Текст книги "Вокруг Знаменской площади. История застройки площади Восстания, Лиговского канала, улиц Восстания и Пушкинской"

Андрей Гусаров
Вокруг Знаменской площади. История застройки площади Восстания, Лиговского канала, улиц Восстания и Пушкинской

© Гусаров А.Ю., 2021

© «Центрполиграф», 2021

* * *

Посвящается архитектору и художнику

Владимиру Сергеевичу Лукьянову

 
Города без людей
Умирают, как вера без Бога,
А холодный гранит
Все блестит от пролитых дождей.
Уходящее лето
Напомнит, как сладостно долго
Теплый ветер морей
Заполнял пустоту площадей.
 

Н. Камнев

Пролог

Планировка городской территории, как регулярная, так и свободная, имеет свои традиции, освященные постоянным трудом зодчих и строителей. Свободная планировка возникала в процессе естественного освоения незанятых земель, расположенных в основном рядом с водоемами и реками, а мастерство древних строителей основывалось на наблюдениях и практическом опыте предшествующих поколений. Другое дело – регулярные планировочные схемы, которые во многом являлись результатом интеллектуальной деятельности архитекторов, градостроителей и философов.

Большое число населенных пунктов древности застраивалось хаотично, но уже в Древнем Египте II века до н. э. началось формирование городов, например Кахун, с ярко выделенным центром или даже несколькими центрами, с геометрически правильными улицами и площадями, искусственными сооружениями, такими как водоемы и каналы, с регулярными зелеными насаждениями.

Улица возникла тогда, когда люди осознали практичность застройки определенного участка по одной линии, в то время как возникновение площади в большей степени связано с развитием общества и отношений внутри него. Первые площади обустраивались либо перед храмом, либо перед дворцом правителя. Важно отметить то, что древняя площадь – это всегда центр торговли, публичной казни либо общегородского праздника. Городская улица появилась как объединение частных территорий владельцев домов, городская площадь всегда оставалась общим местом для всех горожан, центром политической и экономической жизни полиса.

Конечно, настоящими мастерами планировки городской территории стали греки, и главным здесь был Гипподам из Милета, спроектировавший города Милет, Родос, Пирей и некоторые другие. Кроме практических достижений, он оставил и теоретическое обоснование регулярной застройки города, которое с особым усердием переняли римляне, переосмыслили и довели до совершенства. Многое знаменитый Витрувий почерпнул из наследия грека из Милета.

Архитекторы Римской империи создали в теории и, конечно, воплотили в камне идею города лагерного типа. В основе такого укрепленного населенного пункта лежали прямые дороги, пересекающиеся под прямым углом. Так появилась «главная дорога» – проспекты. Как следствие пересечения проспектов и улиц возникли перекрестки, которых до Рима не знала мировая история градостроения. В римских городах впервые появляются кварталы, а площади становятся составной частью городской территории, определяя либо центр поселения, либо центр его отдельной ячейки – квартала.

В определенный момент, во время упадка и культурного одичания, известного как Средневековье, европейская архитектура и градостроительство утратили было наработки предыдущих поколений. Мрачные, темные города застраиваются хаотично, улицы имеют радиальное направление, а площади возникают совершенно случайно перед церквями, дворцами, причем это происходит редко. Более продуманной остается планировка крепостей, где центром всегда служит площадь – место сбора и смотра войска. Но крепостная площадь, если не сказать площадка, – полностью замкнутое, ограниченное пространство, мало связанное с общим ансамблем постройки, возникшая лишь по необходимости.

С началом Возрождения искусство и архитектура возвращаются к греческому и римскому наследию. В городах происходит переход от замкнутых пространств к перспективе, появляется планировочная ось, возникают такие шедевры архитектуры, как Версаль.

Новые тенденции в градостроительстве проникают и в Россию. Новые города, а ярким примером здесь является Санкт-Петербург, строятся уже по совершенно иным принципам и схемам. И хотя приобщение русской архитектуры к европейским нововведениям идет быстрыми темпами, национальная зодческая школа умело приспосабливается и творчески перерабатывает наследие своих европейских коллег.

В новом русском городе появляется важнейшая и знаменательная особенность – ансамблевость, и это наряду с использованием ордерных форм и вообще всеобщего внимания к античному наследию. Наиболее ярко это проявилось наступлением эпохи классицизма, проникшим в Россию в 1770-х годах. Вот где русские и иностранные зодчие смогли реализовать свои проекты больших городских ансамблей, применить ордера и постичь в своих постройках дух архитектуры Древней Греции и Рима – вспомним в этой связи гениального Карла Ивановича Росси. Не забудем мы и предшествующее классицизму барокко. Именно в его эпоху Россия получила регулярные дворцово-парковые комплексы, а архитекторы смогли планировать развитие городов на десятилетия вперед. В качестве удачных примеров здесь можно назвать Летний сад или Смольный монастырь. В это время в городе появляется обязательное требование сплошной застройки участков по красной линии улиц и площадей.

История появления Знаменской площади связана с ростом Санкт-Петербурга во второй половине XVIII столетия, а ее оформление относится уже к следующему, XIX веку. И что интересно, эта площадь единственная из самых старых городских территорий, получивших окончательный облик, свое собственное «лицо», уже на излете XX века, с появлением здесь в 1985 году обелиска «Городу-Герою Ленинграду».

Знаменская площадь отличалась от двух основных типов петербургских площадей. К первому типу относились парадные ансамбли, такие как Дворцовая или Сенатская площади, ко второму типу принадлежали городские пространства, предназначенные для торговли, и в этой связи вспоминается, например, знаменитая Сенная площадь. Первые городские площади, та же Троицкая на Петербургской стороне, совмещали в себе оба типа. А как же Знаменская площадь? Трудно отнести ее к парадным, если она таковой и стала, то только в конце XX столетия. К торговым площадям ее и вовсе невозможно отнести за отсутствием на ней большой торговли. Лишь с появлением железнодорожного вокзала Знаменская площадь сформировалась как транспортный узел, причем не сразу, а лишь после ликвидации открытого Лиговского канала, долгое время сдерживавшего развитие города вокруг него.

П.Н. Петров. План Санкт-Петербурга. 1703–1738 гг.

Более века высотной доминантой Знаменской площади выступал храм Знамения архитектора Федора Ивановича Демерцова (1762–1823), но в середине XIX столетия к церкви добавилась часовая башня Николаевского вокзала, что придало некоторую хаотичность пространству. Кроме этого, дополнительный разнобой в целостность пространства Знаменской площади вносила пожарная каланча Съезжего дома, сооруженного в начале Старо-Невского проспекта (есть в Петербурге такой топоним) в первой половине XIX столетия.

Установка памятника императору Александру III проблему целостности композиции не решала вовсе – грузный приземистый монумент занял пустое место в центре, и не более того. Тогда казалось, что нет на земле сил, способных что-то изменить в судьбе площади, но XX век оказался временем кардинальных изменений.

С потерей в середине прошлого столетия Знаменской церкви и пожарной каланчи архитектурной доминантой естественным образом сделался Московский вокзал – своеобразная «ратуша» на «главной» площади города. Но небольшая удаленность железнодорожного здания, его окраинное положение по отношению к центру, не давали пространству необходимой собранности, компактности, которая появилась после установки обелиска – высотной доминанты, призванной держать всю композицию. Так ансамбль площади принял законченный вид.

Всю свою историю площадь Восстания оставалась местом естественного притяжения для многих поколений петербуржцев, проживавших в домах этого района. На площадь попадали все, кто приезжал поездом на Николаевский, позже Московский, вокзал, как из предместий Санкт-Петербурга, так и с бескрайних просторов Российского государства. День за днем каменный мир домов и тротуаров переплетался с аурой человеческого бытия, с простой жизнью поколений, построивших город и страну.

Часть первая

Глава 1
Застройка берегов Невы

К началу строительства на Заячьем острове Петропавловской крепости на территории, где во второй половине XVIII столетия начнет формироваться в том числе и Знаменская площадь, давно жили люди.

Как известно, первыми в Санкт-Петербурге начали застраивать участки суши рядом с Петропавловской крепостью – центр находился тогда в районе нынешней Троицкой площади. В первые годы никто не знал, в каком направлении будет развиваться будущая столица, а планы регулярной застройки появились позднее. Определенные виды у царя имелись на Васильевский остров, а в качестве размещения центра города рассматривался остров Котлин. Но даже на первых картах Петербурга и его окрестностей отчетливо прослеживается линия будущего Невского проспекта, а Знаменская площадь легко угадывается на Новгородской дороге даже среди буйной растительности.

Старый Новгородский тракт, или Большая Новгородская дорога, связала вечевую республику с рекой Невой, а соответственно – с регионом Ладожского озера и Балтийского моря. По этой дороге шли не только купеческие караваны в сторону Скандинавии и Европы, но и с северных территорий, подконтрольных Великому Новгороду, поступали товары и сырье – те же меха.

Историки XIX века ошибочно относили эту дорогу к одному из торговых путей Москвы, намеренно принижая значение вечевой республики. Большая Новгородская дорога служила именно Великому Новгороду, и к Московскому княжеству имела весьма косвенное отношение, да и то относительно небольшой отрезок времени в XVI–XVII веках. Главными партнерами новгородских купцов выступали ганзейские торговцы, что сохранилось и после завоевания Новгорода и лишения его независимости. Важно понимать, что для обмена с Европой существовало несколько торговых маршрутов, и Большая Новгородская дорога была не основной в этом ряду.

Время появления этой трассы отследить довольно трудно, но вполне возможно, что она существовала со времен появления крепостей на Охте и в Кексгольме, то есть с XIV века. Дорога начиналась, соответственно, в Великом Новгороде и завершалась на левом берегу Невы, в районе выступа на изгибе реки. В XVII столетии, то есть при шведах, кроме новгородской, имелись дороги между Нюеном, Нотебургом, Кексгольмом и Выборгом. Новгородская и остальные указанные трассы относились к разряду важных общегосударственных и содержались в отличном состоянии, причем на всех дорогах через определенное число верст были открыты постоялые дворы. Кроме этих больших шоссе в Ингерманландии и Карелии существовала разветвленная сеть местных дорог, связывавших деревни с городами.

Нужно помнить о том, что первое новгородское поселение на Неве появилось в 1230-е годы (или ранее) – в устье реки, возможно на западной оконечности Крестовского острова, размещалась пограничная застава ижорцев, командовал которой воевода Пелгусий, крестившийся как Филипп. В начале XVI века на Фомином (Петроградском) острове располагалось славянское село из тридцати двух дворов, в это же время на Васильевом (Васильевском) острове находилось два рыбацких селения, существовавших долгое время. На том же Фомине острове располагалось еще несколько небольших славянских поселений. Все деревни на Неве подчинялись Великому Новгороду.

Крепость Ниеншанц и город Ниен. Фрагмент карты. II пол. XVII в.

Гос. архив Швеции

Поблизости от Новгородского тракта находился ряд населенных пунктов, которые позднее вошли в состав Санкт-Петербурга. От деревень к тракту сквозь лес были проложены дороги. Территорию Волкова кладбища в то время занимала финская деревня Гольтинс, недалеко от нее лежала деревушка Ситала. В районе Американских мостов на Обводном канале в XVII веке в деревне Антала жили финны, рядом, ближе к будущей Знаменской площади, находилась деревня Коураласси.

В пределах строящегося Санкт-Петербурга Большая Новгородская дорога проходила между реками Фонтанка и Черная, в некотором отделении от первой реки и ближе ко второй. Часть трассы совпадала с линией современного Лиговского проспекта. В районе будущей Знаменской площади тракт раздваивался: более старая его часть уходила вправо, в сторону старого шведского кронверка на берегу Невы, сооруженного напротив крепости Ниеншанц. На месте шведского кронверка ныне стоит Смольный монастырь, а этот отрезок Новгородской дороги примерно совпадает с Суворовским проспектом. Второе, более новое, продолжение Большой Новгородской дороги шло прямо к берегу Невы, в район современной Воскресенской набережной, где поворачивало налево, в сторону шведских имений и деревень, то есть в район современного Летнего сада и Дворцовой площади. Упомянутый шведский кронверк с районом Фонтанки связывала отдельная дорога, пересекавшая Новгородскую в том месте, где сейчас расположен Таврический сад. Известно, что дорога на Новгород проходила по краю возвышенности, что было немаловажно в условиях сырого климата, разлива местных рек, большого числа болот и заболоченных участков. С ростом территории Санкт-Петербурга во второй половине XVIII века исторический тракт растворился в городской застройке, оставив после себя Лиговский проспект. Известно, что некоторое число старых шведских дорог обрело бессмертие в петербургских улицах и проспектах.

К моменту основания Санкт-Петербурга многие участки по берегам Невы занимали дворянские усадьбы (по-шведски – «hof») и поселения крестьян и рыбаков (по-шведски – «by»), а общее количество деревень достигало пятисот. Крупные села с кирхами шведы именовали «kyrkeby». И это, не считая полноценного города Нюена, с населением около 2 тысяч, разросшегося вокруг крепости Ниеншанц. С пригородами в этом городе проживало около 5 тысяч человек. Был еще город Нотеборг, возникший вокруг новгородского Орешка.

Нюен активно развивался во второй половине XVII сто летия. В это время под руководством инженера С.Г. Хельм фельта (1617–1677) в городе выстроены: каменная крепость с пятью бастионами и двумя равелинами; кафедральный собор; новая ратуша (старую сохранили); шведская школа; больница; здание таможни; склады и казармы для солдат. Кроме общественных зданий, активно строились и жилые дома для горожан.

Сеть дорог вокруг Ниена. Копия шведкой карты 1698 г. исп. Х.Я. Шварцом. 1751 г. Справа от розы ветров – Большая Новгородская дорога

Некоторое представление о том, как выглядел город, нам дает описание историка и писателя Петра Николаевича Петрова (1827–1891).

«Шведское поселение было на правом берегу Невы: река Охта отделяла укрепление от населенного города, расположенного на Большой Охте. Против шестибастионной крепости, за р. Охтою и Чернавкою, стояла каменная лютеранская церковь, составлявшая почти средоточие городских домов, несмотря на то, что при ней находилось и кладбище. Ряды домиков дугообразно обходили лютеранскую церковь, отделяя ее слободою на берегу от Чернавки; и мост на ней был в Нюене… <…> Было четыре улицы и в шведском городе… Дальше на севере… приходился госпитальный сад, разведенный в последние годы XVII века, в правление шведского короля Карла XI, которому принадлежит и самое учреждение в Нюене военного госпиталя. Госпиталь этот был в Швеции единственным лечебным заведением для Остзейских областей и Финляндии. Заведение же здесь лечебницы, в обширнейшем, сравнительно со средствами Швеции, размере, обусловливалось в расчетах короля богатством Нюена и удобством выписывания медикаментов за счет таможенных коронных доходов, на которые обратил он и содержание госпиталя, со всем персоналом лекарей.

Сад госпиталя и его постройки, все деревянные, от города и берега невского отделяла Большая Выборгская дорога. Параллельно же концу госпитального сада, в углу, образуемом одним из притоков Чернавки, перед начатием борьбы Карла XII с Петром I, был возведен редут, на случай обхода русских на Выборгскую дорогу, с Колтушского пути, которым следовали русские силы от Шлиссельбурга к Ниеншанцу в апреле 1793 года».

Большой территорией в районе реки Фонтанки владел генерал-риксшульц Бернхард Стен фон Стенхаузен. Обширное имение в голландском стиле, названное Усадис-сахоф (Usadiss hof), он выстроил на территории современного Летнего сада, а его внук ротмистр Эрик Берндт фон Коноу владел этой усадьбой до прихода армии Петра I. Королева Швеции Кристина подарила землю генерал-риксшульцу в 1638 году, и после его кончины, последовавшей в 1648, или 1649, годах, недвижимость перешла к дочери Марии-Елизавете, вышедшей замуж за германского купца Иохима фон Коноу. В 1662 году усадьбу получил по наследству их сын ротмистр Э.Б. фон Коноу. От его фамилии идет второе и более позднее название имения – Конова мыза (Konos hof). Земли, где позднее сформируется Знаменская площадь и район Пески, также принадлежали ротмистру и использовались Э.Б. фон Коноу для охоты. С приходом русской армии владелец имения бросил все свое имущество и уехал в Стокгольм.

По соседству с Усадиссахоф, на месте Инженерного замка, располагалось поместье Первускинахоф, принадлежавшее ротмистру Урбану Акерфельту и его супруге – дочери генерал-риксшульца Б.С. фон Стенхаузена. По берегу Невы (в районе реки Фонтанки – тогда безымянной) находилось несколько финских деревень и еще две резиденции – Сабринахоф и Вралофсинахоф.

Кстати, второй участок генерал-риксшульц Бернхард Стен фон Стенхаузен получил на Березовом острове, примерно в том месте, где ныне располагается Нахимовское училище. Это имение называлось Бьеркенхольм. Рядом, на месте современного Кронверка, находились постройки Марти и Якко Летце.

На территории между Литейным проспектом, будущей Знаменской площадью и берегом Невы (район Пески) к началу XVIII столетия существовало шесть или семь крупных шведских поселений. Ближе к реке Фонтанке находилась деревня Кандуя, рядом с современным Литейным мостом находились деревни Палениха и Фроловщина. В районе Петербургского Водоканала, на Шпалерной улице, была деревня Севрина, а ближе к Смольному монастырю, там, где шведы выстроили кронверк, – село Спасское. В районе этого села издавна существовал перевоз через Неву, который особенно был востребован во времена существования крепости Ниеншанц и города Нюена. Из финно-угорских селений можно назвать деревню Манола, которая находилась в районе современной Синопской набережной. На Черной речке, там, где ныне расположена Александро-Невская лавра, стояла финская деревня Вихтула.

На прочном финско-шведско-новгородском фундаменте царь Петр и начал возводить свой любимый город.

Санкт-Петербург, как и многие города, начинался с чудесной легенды, звучащей примерно так: «Государь Петр Алексеевич, осматривая острова по Неве, искал удобное место для возведения крепости и обратил внимание на небольшой остров Люст Хольм, или по-русски – Веселый остров, второе название которого – Янисаари, или Заячий. Оставшись довольным своим выбором, царь, положив крестом дерн, приказал в этом месте копать небольшую яму. В этот момент над головой Петра появился орел, который стал кружить над островом, так, что присутствующая свита монарха отметили сей знаковый момент».

Петр I. Худ. Дж. Смит. Гравюра с ориг. Г. Неллера. 1697–1698 гг.

Очевидно, что в реальности все проходило более тривиально, и после небольших походных торжеств в указанную яму поместили каменный ларец с золотым ковчегом с мощами святого Андрея Первозванного, а солдаты приступили к земляным работам на месте будущего оборонительного сооружения, возведению храма во имя Апостолов Петра и Павла и домика для царя. В наши дни официальным днем рождения Санкт-Петербурга, то есть закладки Петропавловской крепости, считается 27 мая по новому стилю (или 16 мая по старому стилю). Эта дата условная и не имеет документального подтверждения. Согласно Преображенскому походному журналу в этот день, то есть 16 (27) мая 1703 года, государь Петр Алексеевич находился на Сясском устье – это в районе современного города Сясьстрой, находящегося в 150 километрах от Заячьего острова. Там велось строительство судов, и Петр торопил рабочих, а потому постоянно наведывался на Сясскую верфь. На следующий день, 17 (28) мая 1703 года, в журнале отмечено, что царь прибыл на Лодейную пристань (город Лодейное Поле), а это еще дальше от места закладки крепости. Так что царь никак не мог присутствовать на Заячьем острове 16 (27) мая. Преображенский походный журнал – официальный документ, записи в него вносились ежедневно и строго контролировались. Очевидно, что Петропавловскую крепость заложили позже, возможно в Петров день, который праздновали 29 июня (10 июля по новому стилю). Известно, что в этот день прошла официальная закладка Петропавловской церкви и службу вел митрополит Новгородский Иов. Первая известная официальная депеша из крепости Петербург датирована 1 июля 1703 года по старому стилю.

Многие ошибочно считают, что закладкой крепости и строительством своего дома и Троицкой церкви Петр I основал город – это неверно. Много позже указанные действия и мероприятия официальная историческая наука объявила событиями, связанными с основанием Санкт-Петербурга. Подтверждение этого мы находим в газете «Ведомости о военных и иных делах, достойных знания и памяти, случившихся в Московском государстве и во оных окрестных странах» от 4 октября 1703 года: «Его Царское Величество, по взятии Шлотбурга [Ниеншанца. – А. Г.], в одной миле оттуда, ближе к Восточному морю, на острове новую и зело угодную крепость построить велел, в ней же есть шесть бастионов, где работали двадцать тысяч человек подкопшиков, и той крепости на свое государское именование прозванием Петербургом обновити указал».

Как видно из газетного сообщения, речь идет о крепости, которую изначально царь повелел назвать Петербургом, и на строительство города вокруг цитадели ничего не указывает. К тому же в километре уже существовал город Нюен, с развитой системой улиц, несколькими каменными строениями и, главное, сетью дорог, связывавших его со всем миром.

Петр Великий. Основание Санкт-Петербурга.

Худ. А.Г. Венецианов. 1838 г.

Когда царь принял решение о целенаправленном строительстве города, точнее, новой столицы, сказать трудно – это произошло в промежутке между 1705 и 1710 годами. Мы к тому же знаем, что до 1710 года все строительство в Петербурге велось из дерева, а первые профессиональные архитекторы прибыли на берега Невы в 1705 году. События 1703–1705 годов показывают, что молодой царь не имел четких планов относительно будущего захваченной у шведов территории. Ко всему прочему, строить столицу на границе с недружественными соседями довольно опасно – в любой момент ее могут атаковать и даже разрушить. Что и случилось летом 1704 года, когда 12 июля шведская армия во главе с Георгом Иоганном Мейделем начала высаживаться на Каменном острове, и лишь огонь русской артиллерии с Аптекарского острова, заблаговременно размещенной Романом Брюсом, прогнал неприятеля. В тот день в обороне участвовали и речные суда. Бои и мелкие стычки в разных частях Невы продолжались до начала августа и завершились для наступавших безрезультатно. На следующий год шведы безрезультатно атаковали русский пограничный пост на острове Котлин. Так что угроза была реальной.

Скорее всего, идея с новой столицей окончательно укрепилась в голове у царя после победы под Полтавой в конце июня 1709 года, а со временем он воочию убедился в правильности своего решения. В августе 1721 года завершилась Северная война, а 22 октября 1721 года Петр провозгласил Россию империй.

Историками подмечено, что до 1710 года Петр I интересовался делами со строительством нового города время от времени, но в последующие годы он постоянно и, что самое важное, лично принимает участие в строительстве новых зданий, разработке планов города, пристально следит за возведением пригородных резиденций по берегам Финского залива – в Петергофе, Стрельне и Сестрорецке. Даты строительства подтверждают это утверждение. Каменный Летний дворец возводили в 1710–1714 годах. Знаменитый на весь мир Петергоф начали строить в 1712 году, причем Большой дворец заложили лишь спустя два года. До этого в Петергофе находился лишь небольшой путевой двор для отдыха царя при поездках в Кронштадт. Все работы в Стрельне начались после 1710 года, причем даже небольшой деревянный путевой дворец поставили здесь не то в 1711, не то в 1716 году. В сестрорецкие Дубки Петр отправил строителей в 1714 году, а первый небольшой путевой дворец там возвели в 1717 году. Ближайший к царю соратник генерал-губернатор Петербурга (с 1703 г.) князь А.Д. Меншиков, или Данилыч, как звал его сам Петр, начал строительство своей петербургской резиденции в 1710 году, а загородной – в Ораниенбауме – в 1711 году. Первый дом для Данилыча построили на Троицкой площади – это было одноэтажное мазанковое здание с вставками из кирпича на высоком цоколе, но при этом выделявшееся самой богатой на то время внутренней отделкой. В плане дом светлейшего князя напоминал литеру «П», а перед главным входом располагался курдонер. Но подобные частично каменные здания были редкостью, а массовое каменное строительство началось на берегах Невы после 1714 года.

Мазанковый дом А.Д. Меншикова.

Гравюра Н. Кирсанова. II пол. XVIII в.

Занявшись городом, Петр четко понимал, что он будет строить – русский Амстердам, европейский город, непохожий на типичные русские города, такие как Москва. Собственно, поэтому государь пригласил в Россию архитекторов-иностранцев, в большом числе которых русские зодчие поначалу растворились. Со временем национальная зодческая школа воспитала своих гениев, а наиболее талантливых подданных царь отправляет перенимать опыт все в ту же Европу. Но и в этом царь Петр Алексеевич не оригинален – участие иностранных архитекторов в строительстве русских городов – традиция давняя, тот же Московский Кремль и его постройки сооружены при участии итальянцев. Другое дело, что новой имперской России требовалась совершенно иная столица.

Царский домик и церковь построили, конечно, быстро, но вот на возведение крепости ушло более двух лет, причем цитадель возвели в дереве с земляными насыпями – кстати, в официальных документах первая крепость называлась земляной фортецией. Только в мае 1706 года началась перестройка крепости в камне, продолжавшаяся, с перерывами до 1740 года!

19 августа 1703 года, то есть в самом начале работ по обустройству всего одного острова, наводнение разрушило часть насыпи, при этом вода унесла заготовленный заранее лес. Вода, превратив прибрежную территорию в болото, нанесла ущерб военному лагерю, находившемуся на Выборгской стороне, а холодная погода привела к резкому росту простудных заболеваний среди знати, чиновников, солдат и рабочих-землекопов – всех, кто был занят на строительстве. На темпах работ это отразилось мало, ведь царя не интересовали подобные мелочи.