Текст книги "Картонный воин"

Глава двадцать вторая

Это была очень древняя, заброшенная и загаженная церковь. В ней не было ничего – ни алтаря, ни икон, ни дверей, ни даже крыши. Был голый остов с выщербленным кирпичом, пятнами мха на стенах, с проросшими на уступах молодыми березками. Это были обычные, для средней полосы России, руины. На верхушке полуразрушенной колокольни можно было разглядеть перекрестье сгнивших деревянных балок и крюки, на которых раньше висели колокола. Церковь никто не посещал даже просто из любопытства, и никто не собирался ее восстанавливать, так как она была удалена от ближайших деревень, ставших к тому же в большинстве своем дачными поселками. Эта церковь была не нужна никому.

Но если бы церковь осматривал специалист и если бы он знал, что ему нужно искать, то он мог бы обратить внимание на чуть отличающийся от фона цвет сухого раствора в швах, соединяющих отдельные кирпичи. И мог, заинтересовавшись, простучать кирпичи молотком или подковырнуть раствор монтировкой. И тогда не исключено, что раствор бы подался и кусок его выпал из стены. Хотя если бы это был “родной”, окаменевший от возраста раствор, выбить его было бы очень не просто. Под раствором специалист, знающий, что ищет, увидел бы несколько проводков. Он очистил бы шов дальше и понял, что провода идут куда-то вверх и куда-то вниз, змеясь между кирпичами. И очень бы заинтересовался, откуда в церкви, возраст которой три сотни лет, мог взяться вмурованный в колокольню электрический провод. И стал бы ковырять стену дальше, поднимаясь по ней все выше и выше вверх. Вначале бы он лез по лестнице-стремянке, а потом использовал альпинистское снаряжение...

Он забрался бы на самый верх колокольни, где увидел бы уходящий в стену конец провода. Чтобы проверить его дальше, ему бы пришлось перевесить веревку снаружи и, болтаясь на высоте нескольких десятков метров от земли, осмотреть и ощупать внешнюю стену. Очень быстро он наткнулся бы на небольшую дырку в стене, в глубине которой, если посветить фонариком, блеснуло бы стекло. После чего, если бы он был просто любопытствующим прохожим, он бы умер, не успев никому ничего рассказать. И был бы закопан где-нибудь недалеко в безымянной, ничем не помеченной могиле. А если бы был не один, а с охраной, то, выбив несколько кирпичей, увидел бы вмонтированную в стену колокольни видеокамеру. Очень хорошую видеокамеру, цифровую, с просветленным объективом и мощным, дающим чуть не пятисоткратное увеличение трансфокатором. И рядом, буквально в метре, нашел бы еще одну, точно такую же видеокамеру...

Тогда бы он все понял и пошел по проводу вниз и, расчистив от мусора и простукав пол, услышал бы измененный, не такой, как двумя метрами дальше или двумя метрами ближе, звук. Охранники бы взялись за ломы и, расковыривая пол, наткнулись на плиты перекрытий. Поддели бы их, подняли, отбросили в сторону и увидели довольно большую яму. Но не обыкновенную земляную яму, которая вроде погреба, а довольно благоустроенную яму, с полом, застеленным досками и толстым слоем войлока, с фанерными стенами, с добротной лежанкой и столом, на котором, вплотную друг к другу, стояли несколько ноутбуков с раскрытыми экранами. Ноутбуки демонстрировали одну и ту же, но в разных масштабах картинку. Крайний слева – общую панораму какого-то комплекса сооружений: высокий забор, КПП, ворота, а за забором и воротами веселенькие деревянные домики, заасфальтированные дорожки, клумбы, скамейки... На экране другого ноутбука забора уже, видно не было, зато хорошо была видна внутренняя территория...

Тот, кто хотел увидеть больше, мог бы увидеть больше. Достаточно было подвести курсор “мышки” к пиктограммке, изображающей увеличительное стекло, и два раза нажать на кнопку. Тогда внизу экрана появилась бы шкала, двигая по которой туда-сюда виртуальным рычажком можно было приближать или удалять картинку...

Но только вряд ли в эту заброшенную и всеми забытую церковь мог попасть специалист по системам видеонаблюдения. Но даже если бы как-нибудь вдруг, ненароком попал, то вряд ли бы стал приглядываться к цвету раствора и долбить стену молотком. Но даже если бы стал, то почти наверняка у него не было бы охраны. Так что люди, оборудовавшие бункер, ничем не рисковали...

Раз в сутки, глубокой ночью, по грунтовой дороге недалеко от разрушенной церкви проезжал малоприметный “уазик”. Метрах в ста от церкви он притормаживал, и из салона выходил водитель и открывал капот. Пока он копался в “забарахлившем”

моторе, из машины выбирался гражданин в темной, практически не различимой в черноте ночи одежде и, изображая скуку, шел в сторону церкви. Войдя внутрь, он сразу поворачивал направо, где в самом дальнем углу была навалена груда мусора. Оттащив в сторону какую-то древнюю кровать и подняв несколько, до невозможности, вернее, до нежелания к ним притрагиваться, досок, он открывал крышку люка. Потянув ее на себя, он попадал в довольно узкий лаз, из которого показывалась голова. Пришедший протягивал руку, и из лаза выбирался примерно такой же комплекции, как он, и точно в такой же одежде человек.

– У тебя все в порядке?

– В полном.

Пришедший нырял в лаз, а человек, который только что оттуда выбрался, закрывал люк, надвигал на него доски и укладывал сверху кровать.

Потом он выходил из церкви и шел к машине, где водитель как раз починил мотор. “Уазик” отъезжал от церкви и, погоняв по пустынным проселкам, выезжал на автостраду. В условленном месте пассажир “уазика” пересаживался в джип, который доставлял его в город. На неприметном перекрестке молодой человек выходил и передавал какому-то, такому же невзрачному, как он сам, типу небольшой сверток. И все разъезжались в разные стороны. Человек из бункера ехал отсыпаться. А тот, второй, вез “посылку” на другой конец города.

На другом конце города “посылку” принимали. В “посылке” были сидиромы, на которых были написаны фломастером цифры. Например, семнадцать тире девятнадцать... Сидиромы вставляли в дисковод и выводили на экран изображение. Изображение той самой, снятой с колокольни “картинки” – КПП, забора, дорожек...

Человек за компьютером увеличивал скорость и “мотал” до момента, пока изображение не менялось.

Стоп!

В кадр быстро въезжала и останавливалась возле КПП машина. Сидевший в бункере “оператор”, сдвигая виртуальный рычажок вправо, делал наезд. Машина приближалась и вырастала в размерах. Из-за сильного увеличения изображение начинало размываться, но все равно можно было различить, что это за машина, и рассмотреть вышедшего из домика КПП охранника. “Оператор” давал максимально возможное увеличение, стараясь поймать в объектив номерной знак машины. Прямоугольник номера подрагивал, постоянно вываливаясь из экрана. Цифры на нем разобрать было невозможно, потому что номер слишком маленький и был слишком далеко.

Человек за компьютером останавливал кадр, сбрасывал его в память компьютера и загружал в фоторедактор. Выделяя “мышкой” буквы и цифры, меняя насыщенность тонов и резкость, он добивался наибольшего контраста между фоном номера и интересовавшей его сутью.

Есть!

Хоть плохо, хоть расплывчато, но номер можно было разобрать.

Человек за компьютером доставал какой-то журнал и записывал в него марку, цвет и номер машины. И проставлял по таймеру видеозаписи точное время...

Потом он снова запускал видеоряд. Машина заезжала на территорию, поворачивала направо и останавливалась возле одного из домиков. Из нее выходили два человека.

“Оператор” снова давал максимальное увеличение, ловя в объектив лица. Получалось это плохо, потому что люди на месте не стояли, постоянно смещаясь в поле зрения и вываливаясь из экрана.

Человек за компьютером выбирал средний план, останавливал понравившийся ему кадр, перетаскивал его “мышкой” в программу и подчищал, добиваясь более или менее приличного качества изображения. Полученную фотографию выводил на цветном принтере, проставляя число и время, и убирал в специальную папочку, где этих фотографий скопилось уже очень много. Но разбирать их было не ему. За сортировку и идентификацию изображенных на фото личностей отвечали совсем другие люди...

Записи, папки и сидиром, на котором были записаны фрагменты круглосуточной видеозаписи, были сброшены в отдельную папку все – с лицами людей, номерами машин и наиболее интересными мизансценами стоп-кадры, отвозили на другой адрес.

Тот, кто должен был разбираться с людьми, рассортировывал все вновь полученные портреты, раскладывая их по виртуальным и обычным, с тесемочками и зажимами, папкам. По тем, где хранились фотографии тех же самых людей, но снятые раньше.

Выбирая самые лучшие фотоизображения в двух-трех различных ракурсах, он создавал идентификационную базу, по которой можно было установить имя, место жительства и принадлежность снятого с колокольни объекта...

А в яме под церковью в это время, сидя в доставленном туда офисном кресле, находился “оператор”, неотрывно глядя на светящиеся в полумраке экраны ноутбуков. Там ничего не происходило, совсем ничего – не было видно машин, не было видно людей и даже не было видно обычно болтающегося возле ворот охранника. “Картинка” была “нулевая”. Но запись все равно шла. Запись шла беспрерывно и круглосуточно, вне зависимости от того, было что снимать или нет. На первый взгляд это было глупостью и пустым транжирством. На самом деле – предусмотрительностью. Оплативший съемку заказчик под страховался, учитывая трудно поддающийся прогнозированию “человеческий фактор”. “Оператор” мог уснуть, мог напиться, притащив с собой водки, или отвлечься, вместо водки приведя подружку. Он мог потерять сознание в результате сердечного приступа. Или мог предать... При фрагментарной записи это могло стать катастрофой. При постоянно ведущейся – не более чем мелкой неприятностью.

Но вряд ли бы “операторы” стали пить, спать и приводить подружек. Потому что “операторы” тоже были под колпаком. Под колпаком видеозаписи, которая контролировала их надежней, чем если бы приставить к ним двух охранников. Полуминутная задержка в “наезде” на очередную машину могла быть лучшим и самым объективным доказательством “нарушения режима”. Она бы непременно была замечена человеком, отсматривающим снятый материал, и была бы доложена наверх...

Через сутки к полуразрушенной церкви вновь подъезжал “уазик” или подъезжала другая машина, и “оператор” сменялся, уступая свое место перед экранами ноутбуков свежему наблюдателю.

Начиналась новая суточная вахта.

Легковая машина. Марка... Цвет... Номерной знак.

Пассажир на переднем сиденье...

На заднем...

Водитель...

Глава двадцать третья

Иванов шел по длинному, как улица, коридору бункера. Впереди него, сзади него и с боков шли молчаливые охранники. Хотя меньше всего они напоминали охранников, потому что не хватали его за руки, не кричали, не подгоняли, а, напротив, предупредительно распахивали двери, предупреждали о порогах и ступеньках и вежливо придерживали за локоток.

Иванов не понимал, куда его ведут, но был готов к худшему. Потому что всегда готовился к самому худшему. Потому что боялся...

Вот сейчас они заведут куда-нибудь в пустую комнату и...

Но его не заводили ни в какие комнаты, его вели прямо к выходу.

Вот сейчас его выведут на улицу и...

Ну вот уже и лестница.

Потея, вздыхая и еле волоча ноги, он поднимался по лестнице, готовясь к неизбежному, ужасному и скорому “и...”.

Выйдя на улицу, он остановился. Потому что не увидел машины. А раз не было машины, то, значит, его никуда не повезут! А если не повезут, то!..

Но никакого “и...” так и не случилось.

Машины не было лишь только потому, что машина была не нужна. Туда, куда надлежало доставить одетого с иголочки Иванова, ехать было не надо, потому что нетрудно было дойти пешком. Буквально два шага дойти...

Иванова, все так же обступая со всех сторон и указывая ему дорогу, повели по территории в сторону ближайшего финского коттеджа. На их пути никто не встретился, все, кто мог встретиться, были предупреждены о нежелательности вечерних прогулок. Лишним людям видеть Иванова было ни к чему.

Возле коттеджа один из охранников забежал вперед, чтобы открыть дверь.

Иванов зашел внутрь. Но зашел уже один, потому что охрана осталась на улице. Охране ход сюда был закрыт.

По ту сторону двери Иванова уже ждали.

– Добрый вечер, вам сюда...

Подвели к лестнице, ведущей на верхние этажи. И снова показали, придержали, помогли...

Только на втором этаже Иванов чуть успокоился, потому что понял, что никаких “и...” с ним здесь делать не будут. В таких интерьерах никакие “и...” просто нереальны – можно ковры и мебель попортить. А его жизнь столько, сколько заплатили за такие ковры и такую мебель, не стоила...

Перед высокой, под потолок дверью свита Иванова остановилась. И Иванов остановился. Но его легонько подтолкнули к двери.

– Вас ждут.

После чего дверь сама, без всякого его участия раскрылась.

Впереди был огромный, как магазин, кабинет. В кабинете за гигантским столом сидел человек.

Дверь сзади бесшумно затворилась.

Человек оторвал взгляд от каких-то бумаг и поднял глаза.

Он смотрел на Иванова, может быть, секунду, может быть, две, а потом сказал:

– Вот, значит, вы какой...

А подумал... Подумал то, что думали все, кто впервые видел Иванова. Такой... ну совершенно никакой. Как говорится – ни кожи, ни рожи. Типичный, задолбанный жизнью ИТР. Не подумаешь, что у него руки по локоть в крови... Да какой по локоть – по уши!..

И хозяин кабинета, встав из-за стола, что делал редко и лишь при визитах более значимых, чем он, лиц, и пройдя навстречу гостю, что было уж совсем из ряда вон, протянул ему для рукопожатия руку.

И сказал:

– Очень рад!

И действительно был рад – Большой Начальник был рад доставленному к нему маленькому человеку.

А Иванов так даже и не знал, рад или нет. Иванов все еще не понимал, что с ним происходит и что его ждет. Несколько минут назад его допрашивал майор и угрожал снять голову. А теперь майор там, а он здесь... Но что лучше, сказать еще трудно...

– Прошу, – показал хозяин кабинета на кресло. И сел в соседнее кресло, а не за стол, что было не просто так, а было демонстрацией отношения к гостю.

Но гость жеста не оценил. Гость был погружен в себя, в свои страхи. Он не верил в везение, он ждал, когда из той двери или вон из той выбегут люди и... Нет, здесь никто “и...” делать, конечно, не будет, а – “и” отволокут его обратно в подвал, где вполне может быть, что и – “и...”. Но из двери никто не выскакивал. Из-за двери вышла невероятно красивая и невозможно длинноногая секретарша, которая толкала впереди себя столик с кофе.

– Хочу принести вам свои извинения за... причиненные неудобства, – извинился Большой Начальник, предлагая кофе.

На чем неофициальная часть была закончена.

И началась деловая.

– У меня есть к вам одно дело. Вернее, предложение. Как мне кажется, довольно интересное для вас предложение. По вашей основной специальности.

У Иванова отлегло от души.

– Так у вас котел полетел? – обрадовался он, потому что боялся сидящего перед ним человека и хотел ему услужить.

– Какой котел? – переспросил Большой Начальник, ища в словах Иванова скрытый смысл.

– У меня ведь основная специальность – котлоагрегаты, – пояснил Иванов. – Я ведь по котлам работаю...

“Что это он? – насторожился Большой Начальник. – Уходит от разговора? Или...”

– Я больше всего по прорывам и утечкам работаю... Если там что-нибудь почистить надо или устранить, то сразу меня вызывают... – как обычно, начал объяснять Иванов специфику своей работы.

Нет, это не самоотвод, сообразил Большой Начальник. Он просто не хочет называть все своими именами, он опасается прослушки... Или записи, с помощью которой его можно будет шантажировать. Он страхуется от ушей извне и от него тоже. Он никому не доверяет, предпочитая сохранять свое инкогнито... Хотя все прекрасно понимает. И дает знать, что понимает, озвучивая ключевые для дальнейшего разговора слова – “утечка”, “чистка” и “устранение”. “Утечка” информации и “зачистка” виновных. Тут только дурак не догадается, что он имел в виду...

Ай да Иванов, он, оказывается, еще и в словесности виртуоз – так все перевернул, что ни один прокурор не подкопается!

Ну хорошо, раз ему так удобней, будем разговаривать на его языке.

– Так что вы говорите насчет котлов? – спросил, заговорщически улыбаясь, Большой Начальник.

– Я говорю, что всю жизнь по котлам, – радостно повторил Иванов, севший на своего любимого конька. – Раньше-то, когда в “почтовом ящике” работал, я в штате был, ну а потом, когда на вольные хлеба ушел, все больше по хоздоговорам...

Ты смотри – почти открытым текстом шпарит: и про “почтовый ящик”, и про “вольные хлеба”. А все равно к делу не пришьешь...

Но что он тогда имеет в виду под “хоздоговором”? Форму оплаты?.. Да, наверное... Но куда ему еще денег, он и так мультимиллионер?! – подивился Большой Начальник. Но, с другой стороны, не бесплатно же работать. Он сам тоже не бедный, но за просто так ничего делать не будет. Любая работа должна быть оплачена, и оплачена по достоинству. Это дело не жадности, а принципа!

– Ну что ж, можно и по хоздоговору, – согласился Большой Начальник. – Налом или безналом, это кому как удобней.

– Я всегда предпочитал наличными, – доверительно сообщил Иванов. – Наличные деньги удобней...

Это верно, наличные суммы в отличие от безнала проследить сложнее.

– Ну а сколько, если так, чисто теоретически, может стоить чистка одного “котла”? – намекнул на возможность заказа Большой Начальник.

– Это смотря какой котел, – авторитетно заявил Иванов. – Есть котлы, с которыми вообще никакой возни – сегодня приехал, по-быстрому отстрелялся, а завтра уже свободен...

Услышав слово “отстрелялся”, Большой Начальник слегка вздрогнул.

– А есть котлы, с которыми приходится долго возиться, вреднючие такие котлы, – продолжал объяснять специфику своей работы Иванов. – Котел на котел не приходится. Вот, допустим, ваш какой?

– Наш-то?.. Наш серьезный котел. Был бы легкий, мы бы сами с ним давно справились, – ответил в тон Большой Начальник.

– А что там с ним, с этим вашим котлом, не в порядке? – спросил Иванов.

Это было против правил – ликвидаторы о клиентах обычно не спрашивают. Вернее, спрашивают о чисто утилитарных вещах – где живет, на чем ездит, где, с кем и когда бывает, какая охрана?.. За какие грехи клиента чистят – это не его ума дело. Это тайна, которую первому встречному не выкладывают. Но Иванов был не первым встречным... И тон беседы предложил очень правильный...

– Спрашиваете, что с “котлом”? – переспросил Большой Начальник, хитро прищурившись. – Беда с нашим “котлом”. Если говорить вашим языком, то прохудился наш “котел”. Потек “котел”... Причем так потек, что не остановить. Мы уж как только ни пытались этот фонтан заткнуть, чего только ни делали, но ничего не получается. Все равно подтекает.

– Это вы зря за это дело сами взялись, – пожурил Иванов хозяина кабинета. – Такими вещами профессионал должен заниматься. По-настоящему утечку только специалист ликвидировать может. Да и вам спокойней будет, чем если самим копаться...

Золотые слова!

– Если вы сами, то только еще сильнее потечь может, да и людей своих лишней опасности подвергнете.

И опять верно!

– Тут не числом, тут умением брать нужно, – многозначительно заметил Иванов. – Я один котел помню, не здесь, в Приморском крае, так с ним там до меня человек десять возились, которые тоже в этом деле специалистами считались. Хотя какие они, к черту, специалисты – без году неделя! И так они к нему подступались и эдак, а устранить утечку не могут!..

Большой Начальник с уважением и интересом слушал воспоминания заслуженного “чистильщика” “котлов”.

– Они, понимаешь, сэкономить хотели, своими силами обойтись. Думали, это так легко. Но потом все равно меня вызвали. Я приехал, глянул и сразу диагноз поставил – тут, говорю, полумерами не обойтись, такую течь вашими затычками не перекрыть, такой котел сразу и без всяких раздумий чистить надо...

– Ну и что? – живо поинтересовался Большой Начальник.

– Ну и все – почистил... – рубанул в воздухе рукой Иванов. – И никакой утечки. Сухо, как в Сахаре.

Большой Начальник почти с восхищением посмотрел на Иванова, Он всегда уважал решительных людей, которые могут вот так, разом, без безнадежного штопанья тришкиного кафтана, собственными руками... Наверное, еще и потому уважал, что лично сам так не мог. Лично сам он от вида крови в обморок падал...

– Да... Непростой был котел... – мечтательно сказал Иванов. – И сколько таких было!..

– А сколько? – осторожно поинтересовался Большой Начальник.

– Много, – признался Иванов. – Пожалуй, больше сотни.

– Мне говорили, что шестьдесят, – удивился Большой Начальник тому, что его ввели в заблуждение.

– Это кто вам такое сказал?! – возмутился Иванов. – Если по всей стране, то минимум сто! Это не считая тех, что были, когда я работал на “почтовом ящике”.

Большой Начальник насторожился.

– На “почтовом ящике”, честно говоря, работы было меньше, – вздохнул, вспоминая былое, Иванов. – Но зато какая работа была – штучная! Я там с та-акими котлами дело имел!..

Большой Начальник затаил дыхание. Он вдруг понял, о чем говорит Иванов! Или ему показалось, что понял...

Ведь сколько ходило слухов, сколько было догадок и кривотолков об Особом отделе в КГБ, о сверхсекретном, может быть, самом секретном из всех, потому что отвечавшем за физическую ликвидацию неугодных режиму высокопоставленных партийных и хозяйственных чиновников. Но все это были только слухи. Никаких подтверждающих документов и никаких свидетелей никто обнаружить так и не смог. И вдруг такой намек!.. Так, может быть, Иванов работал именно там, в, как он выражается, “почтовом ящике”, который и на самом деле мог быть “почтовым ящиком”, потому что тогда все гостайны хранились в таких вот “ящиках”. Может быть, он единственный знает об истинных причинах “скоропостижных кончин” видных руководителей республиканских компартий. Может, белорусский секретарь, который погиб в результате дорожно-транспортного происшествия, тоже его рук дело?

Ну ведь научился же он где-то своему ремеслу? Не самоучка же он!

Большой Начальник пристально смотрел на Иванова, ожидая дальнейших откровений.

Но продолжения не последовало. Иванов, испугавшись напряженного взгляда собеседника, замолк, вдруг вспомнив, как давал подписку при поступлении на завод. Конечно, это давно было, и работал он в “ящике” всего лишь в котельном цехе, но все равно... В том смысле, что мало ли что!..

Пауза затянулась. И первым нарушил ее не Иванов, нарушил хозяин кабинета.

– Значит, вы считаете, что “котлы” лучше “чистить” профессионалам? – с многозначительным намеком спросил он.

– Конечно, – категорически рубанул Иванов.

– Кому-то вроде вас? – поймал Большой Начальник собеседника на слове.

– Ну почему обязательно вроде меня? – начал ломаться Иванов. – Есть и другие хорошие специалисты...

– Нам другие не нужны, нам бы лучше, чтобы вы, – проникновенно сказал Большой Начальник. – Только вы! Возьметесь?..

– Ну, ладно, хорошо, – скромно согласился Иванов. И потупил глаза...

Дальше стороны обсуждали детали. На предложенном Ивановым конспиративном сленге.

– Этот котел-то далеко находится? – интересовался Иванов.

– Ну не то чтобы совсем близко, но не так уж далеко, – неопределенно отвечал Большой Начальник.

– Работать я буду один?

– Как вам будет угодно. Можете один, можете в команде. Если нужно, мы подберем вам всех необходимых специалистов, – сказал, тщательно подбирая слова. Большой Начальник. – Тех, кто поможет вам осмотреть подходы к “котлу”, прибрать после работы, обеспечить ТБ. Я имею в виду технику безопасности, – улыбнулся Большой Начальник.

– Вот спасибо! – обрадовался Иванов. – Я не люблю работать один, люблю, когда есть люди на подхвате, потому что всегда нужен кто-нибудь менее квалифицированный, кто возьмет на себя самую грязную работу.

Большой Начальник, соглашаясь, кивал. То, что Иванов любит работать в команде, он уже знал. Потому что был знаком с обстоятельствами его побега из французской тюрьмы. Там у него тоже были помощники на подхвате, которые подготовили ему побег и подали веревку. И которых он потом за это “отблагодарил”.

Впрочем, это его дело. Если он столько “котлов” зачистил и до сих пор жив и на свободе, то учить его, как обставлять такого рода дела, глупо.

– Вам нужно будет что-нибудь еще? – спросил Большой Начальник.

– Ну, может быть, инструменты? – секунду подумав, сказал Иванов.

– Какие вы предпочитаете – наши или импортные? – уточнил Большой Начальник.

– Лучше наши, я к ним больше привык, – выбрал Иванов.

Это было патриотично. И было профессионально. Настоящий специалист не будет клевать на красивые западные игрушки, настоящий специалист будет работать только с тем “инструментом”, который хорошо знает, который проверил в деле.

– Ну что ж, я очень рад, что мы нашли общий язык, – сказал, завершая встречу, Большой Начальник. – И я уверен, что вы не будете сожалеть о вашем выборе.

Иванов сказал:

– До свидания.

И встал и пошел к двери. И пока он шел. Большой Начальник смог рассмотреть его еще раз. Иванов был весь какой-то нелепый, неказистый и невзрачный... Был такой, что если точно не знать, то никогда просто в голову не придет, что на его счету больше сотни “отремонтированных котлов”.

Но, может, и хорошо, что не придет, потому что настоящие “ремонтники”, наверное, такими и должны быть. Такими, что никому и никогда в голову не придет!..