Текст книги "Вокруг Знаменской площади. История застройки площади Восстания, Лиговского канала, улиц Восстания и Пушкинской"

Глава 5
Комиссия о Санкт-Петербургском строении

С возвращением Двора в Санкт-Петербург резко активизировалось строительство, в частности, возведение частных деревянных домов, приступили к работам по реконструкции набережных в Адмиралтейской части, а граф Бартоломео Растрелли (1700–1771) подал на высочайшее имя проект строительства Зимнего дворца на набережной Невы.

Оживление началось и на ближайших к Знаменской площади территориях. На участке между нынешним Таврическим дворцом и Смольным находился запасной дворец императрицы Екатерины I, который передали цесаревне Елизавете Петровне для обустройства резиденции. Дочь Петра I перебралась сюда из Москвы 5 января 1732 года под надзором шпионов императрицы. Спустя некоторое время землю отдали под строительство казарм Конного полка, причем на месте современного Таврического сада устроили учебный полигон, на котором тренировались артиллеристы. Конюшни на 500 лошадей возвели рядом с Литейным двором. Основная застройка в 1730-х годах велась в районе Литейного двора, примерно до современной Кирочной улицы. Не нужно забывать, что основные деньги казна тратила на обустройство центра города – места жительства императрицы и столичной знати.

Проект развития города появился к 1740 году, причем одной из причин, подтолкнувших власти к упорядочиванию застройки столицы, стали пожары, бушевавшие в Санкт-Петербурге в 1736–1737 годах. Так, один из пожаров уничтожил все постройки от Зимнего дворца до Крюкова канала. Комиссия о Санкт-Петербургском строении, которой императрица поручила разработку плана развития Санкт-Петербурга, начала свою работу 10 июля 1737 года. Предполагалось, что зодчие не только составят проект возрождения сгоревших территорий, но и так распланируют город, чтобы в будущем можно было избежать столь разрушительных последствий от огненной стихии. В состав комиссии вошли: граф Михаил Гаврилович Головкин (1699–1755), двоюродный брат Петра I Александр Львович Нарышкин (1760–1826), генерал-майор Лев Васильевич Измайлов (1685–1738), гидрограф Федор Иванович Соймонов (1682–1780), советник канцелярии Главной артиллерии и фортификации Иван Степанович Унковский (1688–1758), майор фортификации Рух и архитектор П.М. Еропкин, помощниками последнего стали М.Г. Земцов и И.К. Коробов. Административное руководство комиссией власти возложили на барона Христиана Вильгельма фон Миниха (1688–1768). Конечно, архитектурная часть работы полностью легла на П.М. Еропкина и его помощников.

В результате деятельности комиссии, которая завершилась в 1746 году, сформировалась Невская перспектива (проспект), Садовая улица получила систему площадей, появилась Коломна, а городским магистралям начали присваивать официальные названия. Благодаря комиссии и, в частности, заботам архитектора П.М. Еропкина наконец оформился третий луч – Гороховая улица, правда, многие исследователи считают, что появление этой сквозной Гороховой улицы заслуга исключительно П.М. Еропкина. Стоит повторить, что архивные материалы, связанные с Петром I, говорят о том, что трехлучие предлагал именно государь, а архитектор П.М. Еропкин лишь восстановил после пожара эту царскую идею, с которой, кстати, зодчий был хорошо знаком. Архитектор Еропкин предложил трехлучевую планировку для Выборгской стороны.

П.М. Еропкин.

Гравюра. Г.И. Грачева. 1889 г.

В течение трех лет работы архитекторы представили комиссии проекты планировки всех основных частей города, где, кроме схемы расположения улиц и площадей, они определили места жилой застройки, предложили расположение общественных зданий, варианты озеленения и способы украшения пространства. Зодчие запланировали и основное направление развития городской территории – юг и юго-запад, при сохранении уже существующего городского центра в районе Адмиралтейства. Позднее, уже стараниями архитектора Карла Ивановича Росси (1775–1849), этот центр немного сместится на Дворцовую площадь, и с тех пор с Невского проспекта приходится делать крутой изгиб в его сторону. Но это уже незначительные детали.

Ближайшая к Адмиралтейству территория, особенно вдоль Невы, предполагалась исключительно для каменного строительства под особняки знати, состоятельных иностранцев и богатого купечества. Далее, от Адмиралтейства по линиям Невский – Гороховая – Вознесенский и перпендикулярным к ним улицам шла рядовая застройка жильем для городских обывателей. Первая часть рядовой застройки находилась в пределах реки Фонтанки – здесь селились небогатые купцы, ремесленники, средние и мелкие чиновники. За Фонтанкой шел второй пояс рядовой застройки, завершавшийся у Литейного канала. К этому же поясу авторы проекта отнесли бо́льшую часть Васильевского и Петербургского островов и Выборгскую сторону.

Реализовать свои архитектурные идеи Петр Михайлович Еропкин не успел, зодчего арестовали по обвинению в участии в деятельности группы заговорщиков, которую возглавлял А.П. Волынский, и казнили 27 июня 1740 года. Позднее, после воцарения Елизаветы Петровны, все обвинения с казненных и осужденных (около 200 человек) сняли.

Конечно, основные направления развития Санкт-Петербурга, предложенные П.М. Еропкиным и его помощниками, воплощены в жизнь, собственно, существующая ныне планировка – их заслуга. Многие их предложения постепенно находили применение, шло строительство домов по образцовым проектам, а улицы, перекрестки и площади получали свое оформление.

Наконец, власти занялись новой дорогой до Александро-Невского монастыря, которая местами успела превратиться в болото, хотя ее проложили в 1733 году под руководством Б. Миниха. После отвода воды по сторонам планировалось высадить по четыре ряда деревьев. Со временем эта дорога превратилась в Гончарную и Тележную улицы, идущие, как известно, параллельно Невскому проспекту. Сам же проспект, вернее его часть от Дегтярной улицы до площади Александра Невского, в 1740-е годы называли старой дорогой до монастыря, которой с 1710 года пользовался еще Петр I. Причина, по которой Миних перенес трассу, тривиальна для Санкт-Петербурга – старый путь провалился в трясину. Болото здесь существовало всегда, и дорогу по нему строили простым способом – брали днища от больших плоскодонных судов (барок) и укладывали поверх трясины. В течение последующих осени и зимы днища уходили в трясину, и по весне все начиналось сначала – путь до монастыря вновь укладывали днищами барок.

Вид Александро-Невской лавры.

Литография К.П. Беггрова с ориг. К.Ф. Сабат. 1823 г.

Технология устройства барочной дороги состояла в следующем. Для начала в болотистый грунт забивали деревянные стойки, по которым, далее, прикрепляли поперченные бревна, также взятые с судов. На поперечины укладывали плоские доски от днища барок. В результате получались своеобразные мостки, способные выдерживать не только пешеходов, но и экипажи, и крестьянские телеги. Кстати, расходы по устройству этой деревянной дороги в итоге понесли те, кто ею пользовался, – монастырь брал деньги за проезд со всех, кроме государственных повозок. Существовал объездной путь, по берегу Невы, но он был далеким и временами опасным.

Подобным же образом сооружена часть Невской перспективы от Фонтанки до Лиговского канала. Конечно, и эта часть проспекта со временем обветшала, участок, примыкавший к Фонтанке, реконструировали как самый близкий, но в начале 1750-х годов возникла срочная необходимость заменить барочное покрытие другой части проспекта – от современной улицы Марата до Лиговского канала. Эта часть сооружалась в 1732–1734 годы и довольно часто подтапливалась из-за плохого отвода вод, а потому к середине столетия пришла в полную негодность.

Б. Миних. Худ. Г. Бухгольц. 1760-е гг.

Для Б. Миниха было проще построить новую дорогу рядом с трясиной, что он и сделал, при этом ему все равно пришлось заниматься осушением сильно заболоченной местности. Тут-то и пригодился Лиговский канал, сооруженный в 1718–1721 годах, который и вобрал часть воды с прилегавших участков. Но проблему с подтоплением Невского проспекта, Тележной и Гончарной улиц власти Санкт-Петербурга решали до начала XIX века.

На дороге до монастыря применялась иная технология. В основание дороги поместили фашины – пучки прутьев, перевязанных веревкой или проволокой. Далее по ним отсыпали грунт, который основательно трамбовали, и затеем полотно вымостили камнем. Для укрепления грунта по сторонам дороги высадили деревья, а для сбора дождевой воды и отвода ее от дороги обустроили каналы. Указанный способ строительства оказался дешевле, чем при использовании барок.

Глава 6
Формирование площади и застройка прилегающей территории

То, что прилегающие к Лиговскому каналу территории начали застраивать, свидетельствует один факт. В мае 1736 года Сенат издал указ о торговле, который, в частности, регламентировал размещение в тех или иных районах города торговых точек – лавок. Так, на Лиговском канале – конечно, в жилых кварталах, примыкающих к Лиговке, предписывалось иметь только определенное число мясных и рыбных лавок. Место концентрации торговли в этой части города позднее превратилось в Ямской рынок, здание которого сохранилось до наших дней на пересечении улиц Боровой, Марата и Разъезжей. Согласно правительственному документу, количество лавок определялось числом жителей двух местных слобод Придворного ведомства, Ямских слобод и некоторого числа обывателей, живших отдельно. Участок перед лавкой владелец должен был замостить за свой счет. В указе Сената предписывалось: «…близ Свечной и Кузнечной слобод и Переведенских слобод, для мясного торга на 6, для рыбного на 4 лавки, о которых, при доношении Полицмейстерской канцелярии, предложен был план». По названию слобод можно сделать вывод о занятии их обитателей, а память о них сохранилась в виде названия Кузнечного и Свечного переулков. В Переведенских слободах жили переселенцы различных строительных специальностей: плотники, каменщики, маляры, резчики, паркетчики и некоторые другие. И конечно, большая Ямская слобода, название которой свидетельствует, что в ней жили извозчики. Позднее слобода дала название району города. В средине XVIII столетия три городских квартала специализировались на мясной торговле – Ямской рынок у Лиговского канала, Конюшенная улица и часть Садовой, примыкающая к Гороховой улице.

Поговорим о Свечной слободе, примыкавшей к Ямской. Земли от современного Владимирского проспекта до Лиговского канала представляли собой сплошное болото – городские власти прилагали огромные усилия по осушению этой территории, так как годных к застройке мест катастрофически не хватало. Власти даже ограничили выделение здесь участков и решили давать их тем работникам, кто обслуживал Двор, но и им дали три года на застройку своего надела. Комиссия о Санкт-Петербургском строении в этой связи предлагала: «Придворным и конюшенным и дворцовым служителям построить по отводе им мест, кончая в три года, деревянные дворы, как по плану назначено [за домом. – А. Г.], регулярные; а паче наличные к Невской проспективой и к Литейной. И за оными местами к болоту, на котором построен был генерал-фельдмаршала гр. Миниха двор [в районе Пушкинской улицы. – А. Г.] и к Невской проспективой, для знатности оной улицы, все наличные домы на каменном фундаменте, по показанию архитекторскому. А буде по Невской проспективой места конюшенные служители в год не разберут, а в три года не застроят, а придворные и дворцовые служители пожелают в наличной линии дворы построить, то оставшиеся за роздачею конюшенным, или места в срок незастроенные ими, передать придворным и дворцовым служителям, которые б на реченный срок указное строение конечно построили».

Придворные свечники поселилась на Лиговском канале после выхода указа 9 июля 1737 года – так и появилась в Петербурге Свечная слобода. Раздав свечникам участки, власти начали предлагать свободные придворным работникам, после которых на Лиговку потянулись ремесленники, торговцы и мелкое купечество, занимавшие оставшуюся землю. Участки выделяли подряд, без разрывов и по линиям утвержденного плана дорог, которые после застройки превратились в улицы – Пушкинскую, Знаменскую (ныне – Восстания) и другие. С застройкой Ямской слободы и там начали появляться улицы и переулки.

Кстати, первые официальные названия местные улицы получили в 1739 году – так появились Стремянная, Бассейная, Кузнечная, Болотная, Свечная, Скатертная (Ямская), Разъезжая, Ивановская и Московская. Часть города от Фонтанки до Александро-Невского монастыря власти разделили на три предместья: Лифляндское, Московское и Александро-Невское.

В 1740-е годы власти приступили к выделению участков по новой дороге к Александро-Невскому монастырю. Первыми землю, естественно, предложили монастырским служащим и только затем всем остальным. С появлением здесь жилых домов началось формирование Гончарной и Тележной улиц, затем началась застройка Невской перспективы (проспекта), точнее, части от Лиговского канала до Александро-Невского монастыря. Интересно, что в Санкт-Петербурге этот участок Невского проспекта принято называть Старо-Невским (Старым Невским), притом что он самый молодой, и традиция эта идет с того времени, когда появилась новая дорога к монастырю, сооруженная Минихом. Название старой дороги, превратившейся в продолжение Невской перспективы, местные жители перенесли позднее на проспект.

В разговоре о Невской перспективе потерялась одна важная деталь: Невскую перспективу с дорогой к монастырю связывал мост, получивший позднее название от соседней церкви – Знаменский.

Пески. 8-я Рождественская улица. Фото нач. XX в.

Земельные наделы за Лиговским каналом имели стандартный размер: 21,3 метра по линии улицы и 85 метров в глубину. Ширина участка, скажем прямо, небольшая, поэтому многие, у кого были средства застроить территорию, брали по два-три и даже более участков рядом, на которых могли обустроить вполне приличный двор с большим домом. Стандартный участок в основном получали служащие монастыря, имевшие весьма скромные доходы. В этой части города, то есть за Лиговским каналом, разрешалось строить деревянные дома или частично деревянные, частично кирпичные, но обязательно на каменных подвалах. Если владелец возводил строение в глубине двора, то со стороны улиц предписывалось ставить глухие каменные заборы или ограды с решетками и каменными столбами. Архитектура заборов особо не оговаривалась. В районе площадей или перекрестков предписывалось возводить каменные строения, причем в части районов новое строительство велось в соответствии с утвержденной планировкой, которую можно было получить в полиции. В центре города власти предписывали возводить исключительно каменные постройки.

Казенная винная лавка. А.А. Чикин. 1898 г.

Формально первым зданием будущей площади можно считать казенную питейную лавку, сооруженную по другую сторону Лиговского канала в 1740-х годах на участке, ныне занятом Октябрьской гостиницей. По плану комиссии П.М. Еропкина на этом участке предполагалось построить дом, и даже был выделен участок, но владелец не выполнил условия, о которых мы говорили ранее, и землю передали под корчму, единственную, кстати, в этой части столицы. Ранее этот участок занимал Слоновый двор, к территории которого примыкал район жилой застройки служащих Канцелярии от строений, которым даже выдали ссуду на обустройство участков, ставших основой будущего района Песков, а точнее Рождественских улиц. Вторым зданием площади можно считать деревянную Знаменскую церковь, но она появилась гораздо позже – в 1768 году.

В 1790 году, согласно данным немецкого ученого и путешественника Иоганна Готлиба Георги (1729–1802), в этом районе Санкт-Петербурга, за бывшим Слоновым двором, проживало 5 283 человека, построено 404 жилых дома, это не считая жителей слободы Канцелярии от строений. Домики служащих стояли поодаль от площади довольно компактно, вокруг и далее, в сторону Невы, простирались поля и луга.

С развитием территории вокруг Лиговского канала возникла необходимость в реконструкции дороги от Санкт-Петербурга до Новгорода, и в 1741 году Б. Миних предложил использовать в этом маршруте старую Новгородскую дорогу, еще сохранившуюся вдоль берега канала. Но проект устройства дороги изменили, и основным маршрутом в направлении Царского Села и Новгорода стал Забалканский (Московский) проспект – от Сенной площади.

Непосредственно к участку будущей Знаменской площади – тогда еще перекрестку, примыкало несколько строений, сооруженных после 1725 года и до появления здесь Знаменской церкви.

Ближайшее предместье Санкт-Петербурга, ограниченное современным Невским и Лиговским проспектами, а также Пушкинской улицей, принадлежало генерал-фельдмаршалу Б. Миниху – здесь находилось его загородное имение. Известно, что землю императрица Анна Иоанновна выделила генерал-фельдмаршалу с условием проведения в округе работ по осушению болот, которые препятствовали развитию города в направлении Александро-Невского монастыря.

Напротив усадьбы Б. Миниха – по другую сторону Лиговского канала, располагались постройки Каретной слободы. По линии же Невского проспекта к усадьбе примыкала Астраханская слобода.

Активная застройка Ямской слободы началась с 1750 года, когда вышел Высочайший указ «Об отводе на Московской стороне, в Ямской слободе порожнего места, под постройку казенного двора для хранения путевых и других припасов, имеющихся при Императорском кабинете». Руководителем строительства назначили сержанта Ивана Судакова. Ямская слобода шла по обеим сторонам Лиговского канала, за постройками слободы располагался городской выгон, так что строения в этой части города находились на довольно пустынном пространстве, открытом всем ветрам. В начале 1790-х годов в районе слободы проживало более 14 тысяч человек.

Район современной улицы Восстания, простиравшийся до середины XVIII столетия примерно до линии Кирочной улицы, оставался незастроенным – на части территории находился Итальянский сад, начинавшийся от Литейного проспекта, а часть представляло собой поле с редкими деревцами. Дороги, ставшие позднее Кирочной и Знаменской (Восстания) улицами, проложили уже в 1730-е годы. Большой участок за деревянной церковью по линии Знаменской улицы принадлежал фавориту императрицы Елизаветы Петровны генерал-адъютанту Ивану Ивановичу Шувалову (1727–1797). Его территория начиналась от Невской перспективы и доходила до Итальянского сада.

Так появилась основа для формирования Знаменской площади уже в следующем XIX веке, когда и сама площадь, и прилегавшие к ней улицы, и набережные Лиговского канала, стали постепенно заполняться тем, что называется рядовой застройкой – доходными домами и многоэтажными гостиницами.

Глава 7
Лиговский канал

Всем известный Лиговский проспект, протянувшийся в центре Санкт-Петербурга от улицы Некрасова до Московских ворот на шесть километров, в петровское время являлся каналом, проложенным по линии старой Новгородской дороги. Пока в городе существовал этот канал, проезд вдоль его берега именовался набережной Лиговского канала (после 1740 г.), а с того времени, как канал, вернее его часть, засыпали, в Санкт-Петербурге появилась Лиговская улица, позднее превратившаяся в проспект, который принял современный нам вид.

На примере Лиговского проспекта можно проследить, как проходила эволюция маршрута из Господина Великого Новгорода к финским и славянским поселеньям на берегу Невы, и как дорога XIV–XV веков (но, скорее всего, более ранняя) превратилась в магистраль в центре большого города.

С историей Новгородского тракта мы уже познакомились ранее, и далее нас будет интересовать прошлое Лиговского канала, сооруженного в Петербурге в 1718–1721 годах. Как говорят многие историки, канал сооружали для наполнения водой многочисленных фонтанов и каскадов Летнего сада – места развлечения высшего света Империи со времен Государя Петра I Алексеевича.

Лиговский канал в районе Московских триумфальных ворот.

Фото нач. XX в.

Летний сад. Гравюра А.Ф. Зубова. 1716 г.

Выбирая место для своей летней резиденции, царь сразу обратил внимание на хорошо обжитое и удачно расположенное имение шведского майора Эриха фон Коноу, и этот участок в итоге государь выбрал местом строительства. Возведение петровской резиденции началось в 1704 году с осушения территории, высадки деревьев и устройства водоемов – для возведения дворца отвели место в некотором отдалении от существовавшего тогда дома Э. фон Коноу. Но то были подготовительные работы. Большое строительство началось на участке только в 1709 году – тогда здесь появляется деревянный Летний дворец, а сад, устроенный на месте шведского сада стараниями садоводов-иностранцев, приобрел регулярную планировку. С этого времени резиденция стала местом проведения балов, гуляний и фейерверков.

Первые несколько довольно простых фонтанов появились в Летнем саду уже в 1706 году, а питала их вода соседней реки Фонтанки – тогда Безымянного Ерика. Петр I лично участвовал в составлении плана устройства нравившихся ему водометов, поручив общее руководство их устройства бомбардиру Ивану Матвеевичу Угрюмову (Ивану Матвееву), занимавшемуся в это время указанными подготовительными работами. К сожалению, первые фонтаны царю (и Угрюмову) не удались – река Фонтанка не давала нужного напора воды, так как ее уровень был немногим больше, чем у Невы. Поначалу водовзводное колесо, приводимое в движение при помощи лошадиной тяги, располагалось по соседству с партикулярной верфью, но его вскоре перенесли на левый берег Фонтанки, что было удобнее, а для подачи воды в сад утроили акведук, от которого далее шел подземный деревянный водопровод.

Ко всему прочему, в 1707 году в Шлиссельбурге умер руководитель строительства И.М. Угрюмов, так что с фонтанами в Летнем саду пришлось начинать все практически заново.

Фонтан в Летнем саду. Фото 2010-х гг.

Фонтанное дело продолжили иностранные архитекторы – голландец Х. ван Болос и немец Я. Кинтлер, а общее руководство работами за отсутствующего царя осуществляли А.В. Кикин и затем светлейший князь А.Д. Меншиков.

«Разных художеств мастер» Харман ван Болос (Хармен ван Болес) появился в России в 1713 году и остался в истории города как строитель шпилей Петропавловского собора, Семеновской и Исаакиевской церквей. Занимался он и строительством мостов, в частности, Синего, Красного и Большого Конюшенного. Для фонтанов Летнего сада зодчий спроектировал и построил водовзводные башни и мост-акведук, место которого ныне занимает Пантелеймоновский мост. Конечно, Х. ван Болос занимался и самими водными сооружениями Летнего сада, для которых разработал сложную систему подземных резервуаров и водоводов, обеспечивающих нужный приток воды.

В 1716 году у Петра I появилась идея прокладки деревянного водопровода от Невы – водозабор находился в районе реки Черной (Монастырки). Но этот проект реализовать так и не удалось по причине больших расходов.

Харман де Болос (род. в 1689 г., крещен 28 июля в реформаторской церкви Амстердама) происходил из семьи потомственных плотников и первые знания в области строительства получил от своего отца Корнелиса ван Болоса (род. 13 октября 1656 г.), вольного мельника, принятого в 1690 году на должность городского архитектора в городе Схидаме на юго-западе Нидерландов. Позднее, в 1724 году, младший брат Арий занял отцовский пост, причем эту должность представители семьи ван Болос неизменно занимали до 1827 года.

Договор о вступлении на службу к царю Петру I Харман ван Болос подписал в Гааге 26 апреля 1713 года, а в Санкт-Петербург он прибыл, скорее всего, летом – в июне или июле, где и прожил до своей кончины в 1764 году, оставив после себя двенадцать детей от двух законных браков с Элизабет Гелдорп (венчались примерно в 1715 г.) и Катариной Поттер (венчались 8 января 1721 г.).

Архитектор Ян Кинтлер (Яган, Ганс Киндтлер) появился в Санкт-Петербурге раньше голландского мастера – в 1707 году или ранее, и состоял на русской службе до 1719 года. Известно, что в январе 1709 года Я. Кинтлер занимался фонтанами по поручению Петра I, а позднее строил Ижорскую пильную мельницу, владел мукомольной мельницей, сооруженной им в 1718 году на берегах Ижоры.

Я. Кинтлер родился предположительно в 1660 году в немецкой семье, возможно в Нарве, оттуда он приехал в Санкт-Петербург, причем вполне сформировавшимся архитектором и инженером. Известно, что основная часть его работы в России связана с инженерным делом и фонтанами в Летнем саду, он занимался сравнительно недолго.

О том, что Петр серьезно относился к устройству Летнего сада и фонтанов на его территории, говорит тот факт, что в 1709 году мастерам, работавшим в резиденции, в обучение отдали тринадцать учеников в возрасте 17–18 лет, среди которых были будущие садовники Семен Лукьянов и Илья Сурмин (ученик Я. Роозена). Позднее несколько учеников в разное время направляли в Европу на учебу, связанную с садоводством и парковым делом. Так, один из таких пенсионеров Петра I Никита Жеребцов по возвращению в Россию был определен учеником к садовнику К. Шрейдеру.

Раз уж мы заговорили о садовниках Летнего сада, то стоит назвать некоторых из первых мастеров, создавших этот парк в центре столицы. С 1718 года за фонтанами следил новый садовник, немец из Ревеля Иоганн Гаспар Фохт (Фокт; ум. 5 декабря 1734 г.), а в 1721 году должность главного садового мастера Императорских садов занял голландец Ян Роозен. Этот мастер занимался Летним садом довольно долго, с 1712 по 1726 год, и был из тех, кто заложил традиции этого небольшого городского парка. Его соотечественник Якоб Шульц руководил работами садоводов в Летнем саду до 1723 года, и после своей отставки нашел на это место Корнелиуса Шрейдера из Гамбурга. После кончины Я. Роозена главным садовником всех городских парков, в том числе и Летнего сада, стал К. Шрейдер. Интересно, что непродолжительное время до того момента, когда официально назначили К. Шрейдера главным садовником, за Летним садом смотрел И. Сурмин, имевший звание подмастерья.

Корнелиус Шрейдер оставался главным садовником Летнего сада (не только первого, но двух других) до своей гибели от руки неизвестного убийцы – тело мастера нашли на Охте 18 мая 1733 года. Следствие рассматривало несколько версий происшедшего, а наиболее вероятной была дуэль. Так должность главного садовника занял племянник убитого Конрад Шрейдер, служивший простым мастером в Летнем саду с 1732 года. Новому главному садовнику было чуть больше двадцати лет, хотя его точный возраст нам неизвестен.

Планировка Летнего сада Я. Роозена. 1714–1716 гг. БАН

Как уже говорилось, первоначальные планы Летнего сада разрабатывались самим государем, а первый план, подготовленный садовником Яном Роозеном, был представлен царю в 1716 году. В основе предложений Я. Роозена лежали идеи голландских садоводов, с их любовью к регулярности и комфорту. Естественно, что за основу мастер взял идеи Петра, как это было в Петергофе и Стрельне. В дальнейшем над обустройством сада работал архитектор Ж.-Б. Леблон, предложивший, в частности, систему боскетов. Французская школа ландшафтного строительства и садоводства также основывалась на регулярной планировке садов и парков, и, в отличие от голландской, состояла в использовании садовых построек, в основном развлекательного характера, с бо́льшим воздействием на природу.

Самые первые фонтаны в Летней царской резиденции располагались у центральной аллеи, в местах пересечения которой с перпендикулярными дорожками были образованы открытые площадки. На ближней к Неве площадке построили одноструйный «Дамский» фонтан с чашей из белого мрамора. Перед местом, где находится павильон «Чайный домик», в те годы работал каскад «Дельфиновый», построенный архитектором Николя Пино в 1720 году. В боскете «Крестовое гульбище», расположенном также у главной аллеи, на радость государю установили множество небольших водометов.

Водные сооружения Летнего сада поражали современников богатой отделкой, в которой использовали псковские и нарвские цветные мраморы, пудостский камень, тосненскую плиту, декоративный кирпич, кроме того, мастера украшали фонтаны скульптурами, вазами, чашами, раковинами. Вокруг самих водометов устраивались горки из туфа и ракушечника. В 1717 году для помощи в водоснабжении фонтанов в Летнем саду решили задействовать британскую паровую машину конструкции Томаса Севери – Томаса Ньюкомена и Джозефа Коули Петлинга.

Д.Т. Дезагюлье.

Неизв. художник. 1725 г.

С паровиком в Англии познакомился сам царь, который писал А.Д. Меншикову: «О летнем доме уже писано в Танеевым, воду взводить лошадями или ветром неудобно, но лучше от речки от монастыря, как я приказал, а ежели много работы будет, лучше оставить, понеже я сыскал машину и пришлю, что огнем воду гонит, которая всех прочих лучше и не убыточны». Механизм запустили в одной из башен виадука в 1718 году, но ее мощность не позволила обеспечить водой все фонтаны сада, хотя специально для Летнего сада ее (и систему подачи воды) усовершенствовал другой британский ученый и инженер Джон Теофил Дезагюлье (1683–1744), помощник знаменитого Исаака Ньютона. В то время ученый был известен как автор системы водоснабжения парка в поместье Кэннонс (Харроу, ныне – Лондон), принадлежащем 1-му герцогу Чандосу, и консультировал частную компанию «Йорк Билдингс Компани», занимавшуюся снабжением жилых домов водой из Темзы и использовавшую для этого паровые машины. Немецкий «гротирного и фонтанного дела мастер» Георг Иоганн Маттарнови (1677–1719), прибывший в Россию 8 февраля 1714 года по рекомендации Андреаса Шлютера, начал строительство в Летнем саду изысканного грота – первого садового сооружения подобного рода в нашей стране. Кроме него, над проектом работают Андреас Шлютер (1660–1714) и Николо Микетти (1675–1759). Для грота на Литейном дворе мастер Арнольд отлил скульптуру Нептуна, эскизы изготовил Г. Маттарнови. Однако сам «гротирного и фонтанного дела мастер» довести возведение грота до конца не успел, так как умер 12 ноября 1719 года. Работу заканчивал архитектор М.Г. Земцов. Увеселительное сооружение павильона «Грот» состояло из трех залов, стены которых облицевали пористым туфом и украсили раковинами. В центральном зале под большим куполом устроили фонтан, увенчанный позолоченной статуей Нептуна. В одном из боковых помещений мастера установили музыкальный инструмент – орга́н, приводящийся в действие напором воды. В 1826 году архитектор К.И. Росси и скульптор В.И. Демут-Малиновский (1779–1846) перестроили «Грот» в «Кофейный домик».