Текст книги "Эффект Нобеля"

Лугинин, опираясь на палочку, захромал к дому.

– Колли. – Юрка усмехнулся, дождавшись ухода шефа. – Овец пасти, что ли?

Константин Петрович процедил:

– Не будешь бараном – не будут пасти.

Улыбка сдулась.

– Поедешь в питомник, выберешь подходящих.

– И что с ними делать? Если не щенки, уже не научишь. А кавказцы? Они, вообще, неуправляемые. Ни с того ни с сего цапнет Хозяина, я же виноват буду.

– Мы не ищем виноватых, а решаем проблему. Решим – виноватые не понадобятся. Делай, что сказано. Отвечаешь за дрессуру.

Начальник охраны побрел к дому. Хрипнула рация:

– Константин Петрович, подъехал какой-то Гонорин, просится к боссу. Ему не назначено. Пробили номера – машина числится за городской администрацией.

– Понял, жди.

Телохранитель соединился с кабинетом:

– Михаил Иванович, к вам просится некий Гонорин.

– Гонорин? – Лугинин замялся, кашлянул. – Что ж, впускай.

Олигарх задумчиво смотрел на разбушевавшееся море. Поскребли по двери, в следующую секунду распахнули. Михаил Иванович обернулся. Сияние гоноринской улыбки, раскинутые в приветствии руки, шаг актера навстречу овациям.

Миллиардер спрятал руки за спину, шагнул за стол, барьером разделивший знакомцев.

– Здравствуй, Михал Иваныч! А что, даже руку не пожмешь старому товарищу?

– Мы не были даже приятелями.

Лугинин жестом указал на кресло. Гонорин присел, краешек рта приподнялся в затаенной ухмылке, глазки хитро прищурились. Михаил Иванович протянул сигару. Гость угостился, покрутил в пальцах, разглядел на свет.

– Это не из-за них тебя прозвали Фиделем?

– Может быть. – Олигарх раскурился, осторожно опустился в кресло.

– Если бы мне подсунули отравленные сигары, я б никогда уже не закурил.

– Если б ты жил, как я, ожидая покушения каждый день, давно б привык. Причастился и был готов.

– На тебя, по-прежнему, покушаются? – Федор Игнатьевич взял зажигалку со стола.

– Зачем пожаловал?

– Да вот, решил навестить старого… знакомого. Передать привет от…

– Меня не интересуют приветы из прошлого. – Олигарх помрачнел. – Считай, что навестил.

– Михаил Иванович, а что ты такой негостеприимный? Я ж к тебе первому, сразу с поезда, с дороги… со всей душой.

– Мог бы не стараться.

– Я тебе напоминаю о плохих временах? О твоем темном прошлом? Когда взятки направо-налево раздавал?

– Положим, тебе я никогда не давал, ты всегда был мелкой сошкой.

– Сейчас вырос, так что можешь и меня не обижать. – Федор Игнатьевич подмигнул, чиркнул зажигалкой, тщетно пытаясь раскуриться.

Лугинин прищурился, рассматривая посетителя сквозь клубы дыма, принял предложенную игру.

– То есть тебе отстегивать? За что интересно?

– У тебя ж все здесь куплены. Заммэра нужен? Дорого! Звучит, как объявление.

Гонорин расхохотался, но, не найдя ответной реакции, посерьезнел.

– За правильную информацию. Ты же понимаешь, меня не просто так сюда назначили. Я теперь – глаза и уши… – Указательный палец красноречиво указал в потолок. – Так что моя персона дорогого стоит.

– И сколько ты хочешь?

– Договоримся!

– А теперь послушай меня. – Миллиардер навис над столом. – Ты – прыщ на теле власти, облажавшись на одном месте, твои покровители перекинули тебя на другое. В Самару. На самую завалящую должностенку, где, казалось бы, невозможно напортачить. Но ты и там сумел! Не знаю как, но сподобился. Таких, как ты, надо гнать с госслужбы в шею, а еще лучше не подпускать на пушечный выстрел. Вместо этого, такие же бездарные руководители, как ты, направляют тебя сюда. Но твоя некомпетентность здесь будет им только на руку – Калтыг им, как кость поперек горла. Для тебя это последняя станция. Тебя сдали! Ты думаешь, подыскали новое тепленькое местечко? Нет! Тебя подставили.

Гонорин поморщился на «тепленьком местечке», вспомнив журналиста, но сберег усмешку для продолжения.

– Я так не считаю, но… какая разница? Я здесь.

– Надеюсь, ненадолго.

– Тем более, значит нужно срочно выжимать жизнь до последней копейки. Зря ты со мной пытаешься ссориться, я нужен тебе. Так что подумай над моим предложением. – Федор Игнатьевич вернулся к сигарной борьбе.

– Я уже подумал. Ты не представляешь, куда попал, а я этот город создал. Поэтому сдам тебя в милицию за вымогательство, а в качестве доказательства предъявлю пленку, записывающую наш разговор. И ты пробудешь замом мэра меньше, чем предполагал.

Гонорин заерзал в кресле, отложил так и не раскуренную сигару, заозирался в поисках камер. Лугинин наслаждался триумфом, пуская колечки дыма.

– Ты этого не сделаешь. – Федор Игнатьевич сжался, круглое лицо покрылось мертвенной бледностью.

– Испугался? Не бойся. Я взял тебя на «пушку». Неужели ты думаешь, я буду записывать себя?

Заммэра истерично рассмеялся, одернул полы пиджака, приободрился.

– Вот ты, Михал Иваныч, надо мной изголяешься, а я к тебе с хорошей новостью. Государство согласилось продать тебе ОАО «Нагнетатель». Даже торговаться не будет!

– Твои новости давно устарели. И это государство само предложило мне купить завод, а я не отказался.

– Все равно ж выгодная сделка.

– Смотря для кого. Для государства – да. Продать убыточный завод втридорога – хорошая сделка. Для меня – чистая благотворительность, но на что не пойдешь ради родного города.

– Чай не обеднеешь?

– Переживем.

– Ты всегда находил выходы из безвыходных ситуаций. Причём сколько у тебя не отбери – только богатеешь.

– Вам бы только отбирать…

– Почему же? Просто нужно делиться, а ты артачишься.

– Был момент, когда стало можно не отстегивать, вот и послал вас всех.

– А зря! Неужто поверил этим сотрясениям воздуха? Антикоррупционным законам и прочей лабуде? Это ж специально, чтобы выявить нелояльных. – Гонорин искренне рассмеялся.

– Зная вас, конечно, нет. Просто надоело. Зато вы отыгрались сполна: сначала забрали металл, потом уголь, потом лес…

– Нечего было посылать, все б осталось. Но тебе все равно грех жаловаться, денежки-то за границу вывел…

– Не вам же оставлять в виде драконовских налогов и откатов. Сами тем же занимались, на любом уровне. Все отправляли в офшоры и лондонскую недвижимость.

– Кстати, а ты куда переводил? Соответствующие органы до сих пор найти не могут.

– Много будешь знать – до пенсии не доживешь.

– Ну и ладно, у меня все равно нет таких средств, чтоб прятать. А у тебя и тогда туз в рукаве нашелся – климатическое оружие.

– Я занимался наукой! – Лугинин стукнул кулаком по столу, но быстро успокоился. – А военные сделали оружие. Атомную энергию тоже можно по-разному использовать.

– Кстати, а как тебе удалось даже американцев обскакать? У них уже лет пятьдесят этот проект… как его? Харпа, что ли? Не хочешь – не отвечай, меня давно хотят на пенсию спровадить.

– В отличие от некоторых, делавших карьеру по комсомольской линии, я занимался фундаментальной физикой. И этот прорыв не так дорого стоил, как, например, «Сколково». Впрочем, «Сколково» не для научных прорывов придуман.

– Ладно, те миллиарды не нами осваиваются. – Федор Игнатьевич согнулся, сожалея о недополученной прибыли. – Можно, от тебя позвонить? Надо хоть начальство предупредить, а то я с дороги сразу к тебе.

– Боишься на сотовой связи разориться?

Гонорин потянулся к телефону, набрал номер.

– Мы ж не миллиардеры, как некоторые. Вот, персональную связь подключат, тогда…

– На это можешь не рассчитывать. Будешь получать ежемесячную компенсацию – триста двадцать рублей, по-моему.

Заммэра прислушивался к гудкам, опасливые глазки поглядывали на Михаила Ивановича.

– А что так? Из федерального бюджета перечисляют на эти нужды.

– Местное чиновничество само себя ограничило. А сэкономленные средства направляются детям-сиротам, инвалидам.

– Алло, алло! – Гонорин пододвинулся ближе к аппарату, взгляд уперся в яшмовую пепельницу. – Василий Святославович?! Это Гонорин Федор Игнатьевич… Да, прибыл, да… Сейчас у Лугинина, старого знакомого…

Заммэра ехидно улыбнулся, глянув на Михаила Ивановича. Олигарх отвернулся.

– …Значит, сегодня могу не появляться? Понял. Конечно, нужно отдохнуть… В понедельник в девять, понял… Все, спасибо, до встречи!

Федор Игнатьевич положил трубку:

– Вот поэтому и связь плохая, что экономите.

– Связь отличная. Просто телефон надо прикладывать к уху, а не к шее.

– Еще один звоночек. – Гонорин бегло нажимал на кнопки. – В Москву.

– Звони, я отлучусь на минутку.

Лугинин затушил сигару, вышел.

– Да, Михаил Иванович, – раздался в чиновничьем ухе приветливый бас.

– Это я, Игорь Валерьевич, Гонорин. – Заммэра привстал.

– Ты звонишь от Лугинина?! Старый дурак!

Короткие гудки обдали негодованием. Гонорин почесал затылок, встал, прошелся. Достал из шкафа брошюрку Томмазо Кампанеллы «Город Солнце», издание 1934 года, полистал.

– Даже не думай что-нибудь стащить, – раздалось у дверей, – повсюду камеры.

Федор Игнатьевич поспешно воткнул брошюру между фолиантами, развернулся.

– Неужто ты будешь снимать себя?

Лугинин вернулся в кресло.

– Молодец, быстро учишься.

– Ладно, Михал Иваныч, спасибо тебе за «хлеб-соль». – Гонорин хлопнул себя по бедрам.

– Я ж тебе даже кофе не предложил. – Олигарх потянулся к телефону.

– Не стоит. Поеду, осмотрю свою служебную квартирку. После персональной связи, уже не знаю, чего ожидать.

Новоиспеченный заместитель мэра вышел, зашел Константин Петрович. Миллиардер смотрел в окно, протянул:

– Не нравится он мне.

– Пробить по своим каналам?

– Не надо. Невелика птица. Да и что он может?

Служебное авто аккуратно припарковалось у светло-коричневого забора. Гонорин вылез, осмотрелся. Водитель поспешил открыть калитку.

Двухэтажный домик с мансардой в тон забору. От ворот асфальтовая дорожка упиралась в створку гаража. Центральное крылечко прикрывалось избушечьей крышей с красной кровлей. Ландшафтный дизайнер легкими штрихами обозначил сад.

– Я-то думал. – Федор Игнатьевич скривился. – А тут и положенных шести соток нет.

– Кем положенных? – Янь Чжитуй показал зубы.

– Открывай дом, давай!

Заммэра вошел.

– На первом этаже гостиная, кухня, удобства, – рапортовал китаец. – На втором – спальня и комната для гостей.

– А что, этот дом по программе «Молодая семья» строили?

– Нет, это депутатские домики. По «Молодой семье» строят побольше, и участки большие выделяют.

Гонорин прошел в гостиную, положил дипломат на диван, издал глубокий выдох.

– Все у вас с головы на ноги… То есть с ног на голову… перевернуто. Власть! Уважаемые люди! – Федор Игнатьевич потряс пятерней в воздухе. – Ютятся в нечеловеческих условиях, а какие-то сопляки, которые еще жить не начали, еще ни гроша не заработали… в хоромах!

– Так ведь все для людей, все для народа. – Сверкнули тридцать два китайских зуба.

– Еще ты зубоскалишься, э-хе-хе… В общем, приехал… в свинячий калтык.

– Калтыг. Кончается на «г».

– У вас и начинается все на «г».

– Кто бы говорил, господин Гонорин. – Показался китайский зуб мудрости.

Медленно и уничтожающе заммэра посмотрел на шофера. Китайская улыбка почтительно сползла.

– Дожил. – Гонорин отвернулся и сокрушенно вздохнул. – Какой-то водила-китайчик надо мной издевается. Ладно, вали! Ключи оставь в прихожей.

Чжитуй поспешил ретироваться.

– Во сколько в понедельник за мной заедешь?

– Во сколько скажете, – раздалось у дверей.

– Нам надо к девяти, так что заезжай в полдевятого.

– Хорошо. Я свободен?

– Да, счастливо!

Хлопок двери, шуршание по дорожке, глухой захлоп калитки.

Федор Игнатьевич покачивался на диване, как медведь на пне. Резко встал, рванулся к телефону, заерзал пальцами.

– Игорь Валерьевич, здравствуйте еще раз! Звоню от себя.

– Привет, – кашлянул раздраженный бас.

– Ну и заслали вы меня. – Заммэра деликатно передавал раздражение.

– А что такое?

– Ужас! Дыра дырой! Вы говорили – будешь жить, как на Рублевке, а поселили… В малосемейке и то лучше живут.

– Так, Игнатьич, не гоняй песок по барханам. Что тебе предоставили: дом или квартиру?

– Дом.

– Сколько этажей?

– Два.

– Сколько комнат?

– Гостиная, спальня, комната для гостей…

– Кухня есть?

– Есть.

– Туалет, ванная?

– Да.

– Так какого рожна тебе еще надо?

– Хмм.

– В общем так, другой работы для тебя нет. Тебя и сюда пропихнуть было сложно… после твоих проделок. Не устраивает – отправляйся на пенсию.

– Ну ладно. – Гонорин согласился после короткой паузы. – А что делать-то надо?

– Единственное, что ты умеешь – руководить. Пока присмотрись, обживись, оцени обстановку. А дальше действуй, как посчитаешь нужным. И меня в курсе держи, советуйся.

– Понял. До связи тогда?

– И еще. Не свети меня перед Лугининым, мы с тобой незнакомы, понял?

– Как скажете.

– Встретишь в Калтыге – проходи мимо, не знаешь и точка.

– Вы ж в Москве. Или сюда приезжаете? В командировку?

Голос не удостоил, лишь прохрипел:

– На будущее – звони мне с мобильного. Насчет денег не беспокойся – связь будет всегда. Бывай!

Короткие гудки отдали покровительственным презрением.

Федор Игнатьевич подошел к большому окну. Пробежался по многоэтажкам напротив. «Просматриваюсь, как на ладони». Плотно задернул шторы. Прошагал на кухню. Мягко раскрылся холодильник. Холодная пустота. Гонорин сходил за кейсом. Кухонный стол украсила бутылка московского коньяка, ливер и нарезка пшеничного.

Хлопнул рюмашку, заел колбасой. Пораздумав, принял душ. В казенном халате поднялся на второй этаж, прилег на кровать, накатила дрема.

ГЛАВА XV

Первый день

В понедельничное полдевятого Гонорин чинно вышел за калитку в привычно-сером пиджаке при галстуке, белой рубашке, мешками под глазами.

– Доброе утро, Федор Игнатьевич! – Янь Чжитуй поджидал у машины.

– Утро добрым не бывает, – буркнул заммэра, проваливаясь на заднее сиденье.

– Плохо спится на новом месте? – Водитель повернул ключ зажигания.

– Да какой сон?! Вчера только прикорнул, и какая-то… транда, извиняюсь за выражение, всю ночь «О,о! А,а». На весь квартал!

– «А-а» – это от удовольствия.

– Умен, блин! Ей удовольствие, а мне – не спи.

– В следующий раз вызывайте милицию.

– И что я им скажу? Баба умирает от удовольствия?

– И то верно.

– Ладно, хватит рассусоливать, поехали. Здесь далеко?

– Калтыг, конечно, разросся по сравнению с поселком столетней давности. Но вы проживаете почти в центре, так что рядом.

– Хорошо хоть не догадались мэрию перенести за город, а центр отдать… народу!

– Такие планы были. – Китаец не смутился. – Но решили – дешевле оставить, как есть.

– Вот умник свалился на мою голову. Может, тебя депутатом сделать? А что? Я могу.

– При всем уважении, но вряд ли. Да мне и так неплохо.

Гонорин нашел новый повод для придирок:

– А почему номера у нас какие-то невзрачные. Е837ОМ. Не могли какую-нибудь нормальную серию выбрать? ООО, ААА, АМР там, или ССС…

– Зачем? У нас уже много лет, как единая база данных. Узнать все о машине, владельце для заинтересованных лиц – минутное дело.

– Мог ли бы застолбить определенную серию за администрацией. Для однообразия.

– В Калтыге так не принято. Все в порядке очереди.

– «В порядке очереди», – передразнил Федор Игнатьевич, – а вот в Самаре и других нормальных городах давно уже продаются красивые номера. Вполне легально.

– Ну да, узаконенная коррупция.

– Много ты понимаешь! «Узаконенная коррупция». Купили бы за городские средства – не так дорого для жирного калтыжского бюджета.

– Лучше эти деньги направить на что-нибудь нужное.

– Ты – прям готовый депутат! – Заммэра всплеснул руками. – Второй раз предлагаю – пойдешь в Думу? Только скажи.

– Не-е, мое дело баранку крутить.

– Вот и крути! А то рассуждает, что лучше, что хуже. Тоже мне, стратег!

– У нас народ выбирает, – бурчал китаец, – продвинет он…

– Что ты там лепечешь?

– Да так, ничего.

Машина бесшумно летела по идеальной поверхности, ветерок подвывал за окном, кондиционер источал ненавязчивую прохладу. Приглушенно играло радио.

– Ванька, а когда вы нас захватывать будете? – Гонорин устал молчать.

Чжитуй удивленно обернулся.

– В каком смысле?

– Твоя ж нация все заполонила. Скоро Сибири не хватит для вашего узкого брата.

– Я вообще не понимаю всей этой истерии, мол, китайцы захватят Дальний Восток, а потом и остальную Россию. Китай ничего такого не планирует.

– Да ладно, не прибедняйся.

– На мой взгляд, русского китайца, все выглядит иначе. Россия все трется среди Европы, вот вам нефть, вот вам газ, чего еще изволите? А те… разве что не сморкаются в нас, русских. Отойди мол, не видишь у нас тут дела поважнее. А ты, Русь, пока давай – разберись там с правами человека, демократией и все такое. «Ну, а газ вам как завернуть? По какой цене хотите?». «Не до тебя сейчас, отойди, надо будет – купим». А рядом стоит Китай: «Росси-ия, старший бра-ат, продай мне газ, нефть. Мне оченно нада». – Китаец перешел на чукотский. «Отвяжись, Китайка, не видишь – с Европой договариваемся? Как до тебя дело дойдет, так и продадим». «Росси-ия, ну, оченно нада. Хоть на двадцать лет вперед продай, готовы сейчас заплатить»! «Отстань! Не до тебя». А тут уже казахи с туркменами подсуетились – вот вам, хлопцы, газ, нефть и тэ дэ и тэ пэ. А Россия пока прочухала, поезд ушел.

– И как это связано с заполонением Дальнего Востока?

– Также. Свято место пусто не бывает – не заселим мы, заселят мои бывшие соотечественники. Но не для захвата, а просто, потому что пусто. Чухать надо.

Машина уткнулась в хвост длинной вереницы авто.

– Что там? Чего остановились? – Федор Игнатьевич заерзал.

– Хмм… Пробка! Надо же, давненько такого не было.

– Что за город? Даже пробки видят впервые. Объезжай как-нибудь, я на работу опаздываю.

– Не могу, обложили со всех сторон.

Сзади жался дамский автомобильчик, справа – универсал.

– А мне разве не положена «мигалка»? – Заммэра искал решение.

Чжитуй вновь обернулся, азиатские глаза потянулись на лоб.

– Ладно, ладно. – Гонорин замахал руками. – И это мой первый, самый важный день!

Федор Игнатьевич почесал подбородок.

– Гони по встречке!

– Нельзя.

– Гони! – свирепел чиновник.

– Нельзя, Федор Игнатьевич, права отберут, а я работой дорожу.

– Ты не понимаешь?! Я на совещание опаздываю! Приказываю – гони! Я за все отвечу!

– Вы – человек новый, а я потом никуда не устроюсь. Раз проштрафился – репутацию вовек не исправишь.

– Какая к черту репутация?! Ты где живешь, китаеза? Кому она в России, на хрен, нужна?! Какая может быть репутация у какого-то водилы?

Шофер промолчал.

– Если сейчас же не сделаешь, как велю – сегодня же уволю. Лично!

– За что?

– Что значит «за что»? – Гонорин подрастерялся, но быстро собрался. – За невыполнение приказов начальства!.. Придумаю за «что»! За «что» назначу, за то и уволю!

– Это не страшно. Восстановлюсь по суду.

– Что-о?!

Заммэра подался вперед, готовый когтями впиться в тонкую шею.

– Да вы не кипятитесь, Федор Игнатьевич, у вас сзади ноутбук, конференцсвязь и всё такое. Воспользуйтесь. У нас порой весь парламент так собрания проводит, если кто-то в командировках или не успевает.

– Умник!

Гонорин поостыл и набрал на мобильном мэра.

– Василий Святославович! Я дико извиняюсь, все-таки первый день, но, похоже, я опоздаю… В пробке застрял… Ага, да… Представьте себе, пробка! Думаю этот вопрос обязательно надо поднять на совещании… Что? Подключить конференц? Хорошо, попробую… До связи!

Федор Игнатьевич отбросил мобильник, уставился в металлическую крышку ноутбука, вмонтированную в переднее кресло:

– Ты знаешь, как это включается?

– Открывайте крышку, самая большая кнопка.

Гонорин подергал крышку, безрезультатно.

– Черт! Помоги же! А если еще подключишь эту, как её? Конферансье… Помощником депутата сделаю!

– Спасибо, конечно, но каждый должен заниматься своим делом. Да и у наших депутатов нет помощников, а если есть, то работают на общественных началах, без оплаты.

– Черт бы вас всех побрал! – Заммэра откинулся на спинку дивана, временно сдавшись.

Руки скрестились на груди, ненавидящий взгляд отвернулся в окно. Посидел с минуту, вновь накинулся на крышку. Ноутбук стучал об откидной столик.

– Там пимпочка есть. – Чжитуй сжалился. – Отодвиньте в сторону – крышка и откроется.

Гонорин нагнулся, отыскал пимпочку, раскрыл ноут.

– Самая большая кнопка говоришь. – Большой палец сильно вдавил, лицо исказила гримаса напряжения.

Загудел вентилятор, вспыхнул дисплей, по полоске загрузки побежали штрихи.

– Заводится, сволочь! – обрадованно заорал Федор Игнатьевич, хлопнув шофёра по плечу.

Водитель вжался в кресло, пробубнил:

– Кнопку уже можно отпустить.

Заммэра одернул палец, как от раскаленной сковородки. Застыл в ожидании отключения. Снова расплылся в улыбке – работает!

Мягкий перезвон – операционка загрузилась.

– Куда тут тыкать надо? – Гонорин глядел на экран, как на новые ворота. – Для этого… симпозиума.

– В левом верхнем углу черная иконка.

Указательный палец толкнул пиктограмму – тщётно. Вдавил, как большую кнопку на корпусе. Жидкокристаллическая матрица податливо прогнулась.

– Ну и что? Не работает ни черта!

– Воспользуйтесь тачпадом или мышкой.

– Послушай, мой китайский друг, – взмолился Федор Игнатьевич, – запусти ты, пожалуйста! Я этих компьютеров, как огня боюсь.

Янь скинул ремень, перегнулся назад. Пара нехитрых манипуляций – программа запустилась, запереворачивались «песочные часы».

– Дальше автоматом пойдет. – Чжитуй подмигнул.

Аккуратно посигналил женский автомобильчик. Китаец бросил взгляд в лобовое стекло – пробка рассасывалась.

Через пятьдесят метров мягкого наката служебный шофер воскликнул:

– Вот в чём дело! У пикапа багажник раскрылся – товар рассыпался. Теперь ещё и на штраф нарвался.

– Да в шею надо гнать таких предпринимателей! Отбирать лицензию к чёртовой бабушке! Из-за него люди на работу опаздывают!

– Он же не знал, что вы едете. Так бы, конечно… не рассыпал.

Чиновник впился взглядом в китайский затылок, но промолчал и снова в окно.

– А что это гаишники не своим делом заняты? Баклажки по дороге собирают.

– Как-раз-таки своим. Обеспечивают безопасность дорожного движения.

Монитор заговорил мэрским голосом:

– …решим, обязательно решим. – На экране появился зал заседаний. Госслужащие сидели за круглым столом. – А вот и мой новый заместитель. Здравствуйте, Фёдор Игнатьевич!

Гонорин, не моргая, уставился в монитор.

– Я их вижу. И они меня видят, что ли?

– Мы вас видим и слышим, Фёдор Игнатьевич, здравствуйте, – повторил Калтыгин.

Все смотрели в растерянные глаза заммэра, кто-то с усмешкой, кто-то изучающе.

– Они меня видят, ты понял! – Гонорин хлопнул по плечу водителя. Машина слегка вильнула, но вновь легла на курс. – Здравствуйте, уважаемый Василий Святославович! Здравствуйте, уважаемые коллеги! Извините за опоздание… Впрочем, я еще и не появился, ха-ха. Только в телевизоре… Но я должен со всей ответственностью заявить, что только что стал свидетелем вопиющего эпизода! Перевернулась фура с продуктами и перекрыла дорогу. С одной стороны, это уважительная причина для моего опоздания, с другой стороны, необходимо наказать такого горе-бизнесмена, чтоб впредь неповадно было!

Собравшиеся внимательно внимали коллеге: со смешком в усах, с недоумением в накрашенных ресницах.

– Хорошо, Фёдор Игнатьевич, – вздохнул Калтыгин, – меры будут приняты. У нас это делается автоматически. Мы сейчас обсуждали…

Машина припарковалась у ратуши.

– Я уже подъехал, – перебил заместитель, – бегу к вам!

Гонорин пробкой от шампанского вылетел из авто, взлетел на крыльцо, вихрем понесся по коридорам.

Найдя по подсказкам зал заседаний, ввалился:

– Вот! Я с вами!

Чиновник потянулся к графину, стакан задребезжал в трясущихся руках. Вода залпом опрокинулась в рот, кадык громко сглотнул, ладони пошли по второму кругу. Отдышавшись и прошмыгав носом, Гонорин заметил молчание и прикованные взгляды.

Фёдор Игнатьевич величественно развернулся, застыл, как монумент, торжественно провозгласил:

– Как вы знаете, дамы и господа, одна из наиболее остростоящих задач перед государством Российским – это демографическая проблема. Женщины, конечно, рожают, уповая на помощь в плане обеспечения материнским капиталом, но… мы столкнулись с новым вызовом. Рожать – это, конечно, хорошо, но что дальше? Ребенка элементарно не устроить в детский сад. Поэтому я предлагаю обсудить проблему дошкольных учреждений и меры по борьбе с их отсутствием.

Чиновник торжественно сел. Мэр почесал лоб.

– Фёдор Игнатьевич, – взял слово мужчина с точным пробором черных волос, – вам нужно внуков в детсад устроить? Обращайтесь в любой садик по месту жительства, вас примут. Никаких очередей нет, и садов, и мест всем хватает.

– Это мой первый заместитель, – представил Калтыгин. – Уфимский Андрей Андреевич.

– Город уже давно отказался от точечной застройки, – добавил мужчина в буденовских усах, – застройщик, сам или в кооперации, получает землю под целый микрорайон. С обязательной постройкой детсадов, школ, поликлиник, исходя из прогнозной численности населения. Конечно, часть средств на постройку субсидируется городским бюджетом.

– Это мой заместитель по промышленности. – Мэр указал рукой. – Так что, как видите, такой проблемы в нашем городе не существует.

Василий Святославович с минуту вглядывался в Гонорина, ожидая очередной тирады. Фёдор Игнатьевич счел за лучшее насупиться и красноречиво промолчать.

– Давайте продолжим, – продолжил Калтыгин, – итак мы обсуждали выкуп «Водоканала» у предпринимателя Лугинина Михаила Ивановича.

– Лугинин продает «Водоканал»?! – Заммэра вспыхнул. – Вот это новость! В любом случае, думаю, это дорого даже для вашего… нашего бюджета.

– Он продает его за символическую сумму – один рубль.

– Поразительная политическая благотворительность! Но если Лугинин по каким-то причинам хочет отказаться от «Водоканала» или не справляется, пусть продаст какому-нибудь другому предпринимателю, ведь давно доказано: самый неэффективный собственник – государство!

– Вообще-то, он прекрасно справляется. – Мэр почесал за ухом. – Это мы его уговорили продать. А символическая цена, потому что он приветствует то, что мы собираемся сделать.

– И что вы собираетесь сделать?

– Поставлять людям воду бесплатно.

– Да вы с ума сошли! – Гонорин подскочил. – Это же черт знает что! Это же хуже, чем… чем в Советском Союзе! Откуда, вообще, возникла такая бредовая идея?

– Вообще-то, из планового развития экономики города. Мы решили отказаться от порочной практики роста тарифов, только потому, что так кому-то захотелось. Одновременно мы сэкономим на субсидиях за коммунальные услуги. Всё просчитано, Фёдор Игнатьевич.

– Да как вы не понимаете?! Они ж её будут день и ночь лить. Впустую! А чего жалеть? Всё равно ж бесплатное!

– Питьевой воды хватает, и хватит на долгие годы, даже с учетом потерь. К тому же, это только для населения, а предприятия будут платить по-прежнему.

– А случайно планов по бесплатному газу у вас нет? – съязвил Гонорин.

– Есть. Но пока не дают реализовать.

– Нет! Это уже ни в какие рамки!

– Господа, – тяжело выдохнул Калтыгин, – давайте прервемся. А то я чувствую, проект метро у нас сразу застопорится.

– А что, у вас уже миллион жителей?

– Нет, но, если сохранятся нынешние темпы роста, через несколько лет будет.

Собравшиеся потихоньку расходились, косясь на Гонорина. Рядом с мэром задержался первый зам, коллеги вполголоса обменялись мнениями.

– Василий Святославович. – Новоиспеченный заммэра приблизился к градоначальнику. – Меня ещё один вопрос интересует, так сказать шкурный.

– Как вы доехали, устроились, Фёдор Игнатьевич?

– Спасибо всё хорошо. Только вот этот журналюга… Иннокентий Вшивков… Надо его как-то проучить, прищучить.

– Не получится – свободная пресса. На вокзале вас встретили?

– Да, водитель Ванька, китаец. Шибко умный, правда. Каков мой круг обязанностей?

– Вы будете моим замом по общим вопросам. Пока присматривайтесь, входите в курс дела.

– А моя зарплата?

– Как у всех – прожиточный минимум.

Глаза Гонорина напомнили пятикопеечные монеты шестидесятых годов двадцатого века.

– Конечно, – поспешил успокоить мэр, – с них ещё удержат налоги во все фонды и НДФЛ.

– Вы издеваетесь?

– Нет, конечно. Мы все здесь получаем такую зарплату, невзирая на чины и звания.

– Но это же чёрт знает что! Как на них можно жить?

– К сожалению, и в нашем городе есть люди, особенно многодетные семьи, у которых доход на человека и того меньше. Мы должны в первую очередь помочь им.

– Да Бог с ними, с многодетными! Вы-то как живете на такую зарплату?

– У нас работают, как я их называю, финансово-независимые трудоголики. – Калтыгин улыбнулся. – Первые – это люди из бизнеса. Продали свои акции, деньги отдали в доверительное управление или положили в банк. Живут на проценты. Вторые – пенсионеры, такие как я. Пенсия у меня хорошая, да и запросы небольшие.

Гонорин смотрел на мэра, как Вышинский на Каменева.

– Да вы не думайте, Фёдор Игнатьевич, – вмешался Уфимский, – у нас депутаты вообще ничего не получают и это законодательно одобрено.

– Законодательно? То есть сами себя ограничили?.. Вы в своем уме? – Заммэра взглянул на первого зама, как психиатр на вновьпоступившего. – Хотя в Думе могут и бизнесмены отсиживаться, ради депутатской неприкосновенности.

– Депутатство не дает неприкосновенности, это такая же общественная работа, как и наша, и любая другая, – увещевал Андрей Андреевич. – Когда у нас за общественную работу платили? Поймите, Фёдор Игнатьевич, власть – не источник дохода. Если вы хотите зарабатывать, идите в бизнес.

– Но это ж федеральные деньги…

– Конечно. – Первый зам мягко взял под руку. – Мы, вышедшие из бизнеса, прекрасно знаем: сэкономленные деньги – заработанные деньги.

– Да, и вот ещё что. – Мэр доверительно потянул Гонорина за рукав. – У нас все чиновники приезжают на собственных автомобилях.

– И вы?

– Я здесь недалеко живу, так что пешком. А если нужно по делам, еду с одним из замов по чьей части решаем вопрос. Сам я сдавать на права боюсь – зрение подводит.

Фёдор Игнатьевич заглядывал мэру в рот, пытаясь услышать что-нибудь съедобное.

– И только вам предоставили машину. – Вновь потянул к себе первый зам. – Деньги, разумеется, выделил федеральный центр. Так вот, у нас к вам просьба – откажитесь. А сэкономленные средства мы направим на городские нужды.

Заместитель по общим вопросам ничего не рассмотрел в гландах мэра.

– У меня такое ощущение, что я попал в дурдом. Я, конечно, слушаю новости и читаю газеты, но думал… очередная брехня. Я могу воспользоваться телефоном? Хотя нет, позвоню со своего.

С мобильником наперевес Гонорин закрылся в кабинке туалета. В ожидании ответа шаги размечали пространство перед унитазом.

– Игорь Валерьевич! Игорь Валерьевич! Куда вы меня заслали?! Это же чёрт знает что! Я на такое не подписывался!

Потусторонний голос справился с першением в горле.

– Игнатьич, не гоняй песок по барханам. Что опять стряслось?

– У них здесь зарплата на уровне одного МРОТа! Как я на это должен жить?!