Книга: Роза ветров - Андрей Геласимов

Иногда я откладываю очередное лёгкое чтиво и провозглашаю, что пора прочитать что-то серьёзное и правильное, чтобы не было мучительно больно за бесцельно проглоченные книги и нашлось что предъявить взыскующему внутреннему голосу на вопрос о последних прочитанных произведениях И вот я беру толстенький том и готовлюсь продираться и разбираться в тонкостях политики XIX века, множестве имён и исторических подробностей...и через час ловлю себя на том, что не могу оторваться от книги. И вот уже люди, знакомые раньше только по застывшим портретам и бронзе памятников, поворачиваются ко мне не только "рабочей стороной" лица, но буквально сходят со страниц. Надеются, разочаровываются, сердятся, рискуют и горячатся. Прекрасное и смешное легко уживаются в одной сценке -

Митюхин, ставший уже к этому времени чем-то вроде знаменитости, снова был призван в общее собрание на палубе и в очередной раз выслушан на предмет красоты местных дам. То, что он целые сутки наслаждался в кубрике и на палубе всеобщим вниманием, до известной степени разнежило его, и теперь он настолько отдался порыву, что неожиданно, судя по всему, даже для себя самого взялся показывать, как именно танцевали девушки из гиляцкой деревни. ... Митюхин плавно поводил руками, как будто летел, и временами слегка покрикивал наподобие чаек. Устало прикрыв глаза, он покачивался на полусогнутых ногах и томно приподнимал плечи. Движения его и звуки были так непохожи на все виденное матросами до сих пор, что все они наконец бросили задирать друг друга, застыв молчаливой тяжелой массой, и даже висевшие у них над головами марсовые, которые от наступившей на солнце жары стянули с себя верхние рубахи и теперь чернели загаром южных морей посреди всего этого сверкающего белого пространства, — даже они на минуту забыли про свою парусную работу и зачарованно следили за самозабвенно танцующим Митюхиным.

Мне в книге понравилось буквально всё - и герои - доблестные офицеры, не роняющие своей чести и радеющие о престиже своей отчизны, язык книги, ритм смены сцен, сюжетные повороты - а вот тут у меня прям возник вопрос - что является авторским вымыслом, а что историческим фактом? потому что Невельской порой выпутывается из критических ситуаций с ловкостью зайца из "Ну, погоди". Всегда-то у него имеется козырь (даже такой, что он и козырем-то за всю жизнь не считал).

У книги только один недостаток - она очень быстро кончилась. Абсолютно точно буду и сама перечитывать и подсовывать эту книгу родным и знакомым.

Современная литература тоже отягощена всякими -измами, -концепциями и т.д. Короче, список большой. Андрей Геласимов, похоже, решил поступить как Арам Ильич - забыть все эти -измы и написать традиционный исторический роман. Об адмирале Невельском, который доказал, что в устье реки Амур можно войти из океана, и что Сахалин — остров.

В 1850 году его отправили исследовать амурские земли, предписав, что ты мол, исследуй, но особо не активничай - места дикие, и по сути - ничьи. Многие на них зубы точат и чрезмерное активничанье может вылиться в политические скандалы. Он поступил ровно наоборот - основывал российские поселения, водружал российские флаги. Высокопоставленные чиновники сочли его поведение дерзостным и требовали разжалования в матросы.

Однако Николай I назвал поступок Невельского «молодецким, благородным и патриотическим», и даже наложил знаменитую резолюцию: "Где раз поднят русский флаг, там он спускаться не должен."

Читается вроде как нормально, но - устаёшь, особенно во второй половине. Главы, посвящённые институту благородных девиц повисли в воздухе. Некий персонаж, который обозначен как "господин Семёнов", который всесилен, всё знает, с высшим светом на дружеской ноге - кто он? - не раскрыто. Прямо, как таинственный полковник ФСБ в бульварных романах. Может, все эти "повисшие" дела потому, что на последней странице будет написано "Конец первой книги"? Но не написано. Посмотрим, жизнь покажет.

Но надо сказать, что у Геласимова получилось выстроить достоверную панораму политической жизни Петербурга, в которую случайно (или неслучайно) попала фигура достойного офицера и хорошего человека. Тоже, конечно, не без своих тараканов и своей частной жизни, но в то же время достаточно отстраненного, чтобы отправится на другой край земли за звездой кочевой. Раскрытых тем много, одна цепляет за собой другую, и все это создает вокруг основного повествования о подготовке экспедиции многомерное полотно о всяком – хороший исторический роман. Даже в судовой жизни мне, далекой от мореплавания девочке, было понятно что и как, и меж тем осталось что-то, что никогда не поймут сухопутные люди. Бытовая деталь, поразившая меня больше всего, – это то, как уменьшился и ускорился мир вокруг. Чудовищность расстояний в России и в мире вообще сейчас снизилась до минимума. Герои разбрасываются годами как нечего делать: приплывут в следующем апреле в порт – вот это здорово, смогут обнять близких к Рождеству – вообще отлично. Подождать полгода? Да без проблем. И все же отравленное Акуниным сознание время от времени квакало «Не верю», особенно, когда выходили на арену всякие силачи «мастеровые» и наш спецкор в Лондоне проводил свое джентльменское расследование во время увольнительной на берег. В моем издании еще были примечания, но какие-то бесполезные: одна половина – имя и основная деятельность уже упомянутой в тексте личности (например, Тацит или действующий в книге император Николай I); другая – описание корабельных приблуд, которые и так в фас и профиль нарисованы на форзаце. Так зачем? Специально пошерстила школьные учебники, почти во всех экспедиция Невельского присутствует хотя бы в виде пары абзацев (хотя в одном из них он и Невельский Г. Н.). Хотя я не помню его в упор. И там ведь что пишут: доказал, что Сахалин – это остров, а Амур – судоходен. Для школьника это удивительные новости: у нас тут великий мореплаватель, зовите прессу. А меж тем каждое наращение и исследование территорий из учебника – акт чьей-то (иногда даже доброй) воли. Которую нужно помнить. Даже если то, что они присоединили, сейчас горит синим пламенем.

Дистанция, возникшая между ним и остальными офицерами с того момента, когда Федор Петрович Литке возложил на него обязанности наставника великого князя, с каждым годом становилась все ощутимее, и к этому походу приобрела форму вежливого, но вполне явного отчуждения. Невельского это ничуть не тревожило, тем более что он уже не один раз выслушивал в Кронштадте предположения особо суетливых штабных офицеров о грядущем его назначении командиром фрегата «Паллада». А это значило, что дистанция между ним и кают-компанией скоро должна была стать естественной и приличествующей его положению.

Но на него у правительства был тайный план по изучению дельты Амура, побережья Сахалина и возможность использования этого района для формирования тихоокеанского военного флота России. Экспедиция готовилась в тайне, т.к. в правительстве России были сановники очень заинтересованные в использовании Дальнего Востока в корыстных целях совместно с Англией. Это было связано с контрабандой и большими прибылями для частного предпринимательства и некоторых членов правительства.

Для экспедиции был построен специальный плоскодонный корабль «Байкал», который плыл без государственного флага. Успех экспедиции сделал бы из Невельского героя, неудача – отправила бы его и всех членов экспедиции на каторгу за растрату казённых денег, т.к. официального разрешения Невельской от государя не имел.

Впечатление. Давно не читал хорошего приключенческого романа, написанного отечественным писателем. Очень увлекательное чтение. Советую всем, кто интересуется географическими исследованиями. О Невельском рассказано в полубеллетрической форме, поскольку биография его вся носит таинственный характер. Мать Невельского была по характеру второй Салтычихой и крепостных считала скотом. Она и сына не любила. ГИ младших членов команды тоже за людей не считал. Экспедиция показала ему, что он без команды ничего бы не достиг. Интересна организация похода, отношение к ГИ дружески настроенных чиновников, офицеров флота, которые своими советами и реальной помощью обеспечили безопасность маршрута и существование в условиях каторги и беглых каторжан. Интересный факт.

— Вам ведь известна поговорка «Первый блин — комом»? — По версии моей дражайшей бабули, — продолжал широко улыбавшийся от своих воспоминаний спутник, — пословица сия вовсе не означает неудачи в первом начинании. — Вот как? — Совершенно так, Геннадий Иванович! Бабушка моя утверждала, что в древности у наших предков она, во-первых, звучала гораздо длинней, а, во-вторых, значение имела совсем иное. — И как же она звучала? — «Первый блин — комам, — торжественно начал цитировать спутник, нарочито выделив звук “а”,— блин второй — знакомым, третий блин — дальней родне, а четвертый мне». Представляете? Это же о радушии нашем русском, о гостеприимстве, а вовсе не про обязательное фиаско.

"Байкал"

Авачинская бухта.

Памятник адмиралу Невельскому.

На днях аэропорт Хабаровска решили назвать в честь адмирала Геннадия Невельского. За этот вариант проголосовало больше всего человек в рамках конкурса на сайте «Великие имена России». Развитие аэропортов и системы авиасообщений между регионами России очень важно, оно реально скрепляет нашу страну. Адмирал Геннадий Невельской (1813-1876) был одним из исследователей, одним из тех наших предков, кто подарил России пространства Дальнего Востока. Кто своими свершениями создавал и укреплял страну. Увлекательная книга А. Геласимова о нем, о его подвиге. Он был военным моряком, погруженным в свое дело и службу всей душой и телом. Погруженный настолько, что даже в театре приобретал покой, когда представлял театральный зал морским кораблем. Когда мерцающие фонари лож представлял сигнальными огнями на корме, а многоярусные балконы бортами линейного корабля.

«Он совершенно не понимал, для чего толстым и некрасивым людям нужно ходить из кулисы в кулису с накрашенными лицами, громко при этом крича и размахивая руками».

Он создал свой корабль, на котором рискуя жизнью с командой сумел пройти тысячи морских миль до Дальнего Востока, чтобы сделать дело, обеспечившее славу ему на века. Он привел доказательства, что Сахалин – это остров, а не полуостров, как считалось ранее. Он предоставил самые тщательные описания северных земель Сахалина, Сахалинского залива и устья Амура. Он установил, что Амур является доступной водной артерией для прохождения крупных кораблей.

В романе Геласимова не блестит горлышко разбитой бутылки и не чернеет тень от мельничного колеса, зато в нём есть резиновая игрушка и целая стая рыбок. Обсудим?

слово "отряд" он выделил своим скрипучим голосом так звучно, словно кто-то наступил мокрой ногой на резиновую игрушку

Так себе сравнение. Почему? Смотрите, нога может быть какой угодно — босой, волосатой или, как в авторском тексте — мокрой, это вообще не проблема, меня напрягает резиновая игрушка. Давайте прикинем, из чего делали игрушки в одна тысяча восемьсот сорок шестом году — из тряпок, воска, дерева, глины, фарфора, каучука, что касается резины — этот материал стали использовать позже, с развитием промышленного производства. Почему это важно? Потому что задача автора — погрузить меня-читателя в атмосферу описываемых в романе событий, то бишь в середину девятнадцатого века, но преславутая резиновая игрушка не способствует моему погружению. Зацепившись за неё, я поневоле всплываю на поверхность. Короче, это как если бы в романе о Наполеоне Бонапарте были такие строчки: указательный палец Наполеона скользнул по оконному стеклу, словно по экрану смартфона. Ву компрене?

Есть и ещё кое-что. Странная любовь автора к рыбке. Не к той рыбке, которая Настя (Боже упаси!), а к той, которая в Окияне-море. В какие бы ситуации не попадали герои, Геласимов использует одни и те же сравнения:

"она скользила по оживлённому паркету, как рыбка"

"мальчишество играло в нём, как рыбка в летнем пруду"

"он напоминал в этот момент большую неприятную рыбу"

"смотрел на племянницу и слегка разводил руками, как будто показывал небольшую рыбу"

"лишь бессильно раскрывал рот, как рыба"

"похожего на вынутую из воды рыбу с беспомощно распахнутым ртом"

Чем обусловлен этот рыбный косяк? Морская тематика обязывает? Или скрытая реклама Росрыболовства? Ладно, проехали, будем считать, что я просто излишне придирчива. Тем более, что в общем и целом роман зашёл.

Книгу можно условно разделить на две части: подготовка к путешествию и само путешествие. Причем первая часть ощутимо более подробна, в ней читатель знакомится и с политической расстановкой сил в мире, и с крайней необходимостью закрепления на Дальнем Востоке, стоящей перед Россией, иначе это сделают другие, прежде всего Англия. Подробно знакомит нас автор и с предысторией путешествия Геннадия Ивановича на восток, с его детством, отношениями с матерью, службой на флоте в качестве вахтенного офицера у Великого князя Константина, а также о том, что сподвигло Геннадия Ивановича не только на само путешествие, но и на то, чтобы без официального приказа свыше, под собственную ответственность, рискуя не только своей карьерой, но и головой, появиться в нероссийских в принципе водах и производить там изыскания. Все вышеперечисленное имеет отношение к путешествию. Но, кроме этого, автор подробно рассказывает и о вещах, не имеющих отношения к Невельскому (во всяком случае на первый взгляд и в данной книге не раскрывающихся) - о Смольном институте, о Ф.И. Тютчеве.

Вторая часть повествует уже по большей части о морском путешествии, об основной задаче, стоящей перед Невельским - разведать устье Амура, узнать судоходное оно или нет, выяснить, остров ли Сахалин. И если к пути Невельского до Сахалина у меня вопросов нет, то к концу романа у меня их масса. Во-первых, он выглядит очень скомканным, как будто автор спохватился вдруг, что написал почти 500 страниц и решил резко закруглиться. Во-вторых, автор бросает и главного героя и читателя в самый напряженный момент и затем только говорит, что Невельской свою задачу выполнил, а самое ценное - как? - опускает. Возможно, обоснованно это тем, что, как я узнала из других рецензий, автор задумывает продолжение, но тогда зачем нужен эпилог?

С точки зрения исторической достоверности роман по основным своим вехам достаточно правдив. Что касается деталей - то тут сложно сказать, в целом все выглядит подлинным. Единственное, что вызывает у меня сомнения - группа "спецназовцев"-мастеровых, слишком уж современно они выглядят. Но роман меня заинтересовал, прежде всего своими героями, их радением за Россию, если продолжение все-таки будет - почитаю обязательно.

Эта тема, этот способ восприятия, начатый «Тоболом» Иванова, сейчас актуализировался чему несказанно рада. Да, у нас неблагоприятный климат, чрезвычайно обширная география, затрудняющая проведение в жизнь разумных реформ, но благоприятствующая коррупции на местах. Да, российская экспансия происходила большей частью не благодаря, а вопреки. Да, наши герои для совершения своих подвигов, пользу отчизне обещающих, рисковали не только самой жизнью – как всякие герои во все времена, но также и финансами, социальным положением, свободой. Но ведь это их не останавливало. Шли, идут, будут идти.

«Роза ветров» об этом, но не только и не столько. Наше привычное, ведущее начало от соцреалистической литературы отношение к правителям, которые непременно являют собой пример развращенного самодурства и небрежения этическими нормами, здесь претерпевает значительные изменения к лучшему. Да, управлять такой страной тяжкий крест и да, вседозволенность власти развращает, но Николай I («Он здесь. жандарм, он из-за кроны леса следит, надежно ль взведены курки. Глядят на узкий пистолет Дантеса его тупые скользкие зрачки»). Так вот, этот самый Николай, жандарм и фельдфебель, был царем, при котором процвело землепроходчество и сложное положение в Европе с извечным столкновением интересов крупных морских держав удавалось удерживать в, пусть шатком, но равновесии. И двигаться, продвигаться, отстаивать свое, пядь за пядью отстаивая право зваться Империей.

А еще это остросюжетный роман о работе спецслужб и, боги мои, какова же сила отрицательного обаяния беспринципного господина Семенова. Походя закручивает многоходовые интриги, распоряжается жизнью и смертью людей, имевших неосторожность оказаться в сфере его интересов, С тою же легкостью, с какой иной меняет перчатки, переходит с польского языка на шведский или английский, нимало не смущаясь недовольством, какое его бесцеремонность может вызвать у жителей туманного Альбиона. А какова интрига с помещением матушки Невельского под стражу, от которой, вот ей-же-ей, попахивает серой в равных долях с кельнскою водою господина Семенова. А чего стоят Мастеровые, приданные им в сопровождение «Байкалу». Просто Семь Симеонов и группа Альфа в одном флаконе. Говорю без ёрничества, с искренним восхищением.

И Смольный институт. Это подарок нам, девочки. Нравы и обычаи смолянок, сочетание почти армейской дисциплины с интригами, уместными в серпентарии единомышленниц; обожание императорской семьи, граничащее с обожествлением и языческий, дикарский какой-то фетишизм; изощренная сложность ритуальной части светского этикета, что должна быть усвоена воспитанницами и незавидная судьба гувернанток, которая ожидает большинство этих девочек. И конечно Катя Ельчанинова, будущая госпожа Невельская, которая пока еще этого не знает, но хороша ведь необычайно, исполнена внутреннего достоинства, добра к окружающим без натужного желания понравиться и не смешивается ни с каким пороком, как вода не смешивается с маслом.

А цесаревич Константин! И это тоже подарок нам, девочки. Потому что, ну не одним же только англичанам полагаются настоящие, первосортные, лучшие на свете принцы, наши-то чем хуже? А и ничем, как выясняется. Был у нас свой Константин. Мореход, бонвиван, насмешник, рыцарь. Умный красивый дисциплинированный (в меру) мальчик, выросший в отменного мужа. Так-то, господа. Наши судьбы по праву крови вплетены в сложный, красивый, непостижимый малым человеческим разумением узор судьбы нашей родины и наш удел не только стыдиться ее поражений, но и гордиться ее победами. Так за царя, за родину, за веру мы грянем дружное Ура! Ура! Ура!