Текст книги "«Зритель, будь активен!» Как музеи рассказывали об искусстве в 1920–1930-е годы"

Любой обзор с такими хронологическими и географическими рамками не может обойтись без ошибок и искажений вроде тех, что встречаются в текстах следивших друг за другом советских и зарубежных музейщиков. Еще одним обстоятельством, осложнявшим работу над этим изданием, была недостаточная изученность истории просветительской деятельности музеев[87]87
  На русском см., напр., обзорные работы: Столяров Б. Музейная педагогика. История, теория, практика. М.: Высшая школа, 2004; Шляхтина Л., Мастеница Е. Музейно-педагогическая мысль в России: исторические очерки. СПб.: СПбГУКИ, 2006; Юхневич М. Я поведу тебя в музей: учебное пособие по музейной педагогике. М.: Российский институт культурологии, 2001.


[Закрыть], ведь куда чаще исследователи музейной истории обращают внимание на формирование собраний, постоянной экспозиции и знаковые выставки, фигуры хранителей и директоров. Всесторонний анализ этой темы был бы уместнее в формате сборника исследователей из разных стран: без пресловутых транснациональных связей и без обращения к зарубежным архивам (как изначально и планировалось) здесь сложно обойтись, и можно только пожелать, чтобы такая книга поскорее появилась. Пока же мне показалось необходимым написать этот обзор истории просветительской деятельности, опираясь главным образом на массив публикаций советской и зарубежной печати, а также на материалы из российских архивов. Мне остается лишь присоединиться к педагогу Александру Зеленко, почти век назад предварившему свой обзорный труд о работе с детьми в зарубежных музеях таким признанием:

Попытка была сопряжена с такими трудностями послевоенного времени, что заранее приходится предупредить читателя о недостаточности многих сведений, отрывочности наблюдений, не говоря уже о малой подготовке автора в данной области; и только общая полезность задачи и желание дать в руки практических работников некоторые нужные сведения позволяют надеяться на известную продуктивность замысла[88]88
  Зеленко А. Детские музеи в Северной Америке. М.: Работник просвещения, 1925. С. 8.


[Закрыть].

Надеюсь на это и я.

Глава 1. Художественные музеи между двух войн

Музейная усталость

«Едва ли во всей истории художественных музеев можно найти что-либо подобное тому, что вы совершили в Эрмитаже, а также на меня произвела большое впечатление работа с детьми в Москве» – эти слова американский археолог Артур Апхэм Поуп адресовал в письме заведующей музейным отделом Наркомпроса Наталье Троцкой после своего визита в СССР в 1925 году[89]89
  Артур Уфэм Пооп – Н. И. Троцкой. 1925. 26 мая. ГАРФ. Ф. А2307. Оп. 3. Д. 367. Л. 108.


[Закрыть]. Он также предложил ей опубликовать обзор исследований по «музейной усталости»: как и многих, его беспокоили перегруженные экспонатами экспозиции, наслаждаться которыми едва ли было возможно в отсутствие кресел, четкой цели и программы визита. К проблеме он призывал относиться крайне серьезно, считая ее болезнью наподобие морской, и описывал ее симптомы следующим образом:

…реальный и болезненный опыт, удерживающий тысячи людей от посещения музеев. С физиологической и психологической точек зрения истощенному посетителю наносится реальный, пусть и временный, урон. Тесты показывают, что подобная усталость вызывает заметное снижение уровня адреналина, а это немедленно оказывает пагубное влияние на мышечный тонус, дыхание, сердцебиение, нервную проводимость и общее самочувствие[90]90
  Pope A. U. Museum Fatigue // Museum Work. 1924. Vol. 7. № 1. P. 21–22.


[Закрыть].

Диагноз «музейная усталость» еще в 1916 году поставил посетителям секретарь Бостонского музея изящных искусств Бенджамин Айвз Гилман, сопроводив одноименный текст снимками человека, сгибающегося над неудобными витринами и с трудом разбирающего надписи у экспонатов[91]91
  Gilman B. I. Museum Fatigue // The Scientific Monthly. 1916. Vol. 2. № 1. P. 62–74.


[Закрыть]. На рубеже 1920–1930-х годов советские и зарубежные музейные деятели, такие как Фёдор Шмит и Соломон Рейнах, независимо друг от друга писали о необходимости переориентировать «кунсткамерные» собрания на массовую аудиторию и об ужасе, который наводят на посетителей переполненные экспонатами залы[92]92
  Schmit T. Roads to Art in the U.S.S.R. // Parnassus. 1930. Vol. 2. № 8. P. 12; Reinach S. L’encombrement des musées // Les Cahiers de la République des lettres… P. 14.


[Закрыть]. Ситуация казалась настолько безвыходной, что в ответ на заданный в 1920 году журналом L’Esprit Nouveau вопрос, нужно ли сжечь Лувр, некоторые французские деятели культуры предлагали начать все с чистого листа, продать коллекции или вовсе «трансформировать <Лувр> в приют для множества нуждающихся семей, пока завтра те не займут его силой»[93]93
  Galard J. Visiteurs du Louvre. Paris: Réunion des musées nationaux, 1993. P. 165–166.


[Закрыть].

Чтобы прочесть этикетку или разглядеть экспонат, посетителю старого здания Бостонского музея изящных искусств приходилось наклоняться…

…перелезать через ограждения…

…приседать…

…и даже залезать на стул.

Фото из статьи Бенджамина Айвза Гилмана «Музейная усталость» // The Scientific Monthly. 1916. Vol. 2. № 1

«Двойной музей» и исторические ансамбли

«Музейную усталость» стремились побороть прежде всего за счет изменений экспозиции[94]94
  На русском подробный обзор идей тех лет см. здесь: Ананьев В., Кизил М. Теория и практика музейной экспозиции в трудах зарубежных музеологов 1900–1930-х гг. // Вестник Томского государственного университета. Культурология и искусствоведение. 2017. № 25. С. 113–121.


[Закрыть]. Оживить исторические эпохи для зрителя было призвано экспонирование искусства в исторических интерьерах, воссозданных полностью или обозначенных условно, – например, когда живопись выставлялась вместе с мебелью и скульптурой. Считалось, что так называемые «ансамбли» избавят посетителя от монотонности восприятия и снизят утомляемость благодаря чередованию разных видов искусств. Показ произведений в аутентичной обстановке практиковался в Европе со второй половины XIX века и, как правило, ассоциировался с проведенной в 1904 году Вильгельмом фон Боде реорганизацией берлинского Музея кайзера Фридриха, где в залах, выстроенных в хронологическом порядке, минимальными средствами воссоздавались узнаваемые интерьеры той или иной исторической эпохи. В СССР практика совместного экспонирования разных видов искусств получила известность под названием «комплексный метод», принятый как один из принципов перестройки художественных музеев на Первом Всероссийском музейном съезде (1930)[95]95
  Фёдоров-Давыдов А. Экспозиция художественных музеев. Содоклад // Труды Первого Всероссийского музейного съезда. Т. 1. Указ. соч. С. 78–80.


[Закрыть].

Наиболее масштабно идеи Вильгельма фон Боде были реализованы в новых зданиях художественных музеев США – что было по-своему понятно, ведь, как писал директор Художественного музея Филадельфии Фиске Кимбалл, в Америке не было готических соборов[96]96
  Kimball F. The Display Collection of the Art of the Middle Ages // Bulletin of the Pennsylvania Museum. 1931. Vol. 26. № 141. P. 3.


[Закрыть]. Так, в открытом в 1928 году главном здании этого музея посетитель мог оказаться в интерьере романского собора, французского салона XVIII века и индийского храма[97]97
  Poncelet F. Regards actuels sur la muséographie d’entre-deux-guerres // CeROArt. 2008. № 2. URL: https://journals.openedition.org/ceroart/565


[Закрыть]. К 1930-м у музейного сообщества накопились претензии к американской моде на экспонирование искусства в реалистичных интерьерах: исторические декорации критиковались за лжепедагогику и избыточность реконструкций с их копиями вместо подлинников, муляжами и фальшиво выглядевшими деталями[98]98
  Lauterbach A. L’adaptation des palais anciens à l’usage des musées et la présentation des ensembles // Mouseion. 1935. № 29–30. P. 73–74.


[Закрыть]. В СССР их считали ненаучными, нейтрализующими «агитационную силу искусства»[99]99
  Фёдоров-Давыдов А. Экспозиция художественных музеев… С. 79.


[Закрыть] и слишком дорогостоящими[100]100
  Легран Б. Социалистическая реконструкция Эрмитажа. Л.: ГЭ, 1934. С. 25.


[Закрыть].

Щит «Старые и новые типы музеев» в зале немецких музеев в павильоне «Музеография» на Всемирной выставке в Париже, 1937. Museumskunde. 1938. Band X

Другой популярной идеей была концепция «двойного музея», предполагавшая разделение экспозиции на основную часть с необходимым минимумом главных шедевров и залы с произведениями второго порядка, интересными, пожалуй, в основном специалистам. Залы для широкой аудитории организовывались в хронологическом порядке, крайне желательна была и редкая развеска в один ряд. Среди образцов доступных для зрителя экспозиций, зафиксированных на фото в сборнике «Музеография» (1935) и на одноименной выставке 1937 года в Париже, назывались художественный музей Уодсворт Атенеум в Хартфорде и Музей Бойманса в Роттердаме, чей современный дизайн сравнивался с больницами, банками и школами, а среди главных качеств выделялись понятность экспозиции, атмосфера отдыха, спокойствия и сосредоточенности[101]101
  Muséographie // L’Amour de l’Art. 1937. Vol. 18. № 6. P. 11, 19.


[Закрыть].

В Австрии, Германии и Швейцарии подобные практики внедрялись еще до Первой мировой войны, но далеко не все страны успевали за новейшими веяниями[102]102
  Joachimides A. Die Museumsreformbewegung in Deutschland und die Entstehung des modernen Museums 1880–1940. Dresden: Verlag der Kunst, 2001. S. 239.


[Закрыть]. Причиной тому был дефицит площадей и разросшиеся коллекции, а также консерватизм музейщиков и самой публики. Директор Лувра Анри Верн, признавая важность концепции «двойного музея», в 1931 году заявлял, что ее трудно реализовать в зданиях старых дворцов[103]103
  Hilaire G. Op. cit. P. 250–252.


[Закрыть]. Опираясь на немецкий опыт, советские чиновники, отвечавшие за культуру, неоднократно ругали музеи за то, что «студиензалы», как их называл в 1928 году руководитель Главнауки Мартын Лядов, замещают «зрительные залы»[104]104
  Протокол совещания… 1928. 18 октября. Указ. соч. Реплика Лядова. Л. 13.


[Закрыть], – однако изменить ситуацию было сложно[105]105
  «…не все музеи осознали актуальность организации зал запаса для научно-исследовательской работы (Studien Sammlungen)»: Музейно-методическая комиссия СН НКП. Резолюция по докладам художественных музеев. 1931. 18 октября. ГАРФ. Ф. А2307. Оп. 16. Д. 30. Л. 34; Луппол И. Год работы (о перестройке музейной экспозиции) // Советский музей. 1932. № 1. С. 8–9, 11–13.


[Закрыть]. В статье 1929 года о реэкспозиции Третьяковской галереи утверждалось, что «картины зачастую висят в четыре ряда наподобие шашечных обоев, повторяя все недостатки старой развески»[106]106
  Кроткий М. Новая экспозиция в Третьяковской галерее // Искусство в массы. 1929. № 1–2. С. 44. Недовольство частой развеской высказывалось и до 1917 года: Теркель Е. Третьяковская галерея. Годы реформ и испытаний // История Третьяковской галереи. XX век, 1913–1925. Кн. 1: 1913–1917 / Сост. Е. Теркель. М.: ГТГ, 2022. С. 10.


[Закрыть]. Размещение картин в один ряд признавалось объективно необходимым, но, как утверждал в 1934 году директор ГТГ Михаил Кристи, было невозможно «в силу бедности» и привычек зрителей, ведь им «интересно видеть побольше вещей»[107]107
  Стенограмма заседания художественного совета Третьяковской галереи 31 октября 1934 г. Реплика Кристи. ОР ГТГ. Ф. 8 II. Ед. хр. 587. Л. 38.


[Закрыть]. Разреженная развеска в галерее была впервые опробована только в 1944 году[108]108
  Теркель Е. Возвращение. К 70-летию открытия Третьяковской галереи после войны // Третьяковская галерея. 2015. № 2 (47). С. 51.


[Закрыть].

Примеры современной экспозиции: Муниципальный музей Гааги и Венгерский музей изящных искусств. Muséographie: Architecture et aménagement des musées d’art. 1935

В павильоне «Музеография» на Всемирной выставке в Париже (1937) были представлены фото и макеты образцовых экспозиций – Музея Уодсворт Атенеум (1934) в Хартфорде…

…и Музея Бойманса (1935) в Роттердаме. L’Amour de l’Art. 1937. Vol. 18. № 6

В первом выпуске стенгазеты Государственного музея нового западного искусства центральное место занимали фото новой, более свободной развески. Музей и зритель. 1930. № 1. ГМИИ им. А. С. Пушкина

По сравнению со многими западными музеями развеска в Третьяковской галерее была довольно плотной и в 1939 году. ГТГ

Направления образовательной деятельности в Детройтском институте искусств. Bulletin of the Detroit Institute of Arts of the City of Detroit. 1935. Vol. 15. № 1

В межвоенный период в разных странах, прежде всего в США, активно велись исследования, основанные на наблюдении за посетителем: ученые пытались рассчитать оптимальное количество произведений и их расположение в зале, а также понять, допустимо ли «смешивать» живопись с другими видами искусства, чтобы зритель не заскучал. В 1935 году в США было опубликовано исследование психолога Артура Мелтона, в котором он в числе прочего показал, что взаимосвязь разных видов искусств не считывается неподготовленным зрителем, даже если эти произведения относятся к одной эпохе[109]109
  Wittlin A.S. Op. cit. P. 246–249. См. современное прочтение исследования Мелтона: Bitgood S., Todd L., McKerchar T. L., Dukes S. Looking Back at Melton: Gallery Density and Visitor Attention // Visitor Studies. 2013. Vol. 16. Issue 2. P. 217–225.


[Закрыть]. Одних изменений в экспозиции было явно недостаточно: чтобы привлечь посетителей и избавить их от «музейной усталости», требовались новые подходы. К решению этой проблемы, как считалось, ближе всего оказались американские музеи, которые не только показывали искусство, но и начали рассказывать о нем.

Толпа посетителей, ждущих открытия Детройтского художественного музея в воскресный день. Bulletin of the Detroit Museum of Art. 1908. Vol. 2. № 2

Американская музейная идея и образовательный поворот

«Художественный музей сегодняшнего дня, если он полноценно выполняет свои функции, – не просто хранилище. Он должен предлагать публике выставки современного искусства. Он должен стать центром художественной активности местного сообщества, частью которого является. Наиболее успешный музей в наши дни – тот, что одновременно является хранилищем, колледжем и художественной биржей для всего общества», – заявлял в 1915 году филантроп и президент Чикагского института искусств Чарльз Хатчинсон[110]110
  Rice D. Balancing Act: Education and the Competing Impulses of Museum Work // Art Institute of Chicago Museum Studies. 2003. Vol. 29. № 1. P. 7.


[Закрыть]. «Человек, который будет сидеть в раздумьях перед произведением искусства, не думая ни о чем, кроме его художественного содержания, – редкость в наш век аэропланов, беспроводной связи и кино»[111]111
  H. E. The Educational Year 1919–1920 // Museum of Fine Arts Bulletin. 1920. Vol. 18. № 107. P. 25.


[Закрыть], – писал в 1920 году руководитель образовательного отдела Бостонского музея изящных искусств Хьюгер Эллиотт, рассказывая об активностях, позволявших посетителю больше узнать о произведениях. Этот музей считался передовым благодаря его секретарю Бенджамину Айвзу Гилману (1893–1925), который первым объявил войну «музейной усталости»: он внедрил пояснительный этикетаж, ввел должность «доцентов», как он называл дежуривших в залах консультантов, а еще запустил иллюстрированный путеводитель и лекторий[112]112
  Ананьев В. История зарубежной музеологии: идеи, люди, институты. М.: Памятники исторической мысли, 2018. С. 78–80.


[Закрыть]. В 1916 году председатель Американской ассоциации музеев констатировал, что образовательная работа перестала быть экспериментом и стала неотъемлемой частью музейной деятельности[113]113
  The Educational Work of Museums // The Metropolitan Museum of Art Bulletin. 1916. Vol. 11. № 9. P. 190.


[Закрыть]. По мнению президента Мет Роберта Фореста, лекции, экскурсии, концерты и мероприятия для детей были вкладом в демократию, выражением гражданских свобод и примером активного участия в жизни общества и, более того, – «американской музейной идеей», незнакомой европейским музеям[114]114
  The Fiftieth Anniversary of the Museum. An Address by Robert W. de Forest, President // The Metropolitan Museum of Art Bulletin. 1920. Vol. 15. № 6. P. 125–126.


[Закрыть].

Идея музея как образовательной институции вписывалась в общемировой образовательный поворот: с середины XIX века открывались народные университеты и школы искусств, идея всеобщего школьного образования обретала популярность и получала широкую поддержку. Пожалуй, самым показательным был пример Южно-Кенсингтонского музея (1852), который благодаря стараниям своего первого директора Генри Коула гостеприимно встречал школьников и студентов (в отличие от того же Британского музея)[115]115
  Bonython E., Burton A. The Great Exhibitor: The Life and Work of Henry Cole. London: V&A Publications, 2003. P. 153, 262.


[Закрыть], а Лувр еще во времена Третьей республики административно был закреплен за Министерством народного образования и всячески поощрял визиты учителей с учениками[116]116
  Trochet A. La médiation orale avant l’heure (1919–1944): visites accompagnées et conférences éducatives au Louvre et dans les musées nationaux: enjeux, modalités, acteurs (Mémoire de Master 2). Paris: L’École d’Histoire de la Sorbonne, Centre d’histoire sociale des mondes contemporains, 2020. P. 12.


[Закрыть]. Призывы обеспечить доступ к музейным коллекциям и обслуживать учащихся были зафиксированы в резолюции Международного конгресса по развитию преподавания рисунка и искусства 1907 года[117]117
  Howe W. E. A History of the Metropolitan Museum of Art. Vol. II. 1905–1941. Problems and Principles in a Period of Expansion. New York: Columbia University Press, 1941. P. 164–165.


[Закрыть]. Идея о том, что образование нужно давать не только в классе, но и через изучение реальных произведений, в том числе и в музеях, была распространена и в Европе[118]118
  The Museum and the Schools in Europe // The Metropolitan Museum of Art Bulletin. 1914. Vol. 9. № 12. P. 262.


[Закрыть], и в США, где огромное влияние на работу с детьми в музеях оказал уже упомянутый Джон Дьюи. Дьюи верил в музей как социальную практику, где дети, будущие граждане демократического общества, будут знакомиться с национальным наследием и учиться критически воспринимать его через призму современности[119]119
  Sidorova E. Art Education as Social Experience…


[Закрыть].

Далеко не все были готовы к превращению музея в образовательную институцию. К примеру, в Нидерландах в 1919 году была создана правительственная комиссия, которая спустя два года призвала музеи к организации экскурсий и лекций, продлению часов работы и сотрудничеству с образовательными институциями. Тем не менее такие авторитетные искусствоведы, как хранитель Рейксмузеума Фредерик Шмидт-Дегенер, входивший в эту комиссию, до последнего сопротивлялись проведению экскурсий для школьников[120]120
  Bos J. ‘De geschiedenis is vastgelegd in boeken, niet in musea’. Van planvorming tot realisatie. Het Nederlands Museum voor Geschiedenis in het Rijksmuseum, 1922–1939 // Bulletin van het Rijksmuseum. 1997. Jaarg. 45. № 4. P. 290–292, 307; Meijers D. J. De democratisering van schoonheid: Plannen voor museumvernieuwingen in Nederland 1918–1921 // Nederlands Kunsthistorisch Jaarboek. 1977. Vol. 28. P. 93–94.


[Закрыть]. Похожий отчет, призывавший музеи к широкой просветительской активности и сотрудничеству со школами, был представлен в 1920 году на заседании британской Музейной ассоциации. Он также вызвал сопротивление в профессиональном сообществе: нет, музейщики не отрицали необходимость работы со зрителем, но они опасались, что окажутся подчинены системе образования, и потому заявляли, что справятся с этой задачей самостоятельно, если им выделят такие же средства, как американским музеям[121]121
  Hooper-Greenhill E. Museum and Gallery Education. London and Washington: Leicester University Press, 1994. P. 33–35.


[Закрыть]. Впрочем, и в США многие музейщики подчеркивали, что музейная и просветительская работа отличается от образовательной, а значит, не должна быть подчинена задачам последней[122]122
  Shall Museums Be Placed Under Control of Local Educational Authorities? // Museum Work. 1920. Vol. 2. № 7. P. 221–223.


[Закрыть].

Художественные музеи Европы превращались в доступные для всех места досуга и образования со времен открытия Лувра в 1793 году, когда для посетителей стали создавать этикетки к произведениям и печатать дешевые путеводители[123]123
  Joachimides A. Op. cit. S. 22.


[Закрыть]. В Великобритании еще в 1836 году на государственном уровне обсуждалась необходимость пояснений к произведениям, а под влиянием идей знаменитого теоретика искусства Джона Рёскина открывались ориентированные на широкую публику музеи и выставки в рабочих клубах и народных домах[124]124
  Taylor B. Art for the Nation: Exhibitions and the London Public, 1747–2001. Manchester: Manchester University Press, 1999. P. 47–92, 95–96, 122–129; Beaven B. Leisure, Citizenship and Working-Class Men in Britain, 1850–1940. Manchester: Manchester University Press, 2005. P. 29–33.


[Закрыть]. Экскурсии для ремесленников проводились на Всемирной выставке в Лондоне (1851), а основанный на ее базе Южно-Кенсингтонский музей (1852, с 1899 года – Музей Виктории и Альберта) несколько дней в неделю работал бесплатно и был открыт по вечерам. Посетители могли прийти после работы, купить недорогое издание и посидеть в музейном кафе, при этом особо отмечалось, что они не заказывали спиртное – а значит, приходили для знакомства с прекрасным[125]125
  См., например: Hooper-Greenhill E. Op. cit. P. 18.


[Закрыть]. Музеи, возникшие вслед за Южно-Кенсингтонским, прежде всего в США, задумывались не только как источник вдохновения для промышленного дизайна (что было особенно актуально из-за снижения качества товаров и использования дешевых материалов на фоне роста массового производства), но и как место встречи разных слоев общества: возвышающая и цивилизующая сила искусства должна была оградить представителей низших классов от пьянства, преступности и забастовок[126]126
  Hill K. Culture and Class in English Public Museums, 1850–1914. Aldershot: Ashgate, 2005; Bennett T. The Birth of the Museum: History, Theory, Politics. London; New York: Routledge, 1995.


[Закрыть].

Основателям музеев казалось, что искусство говорит на универсальном, доступном всем языке, однако многим посетителям музеи виделись странными и отталкивающими[127]127
  Rice D. Op. cit. P. 12.


[Закрыть]. В теории музеи были открыты для всех, однако декларации об их доступности были невнятными[128]128
  Joachimides A. Op. cit. S. 21.


[Закрыть], и на практике они благоволили среднему классу и высшим слоям общества[129]129
  Hooper-Greenhill E. Op. cit. P. 14.


[Закрыть]. Барьерами на пути в музей могли быть: неудобные часы работы и расположение, не всегда бесплатный вход и негласный дресс-код[130]130
  Rhor S. Every Walk of Life and Every Degree of Education: Museum Instruction at The Art Institute of Chicago, 1879–1955 // Art Institute of Chicago Museum Studies. 2003. Vol. 29. № 1. P. 23.


[Закрыть]. Как вспоминал в 1913 году художник Жан-Франсуа Рафаэлли, родившийся в 1850-м, посещение музея для него, тогда еще бедного юноши, было сопряжено со стрессом, а сторожа вполне могли спросить: «Куда это вы направляетесь в таком виде»[131]131
  Galard J. Op. cit. P. 38.


[Закрыть].

Во многих странах первые экскурсии и лекции для взрослых и детей начали проводить уже в XIX веке. И тем не менее еще долгое время само открытие музея или галереи позиционировалось как просветительский жест[132]132
  Hooper-Greenhill E. Op. cit. P. 15; Wittlin A. S. Op. cit. P. 158; Noordegraaf J. Strategies Of Display: Museum Presentation in Nineteenth– and Twentieth-Century. Rotterdam: nai010, Museum Boijmans Van Beuningen, 2004. P. 134–138, 143–145


[Закрыть], а деклараций об образовательной роли музеев было на порядок больше, чем, собственно, попыток коммуникации с посетителями[133]133
  Galard J. Introduction // Le regard instruit, action éducative et action culturelle dans les musées: actes du colloque organisé au musée du Louvre par le Service culturel, 1999. Le 16 avril. Paris: La documentation française, Musée du Louvre, 2000. P. 11.


[Закрыть]. Появившиеся тогда же экскурсионные программы не были ориентированы на широкие массы. Чаще всего они проводились в частном порядке: например, для чиновников или по договоренности музейщиков с преподавателями. Первое упоминание о подобных экскурсиях в Государственных музеях Берлина относится к 1835 году[134]134
  Schottmüller F. Berliner Museumsführungen Seit 100 Jahren // Berliner Museen. 1935. Jahrg. 56. Heft 2. S. 39.


[Закрыть]. Туристам, приезжавшим на Всемирную выставку в Париже (1878), о представленных там экспонатах рассказывали члены основанного в том же году Общества литературных, художественных и научных экскурсий, а на следующий год Дирекция изящных искусств, в ведении которой находились и музеи, отрядила Обществу одного из своих инспекторов, который провел первую прогулку по Лувру для привилегированной публики. Несмотря на успех мероприятия, в музее не спешили с внедрением новой практики, и только в 1897 году Общество друзей Лувра и народные университеты стали проводить регулярные экскурсии[135]135
  Trochet A. Op. cit. P. 31–32.


[Закрыть].

Если кто и зазывал туристов, так это чичероне – дежурившие у входа в европейские музеи неофициальные гиды, с ними подобные прогулки и ассоциировались в первую очередь. Их деятельность вызывала такое раздражение, что в 1860 году возглавлявший Национальные музеи Франции граф Альфред Эмилиан Ньёверкерке на какое-то время запретил им вход в музей. Дирекцию изящных искусств засыпали жалобами на чичероне, докучавших туристам, бравших с них непомерную плату, устраивавших склоки друг с другом и со сторожами музеев. Посетители жаловались на музеи, которые своим бездействием поощряют тех, кто позорит страну. Лувр обращался в полицию с просьбой приструнить самочинных гидов, толпившихся под дверями музея и пользовавшихся тем, что вход в него был бесплатным, но, не добившись желаемого, вынужден был в 1911 году развесить плакаты на пяти языках, предупреждавшие посетителей о том, что гиды и переводчики не имеют к музею никакого отношения[136]136
  Trochet A. Op. cit. P. 154–157.


[Закрыть].

При этом сами музейщики не торопились брать работу со зрителем в свои руки – отчасти из-за нехватки ресурсов, отчасти из-за предвзятого отношения к популяризации искусства. «Мы должны быть осторожны, чтобы не хотеть сразу слишком многого», – заявлял в 1887 году директор Кунстхалле в Гамбурге Альфред Лихтварк[137]137
  Von Holst N. Das Führungswesen in den Berliner Museen // Berliner Museen. 1937. Jahrg. 58. Heft 2. S. 43.


[Закрыть], один из немногих реформаторов, выступавших за поворот музеев в сторону масс. Тогда же он начал проводить «музейные диалоги» с местными школьниками, не придерживаясь каких-то четких правил и стремясь лишь привести их к самостоятельному наблюдению[138]138
  Priem K., Mayer C. Learning How to See and Feel: Alfred Lichtwark and His Concept of Artistic and Aesthetic Education // Paedagogica Historica. 2017. Vol. 53. Issue 3. P. 206–207.


[Закрыть]. Идеи диалогов, хотя и отвергались поначалу[139]139
  Von Holst N. Das Führungswesen… S. 43.


[Закрыть], вскоре нашли поддержку в учебных заведениях и профсоюзах, которые самостоятельно проводили экскурсии для ремесленников и рабочих[140]140
  Schottmüller F. Op. cit. S. 39.


[Закрыть]. В 1903 году Центральное управление организации соцобеспечения рабочих созвало конференцию «Музеи как центры народного образования», куда пригласило выступить Лихтварка. Именно там он сформулировал миссию музея как образовательного учреждения, призывая к проведению занятий по искусству и лекций, ориентированных и на рабочих[141]141
  Joachimides A. Op. cit. S. 111.


[Закрыть], ведь, как он считал, на уровне восприятия искусства те мало чем отличались от образованных слоев[142]142
  Priem K., Mayer C. Op. cit. P. 204.


[Закрыть]. В 1902–1903 годах в Государственных музеях Берлина был проведен эксперимент – бесплатно раздавались билеты на экскурсии, в том числе и по художественным музеям. За все время их посетило почти пять тысяч человек, и спрос значительно превышал предложение[143]143
  Schottmüller F. Op. cit. S. 39.


[Закрыть]. С падением кайзеровской Германии те же идеи продолжали звучать, но уже в более подходящей для этого политической обстановке[144]144
  Saalmann T. Op. cit. S. 33–35.


[Закрыть]: к оживлению музеев через лекции и экскурсии призывал организованный в 1919 году Рабочий совет по делам искусств, объединивший немецких художников и музейщиков[145]145
  Arbeitsrat für Kunst // Der Cicerone. 1919. Jahrg. XI. Heft 1/2. S. 26; S. Vorschlag zu einem volkstümlichen Kunstprogramm // Der Cicerone. 1919. Jahrg. XI. Heft 3. S. 50–51.


[Закрыть]; а в вышедшем тогда же сборнике Немецкого союза музеев «Художественные музеи и немецкий народ» Густав Паули и первый директор Кунстхалле в Мангейме Франц Вихерт поддержали идеи Лихтварка и тоже говорили о необходимости публикации доступных листовок и брошюр, журналов и путеводителей[146]146
  Joachimides A. Op. cit. S. 188.


[Закрыть].

Во Франции возникали такие частные инициативы, как L’Art pour tous («Искусство для всех») – основанное в 1901 году общество встреч в музеях по воскресеньям для всех желающих[147]147
  Barbillon C. L’Art pour tous, une «mission de propagande éthique» // Histoire de l'art et musées: actes du colloque École du Louvre-Direction des Musées de France, École du Louvre, 27 et 28 novembre 2001 / Sous la dir. de Dominique Viéville. Paris: École du Louvre, 2005. P. 89–111.


[Закрыть]. В Российской империи с конца XIX века музеи перестали быть местом досуга исключительно привилегированной публики: в залы пришла новая аудитория – разночинцы, рабочие, учащиеся[148]148
  Пархоменко Т. Музеи дореволюционной России во внешкольном образовании (вторая пол. XIX – нач. XX в.) // Музей и власть. Из жизни музеев. Ч. II. С. 33–37; Юхневич М. Я поведу тебя в музей… С. 55–56.


[Закрыть]. В Великобритании с оглядкой на американский опыт и под давлением кампании лорда Садли (Чарльза Хэнбери-Трейси) необходимость проведения экскурсий обсуждалась в палате лордов, и, как следствие, экскурсоводы начали работать на постоянной основе в Британском музее (1911), Национальной галерее британского искусства (ныне известной как Tate Britain) и Национальной галерее (1914), а также в Музее Виктории и Альберта, где с ноября 1913 года по февраль 1914-го услугами гидов воспользовалось 60 тысяч человек[149]149
  Kavanagh G. Museums and the First World War: A Social History. Leicester: Leicester University Press, 1994. P. 18; Hooper-Greenhill E. Op. cit. P. 30–31.


[Закрыть]. Экскурсия в те годы воспринималась как инновация. «Таймс» в 1913 году писала: «Вместо унылой охоты посреди этикеток и путеводителей и расстройства от того, что узнал мало нового, посетитель получает возможность осознать всю ценность коллекций и развить свой интерес под руководством благосклонного и компетентного лектора»[150]150
  Museums and the Public // The Metropolitan Museum of Art Bulletin. 1913. Vol. 8. № 12. P. 273.


[Закрыть].

Впрочем, сопровождавшиеся громогласными заявлениями попытки внедрить просветительскую работу зачастую оборачивались кратким всплеском энтузиазма – но постоянной эта работа не становилась. В Гамбурге, несмотря на призывы Альфреда Лихтварка, рабочие совсем не торопились в музеи[151]151
  Von Saldern A. City, Museums for the People, and New Media (1900–1933/34) // Journal of Urban History. 2005. Vol. 32. № 1. P. 64.


[Закрыть]. И в 1919–1920 годах после бурного роста числа экскурсий немецкие музеи ждало затишье[152]152
  Von Holst N. Das Führungswesen… S. 43.


[Закрыть]. Звучавшие в той же книге «Художественные музеи и немецкий народ» (1919) призывы обращения к массам встречали возражения тех, кто видел в этой идее «активность ради активности»[153]153
  Meyer A. Kämpfe um die Professionalisierung des Museums. Karl Koetschau, die Museumskunde und der Deutsche Museumsbund 1905–1939. Bielefeld: transcript Verlag, 2021. S. 111–112.


[Закрыть]. Еще в 1903 году многие авторитетные музейщики и искусствоведы, такие как Гуго фон Чуди, директор Берлинской национальной галереи, и историк искусства Конрад Фидлер, решительно отвергали идею популяризации музеев. Некоторые, как фон Боде, выступали за умеренный подход, предлагая ориентироваться на некоторую часть среднего класса, но не на рабочих. Заместитель директора дрезденского Гравюрного кабинета Ханс Вольфганг Зингер подчеркивал непреодолимый разрыв между массами и искусством, которое он сравнивал с высшей математикой:

«Нет никаких сомнений, что тысячи людей еще не получают от музеев той пользы, которую должны были бы получать. <…> Но если существует необходимость выявлять и привлекать эти тысячи, то еще важнее, на мой взгляд, действовать с большой осторожностью, чтобы не ошибиться при выборе адресатов. Искусство должно на веки вечные оставаться недоступным пониманию сотням тысяч, точно так же, как и дифференциальное исчисление»[154]154
  Joachimides A. Op. cit. S. 112. Пер. с нем. Анны Рахманько.


[Закрыть].