Текст книги "Дюжина межгалактических мерзавцев"

– Самок. Тех, кого оплодотворяют, а не наоборот. – У меня сложилось впечатление, что креторианец нервничает.

– Ладно, не пори всякую чушь. Не очень-то мне с руки слушать твои бредни про оплодотворение самок. Значит так, будить парней будем по очереди. Сначала тех, с кем можно договориться. Таргарийца, сириусянина, рангуна…

– Рангуна?! – вскинулся Красавчик.

– А что тебе не нравится?

– Они же огромные!

– Во-первых, нас двое, – назидательно заметил я, – к тому же, у меня есть ключ.

– И все же, может нехорошо получиться. К тому же, они ненавидят креторианцев.

– А ты не лезь на рожон – и все будет в поряде. Среди рангунов полно отличных механиков. Значит, придется рискнуть. Или ты мечтаешь познакомиться с новой расой?

– Нет, конечно, нет.

– Я тоже не сильно горю желанием выяснять, что это за существа. Может, они только тем и заняты, что сбивают корабли-разведчики?.. К тому же, у меня имеются серьезные сомнения, что власти вообще запланировали наше возвращение. Несмотря на залежи сухпая. Может, у нас билет в один конец. И горючего в баках тоже на один перелет. В конце концов, кто будет заботиться о дюжине уголовников. И одном туповатом федеральном агенте. Не удивлюсь, если он доброволец – вызвался совершить последний подвиг в своей жизни – поучаствовать в этой чертовой разведывательной миссии. Самоубийство на благо отечества – красиво звучит. Вдруг он с детства мечтает о собственном памятнике? И не где-нибудь на кладбище, среди прочих героев житейских баталий. А непременно на центральной площади.

– Все возможно, – согласился Красавчик. – Я тоже не лишен честолюбия.

– Что? Тоже о памятнике мечтаешь.

– Только о женщинах. Мне их так не хватает, – креторианец горестно вздохнул.

– Неужели настолько? – подивился я.

– Гиперсексуальность. Говорят, это что-то вроде болезни.

– Ты меня пугаешь, парень. Похоже, к тебе лучше спиной не поворачиваться.

– Для мужчин я совершенно безобиден, – горячо возразил Красавчик.– Гетеросексуальность у меня в крови.

– Не знаю, что там у тебя в крови. Может, лихорадка Эбола. Ты, главное, поменьше думай о бабах. Сейчас важно действовать согласованно и быстро.

И почему, подумал я, когда доходит до дела, действовать способен только я один. А все остальные подчиняются обстоятельствам, плывут себе по течению и размышляют так – куда вынесет, туда вынесет, а там посмотрим. Нет, такой подход не для меня. Я предпочитаю всегда брать ситуацию под личный контроль.

– Короче говоря, действуем так, будим парня, спрашиваем, как он разбирается в механике. Если плохо, ключом по кумполу, и погружаем обратно в электросон.

– Но когда они проснутся… – начал креторианец.

– Решат, что это был дурной сон, – отрезал я. – Действовать надо. А не думать о том, что будет. Понял?

– Хорошо, – Красавчик медленно кивнул.

Мне его сомнения не понравились. Я люблю отчаянных ребят. Таких, как я. Которые сначала действуют, а потом думают, как решить очередную проблему.

Начали с таргарийца. Разблокировали каюту. Вывели ушастого из состояния электросна. Он здорово переполошился, увидев нас. Даже заикаться стал от волнения.

– Ч-что… что вам н-надо? – Взгляд уперся в разводной ключ, и глаза таргарийца заметно расширились.

– Ты в механике разбираешься? – поинтересовался я.

– Да, три года в мастерских на Луне проработал, – он сглотнул, – а что?

– Отлично, – я хлопнул его по плечу, – ты тот, кто нам нужен. Мы собираемся угнать корабль, и ты нам в этом поможешь. – Я обернулся к Красавчику: – Первый же, и такая удача.

– Да, – откликнулся креторианец. – Не бойся, – обратился он к таргарийцу, – мы тебе ничего плохого не сделаем. Мы просто хотим в живых остаться. А от правительства можно любой подлости ждать. Вот мы и решили, что надо действовать. Понимаешь?

Ушастый торопливо закивал.

– Так, давай, поднимайся, надевай ботинки и пошли в технический отсек. Будешь нас консультировать, – скомандовал я. – Меня, кстати, зовут Лео. Он – Красавчик. Тебя как кличут?

– Робинзон.

– Хорошее погоняло, – одобрил я. – За что дали?

– Я три года на необитаемой планете проторчал. Кинули меня там.

– Как же ты выжил?

– Да кое-как. Питался корешками, травками. Отравился, правда, несколько раз. Но потом ничего, освоился. Уже знал, что можно есть, а что нет… Похудел килограмм на тридцать. Потом федералы меня подобрали. Вот и прозвали Робинзоном.

– Счастливчик, – заметил я. – Те, кого я высаживал, все уже умерли. Добрые люди тебе, должно быть, попались.

– Не люди, рангуны, – уточнил Робинзон, – я транспортник грабанул с подельниками. А они потом нас грабанули. И корабль увели, и добычу. – Он вздохнул. – Но я на них не в обиде. Сам бы так поступил.

– Никогда не понимал воровской морали, – заметил креторианец, – это по принципу грабь награбленное, что ли?

– А ты как будто не вор? – обиделся Робинзон.

– Красавчик у нас по бабам специализируется, – сообщил я. – И думает, что не ворует. Сами дают. Все, что попросит.

– Бабий угодник значит, – пробормотал таргариец едва слышно.

Креторианец вспыхнул и уже открыл рот, чтобы сказать что-нибудь резкое, но я остановил его жестом.

– Это хорошо, что ты больше не дрожишь от страха, Робинзон, – задумчиво поглаживая разводной ключ, произнес я, – но ссориться нам ни к чему. Давай-ка двигай в технический отсек. Будешь нас консультировать.

– Хреново быть механиком, – заявил таргариец. – Как только попадаешь на новый корабль, все тебя норовят отправить в машинное отделение. А я, может, хочу на камбуз.

– Радуйся, что ты не ассенизатор, – заметил я. – А то было бы твое место – в сортире.

Таргариец шмыгнул носом, покосился на Красавчика и потопал в указанном направлении.

Я придержал креторианца за рукав и сказал так, чтобы Робинзон не слышал:

– Следи за базаром. Эти ребята могут сделать вид, что не обиделись, а потом ножик сунут.

– Спасибо за заботу. Я как-нибудь сам.

– Как хочешь, – я пожал плечами, – мое дело предупредить…

В техническом отсеке Робинзон повел себя деловито, засучил рукава комбинезона, погладил металлический кожух, постучал по лампочке под потолком и вперил глубокомысленный взгляд в электронный циферблат, на котором горела цифра «34».

– Нам надо вывести корабль из строя, но не совсем, а так чтобы отключился двигатель, и к нам смог прилететь спасатель.

– Ясно, – таргариец кивнул.

– Передадим сигнал бедствия через компьютер. У меня есть код доступа к рации. Все работает, я проверил, – поведал я. – Так что, ты сможешь отключить двигатель?

– Это не так-то просто, – сказал Робинзон, – конструкция сложная. Я с такими кораблями не работал.

– А с какими ты работал? – поинтересовался Красавчик.

Робинзон нахмурился.

– Слышь, как тебя…

– Лео.

– Лео, этот тип меня достает. Нельзя, чтобы он пошел погулял, пока я тут разбираюсь?

– Не обращай на него внимания.

– Легко сказать. Он только и делает, что треплется.

– Это возмутительно… – начал креторианец, но я не дал ему договорить.

– Так, – сказал я. – Красавчик, пойди – посиди в кают-компании, пока мы тут уладим все вопросы. Видишь, конструкция сложная. Нашему другу надо подумать.

– Надо, – подтвердил Робинзон.

– Черт с вами, – согласился креторианец, – я буду на камбузе.

И вышел.

– Ты доволен? – поинтересовался я.

– Не совсем, – сказал таргариец, – мне потребуются кое-какие инструменты, чтобы остановить двигатель.

– Какие именно?

– Да вот хотя бы твой разводной ключ. Без него я никак не справлюсь.

Некоторое время я разглядывал таргарийца с неподдельным интересом. Он что, всерьез считает, что я отдам ему единственную стоящую штуковину на этом корабле? Неужели я так похож на идиота?

– Давай-ка я тебе кое-что объясню, – проговорил я. – Как ты думаешь, почему в то время, пока все остальные спали, включая тебя, мой друг, я был занят делом? Можешь не отвечать. Это риторический вопрос. Дело в том, что я капитан Лео Глуц. Слышал о таком? Наверняка слышал. Я умнее любого из вас. Кроме того, – я переложил ключ в левую руку и сунул под нос Робинзона кулак, – это моя правая. Я могу отправить тебя в отключку в любой момент. Не надо со мной играть. Или твое тело полетит на встречу с неизвестной расой, приклеившись к обшивке. Потому что после того, как я тебя вырублю, я непременно вышвырну тебя наружу.

– Не вышвырнешь, – спокойно заметил наглец. – Я механик. И я тебе нужен.

Это была правда. Но его тон мне совсем не понравился.

– С чего ты взял, что ты единственный механик на борту?

– Хочешь попробовать разбудить остальных и поинтересоваться? У большинства этих парней очень дурной характер. А знаешь что, разбуди телекина. Он тебе сломает все, что пожелаешь. Включая голову. – Робинзон засмеялся, довольный шуткой.

– Я начинаю понимать, почему тебя высадили на безлюдной планете.

– Ни черта ты не понимаешь, – проворчал таргариец.

– Кончай базар! – Я надвинулся на ушастого наглеца, взял его за ворот и слегка встряхнул. – Или ты прямо сейчас начинаешь разбираться с двигателем, или я тебя вырублю и погружу обратно в электросон. Мне это несложно.

– Ну и ладно, – перешел на миролюбивый тон таргариец, – справлюсь без ключа. Что ты сразу в бутылку лезешь? – Он развернулся, взялся за толстый провод и, резко дернув на себя, оторвал. Потом полез во внутренности машины, отсоединил один из приборов и разбил его о стену. Все это он проделал с ледяным спокойствием. Я же пару секунд пребывал в замешательстве. Затем возмутился:

– Ты что творишь, урод?!

– Лишние детали, – поведал Робинзон, криво усмехаясь.

– За что отвечала эта штука?

– Блок электросна. – Таргариец потер ладони. – Теперь уже покомандуешь, капитан Лео Глуц. Сейчас все ребята проснутся, и будут решать, кто здесь капитан, а кто так – вша кусачая.

– Идиот! – прорычал я и вытащил таргарийца из технического отсека, пока он снова что-нибудь не сломал.

В коридоре Робинзон вырвался, встал в боевую стойку.

– Ну, что, что ты мне сделаешь, тощий?..

Типичный тупой уголовник, понял я, решил, будто я его запугиваю, и что у него есть шанс со мной справиться.

– Я предлагал тебе быть в моей команде, – сказал я, – мы могли бы добиться больших успехов.

– Пошел ты, – ответил Робинзон, – я сам по себе.

Он кинулся на меня первым, попытался ударить в лицо, но получил разводным ключом по кисти и взвыл от боли. Быстро оправился и предпринял очередную попытку одержать верх. На сей раз бил ногой. Но я так приложил его по колену, что он оказался на полу – извивался, держась обеими руками за ушибленное место, и сыпал отборной бранью.

Добивать «талантливого механика» я не стал, загнал ковыляющего кретина в холодильник и там запер.

Красавчик, аплодируя, наблюдал, как я захлопываю дверь и блокирую электронный замок.

– Я сразу понял, с этим Робинзоном будет сложно договориться, – заметил креторианец, – надо принять как факт – на этом корабле есть только два разумных индивидуума, которые могут успешно взаимодействовать. Это мы с тобой, Лео.

– Мне не нравится твоя болтливость, – сказал я, присаживаясь на стул. – Что за кретин?! Я ему дал шанс, а он все испортил.

Красавчик был совершенно прав насчет разумности. Большинство этих ребят понимают только язык силы. Если их как следует дубасить, то проблем не возникнет. Но стоит с ними заговорить по-человечески, жди неприятностей. Они решат, что ты слишком слаб, чтобы руководить ими и попытаются захватить власть. Взять хотя бы этого Робинзона. Через полчаса, когда я выпущу его из морозильника, у таргарийца сделается золотой характер, он счастлив будет услужить мне даже в мелочах. Гнилье народец. Хорошо хоть креторианец иного склада. Хотя болтлив без меры. И, похоже, трусоват. Как все мелкие шантажисты и развратники.

– Что теперь? – поинтересовался Красавчик.

– Мерзавец сломал блок электросна. Теперь начнется свалка.

Вид у креторианца сделался бледным. Аккуратно очерченные губы задрожали.

– Они что, все проснутся?

– Точно. И вряд ли захотят сидеть под замком.

– Ты хочешь их освободить?

– Я пока думаю.

– Давай подумаем вместе.

– У тебя что, есть какие-нибудь идеи?

– Есть одна. Почему не попробовать перехитрить правительство?! Я предлагаю небольшой блеф. Выйдем с ними на связь. Объявим, что корабль уже у нас. Сможем диктовать условия. Если, конечно, нам поверят. Может, они развернут его?..

– Не думаю, что из этой затеи что-нибудь получится. Они проверят, следуем ли мы по заданному курсу, и поймут, что мы блефуем. Пойдем лучше проверим, что там на нижней палубе.

– Хорошо, – согласился креторианец, поднимаясь из кресла.

По мере того, как мы спускались по лестнице, звуки ударов становились все отчетливее.

– Видишь, как они любят свободу, – сказал я. Эти парни мечтают о свободе большую часть своей жизни, а когда оказываются на воле, принимаются за старое. Но я их за это не виню. Свобода – ценная вещь, если ей умело распоряжаться.

– Да, похоже, им не понравилось, что их заперли… Какие, в самом деле, мерзавцы!

Я покосился на Красавчика.

– А ты что, лучше?

– Во всяком случае, я не опасен.

– Это точно. Тебе следовало бы стать немного пожестче. Скоро тут будет жарко.

– Они выбьют двери?

– Не должны. Я опасаюсь только за каюту рангуна. С его габаритами, может и выбраться.

Из-за дверей помимо беспорядочного стука доносилось шипение, клекот, царапание, скрежет, клацанье, а федеральный агент орал что было сил:

– Даешь свободу! Ломайте двери, парни!

– Эй, ты! – я стукнул кулаком в жесткий пластик. – Заткнись!

– Пошел ты! Система электросна вышла из строя. Скоро тут весело будет. – Федерал зашелся в громком смехе.

– Я же ее и отключил, – поведал я, но правительственный агент не поверил, продолжая хохотать.

– Смахивает на истерику, – заметил Красавчик. Ему явно было не по себе. Да и мне тоже. Если кто-нибудь из этих бугаев выберется в коридор и застанет здесь нас, может возникнуть непонимание. Поэтому я двинулся вдоль ряда дверей, выкрикивая:

– Спокойнее, ребята, это я вас разбудил. Теперь корабль у нас. И мы сможем им распоряжаться, как захотим.

– Кто это говорит?.. – послышался шелестящий шепот из-за одной из дверей.

– Это капитан Лео Глуц.

– Кто тебя назначил капитаном?

– Я сам себя им назначил. Скоро я всех вас выпущу на волю. Но тут у нас возникла небольшая проблема. Система открывания замков поломалась.

– Врет! – заорал федерал. По счастью, его каюта находилась в самом дальнем конце коридора, и его никто не услышал.

– Я хочу, чтобы все мы стали одной командой, парни, – продолжал вещать я, – это судно переходит под команду капитана Лео Глуца, хотите вы того или нет. Если вы со мной, я рад принять вас в свою дружную пиратскую семью. Если у вас другие мысли, мусоросборник в вашем распоряжении. Хорошенько подумайте…

– Эй, ты, как там тебя, Глуц, – проревел зычный бас из-за другой двери. Такой голосина, понятное дело, мог принадлежать только рангуну. – Спасибо!

– Сечешь, парень! – крикнул я. – Считай, заработал себе дополнительное бонусное очко. – Я припал к двери: – Хочешь выйти отсюда.

– Еще бы. Ненавижу электросон, – рыкнул рангун, – и не сон, и не явь, а непонятная хрень. И не спишь, и не бодрствуешь, а тебя, вроде как, и нет. Все время вспоминаю эту историю с парнями с Марса-3.

– Что за история?

– А ты что, не слышал?

– Нет.

– В аппарате электросна что-то перемкнуло, и они впали в эту самую непонятную хрень, от которой уже никогда и не очнулись. И хоть эвтаназия в Федерации разрешена, их так и не разрешили отключить насовсем. До сих пор бедолаги забавляются с девицами. Представляю, каково им. Такое через пару часов сильно надоедает. А если растянется на неделю? А девицы во сне ненасытные, уж я-то знаю.

– Да уж, несладко пришлось. Будем выпускать их по одному, – сказал я Красавчику, – думаю, они окажутся сговорчивее Робинзона.

– С кого начнем? – поинтересовался креторианец с дрожью в голосе и взмолился: – Только не с лемурийца, капитан.

Обращение «капитан» мне понравилось. Я похлопал Красавчика по плечу. Парень верно расценил расстановку сил.

– Хорошо, – согласился я, – рангуна и федерала будем выпускать последними. Давай прикинем, с кем будет меньше всего проблем?

– С тем, у кого интеллект максимально близок к человеческому. Вернерианин и сириусянин, – креторианец пожал плечами, – раньше мне казалось, у таргарийцев кроткий нрав.

– Всегда бывают исключения. Сириусяне все как один предатели и лжецы.

– Зато в физическом смысле хилые, если он захочет на нас напасть, то мы с ним легко справимся.

Я покачал головой. Богатый жизненный опыт подсказывал: сейчас нужно заручиться поддержкой какого-нибудь бугая, чтобы потом вести диалог с остальными уголовниками с позиции силы. Такой язык они понимают лучше всего.

– Остановимся на вернерианине, – сказал я. – В космопорте он произвел на меня хорошее впечатление. Крупный экземпляр.

– Почти два метра ростом, – заметил Красавчик. – Всегда мечтал быть немного повыше. Тогда у меня было бы больше возможностей. Женщины любят рослых самцов.

Лично я к вернерианам всегда относился с симпатией. В моей команде было два вернерианина. Похожие, как братья. Крепкие, широкие телом, черные, будто головешки, и очень-очень тупые. На смоляном лице выделяются красные глаза, лишенные век. Из широких, вывернутых наизнанку ноздрей с шумом вырывается воздух. На руках у вернериан – по шесть пальцев. И ходят они коленями назад. Поначалу мне казалось, эти двое не испытывают совсем никаких чувств, настолько холодными они оставались во время грабежей – в подобных обстоятельствах у иных сапиенсов из глаз брызжут искры, а во рту слюна закипает. Потом я стал замечать, что один из них иногда пялится через иллюминатор на звезды. А другой повсюду таскает с собой костяной медальон. Очень полезный член команды, сириусянин, мои дополнительные уши и глаза, поведал, что в медальоне вернерианина – голограмма, а на ней черная вернерианская женщина. Так что эмоции представители этой расы испытывали, хотя и не проявляли. Просто им казалась постыдной демонстрация чувств. И я их понимаю. Стыдно признаться, что ты один из тех придурков, которые радуются красочному рассвету или красивой мелодии больше чем бутылке хорошего виски.

– Все, решение принято, – твердо сказал я.

Каюту вернерианина отыскать оказалось несложно. Он сразу же откликнулся на призыв. При этом проявил сообразительность.

– Да, капитан, – прозвучал из-за двери глубокий бас.

– Я собираюсь выпустить тебя первым, – поведал я тихо, так чтобы не было слышно остальным. – Как тебя называть?

– Пузырь.

– Пузырь, я на тебя возлагаю большие надежды. Нам уже пришлось кое-кого запереть в холодильнике. Надеюсь, ты будешь разумнее.

– Конечно, капитан. Пузырь не подведет.

– Вот видишь, – я обернулся к креторианцу, – Пузырь не подведет.

– Не верю я ему, – сказал Красавчик, – не нравится мне все это.

– Стой тут, – сказал я, – а я пойду и разблокирую замок.

– Ну, нет! – креторианец снова заметно побледнел. – А если он на меня нападет?

Я задумался.

– Ладно, введем через систему пароль. Потом вместе подойдем к двери и разблокируем замок.

– Отличная мысль, – Красавчик просиял.

– Слушай всегда капитана Лео Глуца, и все будет хорошо, – назидательно заметил я.

Но добраться до терминала с первой попытки нам не удалось. Стоило мне сделать всего несколько шагов, и я вдруг ощутил, как пол качнулся и рухнул на спину. Случившиеся напоминало нокаут. Так ощущаешь себя, когда пропустишь удар в голову.

Красавчику пришлось немногим лучше. Он сидел у стены и шарил вокруг себя руками, будто слепой.

– Проклятье, – пробормотал он, – что это такое?

– Не знаю, – выдавил я, с трудом поднялся и помог встать креторианцу. – Как ты?

– Вроде бы, ничего. В нас что, кто-то врезался?

– Это вряд ли, – ответил я и вдруг схватил Красавчика за горло. Пальцы непроизвольно сжались.

Самоуправство правой руки стало для меня неприятной неожиданностью. Креторианец задергался, вырываясь, попытался оторвать от себя мою взбесившуюся конечность, потом выбросил вперед кулак, залепив мне в глаз.

– Ты что делаешь?! – взревел я, схватился левой рукой за запястье правой и попробовал оторвать ее от горла Красавчика. Между тем, моя левая нога вдруг напряглась, и врезалась в пах креторианца. Я успел подумать, что повреждений столь важного для него органа он мне никогда не простит, и в то же мгновение руки и ноги отказались мне повиноваться. Неприятное ощущение – ты все осознаешь и чувствуешь, но не способен контролировать собственные конечности. Я побежал по коридору, размахивая руками, как умалишенный. Мне не требовалась богатая фантазия, чтобы представить, как я выглядел в этот момент – то же самое проделывал и Красавчик. На лице его одновременно читались недоумение и ужас.

Мы пробежали в терминал, наталкиваясь друг на друга. В тот момент я был одержим только одним желанием – как можно скорее разблокировать электронные замки, чтобы всех выпустить на волю. Толкаясь и ругаясь, мы отталкивали друг дружку от сенсоров клавиатуры, а когда дело было сделано, в изнеможении опустились на пол.

– Что это было? – спросил Красавчик подавленным голосом.

– Кто-то влез в наши головы… – Ответил я и тут же понял, кто именно – телекин.

Ему некогда было разбираться, где именно разблокируется замок его каюты. Он хотел на волю. И его совершенно не волновало, что остальные тоже выберутся в коридор.

Немногочисленная раса телекинов была самой загадочной. Ходили слухи об уникальных способностях этих существ. Но ни один из слухов не находил подтверждение. Они умело скрывали свои возможности. Хотя кое-кто из больших политиков предлагал изолировать телекинов. При желании они, дескать, могут стать господствующей расой. Впрочем, господство телекинов не интересовало вовсе. У них вообще были весьма скромные запросы. Большую часть времени они проводили в трансе. Довольствовались малым – скудной пищей и бедной одеждой. Цивилизация телекинов почти не развивалась, они жили в глиняных хижинах и совсем не владели речью. Впрочем, им это было и не нужно. Они обменивались мысленными сигналами.

Среди преступников телекины по понятным причинам встречались не часто. Но некоторые использовали их для своих целей, похищая с родной планеты. При аресте шайки они разделяли общую участь – закон суров. Чего я никогда не мог понять, так это почему телекины не возражали против тюрьмы. Они безропотно принимали наказание и вместе с представителями иных рас работали в шахте, жили в бараках, никогда не предпринимая попыток бежать. У них имелась своя, сложная для человеческого понимания, философия. Одному богу известно, почему этот тип решил сейчас выбраться из каюты.

Мне сделалось очень не по себе, когда я понял, что все мы можем оказаться во власти этого непредсказуемого существа. А что если он заставит нас выпрыгнуть в мусоропровод?! С другой стороны, из него получится отличный бугай для установления правильной расстановки сил на корабле. С телекином надо подружиться. Только как подружиться с существом, мысли и поступки которого невозможно предсказать?

Я вытянул ладони, пошевелил пальцами, тело снова меня слушалось. Красавчик на всякий случай отполз подальше.

– Это ты или не ты? – с подозрением поинтересовался он.

– Где мой инструмент?! – вместо ответа проворчал я. – Он мне нужен немедленно.

Снаружи слышались дикие вопли, завывания, хруст и хлесткие звуки ударов – там явно происходила жестокая драка. Без железки принимать в ней участие будет безрадостно и малорезультативно. Большинство уголовников уделяют особое внимание физической подготовке. Это помогает им выжить среди себе подобных.

Ключ обнаружился возле двери, я и не помнил, как отшвырнул его в сторону. Не успел я схватить оружие, как в терминал ворвался федерал. К счастью для него, парень проявил благоразумие и не стал нападать сразу.

– Ты! – он ткнул в меня пальцем.

– Лео Глуц, – ответил я. – Самое время поговорить.

– Блокируй двери, Глуц! – заорал он. – А не то они тут все разнесут!

Из коридора донесся протяжный крик, загрохотало железом на лестнице. В дверном проеме возник шар, стремительно прокатился мимо нас и скрылся за голографическим экраном. Маленький немониец, должно быть, здорово перепугался, когда началась заварушка.

Красавчик, не ожидал от него подобной прыти, в два прыжка оказался возле терминала и принялся стучать по клавишам. Створка двери с шипением закрылась, отрезая нас от царящего на борту беспредела.

– Что будем делать? – поинтересовался я хмуро, разглядывая федерала. Мы все еще стояли друг против друга, готовые в любой момент сцепиться.

– Сначала ты уберешь эту штуку, – он кивнул на разводной ключ, – а потом мы сможем поговорить.

– Нас двое, – сказал я, – даже трое вместе с инструментом. А ты – один. Сомневаюсь, что ты с нами справишься, даже если я буду без этой штуки. Но мы же разумные люди, – на последнем слове я сделал ударение, – так что мы, конечно же, сможем договориться.

– Наверное, сможем, – согласился федерал. – Но не потому что разумные, а потому что люди. А люди всегда найдут общий язык.

– Кстати, мой приятель креторианец, – сказал я.

– Это неважно, – крепыш коротко глянул на Красавчика, – знаешь теорию Тибера-Старского? Креторианцы произошли от людей. Колонистов, когда-то давно заброшенных на Креторию.

– Мы считаем по-другому, – уточнил Красавчик, – это люди произошли от креторианцев, когда мы прилетели и высадились в Солнечной системе, на Земле и на Марсе.

– Спорная теория, – федерал поморщился. – Но сути это не меняет. Договоримся.

– А как насчет этого?.. – Красавчик кивнул на экран, за которым прятался немониец.

– Он нам не помешает.

– Я, вообще, ни во что не вмешиваюсь, – прогудел шар. – Только не бейте.

– Да кому ты нужен? – Федерал сплюнул. – Сиди там хоть до самой посадки. В общем, так, – обратился он ко мне, – мне будет нужна поддержка, чтобы навести на борту порядок. Вы двое устроили этот бардак, вы и разгребайте…

– Этот бардак устроил Робинзон, – сказал я, – таргариец. Я думал, он хорошо разбирается в технике, а оказалось, что у него не совсем в порядке с головой. Повредил модуль электросна. Пришлось запереть его в морозильнике. Если он оттуда не выберется в ближайшие полчаса, про Робинзона можно будет забыть.

– Черт! – выругался федерал. – Так и знал, что вы, уроды, начнете мочить друг дружку, как только представиться такая возможность.

– Поаккуратнее с выражениями, – попросил я. – Не хочется, чтобы наши переговоры закончились, так и не начавшись.

– Ты ничего не понимаешь. У меня задание – довезти всех вас до места в целости и сохранности.

– А обратно, в гробах? – поинтересовался Красавчик. – Или, вообще, нет такой цели – вернуться?

Федерал глянул на него угрюмо.

– Я бы на вашем месте больше думал об искуплении вины, а не о возвращении.

– Похоже, не договоримся, – я вздохнул, – у нас разные цели. Ты хочешь, чтобы мы искупили вину, и все как один полегли где-то на краю галактики. А мы хотим жить долго, богато и счастливо.

– Не надо было преступать закон. Жили бы долго и счастливо.

– Но не богато, – уточнил я, – а для меня важны все три пункта.

– Черт с тобой, – федерал покосился на разводной ключ, – живи, как хочешь. Только порядок на борту помоги восстановить.

– Другой разговор. Предлагаю подождать, чем закончится разборка, а потом попробовать поговорить с теми, кто останется в живых. Лично я ставлю на телекина. Ну, или на рангуна. Если обезьяна успеет вырубить этого урода.

– Мне нужны все, – процедил федерал, – так больше шансов на успех нашей миссии.

– Тогда обратись к этим парням по громкой связи. Посмотрим, что они скажут. Лично я мешать тебе не стану, – я уселся в кресло, положил инструмент на колени, – валяй, общайся с коллективом. Ты как, Красавчик, ничего не имеешь против?

– Я за мирные инициативы.

– Это ты хорошо сказал. Я тоже ничего не имею против мирных инициатив, если они позволят мне жить долго, богато и счастливо.