Текст книги "Синий свет"

Синий свет

-Дедушка, расскажи про небо… Пожаааалуйста!

–Ну, сколько можно? Ты сама уже можешь об этом рассказывать, да еще получше, чем я.

Старик Тони засмеялся, но был рад этой просьбе, как всегда. Именно с этой истории о небе начинались каникулы его внучки каждое лето, когда сын привозил ее в деревню недалеко от Шымкента, что в Казахстане. Но он не знал, что сегодня разговор получится намного серьезнее обычного.

–Ну, хорошо. Сейчас почти ровно 21.45, меньше, чем через минуту будет сирена, и я начну, как только мы снимем очки.

Старик чуть-чуть поправил подушку на своем стуле, хорошенько прокашлялся и восклицательно поднял указательный палец вверх. Всю округу наполнил громкий звук сирены, тональность которой была совсем не такой тревожной и монотонной как во время солнечных бурь, но тоже довольно грустной. Птицы на деревьях во дворе привычно не шевельнулись. Кошка выглянула и собачьей будки, комар выглянул из-за кошки.

–Знаешь, этой мелодии скоро будет 100 лет, это последние ноты песни «До свиданья, синее небо» одних очень известных ранее музыкантов. Странно и даже смешно, что они и подумать не могли, что их слова окажутся такими пророческими.

–Как это – пророческими?– спросила внучка, которой через пару дней должно было исполниться всего, а, может быть, уже 9 лет. Звали ее – Ева. В ее голове не укладывалось, что мелодия, которую она слышит ежевечерне старше ее на такое огромное количество лет и дней.

–Это значит, что в своих песнях они как будто чувствовали, что мы распрощаемся с нашим небом.

–Может быть, это они все это устроили? – продолжала свои размышления Ева

Старик Тони улыбнулся своей доброй и всегда немного грустной улыбкой, смахнул седую прядь со лба и вздохнул, давая понять внучке, что сейчас заведет шарманку своей повести и ей нужно придвинуться поближе и начать слушать.

–Нет. Музыканты здесь ни причем…. Эта история началась 40 лет назад. Все земные ученые тогда говорили о том, что наше Солнце становится ярче, и что-то должно случиться, но неизвестно что, где и когда. Случилось… 22 июня…. Солнце действительно стало ярче, что-то в нем поменялось, но до сих пор никто толком объяснить не может. Сама видишь, когда солнечные бури – техника ломается, небо моргать начинает сияниями по ночам, но яркость нашей звезды объяснить не ученые могут. Твой любимый вопрос «Почему?» великие умы планеты оставили без ответа. Просто стало ярче. И вот тогда, с того самого летнего дня наше небо стало синее-пресинее, что смотреть больно.

Всего за несколько недель почти все голубоглазые люди ослепли, потому что их глаза слабее, а синий свет им всегда вреднее был, чем темноглазым. А после того, как Солнце светлее стало надорвали они свои глаза.

–И бабушка тоже, правда же?

Старик Тони оказался не готов к такому вопросу. Он похоронил жену много лет назад, но любовь ничуть не стала слабее, вот только теперь она стала безответной. Поэтому вопрос внучки прошел не сразу в мозг, а на долю секунды задержался в сердце маленькой иглой.

–Да… И бабушка тоже ослепла. Я тебе раньше не рассказывал – она художницей была. Столько картин было в доме, ее весь мир знал. А после того, как случилось, она очень расстроилась и попросила сжечь их все.

–А почему? – любимый вопрос Евы также целит в сердце старого Тони

–Это… сложно понять. Наверное, ей они стали больше не нужны, ведь она их перестала видеть

–Но ведь она могла их нам оставить, мне, например?

–Одну оставила. Я подарю ее тебе, она самая ценная и лучшая. Но не сейчас, а когда ты подрастешь немного.

–Хорошо, только не забудь, а то ты же старый уже, можешь легко забыть или умереть

Старик Тони засмеялся. За год, проведенный с прошлых каникул Евы, он не мог вспомнить не только день или хотя бы месяц, когда он смеялся, но даже тот момент, когда он разговаривал. Он был одинок. Хотя нет, он был один, но одиноким, наверное, считать его нельзя.

–А ты честная девочка растешь. Поверь, я не забуду или попрошу твоего папу напомнить. Но продолжим историю, пока не поздно – обещал твоему папе укладывать тебя в постель вовремя..

У людей стало ухудшаться зрение. Днем, из-за синего света все боялись выходить на улицу, стали выходить только после заката или в плохую походу, когда небо красное, черное или серое. Сначала специальные очки выдавали только голубоглазым, но совсем скоро стало ясно, что и темно-глазым синий свет тоже очень сильно мешает. Эти очки, вроде тех, что мы только что сняли не пропускают только синий свет, поэтому и небо в очках черное для светлоглазых и серое для темно-глазых. Это очень неудобно было, поэтому люди стали перекрашивать машины, дома, столбы, провода – все стало белым или светлыми цветами, чтобы предметы не пропадали на фоне неба.

–А что будет, если я сниму очки днем? Мне очень хочется увидеть синий свет!! Я уверена, что он самый красивый из всех!

–Ну, ты сама знаешь, что бывает с любопытными и непослушными детьми. У тебя наверняка были такие знакомые, которым теперь не позавидуешь? Я же прав?

–Да… Мальчик из параллельного класса месяц назад…Ему дали теперь специальные линзы для слабовидящих. И что, совсем никак нельзя увидеть настоящее небо? Ведь даже в учебниках все картинки неба черные… А компьютеры совсем сломались после последней бури. В компьютере я хоть могла рисовать картинки и оставлять небо белым, хотя мама ругалась. Но ведь синих карандашей и кистей нет. А она говорит, что от них одни неприятности….

–Так для вас, детей, может и вправду это лучше будет, и для твоих детей и их детей. Вы должны рисовать то небо, под которым живете, а не то, которое было когда-то… Твой папа до сих пор злится, что я тебе рассказал. Многие дети и не знают и не думают об этом, поэтому у них нет желания снять очки днем, как у тебя или твоего школьного знакомого.

–Да мне сказали, что меня выгонят из школы, а папу посадят в тюрьму, если я скажу кому-нибудь, что небо на самом деле синее. Я об этом только тебе могу говорить и только потому, что ты знаешь, и никого рядом нет. Папа говорит, что это тайна и за ее хранением следят самые серьезные дядьки, ведь никому не хочется, чтобы дети начали проверять, правда небо синее или нет.

–Вот и я о том же, никак нельзя, да и зачем? Лишний раз эта красота только тоску нагоняет из-за своей недоступности. Синее небо теперь опасно, это зло, с которым нельзя встречаться глазами, оно только этого и ждет… Знаешь сколько людей оно погубило? Миллионы. Твоему однокласснику повезло, что он смотрел только несколько минут и у него есть линзы под рукой, в магазине или у знакомых. В мире были целые деревни и маленькие города, которые ослепли, когда все случилось. Африканские племена даже не знали, что такое очки, они вымирали от голода, ведь в слепую ни охотиться, ни собирать плоды с деревьев не получается. Для детей до 10 лет такой свет еще более вреден, ведь глаза стариков хоть как-то привыкали к небу с детства, а ты с детства в очках….

–Получается, что даже через год или два я не смогу хоть на секундочку взглянуть на цвет неба?

–Получается, что так… Секунда сейчас – годы слепоты в старости. Хотя, быть может, ты вырастешь и придумаешь, как сделать так, чтобы видеть синий свет без вреда здоровью.

–Также как и ты?

–У меня не получилось, но я старался работать над этим.

–Как-то я подслушала, как папа говорил маме, что ты изменил мир, но сейчас уже выжил из ума. Разве ты ненормальный?

Старик Тони задумался. Комплимент + отвратительный комментарий в одном предложении….Ошеломляющая прямота вопроса дала ему возможность взглянуть на себя без эгоистического оптимизма благородной, по его мнению, старости. Брови внучки торопили с ответом, под столом что-то подсказывает кошка, но достойный ответ застрял в лифте головного мозга. Надо было что-то сказать, и старик Тони выпутался по-быстрому, отметив, что к анализу психического здоровья необходимо обязательно вернуться.

–В старости все ненормальные, Ева… А мне, как ты знаешь, уже 92 года. Нормальный человек молод, здоров, ничего не забывает и не рассказывает внучкам опасные истории каждый год. Кушай виноград с косточками и старческое слабоумие тебя не тронет.

–А как ты менял мир, когда был нормальным?

–Когда я был нормальным, я…. строил школы.

–Ты придумал школу и изменил мир? Вот это класс!

–Нееет, глупенькая. Школы были всегда. Я построил необычную школу – первую школу воспоминаний.

–Школу воспоминаний??? А что это за школа и почему я в ней не учусь?

–Вот видишь, малышка, я снова поступил как ненормальный старик, полностью подтвердив слова твоего папы. Я расскажу тебе о школе, но только обещай, что ты никому и никогда не расскажешь об этом, даже папе, даже маме и никому вообще.

–Обещаю-обещаю! Рассказывай же!

–Этого недостаточно, Ева. Ты должна дать ту самую клятву, которую давала после того, как пошла гулять ночью одна и заблудилась. Эта клятва работает на всех и ее все боятся.

–Хорошо, дедушка. Я обещаю никогда и никому не рассказывать о твоих школах. И если я ослушаюсь, то пусть меня до старости дразнят конопатой мышью, а мои дети всю жизнь пусть боятся холодильника.

Вот и тот самый блеск в глазах, изгиб бровей и губ, которые презентуют «шелкового» ребенка, понимающего с полуслова. У старика Тони мелькнула мысль подержать паузу, попросить чаю, одеяло, газету. Внучка ради истории сейчас готова на все, но заметив, что уже достаточно поздно старик Тони пощадил Еву

–Я вижу, ты действительно хочешь услышать рассказ. Хорошо. Только перебивай по делу, а то я ведь ненормальный старик, собьюсь с мысли и найти ее смогу очень не скоро.

–Хорошо, дедушка.

–Итак, школа воспоминаний…. Это такое место, в котором ты вспоминаешь красоту прежнего мира. Когда в наших очках день превратился в ночь, всем людям стало очень трудно жить. Красота, которая еще вчера была доступна всем, сегодня стала лишь тенью. Печаль, грусть, тоска не давали сознанию вернуться к жизни. А ведь людям надо было работать, воспитывать детей в новых условиях темного неба. Ты видишь тени, видишь летние зеленые деревья, видишь себя, все вокруг, кроме неба, которое стало мрачным темно-серым или вовсе черным для некоторых…..Добавляли проблем и эти миражи, ты ведь знаешь о чем я?

–Конечно! Неделю назад я видела перевернутую машину в конце улицы. Нас в школе научили отличать все эти фокусы. Говорят, из-за температуры свет отражается по-разному и получаются призраки. Как будто зеркало, которое отражает то, что находится в другом месте.

–Все верно. И вот представь, люди которые жили со светлым небом без очков, теперь жили за закрытыми окнами, а выходя днем на улицу, они встречали корабли на стоянках супермаркетов, реки вместо проселочных дорог, горы вместо моря. Раньше миражи встречались очень редко, многие знали о них только из сказок. А теперь их встречал каждый. Мир изменился. День, стал ночью. Сказки стали явью. Это оказалось очень тяжело. Но я нашел выход. Я соорудил в своей комнате круглый навес под потолком и расположил в нем фото потерянного неба. Я спроектировал фотографию так, что казалось будто потолка нет и мог часами отдыхать здесь по выходным, наслаждаясь видом.

Я пошел дальше – купил старое заброшенное здание театра и оборудовал сменные декорации, установил проекторы, которые показывали движение облаков. Но самое главное, там был свет, нет, не вредный, а искусственный свет, но очень похожий на настоящий. Я разработал сценарии поведения синего неба, поставил удобные кресла. Я превратил старый театр в необычный кинотеатр, экран которого был на потолке. Сначала я позвал друзей, потом они привели своих друзей, а уже через месяц в мой кинотеатр выстраивались очереди в сотни людей. Они приходили ко мне в печали, а уходили счастливыми.

–А где этот кинотеатр сейчас, покажи мне его, дедушка!

–Слушай дальше и получишь ответы на все вопросы. Через полгода я построил такие же световые установки еще в двух городах, через год кинотеатров было двенадцать, через 3 года – пятьдесят кинотеатров в 20 городах. Причем у меня не было денег на их строительство, деньги собирали мои будущие зрители, многие помогали строить, работали в три смены. Они все хотели вернуть небо. Мои кинотеатры, которые я назвал школами воспоминаний, были не просто местом, где можно вспомнить истинный цвет неба, но поделиться своими воспоминаниями с другими. Здесь они учились радоваться, как прежде, делились советами по новой жизни. Люди здесь знакомились, общались, смеялись, они были счастливы. Ведь воспоминания для взрослых – это настоящее сокровище. Сейчас ты меня не поймешь, ведь ты познаешь мир, каждый день получая новые знания и впечатления. Для взрослых же, которые уже получили достаточно знаний и впечатлений, воспоминания начинают приносить удовольствие.

Старик Тони был так вдохновлен своим рассказом, что даже подал вперед грудь, забыв про проблемы с поясницей, он жестикулировал руками, прищуривал брови. Казалось еще пару минут описаний и в его глазах можно будет увидеть всю его жизнь, как в кино и увидеть синее небо, вместо отражения черного….

–Во Франции я ставил спектакль с закатом над Атлантическим океаном, в России я ставил зарю в тайге, в Египте – жаркий полдень у пирамид. Я задействовал все 4 стены, перестраивал кинотеатры IMAX под школы воспоминаний, я целыми ночами монтировал и обрабатывал архивные видеозаписи и фотографии, и помогали мне в этом лучшие голливудские мастера спецэффектов. У меня получилось вернуть к жизни целое поколение людей – первое поколение под новым небом. Я, правда, чувствовал себя супергероем, вроде тех, что ты видишь в мультфильмах, вот только мой костюм был синий, как у супермена

–Но супермен в красном – синего цвета нет в мультфильмах!, – в глазах Евы читалось сомнение по поводу правдивости рассказа, а может, и вменяемости ее деда. Старик Тони это заметил и принял решение оперировать скрытыми от детей фактами, спасая репутацию и ситуацию.

–Ну раз уж так дело пошло, то вот тебе еще парочка запрещенных секретов – супермен придуман больше ста лет назад и был он в синем костюме с красной буквой на груди, и Человек-Паук тоже был в синих штанах раньше и Смурфы были с голубыми лицами, и еще много кто. Скажу даже больше – все детские фотографии твоего папы – результат фотомонтажа. Он родился раньше смены неба, а значит на объектив еще не ставили фильтра синего.

–А почему поменяли цвета? Разве это опасно?

–Нет это не опасно, совсем не опасно. Но видишь ли, при запрещенном синем свете, следом запретили и синий цвет, который как думают многие «напоминает людям о старом небе». Нет синего – нет проблем.

–Это кто так думал?

–Эти люди называют себя Контролеры – они следят за тем, чтобы в нашем мире было только 5 цветов: фиолетовый и синий запрещены, как вредные для здоровья и психики. Это те самые серьезные дядьки, которых упоминал твой папа. По новым законам они могут дважды в месяц без предупреждения обыскивать каждый дом и если найдут запрещенные предметы, то будут большие проблемы. Через пять лет после смены неба большинство людей проголосовало за запрет небесного света. Внеслись новые законы. И тогда появились Контролеры. Все до единой школы воспоминаний были разобраны, декорации, пленки, файлы все уничтожено… Люди решили забыть прошлое и перестроить весь мир ради будущих поколений. Дело моей жизни превратилось в ничто.

Как же так дедушка? А небо?

Кому оно нужно было? Кто-то хотел помнить, а кто-то – поскорее забыть. Решающий довод был в детях – я согласен им ни к чему это все старье. Но ведь можно было брать с нас письменные клятвы о тайне света, увезти всех желающих вместе со школами на край земли. Можно было придумать что-то, но никто не принял меня всерьез. Контролеры гордились собой – они жгли пленки прямо на площадях, все показывалось по телевидению, а после того как догорели последние куски декораций последней школы воспоминаний народ распрощался с прошлым грандиозным салютом во всех крупных городах и пошел новый отсчет времени. После нашей эры… В каком году я родился Ева?

–Сейчас посчитаю… девяносто два минус тридцать пять….минус тридцать – шестьдесят два… и минус пять…. В 57 году до конца старой эры. Верно?

–Верно. Только по моему календарю это 2002 год.

–2002-ой год??? Ничего себе эра!

–Интересно правда? Родился в 2002, а помру не позже 42. Время вспять, стать бы молодым опять.

Старик Тони отметил про себя, что число 2002 выглядит и особенно звучит просто фантастически. Он и 2002-ой год находятся на разных полюсах целого века, даже больше – две разных планеты. И как раз небо своим капризом в середине 50-х разбило его жизнь надвое.

–И что, ни одной школы так и не оставили?

–Ни одной… Еще почти 10 лет я строил установки в подвалах заброшенных зданий, в домах своих друзей, в залах влиятельных миллионеров, но везде нас находили Контролеры. Сначала они просто нас разгоняли, штрафовали и забирали инвентарь, потом начали сажать в тюрьмы, а затем они стали стрелять. Люди моего поколения, цеплявшиеся за воспоминания, старели, а Контролеры сменялись на более молодых и пропасть между нами все увеличивалась. Нам становилось все труднее прятаться и бегать от них, им становилось все легче догонять и наказывать.

Если в числе первых Контролеров были люди, которые сами завороженно смотрели мои спектакли и делились воспоминаниями за чашкой кофе, а потом просто предупреждали нас быть осторожнее, то молодые нас не щадили. В конце концов, всех моих самых близких людей рассадили по тюрьмам или убили. Я остался один, смирился со своим положением ради семьи. Но, поверь, Ева, в глубине души я никогда не смирюсь… Я – ненормальный, я – человек прошлой эры.

–Мне жалко тебя, дедушка…

Разговор прервался, повисла напряженная пауза. Маленькая девочка не смотрела на старика, она, может и не осознанно, но чувствовала свою вину перед дедушкой. Что она приспособлена к новой жизни, она не знала другой. Синее небо для нее – как далекая сказка, волшебство, приключение, в реальности которого она никогда не сможет удостовериться, как бы убедительно и увлеченно не рассказывал ее дед.

Старик Тони же, напротив, жалел свою внучку, которая никогда не видела яркой голубизны неба, не валялась на траве, разглядывая облака на светлом фоне. В ее представлении они – мрачные тучи, совсем не радостные

В воздухе стали мелькать летучие мыши, ожидавшие продолжения разговора. Кошка, видимо, тоже задумавшись, задремала в тяжести момента. Даже комар, минуту назад покушавшийся на ногу Евы прервал свой атакующий писк и дал девочке время на раздумье….

Но старик, как и положено старшему, пришел в себя раньше.

–Не надо меня жалеть, Ева. Моя жизнь была полна приключений. Я и правда сумел изменить мир. Изменить к лучшему, я не сомневаюсь. Пусть всего на несколько лет, но именно в то время, когда это было нужно. Синее небо теперь устаревшее понятие. Также как бумажные книги или автомобили на бензине. И если мне сейчас разрешат вновь открыть школу воспоминаний, я вряд ли соглашусь. Я пережил большинство своих зрителей, а те, кто остался, свои воспоминания хранят при себе и этого вполне достаточно.

Я злюсь не из-за закрытых школ, я злюсь из-за той ненависти и жестокости, с которой к нам относились. Они убивали воспоминания вместе с людьми – вот, что больше всего обидно. Обидно то, что в придачу к свету они забрали цвет. Что такое цвет – это отражение света предметами. Одни отражают хорошо, другие хуже, одни – желтые, другие – синие. Ничего страшного в этом нет! Небо – это синий свет, он опасен. Наденем очки – это правильно. Но Контролеры своей властью злоупотребляют – цветы-васильки, драгоценные камни сапфиры и даже живых китов – все уничтожили, как будто не было их….

–Почему они такие злые дедушка?

–Легко стать ненормальным, когда тебя ставят главным над большим количество людей. Они начинают тебя слушать. Ты стараешься им помочь, а потом придумать, как помочь еще, потом контролировать, чтобы они себе сами не вредили, а потом жестко контролировать. И все это как-то незаметно происходит, плавно, что и не поймешь, в какой момент ты из нормального превращаешься в ненормального. Я думаю, что главная ошибка в таких случаях – это неумение слушать противника. Ведь я ничем не отличался от Контролеров 30 лет назад. Меня знали, уважали и слушали тысячи людей и я хотел сделать им лучше, я призывал их бороться, хотя можно было просто выслушать друг друга и подумать как сделать так, что все остались довольны. В молодости хочется быть героем… Но в итоге проигрывают все. Так что нельзя считать Контролеров злыми, просто они очень сильно хотят, чтобы тебе жилось хорошо. Хотя кретины, конечно, среди них встречаются редкостные.

–Ого! Впервые слышу, как ты ругаешься, дедушка!

Старик и внучка засмеялись, он обнял ее повел в сторону пристройки к дому. Девочка за три года каникул ни разу не бывала в этой комнате, всегда тут висел замок. Но сейчас, очевидно, старик Тони хотел приоткрыть занавес тайной комнаты для свой внучки, с которой после тяжелого вечернего разговора у него сложились совершенно особенные отношения. Летучие мыши продолжали летать туда-сюда, кошка, увидев движение, потянулась за хозяином в надежде получить корма, который ее сытому желудку бы помешал, но не помешал бы кошачьей жадности. Комара видно не было, но, наверняка, он был где-то недалеко. Его интересовала развязка разговора, которую он мог бы торжественно отметить у Евы на ноге.

Старик открыл дверь и впустил Еву. Комната была небольшая, но интерьер довольно скудный. У одной стены диван и журнальный столик с пепельницей, а у стены напротив не было ничего, только непонятная занавеска. Ева уселась на диван, не понимая, что происходит.

–Сиди смирно и закрой глаза. – скомандовал старик Тони и Ева повиновалась.

–Открывай!

–Это же небо! – закричала Ева и подскочила с дивана.

На противоположной стене висела невероятной красоты картина. Большая, больше метра в высоту и почти два в ширину. Цвета, которыми она написана были просто фантастической глубины. Огромный зеленый луг, на котором спиной сидит, судя по соединенным в траве рукам, влюбленная пара, на горизонте – красивейшие горы. Но все это меньшая часть полотна в сравнении с площадью, которую занимало небо. Пышные, просто светящиеся облака плыли по настоящему, никогда не видимому маленькой Евой небу.

Девочка стояла как завороженная, протянула руку, очень легко, совсем чуть-чуть прикоснулась к картине и сразу отдернула. В ее глазах появились слезы. Вот они уже устремились вниз по щекам, но девочка продолжала смотреть на картину.

–Ты, наверное, догадалась… бабушкина картина. Это мы на ней… 70 лет назад, целую жизнь назад. Запрещенная двенадцатью контрольными правительствами и двенадцатью правительствами не найденная. Я спрятал ее в своем сердце, туда им не добраться.

–Этот цвет.. Неужели правда?

–Точнее цвет не передать, твоя бабушка была лучшей по изображению неба. Возможно, поэтому она так рано ушла, ей было тяжелее всех, особенно ослепшей. Небо было для нее всем. Она написала 1420 картин и на всех было небо. Небо маслом, небо акварелью, небо в графике, небо мелками, небо угольками. Люди смотрели на ее картины и влюблялись в небо. В небо, которое привыкли видеть из окна, в то самое, привычное и не удивляющее никого небо. К ней часто приезжали знаменитые режиссеры, которые искали пейзажи для съемок фильма. И она находила им небо для романтических прогулок, небо для кровавых битв, небо для зимних путешествий, небо для последнего дня жизни, небо для деревни, для города, для острова, для города на острове… Небо для семейного пикника, небо для похорон, небо для грустной набережной, небо для небоскреба, небо для детских игр, небо для аэрофоба на борту самолета, небо Москвы, Лондона, Парижа, Йоханнесбурга, Сан-Антонио или Астаны… Небо в джунглях, тайге и пустыне, небо обоих полюсов, всех континентов и всех морей. Небо из окна дома и на любом этаже квартир. Небо глазами героев, глазами предателей, глазами стариков и молодоженов, глазами молодых матерей и глазами самоубийц.. Она сожгла все сама, раньше Контролеров.

–Это самый красивый цвет, который я видела в жизни… Это небо – вообще самое красивое, что я видела…

–Теперь это твое воспоминание. Прости, что я показал тебе это. Это прошлое, оно не твое. Я просто хотел показать тебе, как она рисовала. Тебе не довелось познакомиться со своей бабушкой, но она в этой картине. Гармония, красота, спокойствие, безмятежность, дружба, любовь – это все она. Я скучаю, очень сильно скучаю…

Старик Тони и Ева отошли от картины и сели на диван. Каждый думал о своем. Старик Тони сокрушался, что разболтал все внучке, что он – старый болван, у которого стыда нет. Он боялся, что она снимет очки днем и ее слепота будет на его совести. Затем он стал думать о том, что его больше заботит – угрызения совести или слепота внучки? Не законченный ли он эгоист? Он отметил также, что стал как все старики, над которыми потешался в молодости. Ему просто нужны свободные уши и он будет болтать без умолку, ему как ребенку нужно только внимание. Все остальное второстепенно. Потом он мысленно просил прощения у жены за весь этот спектакль. А затем он посмотрел на Еву – она все также сидела со слезами в глазах и смотрела на картину. Старик Тони любовался своей внучкой. Красивая она растет и умная. Волосы у нее густые и глаза очень выразительные.

–Но, дедушка, ведь ты обещал, что подаришь мне картину, когда я подрасту, но не прошло и часа…

–Я показал тебе картину, но еще не подарил. Пока она мне еще нужна. Эта картина – главный и единственный элемент моей школы воспоминаний. А когда ты чуть-чуть подрастешь, она мне уже не понадобится…

–Это значит, когда ты умрешь?

–Это значит, когда я перестану жить. Я не кушал виноград вместе с косточками.

Кошка немного посмотрела картину и легла спать на краю дивана. Комар попал под слезу Евы и отказался от ужина.