Текст книги "Стритрейсеры: ночь – это наш день"

Воропаева углубилась в меню и, перелистнув две страницы, положила его на стол.

– Давай сегодня будешь командовать ты! – предложила она. – Иногда женщине хочется просто насладиться обстановкой и не принимать никаких решений.

– Принято! – тут же отозвался Макар.

Пробежав глазами список блюд, он щёлкнул пальцами, подзывая официанта:

– Любезнейший! – в интонации Константинова послышались купеческие нотки.

– Что прикажете? – вытянулся перед ним официант.

– Значит так! – глядя в меню, важно проговорил Макар. – Крудо из дикого сибаса с белым крем-бальзамиком, филе говядины аллароссини, фуагра с соусом из лесных ягод, паста от шефа в сыре пармезан…

– Не много ли мяса? – попыталась остановить Константинова Анжела. – Может быть, достаточно?

– Секундочку! – улыбнулся ей Макар. – Ещё пару салатов: салат из камчатского краба с зелёным яблоком и соусом из петрушки. Ну и… салат из свежих овощей с кускусом.

– Что будете пить? – сделал полупоклон официант.

Константинов вопросительно посмотрел на Анжелу, она неопределённо повела плечом.

– Бутылочку бургундского, – отложил карту в сторону Макар, – красного сухого, – уточнил он.

Официант откланялся.

– Более всего Бургундия известна красными сухими винами из винограда сорта Пино Нуар, – пояснил Константинов.

Анжела кивнула.

– Здесь уютно, – сказала она, чтобы как-то заполнить внезапно возникшую паузу.

– Да, мне нравится, – огляделся Макар.

– Часто здесь бываешь?

– Нечасто, но бываю.

– Времени нет или денег? – усмехнулась Анжела.

– Чаще времени, чем денег, – объяснил Константинов. – А ты чем ещё занимаешься, кроме работы?

– Собственно, помимо работы времени почти не остаётся, – ответила Воропаева. – Артиста, как и волка, ноги кормят. Конкурсы, фуршеты, обязательные мероприятия. Везде надо примелькаться, завести знакомства. Всё же через людей делается.

– И всё? – спросил Макар.

– Нет, конечно! – воскликнула Анжела. – Надо постоянно держать себя в форме, поэтому фитнес, бассейн, спа, маникюрщицы, парикмахеры, стилисты. В общем, жизнь – не сахар, но мне нравится. А ты чем занимаешься помимо автомобилей?

К столу подошёл официант. Поставив блюда, он пожелал приятного аппетита и исчез

– А ты знаешь, – задумался Макар, – у меня без автомобилей и увлечений-то нет, все с ними связаны.

– Да ладно! – с недоверием покосилась на него Анжела. – Неужели и после работы думаешь о продажах? Или любишь в гараже под машиной валяться?

Константинов застыл на несколько мгновений, а потом рассмеялся во весь голос.

– Разве я похож на человека, который лежит под машиной или не вылезает из-под капота! – воскликнул он, успокоившись.

– Тогда что? – не отставала Воропаева.

– Точно не ремонт и точно не продажи, можешь быть уверена! Ты что-нибудь слышала про стритрейсеров? – спросил Макар.

– Ночные гонщики?

– Гонщики! – хмыкнул Константинов. – Давай сначала выпьем за встречу, а потом поговорим о гонках.

Выпив и закусив, он собрался с мыслями.

– Понимаешь, – заговорил Макар, – ночные гонки – это философия, это образ жизни. Это, если хочешь, мировоззрение! Настоящие стритрейсеры с нетерпением ждут выходных, чтобы погоняться. Гонки – это драйв, понимаешь? Скорость – это на всю жизнь.

– Если останешься жив! – кивнула Воропаева.

– Почему? – спросил Макар. – Есть разные виды гонок: стритчеллендж, дрифт, спринт, но самый популярный – это драйв. Это нелегальные гонки. Ещё проводятся официальные соревнования по драг-рейсингу. Проводятся фестивали дрифтинга и автотюнига, автомобили имеют спортивные паспорта.

– Всё это звучит красиво, но многие гибнут не только на загородных трассах, но и в городе.

– Да, случается, – согласился Константинов. – Стритчеллендж – действительно самые опасные гонки в городе. Смысл в том, чтобы проехать через определённые точки, чекпойнты, и добраться до финиша как можно раньше. Но гибнут и без этого. Все помнят, как разбился Саша Печников.

– Я что-то о нём слышала, – нахмурилась Анжела. – Кажется, он на Кутузовском проспекте столкнулся лоб в лоб с другой машиной?

– Саша был самым позитивным и здравомыслящим человеком, работал финансовым директором страховой компании «РЕСО-Гарантия». Гонял на белом «Форде JT-1000» – самом быстром автомобиле в России. Печников установил российский рекорд скорости – 363 километра в час.

Сентябрьской ночью он разогнался, но, когда начали работать турбокомпрессоры, видимо, из-за огромной мощности произошло проскальзывание задних колёс. «Форд» развернуло боком и вынесло на встречную. Здесь он столкнулся с микроавтобусом, оба водителя погибли на месте. Саша сгорел в своей машине, она разлетелась на куски. Ему было тридцать лет.

– Получается, что Печников не справился с управлением? – сделала вывод Анжела.

– Есть разные мнения, – ответил Макар. – Кто-то считает, что Саша не справился со скоростью, возможно, мощность автомобиля была избыточной, и он не сумел справиться с автомобилем.

– Кошмар какой! – воскликнула Воропаева.

– Не всё так печально! – улыбнулся Константинов.

– А ты какое имеешь отношение ко всему этому? Тоже гоняешься?

– Теперь нет, – опустил голову Макар. – Попробовал пару раз и больше не хочу. Но люблю бывать на гонках. Это особый мир: ночь, романтика, девушки. «Ночь – это наш день», – это девиз стритрейсеров. Тебе нужно обязательно побывать на гонках.

– И до этого не хотела, а сейчас тем более не хочу! – отказалась Анжела.

Вечером в пятницу на Краснопресненскую набережную возле Экспоцентра стал подтягиваться народ, погода стояла тёплая. После рабочего дня дачники отправились за город по своим участкам, в Москве стало свободнее.

Пробок почти не было, и в центр города обычные автомобилисты приезжали разве что для посещения ресторанов и театров. На набережной не было ни того, ни другого. Место было удалено от жилых домов, что исключало жалобы жильцов на гул автомобилей в поздний час, а также претензии дэпээсников на проезд из одного двора в другой, что в правилах дорожного движения именуется «сквозным движением в жилой зоне».

Как правило, к Экспоцентру приезжали серьёзные люди, считавшие себя стритрейсерами. Были попытки некоторых сракеров, приезжавших сюда на затонированных «в ноль» и увешанных, «а-ля НЛО», синими огнями папиных тачках, примкнуть к элитной компании. Не то чтобы возникали конфликты. Некоторые потасовки случались, но в серьёзные драки они никогда не перерастали: мажоры считали ниже своего достоинства всерьёз махать кулаками, хотя пару раз врезать по морде могли вполне.

На площадку перед Экспоцентром один за другим подъезжали машины. «Шевроле Камаро», «Порше 911» и «Ауди ТТ» были, скорее, исключениями, чем правилом. Владельцы «Бентли Континенталь» и «Роллс-Ройс Фантом» на ночных гонках не появлялись, у них были другие развлечения. Молодёжь чуть старше двадцати лет предпочитала «Тойоту Лэнд Крузер», «Лексус RX», «БМВ Х1» и другие похожие марки.

Между машинами прохаживался высокий молодой человек двадцати четырёх лет со светлыми волосами и приятным спокойным лицом. Приезжавших мужчин он встречал уверенными рукопожатиями. Выходившие из автомобилей девушки приветствовали его лёгкими поцелуями в щёку. К молодому человеку подошёл другой:

– Серёга, минут через двадцать снимаемся!

Тот посмотрел на часы, было около одиннадцати часов вечера. Час на дорогу и организацию заездов. Да, пора собираться. К Сергею Пограеву подошла длинноногая девица на каблуках, в чёрных лосинах и с распущенными волосами.

– Куда на этот раз? – поинтересовалась она, махнув наклеенными ресницами.

– Он ещё не говорил, – ответил тот.

– Ой, Кузнецов опять нагнетает интригу! – игриво вздохнула она.

– Аля, какая тебе разница, куда мы поедем сегодня? – усмехнулся Сергей. – Ты же не на велосипеде будешь педали крутить, тебя повезут.

Увидев, что Кузнецов занят разговорами, Воркута повернулась к Пограеву.

– А что мы делаем в воскресенье вечером? – спросила она томным голосом и положила ладонь на грудь Сергею.

– Аля, перестань! – отстранил он её руку. – Если Иван увидит, тебе не поздоровится.

– Кузнецов занят и ничего не увидит, – прошептала Воркута, но всё же посмотрела по сторонам.

Она опустила руку и обняла себя за плечи. Её призывный взгляд, брошенный Сергею, не нашёл отклика.

– Так что насчёт воскресного вечера? – повторила Аля вопрос.

– Я буду занят, извини, – улыбнулся Пограев. – Спроси Ивана, он будет рад сходить с тобой куда-нибудь.

Воркута поджала губы, в этот момент подошёл Кузнецов. Это был дёрганый молодой человек с каштановыми волосами и бледным лицом, с которого не сходила нервная улыбка.

– Алька, скоро в путь! – сообщил он весело. – Едем в Павловскую Слободу.

– Куда? – переспросила Воркута.

– Да тут недалеко! – хохотнул он.

Видя оживление Ивана, собравшийся народ пришёл в движение.

– Павловская Слобода! – крикнул Кузнецов. – Дорогу все знают?

Участники гонок, человек тридцать, загалдели.

– По коням! – засмеялся Иван, доставая на ходу смартфон.

Пассажиры стали рассаживаться по автомобилям, Ангелина двинулась к белому «Форду Мустангу». К нему уже подходил Кузнецов.

– Да, Павловская Слобода, – сказал Иван в трубку. – Сообщи всем, выезжаем.

Он засунул смартфон в карман.

– Где Пограев? – спросил Кузнецов, оглядываясь. – Серёга, ты за мной, как всегда!

Пограев кивнул, бросил взгляд на Ангелину, стоявшую возле «Форда» Ивана, и направился к белому «Мерседесу Е350».

Колонна автомобилей медленно вырулила на Краснопресненскую набережную Во главе ехал Кузнецов. В его «Форде» на пассажирском сиденье сидела Аля Воркута. По её напудренному лицу скользили жёлтые отблески уличных фонарей и проезжавших машин. Она глазела по сторонам, захваченная великолепными видами вечерней Москвы.

За то немногое время, которое она жила в столице, Воркута не могла привыкнуть к этому гигантскому величественному городу. Сколько людей сюда ни приезжало, всем в Москве находились и место, и работа. Каждый приезжий быстро обзаводился знакомыми. Жизнь в Москве кипела и зазывала всех на непрекращающийся праздник.

Сизо-сиреневый сумрак наступавшей ночи рассеивался заревом огней большого города. В салоне «Мустанга» громыхала музыка. Аля с трудом выносила этот шум, но упрямый Иван ни в какую не соглашался сделать тише. С его лица не сходила улыбка, его смех почти не прекращался. Поминутно кто-то названивал ему на мобильник.

– Павловская Слобода! – кричал Кузнецов в трубку. – Что? На старом месте. Говори громче. Да, уже выехали. Тачил пятнадцать-двадцать , но к старту ещё подтянутся. Что говоришь?

Сквозь грохот музыки он пытался услышать говорившего, потом заржал.

– Ага. Давай, до встречи, – наконец, закончил разговор Кузнецов.

– Нора будет? – спросила Аля, пока Ивана не донимали расспросами о месте проведения гонок.

– Думаю, подъедет, а там кто её знает? – весело отозвался он. – Наверняка уже узнала от наших, где будем гоняться. Вообще, Бэха любит гоняться в городе. Но ты знаешь, она безбашенная. Скорость для неё – всё.

– Да, кирпич на газ, руль на себя – и над лесом, – невесело пошутила Воркута.

Ивану снова позвонили, и он принялся орать в смартфон. Воркута отвернулась и стала смотреть в окно.

Стритрейсеров обгоняли другие автомобили. Кто-то из водителей, увидев на пассажирском сиденье Алю, улыбался и поднимал вверх большой палец. Ангелина не удостаивала таких парней вниманием. Москва – город огромных возможностей. Здесь можно медленно и упорно строить карьеру в скучном офисе, работая бок о бок с подлыми и завистливыми коллегами и с похотливым щеголеватым начальником, а можно сразу попасть в дамки, правильно выйдя замуж.

Есть, конечно, третий вариант – стать содержанкой богатого папика, который и машину купит, и квартиру роскошную снимет, и денежки давать будет. Но это бег на месте, прожигание жизни, а годы уходят. Это не для Али, ей нужен брак.

Воркута вздохнула и посмотрела на Кузнецова. Звонки кончились, и они ехали по ночной Москве молча. Иван смотрел на дорогу, с его лица не сходила улыбка. Время от времени он погладывал в зеркало заднего вида, следя, чтобы не оторваться от остальной колонны.

Автомобиль Кузнецова и ехавшие за ним машины ехали небыстро с включённой аварийной сигнализацией. Недовольные гаишники провожали колонну подозрительными взглядами, понимая, что у кого-то из их коллег-дэпээсников могут случиться неприятности в виде ДТП с разбитыми машинами и даже погибшими людьми.

Ангелина вернулась к своим мыслям. Конечно, работа медсестрой в московской больнице удобна во всех отношениях, а главное в том, что можно время от времени отпрашиваться или меняться сменами с другими медсёстрами. Большого состояния на зарплату медички не скопишь, но когда вкладываешь время в реализацию плана по обеспечению себе перспективного брака, со временем, если всё сложится, придут и деньги.

Воркута была уверена, что за Иваном девки бегали всегда. Это понятно, почему: весёлый, не жлоб, денежки водятся, на деньгах не сидит. Тачка не самая последняя в Москве. Ну и что, что Кузнецов немного с прибабахом? Да и скучно с нормальными: сидят на работе с утра до вечера, строят карьеру в надежде когда-то открыть свой бизнес или занять хлебную должность в крупной корпорации. Но когда это будет? А жить надо сейчас.

Стопроцентным вариантом был бы брак с каким-нибудь чиновником среднего звена, но эти гаврики давно расхватаны бабами ещё со времён их совместного обучения в вузах. Даже если чиновник неженат, то втереться в его окружение крайне сложно, тем более будучи рядовой медсестрой, а, например, не сотрудницей одного из Департаментов Правительства Москвы.

Ангелина была уверена, что Иван чиновником не станет никогда – его старт изначально был не в этом направлении. Поступил бы в Академию народного хозяйства и госслужбы при Президенте России. Кого там только нет, начиная от молодой поросли «кадрового резерва» до отставных военных!

Кузнецов учился в МАИ. Как известно, Московский авиационный институт дал стране наибольшее количество писателей-сатириков по сравнению с другими вузами. То-то Иван такой весёлый! К своим тянет?

Воркута улыбнулась про себя. Ну вот, станет Иван программистом. И куда пойдёт работать? В оборонку? А там секретность, пропускной режим и другие неприятные вещи. Перспективы в плане денег хлипенькие. Всё так, но где найти другого кандидата в мужья? Правильно! На ночных гонках. Вот почему Ангелина держалась за Кузнецова. Кстати, его дружок Пограев недурён, но до Пограева у неё пока руки не дошли.

С тех пор, как Иван организовал стритрейсерский клуб, его окружает столько баб, что только успевай отбивать его от конкуренток.

– Григорьева будет? – спросила Аля Ивана, когда колонна ночных гонщиков выруливала со Звенигородского шоссе на Живописный мост.

– Григорьева будет точно! – будто даже обрадовался Кузнецов и подмигнул Ангелине.

По лицу Али Воркуты пробежала тень недовольства.

– Что, не нравится тебе Катька? – захохотал Иван, заметив, что спутница погрустнела.

– Что ты в ней находишь?

– Того, чего нет в тебе.

– Это чего же? – насторожилась Ангелина.

– Лоска в тебе нет, Алька, лоска! – объявил Кузнецов. – Наштукатурить морду и надеть каблуки – дело нехитрое. А вот лоск заиметь, чтоб порода была видна – это не всем дано.

Воркута нахмурила лоб, переваривая сказанное.

– А чего ж ты со мной валандаешься?

– Вот тебе пожалуйста: «валандаешься»! – щёлкнул пальцами Иван. – Где тут лоск? Где порода? Колхоз «Красный лапоть»!

Аля проглотила обиду. Очень хотелось поругаться с Кузнецовым, заставить его остановиться, выйти из машины в прохладу ночи и гордо хлопнуть дверью. Но такими поступками его не проймёшь, поэтому приходится терпеть.

– Может, манер у меня не хватает? – предположила она.

– А хрен тебя знает, – пожал плечами Иван. – Может и манер. Я как-то не вникал. Смотрю на итог, так сказать.

Он снова засмеялся и потрепал Ангелину по плечу.

– Не обижайся, девка! – ободрил он Воркуту. – Все вы разные, а я один на всех.

Аля помолчала.

– Так почему ты со мной валан… имеешь дело, а не с Григорьевой, раз уж у неё «порода»? – спросила она.

– Ты с изюминкой, с чертовщинкой в глазах. Да, «колхоз», ну и что? А Катька, хоть и манерная, как ты говоришь, но от неё мухи дохнут. Тоска смертная – ни улыбнуться, ничего такого, – Иван сделал неопределённый жест рукой.

Ангелина сжала зубы. Вот с кем приходиться иметь дело в этой мерзкой Москве! Ну да ладно, цыплят по осени считают!

– А остальные девки как же? Маринка Аксакова? – спросила она.

– В каждой девке что-то есть, чего нет в другой. Только когда вас много, тогда мне хорошо и уютно.

Внезапно, будто что-то сообразив, Кузнецов перестал улыбаться.

– Слушай, Алька, кончай, а? Катька, Маринка… Какое тебе дело до моих подруг? Даёшь старт на гонках – вот и давай. Не нравится – найдём другую деваху, проблем не будет.

Тем временем колонна ночных гонщиков миновала МКАД и двигалась по Новорижскому шоссе. Теперь она насчитывала больше тридцати машин: оповещённые участники гонок влились в колонну, когда та ехала по городу, и теперь вместе с остальными направлялись к месту сбора.

В этот час Новорижское шоссе не пустовало. Колонна шла в среднем ряду, обгоняя только фуры покидавших Москву дальнобойщиков, где им было тесно в столичной дорожной сутолоке. Вырвавшись на волю, грузовики словно вздыхали полной грудью, радуясь широкому, бегущему им навстречу пространству дороги.

Ангелина опустила козырёк над лобовым стеклом, чтобы свет встречных фар не слепил ей глаза. Время от времени Воркута поглядывала на Кузнецова, на лице которого вновь появилась улыбка: Иван не умел долго задерживаться на плохих мыслях.

Через несколько километров он притормозил и перестроился в правый ряд, показывая колонне, что сейчас всем предстоит повернуть направо. Глянув в зеркало, Кузнецов включил правый поворотник.

Проехав пару километров, он остановил машину на обочине и достал смартфон.

– Серёга, как там? Никто не потерялся?

Аля вышла из машины. Осторожно двигаясь на каблуках по придорожной щебёнке, она вышла на разделительную полосу. Со стороны Новорижского шоссе в темноту дороги проехал старенький «Москвич» с несколькими огромными мешками на крыше, крепко привязанными к багажнику.

– Ну что? – спросила Воркута Ивана, когда тот вышел из «Форда» с мегафоном в руке.

– Порядок, никто не отстал, – ответил он. – Пограев говорит, что ещё народ подъедет. Вот и славненько! – Кузнецов, наконец, выключил музыку в салоне своего «Мустанга» и захлопнул дверь.

Он надел мегафон на шею и потёр руки:

– Располагаемся?

Из машин выходили люди и разминали затёкшие от долгого пути тела.

– Вот и зрители подгребают! – воскликнул Кузнецов, завидя подъезжавшие к обочине «Жигули», в которых, судя по низкой посадке, сидело несколько человек.

– Здорово, братва! – приветствовал он двух парней и девушку, вылезавших с заднего сиденья «Жигулей». – Добро пожаловать на очередное мероприятие клуба «Чирфул хайвэй»!

Зрителями, главным образом, была шумная молодёжь, которой, в общем-то, до гонок дела не было. Кое-кто приезжал уже навеселе. и, выйдя из машины, начинал искать глазами буфет, за который в клубе «Чирфул хайвэй» отвечал Витя Дронов, он же Витя Регбист.

Вите было двадцать семь лет. В своё время он играл в команде мастеров, но получил серьёзную травму: участвуя в моле, он пытаться вытащить соперника из мола, что запрещено правилами. Судья действий Вити не заметил, за что Регбист быстро поплатился, получив от игрока другой команды удар в лицо.

Для регби травмы в порядке вещей, но Вите не повезло: он оказался в больнице. Казавшийся безобидным удар поставил крест на его игровой карьере. Витя пытался вернуться в спорт, но врачи были неумолимы: с регби для него должно быть покончено.

Витя Регбист некоторое время помучился и каким-то образом вышел на клуб Ивана Кузнецова. В заездах он не участвовал, а играл роль буфетчика.

Витя имел устрашающий вид: бритая голова, поломанные, как у борца, уши, развитые трапециевидные мышцы, отчего казалось, что шея у него исчезла, а голова растёт прямо из плеч. Могучие Витины руки ловко управлялись с бутылками и бокалами в кузове его старенького «универсала» «Джипа Чероки», который на гонках служил передвижным буфетом.

Витя был неулыбчивым парнем, и новички его побаивались. Вывести Регбиста из себя было трудно, но если кому-нибудь это удавалось, то стритрейсеры и зрители гонок помнили этот момент долго.

Было уже за полночь, когда Витя распахнул багажник своего «Чероки» и начал бойкую торговлю пивом и алкоголем. Музыка, звучавшая из мощных колонок его автомобиля, заводила народ.

Сергей Пограев деловито расставлял на асфальте дорожные оранжевые конусы, а Ангелина Павлова белой краской из баллончика рисовала на асфальте линию с надписью «СТАРТ». Перед линией стояла машина-касса и пара фонарей.

Своей главной задачей Кузнецов видел привлечение на гонки клуба большого количества зрителей и участников, поэтому плата за въезд на соревнования была невысокой, что практиковали и другие стритрейсерские клубы. Зато при большом количестве участников даже такие копейки складывались во вполне приличные призовые суммы.

Иван бегал с мегафоном, кричал и отправлял группу статистов на четыреста два метра вперёд, где они должны были фиксировать победителей в заездах.

Клуб Кузнецова «Чирфул хайвэй» был демократичен: в заездах могли участвовать все желающие – кто на крутых тачках, кто на тюнинговых «ВАЗах».

Когда дорога в начале и в конце трассы была перекрыта, заезды, наконец начались. Катя Григорьева в бикини и лёгкой курточке и Аля Воркута в купальнике-бикини поочерёдно давали старты. Автомобили уносились в темноту. Скорость и время прохождения трассы никто не измерял. Важно только, кто первый.

После пяти заездов Ивану сообщили, что на дороге скопилось несколько легковушек дачников и грузовых машин. Отдав команду в мегафон, Иван остановил заезды. Воспользовавшись перерывом, зрители осадили «Чероки» Вити Регбиста, который с невозмутимым видом торговал пивом, чипсами и прочей дребеденью.

Следующий заезд принёс неприятность: почти сразу после старта машины столкнулись.

– Она меня специально подрезала! – кричал взъерошенный парнишка, тыча пальцем в красный «Лифан», за рулём которого сидела посмеивающаяся девица. На её автомобиле никаких следов столкновения видно не было.

– Это гонки, братан! – мужчина суровой внешности пытался увести незадачливого водилу с дороги, потому что на линию старта уже подъехали двое следующих участников.

– Она это сделала специально! – не успокаивался парнишка, показывая на вмятину в боку своей серебристой «Лады Самары».

Мужчина бросил взгляд на Кузнецова. Тот кивнул и вышел с мегафоном на старт.

– А сейчас, – объявил Иван, – стартуют следующие участники!

– Нет, пусть она заплатит! – требовал пострадавший от столкновения парень в то время, как суровый мужчина настойчиво тянул его за рукав прочь от освещённого фонарями пространства.

Девица в красном «Лифане» из салона так и не вышла. Протиснувшись сквозь галдящую толпу, она растворилась на ночной дороге.

– Э, братан, здесь такие правила: каждый сам восстанавливает свою машину после столкновения, – начал раздражаться мужчина

– Но она…, – пытался возразить парень.

– Не надо было приезжать, – оборвал его тот, и выпроводил подальше. – Если недоволен, садись в свою тачилу и больше сюда не приезжай.

Пострадавший сообразил, что в случае его упорства последствия могут быть хуже. Он потрогал вмятину на своей «Самаре» и покачал головой.

– Давай, езжай! – поторопил его мужчина и подтолкнул к машине.

Продолжая бормотать возмущения себе под нос, парнишка сел за руль. Серебристая «Самара» развернулась и укатила во мрак.

Время приближалось к двум часам ночи, подуставшие зрители сбавили восторги. К Ивану подошёл Пограев.

– Нора Бумер приехала, – сообщил он Кузнецову, когда за очередным пропущенным транспортом на дороге показалось «БМВ Х5».

Завсегдатаи гонок «Чирфул хайвэй» хорошо знали эту машину. Кое-кто относился к Норе Багумян с восхищением, кто-то – с неприкрытой неприязнью. Как бы то ни было, никого равнодушным к своей особе Нора не оставляла.

Богатый папаша Бэхи или, как её ещё называли, Норы Бумер, регулярно выкладывал денежки на оплату невероятного количества штрафов, наложенных дэпээсниками за проделки его любимой дочуры.

Как папа ухитрился влезть в крупный бизнес, всего несколько лет назад приехав с семьёй из Махачкалы, оставалось только гадать. Но факт был налицо: деньги у Багумянов водились неплохие.

Ходили слухи, что кто-то из родственников Бэхи был заместителем председателя правления крупного московского банка. Когда Центробанк принялся за наведение порядка в кредитной системе России, и выяснилось, что десятки банков торгуют воздухом, банк родственника семьи Багумян сумел чудом избежать санации и передачи власти в руки временной администрации, назначенной Банком России.

Нору эти передряги интересовали мало, днём она спала. Багумян числилась студенткой престижного экономического вуза, но появлялась в университете только перед сессией, чтобы решить вопрос о положительных оценках, неважно каких именно.

Благодаря влиятельному родственнику, если таковой действительно был, Нора водила дружбу с детьми депутатов и высоких чиновников. Хорошее трудоустройство после окончания вуза ей было обеспечено. Университетский диплом был необходимой формальностью для занятия приготовленной для Бэхи должности.

Днём Нора вяло реагировала на людей, находясь в полусонном состоянии. Выйдя растрёпанной и помятой на кухню, она садилась за стол и не глядя поглощала изысканную еду, приготовленную молчаливой домработницей, к которой относилась как к мебели.

Когда столицу начинали окутывать сумерки, Багумян оживлялась. Казалось, что она избалованный хорёк, который просыпается только к вечеру и своей кипучей деятельностью доставляет людям много забот и неприятностей.

Иногда, как сегодня, Бэха появлялась на загородных сборищах стритрейсерских клубов. Зачем она, любительница гонок в городе, сюда приезжала, Нора не говорила. Приезжала, и всё. Участвовала в заездах. Если выигрывала призовые, с ухмылкой забирала деньги и уезжала.

Багумян оставила свой «БМВ» на обочине и прошла к линии старта. Глаза Бэхи горели азартом, настроение было приподнятым. Она обернулась только когда за спиной услышала своё имя.

– Привет, Нора! Как дела?

Перед ней стоял молодой человек с подвижным лицом и маслеными глазами.

– Хелло, Макс! – отозвалась Нора. – Так себе. Откуда ты здесь?

– Решил подышать лесным воздухом.

Нора смотрела по сторонам. Её накачанные ботоксом полные губы что-то шептали.

– Сразимся? – предложил Фролов.

Бэха отвела взгляд от стритрейсеров и оглядела его с ног до головы.

– А ты не пожалеешь? – усмехнулась она.

– В прошлый раз у меня была уважительная причина – скользкая дорога.

– Может, и на этот раз дорога окажется для тебя скользкой? «Лехуса» не жалко?

Багумян над ним издевалась, потому что на последних загородных соревнованиях, где они встретились, Макс на своём белом «Лексусе» не вылетел в кювет только благодаря случайности. Увидев в зеркало, что Фролова несёт на обочину, Нора тогда даже не остановилась, а доехала до финиша, чтобы выиграть заезд.

– Будь спокойна, сегодня я на шипованной резине, – ответил Макс. – Ну так как? Ты готова или трусишь?

Нора покачала головой: этот парень совсем оборзел!

Все касающиеся старта формальности были улажены, и Нора с Максом под аплодисменты и выкрики зрителей подъехали к стартовой линии. Между машинами стояла Аля Воркута. Она была во всей своей красе – длинноногая, стройная и напряжённая как натянутая струна. Ветер трепал её волосы. Аля знала, что выглядит сногсшибательно. Нора Бэха со своими пластическими операциями, ботоксом в губах и увеличенной грудью не шла с Воркутой ни в какое сравнение.

Кузнецов в мегафон объявил имена участников заезда, Аля подняла руки. Машины Норы и Макса взревели. Приседая, Воркута опустила руки, и автомобили сорвались во тьму. Габаритные фонари иномарок за несколько мгновений превратились в красные точки.

– Хоть бы не убились оба! – чуть слышно проговорил Иван.

Машины шли рядом, ноздря в ноздрю: Нора – по правой стороне дороги, Макс – по левой. Багумян жала на педаль газа, стрелка спидометра скакнула за сотню и продолжала поворачиваться вправо. Макс не отставал и даже попытался вырваться вперёд.

Наивный, хмыкнула Нора и вильнула рулём влево. Макс успел затормозить и проиграл несколько метров. Бэха была впереди. Стрелка спидометра подходила к двум сотням. Багумян посмотрела влево.

– Уйди с дороги, придурок! – сказала она Максу, будто он мог её услышать.

Через несколько мгновений «Лексус» поравнялся с «БМВ». Нора отчётливо видела освещаемое светом приборной панели застывшее лицо Макса. Что-то в его лицо было ненормальное. Нора ещё раз глянула вбок.

– Точно придурок! – проговорила она. – Глаза будто остекленели!

Бэха набрала в грудь воздуха и вдавила педаль газа в пол. Машину стало кидать из стороны в сторону. На спидометре – двести. Фары выхватывали небольшой участок асфальта перед машиной, сгущая сумрак вокруг.

Багумян вцепилась в руль. Она была в нескольких авариях, в том числе и со смертельным исходом, но дэпээсники всегда приходили к заключению, что Бэха невиновна, а в некоторых случаях даже является жертвой.

Причиной удачного ухода Норы от ответственности были её убедительные слова о том, что её папа, якобы, судья Мосгорсуда, а дядя – известный адвокат. Рассказ о родственниках хлипкой девчонки, её развязный вид и презрительный взгляд, который она не пыталась скрыть, делали своё дело: Нору оправдывали и отпускали. Несколько раз её приглашали в суд в качестве свидетеля ДТП.

Почти год назад ночью на Ленинском проспекте Бэха ехала с друзьями на «Порше Кайенне» повеселиться. «Порш» вылетел на встречную полосу и столкнулась лоб в лоб с «Мерседесом» S-класса. Водители «Мерседеса» и «Порша» погибли на месте, пассажир «Порша» от неожиданного столкновения вылетел через лобовое стекло. Ремень безопасности у него, разумеется, пристёгнут не был.

Руслану Клюеву, сидевшему на заднем сиденье справа от Норы, защемило ногу так, что прибывшие спасатели извлекали то, что от неё осталось, с помощью «болгарки».

Самое безопасное место в транспорте – позади водителя, потому что, пытаясь уйти от столкновения, он интуитивно подставляет под удар правую сторону. Багумян сидела за водителем. Наверное, это было решающим обстоятельством, по которому она не только осталась жива, но и не стала инвалидом.

Во время удара Бэха налетела грудью на водительское сиденье. Врачи «Скорой помощи» доставали её из салона уже без сознания, вначале решив, что достают труп. Операция длилась несколько часов., потом кома.