Текст книги "Курорт на краю Галактики"

20

Вы любите жутики? Ну, были такие древние фильмы, где недостатки сценария и игры актеров с лихвой покрывались тем, что в те времена называлось «спецэфектами»… Не знаю уж как у вас, а у меня эти физиономии, изуродованные латексом, щедро смазанным вазелином, бутафорские «лишние» конечности и прочие убогие выдумки режиссеров и гримеров всегда вызывали некоторую жалость и брезгливое отвращение. Конечно, по степени накала, с впечатлением от памятного приключения в ресторане эти чувства не имели ничего общего, но… Так вот, я отвлеклась: при виде существ появлявшихся в зале сразу из нескольких входов я испытала нечто подобное, правда, без малейшего оттенка жалости…

Ожидать, что все монстры являлись подобием первого, так бесславно погибшего, было бы наивно: они не имели ни малейшего сходства. Пардон, поправлюсь: сходство все-таки было – все как одно, существа казались донельзя агрессивными и, на вид, злобными до предела.

Вновь прибывших было четверо: нечто вроде доисторического тиранозавра, но, почему-то, рогатого, кольчатая многоножка с диаметром тела не менее полутора метров и тремя парами острейших жвал-клещей в передней части слепой головы, подобие человека без головы, но с выпирающими тут и там из мягкого на вид тела гранеными лезвиями и мохнатая птица с недоразвитыми крыльями, но огромным клювом. Поощряемые улыбкой, вернее оскалом, лже-Иннокентия, монстры согнали туристов в кучу и тупо замерли, растопырив свои орудия, словно конвоиры. Мы вчетвером (господин Ловенбухр по-прежнему оставался с нами) разделили общую участь и были затерты в тесную толпу.

Ценакиреманин с трудом поднялся на трясущиеся тощие ноги, но вновь завалился на бок: явная немощь его истощенного тела была видна даже невооруженным взглядом. Передернув лицом, он нетерпеливо щелкнул сухими пальцами, словно кастаньетами и орленок-переросток тут же подскочил к своему господину, чтобы услужливо подставить ему свою верхнюю конечность. Как оказалось, на ней имелось несколько – точнее рассмотреть было трудно из-за лохматой шерсти – пальцев.

Опираясь на «локоток» своего ручного урода, террорист прошелся вдоль колышащейся толпы, насмешливо вглядываясь в лица, на которых застыло общее для всех выражение ужаса.

– Я рад, господа, – каркнул он на редкость немелодичным голосом, – что доставил вам немало приятных минут выступлением своего малыша, – костлявый перст указал на практически исчезнувшие в пенистой луже останки «кожаного» монстра.

– Но за удовольствие нужно платить… – продолжил он. – Мне не дали спокойно покинуть это гостеприимное местечко, и теперь я собираюсь сделать это с вашей помощью. Хочу сообщить, что среди вас присутствуют господа из Комиссии Галактической Безопасности…

Толпа сразу же подалась в разные стороны от нас, превратившись в некое подобие полумесяца. Лишь несколько из моих друзей и знакомых решились остаться с нами, заслоняя меня (и Зареганду-диу заодно) от кровожадных взглядов лже-Иннокентия. Но тот, похоже, до поры был настроен более чем миролюбиво, упиваясь своим явным превосходством над нами беззащитными.

– Так вот. Надеюсь, что они и сейчас имеют прямую связь со своим руководством, поэтому имею честь огласить свой ультиматум.

Мерзавец сделал эффектную паузу.

– Я требую предоставить мне достаточно маневренный и быстроходный корабль, чтобы я мог беспрепятственно покинуть эту скорлупку, – трясущаяся нога несильно притопнула по полированному металлу пола, но всем присутствующим показалось, что от этого вздрогнула вся станция, – а кроме того – надежные гарантии моей безопасности. Я даю Галактическому Центру на размышление два часа, после чего начну убивать по одному заложнику каждые десять минут. Еще не знаю, как это будет происходить, – чудовище глумливо хихикнуло, – но ручаюсь, что зрелище будет захватывающим… Вся ответственность за происходящее, естественно, ляжет на плечи присутствующих здесь агентов…

– Тебе не удастся шантажировать Галактику! – раздался голос из-под моих ног и бросив взгляд вниз я увидела маркиза мур Маава стоящего в мужественной позе. – Неподалеку отсюда дежурят два космических крейсера и… и…

Полковник только сейчас понял, что просветить толпу бедных туристов насчет их незавидной участи будет более, чем жестоко.

– Ну! Договаривайте! – поощрил ухмыляясь смешавшегося кота монстр в человеческом облике. – Расскажите всем, что задумал ваш гуманный КГБ!

– Пожалуй не буду… – буркнул кот, сдуваясь, словно проколотый шарик.

– То-то… А теперь, господа, – ценакиреманин радушно указал на ворота одного из складских отсеков. – Прошу вас пройти в помещение для отдыха. Два часа, думаю, пробегут для вас незаметно.

Перепуганные туристы пополам с нечаянными адагрухцами, среди которых против своей воли оказались и неуловимые букмекеры, на которых сейчас никто не обращал внимания, потянулись гуськом в распахнутый перед ними огромный люк, подгоняемые монстрами…

* * *

– Что будем делать?

Сказать, что я была перепугана, значит не сказать ничего – я просто дрожала от страха. Весьма простительно, между прочим, для слабой женщины.

– Неужели никто извне не может прийти нам на помощь?..

Полковник, по своей обычной привычке, передернул шкурой на спине, что у него означало пожатие плечами. Судя по его лунатическому виду, он лихорадочно обдумывал что-то важное. Может быть даже решал вопрос: выключил или нет перед уходом электричество в номере…

– Вы меня не слушаете, господин мур Маав? – я решительно протянула руку, чтобы весьма непочтительным встряхиванием за шкирку вернуть отрешенного кота в действительность, но восхитительная Зареганда-диу перехватила ее на полдороги.

– Тс-с-с, милая Доза! Он же размышляет!..

– Ну и что? Нашел время размышлять! У нас всего полтора часа осталось!..

– Один час и двадцать семь минут, – флегматично вставил свое веское слово господин Ловенбухр, по прежнему пребывающий в непосредственной близости от нас, что вселяло некоторую уверенность.

– Вот именно!..

– Он ищет выход из сложившейся ситуации…

Я только открыла рот, чтобы разразиться потоком язвительностей по этому поводу, как маркиз неожиданно вышел из ступора.

– Гражданка Зареганда-Диу, – официально обратился он к моей подружке, – контейнеры с рате… ратес… Ну, с этими…

– Ратепутсами?

– Да, с этим самым. Они при вас?

– Да, но…

– Никаких «но»! – отрезал кот и требовательно, известным жестом под названием «Ваши документики!», протянул лапу с растопыренными когтями. – Именем Галактического Содружества требую сдать их в виду безотлагательной необходимости!

Дисциплинированная инопланетянка не нашла что возразить и принялась рыться в многочисленных покрывалах умоляюще поглядывая то на меня, то, почему-то, на мерганца, с интересом следящего за нами.

– Но зачем они вам? – на уплощившемся наподобие человеческой ладони кончике щупальца лежала горка напоминающих прозрачные таблетки или, скорее, мелкие монетки, контейнеров. – Для их активации требуется мощное ментальное поле…

– Ничего-ничего… – кот решительно сгреб «таблетки» и принялся их раскладывать на полу перед собой правильными рядами, что-то мурлыча под нос.

Я недоуменно следила за его действиями, понимая, что ничего не понимаю. Должно быть, кот с покойным Лесли (хотя применимо ли слово «покойный» к киберорганической машине?) посвятили меня далеко не во все подробности…

– Стоп! – во всеуслышанье заявил полковник тыча когтем в пасьянс из контейнеров. – Тут всего двенадцать штук! А где остальные?

Зареганда-диу, густо позеленев от стыда, выложила перед вымогателем еще одну «стекляшку» и отвернулась.

– Это все! – срывающимся голосом проговорила она. – Последние два в номере.

Мне стало ясно, что прекрасная женщина-космотойтис сейчас зарыдает от обиды и, сжав кулаки, я напустилась на бессердечного маркиза:

– Оставьте ее в покое! Слышите, вы!.. Я не позволю!..

Что ни говорите, а женская солидарность – страшная штука, перед которой отступают даже такие прохиндеи, как наш мур Маав.

– Э, э!.. – попятился он под моим натиском, опасливо придвигая к себе поближе чертову дюжину прозрачных кругляшек. – Успокойтесь, дорогая Доза… Тринадцати более, чем достаточно…

– Для чего достаточно?

– Как для чего? – хором изумились и кот, и Зареганда-диу и, даже, Ловенбухр. – Разве вы не знаете?..

* * *

– Да не получится у меня ничего! – отбивалась я от слаженного напора трех друзей, с отчаянием глядя на проклятый контейнер, вернее, на крошечную мерзкую козявку, едва заметно перемещающуюся по его дну, покрытому какой-то липкой жидкостью, вроде сиропа. – Я даже не знаю, как это делается!..

Уплывающие в бесконечность секунды срока, оставшегося до завершения ультиматума, выдвинутого ценакиреманином, давили на меня, словно каменные глыбы, вселяя панику и мешая сосредоточиться.

– Не торопись, девочка, – мягко увещевал меня полковник, циркулирующий вокруг меня, то и дело ласково прикасаясь то пушистым боком, снова как по волшебству девственно-чистым, то хвостом: похоже, что от волнения он позабыл, что мы с ним на «вы». – Соберись с мыслями…

– Лучше всего закройте глаза, – посоветовала нежно-салатная от волнения Зареганда-диу, заглядывая мне через плечо, – и постарайтесь представить, как ратепутс постепенно превращается в то, что вы задумали.

– Такое же маленькое?

– Нет, размер не имеет значения. Хоть с… Этого, с длинным носом…

– Буратино?

– Кого? Нет… О, вспомнила! Со слона.

Я закрыла глаза и честно постаралась представить, как козявка превращается в слона. Почему-то слон никак не представлялся, а то, что представлялось, ни в какие рамки не лезло – дурацкая деревянная кукла в матерчатом колпаке и с живым извивающимся хоботом вместо… Скажем, вместо носа. В конце концов я разразилась нервным смехом от бессилия и открыла глаза. В контейнере, естественно, никакого слона, даже крохотного не наблюдалось, равно как, слава Богу, и плода моих больных фантазий…

– Да-а-а… – протянул разочарованно Ловенбухр, нагибаясь и близоруко щурясь, чтобы разглядеть ратепутса, заползшего за бортик. – Видимо напряженности ментального поля не хватает…

– Вот сами и попробовали бы! – огрызнулась я. – У вас-то, поди, его на полстанции хватит!

– Увы, – сокрушенно развел руками мерганец. – Боюсь, что у меня и сотой части вашего не будет… Нет у меня таких способностей.

– А откуда вы все решили, что у меня они есть?

– Да она просто голову нам морочит! – взорвался кот, взъерошив шерсть на загривке. – Сорок минут осталось, а у нас еще конь не валялся! Лентяйка!

– Ах, лентяйка!..

Я снова прикрыла ресницами глаза и попыталась представить, что проклятый ратепутс превращается… Во что же он превращается?.. Конечно же не в слона: слоны такие добрые… Просто не представляю себе, как слон будет сражаться с этими мерзкими чудовищами… Хорошо говорить: представь, дескать, что-нибудь страшное!.. А что я представлю? Я ведь с малых лет росла бесстрашным ребенком, грозой соседских дач, атаманом в юбке, только с возрастом стала трусихой, но страхи все, больше, какие-то нереальные, бестелесные, вроде неожиданной ревизии, к примеру, или… Ну, это совсем не к месту… Хотя было бы забавно… Стоп! С малых лет… А ведь я, помнится, в четыре года ужасно боялась…

Ошеломленный вздох множества глоток заставил меня открыть глаза…

* * *

– И куда, скажите на милость, это годится? – патетически вопрошал полковник, вскарабкавшийся на плечо пребывающего в полной прострации Ловенбухра, чтобы уберечься от беспрестанных атак моего творения. – Подумать только: один драгоценный ратепутс из тринадцати – и псу под хвост!..

Ну что же тут поделать? Кто мог думать, что самым ужасным из того, что я могу себе представить, окажется песик Мефодий, с соседской дачи, терроризировавший меня до слез в нежном возрасте? Вот и вышло у меня точное подобие этого лохматого существа по меткому выражению моей бабушки Лукерьи Павловны – «смеси бульдога с носорогом». Правда, он почему-то укрупнился в несколько раз, не потеряв при этом пропорций, и напоминал теперь очень крупного сенбернара.

«Творение» было занято тем, что азартно носилось теперь вокруг замершего сторожевой башней мерганца с беспрестанно верещавшим «пассажиром» на плече. Картина получилась донельзя комичной. Несмотря на значительное увеличение размеров, тембр заливистого щенячьего тявканья ничуть не претерпел изменений и теперь туристы, немного испуганные поначалу, вовсю хохотали над щенком-переростком.

– Да продолжайте же, вредительница! – взвизгнул кот, едва успевший спасти свой хвост из зубов необыкновенно прыгучего Мефодия. – Время иде-е-ет!!!..

«Сам виноват! – сердито подумала я, несколько смущенная полученным результатом. – Нечего было злить меня в процессе, так сказать…»

Кто же, действительно, мог знать, что мои младенческие страхи вкупе со злостью на невыносимого кота породят в подсознании такой вот образ. Но один ратепутс, похоже, все-таки пропал даром…

– Не переживайте так, – Зареганда-диу ободряюще погладила меня своей нежной «рукой» по спине и выложила новый открытый контейнер вместо истраченного вхолостую. – Главное, что вы теперь обрели уверенность в себе… Я же говорила, что все получится. Вы необыкновенно талантливы. Поторопитесь, пожалуйста: осталось всего тридцать две минуты…

Утомившаяся от бесплодной беготни за недосягаемым раздражителем, «дворняжка Баскервилей» подошла ко мне с другой стороны и жарко дыша в ухо, лизнула огромным языком в щеку, прихватив, естественно, шею и часть прически.

– Пошел, пошел!.. – отмахнулась я от неуклюже ласкающегося Мефодия Великого, стирая попутно с лица его слюни, хотя, что ни говори, а благодарность собственного творения для творца всегда приятна.

Ну-с, попробуем еще… Что бы еще такого страшного придумать?.. А почему, собственно, я должна представлять именно то, чего боюсь? Ведь не только страшилища способны сражаться со страшилищами. Что я мало книг читала в детские и отроческие годы? Ну-ка, ну-ка, что там у нас лежит в пыльных тайниках памяти…

Дон-Кихот, конечно, это не совсем то, что требовалось, но, как говорится, первый, точнее, второй блин – комом… Опять ассоциативная связь: чудовища – драконы – рыцарь – ветряные мельницы.

На меня уже поглядывали уважительно, сторонясь грозного идальго с тазиком для бритья на голове, тощего до дистрофии и гарцующего на таком же субтильном, как и он скакуне Росинанте. Мужества ему, конечно, было не занимать, но вот боевой мощи… Извиняло меня то обстоятельство, что «рыцарь печального образа», как и Мефодий, размерами раза в два превышал оригинал. Что ж, сеньор Дон-Кихот Ламанчский, не все же вам сражаться с одними ветряными мельницами – найдутся противники и посерьезнее…

– А-а-ах!..

Вот это то, что нужно! Доблестный рыцарь Айвенго, совсем такой же, как на иллюстрациях из любимой моей книжки, заученным движением снял шлем, окинул всех присутствующих спокойным взором бледно-голубых глаз и медленно склонил голову в приветствии. Учтивости древнему британцу было не занимать. Его могучий боевой конь озадаченно косился на тощего Росинанта, очевидно недоумевая, к какому виду живых существ относится это чудо природы.

Дальше дело пошло лучше и обрадованная Зареганда-диу под восторженные вопли, которыми туристы встречали очередного защитника, только успевала подсовывать открытые контейнеры.

К моменту истечения ультиматума наша дружина, состоящая исключительно из кавалерии, была укомплектована всеми четырьмя мушкетерами, Василием Ивановичем Чапаевым в бурке, алых галифе и с неизменной шашкой на боку, Денисом Давыдовым и тремя богатырями с картины Васнецова.

Вместо одинокого красного командарма я пыталась сотворить тачанку, укомплектованную Петькой и Анкой-пулеметчицей с ее верным «Максимом», но что-то не совладала с пропорциями и прервала процесс на Василии Ивановиче. Вероятно, виновата Анка… Что-то чрезвычайно вызывающей она мне представлялась – в мини-юбке из зеленой плюшевой скатерти, вульгарно накрашенная, с папиросой в зубах…

Лучше всего мне, почему-то удались гусар Давыдов, Алеша Попович и Арамис, постоянно бросавшие загадочные томные взгляды на меня и угрожающе-оценивающие, друг на друга…

Я долго колебалась, остановиться ли в численности наших витязей на одиннадцати или создать двенадцатого – все же, вместе с Мефодием их стало бы тринадцать, а это несчастливое число – но тактические соображения пересилили суеверия. Штирлица, который был задуман первоначально, пришлось со вздохом отбросить – он, конечно, боец что надо, но на лошади совсем не смотрелся бы, а один пеший среди конных – в поле не воин… Да и с мечом в руках я его представляла плоховато. Чтобы бить супостата наверняка, я «на закуску» сотворила вместо штандартенфюрера Георгия-Победоносца.

Святой воитель получился на славу – в сияющей броне, на гнедом горячем скакуне, с золотым нимбом вокруг головы и разящим копьем в руке, словом, именно такой, каким я его представляла по многочисленным иконам, виденным в храмах и на страницах искусствоведческих альбомов.

Сурово глянув на меня, Победоносец критически оценил «соратников», особенно мушкетеров, задиристо крутящих усы, и только покачал головой. Но русский воин – воин всегда. Георгий размашисто осенил себя и окружающих крестным знамением и, пришпорив коня, присоединился к кавалькаде, стараясь держаться поближе к Богатырям, в которых издалека опознал соотечественников.

Богатыри, напротив, уже нашли общий язык и с Айвенго, и с Давыдовым, и с Чапаевым. Теперь они были заняты тем, что, добродушно похлопывая друг друга и новых товарищей по спине, отпускали соленые шуточки, то в адрес красных революционных шаровар Василия Ивановича, то – похожего на ведро-подойник шлема заморского рыцаря…

Конечно, идеальные образы идеальными образами, но «яблоки» после себя «идеальные» лошади оставляли самые, что ни на есть, прозаические… О-о-о! Опять выставка коневодства в чистом виде…

Работа над Георгием отняла последние минуты, отпущенного нам террористом срока. Едва я успела утереть со лба пот, выступивший от недюжинных, хотя и психических, усилий, выборочно пожать руки, лапы, щупальца, клешни и прочие конечности благодарным соратникам, и потрепать по холке (едва не достающей до моего… хм-м, словом, чуть ли не до плеча) отчаянно вертящего хвостом Мефодия, как створки люка дрогнули и разъехались в стороны, открывая лже-Иннокентия, восседающего на новом «Буцефале».

21

При виде нашего воинства, ощетинившегося копьями, мечами, шпагами и шашками, ценакиреманин попятился, изумлено вздернув клочковатые брови, но быстро справился с растерянностью.

– Ого!.. Да вы, господа, похоже, даром времени не теряли! Как же я не учел такую возможность?..

Мы все готовились к легкой победе за явным численным превосходством, но нас тоже ждало жестокое разочарование: вместо четырех, уже знакомых монстров, террориста окружал по меньшей мере десяток странных существ, причем, первые, уже описанные, выглядели на фоне этого «паноптикума» чуть ли не изящными красавцами. Обилие мускулистой плоти, утыканной рогами, шипами, крючьями, гребнями и пилами, не говоря уже об множестве самого угрожающего вида когтей и клыков, ввергло меня в оцепенение. Куда уж моим бойцам за справедливость, пусть и великанам, против такого скопища монстров!

– В одном месте никогда не может собраться более двадцати семи ратепутсов… – отрешенно выдохнула мне в ухо Зареганда-диу, бессознательно обвившая мой локоть несколькими кольцами дрожащего щупальца. – Это аксиома… Значит, он нашел всего двенадцать.

– Но каких!..

– Не робейте, красавицы! – раздался за нашими спинами мощный бас и чья-то могучая длань в кольчужной перчатке, похлопав меня по плечу, легко, словно и впрямь маленьких девочек, отодвинула вашу рассказчицу с подругой за богатырские спины.

– Ну что, бояре! – гаркнул седобородый Илья Муромец, поднимая вверх копье. – Постоим за землю русскую?.. Ну и за это место заодно…

«Бояре» поддержали его мощным, хотя и нестройным хором. Что с того, что почти половина из них к русским не относилась? Они видели перед собой врага, которому не место на белом свете, и этого бывалым воякам было предостаточно.

В ответ лже-Иннокентий, сползая со спины своего уродливого скакуна (на этот раз он выбрал огромного черно-бурого паука с мохнатыми лапами и мокрыми слюнявыми щупальцами на месте жвал), каркнул что-то односложное на непонятном языке, должно быть скомандовал, а, может быть, просто выругался, и неровные ряды его сюрреалистического воинства качнулись навстречу «нашим»…

* * *

Чубайс[37]37
  Чубайс – когда-то, в незапамятные времена, отобравший у людей добро и чуть было не похитивший свет древний легендарный злодей, которым до сих пор стращают непослушных ребятишек. Имя его очень часто употребляется в народных поговорках и присловьях, например: «Чубайс побери!», «Ни чубайса не видать», «Чубайса рыжего тебе…» или «Чубайсовщина какая-то…».


[Закрыть] меня забодай! Вот это было сражение! Предыдущий бой «кожаного» и бедняги Лесли выглядел на фоне этой апокалиптической схватки возней нанайских мальчиков на празднике Севера, на котором я как-то ненароком имела честь присутствовать…

Не знаю уж, успели сговориться наши витязи перед боем или подобные таланты у вояк в крови, но, уступая толпе чудовищ, а иного слова не подобрать, в массе (увы, вместе с конями и отчаянно, по-щенячьи, смелым Мефодием, они далеко проигрывали равным им по количеству врагам в габаритах), они брали слаженностью натиска и бойцовским мастерством.

Копья были сломаны при первом же столкновении, оставшись глубоко всаженными в чешуйчатые, волосатые и скользкие тела, и теперь в ход шли клинки, встречающие на своем пути, то, не уступающие по крепости закаленной стали, орудия, то податливые, как тесто горы мускулов. Некоторое время сражающиеся казались единым организмом, тяжело ворочающимся в центре сверкающего металлическими поверхностями зала, оглашая все вокруг трубным ревом и ржанием, звоном и хрустом, лязгом и хлюпаньем, яростным матом и не менее яростной молитвой, проклятиями на французском, английском и испанском языках, и нечленораздельными восклицаниями, но потом среди общей мешанины выделились отдельные островки…

Робкие попытки вездесущих букмекеров делать ставки были пресечены в зародыше: какие могут быть меркантильные интересы, когда дело идет о жизни и смерти! Болели все, естественно, за «наших», не исключая негуманоидов, которым некоторые из врагов показались бы в иной ситуации более близкими, чем люди. Аборигенам было милостиво дозволено лишь торговать прохладительными напитками и прочими мелочами.

Увы, почти сразу не обошлось без потерь.

Первым пал геройской смертью Айвенго, задавленный вместе с конем гигантской амёбообразной тушей, тупо подмявшей его под себя в самом начале битвы и пронзенной погибающим рыцарем откуда-то снизу мечом. Виноват был он сам, пытаясь навязать полуразумной твари честный бой один на один там, где нужно было наваливаться ватагой, наплевав на рыцарский кодекс. Однако, то ли бесформенное существо оказалось на редкость тонко организованным, то ли мужественному воину удалось одним интуитивно-точным ударом повредить какой-то жизненно важный орган этой твари, но в сражении она участия больше не принимала, безучастно возвышаясь на краю поля битвы подобно кургану над богатырской, вернее, рыцарской могилой.

Не повезло и Атосу, успевшему лишь несколько раз пронзить чьи-то туши шпагой – его буквально разнесло в клочья внезапно превратившееся в сверкающий вихрь острейших лезвий небольших размеров существо, напоминающее карикатурного ежа, на которое поначалу и внимания-то не обратили. Однако, не успела я в ужасе спрятать лицо на груди восхитительной Зареганды-диу, как за погибшего мушкетера с лихвой отплатили трое оставшихся, мигом превратив ежа в дуршлаг из седельных мушкетонов и затоптав для верности копытами коней…

– Не знаю, чем закончится эта заварушка, – шепнул мне на ухо полковник, невозмутимый и циничный, как всегда, – но подмогу я вызвал и теперь группа бойцов галактического спецназа пытается проникнуть на станцию с противоположной стороны, которую ценакиреманин наверняка не контролирует…

– Да он всю станцию не контролирует! – все еще переживая за смерть двух своих «крестников», горько ответила я. – Могут хоть здесь проникать…

– Почему вы так уверены? – вместе со спокойствием к маркизу вернулась и его вежливость. – Объяснитесь.

Я вкратце пересказала ему услышанное от Зареганды-диу и предложила пересчитать по пальцам творения лже-Иннокентия, пока это еще возможно. И вовремя – на «сцене» Василий Иванович точным ударом доброго златоустовского клинка только что рассек пополам мохнатого паука, каждая из половинок которого, перебирая четырьмя лапами и щедро орошая пол зеленой жижей, заменяющей кровь, побежала в свою сторону.

– Вы так думаете? – протянул кот, загибая исподтишка когти, но я уже не слушала пушистого зануду, увлекшись новым обострением на поле брани.

Двое богатырей с лицами, неразличимыми под слоем зелено-бурой крови нежити, по-мясницки хэкая, рубили мечами в капусту истошно верещащего волосатого орленка-недоросля, опасно отмахивающегося острейшими когтями без малого полуметровой длинны. Чтобы тварь не вырывалась, ее прижимал к полу обломком чьего-то копья вынужденно спешившийся Денис Давыдов (коня его убила огромная сороконожка, которую сейчас, совсем как легендарного змея, приканчивал Георгий-Победоносец), попутно оттесняя от лежащего неподвижно третьего. В это время Портос, единственный уцелевший из всех мушкетеров, плечом к плечу с Дон-Кихотом, тоже оставшись без лошадей, организованно отступали, отбиваясь шпагами от двух монстров, каждый из которых, по обилию конечностей, стоил пятерых. Им на помощь спешил Василий Иванович на хромающем коне.

– У меня получается… – нетерпеливо толкнул меня лобастой головой кот, переводя взгляд с одного сжатого мохнатого кулачка на другой.

– Ах, отстаньте! – в сердцах замахала я на него полупустой баночкой, разбрызгивая вокруг газировку, нагло выдаваемую здесь пройдохами-адагрухцами за наш отечественный квас. – Не до вас!..

Вот негодяй! Всего на секунду отвлеклась, а положение опять переменилось.

На покрытом обрубками тел, павшими лошадьми и обломками оружия поле боя осталось всего несколько действующих бойцов.

Чапаева уже нигде не было видно, лишь перекатывалась под ногами сражающихся его измазанная кровью папаха, да и богатырь остался только один, едва держащийся на ногах, но упрямо, раз за разом пронзающий обломком меча вяло копошащуюся под ним чешуйчатую тушу. Дон-Кихот куда-то исчез, а Портос без шляпы, вооружившись богатырским мечом вместо сломанной шпаги, обтесывал одного из их противников, сноровисто ампутируя тому лишние конечности, число которых значительно поредело. Где-то на периферии схватки, шатаясь и слепо спотыкаясь о тела, брел безоружный гусар, весь окровавленный, без кивера, пока не свалился ничком возле «кургана» скрывающего под собой Айвенго… Судя по всему, битва приближалась к развязке.

– Мужчины! Помогите же им! – с мольбой воззвала я к столпившимся за моей спиной туристам, не в силах выносить зрелище гибели наших воинов. – Их же сейчас всех перебьют!

Портос, разрубив пополам тело вконец обезручевшего монстра и двинувшись на помощь соратникам, неосмотрительно шагнул на казавшийся безобидным бугорок и в мановение ока был оплетен взметнувшимся снизу ворохом клейких нитей. Приподнявшийся с пола Дон Кихот в продавленной кирасе и без тазика-шлема пронзил коварное существо обломком подобранного копья и рухнул обратно, чтобы больше не шевелиться…

– Всем оставаться на своих местах! – взревел громоподобный голос и, вздрогнув от неожиданности, я увидела, как помещение наполняется облаченными в черную униформу и зеркальные шлемы-сферы людьми, недвусмысленно наводящими оружие на всех без исключения. – Спецназ Галактической Безопасности! Имеющих оружие просим положить его на пол и отойти на три шага!

– Наши! Красные!.. – завопила я вскакивая с места и бешено аплодируя. – Тьфу ты, черные!..

В этот момент последний из живых бойцов, Георгий-Победоноцец, оторвал от себя щупальца последней твари, безнадежно пытающейся удушить его в объятиях, и пару раз рубанул ее наотмашь мечом. Потом он незряче оглянулся вокруг, утер рукавом пол со лба будто хорошо потрудившийся пахарь и осел на пол, так и не выпустив оружия из руки. Сияющий нимб вокруг его головы медленно угас…

* * *

Вблизи место побоища выглядело еще страшнее.

Хотя прямо по телам павших сейчас сновали фотографируя, делая анализы и тщательно внося в протокол положение каждого «фрагмента» или капельки крови, хитрые механизмы, привезенные с собой галактическим спецназом, от поля битвы веяло какой-то первобытной дикостью… Казалось, что сейчас, откуда ни возьмись, налетят стаи черных воронов, чтобы начать свой варварский пир на телах павших воинов, а в памяти сами собой всплывали древние строчки: «Рать побитая лежит…»

Я подняла с пола сверкающего по прежнему, как ни в чем не бывало, обломок чьего-то меча, напоминающий крест – рукоять с косым осколком клинка – и прижала к груди, ничуть не заботясь о том, что одежда запачкается кровью. Ощущение было таким, как будто я сейчас стою над могилой своих собственных двенадцати сыновей. Как никогда остро мне захотелось родить ребенка… Или двух… Или трех…

Какая-то верткая машинка на длинных паучьих ножках тут же вцепилась в мой талисман блестящими клешнями и, воркуя что-то успокоительное, потащила к себе. Ну конечно: этим межпланетным легавым нож острый, когда ворошат что-нибудь на месте преступления, которым, без сомнения, им казалось и это поле брани.

– Отвяжись! – взвизгнула я, прижимая окровавленную железяку к груди и отчаянно шаря глазами по сторонам: чем бы тяжелым приголубить этого паука-криминалиста. – Проваливай на…!

Боюсь, в этот момент я была несколько неадекватна, поэтому не стоит приводить здесь даже толику тех «красивостей», что я наговорила в запале опешившей от неожиданности многоножке и сбежавшимся на шум остальным спецназовцам.

Чем бы закончилась эта безобразная сцена, если бы откуда ни возьмись не появилась восхитительная Зареганда-Диу, предрекать не решусь, скажу только, что, наверное, ничем хорошим…

– Да отдайте им эту железяку! – дама-космотойтис решительно вырвала из моих рук обломок меча и запулила прямо в физиономию металлическому пауку (хотя физиономия это была или что другое, совсем даже наоборот – разобрать трудно), ловко перехватившему его в воздухе, благодарно чирикнувшему что-то и тут же упорхнувшему в неизвестном направлении. – Пойдемте скорее, похоже ваше четвероногое создание что-то нашло.

Четвероногое создание? В воображении возник образ деятельно вынюхивающего что-то на полированном полу полковника… Странно, он почему-то не ассоциировался у меня с четвероногим. Так, несколько необычный на вид человек, не более того…

– При чем здесь полковник?! – сердито воззрилась на меня Зареганда-диу, когда я попыталась поделиться с ней своими сомнениями. – Да полковник мур Маав носится со своими галактическими головорезами где-то по верхним палубам в поисках ценакиреманина…