Текст книги "Проект «Сфинкс»"
Автор книги: Андрей Ивасенко
Жанр: Боевая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 4 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Крыса пристально смотрела на человека.
– А в Дрездене что натворили? Жуть! Не пожалели ни стариков, ни детей, проклятые убийцы! Немецкий народ им на колени не поставить! Мы не сдрейфим! Никогда! Ведь не зря же нас тут всех держат? Мы еще подсыплем им перцу в рождественскую индейку и гребаные пудинги! – Франц хлопнул ладонью по столу. – Ты чего не ешь, приятель?
Крыса повела себя как-то странно: засуетилась, покрутилась вокруг стола и выскользнула за дверь.
– Ты куда, Сталин?! – крикнул ей вдогонку Крюгер и подумал: «Наверное, «по-большому» приспичило. Ну и правильно, в дежурке гадить запрещено. До чего же умная бестия! Не зря тушенкой пузо набивает».
Надзиратель подошел к двери и выглянул в коридор.
Сталин куда-то убежал. Исчез.
«Как его позвать? Кис-кис? Звучит бредово и на редкость глупо. Как вообще можно позвать крысу?.. – Франц не нашел ответ на этот вопрос, в расстроенных чувствах захлопнул дверь, улегся на койку. – Нужно поспать. Второй час ночи, а я все еще на ногах. А Сталин вернется, обязательно вернется. Ему со мной хорошо и сытно…»
…Но этой ночью его усатый любимец не вернулся.
Когда Крюгер проснулся, то почувствовал неприятную тяжесть на груди и чье-то зловонное дыхание.
– Сталин, где тебя носило, приятель? От тебя жутко воня… – в полудреме пробормотал Франц, открыл глаза и запнулся на полуслове, когда увидел ЧТО сидит на его груди.
Больше надзиратель не успел сказать ни слова – острые клыки красноглазой твари сомкнулись на его шее, разорвали в клочья и превратили в булькающее кровавое месиво.
* * *
Ганс дрожал всем телом. Не от страха – от отчаяния.
Почему крысы затихли? Почему они здесь? Их так много… Чего ждут? Где этот чертов молчаливый ублюдок Франц?
Желудок напомнил о себе, противно заурчав.
Нужно как-то выбираться отсюда… звать на помощь… или хотя бы избавиться от мерзких тварей. Чего они могут бояться?..
Вайгель напряг память и его осенило: «Точно! Нужен огонь! Как же я раньше об этом не догадался!»
Ганс судорожно сунул руку в карман и нащупал небольшой металлический цилиндр «IMCO». Курить он бросил полгода назад, а зажигалка просто провалилась через дырявый карман под подкладку форменной куртки. При осмотре ленивый надзиратель лишь вывернул карманы, не заметив дырки, хорошенько тряхнул одежду и брезгливо отдал арестованному. Куртка была в пятнах неприятного вида – это и спасло зажигалку от реквизиции. Зато губную гармонику «Хонер» жадный Франц очень долго разглядывал и крутил в руках, перебирая в голове причины, чтобы не возвращать обратно владельцу.
«Зачем ему эта вещь? – недоумевал Вайгель. Неужели будет развлекать свою жирную крысу?»
О дружбе надсмотрщика с хвостатым Сталиным знали все, и по базе ходило с десяток анекдотов самых разных трактовок, порой очень обидных. Но открыто надсмехаться над ним никто не рисковал: видимо, опасаясь мести – в том случае, если окажется клиентом его «заведения».
«Хоть бы бензин не выветрился!.. Нет, не должен». – Ноздри Ганса раздувались, будто ноздри коня, почуявшего запах голодного волка. Губы были поджаты. Пальцы разорвали карман и извлекли зажигалку. Большой палец откинул крышку и крутанул колесико.
Чирк!
Искры разлетелись в стороны.
Внизу закопошились крысы.
Чирк!
То же.
– Проклятье! – взволнованно воскликнул Ганс. – Ну, давай же! Давай!
Чирк! Чирк! Чирк!
Без результата.
«Может, фитиль высох? Нужно хорошенько встряхнуть».
Ганс сглотнул липкую слюну, потряс зажигалку. Его охватило отчаяние. Мысленно перекрестившись, снова крутанул черное колесико.
Чирк! Чирк!
Огонек заплясал на фитиле зажигалки, осветив потолок, стены и прижавшихся к полу крыс.
Ганс облегченно выдохнул.
«Так. Теперь нужно сделать факел».
Он разулся, выдернул две дощечки из настила нар, разорвал полусгнившую ткань матраса и набил ватой шерстяные носки. Скрутив жгуты из шнурков кальсон, Ганс прочно стянул ими носки вокруг рукояток факелов.
«Готово!» – обрадовался он и посмотрел вниз.
Крысы обеспокоено зашевелились, предвкушая что-то нехорошее.
Вайгель побоялся спускаться в копошащееся скопление грызунов. Поджег оба факела и один бросил вниз. Помещение заполнил смрадный и удушливый запах паленой шерсти и ваты. Крысы волной откатились к стенам, приникли и смотрели на Ганса, словно спрашивая: «Ты куда собрался, приятель? Сидел бы с нами и не дергался! Оно тебе надо?»
Но Ганс не разделял крысиного мнения – слез с нар и, опасливо озираясь на притаившихся крыс, подошел к двери. Из коридора, освещенного одинокой лампочкой, через дверную щель пробивался луч света, наполненный пылью.
Что-то шустро прошмыгнуло.
Что-то размером с таксу.
Ганс замер, озадачился: «Откуда взялась собака?.. Или все-таки крыса?.. Такого размера?.. Нет. Звук намного громче, чем могла бы создать эта тварь».
Он просунул кисть руки между створок, схватил цепь, скованную замком, и громко потряс.
– Э-э-эй! Франц! Грязная свинья! – заорал Вайгель. – Где ты, кусок дерьма! Тащи сюда свою жирную задницу, пока я тебе ее не оторвал!
Холодный, сырой воздух ударил в нос и горло.
Ганс затих.
Рядом послышалось чье-то глубокое дыхание.
Показалось?
Звук повторился. Уже ближе.
Нет, это было не дыхание. Нюхали дверь. А затем – затихло.
– Эй, кто здесь?.. – слабым голосом окликнул он неизвестно кого или что.
Снаружи не донеслось ни звука. Затухающий факел и тишина усугубили впечатление.
Неужели померещилось?
Ноги вросли в пол.
Тело дрожало.
Ганс стоял, вцепившись пальцами в цепь, и ждал, когда дыхание повторится.
В следующую секунду в руку вонзились острые клыки – хрустнули сломанные суставы пальцев, брызнула кровь. Ганс взвыл от боли и ткнул факелом в лохматую морду существа с красными глазами, отдернув руку.
За дверью раздался пронзительный визг и звук бегущих по тоннелю лап.
Рука представляла жалкое зрелище: два пальца тварь успела отхватить до основания, а остальные сильно кровоточили, беспомощно свисая на разорванной коже.
– Мать твою! О Боже! – Ганс осматривал свою искалеченную руку. Он никогда не чувствовал себя таким несчастным. И неожиданная боль сковала на миг все тело. – Что за… Господи!.. Моя рука…
Факел догорел и зачадил.
Ганс будто очнулся, расторопно отступил назад и обернулся.
И тут его сердце едва не остановилось.
Крысы молча смотрели на кровоточащую руку и медленно надвигались. Вайгель отчетливо прочитал в их злобных светящихся глазках свой смертный приговор.
Карцер был полон резкого, удушливого животного запаха.
Кровь капала на пол, и человеку показалось, что некоторые крысы жадно облизывались.
Огонь факела лежащего возле нар задрожал, вот-вот готовый угаснуть.
Ганс бросил в крыс тлеющую рукоятку факела, отступил назад и судорожно вжался спиной в дверь.
Крысы приближались, быстро сокращая расстояние.
Их дыхание смердело смертью.
Ганс заслонил лицо руками, чтобы не видеть своих убийц.
«Господи! Мне все это снится! Этого не может происходить со мной! Это сон! Сумасшедший сон! Меня нет здесь! Наверняка, мне вкололи что-нибудь, и я вижу галлюцинацию одурманенного каким-нибудь лекарством мозга… Я в лазарете! Я сплю! Должна же зайти медсестра Хельга и разбудить меня?! Должна же?..»
Крысы набросились на Ганса одновременно и опутали его словно липкие нити паутины. Острые зубы, как бритвы, разрезали тело несчастного узника.
Из карцера долго раздавался оглушительный, душераздирающий крик.
* * *
Едва ученые подошли к питомнику – остолбенели.
Во входной двери зияла огромная рваная дыра, точно выгрызенная острыми зубами.
Прошли внутрь помещения.
Там не осталось ничего, что хотя бы отдаленно напоминало царивший когда-то порядок.
Профессор Майер и доктор Фогель медленно продвигались среди хаоса и не верили глазам. Под ногами лопались стеклянные осколки. Половина террариумов лежали разбитыми на полу, в других – высохшие бурые пятна и какая-то слизь; перевернутые стулья и экспериментальный стол были словно изрублены топором.
В полном молчании они подошли к клетке, где должен был находиться шимпанзе Клаус – любимец профессора, всегда весело выплясывавший при его появлении.
Майер глухо застонал, словно зубы заболели.
В клетке лежала бесформенная масса всклоченной шерсти, слипшейся от крови, вывернутого мяса и торчащих обломков костей. Вокруг – многочисленные следы крысиных лап, размазанные в засохшем кровавом месиве.
– И это все, что осталось от Клауса… – хмуро констатировал Майер, осматривая останки своего любимца. – Поверить не могу. Неужели крысы способны на подобное? Они ведь крохотные… совсем…
– Клаус был неплохим парнем, – проявил сочувствие Фогель. – Но насчет крохотных крыс вы заблуждаетесь. Посмотрите на отпечатки лап. У моего дога были и то поменьше.
– Бедный, бедный Клаус, – растянуто произнес Майер. – Вспомните только, как он танцевал… Но как крысы могли дорасти до таких размеров за одну ночь? Это биологически невозможно.
– Я бы не был так уверен в этом. Вы забываете, что крысы участвовали в нашем эксперименте и подверглись воздействию сыворотки.
– Да, но тогда это значит, что процесс трансформации пошел ненормально… снова эта проклятая мутация…
– Мы рано обрадовались, профессор…
Майер сглотнул слюну. Ему захотелось плюнуть на все и бежать… бежать без оглядки… бежать подальше от всего этого кошмара… от этой клетки… от растерзанного Клауса… от всей этой крови… подальше от спятивших крыс… К горлу подступила тошнота.
– Нужно сворачивать проект, Эрих. – Майер осматривал разгромленное помещение. – И чем быстрее мы это сделаем, тем лучше. Исследования вышли из-под контроля.
Фогель смотрел куда-то в сторону. Замер. Глаза сузились.
– Эрих…
Доктор приложил палец к губам:
– Тихо… Слышите? – и указал на дренажную решетку. – Там что-то есть.
Ученые приблизились к решетке. Остановились. Прислушались.
Из дренажа раздавался тихий шорох и царапанье.
Эрих склонился над решеткой и протянул руку.
– Осторожно, Эрих, – обеспокоено сказал Майер. – Вдруг там одна из этих тварей? Это опасно.
– Куда подевался ваш неизменный оптимизм, профессор? – Фогель поднял решетку и достал из сточной ямы небольшую белую крысу, держа ее пальцами за хвост. – Видите кольцо на лапке? Эта особь не мутировала как остальные, хотя и поучаствовала в опытах.
Крыса жалобно пискнула.
– Что вы собираетесь с ней делать?
– Проведу исследования. – Фогель подошел к стеллажу, взял с полки металлический контейнер и положил в него крысу. – Думаю, эта малышка поможет нам создать вакцину против мутации.
Профессор недоверчиво смотрел на контейнер.
– Крысу нужно уничтожить, – предложил он. – Прямо сейчас… Пока не поздно.
– Нет, – отрезал Фогель. – Возможно, это наш единственный шанс исправить то, что произошло. А сейчас нам лучше убираться отсюда и как можно скорей. Крыс пока нет, но они не замедлят сюда вернуться – питомник когда-то был их домом. Доложите Штольцу о происшествии, он сможет организовать поисковую команду для уничтожения сбежавших крыс, пока они не успели размножиться.
– Да, Эрих, здесь действительно опасно, – согласился Майер и поспешил за доктором к двери, озираясь по сторонам.
Когда ученые вышли, растерзанный труп обезьяны едва заметно вздрогнул…
* * *
Трое эсэсовцев подошли к карцеру. Ржавый контейнер напоминал огромный металлический гроб, примостившийся в притоптанной пыли тоннеля.
– Тьфу ты! Воняет-то как! – поморщился эсэсовец с огнеметом на спине. – Запах, как в свинарнике. Грязнуля Франц здесь сто лет не убирал, наверно. Старый лентяй!
– Да, – согласился с ним другой солдат. – Он всегда был неравнодушен к крысиному дерьму. Наверное, и сам ходил сюда по нужде вместе со своим усатым другом.
– Плохое место. Плохие запахи, – философски пробормотал третий эсэсовец.
Первые два солдата дружно рассмеялись.
– Я когда увидел, что осталось от Франца, так сам чуть в штаны не наложил, – брезгливо скривил рот один из них. – Ну и гадость! Неужели это сделали крысы? До сих пор не могу поверить!
– Не просто крысы, Краузэ… А гигантские, кровожадные крысы! – стараясь придать значение своим словам, сказал огнеметчик. – Слышал, что говорил господин штандартенфюрер? Ничему удивляться не надо! Просто уничтожать и все.
Солдаты подошли к двери. Один из них заглянул внутрь контейнера.
– Хорьх, подсвети-ка сюда, – попросил он рыжеволосого здоровяка с огнеметом. – Ни черта не вижу… но здесь, кажется, что-то есть.
Хорьх достал из кармана фонарик и тоже прильнул к дверной щели.
Пятно света медленно задвигалось по полу и стенам.
– О мой Бог! – словно простонал рыжеволосый Хорьх. – Курт, ты видишь то же, что и я? Их тут сотни. Глазам своим не верю!
Карцер просто кишел крысами. Они попискивали и старались удалиться в темноту.
Свет фонарика переместился дальше и застыл на лежащем человеке.
Остекленевшие глаза мертвеца смотрели прямо на них.
Человек лежал на животе, и, казалось, хотел доползти или хотя бы дотянуться до двери скрюченными пальцами вытянутой руки. На окровавленном лице (на том, что от него осталось) застыла страшная зубастая усмешка, которая из-за обгрызенных крысами губ казалась еще более зловещей.
Сверху на трупе сидели две крысы и жадно вырывали куски мяса из его шеи.
Курт стиснул зубы.
– Это Вайгель… Я знал его… Может, еще жив? – потусторонним голосом проговорил Хорьх, который и сам не верил в то, что сказал. – Давай откроем дверь… нужно же убедиться…
– С ума сошел? – прошипел Курт. – Включай свою адскую горелку и сожги здесь все к чертовой матери!
– Но…
– Ты не слышал приказ? – Рука Курта потянулась к кобуре.
– …нужно…
– В нашей группе я назначен старшим! – Пальцы расстегнули кобуру.
– …проверить…
– Выполняй приказ!
– …что он действительно мертв.
– Немедленно! – В живот Хорьха уперся ствол пистолета. Глаза Курта горели.
Хорьх спрятал в карман фонарь, поджег горелку и вставил трубу огнемета в дверную щель.
– Отойдите подальше, – проговорил он и, о чем-то подумав, добавил: – Прости, Ганс.
Краузэ передернул затвор автомата и отошел на пять шагов назад. Курт последовал за ним, держа на мушке Хорьха.
– Зажигай, черт возьми! Жги их!
В трубе огнемета что-то зашипело и затем громко ухнуло.
Хорьх резко отскочил в сторону.
Из дверной щели вихрем вырвались языки пламени.
Внутри карцера раздались душераздирающий визг крыс, от которого сердце уходило в пятки.
Из контейнера выскочила дюжина горящих тварей и бросилась в глубину тоннеля. Краузэ и Курт выстрелили им вслед, но промазали.
– Добавь! Добавь им еще! – заорал бешеным голосом Курт. Огонь в его глазах еще больше распалялся. – Жги их, мать твою! Жги! Скорее!
Хорьх подошел к двери, наполнил карцер огненным потоком и снова отскочил.
Раздался нечеловеческий крик.
У Хорьха отвисла челюсть.
Или этот крик ему послышался?
Может, этот звук издал вырвавшийся из двери огонь?
Больше никто не выбегал.
И не кричал.
Жуткий визг затих.
«Показалось или нет?» – встревожился Хорьх. Широко расставив ноги, он стоял напротив двери. Уголки губ нервно подергивались. Руки дрожали. Лицо осунулось.
«Мы все окажемся в страшной беде, если будем вот так уничтожать друг друга, – думал он, смотря на пламя. – Нужно было проверить… я ведь чувствовал, что Вайгель жив».
Нагреваясь, металлическая обшивка контейнера начала покрываться радужными разводами.
* * *
После нападения крыс Ганс Вайгель не умер.
Изуродованное тело лежало на полу и истекало кровью.
Он не чувствовал больше ни боли ни страха.
Что-то изменилось в нем. Где-то внутри.
Вайгель не мог пошевелиться. Не мог моргнуть. Не мог крикнуть. Но он жив… реально жив… мог думать и видеть… и чувствовать запахи. Из их множества обоняние выделяло лишь два: зловоние грязных крыс и приторно-сладкий запах собственной крови.
Крысы кружились вокруг, неспешно доедая плоть человека. Но это обстоятельство уже мало беспокоило Ганса. Почему-то он был уверен: ему ничто уже не навредит.
«Почему я ничего не чувствую? Может, в меня вселился сам дьявол? Или крысы впрыснули в меня своими клыками какой-то яд?» – думал Вайгель.
Раньше все походило на страшный сон: крысы пугали, темнота и спертый могильный воздух душили и, казалось, что весь мир спрятался за темными очками, чтобы не видеть его мучений. Когда-то это был кромешный ад среди расплывчатых теней с горящими глазами. Но теперь характер сна полностью изменился. Начались другие видения – полные утробного спокойствия и какой-то новой жизненной силы. Время как будто переместилось в другое измерение. Оно растягивалось до неузнаваемости: минута казалась часом, а час – вечностью. Ганс словно бы летел по бесконечному, глубокому туннелю, проваливаясь в бездну…
Внезапно Вайгель услышал чьи-то быстрые приближающиеся шаги. Послышались голоса и смех. Кто-то подошел к двери карцера. Свет фонаря ослепил его, но зажмуриться он не смог. Услышал тихий шепот и угрозы, от которых ему стало жутко, но и губами пошевелить не удалось.
«Конец… Сейчас я буду умирать в мучительных агониях. Наступит смерть – быстрая и яркая… Ради Бога, не делайте этого! Вытащите меня отсюда! Я жив! Слышите?! ЖИВ!» – взмолился мысленно Вайгель.
В промежуток между створок двери просунулась черная трубка с подрагивающим пламенем на конце. Кто-то настойчиво приказал: «Зажигай, черт возьми! Жги их!»
«НЕТ! ПРЕКРАТИТЕ ЭТО! ПОЖАЛУЙСТА!» – молил их Ганс.
Труба зашипела как разъяренный дракон и выплеснула струю беспощадного пламени.
«СВОЛОЧИ! ГОРЕТЬ ВАМ ВСЕМ В АДУ!»
Крысы моментально вспыхнули как пересушенный хворост и, подхваченные огненным вихрем, разлетелись по сторонам, кружась в пылающем фейерверке. От их визга заложило уши.
Глаза Ганса лопнули как рыбьи пузыри и свернулись сморщенной пленкой. Нестерпимая адская боль медленно вонзалась в тело, будто тысячи маленьких иголок. Кожа горела, лопалась и темнела, превращаясь в черный пергамент. Его кожа!..
Огненная волна снова накрыла Ганса…
* * *
Брезентовый мешок с телом Франца Крюгера покачивался в движущейся тележке.
– Куда мы его везем, господин обер-шарфюрер? – спросил молодой прыщавый солдат у высокого тощего человека.
– Скоро увидишь, – ответил Карл Хольман. – Об этом тоннеле знают только двое: я и господин комендант… А теперь узнаешь и ты… Смотри не проболтайся никому! Иначе окажешься в таком же мешке. – Он ткнул пальцем на труп и покосился на солдата. – Думаю, скоро у нас работы прибавится. На базе происходит что-то странное, но об этом умалчивают.
– Почему? Разве это должно быть тайной? Ведь люди гибнут!
– Эта тайна не для простых смертных, Зигфрид, – сказал Хольман и мелко рассмеялся. – Но меня им не перехитрить! Раньше – что? Один-два покойника в год, да и то по собственной глупости гибли – все из обслуживающего персонала: кого током шарадахнуло, кого вагонеткой раздавило. А теперь – солдаты! Третий за месяц. Каково, а?.. Поворачивай направо.
Тележка свернула в узкий проход. Воздух здесь был просто ледяным. Огонь горящих факелов неровно задрожал. Зигфрид поежился и осмотрелся. По обеим сторонам арочного тоннеля выступали железные каркасные ребра, которые в отблесках факелов вырастали в размерах, вытягивались, а потом словно сжимались. Казалось, в этом месте, наполненном качающимися тенями, все лишено надежности и опоры.
– Знаешь, Вайс, а ведь тебе чертовски повезло! – продолжал Хольман. – Кем ты был раньше? Охранником топливного склада, который днями напролет нюхал всю эту горюче-смазочную отраву. А теперь? Теперь ты официальный помощник проводника в Царство мертвых! Ха-ха-ха! – Смех эхом раскатился по тоннелю. – Звучит зловеще, но я этой должностью горжусь. Поначалу и мне было неприютно, но ничего – привык, как видишь. Многие думают, что я полностью свихнулся. Но мне среди покойников спокойнее… Все. Тормози. Приехали.
Вайс всмотрелся в глубину тоннеля. Пламя факела неожиданно поднялось, разогнало окружавший мрак и тут же опало. Но он успел различить будку блокпоста и расположенную чуть дальше деревянную дверь, забитую досками крест-накрест и запертую на висячий замок. Сверху на двери был приколочен кусок жести с изображением черепа с оскаленными зубами и двумя скрещенными мослами.
– А там что? – спросил Вайс. – Что за той дверью?
– Лучше тебе об этом не знать и навсегда забыть о ее существовании, – нехотя ответил Хольман и задумчиво добавил: – Ад там… самый настоящий… Давай-ка, помоги. – Он стащил мешок с тележки. – Дальше придется тащить это дерьмо на себе.
Хольман приподнял мешок:
– Чего стоишь? Хватай с другой стороны!
– А разве о покойниках можно плохо говорить? – суеверно осведомился Зигфрид.
– О-о-о! – протянул с ухмылкой Карл. – Вот ты о чем! О таких – можно! Редкий был засранец. Думаю, что и душа его после смерти вышла не через рот, как у благородных людей, а через задний проход – прямиком к дьяволу. Я как-то попал к нему в его железный ящик, именуемый карцером, и до сих пор вспоминаю те дни с глубоким отвращением. А теперь, волею судьбы, надсмотрщик оказался в моих владениях, и я отдам должные почести засранцу согласно своим правилам. Добро пожаловать в похоронную команду, Зигфрид!.. Нам налево – там есть еще одна дверь.
Вайс схватился за мешок, но тут же его бросил, словно коснулся прокаженного:
– Господи! Он пошевелился!
– Не валяй дурака, Зигфрид!
– Я клянусь! Он шевельнулся!
– Бери мешок! – ледяным голосом произнес Карл и, чуть смягчившись, по-отечески добавил: – Выдохни свой страх и принимайся за работу, парень. В таком месте еще и не такое померещиться может. Ничего, привыкнешь со временем.
Хольман на секунду замолчал и тут же спросил:
– Как ты думаешь, кем я был до войны?
– Откуда же мне знать? Работали в сфере ритуальных услуг? Верно?
– Ха-ха-ха! – рассмеялся Карл. – А вот и не угадал! Я работал клоуном в провинциальном цирке.
– Кем? – удивился Зигфрид. Чего-чего, а такого он и предполагать не мог.
– Примечаю, ты мне не веришь? Ну и не надо.
– Просто… странно как-то.
Хольман сложил губы бантиком и, задорно мотнув головой, свистнул:
– Фью-ю-ю-ть!
А затем:
– Дамы и господа! А вот и я! Ваш Коротышка Шульц! – заорал дурашливым голосом. – Во как! Каково, а?.. Нынче такое время, что ничто не следует принимать за чистую монету, но мне верить можешь. Ну да ладно. Что там наш покойничек – успокоился? Если боишься, что он тебя покусает, то можно ему кирпич в пасть забить. Таким способом в средневековье всяких там вампиров усмиряли, чтоб не шастали темными призраками по Европе.
Вайс, не отрывая взгляда от мешка, смущенно пробормотал:
– Простите, господин обер-шарфюрер, мне показалось, – и поднял мешок.
Похоронная команда растворилась в стенном проеме и, пройдя через узкий коридор, оказалась перед овальной железной дверью. Слышался пронзительный свист: откуда-то снаружи через щели поступал свежий холодный воздух. Хольман бросил мешок, подошел к двери и, повозившись с замком, распахнул ее внутрь.
– Тащи туда! – приказал Хольман, указав факелом в темноту. И отошел в сторону.
Вайс отдал свой факел Хольману, приподнял тяжелый мешок – так, чтобы он оказался у него под мышкой – и волоком потащил в темный проем. Молчаливый Хольман шел вслед за ним, освещая путь.
Они оказались на дне небольшой круглой шахты метров пяти в диаметре. Бетонное дно потрескалось, сквозь трещины просвечивался лед. Здесь лежала дюжина таких же брезентовых мешков, сваленных в кучу. Вайс положил труп Крюгера рядом, разогнулся и осмотрелся.
Стены, вырубленные в горной породе, были скреплены металлической каркасной конструкцией и уходили высоту метров на сорок. Сверху через стальную решетку просачивался бледный, голубоватый свет.
– Где мы? – спросил Вайс, задрав голову вверх и близоруко морщась. На его лицо падали осколки маленьких снежинок и тут же таяли.
– В заброшенной вентиляционной шахте номер три. – При свете факелов лицо Хольмана выглядело как маска смерти в сюрреалистическом кошмаре. – В этом месте дьявол пожирает грешников, вбирая их в свое огромное чрево! Добро пожаловать в Вальхаллу, парень!
И демонически рассмеялся, щерясь блестящими железными зубами…
Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?