдатели по-прежнему находятся где-то рядом.

За всадниками следили спрятанные повсюду искусственные глаза Уродов. Людям из Кобара стало ясно, что нелепо пытаться избежать этой слежки.

Где-то здесь должны были находиться входы в подземелья Мургуллы. Сенор произнес заклятие, Отпирающее Двери, но ничто не шелохнулось на этом заснеженном кладбище, ни один сугроб не осыпался, ни одно надгробие не сдвинулось с места, ни один шорох не нарушил пустынного безмолвия, царившего среди стен, которые навевали тоску…

Сенору пришло в голову, что Уродам может быть совершенно безразлично все происходящее на поверхности. Но даже если так, то наступление Тени угрожало им в первую очередь. Он надеялся, что сможет убедить Детей Гриба хотя бы в этом.

Он продолжал поиски входа среди развалин Безлюдного Двора, с риском быть погребенным под снежными оползнями, и к вечеру нашел колодец из влажно блестевшего черного металла. Колодец был закрыт круглой плитой, такой тяжелой на вид, что сдвинуть ее с места не смогла бы и четверка лошадей.

Сенор несколько раз ударил по плите ножнами, но лишь глухой отзвук был ему ответом.

– Ты можешь открыть колодец? – спросил он у ведьмы. Она была его главным оружием против обыкновенного противника. Он не хотел использовать ее редкий дар слишком часто – сила Истар была небеспредельной. Теперь по крайней мере отпала необходимость скрываться от слуг Зонтага. Что произойдет с ведьмой в Тени, Сенор, конечно, не знал, но уповал на Древний Меч…

Она подошла и погладила металл длинными тонкими пальцами. А потом устремила на крышку знакомый Сенору тяжелый горящий взгляд.

Снежинки теперь превращались в капли, не долетая до ее лица. Плита дрогнула и начала медленно поворачиваться на ребро. Внутри колодца что-то дико и мощно взвыло, словно заревела на одной ноте нечеловеческая глотка.

– Машины, – прошептали бескровные губы Истар. – Там, внутри, – машины…

Сенор заглянул в щель, образовавшуюся между крышкой и колодцем. Два огромных блестящих цилиндра были соединены с плитой тягами, и сейчас внешняя сила разрушала их. Крышка встала на ребро и раскачивалась под порывами ветра.

Удерживать ее в таком положении стоило Истар огромных усилий. Волосы на ее голове поднялись, отделившись друг от друга. Сенор смотрел на эту черную корону. Сейчас, на фоне заснеженных развалин, было отлично видно, что в ней вспыхивают фиолетовые огни…

Потом плита рухнула в снег рядом с его ногамии. От искореженного металла поднималось кверху облако пара.

Сенор снова заглянул в колодец. И увидел клеть с вооруженными Уродами, медленно поднимавшуюся к поверхности из глубин Мургуллы.

Детей Гриба было двое. Они держали в руках странные предметы, похожие на небольшие арбалеты, но без всяких признаков тетивы. Доспехи Уродов не были металлическими, но и не имели естественного запаха.

Слабые отражения, похожие на человеческие, сопровождали появление жителей подземелья. Еще до того как клеть достигла поверхности, Сенор уже знал, что они братья и что одного из них зовут Тот, Похожий На Отца, а другого – Тот, Похожий На Мать. Тот, Похожий На Мать, был старшим стражником колодцев, и по этому поводу Тот, Похожий На Отца, испытывал черную непреодолимую зависть. В сознании Сенора пронеслись перемежающиеся образы похлебки, удовлетворяемой похоти и протезов, вживляемых в тело Того, Похожего На Мать. Это было грязно и дико, – и он похолодел при мысли о том, что ожидает его в Мургулле…

Тем временем клеть оказалась на поверхности.

* * *

У братьев Тех не было ушей; распухшие веки почти скрывали бегающие глазки; безгубые отверстия ртов обнажали две сплошные роговые пластины вместо ряда верхних и нижних зубов. Правые, более длинные, «боевые» конечности сжимали рукояти необычного подземного оружия; левые, короткие и тонкие лапки, предназначенные для «тонкой работы», заканчивались металлическими протезами кистей, которые сейчас держали выкованные из меди щиты.

Сенор поразился той легкости, с которой он проникал в помыслы Уродов – незащищенных, будто животные, которые ни о чем не подозревают, – и одновременно был ошарашен царившим в их мозгах беспорядком.

Уроды не имели понятия о том, как защитить себя от подобных вторжений, и похоже не слишком беспокоились о том, что их сознание открыто для посторонних. Сенор почувствовал, что они даже не особенно верят в возможность влияния извне.

Но подобие свалки или помойки тоже может быть «открытой книгой» – заполненной, впрочем, какими-то абстракциями и безумными страстями. Сенор вторгался в нагромождения чисел и невероятную мешанину подавляемых амбиций, не находящих выхода стремлений, злобы, порожденной чудовищной слепотой, всепожирающего страха и ощущения стремительно летящего времени…

Он увидел себя их глазами и понял, что Дети Гриба не на шутку испуганы. Он представал действительно чем-то очень странным в убогом понимании этих невежественных существ; настолько странным, что вполне мог стать «героем» мрачных легенд. Кроме того, Суо и ведьма своим присутствием умножали количество крайне нежелательных и неприемлемых здесь чудес до предела.

– Что тебе нужно в Мургулле, Городе Ущербных, Придворный Башни? – грубо спросил Тот, Похожий На Мать. Впрочем, Сенор видел, что эта грубость скрывала суеверный страх Уродов перед магией колдунов-пришельцев.

– Ты проведешь нас к наместникам Хозяев Башни. Я буду говорить с ними. – Сенору не хотелось втягиваться в бессмысленный ритуал вопросов и ответов.

Тот, Похожий На Отца, громко расхохотался. Старший стражник подождал немного, а потом сильно ударил его длинной правой рукой в лицо.

Смех захлебнулся, и тонкая струйка крови поползла из уголка рта Того, Похожего На Отца. Он отодвинулся подольше и злобно косился на брата.

– Наместников Башни больше нет, – хмуро произнес Тот, Похожий На Мать. – Теперь Мургуллой правит Королева Уродов Мелхоэд, Дама Нижней Земли, Убийца Машин, Видящая Без Глаз…

«Вот как, у них уже есть своя Королева! И они выбрали не самый удачный момент для переворота», – сказал себе Сенор и многозначительно посмотрел на Истар.

– Передай это Хозяевам Башни, – продолжал стражник. – И убирайтесь. Отныне Город Ущербных закрыт для людей Кобара.

Суо, внезапно превратившееся в большую двухголовую птицу, с шумом взлетело с крупа своей лошади и, описав круг, опустилось на железные прутья клетки. Два клюва щелкнули друг о друга, как скрестившиеся клинки.

Стражники колодца сопровождали ее взглядами, борясь со страхом и искушением пустить в ход оружие. Единственное, что удерживало их от этого, – неизвестная магия пришельцев. Искореженная и все еще дымящаяся крышка колодца лежала перед ними и была красноречивее всяких слов. Дети Гриба помнили о существовании Кобара и жили ближе всех к Тени, поэтому принимали все происходящее как неизбежные, хотя и неприятные чудеса.

– Пойди и сообщи обо мне своей Королеве. Сделай это, Тот, Похожий На Мать! – сказал Сенор, одновременно ударив волной ужаса по их незащищенным мозгам.

Скорчившиеся на земле Уроды взирали на него с ненавистью и суеверным отвращением.

– Откуда… – прохрипел старший стражник. – Откуда ты знаешь мое имя?..

– А произнесенное имя означает власть, не так ли? – сказал Сенор, зная, что это верно здесь лишь для немногих. – Поэтому передай Королеве, что я хочу видеть существо, вернувшееся из Тени. Если нас не примут, мы спустимся сами. Но тогда всем будет только хуже…

Он подал знак – и ведьмина сила буквально швырнула обоих братьев в клеть. Неуклюжее сооружение со скрежетом поползло вниз.

Двухголовая птица Суо неторопливо снялась со своего насеста и исчезла в снежной пелене.

* * *

…Они ждали очень долго. Птица Суо вернулась и снова превратилась в придворного Башни. Остывшая крышка колодца почти полностью скрылась под наметенным снегом.

Истар, чьи силы оказались изрядно подточены, дремала в седле, закутавшись в меха. Сенор не мог расслабиться ни на минуту. Он совсем не был уверен в том, что им удастся преодолеть подземные укрепления Мургуллы, воздвигнутые Уродами в ожидании набегов из Тени и, как выяснилось теперь, – с намерением окончательно отделиться от Кобара. Возможности Истар ограничены, он сам почти бессилен против машин (а ловушки Мургуллы – это наверняка машины), любые перевоплощения Суо вряд ли могут заставить Королеву Мелхоэд отдать им Люстиг. Отчасти Сенор рассчитывал на ошеломляющее впечатление, произведенное на стражников и невидимых соглядатаев, да еще на то, что некстати проявившаяся враждебность Детей Гриба не разрушила пока полностью древней связи между Кобаром и Безлюдным Двором.

* * *

Наконец душераздирающие звуки, которые издавала поднимающаяся клеть, нарушили тишину заснеженных развалин.

Еще более хмурое лицо Того, Похожего На Мать, показалось над краем колодца. Он махнул рукой пришельцам, и те осторожно завели своих лошадей в качающуюся клеть. В сознании Того осталась обида и слепая ненависть, порожденная непониманием. Все это вполне определенно отражалось и на его жутковатом безгубом лице.

Стражник колодца дернул какой-то рычаг, и клеть медленно поползла в бездну.