Текст книги "Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г."

Михаил Ярославин Храбрый
Род. в 1238 г. – ум. в 1248 г

Михаил Ярославин, четвертый из восьми сыновей Ярослава, известный под именем Хоробрита (Храброго), в первый раз упоминается в летописях под 1238 г. в числе других князей, спасшихся от татарского меча⁵⁸, и затем исчезает со страниц летописей до 1247 г. Святослав Всеволодович, занявший в 1247 г. по смерти Ярослава великокняжеский стол, своих племянников «посажа по городом, яко же уряди брат его, князь великий Ярослав Всеволодич»⁵⁹, – а так как летописи называют Михаила московским, то, очевидно, ему досталась Москва⁶⁰.

В 1248 г. Михаил Ярославин, – неизвестно, вследствие каких побуждений, – выгнал дядю своего, Святослава, из Владимира и сам занял великокняжеский стол. Но в том же году он пал в битве с литовцами на берегу р. Протвы. Епископ Кирилл распорядился перенести тело его во Владимир и похоронил его в Успенском соборе⁶¹.

Потомства Михаил Ярославин не оставил: по крайней мере, его не видно ни по летописям, ни по родословным⁶².

Андрей Ярославин
Род. в 1238 г. – ум. в 1264 г

Летописи не оставили известий о времени рождения Андрея Ярославина, третьего сына Ярослава Всеволодовича⁶³. В первый раз о нем упоминается в летописях под 1238 г., как об одном из князей, спасшихся от меча татарского⁶⁴.

В 1240 г. брат Андрея Александр из-за чего-то разошелся с новгородцами и ушел от них в Переяславль. Но, теснимые соседями – немцами, новгородцы просили у Ярослава Всеволодовича князя для Новгорода, и тот послал к ним сына Андрея. Вероятно, Андрей не оправдал ожиданий новгородцев, и они отправили к Ярославу второе посольство – просить Александра, который и отправился к ним, неизвестно, впрочем, на каких условиях, а Андрей удалился к отцу⁶⁵. Но в следующем 1241 г. мы опять видим его в Новгороде, куда он послан был отцом в помощь брату Александру в борьбе его с немцами, разбив которых в так называемом Ледовом побоище в 1242 г., он опять воротился к отцу⁶⁶. Затем в продолжение лет шести Андрей как будто скрывается из глаз летописцев: до 1247 г. летописи молчат о нем.

Судя по действиям братьев – Ярославичей, Михаила, прогнавшего дядю Святослава из Владимира, и его старших братьев, Александра и Андрея, споривших, как увидим, о великокняжеском столе при жизни дяди, – Святослав Ярославич подавал какие-то поводы племянникам оспаривать у него великокняжеское достоинство⁶⁷. В 1247 г., когда, следовательно, был еще на Владимирском столе Святослав Всеволодович, Андрей и Александр Ярославичи отправились к Батыю, который послал их к великому хану в Монголию. Последний, с умыслом – как некоторые думают – или без всякой задней мысли дал Александру, умнейшему и энергичнейшему из тогдашних русских князей, разоренный, бедный и теперь непривлекательный Киев, – а Андрею (как менее опасному по уму и энергии) – Великое княжение Владимирское. Братья возвратились из Монголии в 1249 г.⁶⁸ В следующем, 1250 г., когда Святослав ходил в Орду и, как видно, хлопотал – хотя и безуспешно – о великокняжеском столе, Андрей сыграл во Владимире свадьбу: он женился на дочери Даниила Романовича Галицкого⁶⁹. Может быть, этот родственный союз Андрея с одним из видных и сильных южнорусских князей заставил Александра действовать решительнее: в 1252 г. он отправился к сыну Батыя, Сартаку, которому жаловался на брата Андрея, что он обманом, не по старшинству получил великокняжеский стол и не полностью платит хану выход. Разгневанный хан приказал доставить Андрея к себе. Еще до возвращения Александра из Орды на Русь пришли с татарской ратью Неврюй, Котья и храбрый Олабуга. «Господи! – сказал Андрей. – Доколе нам ссориться между собою и наводить друг на друга татар? Лучше бежать в чужую землю, чем дружиться с татарами и служить им!» Посоветовавшись с боярами, Андрей с семейством и приближенными людьми бежал. Татары нагнали его (24 июля) под Переяславлем, разбили и едва не захватили в плен; он успел ускользнуть от них в Новгород, где не был принят; бросился в Псков, откуда – дождавшись жены – ушел в Колывань (Ревель). Оставив там жену, он отправился в Швецию, куда потом прибыла и жена его⁷⁰. Великокняжеский стол занял Александр Невский.

В 1256 г. Андрей воротился в Русь⁷¹ и с любовью принят был Александром, который хотел дать ему Суздаль, но не решался этого сделать без воли разгневанного на Андрея хана. Андрей пошел на Городец и Нижний Новгород. В том же году посольство Александра дарами умилостивило хана и примирило его с Андреем. В следующем 1257 г. вместе с братом Александром и племянником, Борисом Васильковичем Ростовским, Андрей отправился в Орду для поднесения даров и оказания чести Улавчию. Цель этой поездки заключалась, вероятно, в приобретении благорасположения Улавчия, который был объявлен наместником Руси, – хотя и предположение Карамзина может быть правдоподобно: историограф догадывается, что князья Северо-Восточной Руси, «сведав намерение татар обложить северную Россию, подобно Киевскому и Черниговскому княжению, определенною данию по числу людей, желали отвратить сию тягость, но тщетно»: явились татарские численники и посчитали земли: Суздальскую, Рязанскую и Муромскую. В 1258 г. Андрей и Александр Ярославичи, Ярослав Тверской и Борис Василькович Ростовский ездили в Орду. Теперь татары потребовали, чтобы и Новгородская земля была посчитана и платила дань. Александр и Андрей Ярославичи и Борис Ростовский отправились с татарскими численниками в Новгород. Сначала дело их шло безуспешно, и только в следующем, 1259 г. вследствие ложного слуха о том, что на Новгород собираются огромные полчища татар, князьям удалось посчитать Новгородскую землю. Из Новгорода Андрей возвратился в Суздаль⁷². Затем летописи ничего не говорят об этом князе до самого 1264 г., а под ним отмечают его смерть и погребение в г. Суздале⁷³.

Андрей Ярославич от брака с дочерью Даниила Романовича Галицкого, неизвестной нам по имени⁷⁴, оставил сыновей: Юрия, Василия и Михаила.

Александр Ярославич Невский
Род. в 1220 г. – ум. в 1263 г

В летописях Александр Ярославич начинает упоминаться с 1228 г. В этом году отец его, Ярослав Всеволодович, после похода на Емь отправился с женой в Переяславль-Залесский, оставив в Новгороде сыновей Федора и Александра. Ярослав оставил при них, – конечно, потому, что княжичи были еще очень молоды, – Федора Даниловича и тиуна Якима⁷⁵. В том же году в Новгороде по случаю долго стоявшей дурной погоды цены на предметы потребления сильно повысились, так как ожидали неурожая и голода. Народ волновался: искали виновника несчастья и нашли его в неповинном ни в чем владыке Арсении, который будто бы коварно заключил своего предшественника Антония (надо заметить – совершенно дряхлого и не владевшего уже языком) в Хутынском монастыре и сам сделался владыкой, подкупив князя; Арсений едва избег насильственной смерти. Антоний опять занял святительский стол; но народ не успокоился; начались грабежи. При таком положении дел дети Ярослава не могли считать себя в безопасности, почему помянутые Федор Данилович и тиун Яким бежали с юными княжичами к отцу их⁷⁶, а новгородцы, пославшие перед тем послов к Ярославу – звать его в Новгород на всей воле новгородской, не дождавшись возвращения этих послов, послали других звать к себе Михаила Черниговского. Послы эти, впрочем, задержаны были союзником Ярослава, князем Смоленским. Но у Михаила пока связаны были руки борьбой с Даниилом Галицким; а как только между южными князьями состоялся мир, он поспешил в Новгород, где принят был с восторгом. Уладив дела новгородские, Михаил поспешил (1229 г.) в Чернигов, оставив в Новгороде юного сына своего, Ростислава. Ярослав не упускал случая к притеснению Новгорода. В самом Новгороде происходили волнения и беспорядки вследствие вражды посадника Водовика с сыном известного посадника же Твердислава; к тому же цены на хлеб еще более поднялись вследствие бывших в сентябре 1230 г. морозов, побивших озими. Михаил, во второй раз бывший перед тем в Новгороде и обещавший опять приехать в сентябре, не являлся: Ярослав, злобившийся на него из-за Новгорода, сдерживал его; к тому же Водовик, поднявший сильную междоусобную бурю в Новгороде, ушел с юным Ростиславом в Торжок. Новгородцы послали объявить Михайлову сыну, что отец его изменил, что они найдут себе другого князя; выбрали нового посадника и тысяцкого, разграбили дома прежних сановников и звали к себе Ярослава. 30 декабря 1230 г. Ярослав целовал новгородцам крест «на всех грамотах Ярослава» (Владимировича). Пробыв здесь две недели, он уехал в Переяславль, а в Новгороде опять оставил детей своих, Федора и Александра⁷⁷. В 1236 г. Ярослав уехал княжить в Киев; сын его Федор умер в 1233 г., так что теперь Александр оставался в Новгороде более или менее самостоятельным князем⁷⁸. Татарское нашествие 1238 г., как известно, не коснулось Новгорода, и юного князя Новгородского, по выражению летописи, Бог соблюл от татарского меча.

Между тем как восточная Русь все внимание должна была обратить на пришельцев-завоевателей, Новгородская область имела под боком врагов в лице шведов, многих финских племен и ливонских рыцарей. Несомненно, ввиду частых вторжений этих врагов в Новгородскую землю, Александр, сыграв в 1239 г. свадьбу в Торжке (он женился на дочери Брячислава Полоцкого), начал укреплять берега Шелони⁷⁹, а года через два неприятель действительно появился, хотя и с другой стороны: в 1240 г. шведский король, вероятно, в наказание за набеги новгородцев на Финляндию послал на Новгородскую землю своего зятя Биргера со множеством шведов, норвежцев и финнов (с ним были, по летописям: «свей и мурмане, Сумь и Ямь»), которые чрез Ладожское озеро и р. Волхов должны были доплыть до самого Новгорода. Но Александр с немногочисленной новгородской ратью встретил их на берегу Невы, где и произошла битва, украшенная поэтическими сказаниями (явление Бориса и Глеба) и давшая Александру прозвание Невского. Последний лично участвовал в битве со шведами и, по словам летописи, «неверному кралю их [Биргеру] возложил острием меча печать на челе»⁸⁰. В том же году вследствие ссоры с новгородцами, о причинах которой летописи умалчивают, Александр с матерью, женой и вообще со всем двором своим уехал из Новгорода в Переяславль-Залес-ский⁸¹. Но не прошло и года после его отъезда, как на новгородские земли напали ливонские немцы, чудь и Литва; немцы повоевали Водь и наложили на нее дань; в погосте Копорьи сделали острог (город), взяли г. Тесов и вообще не доходили до Новгорода только на 30 верст. В таких крайних обстоятельствах новгородцы обращаются к великому князю Ярославу Всеволодовичу и просят себе князя; Ярослав отпустил к ним сына своего Андрея, но он, как видно, не оправдал надежд и желаний новгородцев: второе новгородское посольство, во главе которого был владыка Спиридон, просило отпустить Александра. Ярослав, по некоторым летописным известиям, едва согласился. Между тем немцы опять напали на Новгородскую землю: на этот раз они забрали скот по р. Луге, так что сельским жителям нечем было обработывать землю⁸². В 1241 г. Александр приехал в Новгород, к общей радости граждан, и в том же году с новгородцами, ладожанами, корелами и ижорянами выступил в поход на немцев: он взял Копорье; взятых в плен немцев частию отпустил, а частию отвел в Новгород; вожан же и чудь, «переветников», перевешал и вскоре возвратился в Переяславль. В том же году немцы напали на Псков, побили псковичей и в городе посадили своих наместников. Заслышав об этом, Александр с братом Андреем прибыл в Новгород в том же 1241 г. Братья Ярославичи с новгородцами и низовцами изгоном (быстро и неожиданно) устремились к Пскову, перехватали там немцев и чудь, а немецких наместников из Пскова отправили в Новгород. Таким образом Псков был освобожден. Но рыцари не думали уступать Невскому герою: они выступили против него и вначале имели успех, – ими разбит был передовой отряд русских, вступивших в Ливонию. Александр должен был отступить и искать удобной позиции: он остановился «на Чудском озере, на Узмени у Воронея камени». Немцы устремились на русских, и произошло известное Ледовое побоище. Это было 5 апреля 1242 г. Русские взяли верх и семь верст гнали немцев по льду; 500 рыцарей (по другим сведениям – 400) пало в этой битве и 50 взято в плен. Победителя встретили в Пскове с крестами и хоругвями. В то же время литовцы начинают делать, по выражению летописи, «пакости» Новгородской земле, и Александр устремляется на них: в один поход, если верить летописи, он победил семь ратей литовских и такой страх нагнал на литовцев, что – как говорит летопись – они после того начали «блюстися имени его»⁸³. После этой победы Александр отправился в Низовскую землю⁸⁴.

Между тем в том же году немцы прислали послов в Новгород, когда уже Александра там не было («без князя»); они отказывались от недавних своих завоеваний и просили о размене пленных. «Что есмы зашли Водь, Лугу, Плесков, Лотыголу мечем, – говорили они, – то ся всего отступаем». Таким образом, со стороны ливонских рыцарей новгородские и псковские волости пока были обеспечены в отношении безопасности. Но южные границы не безопасны были от набегов Литвы. В 1245 г. литовцы опустошали окрестности Торжка и Бежецка, где теперь княжил, с соизволения Александра Невского, Ярослав, сын Владимира Псковского, живший до того у ливонцев и недавно воевавший с последними Псковскую землю. Этот Ярослав с новоторжцами погнался за литовцами, но был побит ими; потом вместе с тверскими воеводами, Яведом и Кербетом, которые вышли с тверичами и дмитровцами, он опять погнался за литовцами; у Торопца произошел бой, клонившийся не в пользу русских. На следующий день явился Александр с новгородцами: он отнял у литовцев весь полон и побил 8 князьков литовских. Новгородцы пошли отсюда восвояси, а Александр «с своим двором» продолжал преследовать неприятеля и окончательно добил его у г. Жижиц у У свята. Захватив с собой из Витебска сына, он пошел к Новгороду, но на пути встретил другую литовскую рать, которую также побил⁸⁵. Защищая Северо-Западную Русь от соседей, немцев и финнов, Александр обращал свои взоры и в противоположную сторону, где требовались уже не меч и крепкая рука, а серебро и золото: летописи, между прочим, ставят ему в похвалу, что он «не остави пути отца своего», посылал в Орду выкупать пленников «и много злата и сребра издава на пленникех». Вообще, слава о нем, а особенно о его богатырских подвигах распространилась повсюду, так что, по словам летописца, даже моавитские жены (монгольские) именем его стращали детей⁸⁶.

30 сентября 1246 г. скончался Ярослав Всеволодович; Александр, вместе с дядей Святославом и братьями, оплакал кончину отца и в том же году, по требованию Батыя, отправился в Орду. Восточный деспот, но словам летописи, не мало подивившись красоте и величественной наружности Александра, послал его и брата его Андрея, ранее Невского прибывшего в Орду, к великому хану в Монголию⁸⁷, откуда они возвращаются в 1249 г., пожалованные⁸⁸: Александр – Киевом и всей Русской землей, а Андрей – Владимиром⁸⁹. По прибытии во Владимир Александру пришлось оплакивать здесь смерть родственников, князей: Владимира Константиновича Углицкого и Василия Всеволодовича Ярославского⁹⁰. Вскоре после этого он отправился в Новгород, где в 1251 г. торжественно встречал прибывшего из Владимира митрополита Кирилла вместе с епископом Ростовским, также Кириллом. Новгородцы умолили митрополита поставить им в епископы Далмата, и митрополит удовлетворил их желание⁹¹, к их общей радости, хотя эта радость должна была несколько омрачиться, так как князь их сильно заболел. Оправившись от болезни, Александр отправил к норвежскому королю Гакону посольство с предложением, чтоб он воспретил своим финмаркским подданным грабить Лопь и Корелию, причем послам поручено было лично узнать дочь Гакона, Христину, на которой Александр думал женить сына своего, Василия. Предложение о финмаркских подданных было удовлетворено, но сватовство не состоялось⁹².

В своем месте⁹³ мы уже высказали предположение, что родственный союз Андрея с одним из южнорусских князей мог заставить Александра действовать решительнее по отношению к младшему брату. В 1252 г. Невский отправился в Орду к Сартаку, сыну Батыя, который по старости уже мало занимался делами по управлению улусами. Принятый с честью, Александр повел дело так, что на Андрея была послана татарская рать под начальством Неврюя, и Андрей бежал чрез Новгород, Псков и Колывань (Ревель) в Швецию. Александр торжественно въехал во Владимир и был посажен митрополитом Кириллом на великом княжении⁹⁴.

В 1254 г. брат Александра, Ярослав Тверской, с своими боярами бежал в Ладогу. Хотя летописи и не указывают на причину этого бегства, но, кажется, ее следует искать в правдоподобно предполагаемых отношениях Ярослава к Андрею. При нашествии Неврюя, когда Александра еще не было на Руси, мы видим семейство Ярослава и воеводу его Жидислава в Переяславле. Зачем, спрашивается, они попали туда? Нам кажется, что младшие братья Александра были в союзе; они не могли не знать, зачем Александр поехал к Сартаку, и, вероятно, хотели действовать против старшего брата сообща. Однако Александр пока оставлял Ярослава в покое. Но в 1254 г. для Ярослава могло выясниться что-нибудь опасное со стороны Александра, и он решился бежать, и притом с боярами, которые, конечно, были ближайшими советниками своего князя и исполнителями его планов, а следовательно, должны были по необходимости разделять с князем его опасности и невзгоды. Из Ладоги новгородцы перевели Ярослава во Псков. В это время в Новгороде заметно уже было недовольство сыном Невского, Василием, который в следующем, 1255 г. и был изгнан из Новгорода, а на место его взят был Ярослав Ярославич. Василий бежал в Торжок. Узнав об этом, Александр чрез Торжок, где присоединился к нему сын его Василий, пошел к Новгороду вместе с двоюродным братом, Димитрием Святославичем. В Новгороде происходила борьба между двумя партиями, больших и меньших, из которых первая стояла за сына Невского, а вторая – за Ярослава. Тверской князь, не видя возможности удержаться на новом месте, неизвестно куда скрылся, а Невский между тем подступал к Новгороду. Партия больших взяла верх, и в угоду Александру сменен Анания (посадник), сторонник меньших, а место его занял сторонник больших Михалко (Михаил Степанович), внук Твердислава. Умирив граждан, Александр отправился во Владимир, оставив на новгородском столе опять сына Василия. В это время в Орде произошла перемена: в 1255 г. умер Батый, а в следующем, 1256-м, как сообщают некоторые летописи, все суздальские князья поехали в Орду, естественно, на поклон к новому хану, а преимущественно бывшему тогда в силе ханскому сановнику Улавчию. Александр сам не поехал, а послал только дары. Может быть, Александра удержали дела новгородские: в этом году шведы и финны (Свей, Емь, Сумь) пришли в Новгородскую землю и начали ставить город на р. Нарове; новгородцы послали «на Низ» к великому князю за полками; собирали и свои полки. Услышав о приготовлениях новгородцев, шведы бежали за море. Зимой Александр пришел в Новгород и стал собираться в поход; но никто не знал, куда он хочет идти, хотя многие думали, что он собирается на чудь. Несмотря на чрезвычайные трудности зимнего пути, Александр с суздальскими и новгородскими полками проник в Финляндию, повоевав все поморье; много неприятелей было побито и много взято в плен. После этого похода Александр возвратился во Владимир, захватив с собой новгородских послов, Елевферия и Михаила Пинещинича⁹⁵. В следующем, 1257 г. князья Александр, Андрей и Борис (Василькович Ростовский) пошли в Орду с поклоном к Улавчию и в том же году возвратились; а вслед за ними пришли татарские численники и посчитали земли: Суздальскую, Рязанскую и Муромскую; поставили десятников, сотников, тысячников и темников; не переписывали только черное и белое духовенство и, вообще, тех, «кто зрить на святую Богородицю и на владыку»⁹⁶. В том же году и до Новгорода дошла, по выражению летописца, злая весть, что татары и с него хотят тамги и десятины. Вследствие этого там поднялись волнения, причем был убит и посадник Михаил (старый, Анания, незадолго перед тем умер). Между тем Александр с татарскими численниками пришел в Новгород, откуда сын его, Василий, разделявший с новгородцами негодование на татарское число, бежал в Псков. Татарские послы требовали тамги и десятины, но им отказали: новгородцы дали им только дары для хана и отпустили с миром. После того Александр выгнал сына своего из Пскова и отправил в Суздальскую землю, а тех, «кто Василья на зло повел», жестоко наказал: «овому носа урезаша, а иному очи выимаша». Впрочем, эту жестокость летописец оправдывает: «всяк бо злеш, – говорит он, – зле да погыбнеть». Волнения и после того не прекращались в Новгороде: в ту же зиму новгородцы убили какого-то Мишу, «может быть, того самого, говорит один из наших историков⁹⁷, который так славно бился со шведами при Неве»; посадничество дано было выведенному из Ладоги Михаилу Федоровичу, а место тысяцкого – Жидяте Доможирову (по другим – Жироху). В следующем, 1258 г. Александр, с братьями – Андреем и Ярославом Тверским – и Борис Ростовский ходили в Орду и чтили Улавчия. По отъезде их из Орды во Владимир опять явились, уже в 1259 г., татарские численники для подсчета той же Новгородской земли; Александр, Андрей и Борис Ростовский зимой отправились с ними в Новгород. Но еще осенью в Новгород пришел из Суздальской земли Михаил Пинещинич (взятый Александром во Владимир в 1256 г.), по словам летописи, с ложным посольством и сказал новгородцам, что если они не дадут числа, то полки (татарские) в Низовской земле уже готовы против них. Новгородцы согласились на число («яшася новгородци но число»). Однако зимой, когда приехали в Новгород татарские послы, Беркай и Касачик, с женами своими и многочисленной свитой, в Новгороде поднялся мятеж; татары требовали от Александра стражи для личной безопасности от народной ярости, – они говорили: «Дайте нам число, или бежим проче», что означало, вероятно, угрозу. Но чернь волновалась и хотела «честно умереть за ев. Софию», между тем как другие настаивали на исполнении требования татарских послов. Есть известие, что татары – может быть, в надежде на разъединенность новгородцев – с двух сторон хотели ударить на город, но – по словам летописи – невидимая сила Христова возбранила им это. Наконец, Александр, а за ним и татары, выехали с Городища. Только теперь большие взяли верх: новгородцы «яшася по число, творяху бо бояре собе легко, а меньшим зло». Взяв число, татары удалились восвояси. Александр, оставив на Новгородском столе другого сына, Димитрия, также поехал во Владимир чрез Ростов, куда прибыл в среду средокрестной недели. Здесь его чествовали епископ Кирилл, князья Борис и Глеб с матерью их, княгиней Марией⁹⁸.

Теперь в Новгороде пока все успокоилось. Но года через три, а именно в 1262 г., произошли восстания в других городах: выведенные из терпения насилиями откупщиков татарской дани, бесерменами, жители разных городов собирались на веча и решали – изгонять от себя сыроядцев, как называли тогда татар и бесермен. Так, произошли восстания в городах: Владимире, Суздале, Ростове, Ярославле, Переяславле; в Ярославле убит был народом Зосима, бывший прежде христианином и даже монахом, а потом в угоду одному ханскому баскаку принявший магометанство и, как это большей частью бывает с ренегатами, ругавшийся над прежней верой своей и прежними братьями по ней и даже хуже окаянных, как говорит летопись, утеснявший прежних своих сограждан. Конечно, в Орде не могли равнодушно отнестись к такому событию, и татарские полчища уже готовы были нахлынуть на Русь. Александру предстоял трудный подвиг – умилостивить хана, чтобы отвратить беду от Русской земли. В четвертый⁹⁹ раз отправляясь в Орду, Александр послал сына своего Димитрия с новгородцами и брата Ярослава Тверского на г. Юрьев (Дерпт); с ними пошли еще два князя: зять Александра Константин, сын Ростислава Смоленского, и князь Полоцкий Товтивил с полочанами и литовцами¹⁰⁰. Этот поход был удачен: Юрьев был взят, множество граждан погибло в пожаре, многие побиты, а иные взяты были живыми. Следствием этой победы был выгодный для русских договор с немцами¹⁰¹. Между тем Александр отправился в Орду¹⁰². Хан Берге задержал его, так что ему пришлось зимовать там¹⁰³. Из Орды Александр выехал больной; чрез Н. Новгород он доехал до Городца¹⁰⁴ и здесь, 14 ноября 1263 г., постригся, приняв при этом имя Алексия, а ночью того же числа скончался. Тело его повезли во Владимир. Митрополит Кирилл, в сопровождении владимирских граждан, встретил печальное шествие за 10 верст от Владимира у врат Боголюбской обители. 23 ноября тело Александра погребено было в монастыре Рождества Пресвятой Богородицы, откуда, в 1725 г., мощи его перенесены были Петром I в Санкт-Петербургскую Александро-Невскую лавру¹⁰⁵.

Александр Ярославин был женат на Александре, дочери князя Полоцкого Брячислава, отец которого нам неизвестен; о самом Брячиславе летописи упоминают только по поводу выхода его дочери за Александра, в 1239 г.¹⁰⁶ Некоторые приписывают Невскому вторую жену, Вассу, но, кажется, ошибочно¹⁰⁷. Александр имел следующих детей: Василия, Димитрия, Андрея, Даниила¹⁰⁸ и дочь Евдокию, бывшую в замужестве за Константином Ростиславичем, князем Смоленским.