Текст книги "Почти идеальный герой"

Андрей Владимирович Кивинов
Почти идеальный герой
Повесть

* * *

© Андрей Кивинов, текст, 2024

© ООО «Феникс», оформление, 2024

* * *

Автор выражает благодарность Алексею Редозубову за помощь в создании книги

Пролог

За пять лет до нашего прекрасного времени

«Лифт не работает по политическим причинам».

Предупреждение, накорябанное полусдохшим фломастером на картонке, болталось на скотче прямо над прожженной хабариком кнопкой. На всякий случай Матвей вдавил ее, но, увы, – никакого позитива. Картонка не врала – лифт действительно не подавал признаков жизни. Политический труп.

– Сука, и тут пиндосы! – с расстрельной ненавистью пробасил Бориска – водитель полицейского авто. – Пешком придется… Пятый этаж. А я только пожрал… Не пойду, не на батарейках.

С таким-то пузом… Конечно. Тут и ядерный реактор не справится.

– Ладно, я сам. Под балкон встань.

Матвей проверил, на месте ли пистолет, и ломанулся по лестнице, перескакивая через три ступеньки, словно кенгуру на Олимпиаде.

Торопиться было куда. И дело даже не в серьезности поступившего заявления – подозрение на квартирную кражу. Для Бердяева Матвея Александровича, молодого оперуполномоченного криминальной полиции, это был первый в карьере вызов. Нет, раньше он, разумеется, выезжал на происшествия, но под руководством опытных коллег. А сегодня должен разобраться самостоятельно, принять меры и не ударить «необстрелянным» лицом в грязь.

В дежурку позвонил сильно негодующий трудящийся. Мол, в квартире вор (мат), потому что дверь закрыта изнутри на цепочку (мат), а все члены семьи сейчас снаружи (мат). Время обеденное, сиеста, в отделе только необходимый минимум. В этот минимум и попали Матвей и брюхатый водитель Боря, жесткий ненавистник англосаксов. На подмогу обещали примчаться росгвардейцы, но тут как повезет, у них тоже сиеста. Поэтому пока вдвоем, на боевом «козле». Примчались, а лифт под санкциями. Плохое начало.

Все выше, и выше, и выше… Пульс за сто, но тренированный организм держит марку. Молодость без опыта.

– Отворяй, собака! – слышится сверху грозный бас. – Убью!

Значит, цель близка. Третий этаж, четвертый… Есть!

– Здравствуйте. Лейтенант Бердяев… Что случилось?

По званию можно было и не представляться. Но так авторитетней. Не сержант к вам прибыл, а серьезный офицер.

Перед дверьми двое. Лысеющий бородач лет тридцати и блондинка. У блондинки пакет «Шестерочки», у бородача – дверной ключ, сжатый в кулаке, словно кинжал. Перед дверьми на полу спортивная сумка с арабской вязью.

В двух словах объяснили ситуацию. Муж и жена. Расул и Алиса. Он – футболист из второй лиги, она – домашняя хозяйка, то есть безработная. Муж уехал в Тверь на игру, но ту якобы отменили, и он вернулся раньше, не позвонив и не поставив в известность любимую. Что уже само по себе странно в век сплошных смартфонов. Хотел было открыть дверь ключом, а та на цепочке. В общем-то, ничего такого, жена одна, опасается грабителей и насильников. Позвонил, а никто не отпирает. Вывод один: измена, подлая измена. Прямо тревожный анекдот. Заперлись голубки, опасаясь рогатой расправы. А Расул может забодать, он с Кавказа, он с бородой. Хоть и не борец, а футболист. Не одна красная карточка в активе. Кровь в голову, мат из глотки. Принялся дверь выворачивать крепкой рукой, а тут жена Алиса поднимается. «Что случилось, любимый?! Я в „Шестерочку“ ходила. За шампанским. Завтра, между прочим, вторая годовщина нашего знакомства, хотела сюрпрайз сделать…» Любимый растерялся. «А там кто?!» – «Так, наверно, вор! Ну конечно, вор! Кто же еще? Не Спидермен же?!»

Ну да, логично… Дверь сама на цепочку закрыться не могла. Расул рисковать не стал, вызвал ментов, прошу прощения, полицию. Полиция прибыла в лице Бердяева. Тот осмотрел дверь. Никаких внешних повреждений, значит, подобрали ключ либо отмычкой. Замок не сказать чтобы серьезный. На тройку по десятибалльной шкале.

– Понятно, – кратко подвел итог Матвей Александрович, еще раз нажал на кнопку звонка и прокричал задорное: «Откройте, полиция!»

Никто на крик не отозвался, поэтому выход оставался один – рвать цепь. Попытался сам, но крепка была сталь. Или руки слабы. Конфуз.

– Резать надо, – словно хирург, подытожил он после пятого толчка.

– Не надо… Отойди.

Расул взял небольшой разбег и, совершив красивый подкат, вынес дверь с первой попытки. Что сказать – мастер спорта международного класса. А то и заслуженный.

Матвей героическим жестом извлек из скрытой кобуры табельный ствол, грозно лязгнул затвором.

– Стойте здесь. Ничего не бойтесь.

Вообще-то самому страшновато… А ну как это не просто вор, а нарк обдолбанный с тесаком в руке. Или террорист с гранатой. Или оппозиция с бумажными стаканчиками. Никакой броник не спасет, который, кстати, впопыхах не надел. Надо было гвардейцев дождаться. Но… Это же дебют. Шанс застолбить уважуху. Смелее, смелее, на тебя смотрит мир. Или подглядывает через камеру в смартфоне.

Прихожая, ванная… Кухня, холодильник. Никого. Пот со лба и идем дальше. Палец на крючке, вдох-выдох…

Гостиная, балкон. Пусто… Легкий бардак, трюмо нараспашку. Значит, вор. Пауза, прислушиваемся. Ругань за стенкой с легким матерком. Дневное ток-шоу. Политика.

Последняя комната. Спальня. Еще одна пауза. В сериале герой саданул бы по двери ногой, влетел бы и всех положил. Либо его бы положили. Но он же герой, он бессмертный. А Бердяев совсем не из кино. Он из плоти и крови. И жить-то хочется, как каждому из нас.

Соберись, тряпка!

Аккуратно толкнул дверь. Прижался к стене, заглянул внутрь.

– Не стреляй… Сдаюсь.

На супружеском ложе субъект. Совсем не похожий на нарка и террориста. И не Спидермен. Ровесник Бердяева или чуть старше. Виноватый взгляд. Короткий ежик, футболка, джинсы, кроссовки. Руки без перчаток приподняты. На полу пакет с торчащим из нее барахлом.

– На пол. Вниз лицом, руки за спину… Быстро!.. Если не затруднит…

* * *

– Командир, да не вор я, клянусь… Только между нами… К Алисе пришел. Шампанского раскатали, она еще захотела, ушла в магаз. Сама, чтоб мне не светиться. А тут Расул… Сбежать никак, пришлось дверь на цепочку. Она вернулась, подала идею с жуликом. С вором то есть… Я вещички покидал в пакет, для вида, из трюмо. И сдался. А какой еще вариант?

Глаза не прячет, пот не вытирает, тревога в голосе не игрушечная.

– Судимый?

– Нет, что ты… Мастер я. Ремонт компов, телефонов. Тут недалеко, в подвальчике сижу, может, знаешь. С Алисой там и познакомились, полгода назад где-то, у нее с айфоном проблемы… Напарник хотел на бабки развести, мол, плата полетела, а там говно вопрос, я бесплатно починил. А с криминалом никогда. Ну как бы я дверь вскрыл, пальцем? Сам посуди! Да ты… У Алисы спроси… Только наедине.

Матвей встал из-за стола, подошел к лежащему на диване пакету, еще раз осмотрел вещи, хотя, когда составлял протокол изъятия, подробно, как учили, описал их. Да, настоящий вор вряд ли бы на это позарился. Полотенце, пара бокалов, дешевый подсвечник, комплект ношеного нижнего белья, бижутерия, футбольные вымпелы. Хотя в квартире было что взять. Тот же «Плейстейшн» или ноут.

Парня звали Юрой. Фамилия Миронов, если права не подделка. Сам якобы из глухомани, приехал в Новоордынск пару лет назад, после срочной службы в саперных войсках, закончил курсы, устроился в мастерскую, живет один на съемной. Никакой поэзии, сплошная проза. Если не считать отношений с замужней Алисой. Это все-таки поэзия.

Сосед по кабинету и наставник Леха Гуляев уехал в прокуратуру, шеф велел Матвею начать разговор, хотя по таким серьезным вариантам желательно присутствие опытного опера. А вариант, оказывается, совсем несерьезный, где-то даже анекдотический. На рогатую тему.

– И что делать? Рассказать Расулу? – Бердяев вернулся за стол. – И что тебя после этого ждет? А Алису? Смерть жуткая-лютая. Что у тебя, кстати, с ней? Не со смертью, с Алисой? Любовь или так, зов плоти?

– Нет, по серьезке все… Но толку-то? Расул ревнивый, как баран. Больной на башку. Мячом, наверно, отбил… Мне-то пофиг, но Алиса… Не отпустит. Еще и покалечит. Приходится тайком пока… Он, видать, что-то почуял, без звонка нагрянул… А сколько за кражу дают?

– Ты ж невиновный.

– А куда деваться?

Да, ситуация не типичная. Как поступать в таких случаях, в университете не учили. Придется советоваться с братьями по оружию.

– Посидишь в камере… Пошли.

Но сначала поговорил с Алисой. Та нехотя, услышав от Бердяева клятву о молчании, подтвердила рассказ любовника. Адюльтер. Аморально, подло, но… Что теперь делать, не знает. Просто попросила отпустить Юрку. Или устроить побег. Он вернется на родину, к матери. Потом Алиса попробует развестись с Расулом и уехать к любимому. Такая вот сильная любовь к простому, но благородному мастеру-ремонтнику. Наверно, бывает.

Наставник Гуляев вернулся как нельзя более вовремя. Матвей рассказал о проблеме.

– Да, история забавная, – согласился Леха, – но, главное, зачетная. Прушник ты, Мотя. Первую неделю – и такое раскрытие.

– Да там состава нет… И события.

– Запомни: состав и событие можно найти везде, даже в собственном носу. А тут все от парня зависит. И немного от тебя, – Леха перешел на шепот. – Хочешь денег и титулов? Я сейчас гляну наши кражи «глухие», там, где «подбор»[1]1
  Подбор – вскрытие дверей методом подбора ключа.


[Закрыть]. Пусть штук пять на себя берет. Запомнит адреса, что украдено. Вещички, мол, сбыл неизвестным с рук. Работал в перчатках, пальцев нет. На обыске найдем отмычки. Есть у меня заначка… Потом следак откатает «уличную»[2]2
  «Уличная» – проверка показаний на месте.


[Закрыть].

– Да за это… По максималке влепят.

– Спокойно! В нашем суде такие дела Катька Фролова рассматривает, я с ней договорюсь. Даст ниже низшего. Он же первоход.

– Ей это зачем?

Леха растянул губы в образцово-показательной улыбке.

– У нас тоже что-то вроде любви.

– А если этот мастер не согласится?

– Так ты объясни: он помогает нам, мы – ему. А как он хотел? Не фиг по замужним бабам ползать. Какая любовь? Не будь дурачком. Палочку он метнуть хотел, да влип. Пускай вину искупает. Только вот что… Хромов попросит рапорт написать. Ты укажи, что задержал орла при моем участии. Ну, мол, стоял под окнами, прикрывал… Тут так принято. Гуманитарная помощь. Я тебя потом тоже куда-нибудь впишу… Да не дрейфь. Просто предложи. За спрос денег не берут. Ну откажется – пусть с мужем разбирается. А мы посмотрим, кто кого завалит. Тоже, кстати, потенциальная «палка».

Матвей не успокаивался.

– Погоди, погоди… А адвокат? Он же разобьет все.

– Адвокаты, особенно «положняковые», по таким вариантам задницу не рвут. Клиент не в отказе, да и взять с него особо нечего. Не дрейфь.

– А следователь? Сразу врубится, что парень лапшу вешает.

– Следаки тоже особо не копают, если человек в расколе.

– Блин… А если всплывет? Или потом кражи раскроются… Сам же сяду.

– Да что ты менжуешься?! До суда не всплывет, а потом всем пофиг. А кражи «глухие», никто их не раскроет. Поверь старому и опытному сатрапу и фабриканту, сгноившему в тюрьмах не одно поколение россиян. И помни о главном: дебют решает всё… Дерзай. Про рапорт не забудь.

Гуляев, бросив взгляд на свое отражение в стекле Доски почета, удалился в направлении дежурной части. Теперь на Матвея смотрела Лехина фотография с Доски. Вернее, Леха, но с фотографии, словно намекая – хочешь сюда попасть? Тогда слушайся старших.

Матвей подрастерялся. Нормальный такой дебют. Испанское начало. Дело даже не в риске, тут все понятно, знал куда шел. Дело в подходе. Судя по спокойствию Гуляева, здесь такие фокусы в порядке вещей. Ни хрена себе – чужие кражи на человека повесить. Отмычки подкинуть…

С другой стороны, не Матвей примет решение, а этот Миронов. Матвей только предложит. Стало быть, и за последствия отвечать не ему.

С этой успокоительной мыслью он забрал вора-любовника из камеры, привел в кабинет и изложил предложения по выходу из кризисной ситуации. Ты идешь навстречу нам, мы – тебе. Тот не особо удивился, понимая, что все в капиталистическом мире должно иметь свою цену. А здесь на кону благополучие, а то и жизнь любимой. (Если она, конечно, действительно любимая.) Значит, надо платить.

Задал всего один вопрос.

– Точно с судьей договоритесь?

Бердяев подтвердил. Пообещал все объяснить Алисе.

– Если не захочет ждать, пусть не ждет. Лишь бы проблем не было… И матери позвоните, успокойте.

– Конечно, – заверил Матвей.

Миронов, выкурив предложенную сигарету, посмотрел на опера.

– Давайте адреса и что там свистнули. У меня хорошая память, запомню всё.

В ближайшую пятницу Матвей проставлялся за вливание в коллектив. Добрая старинная традиция, бережно передаваемая от поколения к поколению. Собрались в караоке-клубе на своей территории. Оперативный состав и руководство. Без помпы. Водка, форель, говядина, песни.

В дебюте – торжественная часть. Слово взял начальник отдела, сорокалетний майор с сапожно-химической фамилией Хромов. Григорий Дмитриевич. Человек из сала. Или, как говорили в народе, майор Хром. Помешанный на фэншуе, приметах, астрологии и подобной цыганщине.

– Хм… Сегодня происходит вливание в наш уголовный коллектив молодого, но перспективного сотрудника. Бердяева Матвея Александровича. Первый же выезд – и четыре квартирных кражи. Не то что некоторые – ни одного раскрытия за месяц. На моей памяти так лихо никто не стартовал. Молодца! С почином! Приказ на премию уже в Управлении. Не сбавляй обороты, Матвей. Давай – за твое будущее, за удачу! Уверен, сработаемся!

Коротко, но приятно. Чертовски приятно… Завистливые взгляды «некоторых», звон стопок, хруст огурцов. Премия.

…И манящая улыбка блондинки, скучающей за соседним столиком.

Часть первая

Глава первая

Наше прекрасное время

«Лифт не работает по экономическим причинам. Санкции».

Никто ехать и не собирается. С другой стороны – подниматься пешком опасно, есть шанс нарваться на жильцов-свидетелей. Хотя в такое время народ на работе. Полдень.

Про лифт он знал – был здесь накануне, выбирая подходящую квартирку. Ту, где замки не слишком заумные да дверь покрасивее. Выбрал. Третий этаж, в темном закутке. Удобно. С домофоном вообще никаких проблем – купленная на черном рынке таблетка-вездеход не подвела ни разу.

Сегодня юбилейный поход за материальным счастьем. Десятый. Не везде счастье улыбалось, в некоторых квартирах, кроме писем от коллекторов, никаких богатств. Но кое-где везло. Здесь ведь как в лотерее. Можно, конечно, воспользоваться услугами профессиональных наводчиков, но за это надо платить и это лишние свидетели. Только сам. Пусть плохо, но сам.

Примерно так рассуждал вор-домушник Федор с богатой фамилией Целовальников[3]3
  Целовальник (старинное) – хранитель царских драгоценностей.


[Закрыть], ранее чуть-чуть судимый. Чуть-чуть, потому что получил условно, влетев на первой же делюге. Оставил отпечаток на кнопке звонка, а отпечаток оказался в ментовской базе данных, ибо задерживался Федя когда-то за драчку в супермаркете с местным охранником. Не повезло.

Но зато появился опыт – сын ошибок трудных. Теперь никаких проколов.

Быстро поднялся на этаж, заклеил глазки соседних дверей кусочками отечественного пластыря. Импортозамещение. Подкрался к заветной дверце, прислушался. Тишина. Натянул одноразовые медицинские перчатки, нажал кнопку звонка. Дзынь-дрынь. Если откроют, скажет – перепутал корпуса.

Не открыли. Федя извлек из спортивной сумки набор отмычек, купленных на том же черном рынке. Искусством вскрытия замков он овладел в даркнете, на платных курсах за криптовалюту. Всего десять занятий. Инвестиции с лихвой окупались. Правда, были проблемы со сбытом товара. Через интернет продавать опасно, а на рынке светиться лишний раз не хотелось. Старался брать наличку и ювелирку. Первой попадалось немного – народ переходил на цифровые деньги, а любители черного нала прятали его на совесть – за пять минут не найдешь.

Отмычки снова не подвели, замок сдался минуты через три. Зашел, прикрыл дверь, включил свет, осмотрелся. Обстановочка ничего, свежий ремонт, дорогие материалы. Он с первого взгляда определял уровень жизни хозяев. Здесь не олигархи, конечно, но и не бюджетники облезлые. Скорей всего, малый бизнес. В прихожей на вешалке женский плащ, мужская кожаная куртка. Федя натянул на кроссовки бахилы, свернул куртку и затолкал в сумку-баул. Открыл ящик небольшого трюмо. Ничего ценного. Хотя… Есть часики, бабская бижутерия, старый смартфон. На всякий случай загрузил в ту же сумку. Если окажется дешевкой – выкинет.

Прошел к ближайшей двери. Толкнул, шагнул в комнату, наступив на мягкий палас.

Ой…

Спаленка. Кровать, шкаф, трюмо с зеркалом. На трюмо пузырь вина, пара бокалов, початая коробка конфет. А перед зеркалом девица. Блондинка. Практически голая. Стринги, лиф. Глазки подводит. Что ж ты, дурочка, дверь не открываешь? Или глухая?

Заметив в отражении гостя в перчатках и бахилах, замирает, потом резко оборачивается.

– Вы кто?!

По здравому смыслу, Феде надо было бы на вопрос не отвечать, а сорваться и бежать, бежать, бежать, пока не стихнут вопли за спиной. Но… Опять победил проклятый животный инстинкт. Мозги отключились напрочь. Голая красотка, глаз не оторвать. Хороша чертовка. Глядишь, что-нибудь и перепадет, если по-доброму.

– Да я тут… Это… Дверь у вас открыта. Я звонил, вы не слышали, наверно.

Может, и прокатила бы версия, если б не перчатки.

Девица бросила тревожный взгляд на шкаф, дверца которого тут же распахнулась, и из него вывалился долговязый чувак в зеленых труселях и с пистолетом в руке.

– Стоять, полиция! На пол!

Ага, сейчас, уже ложусь.

Мозги включились. Рванул Федор без низкого старта, поняв, что попал в западню по жуткому и страшному стечению обстоятельств. Но сейчас не до анализа, надо ноги уносить! Вниз через пять ступенек.

– Стоять!

Выскочил на улицу, помчался сайгаком к парку. Там зеленка, есть где схорониться. Бросил взгляд назад. Не отстают зеленые трусы. К пистолету еще и браслеты добавились.

Отличная, наверно, сценка. Любовник гонится за случайно вернувшимся мужем.

Да, раз уж начался день хреново, хреново и закончится. Забыл Федя про бахилы. Скользнули они на повороте, ушла вперед нога, свалился он аккурат под рекламным плакатом кандидата в губернаторы Новоордынска Ильи Алмазова. «Есть закон! Все остальное – отговорки!»

Тут же подбежал босой мент в труселях, заломал белы рученьки. Прицепил оковами к стойке плаката. А плакат врыт на советь. Не сломаешь.

Законных прав коп не зачитывал. Тяжело дыша, представился.

– Криминальная полиция. Капитан Бердяев. Слыхал про такого?

Не, не слыхал… Да какая теперь разница? Хоть Бердяев, хоть Пердяев…

Матвей отдышался, обыскал квартирника и его сумку. Нашел украденное. Надо протокол начертать, но нет под рукой ни ручки, ни бумаги, ни верхней одежды. Прохожие с подозрением смотрят, версии пошлые строят.

– Значит, так. Сидеть и не дергаться. Попробуешь отстегнуться – убью.

Бегом обратно, в квартиру к блондинке Алле. Та уже оделась, дрожа от страха, пыталась навести порядок.

– Мотя, это вор?

– Да. Квартирный, – довольно ответил Бердяев, натягивая джинсы, – супер! И вещички при нем! Так поперло!

– Но… Он же нас видел… Может, отпустить? Ничего же не украл.

Алле было от чего волноваться. Придется же объяснять мужу, что посторонний мент делал в ее спальне. Да еще в голом виде. И почему она в голом. У Матвея вообще-то тоже пальцы дрожали, пуговицы на рубашке еле застегнул. Нервы, нервы. Не говоря про унижение – он, доблестный офицер полиции, практически лучший в районе опер, прятался в шкафу, словно крот в норе. Потея от страха и лихорадочно прикидывая, как из квартиры незаметно вырваться. Одно дело анекдоты на эту тему рассказывать, другое – самому в шкафу оказаться. Надо ж так попасть. Повезло, что не муж это. И неплохо бы воспользоваться.

– И что? – помрачнел опер. – Он преступник. Рецидивист. Такого с поличным взять – что кредитку олигарха с пином найти. Закон есть закон! Будет сидеть. Против совести не пойду.

– Мотя, ты охерел?! Какой закон, какая совесть?! Меня же Витька с балкона выкинет! А тебя живьем закопает! А я жить хочу! Я слишком молода, чтобы умереть!

– Не закопает… Спокойно. Мне сейчас раскрытия во как нужны, – опер провел ребром ладони по шее, – должность светит. За каждую «палку» землю рою, а тут сама прилетела.

– Ты про какую палку?

– Не ту… Ничего твой Витька не узнает. Я профи. Слушай и запоминай…

Бердяев в двух словах изложил план, затем вызвал подкрепление и помчался к пойманному Целовальникову составлять протокол изъятия ворованных вещичек. Тот не сидел, сложа ноги, пытался вырваться и призывал прохожих принести кусачки или ножовку. И ведь почти уговорил сердобольную бабулю, объяснив, что стал жертвой политических репрессий. Но не судьба.

Сегодня с машиной повезло, приехала быстрее «Юбера». Вечно пузатый Бориска гостеприимно распахнул задний отсек.

– Прошу.

Бердяев сел вместе с задержанным, чтобы в дороге задать пару коварных вопросов.

В отделе он, минуя дежурную часть, проводил Целовальникова в свой кабинет, запер дверь на ключ и без любовной прелюдии приступил к делу.

– Как думаешь, если на обыск съездим, не формальный такой, а с пристрастием, много еще краж поднимем?

Федор ворованного дома не хранил, но прекрасно понимал значение слова «с пристрастием». Подкинут, суки. Но решил не сдаваться.

– Да мне похер.

– Вот понтов не надо. Одно дело эпизод, другое – десяток. Три года сидеть или семь? Иски обратно, возможность выйти по УДО и прочие маленькие земные радости.

Блин, мент угадал с «десятком» или случайно попал?

– И чего?

Матвей показал большим пальцем на висящую за его стеной карту района.

– На этой земле бомбил?

– Я вообще тут первый раз. Хату по замку выбрал. Замок – говно.

– Отлично! Меня не очень волнуют подвиги, совершенные где-то там, за горизонтом. А тебя, к примеру, волнует, если какой-нибудь твой знакомый погуливает с чужой женой?

– Да пофиг, – догадавшись, о чем речь, хмыкнул Целовальников.

– Супер! Мы оба вменяемые, благоразумные люди с легкой степенью пофигизма.

– Я сразу врубился, что ты в шкафу делал…

Теперь понятно, почему красотка дверь не открыла. Ждала, пока любовник в шкаф спрячется. Классика «Аншлага».

– Понял правильно, но сказать нужно другое.

Матвей уже не нервничал. Со спокойствием удава смотрел на жертву.

– Например, что хату присмотрел давно, приходил, наблюдал. А я сидел в засаде и тебя поймал. В засаде, а не в шкафу. Одетый. Усекаешь, Целовальников? И мы очень красиво разойдемся. Копать дальше не буду. И другим не дам.

– А если будешь?

– Тебе никто не помешает сказать правду. Решай… В конце концов я со своими проблемами разберусь, но тебе от этого лучше не станет. Поверь.

Вообще-то разбираться с Алкиным мужем совсем не хотелось. Здесь ни должность, ни звание не помогут. Ни даже табельное оружие.

С Аллой Мотя познакомился в караоке несколько лет назад. Во время «привальной» за вступление в должность. Времени не теряли. Он не женат, она в поиске, почему бы не отдаться плотским утехам? И пошло-поехало. Алла жила на его территории, в общаге бывшего стекольного завода, иногда в гости заходила во время ночных дежурств. Девушка видная, но не успешная в личной жизни. За душой средняя школа, курсы массажа и пара сотен подписчиков в соцсетях. Искала крепкое мужское плечо с материальным достатком и желательно жилплощадью. Матвей в принципе подходил. Копы сейчас неплохо получают, и не только от государя, квартирка, хоть и однушка, но зато своя – бабкино наследство. Да и парень породистый, девки таращатся. Чем не вариант? О чем и намекнула. Но кавалер пока не желал расставаться с юностью вешней, дорожа свободой, которая, как известно, превыше всего. И даже не в свободе дело. Налюбовался Матвей Александрович на семейные разборки. Вон хотя бы последний материал. Смотрели муж с женой сериал. У мужа очки запотели, а искать тряпочку не хотел – потерял бы нить сюжетную. Снял и протер о подол халатика любимой. Что вроде бы такого? Но супруга это как намек поняла. Сегодня мной очки вытираешь, а завтра – ноги. Высказалась. Муж ответил неласково – отвали, не мешай смотреть. И понеслось. Кончилось ножевым в печень. Она – ему. Реанимация, статья. На хрен такие сериалы. Хотя не в сериале дело. Кипело-кипело – и сорвало крышку. К Алле же никаких особых чувств полицейский капитан не питал, кроме телесных. В общем, не сложились семейные отношения. Зато сложились у нее с бывшим бандосом Телегиным. Воротниковый массаж ему делала. Так хорошо, что влюбился он в Аллу практически с первого сеанса. И через месяц сделал предложение. Свадебку сыграли отменную, со стрелялками, покатушками в карете и прочими понтами. В квартиру свою поселил и подарил тот самый массажный салон «Кудесница», где она зарабатывала на хлеб и вино. Выкупил по льготной цене у прежнего хозяина. Теперь не ломала она пальцы о чужие жопы и шеи, а руководила и направляла.

Все прекрасно вроде бы, да только не любила Аллочка Телегина. А по-прежнему вздыхала по Матвею. А тот и не отказывался от близости. Почему бы и нет? Главное – конспирацию блюсти. И ей хорошо, и ему неплохо. Идиллия.

Но ежели Телегин прознает – быть беде. Это сейчас он индивидуальный предприниматель, но мозги-то старыми, бандитскими остались. Понятия блюдет. А по понятиям, прощать такое совершенно невозможно. «Смерть легату от меча», как говорили в Древнем Риме.

И, конечно, отпустить Целовальникова было бы разумней. Но где гарантия, что не будет тот трепаться? А преступный мир тесен, не дай бог дойдет слушок до телегинских ломаных ушей.

Да и «палочку» срубить не помешает. Должность действительно светит. Майор Хром, не сегодня-завтра в Управу перейдет, а кто на его место? Матвей – самая подходящая кандидатура, таких показателей ни у кого на районе нет.

– Ну что?

– Лады, договорились…

Рапорт Бердяев составил грамотно, как умел. Мотя давно усвоил нехитрое правило: главное – не столько сделать, сколько красиво преподнести. С этим правилом и шел он по полицейской жизни, получая премии и повышая авторитет. Так и так, добыл оперативную информацию, что условно осужденный Целовальников не встал на путь исправления, а продолжил преступную деятельность. Приступил к его разработке, подвел агента. Узнав, что Целовальников собирается на дело, самостоятельно установил за ним наружное наблюдение. Выяснил адрес потенциальной жертвы, договорился с хозяйкой о засаде и лично задержал преступника с поличным. Бла-бла-бла…

Отнес рапорт майору Хрому, который пока так и не стал подполковником. Того не было, оставил у секретарши Эльвиры, девушки знатной во всех отношениях, которая, так же как и Алла, вышла замуж не по любви, а с Матвеем находила духовное утешение. В основном у нее дома.

– Моть, а почему ты в одном носке? – заметила наблюдательная секретарша.

– Холостая жизнь, – кротко ответил Бердяев.

– Так… Может, заскочишь вечером? На «чашечку мачо». Стас на день задержится.

Хорошо бы… С Аллой-то облом вышел. С другой стороны, только в себя пришел от пережитого. Но вновь инстинкт победил разум. В конце концов, снаряд в одну воронку дважды не падает.

– Обязательно. Только зачем ждать вечера? Давай в обед.

В коридоре столкнулся с бывшим наставником Гуляевым.

– Везунчик ты, Моть. Мне б так перло.

– Это не везенье, а высокий профессионализм, основанный на грамотной агентурной работе.

– Агент случайно не из «Кудесницы»?

Блин, слухи разлетаются со скоростью гиперзвука.

– Я агентуру не свечу, – улыбнулся Матвей.

– Главное, чтоб она тебя не засветила, – пыхнул пивным перегаром Леха. – Кстати, про долг. Я тебя в последнюю сводку вписал, а тобой там и не пахло.

Намек понятен. Придется рапорт переписывать.

– Не вопрос. И тебя впишу. Был на улице, прикрывал.

– Активно прикрывал.

– Конечно.

Деловой разговор прервала дама предпенсионного возраста, влетевшая в отдел, словно Зевс-громовержец. Марь Петровна Галкина, раз в неделю обвиняющая соседа-алкаша в наглом воровстве продуктов и требовавшая его немедленной депортации за Урал. Участковый пытался разобраться с соседом, но тот цинично жрал улики. Поэтому теперь несчастная осаждала уголовный розыск в лице Бердяева.

– Опять украл! Сволочь поганая! Когда ж вы его к стенке поставите?!

– Здравствуйте, Мария Петровна, – спокойно поздоровался Матвей. – Опять огурцы?

– Да! Две банки! Три литра! Я ж их собственным горбом! Скотина! К стенке! К стенке!

– Видите ли, Марь Петровна, я вам уже неоднократно объяснял: за огурцы не расстрелять. И даже не посадить. Если они не золотые и не содержат государственной тайны. Малозначительность. Поставьте на балконе перегородку.

– Ага! А деньги где взять?! Может, вы дадите?! – продолжала бушевать Галкина.

– Ну тогда подсыпьте в огурцы слабительного. Не так обидно будет.

– Профилактика, – с улыбкой добавил Гуляев.

Выставив Галкину, Бердяев набрал Аллу.

– Я все решил. Вопрос закрыт, ничего не бойся… Да, и вот еще… Там под кроватью мой носок. Выкини… От греха.

До обеда Матвей вызвал следователя, которому передал Целовальникова. Поприсутствовал на допросе. Федя не подвел, рассказал все, как надо. Опер якобы выскочил из коридора, а хозяйка была максимально одета, чуть ли не в паранджу.

Окончательно успокоившись, поковырялся с заявительскими материалами. На днях обещали проверку. А тут и обед подоспел.

Уходили из отдела, разумеется, поодиночке. Сначала Эльвира, минут через десять Матвей. Жила она в паре кварталов, удобно. Камер возле ее подъезда не было, опасаться можно только болтливых соседок на лавочке. Но их не наблюдалось.

К греху приступили не сразу, Эльвира затеяла служебный разговор, когда Матвей расстегивал молнию на ее блузке.

– Моть, правда, что Хромов уходит?

– Ты меня спрашиваешь?

Блин, молния заела…

– А тебя на его место.

– Правда… Таких показателей нет ни у кого в Новоордынске. Да что у нас! Во всей Европе.

Есть! Теперь юбку. Эх, фигурка у Эльки класс!

– Еще говорят, вольнонаемных сокращают. Отпимизация, – не успокаивалась секретарша. – Меня-то не сократят?

Понятно, зачем она пригласила Мотю. Потенциальный шеф. Надо подстраховаться. И здесь никаких светлых чувств. Сплошная коммерция! Кто ж тебя сократит с такой задницей?

– Не сократят… Давай быстрее, обед не резиновый…

– Тихо!

Элька зависла, словно вирусный комп. Словно мышь, застигнутая в хозяйском холодильнике. Словно МХАТ со своей паузой.

Через пару секунд завис и ее потенциальный шеф. И было от чего.

Из прихожей донесся страшный звук. Гораздо страшнее, чем звук передернутого автоматного затвора за спиной и свист падающей бомбы. Да что ж за непруха!

Это был звук ключа, вставляемого в замочную скважину.

– Кто это? – мгновенно севшим голосом проскрипел Мотя.

– Не знаю, – прошептала побледневшая как моль секретарша. – Стас на сборах…

Кровь прилила к голове. Боевой дух упал мгновенно. Как и все остальное.