Текст книги "Бухгалтер 3, или Не бейте незнакомца"

Самые страшные тайны хранят вовсе не пирамиды, не дно океана и не подземные города древних цивилизаций. Вовсе нет. Гитлер захватил Европу, вынашивал планы вторжения в Англию и США, пошел на Россию, но при этом и не помышлял оккупировать маленькую Швейцарию, с которой у Германии даже есть общая граница. Почему, как вы думаете?

А-310 бежит по взлетной полосе, как по судьбе Кикабидзе – один пшик остается за хвостом. Старый бетон покрыт трещинами, самолет трясет так, словно под тобой колхозная телега. Сумасшедшая коняка тащит что есть силы по булыжной мостовой, колеса гремят железом, от тряски лязгают зубы. Кажется, что так будет все время и в конечный пункт ты прибудешь без зубов и языка, а содержимое кишечника… э-э… будет лежать рядышком. Но – чудо! Алюминиевая труба с крыльями отрывается от земли и неземное чувство легкости исправляет настроение. А тут еще крашеная девица хриплым от табака и вчерашнего алкоголя голосом сообщает, что мы, оказывается, взлетели! Вот будет радости, когда сядем.

Василий вытаскивает из кармана куртки содержимое конверта. Круглые очки в позолоченной оправе устраиваются на носу. Нужные в путешествии бумаги – паспорт, виза на срок до тридцати дней – если больше, надо регистрироваться в полиции – кредитные карточки разных банков, солидная пачка наличных баксов и подробный справочник туриста, впервые направляющегося в Монголию. Василий был именно таким, который впервые!

Для рядового обывателя Монголия – это бескрайняя степь с редкими шляпками юрт. Ничего подобного! То есть юрты имеются, но вообще-то Монголия горная страна, а вовсе не степная. Плюс пустыня Гоби на юго-востоке, считающаяся самой смертоносной, несмотря на относительно небольшие размеры. Монголия – родина племени, что когда-то сумело завоевать половину мира. Монголам платили дань все страны и народы древнего мира. Мы хорошо помним со школы, что такое татаро-монгольское иго, проще говоря, оккупация Руси с целью получения выкупа. Но в нашей стране мало знают о завоевательных походах монголов на юг и восток. Японские острова замирали в ужасе, если доходили слухи, что грозные завоеватели собираются высадиться на побережье. Население северного Китая в панике бросало имущество и убегало на юг, едва только приходило известие, что конные отряды монголов пересекли границу. Это сейчас китайцы такие герои в кинофильмах, эдакие «сотрясатели вселенной». Монголы колошматили их, как хотели. А когда надоело избиение младенцев, пошли на Русь.

А вы что думали, китайцы от нефиг делать Великую стену построили?

Монголы, на взгляд европейца, народ чудной. Какой-то сонный, что ли… Городов много, но в основном это скопища юрт. Домов в нашем понимании в Монголии до революции вовсе не было. Истинному монголу трудно жить в каменных стенах. Надо оевропеиться. Монголы спокойно относятся к так называемым технологическим революциям. Технический рывок соседнего Китая их не впечатляет. У них, у монголов, совсем другая система ценностей. Хотя европейская зараза все же проникает. Тысячу лет назад этот народ тряс цивилизацию, как щенка за шиворот. Встряхнул и успокоился – мол, дальше сами как нибудь, без нас. Пока великие державы пугают друг друга силой экономики и оружия – ну, вроде как культуристы на подиуме кривляются, принимая разные позы и надувая мускулы – Монголия дремлет. Но родится Великий Могол и юный Чингисхан вновь сядет на коня, чтобы схватить дряхлый мир за шиворот и встряхнуть еще раз!

Самолет улетает от солнца. Довольно быстро наступает темнота за бортом. Василий убирает путеводитель. Нутро лайнера полно пассажирами, но есть и пустые места. Стюардесса в голубом костюме кокетливо приседает, предлагая напитки и лилипутские бутербродики. От скуки Василий стал подсчитывать, сколько раз воздушная барышня присядет, ведь при этом так симпатично обтягивается попка. Тележка с халявной выпивкой и закуской медленно приближается. Из соседнего ряда высовывается мужская голова. Взгляд заинтересованно останавливается на голубой юбочке. Очередное приседание и глаза неизвестного мужчины округляются. Седой чуб падает на лоб, ухоженная ладонь отбрасывает волосы обратно. Что-то знакомое в облике ценителя женских достоинств чудится Василию. Жесты, наклон головы, даже форма носа. Стюардесса толкает столик к следующему ряду кресел, следует ритуал приседания. Мужчина, видимо, не в силах оторваться от увлекательного зрелища, поворачивается еще больше. У Василия брови ползут вверх, он даже привстает в кресле. Небрежно зачесанные седые лохмы, криво висящий галстук, словно оборванная веревка на шее висельника, умное лицо и хулиганские глаза – это профессор Каверин. Зовут Анатолий… э-э… вот отчество забыл. Тот самый «док», с которым Василий был в Камбодже. Он еще тогда с целой делегацией пришел. Ну, аспирантка и доцент оказались так себе. Ученые, одним словом. А вот профессор, бывший сержант ВДВ, в джунглях дал угля, мелкого но до х…!

Глаза встретились. Седоволосый профессор сразу забыл о приседающей стюардессе. Блудливое выражение ушло, глаза стали серьезными и внимательными. Голубой костюм приблизился, звонкий голосок нежно чирикнул:

– Хотите что нибудь?

– Да, благодарю.

Василий взял стаканчик шампанского, чуть приподнял – ваше здоровье, док! Вот тут Каверин вспомнил все. Профессорская ладонь шлепает по лбу так, словно там сидит комар размером с майского жука. Ученый историк встает с места, на лице появляется выражение типа – ну чего вы там сидите, в самом деле? Василий радостно машет рукой, улыбается. Ему еще в прошлый раз понравился решительный доктор наук, для которого автомат Калашникова так же привычен, как шариковая ручка и тетрадь. Побольше бы нам таких ученых! – думал он тогда в джунглях. Кресло рядом очень кстати оказалось свободным. Профессор крепко пожал руку, предложил сесть.

– Какими судьбами, господин Барабанщиков? – удивленно спросил Каверин. – Решили провести отпуск в степи, вдали от шума городского?

– Вроде того, – улыбнулся Василий. – Никогда не бывал в Монголии, вот и решил слетать туда-сюда.

– Ну-ну, отпускник, – усмехнулся Каверин. Взгляд профессора с сомнением пробежал по все еще выпуклой груди и широким плечам Барабанщикова. – А я вот, с группой студентов еду на раскопки. В горной части страны монгольские ученые обнаружили ряд интересных захоронений. Ну, монгольская профессура почти вся училась у нас, в том числе и у меня. Вот и пригласили по знакомству, – рассмеялся Каверин.

– Вам повезло. Я слышал, что в горах рыбалка просто необыкновенная. Совместите приятное с полезным.

– Обязательно. В тамошних озерах водится необыкновенная рыба – горный хариус! Давно мечтаю поймать.

– И съесть! – раздался звонкий женский голос.

Василий удивленно оглянулся. Вокруг профессора расположилась группа молодых людей не старше двадцати лет. Четверо парней и две девушки. Одна из них, с длинной косой до пояса, и выдала тайное желание профессора.

– Это следствие, сударыня, а причина все-таки поймать. Вот это и есть моя бригада ковыряльщиков в земле: Ольга, Алена, Николай, Петр, Иван и Антон, – представил Каверин своих спутников. – Большие поклонники восточной культуры, особенно девушки. Танцуют просто чудо!

Василий назвал свое имя, улыбнулся и сразу забыл, кого и как зовут. У него всегда была плохая память на имена. Но иногда – ну очень редко! – одно два имени откладывались в памяти. Так вот на этот раз запомнил, что девушку со светлой косой зовут Ольга. Наверно потому, что несмотря на рыжую кофточку с капюшоном и джинсы в заклепках девушка не испачкала лицо гримом от «мэйбелин нью йорк» или как там. И волосы заплетены в косу толщиной в руку, а не обрезаны по затылку и выкрашены в свекольный цвет. Серые глаза смотрят с иронией на профессорского знакомого, полные губы чуть вытянуты трубочкой, густые ресницы полуопущены. Весь облик девушки по имени Ольга говорит: ты тоже ученый крыс, который кроме рыбалки и письменных отчетов ничем не интересуется. Василий кашлянул в кулак, с умным видом произнес:

– Да, давненько я не рыбачил, – и тут же покраснел. Еще один идиот, который летит за тридевять земель рыбки половить! Профессор хотя бы совмещает работу с отдыхом, а ты, баран прибитый, корчишь из себя богатея в поисках приключений. «А что я должен говорить? Лечу, мол, камень украсть с площади Сухэ-Батора!» – озлился Василий. Он заметил, что улыбки на лицах молодых людей стали шире и расстроился еще больше.

– Кстати, Василий, вы мне недавно снились. Очень был интересный сон, доложу я вам! – неожиданно сообщил профессор.

– Вот как? И что ж мы там делали, во сне? – осторожно поинтересовался Барабанщиков.

– Летали! Как тогда, вы за штурвалом, я за пулеметом. Помните? – воскликнул Каверин.

Девушки переглянулись, парни заинтересованно придвинулись ближе.

– Э-э… гм… Анатолий – простите? – Петрович, вы что-то путаете. Я намного моложе и не мог служить с вами в одном полку ВДВ. Вы ведь в прошлом десантник, верно? – спросил Василий. В глазах мелькнул предупреждающий огонек.

– А-а, точно-точно… Лица у вас похожи, Василий – простите? – Иванович. Был у меня друг в армии, это я вас с ним перепутал. Действительно, ну разве может учитель рисования управлять вертолетом? Это же просто смешно! Тыщща извинений, дорогой друг!

Парни опять заулыбались, девушка по имени Алена прыснула в кулачок и только обладательница роскошной косы Ольга подозрительно смерила взглядом ширину плеч Барабанщикова. Глаза на мгновение задержались на свежем шраме, разделяющем правую бровь пополам. Василий незаметно постарался втянуть живот поглубже, сделал скучающее лицо.

– Да, вот … – промычал Василий. «Ну спасибо, дорогой профессор, представили!» – подумал он. Хотя… Чего расстраиваться, о его прошлом и настоящем никто не должен знать. Ученый допустил оплошность, но это простительно, он же гражданский человек. Исправил, как сумел и теперь на Василия смотрят, как на рядового гражданина, который весь год копил деньги, чтобы слетать в отпуске на недельку за границу. Нормально! И нечего тут надуваться, как мышь на крупу, что обозвали учителем рисования. Конечно, мордой и плечами ты не вышел на интеллигентного педагога, но ведь профессор мог и стеклодувом назвать. Похлеще будет.

– Надолго в страну кочевников? – спросил Каверин.

– На неделю. Думаю управиться за три дня, потом отдохну на речке и домой.

– А-а, все-таки по делам! – шутливо погрозил пальцем профессор.

– Передам посылку с оказией, заберу подарки для друга и все.

– Ну, а мы переночуем в Улан-Баторе и в путешествие. Сначала на поезде, потом машиной. Доберемся до нужного места в районе гряды больших озер и приступим к работе. До конца лета надо успеть как можно больше сделать. Студенты мои на следующий год выпускаются, надо собрать материал на дипломную работу, вот так. Кстати, Василий, сегодня в новостях передали, что убили генерала полиции, очень большого начальника. Выступил министр, заявил, что это преступление вызов всему обществу, раскрыть его – дело чести и все такое. Вы не в курсе, что там на само деле? – спросил Каверин.

– Да что вы, док, откуда! Я знаю не больше вашего. А по правде, совсем ничего не знаю. Сижу себе в кабинете, и рисую, рисую… Жулик, наверно, был генерал, потому и прибили.

– Вы думаете? Вроде лихие девяностые позади, все успокоились. Впрочем, – махнул рукой профессор, – все может быть. Что творят на дорогах эти гаишники… Просто невероятно! Я даже от машины отказался, на метро добираюсь до работы.

– И правильно делаете, док. Я вот тоже давненько уже не держал штур… э-э… руль и ничего, прекрасно себя чувствую, по ночам сплю спокойно. Ладно, Анатолий Петрович, уже поздно, спать пора. Спокойной ночи всем!

Вставая, Василий заметил внимательный взгляд Ольги. Пальцы перебирают заплетенную косу, глаза сощурены, губы плотно сжаты. От глаз проницательно девицы не укрылись ссадины на костяшках пальцев, рассеченная бровь и желтые пятна на лице – они остаются после ударов кулаком. Охранники на генеральской вилле били крепко, но аккуратно, по многолетней привычке не оставляя ясно видимых следов на теле жертвы. Если лупить со всей дури, кожа на лице лопается до кости. «Был пьян, подрался, получил по морде, – мысленно сказал Василий чересчур умной студентке. «Врешь. Я чувствую, что ты не так прост, как хочешь казаться. И дрался ты не пьяным, а в ясном уме и твердой памяти. И профессор, бывший десантник и настоящий мужик, кое-что рассказывал нам, как на пару с одним смешным очкариком выпотрошил целую роту наемников в камбоджийских джунглях. Это ты был с ним тогда»? – читалось в глазах Ольги. Василий опустился в кресло. Глаза закрылись сами собой. Влажный воздух джунглей, юркие невысокие солдаты роты охраны, засада на лесной дороге и бой, в котором ну совсем ученый профессор Каверин показал себя настоящим бойцом. Как давно все было! Подробности тех приключений уже стерлись из памяти. Старик Хо, черноволосая и голубоглазая Алика, сумасшедший полет на угнанном вертолете… И как их тогда не убили всех, просто удивительное везение! Слава Богу, на этот раз все пройдет спокойно. Правда, не совсем понятно, как украсть этот чертов камень-контейнер у всех на глазах. Но чего зря пыжиться заранее, притопаем на площадь Сухэ-Батора, там видно будет.

Глава 4

Ранним утром следующего дня самолет приземлился на монгольскую землю. На выходе из аэропорта Василий попрощался с профессором, кивнул студентам. Та самая, что с косой, опять посмотрела как-то чересчур внимательно, но ничего не сказал. Василий заторопился к стоянке такси, а группу археологов из России уже встречали какие-то взъерошенные личности из здешнего университета. Все зашли в автобус, машина тронулась и Барабанщиков тотчас забыл об археологах. Едва Василий собрался открыть рот, чтобы позвать таксиста, как расторопный, коротко стриженый парень, сам распахнул дверь и на хорошем русском языке предложил садиться. По дороге Василий узнал, что до города двенадцать километров, центр расположен за рекой, что город – в европейском понимании – тянется вдоль одной улицы, все остальное – скопище юрт. По здешним меркам это вовсе не бедность, а национальный обычай. Особенно, если учесть, что некоторые юрты стоят десятки тысяч евро. Внутри электричество, газ, горячая и холодная вода, словом – все удобства. Автомобиль рядом, в юрте попроще. Короче, понты сплошные. Такси остановилось возле центральной площади. Василий вышел из машины. Первым делом надо взглянуть на объект, как он там и лишь потом заняться жильем и подготовкой. Василий не спеша, как самый обыкновенный турист бредет по площади. Возвышается массивное здание правительства, типичный образец дворца сталинской эпохи. После того, как рухнул социализм, к пролетарским скульптурам добавили национальный колорит – статуи конных воинов и внушительный монумент самому известному в мире монголу – Чингиз Хану. Василий не очень разбирается в монументальном искусстве, но громадина невольно привлекла внимание. Памятник вырублен из цельного куска гранита, во всяком случае, очень похоже. Матерый монгол важно сидит в широком кресле. Круглое, упитанное лицо с улыбкой Будды. Понятно, что подлинного изображения великого хана нет, изваяние выдумка художника. Но разве так не везде?

Василий заходит в сквер, идет по дорожке. Вокруг людей немного и поэтому не надо быть сверхнаблюдательным, чтобы заметить несколько мужчин ну, скажем, призывного возраста и женщин с выражением лица, как у домохозяйки, поздно вечером ожидающей муженька с «дня рождения друга». Барабанщиков старательно вертит головой, как человек, впервые попавший в чужой город, но глаза то и дело останавливаются на лужайке. Среди аккуратно подстриженной травы лежат булыжники, эдакий сад камней. На самом деле никакой упорядоченности в расположении каменюк нет, просто разбросали куски гранита. Ближе к центру расположился тот самый булыжник с плоской вершиной, что является контейнером для шпионских донесений… простите, разведывательной информации! Камень оказался куда большего размера, чем на компьютере. Василий разочарованно качает головой – такую дуру за пазуху не спрячешь, надо что-то придумать. В беседке никого нет. Барабанщиков сел на лавку, якобы отдохнуть, на самом деле подумать. Итак, за контейнером следят по меньшей мере человек пятнадцать, плюс всевидящий спутниковый глаз сверху. Последнее предположение может оказаться ошибочным, так как спутниковая слежка в планетарном масштабе возможна только американцам и нашим. У них GPS, у нас ГЛОНАСС. Все, остальные игроки могут только подсматривать за наиболее важными районами и то не круглосуточно.

Возможно, пиндосы тоже сюда нос сунули, они ведь такие любознательные, эти граждане Пиндостана, но вряд ли. Хватает забот в других краях. Ладно, оставим их. Ну что ж, подведем итоги. Необходимо как можно быстрее украсть контейнер, извлечь флешку и удрать. Все просто, только вот без шума и пыли не получится, об этом Василию говорило шестое чувство. В принципе, план уже был готов, осталось уточнить детали и самое главное – маршрут ухода. Барабанщиков вышел из беседки. Сразу несколько пар глаз взяли его в невидимые клещи, бесшумно защелкали затворы видео и фотокамер. Василий даже хотел помахать ручкой, словно кинозвезда на алой дорожке кинофестиваля, а вон той симпатичной монголке с дивными формами даже послать воздушный поцелуй. Она как раз достала мобильный телефон, глаз видеокамеры поблескивает, словно драгоценный камень. Девушка одета в синие джинсы, с плеч ниспадает нечто желтое в национальном стиле, по плечам разлеглись иссиня черные волосы. Василий только крякнул, но гусарствовать в стиле поручика Ржевского не стал. Его и так рассмотрели со всех сторон и запомнили. Веселый таксист рассказал, что неподалеку есть рынок, где можно купить все, что угодно. Именно туда Василий и направился. Работа есть работа, но любопытство все равно берет верх. Барабанщиков с интересом рассматривал дома, прохожих. Тут все внове человеку, впервые попавшему в эту страну. Вот идет навстречу супружеская пара. Крепкий, упитанный монгол, рядом семенит худенькая женщина. Василия удивило то, что оба одеты совершенно одинаково. Ярко-голубой халат без пуговиц, полы удерживаются цветным поясом. Ткань плотная, блестит, словно шелк. На ногах сапоги с загнутыми к верху носами. Головы обоих украшают серые шляпы с круглыми полями. Мужчина и женщина одеты абсолютно одинаково, как сказал бы продвинутый тинэйджер – унисекс.

Самим монголам на эти лингвистические выверты наплевать. Они одеваются так, как единственно возможно в здешнем климате. А он здесь резко континентальный, то есть летом тепло, а зимой холодно, как в Антарктике. Плюс постоянно дующие ветры. Потому и одежда длинная, из плотной ткани, на голове обязательно шапка или шляпа. А сапоги… Настоящий монгол сначала учится ездить верхом, а потом пешком топать. В туфельках или кроссовках много не поскачешь. Рынок встретил обычным шумом, выкриками и любопытными взглядами. Василий быстро убедился, что русский язык в Монголии знают многие, так что объяснить рыночному торговцу, что именно необходимо, легко. Через час с небольшим Василий покидает рынок, обвешанный коробками и тюками с головы до ног. Он выяснил самое главное – селиться в гостинице вовсе не обязательно. Можно просто поставить палатку и жить в ней сколько угодно. Здесь это нормально. Конечно, ни где попало, в смысле, не перед домом правительства. В любом другом месте – пожалуйста.

Автомобилей на улице не очень много и Василий немало удивился, когда мимо на приличной скорости промчалось стадо байкеров на ревущих мотоциклах. Ребята все плотные, широкие в кости и машины под ними такие же мощные и тяжелые. Кожаные куртки тускло блестят на свету, шлемы отбрасывают солнечных зайчиков. Какой-то парень нацепил солдатскую каску вермахта. Откуда в монгольских степях появился нацистский шлем, одному Богу известно. Расположиться на ночлег Василий решил на берегу реки. Тут относительно тихо, есть вода и он надеялся, что сможет хорошо выспаться. Придется ли ему отдыхать следующей ночью, неизвестно. Василий поужинал консервами, предварительно разогретыми на костре, выпил маленькую бутылку минеральной воды. Через три минуты одноместная палатка расположилась на сухом возвышении, подальше от воды. Стайка кустов неподалеку хорошо защищает от ветра и посторонних глаз, а их тут хватает. Василий убедился в этом, когда искал место для отдыха. Подозрительные типы шныряют у реки постоянно. Возможно, это просто гуляющие или рыбаки и подозрительными они выглядят только в глазах Василия. Но лучше перебдеть, чем недобдеть!

Багровое солнце тонет в степи. Темнота захватывает мир, от реки ползет сырость, и холод радостно лезет из земли на поверхность. Василий забирается в палатку. Когда за пологом окончательно темнеет, а от костра остаются стыдливо краснеющие угольки, Барабанщиков выползает из полотняного дома, словно огромный варан. Несколько секунд и темная фигура скрывается в кустах. Проходит несколько минут. Василий начинает беспокоиться, что никто не придет и он зря колет себе бока сучками. Но вот раздался шорох, тихо треснула ветка. На фоне усыпанного звездами неба появляется темный силуэт. Неизвестный с профессорской шляпой на голове крадется к палатке, в руке блестит лезвие ножа. Грабитель подбирается к палатке с той стороны, где у спящего внутри человека должна находиться голова. Чтобы ткань не вибрировала, неизвестный опускает ладонь на полог, вторая рука поднимается выше. Остро отточенное лезвие касается туго натянутой ткани. В эту минуту Василий уже находится за спиной неизвестного. Едва только злоумышленник приблизился к палатке, Барабанщиков выполз из кустов и бесшумно подкрался. Встает, без замаха бьет ребром ладони по шее. Грабитель без звука падает на песок, шляпа катится к воде.

Ночь густеет. В реке изредка плещется рыба, языки тумана все смелее высовываются на берег. Земля так застыла, что можно закопать упаковку мороженого и оно не растает по крайней мере до обеда. Неудачливый грабитель пришел в себя от того, что зуб на зуб не попадал от холода. Тело буквально сотрясается от крупной дрожи. Воришка попытался встать и тут с удивлением обнаружил, что он привязан за руки и ноги к колышкам. Проще говоря, распят. Теперь зубы грабителя застучали не только от холода. Он завертелся и заметил одинокую мужскую фигуру неподалеку. Мужчина неторопливо подбрасывает веточки в тлеющие угли. Маленькие язычки пламени выскакивают из багровых трещин и сразу прячутся обратно. Мужчина наклоняется, дует. Огонь радостно вспыхивает и грабитель видит, что неизвестный не здешний, вовсе не монгол. Он широк в плечах, ладони словно лопаты, руки длинные и, видимо, очень сильные. В шею тупо закололо и ночной воришка сразу вспомнил, отчего он вырубился. Лицо неизвестного мужчины зловеще подсвечивается огнем снизу. Глаз не видно, вместо них черные провалы. Массивный подбородок выступает вперед, крепкие зубы не спеша перемалывают кончик ветки. Скулы по-славянски широки и грабитель впадает в панику – это русская мафия!

В ночной тишине раздается дрожащий голос:

– Дорогой друг! Мне очень жаль, что я потревожил ваш сон.

Ответа нет.

– Я не хотел забирать ваше имущество, просто решил посмотреть, кто тут живет.

– Вот и смотри, – раздалось в ответ низкое рычание.

– Но я могу простудиться на земле! Дорогой друг, не могли бы вы развязать меня?

– Простуда на зрение не влияет, – отмахнулся русский.

– Согласен. Но другие функции моего организма могут стать неработоспособны, – предельно вежливо сообщил распятый.

Василий с интересом взглянул на пленника. Манера построения фраз, формулировки и почти полное отсутствие акцента говорили о том, что перед ним не простой бродяга, а образованный человек. Что ж, среди бомжей встречаются разные типы. Говорят, даже доктора наук, но такое Барабанщиков не верил.

– Другие функции скорее всего тебе не понадобятся, – продолжил Василий психологическую обработку.

– Почему? – пискнуло с земли.

– Я тебя убью, – буднично сообщил Барабанщиков и сладко, с подвыванием, потянулся.

– За что же! Я даже не порезал вашу палатку! – сорвался на фальцет голос воришки.

– Поэтому ты жив до сих пор. До утра еще далеко, вот я и думаю.

– О чем, дорогой друг?

– Отрезать тебе яйца или вспороть живот и насыпать туда углей. А может, и то и другое? – зашипел страшный русский, внезапно оказавшийся над головой. Грабитель громко икнул, начал хватать ртом воздух, из горла послышался хрип.

Крепко привязанный, да еще и распятый, то есть полностью раскрытый человек быстро теряет самообладание. Все мы в минуту опасности стараемся сжаться в комок, это в нас от далеких предков, долюдей. У волков и собак поза покорности – брюхо вверх, лапы в стороны, голова откинута. Это означает – я в твоей власти и даже не думаю сопротивляться. У зверей такая поза все равно, что клятва вассала в верности сюзерену. Другое дело, если позу покорности заставляют принять силой. Зверь быстро впадает в панику. Мы тоже наполовину, а многие и больше, звери. Но человек усилием воли может сдерживать страх. И вот тут-то и надо эту волю сломить. Сделать это несложно. Стоит только красочно и эмоционально описать будущее состояние жертвы и проклятое воображение само нарисует страшную картинку. Все, плотина прорвана, поток черной паники захлестывает разум и на первый план входит самый главный инстинкт – самосохранения. Дальнейшие действия человека определяет только он.

Вот так и появляются трусы, предатели и изменники.

Над водой раздаются стоны, хрипы, придушенные крики. Грабитель так запаниковал, что Василию пришлось зажать ему рот, иначе вопли услышал бы весь Улан-Батор. Речной песок захрустел под могучей рукой, голова воришки погрузилась в землю. Когда тело начало содрогаться в агонии, Василий поспешно убрал руку. Несколько раз хлестнул по щекам, подул в лицо. Пленник слабо замычал, потом тоненько, словно обиженный щенок, заскулил.

– Нет, нет, не убивайте меня! Я не преступник, я всего лишь хотел украсть немного вещей, чтобы обменять их на еду. Я сделаю для вас все, что хотите, я стану вашим рабом, только не убивайте!

«Все, булочка испеклась. Можно кушать», – подумал Василий и мысленно похлопал себя по плечу. Первая и самая сложная часть задуманного плана получилась.

Ветки кустарника весело трещат в огне. Костер горит ярко, плотно, от пламени исходят волны тепла, от которого тело оживает, глаза блестят, в пузе урчит. Горящий костер и запах дыма всегда возбуждают аппетит. Ночной грабитель сидит с подветренной стороны, чтобы дым глаза не ел, в руках килограммовая банка китайской тушенки с рисом и ложка, шляпа на затылке. Челюсти работают, как комбайн в уборочную страду – с полной отдачей и максимальной производительностью. Ложка скребет по дну, в блестящих от костра глазах появляется сожаление. Барабанщиков сидит рядом, рассматривает нож грабителя. На вид никакой, самый обыкновенный, но лезвие сделано из лучшей стали, отточено так, что можно бриться. Василий убирает клинок в кожаный чехол, сует в карман.

– Зачем тебе такой острый нож? – спрашивает он.

– Без него никак. Мы же пожиратели мяса, – отвечает с набитым ртом бывший пленник.

– Мы – это кто? Тайная организация мясоедов? – удивляется Барабанщиков.

– Сейчас… объясню … – бубнит собеседник.

Монголы – это нация поедателей мяса во всех видах. Они мало употребляют хлеб, овощи, фрукты по той простой причине, что их мало. Ну откуда в голой степи, где живет большинство населения, возьмутся огурцы, помидоры и картошка? Конечно, можно засадить огороды, сады, построить теплицы. Собственно, с относительно недавних пор так и делается, в крупных городах можно купить почти любые овощи и фрукты если не местного производства, то привозные. Но менталитет монгола таков, что пищей он признает только мясо. Все остальное – фигня на постном масле, которое, кстати, монголы тоже не уважают. Настоящий степняк ест только мясо – вареное, жареное, соленое, наконец, просто сырое. А пьет кумыс и свежую кровь. Если когда нибудь вы встретите монгола и он скажет вам, что является убежденным вегетарианцем – не верьте. Это ненастоящий монгол, поддельный. Жизнь в степи, от рождения и до смерти, налагает свои особенности. Не просто убитое, а лишенное жизни по определенному ритуалу животное употребляется в пищу целиком. Источником витаминов служат печень, почки, селезенка, прочие внутренности и кости. Когда мозг извлечен, из костей делают вещи, используют в хозяйстве. У степняка ничего не пропадает даром, даже сухой навоз идет на растопку. Разумеется, при таком образе жизни главным инструментом является нож, а не мотыга. Пустая консервная банка падает на песок. Пленник тщательно облизывает ложку, прячет в карман. Лицо розовеет, в глазах появляется блеск, движения становятся более плавными, исчезает дерганье.

– Ты хорошо говоришь по-русски. Откуда знаешь? – спросил Василий.

– А его тут все знают. Ведь это ваши построили города и заводы. Тут русских было много. Потом пропали, сейчас опять начали возвращаться. Еще китайцы есть. Ух, гады! Ненавижу их.

– За что? – удивился Барабанщиков.

– Они захватчики. Русские никогда не дрались с монголами, наоборот, помогали и защищали. А китайцы нас обманом захватили. Они были оккупантами в прошлом веке. Русские солдаты их прогнали. Теперь вот опять появляются, к медным рудникам присматриваются. Ты знаешь, что половина нашей страны до сих пор оккупирована Китаем? Они так и называют ее – Внутренняя Монголия. Ничего, когда нибудь мы окончательно освободим родину, а всех китайцев сбросим в море!

Видно, что пленник не на шутку разозлился, говорит быстро, проглатывая окончания, жестикуляция резкая, руки мечутся над костром, как у шамана.

– Экий ты кровожадный … – вздохнул Василий. – Ладно, ваши дела. Тебя как зовут-то, дядя?

– Миша. По-нашему мое имя звучит не так, а по-русски будет Миша.

– А меня Василий. Слушай, Миша, видно, что ты человек образованный. Как ты стал бродягой?

– Э-э… долго рассказывать, – замахал руками пленник. – Ты о нашей революции слышал?

– О цветной? Конечно. Эту заразу и к нам хотели запустить, да не позволили. Украина, Грузия – там удалось гадам прийти к власти. Еще где-то – уже не помню – выводили лохов на улицы, но не вышло.

Пленник нахмурился, недовольно засопел.

– Почему лохов? Если народ простой, думаешь, он дурак?

Василий молча развел руки, улыбнулся.

– Люди верили. Они думали, что вот, появились новые политики, честные и неподкупные, которые хотят правды. И я им поверил, – грустно произнес пленник по имени Миша.