Текст книги "Я бриллианты меряю горстями"

Он стал мечтать о том, как вдруг станет богатым, купит квартиру и подарит ее Дине. Он принесет ей ключи, но она не прикоснется к ним. Она гордая… Скажет, что неподкупна, никаких подарков не примет и, несмотря ни на что, будет писать только правду. Потом Фризов уволит ее с работы, а больной на голову братец, не добившись инцеста, выгонит Дину из дому. И Дина придет к Гере в мастерскую. Он будет ковыряться в моторе, руки его будут выпачканы в смазке, вокруг будет витать запах бензина и горячего металла. Она тихо подойдет к нему и опустит ладони ему на плечи – точь-в-точь как это сегодня сделал он…

Слабым течением его отнесло на отмель, и Гера мягко опустился задницей на песок. Натягивать на себя мокрые джинсы не хотелось. Он обернулся майкой и пошел по туманному влажному лугу.

Едва Гера пришел домой, зажег свет и переоделся в сухое, как в окно веранды кто-то тихо постучал.

– Гера! Ты не спишь? Это я, Бодя!

Строитель выплыл из ночи – в темной одежде, сырой, с озябшими ладонями, пахнущий кислым табаком. Зайдя, он запер за собой дверь и полез в карман. Гера мельком взглянул на его лицо. По этому простому и бесхитростному лицу можно было прочесть все, что угодно. Было сразу видно, что Бодя даже отдаленно не подозревает Геру во вчерашнем «ограблении».

– Я вижу – свет загорелся… А до этого не хотел будить. Долг я тебе принес. Возвращаю, как договаривались.

Он с трудом вырвал из узкого кармана бутылку водки и водрузил ее на стол. Гера сначала подумал, что острое желание выпить заставило бедолагу примчаться к нему глухой ночью. Оказалось – чувство долга.

– Я к тебе вечером хотел зайти, но начался дождь. Из палатки носа не покажешь… Не, я пить не буду. Разве что самую малость. Для согрева… Палатка промокла насквозь, матрацы – как болотные кочки. Мы глаз не смыкали, боялись, чтобы ветром не снесло. А потом, как дождь кончился, смотрю, ты не спишь…

– Садись! – Гера кивнул на кресло и поставил на столик два стакана. – Огурцы режь. Ты ужинал, Бодя?

– Да, с хлопцами недавно поели. Колбасы, сыра, даже креветок набрали.

– Это в честь чего праздник?

– Получка, – ответил Бодя, нарезая огурец на мелкие кружочки.

– Это та, которую я вокруг вашей палатки собрал?

– Да, она. Но вообще-то причина в другом… Сейчас расскажу. Ты только за стул держись.

– Держусь! Наливай по глотку!

Гере было ужасно интересно узнать, как он выглядел со стороны с пистолетом.

– Вчера Воркун привез деньги, – начал рассказывать Бодя, когда они выпили по первой. – У нас сразу началась головная боль: куда их прятать. Хотели, как ты посоветовал, в лесу закопать, но испугались, что убьют нас к чертовой матери. Пока думали и решали, к палатке подошел бандюга с пистолетом.

– Один из тех двоих? – спросил Гера, энергично жуя огурец.

– В том-то и дело, что нет. Новый. Мы его раньше не видели. В черном плаще, в маске. Револьвер во-о-от с таким стволом! Кинул нам в палатку сумку и говорит: складывайте, мол, бабки!

– И сложили?

– А что нам оставалось делать? Против револьвера ведь не попрешь! Отдали все до копейки… Ну, слушай дальше! Не успел он смыться, как вдруг где-то выстрел грохнул. И рядом с палаткой топот ног. А мы не высовываемся, на пол легли и головы руками закрыли. Война началась!

Бодя был слишком взволнован, и Гера налил ему еще. Строитель взял стакан, но его рассказ был столь динамичен, события в нем разворачивались с такой стремительной скоростью, что не было даже секундной паузы, чтобы выпить.

– Славку нашего знаешь? Он у нас самый храбрый. Высунул Славка голову из палатки да как ахнет. Это ж, говорит, наши бандюги за ним погнались! Словом, объявилась конкурирующая фирма в лице одного рэкетира.

Наконец появилась возможность перевести дух и выпить. Бодя справился со второй порцией намного быстрее, занюхал совершенно безвкусным травяным огурцом и закончил рассказ:

– А потом ты пришел… Знаешь, почему деньги вокруг палатки валялись? Тот, новый, испугался, когда в него пальнули, кинул деньги под ноги и бросился наутек. А «наши» их не заметили. Языки высунули – и в погоню.

– Они потом приходили к вам?

– Те двое? Нет. А зачем им приходить? Шустрый малый их опередил. Дойная коровка истощилась. До следующей получки.

– Догнали они его?

– Нет! – уверенно ответил Бодя. – Если бы догнали, то парню тому было бы плохо.

– А почему ты уверен, что не догнали?

– А вот тут-то самое интересное, – тише произнес Бодя и покрутил пальцем над пустыми стаканами, призывая наполнить. – Этот парень чужой, не из местных, но поселился где-то недалеко.

– Что ты говоришь! – воскликнул Гера и разлил остатки водки. – И с чего ты взял, что он поселился недалеко?

– А его Славка видел на реке. Он по ночам купаться на реку ходит. Там где мост, знаешь?

– С ума сойти! – покачал Гера головой и взялся за стакан. – Маньяк какой-то. Зачем, спрашивается, нормальному человеку по ночам в реке купаться?.. Ну, давай!

Бодя взялся за стакан, но не сразу поднес его ко рту.

– Маньяк он или нет, но мы с хлопцами решили его изловить. И просим твоей помощи.

– Изловить?!

Гера едва не поперхнулся водкой. Вот чего он еще никогда не делал, так это не ловил сам себя.

– Очень интересная идея, – не своим голосом произнес он, вскакивая и зачерпывая кружкой воду в ведре. – А почему вы решили изловить именно его?

– С одним мы справимся. Тем более что знаем, где ему можно подстроить засаду.

– И что вы потом собираетесь с ним делать?

– Тюкнем по балде, отберем револьвер. А потом с этим револьвером будем… Тихо!

Бодя вдруг изменился в лице, замолчал и поднял палец кверху. Гера тоже прислушался. Где-то в ночи шумел поезд.

– Что ты? Пей!

– Кто-то под окнами ходит, – прошептал Бодя, и в его глазах загорелся страх.

Гере тоже стало не по себе. Минуту они молчали, вслушиваясь в тишину.

– Ну тебя, Бодя! – разозлился Гера, неожиданно увидев две испуганные физиономии в зеркале. – Кошмариков нагоняешь! В штаны не наложил случайно?

– Дверь заперта? – тем же шепотом спросил Бодя.

– Ты же сам ее запер, шляпа!

Гере стало стыдно, что он невольно уподобился этому насмерть запуганному человеку, встал и, нарочито стуча босыми пятками, подойдя к двери, открыл ее и вышел на крыльцо.

Несколько мгновений его глаза привыкали к темноте, а затем он различил смутные контуры «кабриолета», частокол опор для сетки рабицы, бесформенные, словно чернильные, пятна березняка. После пропитанной водочным духом веранды ночной лес, умытый ливнем, дышал свежестью.

Он сошел по ступенькам на дорожку, покрытую щебнем, и пошел вдоль плетня к калитке. Между его ног молнией проскочила кошка и метко влетела в щель между дверью и косяком.

Гера, зевнув, потянулся, и вдруг из-за кустов смородины с треском и шумом выскочил человек. Его темная сутулая фигура понеслась по дорожке. От удара ногой калитка жалобно скрипнула и распахнулась. Человек выскочил из сада и скрылся за рабицей, густо овитой вьюном.

Все это произошло так быстро, что Гера даже не успел сообразить: надо ловить этого человека или нет? Когда он вышел из калитки и посмотрел по сторонам, незнакомца уже и след простыл.

– Ну? Что там было? – спросил Бодя, когда Гера вернулся в дом и запер за собой дверь.

– Кошка, – ответил он. Человека нельзя было пугать. Его и так жизнь запугала до смерти.

Поверил он ему или нет – Гера не знал. Но большой столовый нож, который строитель держал в руке, все же положил на стол.

– Ну? На чем мы остановились? – спросил Гера, приподнимая пустую бутылку и глядя на ее донышко.

Разговор уже не клеился. Теперь каждое слово приходилось выдирать из Боди клещами.

– В общем, видел его Славка, – сказал он и снова замер, весь превратившись в большой слуховой аппарат.

– Тюкнете вы его по голове. Отберете револьвер. А дальше что? – выпытывал Гера.

– Дальше? – переспросил Бодя, не понимая, о чем его спрашивают. Он думал о другом.

– Дальше! Дальше!

– С револьвером мы уже сможем постоять за себя, – наконец закончил мысль Бодя. – Шуганем этих двух.

– А не испугаетесь? – Гера наступил на самую больную мозоль строителей.

– Да это разве я придумал? Это все Славка… И еще мы хотели бы, чтоб ты нам помог. Одна ведь беда, общая. Не дай бог и на тебя эти бандюги наедут.

– Хорошо. Подумаю, – уклончиво ответил Гера. – Тебя проводить?

– Да, – охотно согласился Бодя. – Прогуляйся на сон грядущий. Ночь теплая, воздух свежий.

Гера не стал обуваться. Пройтись босым по росе – величайшее удовольствие. Пока шли, Бодя не проронил ни слова. Он пугливо озирался по сторонам и расслабился только тогда, когда они подошли к палатке, из которой раздавался богатырский храп строителей.

* * *

– Ну что, познакомилась? – спросил он, озираясь по сторонам через мутные стекла телефонной будки.

– Можно сказать, что так.

– И каково впечатление?

– Лох!

– Не ошибись. Еще что?

– Он подозревает эту мымру.

– Какую мымру?

– Назарову! И, кажется, намерен развить бурную деятельность.

– Черт с ним! Главное, чтобы не подозревал тебя… Все, последняя монета ушла. Я вообще остался без связи, без женщины, без права на жизнь.

– Бедненький! Мне тебя жалко.

– У тебя что-то щелкнуло!

– Не знаю… Может, хозяйка на параллельном телефоне трубку взяла.

– Пошли ее куда подальше!

– Посылаю… Все, спать хочу – умираю! Пока!

Глава 6

Сначала Гера обыскал карманы джинсов и рубашки. Потом сантиметр за сантиметром осмотрел пол, стол, подоконники и незаметно добрался до посуды. Через четверть часа он уже перетряхивал постель, переворачивал матрацы, затем переключился на мусорные пакеты и штабель дров в сарае.

Визитка Назаровой пропала.

Гера стал мысленно прокручивать события в обратном порядке. «Что я сделал первым делом, когда пришел вчера после купания в реке? Кинул мокрую одежду на печь, а сам переоделся в спортивный костюм. Визитка, пусть намокшая, должна была остаться в кармане рубашки. Получается, она пропала раньше? Где? Когда я купался в реке?»

Гера не поленился и на первом отечественном «кабриолете» поехал к реке. Там он с дотошностью следователя обыскал весь берег и пришел к выводу, что визитка не могла упасть в воду. Ежели она выпала из кармана в момент раздевания, то ее место – в траве под вязом. Но там ничего, кроме окурков и пивных пробок, не было.

По пути в мастерскую он думал о том, как выйти из создавшегося положения. «Если очень захотеть, – думал он, – то телефон актрисы можно попросить в телестудии у ведущего. Но действительно ли встреча с Назаровой мне столь необходима? Чего я добиваюсь? Хочу выяснить, убили Макса или же он действительно погиб в результате несчастного случая? Мне это надо?»

На последний вопрос Гера долго не мог ответить. И только когда въехал на территорию мастерской и увидел пепелище на месте бывшего склада ГСМ, то его совесть сказала тихо и печально: «Надо, Гера. Мало ли… Вдруг разделишь участь Макса?»

За час он успел закончить работу с «Москвичом», заменив топливный насос и поставив новый комплект «бошевских» свечей. Вытер с капота следы грязных перчаток, запустил мотор, отрегулировал холостые обороты и отогнал машину на открытую стоянку.

Потом попил кофе, попутно просматривая свежую прессу. Едва в его руках оказалась газета «Мир молодежи», как взгляд тотчас зацепился за фамилию Дины Стеблиной под небольшой заметкой о притоне наркоманов в школьном подвале. И тут его словно обухом по голове шарахнули. «Дина! Я же ей собственноручно отдал визитку, когда мы стояли на балконе и слушали приближение грозы».

Гера перевернул газету, провел пальцем по выходным данным и нашел телефон приемной. Ему ответил женский голос. Гера попросил пригласить к телефону госпожу Стеблину.

– Стеблина на редколлегии, – ответила секретарша.

– И как скоро она освободится?

– Не раньше чем через два часа.

От нетерпения он едва не начал кусать локти. Но тут его отвлек протяжный автомобильный гудок. Боясь упустить клиента, Гера выскочил во двор, на ходу завязывая поясок халата.

У ворот стояла ярко-красная, сверкающая краской-»металликом» иномарка. Сначала Гера подумал, что в их тухлом сервисе таких тачек отродясь не было, но уже через мгновение понял, что ошибся. Это была та самая спортивная «Ауди», которая провела в мастерской день и неполную ночь.

Темное стекло на двери, казалось, провалилось в преисподнюю. Гера увидел сидящего за рулем господина зрелого возраста в стерильно-белом костюме. Его смоляные волосы были гладко зачесаны назад и покрыты лаком. На носу сидели дорогие очки. Не поворачивая головы, господин негромко спросил:

– Где твой хозяин?

– Еще не приехал, – ответил Гера, с огорчением понимая, что дорогого заказа не предвидится.

– Когда будет?

– С минуты на минуту.

Такой ответ господина не удовлетворил. Он поморщился. Пальцы запрыгали по рулю из красного полированного дерева.

– А ты кто? – спросил он.

– Слесарь.

– Давно здесь работаешь?

– Полгода.

Стекло вынырнуло из двери и со свистом заскользило вверх, закрывая проем. Восемь четырехлитровых цилиндров кинули все триста двадцать шесть «лошадок» на шипованные колеса. Машина стартовала ракетой, оставив вместо себя запах выхлопа и облако пыли.

* * *

– Римма Фаизовна, – шепотом произнесла Дина и всхлипнула. – Простите меня, ради бога! Мне очень нужно написать материал, но я запуталась…

– Это Дина?! – раздался из трубки голос Назаровой. – Дина Стеблина? Милая моя! Я совсем на тебя не сержусь! И перестань плакать! Нам надо встретиться, и мы обо всем поговорим, как молодые и красивые женщины!

«Сука ты старая, а не молодая женщина!» – подумала Дина и легла на пол. Опять всхлипнула. Получилось совершенно натурально. А ведь так просто это сделать: перед разговором надо закапать пипеткой в каждую ноздрю обыкновенной кипяченой воды.

– Да, надо, – ответила Дина. – Но я вас… я вас совсем не знаю. Я не уверена, смогу ли вас правильно понять. Журналистика – это такая ответственность! Я только сейчас это поняла…

– Успокойся, милая! – требовательно произнесла Назарова. – Позвони мне до четырех, и мы вместе договоримся о месте встречи. Выпьем шампанского, покурим, и никаких нерешенных вопросов между нами не останется. Обещаешь?

– Обещаю, – произнесла Дина и опустила трубку на аппарат. Потом она еще долго лежала, подперев голову руками. «Все это не случайно, – думала она. – Эта бестия настолько хитра, что я начинаю ее бояться. Она чувствует деньги, как свинья грибы… Начала с Геры. Теперь я».

Прошел час, а Дина так и не решила, пойдет она на встречу с Назаровой или нет.

* * *

Казалось, чем жарче светило солнце, тем мягче становился характер у Гочи. Как у мороженого.

– Ну, что у тебя? – спросил он немного усталым, но почти родственным голосом.

– Нормально.

– Сделал?

Это о «Москвиче». Гера кивнул и тотчас послал просьбу:

– Мне машина нужна, Григорий Чкалович. До вечера.

– Нужна – бери, – тотчас согласился Воркун. – Меня никто не спрашивал?

– Приезжал человек на «Ауди».

Гера чувствовал, что Гоча испугается. Но что в такой степени – даже предположить не мог. Хозяин остановился, словно налетел на каменную стену.

– Что он? – невнятно спросил Воркун и повернулся к Гере всем своим большим и нескладным телом. – Ну, как?.. Объясни подробно! Что? Чего? Зачем?

Гера расписал во всех красках свое впечатление о машине, дал детальное портретное описание водителя, со стенографической точностью повторил его вопросы и закончил рассказ воспроизведением аллегорического образа пылевого облака, похожего на тайну.

Хозяин выслушал и опять повернулся к нему спиной.

– Ну, давай, – произнес он рассеянно. – Дуй!

Гоча иногда давал пользоваться своим старым и разбитым, словно в гонках на выживание, «Мерседесом», на котором возил вагонку и рубероид на дачу. В качестве мзды он обычно требовал или возвратить машину с полным баком, или купить на рынке продукты и отвезти его жене, или же выполнить еще какие-нибудь хозяйственные поручения. На этот раз Гера заполучил машину без всяких «нагрузок».

* * *

Старый «мерс» все равно «мерс». Гера получал удовольствие от вождения и, экономя время, щедро давил на газ. Редакция газеты «Мир молодежи» находилась на Садовом кольце, недалеко от большого магазина, торгующего лазерными дисками. Гера не без труда нашел место для парковки, запер двери и зашел в арку. Еще несколько минут он блуждал по грязным и узким дворикам, следуя указателям, нарисованным краской на стенах, пока они не привели к прочной стальной двери.

Вахтер послал его на третий этаж. Секретарша – в дальний торцевой кабинет. Хозяин кабинета, глянув из-за монитора, молча кивнул на дверь, находящуюся напротив. Там наконец Гера нашел Дину.

С ним такое часто случалось: если он общался с каким-либо человеком непродолжительное время, а потом создавал его образ в памяти, то этот образ при новой встрече почему-то разительно отличался от оригинала. Будущему журналисту стыдно было обладать такой плохой зрительной памятью. И по этому поводу Гера комплексовал.

Ему почему-то казалось, что в день знакомства волосы у Дины были выкрашены в ярко-желтый цвет, а глаза были карими. Оказалось, что она шатенка с серыми глазами. Темные очки были заведены на лоб и придерживали чуб мальчишеской короткой стрижки. Черная майка, плотно облегая тело, оставляла открытыми шею, плечи и руки. Легкие спортивные брючки, расклешенные книзу, подчеркивали обтекаемую, как у подводной лодки, фигуру. Дина сидела на столе и разговаривала по телефону. Увидев Геру, она кивнула и пальцем показала на стул.

Гера сел и стал рассматривать пепельного цвета стены, на которых висели листы с фразами и картинками. У самой двери болталась на веревочке жестяная банка из-под колы с прорезью, и над ней надпись: «Коль глядишь на штуку эту, не скупись, клади монету».

Дина положила трубку. Гера опустил в прорезь шайбу от винта – монеты в кармане не оказалось.

– Ты за визиткой? – спросила Дина, словно читая его мысли. – Кофе выпьешь?

Гера все пытался поймать ее взгляд, но безрезультатно. Дина старательно отводила взгляд.

– Как поживает твой прибабахнутый братец? – спросил Гера, не очень уверенный в том, что этот вопрос не обидит Дину.

– Прекрасно… Сколько тебе ложек сахара?

– Одну… Ты всегда жила с ними?

– Нет, только третий год… Садись за мой стол.

– А раньше где?

– Раньше я жила с отцом в своей квартире. А когда отец умер, я переселилась к мачехе.

– Зачем?

– Ты у меня интервью берешь?

– Мне просто интересно, по своей воле ты насилуешь психику или по воле рока.

– По воле рока… Мачеха сама предложила мне прописаться у нее, а мою квартиру продать. И я согласилась.

Гера взглянул на Дину с некоторым испугом.

– Надо же, какое мудрое решение!

– Старший сын мачехи заболел лейкемией. И ему нужны были деньги для лечения за границей, – пояснила Дина. – Правда, потом выяснилось, что он ничем не болел, а просто захотел жить и работать в Германии.

– Понятно. Значит, у них это наследственное. Как это назвать… Подонкизм? Сволочизм? Или скотиния? И что дальше?

– Дальше? – переспросила Дина и обняла себя за плечи, словно ей стало зябко. – Дальше будет вот что – старший закрепится в Германии, и мачеха с младшим переедут к нему.

– А квартиру оставят тебе?

– Они оставят мне комнату. А все остальное продадут.

– В итоге ты окажешься в коммуналке?

– Скорее всего на улице… Ладно, хватит о грустном. Держи свою визитку!

Гера щелкал пальцем по картонному квадратику и вспоминал высокую сухощавую женщину.

– Хочешь, я ее припугну?.. В каком-то кино это уже было. Ты скажешь мачехе, что я покупаю твою комнату. В ней будет склад краденых вещей, наркотиков и регулярно будут проходить сходки воров.

Наконец Дина взглянула на Геру. Черт возьми, она что-то не так понимала! Настороженность и подозрительность в ее глазах были столь откровенны, что даже лицо стало неузнаваемым.

– Припугнешь? – медленно повторила она. – Нет, спасибо. Я как-нибудь обойдусь без твоих услуг. Я не продам свою комнату. Этого не будет, понятно тебе?

– Понятно, – ответил Гера. – А разве речь шла о ее продаже?

– Не знаю, – уклончиво ответила Дина.

– Чудная ты какая-то, подруга, – подытожил Гера, отхлебывая остывший кофе. – Позвонить от тебя можно?

– Ты хочешь звонить Назаровой?

– Да, я обещал.

– Ее сейчас нет дома. Позвони вечером.

– Правда? – удивился Гера. – А ты откуда знаешь?

– Я звонила ей вчера. Мне нужна была кое-какая информация от ее приятеля… бывшего сотрудника уголовного розыска… Вот, если хочешь, почитай. Я поставлю эту заметку в завтрашний номер на первую полосу.

Она взяла с краю стола листок и протянула его Гере. С чашки, которую он держал в руке, сорвалась коричневая капля и шлепнулась посреди листа.

«РАБОТНИКАМ АВТОСЕРВИСОВ НАДО ВЫДАВАТЬ МОЛОКО.

Автомастерские Подмосковья становятся зоной риска, и в них теперь работать не менее опасно, чем в казино, банках и ночных клубах. В минувший вторник в ООО «ТОРМОЗ» произошло возгорание склада с топливом и машинным маслом. Прибывшие на место происшествия пожарные вынесли из горящего склада обугленные останки одного из работников мастерской Максима Иванова. По мнению сотрудника уголовного розыска, происшествие является не чем иным, как замаскированным под несчастный случай убийством. Личные вещи пострадавшего, которые хранились в раздевалке, были выброшены из шкафа на пол, карманы вывернуты, пропали пейджер и около четырехсот долларов США. По мнению специалиста, убийство наверняка было совершено одним из работников мастерской, который хорошо знал расположение цехов, особенности электропроводки, местонахождение других работников, и ему не стоило большого труда сжечь своего коллегу по корыстным соображениям.

Дина СТЕБЛИНА».

Гера прочитал заметку дважды, но все равно ничего не понял.

– Это что такое? – хлопал он глазами, глядя то на лист, то на Дину. – Что за бред?

– Это не бред, – холодно ответила Дина, выдергивая из его пальцев лист.

– Постой! Объясни! Это ты написала?

– Там, кажется, стоит подпись.

– А ты в самом деле Дина Стеблина или притворяешься?

– Не притворяюсь.

– Тогда объясни ясно, что значит: «Убийство наверняка было совершено одним из работников мастерской…»?

– Это значит, что я процитировала слова специалиста.

– Тогда я тем более ничего не понимаю. Ты что говорила в гримерной? Профанация… Обман зрителей… Сценарий высосан из пальца… Ты что, испугалась Фризова?

– Никого я не испугалась. Просто мое мнение несколько изменилось.

– Изменилось?! – закричал Гера. – Да ты понимаешь, что этот пасквиль кидает на меня тень? Ты понимаешь, что в тот день из работников в мастерской были только мы с Максом! Где ты набралась этой гадости?! Назарова науськала?! Ты же всегда пишешь правду, Дина!

– Это правда, – спокойно ответила Дина и сняла телефонную трубку. Она набрала чей-то номер и сказала: – Будьте добры, для абонента «сорок один двенадцать»… Отправьте контрольный сигнал…

Прежде чем Гера сообразил, что сейчас произойдет, в его сумке вдруг раздался пронзительный писк. Дина, мертвея лицом, не сводила с него глаз. Они оба словно окаменели. Писк скальпелем резал нервы. Гере казалось, что все его потроха скрутились в жгут.

– Я послала сообщение на пейджер Макса, – ледяным голосом сказала Дина.

* * *

У Геры заболела голова. И не от того, что пил вчера водку или слишком нервничал. Просто он слишком сильно бил себя по темени кулаком, показывая Дине, как она глупа.

– Я уже не сомневаюсь, что Назарова грохнула Макса! – кричал он, расхаживая по кабинету. – Как ловко эта мерзавка все обставила! Как только я припер ее к стенке, так она тотчас пошла в наступление. Все верно, сицилианская защита! Запудрила тебе мозги, и ты, легко внушаемая овечка, состряпала эту вшивую заметку, которая кидает на меня тень… Закройте дверь!!

В кабинет кто-то заглянул, но Гера сделал такой выразительный жест рукой, что курчавая голова тотчас исчезла.

– Между прочим, это был главный редактор Фризов, – заметила Дина сдержанно. – И не ори так, пожалуйста!

– Фризов?! – вскричал Гера. – Прекрасно! Где он! Сюда его! Пусть послушает про свою сотрудницу, как она продала свою совесть за… за… черт знает за что!

– Зачем ты украл пейджер?

– Я его не крал, дура!

– Сам дурак! Еще одно оскорбительное слово, и получишь по роже!

– Лучше б дала по роже своему дебильному братцу!

– В сравнении с ним ты – олигофрен…

Гера выдохся. Дина мужественно ждала новых атак.

– Поехали со мной, – сказал Гера примирительно. – Мы возьмем у Назаровой адрес этого сотрудника уголовного розыска, и пусть он нам все сам расскажет. Пусть расскажет. Я буду молчать, а ты будешь задавать вопросы…

– Никакого сотрудника нет, – ответила Дина. – Назарова его выдумала.

– Ах вот как! Выдумала! Естественно, выдумала! На кой хрен ей нужен уголовный розыск? Ей следы заметать надо!.. Теперь ты понимаешь, что про надпись на майке, про сигареты и пейджер она могла узнать только от убийцы?

– Все не так, – устало перебила Дина. – Она была его клиентом. Один раз Макс регулировал на ее «Фольксвагене» зажигание. И она запомнила надпись на его майке. И номер его пейджера она знала…

– Правильно! – тотчас согласился Гера. – Она была его клиентом! А если точнее, то любовницей, верно? Вот тронулась мозгами и на почве ревности грохнула! Потом испугалась содеянного и взяла тебя в сообщники. Знаешь, почему она оставила пейджер в раздевалке? Она сделала себе алиби. Вот, смотри, читай!

Гера вытащил пейджер из сумки и стал «листать» сообщения. «НАШЛА, ЧТО ПРОСИЛ. ВЫЕЗЖАЮ ИЗ КОЛОМЕНСКОГО.ПЕРЕЖИВАЮ ЗА ТЕБЯ, ЧЕЛОВЕЧИШКА МОЙ! БУДУ В 18.00».

– Вот! – постучал он пальцем по дисплею. – Читай! Это она отправила в шестнадцать сорок пять. А пожар когда был? Около четырех! Все понятно? Она сожгла Макса, переворошила его вещи, кинула пейджер на пол, на самое видное место, затем уехала в Москву и оттуда сбросила на пейджер это сообщение. Эта голодная львица отправила сообщение покойнику! Понятно? Теперь ты веришь мне?

– Я никому не верю, – ответила Дина, наливая себе в чашку кофе. – Кто-то из вас – убийца, но разбираться в этом должен уголовный розыск, а не я.

– Уголовный розыск! – снова закричал Гера вне себя от ярости и скомкал в кулаке лист с заметкой. – А это как понимать? Эта «утка» для чего написана?

– А чего ты так нервничаешь? – спросила Дина, отпивая кофе. – Если ты здесь ни при чем, то почему так заволновался, когда ее прочитал?

– Да я не то что волноваться буду, я сейчас сожру эту заметку вместе с твоим компьютером! Журналистка, едрена вошь! Вылила на меня ведро помоев и удивляется, почему я возмущаюсь!

– Вы мне оба надоели! – нараспев ответила Дина. – Разбирайтесь сами!

– Ну уж дудки! – Он сел на стол рядом с Диной и придвинул ее чашку к себе. – Ты вместе со мной будешь докапываться до истины, а потом напишешь свою любимую правду! Мы эту хитрую бестию выведем на чистую воду!

– Господи! – взмолилась Дина. – Вчера Назарова говорила мне те же слова, она тоже собиралась вывести тебя на чистую воду! Ты пойми, что я не адвокат, я ничего не решаю!

– Поехали! – тверже повторил Гера.

Как это ни странно, но Дина вдруг согласилась. Она безропотно встала из-за стола, закинула на плечо сумочку и молча пошла к двери. Он, словно конвоир, пошел за ней следом. Когда они шли по коридору, мимо них пронесся Фризов, сутулясь и пронзая воздух лохматой головой с плешивым темечком. Сделав несколько широких шагов, он остановился и, повернув голову, сверкнул очками.

– Юрий Александрович Игнатов, ведущий программы «Исповедь», выражает свое восхищение тобой. Мне очень приятно. Очень приятно…

Дина сдержанно поклонилась.

* * *

– Ты уверена, что мы едем правильно?

«Мерседес» неторопливо плыл в плотном потоке машин. Красные тормозные огни окружили их со всех сторон, словно глаза ночных хищников. Кондиционер не работал. Гера опустил все дверные стекла, но это не принесло облегчения. Из-за темных очков он не видел глаз Дины, и казалось, что она дремлет.

– Сейчас направо, – тем не менее руководила она. – На светофоре налево.

Поднимая в воздух цементную пыль, они ехали вдоль бетонных заборов промзоны. Гера крутил головой по сторонам, надеясь увидеть вывеску театра. Молочный свет спрятавшегося в дымке солнца слепил глаза. Гравий стучал по днищу машины. Казалось, старый «мерс» разваливается на части.

– Ты здесь когда-нибудь была? – спросил он.

– Ни разу.

– Откуда же такая уверенность, что мы едем правильно?

– На указатели смотри!

Даже был бы Гера театралом и страстным поклонником таланта Риммы Назаровой, все равно в театр, который находится на улице Хозяйственной, в строении 29, не пошел бы. Актеры, здание театра и название улицы должны находиться в единой гармонии. Иначе это уже не искусство, а производство.

– Здесь! – сказала Дина, приподнимая очки.

Гера остановился у ветхого двухэтажного сарая с маленькими окошками, облупившимися наличниками, потрескавшимися стенами и покосившимися ступенями. Избушка на курьих ножках с табличкой: «В Стройгаркооп вход со двора».

– Это что? – спросил он, внимательно заглянув Дине в глаза.

– Этот адрес дала мне Назарова, – ответила Дина, доставая из сумочки скрученный в трубочку листок. – До шести вечера она обещала здесь быть.

Гера взял из рук Дины листок, развернул его и прочитал вслух:

– «Улица Хозяйственная, строение двадцать девять…» М-да, все верно. Только я никогда не думал, что в подобном курятнике может находиться театр. Может быть, это декорация? И мы уже на сцене?

Дина ничего не ответила и вышла из машины. Ее черные бархатные босоножки покрылись налетом пыли и, казалось, поседели. Она взялась за ржавую ручку. Дверь, болтающаяся на одной петле, скрипнула и открылась.

– Идем?

Похоже, что она боялась заходить в этот «Стройгаркооп» одна. Мысленно чертыхаясь, Гера вышел из машины. На лестничной площадке было прохладно и пахло плесенью. Они медленно поднялись на второй этаж. Гера, обернувшись, вопросительно посмотрел на Дину.

– Пятая комната, – шепнула она.

Гера, выплюнув жвачку, быстро дошел до конца коридора. В нем было всего три двери, и все без номеров.

– По-моему, это нехорошая шутка! – крикнул он, выглядывая наружу из торцевого окна. Внизу была свалка строительного мусора.

Гера обернулся. Дина стояла в противоположном конце коридора. Приоткрыв крайнюю дверь с цифрой «5», намалеванной кирпичом, она заглянула внутрь и спросила:

– Разрешите к вам, Римма Фаизовна?

Гера кинулся к двери. Все гневные слова, которые он готовил Назаровой, подкатили к горлу и навалились на язык. Оттолкнув плечом Дину, он ворвался в комнату и крикнул:

– Мне известно, как сильно вы переживали за своего человечишку!

За его спиной захлопнулась дверь. Гера стоял посреди совершенно пустой комнаты с зарешеченными окнами. Из-за двери доносился удаляющийся цокот каблуков Дины.

* * *

Она выдернула чеку. А гранатой был Гера. Первым делом, что он сделал, так это десять раз подряд с разгона бросил свое тело на двери, намереваясь превратить их в щепки. Не тут-то было. Этот хлипкий на вид домик построили в те далекие времена, когда народ еще боялся царя и Бога. Двери вибрировали, стонали, но выдержали атаку.