Текст книги "Истории, которые не забыть. Избранные повести и рассказы"

Тень ушла. Старик остался один. Только теперь он разрешил себе слезу. Последнюю земную слезу перед уходом. Была ли это слеза радости или печали – уже никто не узнает… Я верю, что радости. Ведь дед Максим возвратился к любимым…

АВИ – октябрь 2016

О красоте

Сегодня утром открываю шторы. И в комнату врывается весёлый, ясный, предвесенний день. Без спросу так врывается, как к себе домой. Но я не против, конечно. Мне не жалко. Даже наоборот, я ему рад.

Захотелось рассказать о красоте, как я её понимаю. Возможно это совпадёт с вашим ощущением прекрасного. А, возможно, у каждого оно своё. Чистое, родное и тёплое. Может быть родом из детства.

А ведь детство – штука такая настолько интимная, личная, чистая, светлая, даже щемяще нежная, с какой-то такой приятной грустинкой.

Уверен, в каждой взрослой женщине жива та милая маленькая девочка, с огромными распахнутыми глазами, удивленно смотрящая на мир. Прекрасная, восторженно радостная, маленькая Принцесса. Фея в детском платьишке. Озорная, смешливая и одновременно внимательная.

И в каждом взрослом мужчине, где-то глубоко – глубоко, но обитает тот озорной парнишка – плутишка, который бегал, прыгал, заливался детским смехом от беспричинной радости жизни. Шишки себе набивал, падал, вставал, снова бежал и снова смеялся.

В каждом мужчине ребенок этот жив. В одном глубже спрятан, в другом ближе к поверхности. И иногда этому маленькому шаловливому мальчишке нужно давать выход. Чтоб не заболел он там, в душе. Это красота настоящая. Не внешняя, а самая суть, самая внутренняя правда каждого человека.

Она там в нас живёт и поныне. Это наш живой цветок. Не забывайте заботиться о нём. Давать ему свет и тепло. И поливать его воспоминаниями детскими и, особенно, бывая на природе, выпускать эту свою внутреннюю девочку-фею или мальчишку погулять. Иначе им станет грустно, они подумают, что о них забыли, и будут тихонько в вас там плакать. Пусть уж лучше смеются, ведь правда?

Женщины! Красота вашей Души женской это Божия красота. Наши милые, самые лучшие мамы, бабушки, сестрёнки, жёны, доченьки…

Женское сердце нелогично, глупо и прекрасно. Можно воспеть глаза, колени, шею, голос, улыбку. Всё, что знает о женском теле анатомический атлас, всё волшебно и гениально создано. Но колени с годами обвиснут, глаза выцветут. Уголки рта опустятся вниз. Морщинки избороздят милое лицо. И только чудесное женское сердце навсегда останется шелковым. Навсегда детским, чистым и мечтательным. Оно может простить даже дракона, сожравшего целую деревню, потому что милый зверёк просто хотел покушать.

Ну, раз начал о красоте, то нельзя умолчать о том, что люблю сам. Люблю всё, что НЕчеловеческое. Что не человек создал. Человеческое, на мой взгляд, это только жалкая пародия на красоту мира вокруг. Отражение. Слабое подобие НАСТОЯЩЕЙ КРАСОТЫ.

Ну вот, например, женская красота. Её создал Творец. Человек нарисовал красивую картину женщины. Пропустил всю её красоту через своё сердце, создал шедевр.

Но ведь он только отразил красоту женщины на холсте. Он её не создал.

Умничать не хочу. Поэтому скажу проще – люблю великолепие вечно живой природы. Совершенство её форм, цветов и оттенков. Плюс её звуки, шумы, запахи.

Люблю шторм, бурю, таинственность и величие гор. Обожаю смотреть на огонь и воду. Дождь. Туманы. Луну. Звёзды. Озёра.

А как прекрасно, сидя у русской печки зимой слушать треск горящих поленьев, ощущать кожей особенное живое тепло огня..

В душе я, конечно, старый романтик. Хоть и пожилой уже, но всё-таки остался романтиком. Это моя природная суть. И работу себе всю жизнь выбирал, чтобы там не просто деньги на жизнь зарабатывать, а, чтобы ещё и интересно было.

Случилось однажды так, что попал работать на флот. Просто тупо пришел в речной порт, показал трудовую книжку и сказал,

– Возьмите на какое-нибудь судно, хоть кем.

Взяли матросом. Матросы все обычно молодые, крепкие, шустрые парни. А я пришел, мне уже 35 было. Хоть, может и глупо, но тянула меня романтика воды и путешествий.

Сперва устроился на самое большое пассажирское судно, которое по реке туристов катало. Допустим, группу студентов вниз по Оби и обратно, примерно месячное плавание.

Но там быстро всё надоело. Пьянки, гулянки, страсти-мордасти, дискотеки, шум, гам, танцы, пьяные базары, какие-то нелепые разборки.

И ещё нужно за этими туристами присматривать, чтобы не утонули они в своём разгульном угаре. Правда, при мне никто за борт не свалился.

Тут уж не до романтики, не до красот природы. Короче, отработал одно такое горе-плавание и перешёл на грузовой флот.

Там вахты у штурвала. Больше свободы и тишины. Хотя, конечно, на флоте на всех судах пьют круто. Но мне это было побоку. Я свою службу исправно нёс.

К тому времени, уже закончил экстерном за три месяца командное речное училище. Четыре курса за три месяца. Сам был приятно удивлён, как так у меня это быстро и весело получилось. Считай за одну зиму.

Директор училища, капитан второго ранга, когда диплом судоводителя мне торжественно вручал, сказал при всех, мол, впервые за историю речного флота такое быстрое у меня обучение получилось. Я был рад и горд собой. Ну прям, герой…

Уже не матросом простым в рейсы ходил, а штурманом.

Прекрасно помню эти чудесные ночи и утра за штурвалом. Полное безмолвие. Только мерный гул двигателей в машинном отделении. Река, таинственная, вся в рассветном тумане. Сижу в рубке, за штурвалом. На судне все спят. Видимость малая.

Иду тихим ходом то по локатору, то по глазам. Осторожненько так иду, чтобы на камни или на мель не сесть. Если задремать, можно и в берег с размаху влететь. Обхожу отмели и перекаты. Пороги шумят, бурлят, водовороты кружатся.

А красота неописуемая. Тумана всё меньше и меньше, он рассеивается под лучами восходящего солнца. Прохлада утренняя, у меня в рубке окна открыты. Дышу! Ем кислород жизни полной ложкой. За каждым поворотом фарватера новая красота открывается глазу. Неведомое чудо сибирской реки.

За каждым поворотом фарватера новая красота Божьей природы. Фото автора.

Видел, как медвежата с матерью играли на берегу. Катались, кувыркались, а она на них беззлобно, по матерински ласково рычала. Как рыбины поутру плескаются. Как чайки жирные и сонные сидят на отмелях.

ОХ!!! Да разве всё перечислишь?!!! Это не человеком созданное искусство. Это природа. Вечно живая, восхитительная, чудесная. Вечно новая и вечно удивляющая своим совершенством.

Сижу, веду по курсу своё судно, смотрю на это вечное, нерукотворное великолепие Божией КРАСОТЫ и кажется мне, что вокруг Ангелы тихонько и ласково поют. И к моей Душе нежно крыльями прикасаются…

Меня пригласила на вечный танец сама Красавица-Жизнь

Что такое скука? Это когда нужно что-то ещё, кроме самой Жизни. Такой, какая она есть.

Когда нужны деньги, вещи, люди, места, путешествия, развлечения (отвлечения), любовь, квартира новая, машина другая побольше, поезда, новые ощущения, переезды, фейерверки…

Звонки по телефону, разговоры, наряды, гости, театры, кино…

Как без этого не заскучать? Разве это возможно?

Вы скучаете без всего этого? Вы скучаете, когда спите во сне без сновидений? Конечно нет. Вы просто есть.

Нет слов, людей, дел, событий, нет вас, есть только сердцебиение и дыхание.

Процессы в теле сами происходят. Еда где-то там, в животе, переваривается, кровь бегает по телу, тело не ощущается никак. Это есть просто Жизнь.

Это есть просто ёлка без украшений, гирлянд искусственных, просто есть, какая есть. Она живая. Она живёт. Она сама есть Жизнь

Жизнь, без лишнего, как она есть. Без ожиданий, людей, вещей, событий, мечтаний, страданий.

Природа не терпит лишнего. Природа не любит мусора. Суеты, бед и праздников. Ей это ни к чему. Она просто есть. Она сама просто есть – и это её праздник.

Жизнь без лишнего. Без всего красивого, некрасивого, правильного и неправильного. Танцуем Жизнь. Просто живём. Это есть правда, без прикрас, без блестящих упаковок, без надежд, ожиданий и побед. Некого побеждать. Это прекрасно.

Проснитесь от своего самого скучного сна. Живите, дышите, танцуйте. И больше не надо ничего. Это вас проживает сама Красавица Жизнь.

Фото автора

Во мне уже с рождения это всё есть. Зачем мне ваши страсти, любови, расставания, встречи? Переживалки, страдалки, ожидалки, достижения, потери, мечты.

Религии нагоняют жути. Серьезные дяди играют в войнушку на деньги. Ученые дяди изобретают новое оружие и ищут воду на других планетах, а на Земле портят воду отходами и нефтью. Умные дяди строят бизнес, но теряют счастье. Правильные дяди скучны и угрюмы. Очень религиозные взрослые дяди почему-то ссорятся между собой. Они всегда все знают и учат других правильно верить и жить.

Жизнь просто идет. Не по правилам, с юмором, и непредсказуемо. Но интересно.

Они ничего не знают о счастье. Они счастливы.

Они ничего не знают о горе. И горе не знает о них.

Они ничего не знают о жизни. Они просто живут.

Они сами есть жизнь. Они дети.

Взрослые дети забывают, как жить. И как быть детьми.

Они разучились радоваться без денег.

Им трудно, они озабочены, они много думают.

Они ищут Бога. Они страдают и грустят.

Они копят деньги, чтобы похудеть и попутешествовать.

Они хотят другую машину, дом, работу, страну.

Они ищут новую любовь.

Им всегда всего мало.

Дети не ищут Бога. Бог сам живёт в них.

В их радостном сердце и в их смеющихся глазах.

Они ничего не знают о любви. Они просто любят.

Они сами есть Любовь.

Они не ценят ум, религию и деньги. Для счастья это им не нужно.

Они любят улыбаться, гулять и прыгать. Они дети.

Младенец улыбается просто так, ни о чём не мечтает, ни о чем не страдает, ничего не ждёт. Он просто есть. Он просто живёт.

Мне далось самое важное открытие – я знаю, что я есть. И точно знаю, что не умру. Не кончается этот танец. Эта бесконечная игра.

Это есть просто Жизнь. Красавица Вечная Жизнь.

Бессмертный Серёжа
Рассказ, услышанный в поезде

«Понять поздно – это лучше, чем совсем не понять. Но ещё лучше – понять это раньше, чем будет поздно.»

Цитата автора.

Эту необычайную историю рассказал мне мой попутчик, сосед по купе в поезде дальнего следования. Я не люблю летать самолётами и возвращался домой по привычному маршруту «Москва – Новосибирск» скорым фирменным поездом «СИБИРЯК».

Сосед по купе назвался Сергеем Николаевичем. Как оказалось впоследствии, он являлся моим земляком, жил и работал в Новосибирском Академгородке. Более того, он был очень известным в научных кругах учёным. Заведовал в Институте Ядерной Физики лабораторией по изучению квантовой природы света.

Я же возвращался домой из Москвы после вручения мне очередной литературной премии. Дорога предстояла не близкая и долгая, мы разговорились. К счастью, по возрасту мы с попутчиком были почти ровесники. Обоим далеко за пятьдесят.

Равнодушные к картам и алкоголю, мы проводили время в дружеских беседах за чаем в романтичных дорожных подстаканниках под вкусные блинчики с тёртым сыром. Верхние полки в купе, по удивительному стечению обстоятельств, во всё время пути так и не были заняты. И нам никто не мешал разговаривать на любые интересующие нас темы.

Вот тогда то Сергей Николаевич и рассказал мне эту необычайно мистическую историю из своего детства. Более того, на удивление легко рассказчик разрешил мне воплотить этот случай в новое литературное произведение с моим скромным авторством. Это не составило никакого труда, особенно после того, как мой сосед узнал, что я писатель.

Не буду более томить читателей долгим вступлением. А сразу приступаю к изложению услышанного мной от Сергея Николаевича…

…Весной Серёжа серьёзно заболел.

По улицам и дворам уже смело бурлили ручьи. Пташки тоже ожили и бодро горланили на непонятном языке о чём то своём, птичьем, радостном. Конечно, как всегда, в эту пору, они кинулись создавать счастливые семьи, строить новые гнёзда и обзаводиться кучей птенцов – желторотиков. Сосульки уже регулярно на солнце плакали от счастья, что снова превратятся в реки, моря и облака.

У Серёжи сильно болела голова, воспалилось горло. Боль отдавалась во всём теле, в ушах, в горле, в зубах, даже в локтях и коленках. Голова шумела, гудела, клокотала, одним словом, боль нестерпимо мучила восьмилетнего парнишку. Бабушка и мама волновались, вызвали врача, накупили лекарств, разных невкусных микстур, таблеток.

В Серёжином доме воцарилась всеобщая уныло – тревожная атмосфера. Мальчик лежал с высокой температурой и, грустно отвернувшись от всех, смотрел на стену.

Шёл уже третий день болезни. Врач сказал, что это ангина и необходимо не вставать с тёплой постели, принимать лекарства и терпеливо ждать улучшения.

Вместо улучшения в Серёжиной голове начали разговаривать какие-то злые голоса. Появились непонятные шумы и противный гул в ушах, к тому же ещё глаза воспалились и стали слезиться.

Бабушка присела у кровати с книжкой, почитать ему, чтобы хоть чем то приободрить мальчика. Но слушать у него совершенно не получалось, мешали головная боль, какой-то треск в ушах и странно увеличивающиеся, покачивающиеся предметы и мебель в комнате.

Серёжа не хотел рассказывать об этом никому, ни маме, ни бабушке, ни, тем более, врачу. Потому что сам не понимал, что такое с ним происходит.

– Бабуль. Ты иди, не надо читать. Я посплю. – Попросил он бабушку, чтобы остаться одному и попытаться разобраться, что это такое странное происходит вокруг.

Будильник на столе вдруг стал тикать так громко, что было непонятно, что с ним случилось. Казалось, что даже кровать от этого тиканья дрожит и покачивается. Книжная полка на стене тоже накренилась вбок, но книги почему то не падали на пол. Совсем непонятно и очень страшно.

– Ну хорошо, поспи. Потом проснёшься, я тебя чем-нибудь вкусненьким накормлю. Если тебе что-нибудь понадобится – сразу зови. Хорошо? – Бабуля закрыла книжку и, погладив внука по голове, встала и ушла.

Серёжа наблюдал эти странные превращения и кружение предметов по своей комнате. Ему вдруг показалось, что шкаф собирается выехать на середину спальни, а горшки с цветами на окне громко и нервно разговаривают о чём то между собой.

Мальчик закрыл глаза и отвернулся к стенке. На подушку, скользя по щекам, одна за другой текли слёзы.

Вдруг он почувствовал, что кто-то присел рядом с ним на край кровати. На бабушку и маму непохоже. Тогда кто же?!

Нужно бы повернуться, открыть глаза и посмотреть. Но это было так страшно, что мальчик не решился. Он вытянул за спину руку и осторожно начал ощупывать ладонью край кровати. Пальцы бесшумно наткнулись на что то мягкое, гладкое… Ужас заставил его сжаться в комок…

– Не бойся. Открой глаза. Сейчас тебе станет намного легче. – Голос был тихий, ровный, спокойный. И несмотря на то, что голос незнакомый, даже показался каким-то добрым и приятным…

Серёжа осторожно повернулся и приоткрыл глаза. Рядом с ним сидел молодой мужчина. Даже, правильней будет сказать, парень, лет примерно около двадцати. Незнакомец сидел и спокойно улыбался.

– Здравствуйте, а вы кто? – Прошептал мальчик настороженно и удивлённо…

– Здравствуй. Твой друг, ты меня не знаешь. Зато я давно тебя знаю. С самого рождения. – Загадочно, тоже шёпотом, ответил незванный гость.

– А как вы зашли так тихо и незаметно, и откуда вы меня знаете? – Серёжа был так поражён таинственным появлением незнакомца, что даже боль в голове стала стихать. А может и не стихала, мальчик просто совершенно забыл о ней. И так странно, липкий, болезненный страх тоже куда то улетучился.

– Меня видишь только ты, больше никто. Поэтому этот никто не помешает мне помочь тебе. – Гость снова чуть заметно улыбнулся и взял руку Серёжи в свою. – Ты, малыш, немного помолчи. Я сейчас всё объясню. Тебе уже легче?

Мальчик прислушался к себе. И правда, боль куда то ушла, голоса, гул и шум в голове стихли, глаза перестали слезиться. А главное, комната снова стала прежней, уютной, безопасной. Никакие шкафы по полу не ездили и полки не падали. Кровать не дрожала и даже горшки с цветами просто стояли молча на подоконнике. Рука Серёжи лежала в тёплой руке незнакомца, и убирать её почему то совершенно не хотелось.

– Да. Намного легче. Кажется, совсем ничего не болит почему то. Наверное, я выздоровел. А вы кто? – Повторил мальчик уже более уверенно и спокойно…

– Ну, если тебе уже получше, можно и поговорить. – Весело продолжил загадочный гость. – Я твой самый-самый верный друг, почти даже родственник, и одновременно твой служебный хранитель. Был с тобой с самого рождения, но увидеть меня ты смог только тогда, когда сильно заболел. Хотя ты меня и раньше видел, но забыл.

– Как это, с рождения? А где вы жили всё это время? И почему вас никто, кроме меня, не может видеть? – Серёжа хотел уже засыпать гостя вопросами ещё больше, навалить их целую кучу. Но незнакомый парень легонько сжал ему ладошку и приложил палец к своим губам.

– Тише. Не торопись. Я же сказал, что всё тебе объясню. И ещё. Я не старый, и можешь разговаривать со мной на ТЫ. Как со своим другом. Договорились?

– Хорошо. Я попробую. – Согласился заинтересованный мальчик. – А как тебя зовут?

– У меня много имён. Выбирай, какое тебе больше понравится. Благолюб, Светобор, Лучезар, Яснослав, Чистослов, Братоспас, Дружедар и ещё много-много разных… Выбирай сам…

– Ну, мне почему то больше нравится Лучезар. – Серьёзно, почти не задумываясь, ответил Серёжа. – Остальные имена всё равно сразу не запомню.

– Хорошо. Зови Лучезар. Теперь отвечу на твои вопросы. Только ты пока помолчи, слушай. Главное, не пугайся, а удивляться можешь. Сейчас твоё удивление тебе как раз на пользу пойдёт. Чем больше будешь радоваться и удивляться, тем скорее выздоровеешь. Как понял, приём?! Друг мой, Серёжа, ау, ау… – Снова радостно пошутил Лучезар.

– Вот, слушай. Во-первых, я не совсем человек. Даже, точнее сказать, совсем не человек. Как бы тебе это попонятней объяснить. – Гость на мгновение задумался, даже почесал затылок, затем снова улыбнулся своей лучезарной улыбкой и глаза его заблестели озорными искорками.

– Вот, Серёжа, я, например, как луч. Луч Света. Он тёплый, яркий, никто и не подумает, что он живой. А он живой. По настоящему живой. Понимаешь?

– Не совсем. А как же простой луч света может стать похож на такого человека, как ты? – Мальчик становился всё бодрей и свежей, остатки прошлой болезни растворялись без следа с каждой фразой их дружеского разговора. Лучезару было очень приятно это наблюдать.

– Не совсем он простой. Это только люди так думают, что луч простой. Да луч может всё! Вообще всё. Он отражается, превращается во всё, что пожелает. Такова природа Света. Это тебе позже, по квантовой физике в школе, а потом ещё в институте объяснят. Но не это главное. – Рассмеялся новый Серёжин друг.

– А что же тогда самое главное?! – Сережё было всё интересней и интересней разговаривать с весёлым и забавным Лучезаром.

– Ты вот сейчас меня спросил, где я жил все твои восемь лет с рождения… Отвечаю, везде! С тобой, всегда… Ну, например, как небо, как звёздочки, как тепло, как Свет… Они же были с тобой все эти твои восемь лет? Ведь были? Правда?

Серёжа задумался. Трудно было сразу понять, что с тобой рядом на детской кровати сидит кто-то такой, кто был всегда и везде.

– Это получается, Лучезар, что я родился и когда-нибудь состарюсь, как моя бабушка. А потом и умру, как все люди. А ты, как был всегда, так и будешь жить? Везде. Только уже без меня и после меня. – Как-то неуверенно и даже немного грустно проговорил Серёжа. Он бы хотел иметь такого старшего брата, как Лучезар.

– Молодец! Соображаешь! Вот это и есть самое-самое главное! Очень хорошо, что ты почти сразу догадался и спросил о самом главном. – Лучезар радостно улыбнулся, от удовольствия даже потёр руки. И, наклонившись к лицу мальчика, таинственно, как заговорщик, и одновременно даже как-то театрально или немного по-ребячески, проговорил Серёже почти в самое ухо:

– Слушай, меня внимательно и запомни это навсегда! Ты не умрёшь. Никогда! Просто потому, что этого не может быть. Веришь мне? – Лучезар пристально посмотрел Серёже прямо в глаза.

Глаза гостя будто насквозь пронзали мальчика до каждой клеточки, до каждого отдельного атома его тела. Серёжа смутился, растерялся, и не знал, что ответить новому другу.

– Никто, никогда не умирает, Серёжа. – Впервые за весь разговор Лучезар говорил без улыбки, очень серьёзно. – И бабушка твоя не умрёт, и мама… Никто, совсем никто. Раньше, давно, конечно, была смерть. Но её победил один мой Великий знакомый. Понимаешь меня?

– Нет. – Только и смог выдавить из себя ошарашенный новостью мальчик.

– Ладно. У тебя есть детский конструктор? Ну или хотя бы какие-нибудь кубики среди игрушек?

– Нет. Конструктора у меня нет. А в кубики малыши играют. Я их давно подарил соседским детям. Мне они уже не нужны. Вырос я из кубиков. – Ответил Серёжа.

Он был в задумчивом шоке. Никак не мог до конца придти в себя от услышанной новости.

– Хорошо. Приведу тебе другой пример. В песочнице играют дети, видел?

– Ну конечно, видел много раз…

– Дети строят из песка дом. Построили, полюбовались, поиграли, ушли. В песочницу залезли другие дети, сломали дом и начали печь в игрушечных пластмассовых формочках песочные пирожки. Бывает?

– Бывает.

– Теперь ответь мне – тот дом, который сломали вторые дети, умер? Или пирожки, которые смыло дождём, умерли?

– Нет, конечно. Это же песок. Он остался, никуда не делся.

Лучезар умолк, продолжая пристально вглядываться в глаза Серёжи. Мальчик тоже молчал, ожидая ответов и до сих пор совершенно не понимая, к чему клонит его старший друг.

– Тогда скажи мне, что осталось от дома и песочных пирожков после того, как дом сломали, а пирожки размыл дождь?

– Ничего не осталось. Песок, да и всё.

– Ты уверен?!

– Конечно. – Серёжа уже начал думать, что новый друг опять подшучивает над ним. Но Лучезар оставался серьёзным. Разговор был таким интересным!

Больше всего мальчику нравилось, что гость разговаривает с ним, как с равным себе. Как со взрослым. Это было так необычно, приятно и по новому.

Родители и все остальные взрослые так почти не умели или умели, но почему то не делали. Они или относились к восьмилетнему мальчику, как к ребёнку. Или со снисхождением и жалостью. А Лучезар, хоть и был намного старше, разговаривал на равных.

– Бабушка идёт! – Встревоженно прошептал Серёжа. – Прячься, она может сильно испугаться.

– Я тоже слышу её шаги. Пусть придёт. Веди себя, как обычно, будто ты один. – Усмехнулся гость. – Не волнуйся ты так. Она меня даже не увидит.

– Серёжа, ты уже проснулся? – Бабушка зашла в комнату, но не прошла к кровати, а внезапно резко остановилась в дверях, как вкопанная. – Что с тобой?! Ты сидишь на кровати?! Тебе совсем плохо?! Что случилось, почему ты встал?

– Бабуль! Я почти здоров! – Заулыбался мальчик, наблюдая одновременно за бабушкой и за Лучезаром, который как ни в чём ни бывало продолжал сидеть на краю постели.

Это было так необычно, загадочно и очень – очень смешно. Бабушка и вправду не видела друга Серёжи. Смотрела как бы сквозь него.

– Не может такого быть! У тебя же температура… Была… – Бабушка подошла к кровати и изумлённо рассматривала мальчика уже вблизи, упорно не желая замечать гостя. – Давай-ка померяем температуру. Возьми градусник.

Серёжа сунул градусник под мышку и продолжал весело наблюдать за происходящим.

– Я даже могу говорить тебе вслух. А твоя бабуля не услышит моего голоса. – Проговорил Лучезар и снова озорно улыбнулся во весь рот. Серёжа расхохотался. Он не смог удержаться, видя такую умору.

– Да что с тобой? Тебе правда лучше? – Бабушка взволнованно и непонимающе переминалась у кровати с ноги на ногу.

– Да. Бабуля. Мне лучше намного. Я уже здоров или почти здоров. – Успокоил бабушку мальчик. И вдруг его озарила мысль, как занять её отвлекающим делом. – Я выздоравливаю и поэтому очень сильно захотел есть.

– Это просто чудо какое-то! – Счастливая бабуля смотрела на градусник, не веря своим глазам. – Ну, надо же! Температура в порядке. Сейчас срочно позвоню на работу твоей маме, чтобы она перестала волноваться, и сразу же начну печь твои любимые блинчики с сыром.

Упоминание блинчиков напомнило Серёже о неоконченном разговоре с другом. И, когда радостная бабуля ускоренно утопала из комнаты, друзья продолжили свою очень загадочную и интересную беседу…

– Помнишь, о чём мы разговаривали и на чём остановились? – Поинтересовался Лучезар.

– На том, что останется от песочного дома, когда он рассыпется.

– Верно. Так что останется? Как думаешь?

– Песок. И больше ничего.

– Если останется только песок, тогда откуда же ты знаешь, что раньше песок был домом?

– Ну, так я же помню, что в песочнице был дом.

– Значит помнишь? Получается, что дом не умер, а остался у тебя в памяти. В голове. Правильно?

– Да. Но самого дома то уже нет.

– Как это нет? Он же у тебя в голове!

Серёжа задумался.

Три года назад умер его любимый дедушка. Но мальчик продолжал его часто вспоминать. Ещё бывало, что дед снился. Если верить Лучезару, то дедушка не умер, а просто стал невидим. Правда не совсем невидим, а иногда даже видим. Например, приходил во снах. Тогда они вместе играли, дедушка красиво и ловко лепил из пластилина солдатиков и пушки. И Серёжа это видел, как наяву. Под кроватью до сих пор стоят те солдатики. И даже не во снах приходил дедушка.

Серёжа мог легко вспомнить его добрые глаза, тёплые, ласковые руки. Дед любил усаживать маленького Серёжу себе на колени и рассказывать что-нибудь очень интересное из своей длинной жизни. Вот сейчас дед опять вспомнился так ясно, так по-настоящему. Будто он и вправду не умер, просто иногда уходит, а иногда приходит.

Лучезар не мешал мальчику погружаться в воспоминания. Он молча сидел рядом и с улыбкой ждал.

Когда малыш вернулся из переживаний памяти и вновь посмотрел на Лучезара, гость проговорил:

– Давай-ка одевайся. Ты и так три дня с постели не вставал. Ведь сам сказал бабуле, что выздоровел. Здоровым не интересно и не полезно валяться весь день под одеялом.

Сережа будто очнулся, резко скинул надоевшее одеяло, ловко впрыгнул в тапочки и начал одеваться.

С кухни ароматно потянуло бабулиной стряпнёй. В голове сами собой нарисовались обмазанные маслом блинчики с тёртым сыром. Мальчик втянул этот запах и сглотнул набежавшие слюнки.

В голове сами собой нарисовались обмазанные маслом блинчики с тёртым сыром.

– Лучезар, а ты хочешь блинчиков? Я их просто обожаю.

– Я могу есть. Могу и не есть. Для меня это не главное. А тебе сейчас необходимо подкрепиться. Топай на кухню, обрадуй бабушку, что ты здоров и одет, хорошенько поешь. Потом продолжим наш разговор. И заправь свою постель с благодарностью. Она целых три дня согревала тебя своим теплом и помогала выздоравливать.

– Ты меня здесь подождёшь? Поем и вернусь. Я быстро… – Мальчик заправил кровать и вприпрыжку побежал трескать свои любимые блины…

Нужно ли говорить, что бабушкиной радости и облегчению не было предела, когда мальчик вбежал на кухню и уселся за стол с блинами. Это и без слов понятно.

Трое суток переживаний за больного внука, смутных тревог и бессонных ночей. Нервы бабушки и мамы были на пределе. И вдруг такое внезапное чудесное выздоровление.

Конечно, бабушка была просто несказанно счастлива. Она даже словно расцвела и помолодела. Восторг был ей явно к лицу. Серёжа видел это и чувствовал, он улыбался, и аппетитно поглощал один горячий блинчик за другим.

– Серёжа, мама узнала, что ты выздоровел и придёт сегодня домой с работы пораньше… Она так рада. – На глаза бабули навернулась непрошеная слеза радости.

– Да, бабуль… – Мальчик буркнул в ответ полным жующим ртом. Ему нестерпимо хотелось поскорее рассказать бабушке о своём новом друге. Но он не знал, поверит ли она ему, ведь видеть доброго Лучезара мог только он один.

Решив, что обязательно всё расскажет, но попозже, мальчик наелся, запил всё чаем с лимоном и выбрался из за стола. Поблагодарив бабулю торопливым поцелуем, он наскоро помыл руки и стремительно побежал в свою комнату.

Его уже, как сверхмощным магнитом, тянуло к Лучезару. Беседа с ним уже настолько радовала и притягивала мальчика, украшала его непосредственное, детское и чистое восприятие жизни, что Сережа принимал друга, как самый дорогой и бесценный подарок.

– Набрался сил, маленький обжора? – Со смехом пошутил ждавший его друг.

– Лучезар, расскажи ещё, я уже верю тебе! – Нетерпеливо попросил Серёжа, усаживаясь на диван, рядом с интересным гостем.

– Хорошо, продолжим. Сегодня тебя согревали воспоминания о твоём дедушке? Ведь так?

– Да! Ещё бы! Я вспоминаю о нём всегда. Каждый день. А как ты догадался, что сегодня я думал о дедушке? Ведь я ничего не рассказывал тебе о нём…

– Не отвлекайся от темы. Дедушка до сих пор, по-настоящему, согревает тебя своим душевным теплом. Если бы он просто умер, разве он мог бы каждый день с любовью делать это для тебя?

– Я не знаю. Но ведь все мои родные, соседи, друзья и знакомые говорят, что мой дедушка умер и уже никогда к нам не вернётся.

– Это правда, что люди всегда так говорят. Но это и неправда, потому что смерти не существует. Все люди уверены в том, что умрут. Но скажу тебе, как есть на самом деле. Это им только кажется. Никто не умирает! Это люди сами себя пугают. Наверное, без этого страха им почему то скучно жить… Любят люди страшилки и печальки…

Эта новая интересная мысль Лучезара внезапно так понравилась мальчику, что он заулыбался во весь рот, и попросил друга рассказать поподробней.

Пока Лучезар рассказывал мальчику правду, Сережа постоянно вспоминал свои прошлые детские страхи.

Сначала ему вспомнилось, как он с самого раннего детства очень боялся, что дедушка, когда ещё был жив, сильно хворает и слабеет от старости. Мальчик спал в соседней с дедушкиной комнате, и вслушивался в его храп. Когда больной и старенький дедушка вдруг переставал ночью храпеть, то Серёжа от этого сразу просыпался, открывал глаза, всматривался в темноту, и внимательно вслушивался. Дышит ли дед, жив ли он ещё… Это было очень-очень пугающе… Это было слишком трудно переживать для детского ума, и ещё трудней позабыть.

А потом, когда деда похоронили, в его комнату перешла жить бабушка. И всё повторилось. Серёжу снова страшно пугало, когда ночью в соседней комнате не слышалось её дыхания или храпа. Он снова вглядывался в темноту, задерживал своё дыхание и прислушивался, боясь, что бабушка уже умерла. Так было и вчера, и позавчера, и всё его детство. Эти ужасы не отпускали и мучили его, особенно по ночам.

Настолько искренне, нежно и даже как-то до болезненности преданно он был привязан и любил своих родных, что ему было невыносимо страшно, что они когда-нибудь умрут, покинут его, оставят одного и уже не вернутся никогда.