Текст книги "Поиски новых смыслов"

Поиски новых смыслов
Андрей Ганеша

© Андрей Ганеша, 2017

ISBN 978-5-4483-6496-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Подготовка побега

В ночь на восьмое марта я закончил свою первую книгу «Трагедия в стиле свинга», повествующую о моей любви к молоденькой девушке Вике.

Работа над книгой настолько сводила меня с ума, что я даже не смог ее перечитать. Книга получилось более эротической, чем я от нее ожидал. В молодости на меня наложили отпечаток такие писатели, как Эдуард Лимонов, Маркиз де Сад, Генри Миллер, и думаю, что моя книга более адекватно отражает взгляд на современную сексуальность, нежели, допустим, фильм культового режиссера Ларса фон Триера «Нимфоманка».

Мне было интересно, что скажут главные героини по поводу моего творения, и я отправил им свою книгу. Отзывы были разные – от благожелательных до «чтоб ты сдох на своем Донбассе».

В конце своей книги лирического героя я отослал на Донбасс в состав Интербригад, воюющих за мифическую идею Новороссии. Знамя Интербригад было подобрано из рук Интербригад, воевавших против фашизма в республиканской Испании в 1936—1938 годах.

Насколько идея Новороссии мифическая, сказать сложно. Объективно говоря, в данный момент России нечего предложить Донбассу, и люди, воюющие там, просто не дают перекинуться украинскому конфликту в Россию. Но человеческая история – вещь переменчивая, так, в далеком уже 1999 году ныне руководитель Интербригад, а тогда предводитель смоленских нацболов Сергей Фомченков с сотоварищами захватил башню Клуба моряков в Севастополе, где они вывесили транспарант «Севастополь – русский город». В 1999 году уже никто и не помышлял о возврате Севастополя в лоно России, а вот эти ребята оказались провидцами. А тогда, после штурма российской морской пехотой, ребятам досталось только пиздюлей и полгода украинской тюрьмы. Дальнейшая жизнь показала, насколько правы были эти молодые ребята, поэтому я все-таки верю в Новороссию.

Я неспешно собираюсь вслед за своим лирическим героем на Донбасс, так как герой хоть и лирический, но все же нуждается в человеческой поддержке. Конечно же, лирический герой не единственная причина, для того чтобы отправиться на Донбасс. В начале 90-х годов я активно участвовал в патриотическом движении и до сих пор считаю себя обязанным защищать людей, говорящих по-русски. Недавно я задумался, что же объединяет таких разных людей, живущих от Владивостока до Калининграда? Для себя я ответил на этот вопрос так: объединяет нас и делает друг другу понятными русский язык. У нас с Украиной общая история, поэтому не совсем понятно, почему разные государства, поэтому вполне естественно, что украинская элита, чтобы полностью себя идентифицировать как Украина, вынуждена отказываться от всего русского, в том числе и от русского языка.

Отчасти меня и моих знакомых удивляет, как можно ехать воевать за путинский режим. Ну для нас, для русских, любой отечественный самодур и казнокрад лучше, чем внешнее управление, поэтому врага лучше всего встречать на подступах, иначе может быть поздно. К тому же так случилось, что к своим сорока трем годам я потерял все, за что можно было бы хоть как-то цепляться. С друзьями уже я общаюсь мало, дочка выросла, свою любовь я потерял, и мне, в отличие от героя «Бойцовского клуба» Эдварда Нортона, для ухода с работы даже не пришлось угрожать шефу и требовать с него деньги. На мое заявление шефу, что я устал от шестнадцатичасового рабочего дня и постоянного мата в свой адрес, я получил удар правой в челюсть и одновременно коленом в пах. После чего у меня была сломана челюсть, но моя боксерская подготовка позволила мне избежать более серьезных травм. Фактически, я был вышвырнут на улицу без зарплаты и перспектив в ближайшее время найти работу. Во-первых, у меня была сломана челюсть, а во-вторых, приближался Новый год, а в это время наемную рабочую силу уже никто не ищет.

В следующем году, устав от поиска работы, в марте я начинаю свои поиски руководителя Интербригад Сергея Фомченкова. К тому времени работать в офисе мне уже особо не хотелось, меня тянуло к военным приключениям. В поисках Сергея Фомченкова я иду на митинг «Другой России». Митинг должен был состояться около памятника героям революции 1905 года. По ошибке я подумал, что это памятник напротив Белого дома. Я хожу по памятным местам своей молодости, тогда частенько я провожал девушку, живущую по соседству с Белым домом. Возле памятника я понял, что ошибся и что нужно ехать на улицу 1905 года. И я шагаю на метро «Краснопресненская» мимо стадиона «Красная Пресня». Удивительным образом напротив стадиона сохранен мемориал героям обороны Белого дома в 1993 году. Меня удивляет такое соседство со зданием правительства РФ: то ли им все равно, а может, они никогда и не выходят в город из своих машин и кабинетов, и окровавленные герои им во сне не являются.

При выходе из метро «Улица 1905 года» я вижу знакомые красные знамена с лимонкой по центру флага. Флаги принадлежат партии Эдуарда Лимонова «Другая Россия». Льет прохладный дождь – и народу немного. С трибуны говорят правильные слова о том, что хоть нынешняя власть ведет правильную политику в Сирии и Донбассе, но внутренняя политика России никуда не годится. Развелось очень много людей, в отношении которых закон не действует. И хотя эти слова правильные, но народ почему-то проходит мимо. Люди стали равнодушными ко всему, что творится в мире, кроме выживания в данный конкретный день их больше ничего не интересует. А ведь настоящей жизнь делает тот факт, когда ты готов за свои идеалы отдать свою жизнь. Большинство обречено прожить эту жизнь не по-настоящему. Сергея на митинге не оказалось, пресс-секретарь «Другой России» Александр Аверин посоветовал мне написать ему письмо «ВКонтакте».

Через какое-то время мне удалось дозвониться до Сергея в Луганск, и я начал свою подготовку к поездке на Донбасс. Подготовка оказалось делом утомительным, хорошо, если бы в жизни, как в кино, можно было решиться и уехать в один день, а так мне приходится бегать по московским военторгам в поисках камуфляжа подходящего размера, бронежилета и других военных причиндалов. На всякий случай я даже съездил к нотариусу и составил завещание на свою дочку Машеньку.

Из каждого утюга доносится пошленькая песня «Ленинграда» про лабутены, народ еще не осознал, что мир стоит на пороге больших перемен. Пылает Ближний Восток, у границ России идет война на Донбассе, мир уже не будет прежним, но мы упорно гоним эти мысли прочь: «На лабутенах и в охуительных штанах», и лишь бы ни о чем не думать.

Стало появляться теплое, весеннее солнышко, последние дни перед отъездом дарят мне много радости. Дело в том, что с середины марта ко мне поселилась моя сводная сестра Надежда. Надежда – дочка моего отчима Вальдемара, которая родилась у него аккуратно через полгода после того, как он вступил в брак с моей матушкой. Надежда, по совету моей матушки, продала свою квартиру и вложилась в две новостройки. Пару лет она на вместе со своей подружкой снимали квартиру, а потом Надю стала душить жаба, что она много тратит на аренду, и ее активно стал приглашать жить к себе мой по матери и ее по отцу кровный брат Алексей. В последний момент его девушка Юля поставила ему ультиматум: «Либо я, либо твоя сестра», и так как ни оказалось никакого подходящего варианта, Надюша оказалась у меня.

Последние дни перед отъездом доставляют яркие впечатления. Обычные дома, пробуждающиеся деревья, Москва, играющая вечерними иллюминациями, вся наполняется каким-то особым волшебством. Жизнь заново приобретает смысл.

В один из выходных я, Надя и моя дочка Маша едем в цирк на проспект Вернадского. Когда дочка была поменьше, а сейчас ей уже целых двенадцать, и она совсем большая, мы частенько ходили в этот цирк. Мне нравились те цирковые шоу, которые ставил здесь продюсер Леонид Костюк. Цирковые представления были наполнены лазерными шоу, полуобнаженными воздушными гимнастками, цирковыми артистами из разных уголков мира. Сцена использовалась на полную катушку: во время номера под куполом цирка сцена превращалась в бассейн, а затем еще и в ледяной каток. Особый шарм представлениям придавало то, что атмосфера была наполнена некой эротикой, и мне даже казалось странным, что цирк считается детским развлечением. Больше трех лет назад цирк на проспекте Вернадского возглавил знаменитый Эдгард Запашный, и теперь постановкой цирковых представлений занимается он. Моя бывшая жена Наталья была со своей младшей дочерью на его предыдущем представлении «Кукла» и очень хвалила его, а сейчас настала моя очередь посетить когда-то полюбившееся мне место.

Все мы – и я, и Маша, и Надежда – давненько не бывали в цирке, и ощущения детства, волшебного циркового представления производят на нас хорошее впечатление, но ради справедливости стоит отметить, что шоу Леонида Костюка были на порядок взрослее, и зритель это всегда чувствовал и обеспечивал аншлаг. Сейчас же зал был наполовину пустой. Несмотря на некие шероховатости, мы довольны, что окунулись в мир детства, и возвращаемся домой.

Моя подготовка к поездке на Донбасс подошла к концу. Наконец все вещи: огромный военный баул с летним и зимним камуфляжем, защитный шлем, бронежилет, разгрузочный жилет и прочие нехитрые вещички – собраны, и наступил момент моего отъезда в Луганск. Символически это случилось в День космонавтики – 12 апреля. Я чувствовал себя неким космическим героем, почти пришельцем. С утра я заказал себе билет на автобус в Луганск. Автобус должен был стартовать с Щелковского автовокзала в семь вечера, так как у меня оказалась куча времени, то я решил сходить в Лефортовскую прокуратуру. Дело в том, что, будучи юристом, я не хотел оставлять дело о своей челюсти, сломанной моим бывшим шефом. И на протяжении четырех месяцев я безуспешно пытался возбудить уголовное дело, в чем довольно упорно мне отказывал участковый, которому поручили проверку данного эпизода моей жизни. Отказ участкового в возбуждении уголовного дела я обжаловал в прокуратуре, туда же было обжаловано его дальнейшее бездействие.

В последний день перед отъездом я решил проверить, какова была реакция на мои заявления. Откровенно говоря, я не особо верил в то, что для меня будет возможно возбудить уголовное дело в отношении владельца банка, простого миллионера с элитной Жуковки, но в то же время я не мог оставить своих попыток борьбы. Я решил, что сделаю все, что в моих силах. Дело в том, что мой шеф хотел меня запугать. Он грозился, что меня убьют чеченцы, полиция, фсбшники, что меня доставят в наручниках в его особняк, и я уже не мог просто так это оставить. Попытка меня запугать была более оскорбительна, чем моя сломанная челюсть, и я несколько сожалел, что у меня тогда не было возможности отстоять свою честь.

Итак, солнечным апрельским утром я бодро иду в Лефортовскую прокуратуру. Где-то я рад, что время раздумий кончилось и что мне, как некогда Эрнесту Хемингуэю, предстоит повоевать в составе Интербригад. Я прохожу мимо церкви Петра и Павла, в восемнадцать лет я принял решение креститься, и мой выбор пал именно на эту древнюю белокаменную церковь. Здание прокуратуры находится в доме бывшей возлюбленной моего друга Максима Наташи. Когда-то меня поражала смелость Наташки: в шестнадцать лет она бегала гулять с собачкой в мини-юбочке, а трусиков под юбочкой не было. Сейчас в ее доме на первом этаже расположена прокуратура, то место, где мне могут помочь хоть как-то расшевелить ментов. В прокуратуре я узнаю, что мои жалобы, неожиданно в первую очередь для меня, все-таки возымели действие. В отношении моего бывшего шефа все-таки возбудили уголовное дело, и от простого участкового дело перешло следователю-дознавателю.

Позвонив следователю, я узнал, что вскоре в отношении меня должна быть проведена судебно-медицинская экспертиза, а четырнадцатого апреля я был вызван на допрос, чтобы меня могли признать потерпевшим по этому делу. Так, внезапно в День космонавтики открылся юридический фронт. Для меня это был действительно фронт: конфликт с шефом я рассматривал как войну мировоззрений. Эта скотина рассматривает своих работников как крепостных со всеми вытекающими оскорблениями, правом первой брачной ночи и наказаниями плетьми. Кто-то должен остановить его, и я во всяком случае попытался это сделать. Побег из Москвы в Луганск был сорван, значит, пока я нужен здесь.

Введенское кладбище

В один из выходных мы с моей дочуркой Машенькой решили прогуляться по Введенскому кладбищу и навестить моего покойного друга Митю. Машенька уже стала совсем взрослой, ей уже целых двенадцать лет, и она уже никуда со мной не ходит, а вот на кладбище пойти согласилась. Может, потому что кладбище находится рядом с домом, а может, потому что Введенское кладбище – место паломничества московских готов, а Маша внимательно следит за молодежной субкультурой.

Помню, несколько лет назад у меня была идея фикс найти здесь могилу Анны Монс. Анна Монс жила в моем районе, в Немецкой слободе, и была любовницей Петра Первого. На мой взгляд, именно благодаря любви Петра Первого и Анны Монс Россия при Петре Первом провела ряд европейских реформ. Из-за чего русские мужчины стали бриться, а русские женщины перестали походить на матрешек, надевающих на себя множество юбок.

Мы проходим мимо лютеранской церкви, из которой звучат звуки органа, видимо, кто-то заботливо поставил CD. Природа кладбища оживает, снег уже почти стаял, пахнет весной и надеждой. Наконец-то меня стало покидать чувство тревоги. С Машей мы идем по главной аллее кладбища, и неожиданно с самого края кладбища я вижу знакомую фамилию: «Константин», – вслух произношу я его имя, поднимаю глаза и вижу его фотографию. Мне довелось с ним познакомиться уже в 1999 году, когда нас, свеженабранных аудиторов, в мой день рождения отправили на ревизию в Новороссийск.

Вечером в поезде все ребята выпивали коньяк, а я решил попробовать быть правильным специалистом и совсем не пить. Меня хватило ровно на сутки, следующим вечером я в одиночку напился вина в вагоне-ресторане. Войдя в наш вагон, я увидел проводницу, переодевавшуюся в купе в красненький короткий халатик. Ее ножки, большая грудь призывали меня к немедленному штурму, но я все же воздержался. Следующим утром она меня пыталась взять на слабо, что я не смогу снять прилюдно штаны. В ответ я из хулиганства показываю ей член. Моя смелость и наглость понравились проводнице Наташке, так звали эту хулиганистую брюнеточку с пышными формами, и она сунула мне номер своего телефона, записанного на клочке бумажке. По своей глупости я выкинул ее номер и так и не позвонил Наташке, но всю командировку я вспоминал ее озорные глаза и прелестные формы.

На вокзале нас ждет большой микроавтобус Toyota, который везет нас в курортное местечко Кабардинка между Новороссийском и Геленджиком. В Кабардинке расположен наш шикарный отель «Надежда», недавно построенный Газпромом. Для нас в «Надежде» забронирована большая двухэтажная вилла с тремя комнатами, залом для отдыха и кухней. Так сложилось, что всем ребятам достались отдельные кровати, а нам с Константином досталась большущая кровать, но одна на двоих. Все мы остались довольны приемом, отелем и погодой в Новороссийске. В Москве в конце августа уже льют осенние дожди, а здесь комфортная температура +29, да и море прогрето до +27.

Окунувшись в море, мы едем на работу. Трудовые будни тянутся долго, зато вечером нас ожидает заслуженный отдых, купание в море, катание с водных горок, которые и сейчас-то в России редкость, а тогда казались каким-то волшебством. Мы окунулись в ощущение детства.

Одно огорчает наш отельный досуг: в «Надежде» практически нет обычных девчонок. Редкие отдыхающие девчонки кажутся слишком крутыми для нас и нашего кармана, а проститутки, коих здесь великое множество, уж слишком дорогие. Гуляя по холлу отеля, я поворачиваюсь в сторону зовущего меня Макса. Макс, аудитор из Нижнего Новгорода, для массовости был включен в нашу аудиторскую бригаду. Я подхожу к нему, в то время как он беседует с проституткой. Она требует стандартные для «Надежды» сто долларов в час, а Макс предлагает в десять раз меньше. Макс даже пытается это как-то обосновать: «Ты знаешь, аудиторы это такие мужики, я доставлю тебе такое блаженство, что ты с меня и денег не возьмешь». Я покрываюсь холодным потом и проклинаю, что подошел к выпившему Максу, мне отчего-то стыдно, что мой коллега ведет такой торг, и я-то трезв, я абсолютно точно понимаю, что этот разговор бесполезен, тех денег, которые она просит за свои услуги, у Макса нет, а никакого другого блаженства, кроме стодолларовой купюры, ей не нужно. Как можно быстрее я стараюсь отойти от них подальше.

Хуже всего из нашей команды пришлось Ансару. В отеле наряду со злачными местами, проститутками имеется казино. А Ансар оказался заядлым игроманом. Вначале я, будучи кандидатом в мастера спорта, отвлекал Ансара, который был международным мастером, игрой в шахматы, но через два дня его уже ничего не могло остановить от страсти, испытываемой к рулетке. Ансар на свою беду выработал свою систему игры, которая, по его словам, позволяла ему проигрывать немного, а то и оставаться в выигрыше. Всю ночь бедолага стоял у стола с рулеткой, а с утра с больной головой шел на работу. Вначале у него закончились все его деньги, потом закончились деньги, взятые у меня в долг.

На работе мы как ревизоры разъезжаем на джипах местных начальников, во всем нам пытаются угодить – от вкусной бесплатной еды до других наших прихотей. Четвертого сентября наш клиент отмечает День нефтяника, мы приглашены на корпоративный концерт Олега Газманова и дальнейший банкет. На банкете мы весело отплясываем, постоянно налегая на халявную водку.

С банкета все возвращаются на такси со своими бабами – сотрудницами бухгалтерии, которые любезно согласились нас ублажать. Так получилось, что без бабы остался я, поскольку мне никто не приглянулся, а трахаться хоть без какой-то симпатии мне всегда было неинтересно. Также без бабы остался наш руководитель Борис, которого в Москве ждет невеста, и мы вдвоем в пустом микроавтобусе едем в отель. По всей вилле слышны сладостные стоны бухгалтерш, Косте, чтоб потрахаться, пришлось за своей еще и побегать. Неизвестно, что ударило ей в голову, но она ночью решила убежать с виллы. Костя ее догнал и принес в кровать. На утро все наши боевые подружки уезжают домой, ближе к вечеру возвращается Макс, которому повезло трахать сразу двоих теток, в подарок они ему дали пару трехлитровых банок с тертыми помидорами и чесноком. День нефтяника можно было считать состоявшимся.

На следующий вечер клиент выдал нам четыре бутылки водки, и в отеле я, Макс, Ансар, Борис расправляемся с этим напитком, закусывая Максовскими трофеями в виде тертых помидоров с чесноком. Выпив водки, я отправился на дискотеку, которая находилась на территории отеля, прямо на берегу моря. Море, звездное небо, дым-машина, конфетти-шоу, генератор мыльных пузырей создают ощущение тайны и романтики. Вдоволь напрыгавшись, я иду к отелю, где вижу очаровательное личико молоденькой мамаши из Краснодара Светланы. Она гуляет по территории с маленьким сыном. Я тут же признаюсь ей в любви и в своих сокровенных желаниях на эту ночь, и ведь практически я не вру. Светлана улыбается, ей явно импонирует мое внимание, но как себя вести в такой ситуации, она еще не знает. К тому времени я уже с виллы перебрался в номер в отеле к Ансару, и волею судеб Светлана живет в соседнем номере. Ночью я предпринимаю попытку перелезть к ней через балкон, но она запирает балконную дверь. Долго я не могу уснуть, думая о ней, но в конце концов сон меня срубает.

Следующим утром Борис, едва приехав на работу, на клиентском джипе возвращается в отель. Вечером я застаю его вдохновенно и проникновенно играющим на рояле в холле отеля. На лице его озарение и какая-то боль. Следующим утром Борис и присоединившийся к нему Макс уже вдвоем не смогли отправится на работу. Аудиторов нещадно стал косить похмельный синдром, Борис как-то пытается держаться, разговаривая по телефону с невестой, но не пить он уже не может. Мою разгульную командировочную жизнь прервал звонок домой, я узнал, что моя мама легла в больницу, и я решил вернуться, чтобы присмотреть за младшим братом. Отпросившись у начальства, я уезжаю на поезде в Москву, а ребята же поехали на экскурсию в Абрау-Дюрсо дегустировать местное шампанское.

Моим соседом по купе оказался молодой лейтенант, он едет воевать в Дагестан, начинается вторая чеченская компания. Где-то я ему завидую: человек занят настоящим делом, а я, как мне тогда казалось, попросту прожигаю свою единственную жизнь. В целом командировка оставила у ребят яркие впечатления, жаль, что Константин тогда так и не смог съездить к себе на родину в Севастополь. На родине он не был несколько лет и хотел навестить своего отца, но выяснилось, что дорога на автобусе из Новороссийска в Севастополь занимает целых двенадцать часов, что делало поездку бессмысленным занятием.

Уезжая из Новороссийска, я еще не знал, что безжалостно буду отправлен в командировку уже через неделю, и на этот раз я полетел в Бугульму – город, подаривший российскому народу известную певицу Алсу. Навестив в больнице маму и узнав, что у нее все более-менее в порядке, я явился на работу, где мне сообщили о грядущей командировке. Мы летим в Бугульму вместе с Костей, каким-то чудаком из Твери, а начальником над нами поставлен грозный товарищ Колбасов. В самолете я знакомлюсь со стюардессой и беру у нее телефончик, для того чтобы вместе сходить в кафе в Бугульме. Стюардесса мне кажется романтичной профессией. Прилетев в Бугульму, поговорив с главбухом, мы отправились заселяться в гостевой дом. Гостевой дом оказался добротной гостиницей без особых понтов, за исключением одного. В гостинице был номер для президента Республики Татарстан Минтимера Шаймиева. В этом номере никто никогда не жил, даже сам президент Шаймиев, но номер на всякий случай был – вдруг президент решит провести ночь в Бугульме.

Расположившись в гостинице, мы с Костиком идем гулять. Воздух свободы, а именно так я себя ощущал, вырвавшись из дома, сыграл со мной, как с пастором Шлагом, злую шутку. Гуляя по Бугульме, мы подцепили двух девчонок и повели их в кафешку. В конце вечера я поперся провожать одну из них в общежитие какого-то техникума, в народе именуемого ЦПХ – центральное пиздохранилище. Так как я был изрядно навеселе, то я заблудился. На мое несчастье меня пасли два каких-то местных злодея, очнулся я уже в арке, в пять утра на окраине Бугульмы. Как я там очутился, теперь уже не узнает никто и никогда.

Начались трудовые будни, омраченные отсутствием денег. Мне пришлось звонить домой, чтобы мне что-то выслала мама. Новороссийск из Бугульмы кажется каким-то солнечным раем: если еще совсем недавно нам светило теплое солнышко, то теперь здесь в Бугульме в конце сентября уже выпал снег, который лежал все время нашей командировки, до середины октября. И если в Новороссийске мы выходили на работу шесть дней в неделю и работали до семи часов вечера, то здесь Колбасов от нас требует полной отдачи на протяжении семи дней в неделю. Я тут же вступил в конфликт с нашим руководителем, сказав, что не буду работать без выходных. Тогда он меня спросил:

– Вы хотите работать по Трудовому кодексу?

– Я хочу работать по библейским заповедям: шесть дней работай, а седьмой отдай Богу, – эффектно парировал я. Эффект усиливался тем, что мы были в мусульманском Татарстане, где многие из начальников в соответствии с Кораном не работали и по пятницам.

Иногда вечерами с Костиком мы играем в настольный теннис, как-то заходили домой к девчонке Тане – одной из тех девчонок, с которыми мы познакомились в первый вечер. Квартира напоминает к тому времени уже чуть подзабытые советские времена: старая мебель, школьный стол, по телевизору показывают всего пять каналов. Бугульма не Москва, и переход на рыночный уклад экономики никак не повлиял на внешний облик Бугульмы, здесь все так же полно старых обшарпанных бараков, которые так легко встретить в российской провинции, и уж тем более в небольших районных центрах.

В воскресенье, слегка пригубив водочки и отобедав вкусными татарскими сытными эчпочмаками с картошкой, луком и мясом, мы с Костей отправились в местный кинотеатр. В зале, кроме нас с Костей, еще только один человек, поэтому слегка апокалипсическое ощущение пустоты. После чего мы отправляемся в кафешку, но не для того чтобы выпить или поесть, Костику захотелось девочки, а я решил его проводить, чтобы с ним ничего не случилось. В кафешке мы подходим к мамочке, распределяющей девочек, и Костя высказывает свои предпочтения. Мамаша проституток просит нас обождать десять минут, а я предлагаю ей потанцевать, так как из меня начинает литься веселье. И вот, танцуя и прыгая вокруг симпатичной мамаши проституток, я замечаю, как из-за ее стола вскакивает парень, сильно размахивается и посылает кулак в мою сторону. Сильный размах его немного подвел, я успеваю сообразить в чем дело и легко отбиваю его руку в сторону, и мерзавец летит рылом в стол, но одновременно с этим в мою сторону вскакивают еще четыре человека. Тут бы мне, наверное, пришел конец, думаю, они бы меня порвали, но Костик прикрыл меня своим большим и сильным телом. Конфликт удалось погасить, вскоре появляется вызванная проститутка, и мы с Костей и шлюхой уезжаем к себе гостиницу.

В следующий наш выходной, изрядно выпив, как полагается молодому командировочному организму в парикмахерской я увидел ее, она была как ангел. Она стригла меня, а я парил в облаках. Я сразу признаюсь ей в любви и зову к себе в Москву, а она говорит мне, что уже замужем. Такой удар перенести нелегко. В непонятном состоянии и в легком азарте, так присущем выпившему человеку, я бреду в сторону проституток.

Где-то я осознаю, что мой образ жизни убивает меня, но по непонятной мне причине жить совершенно не хочется, в моей жизни нет героизма, преодоления, творческих мук, любви, и где взять все это, я на тот момент не знал. Спокойствие и некоторая мудрость пришли ко мне на десять лет позднее, и я уже черпал удовольствие, творчество и героизм из своей обычной повседневной жизни, в которой было место и ежедневному преодолению в виде тренировок, и творческой работе, и любви к девушке и дочери Машеньке. А в те нелегкие дни моему ангелу-хранителю приходилось работать со всей отдачей.

Выбранная мной проститутка, испугавшись моей агрессии, сбежала от меня, в поисках такси я нарвался на какого-то урода. Пьяным людям везет на неприятности, они их притягивают. Согласившись меня подвезти, он остановил машину у автозаправки и попросил меня расплатиться за бензин, что, конечно же, мне не понравилось, и после чего началась потасовка. Он схватил меня за куртку, резким движением мне удалось вывернуться, и куртка осталась у него в руках, тогда он схватил меня за рубашку, и ситуация с курткой повторилась. Ударить его у меня не получилось, пьяное тело отказывалось меня слушать.

– Боевик? – спросил меня он.

– Не-е-ет, – невнятно промычал я в ответ.

После чего он обрушился на меня своим тяжелым телом, и я упал головой на асфальт. После чего этот татарин, взобравшись на меня, стал наносить сверху удары в голову. Особо болезненных ощущений из-за своеобразного спиртного наркоза я не чувствовал, но и сбросить его с себя сил у меня не было. В гостиницу я вернулся с разбитым лицом, хорошо, что завтра был последний день командировки, так как выходить на работу с таким лицом не было никакой возможности. Следующим вечером в гостиничном доме мы устроили прощание, две бабы, администраторши гостиничного дома, бухают с Костей и Колбасовым, я с разбитым ебалом грущу в сторонке. Одну из женщин клеит наш руководитель Колбасов, но она весь вечер тянет танцевать меня. Наверное, я казался ей каким-то необычным мужчиной с разбитым лицом, впрочем, я и в самом деле необычен, но про себя я подумал, что баба старовата и не в моем вкусе. В заключении вечера за нами с Костиком приезжает микроавтобус, и мы покидаем изрядно надоевшую нам Бугульму.

После этой поездки мне пришлось уволиться с работы, наш главный начальник сказал, что с профессионализмом у меня проблем нет, моя проблема – нравственность. Я не знаю, может, так оно и есть, но я не чувствовал себя комфортно ни в поездках, ни в объятиях проституток, ни в алкогольном угаре, поэтому я не сильно расстроился из-за увольнения, меня ждали не менее удивительные приключения в Краснодаре, а Константин после поездки в Бугульму стал аудиторским бригадиром и еще год мотался по нашей необъятной Родине.

Встретились мы с Костей лишь в начале лета 2000 года на Гребном канале, он пригласил свою ебливую любовницу Светку и ее сестру-недотрогу Марину. Светлана была обрадована ухаживаниям Кости хоть и собиралась через месяц замуж, но ее девичье сердце таяло от красавца Костика, а вот Маринка ни в какую не соглашалась на мои ухаживания и постоянно пыталась ускользнуть от меня, наверное, мои намерения в отношении ее были слишком прозрачны и поэтому пугали девятнадцатилетнее дитя. Костя, глотнув пива, решил поплавать по Гребному каналу, и тут неожиданно на огромной скорости в канал врывается байдарка с шестью гребцами. Мы что-то кричим с берега и им, и Костику, кажется, трагедии не избежать, но парни вовремя сушат весла, и Костик удаляется на безопасное расстояние.

Попив еще пивка, от нечего делать мы с Костей решили сразиться в баскетбол против двух чуваков, играющих на площадке. Пацаны оказались опытными игроками и поэтому с легкостью обыгрывают нас. Когда мяч улетает с площадки, мне хочется покрасоваться – я лихо перепрыгиваю через забор. В результате прыжка и последующего не совсем удачного падения я сломал себе локоть. Заметил я, что что-то не так, лишь на следующее утро. Поняв, что боль в руке не проходит, я отправился травмпункт, где рентген зафиксировал у меня перелом.

Через неделю Костик позвал меня на день рождения, я идти не хотел: пить желания не было, а сидеть и смущать всех скучающим видом я не хотел. И все же я не смог отказать своему хорошему приятелю в таком пустяке, как приехать на его съемную квартиру на Войковской, к тому же он никак не мог поверить в мой недельной давности перелом. Когда я наконец-то добрался до квартиры Костика, то он уже ушел провожать Светку, а когда он вернулся, мы посидели вместе всего пятнадцать минут и разошлись.