Текст книги "Посол Великого владыки. Сокрытое царство. Часть 1. Том 2"

– Так сойдет? – с надеждой спросил новый учитель, словно начинающий скульптор, который впервые демонстрирует творение взыскательной аудитории.

– Так? – машинально переспросил Уни, обходя статую вокруг. – Ну-у… – Он дотронулся двумя пальцами до каменного меча и попытался расшатать его, однако статуя грамотно держала структуру. – Да, пожалуй.

– Меч можешь взять себе. Если понравился.

– Каменный, что ли? – скептически усмехнулся дипломат, но оружие уже приняло вполне обычные металлические очертания.

Уни легонько хмыкнул и вальяжно положил клинок себе на плечо:

– Защите меня учить будете?

– Да как сказать… – замялся длинноволосый наставник. – Ты, наверное, сам знаешь, что граница между защитой и нападением с определенного уровня несколько… стирается.

– Мутный ты, – склонив голову влево, с хулиганским прищуром процедил Уни и, шагнув вперед, с размаху вытянул меч острием прямо в лицо учителю.

Видимо, приняв этот позерский жест за атаку, тот мягко, но быстро чуть присел на левой ноге, скручивая корпус вправо и пропуская оружие вдоль себя. Среагировав на это движение водного аватара, герандиец отдернул меч для удара, но его оппонент уже перенес вес на правую ногу и с коротким выпадом толкнул Уни скрещенными ладонями, словно ускоряя собственное движение. Потеряв равновесие, переводчик, словно пушинка, отлетел назад, ударившись об пол.

– Вот это да! – с азартом вскрикнул он, тут же поднимаясь с видом ребенка, только что съехавшего с зимней горки. – Это значит провалить, а потом продолжить, когда я равновесие восстанавливаю!

– Кто же это сказал, что записанная мысль есть клочок пергамента? – Вода задумчиво скрестил руки и подпер ладонью подбородок.

– Не помню такого, по крайней мере, у нас! – весело пожал плечами Уни. Его возвращение из полудикой жизни зашло столь далеко, что он даже машинально отряхнулся и только потом вспомнил, что ничего, кроме набедренной повязки, на нем сейчас нет. – А это к чему?

– К тому, что передать технику языком нельзя, – вздохнул водный учитель. Заведя руки за спину, он сделал несколько шагов по большому кругу, в центре которого стоял имперец. – Язык, он как скульптор: хочет сделать из техники статую, но разве можно рубить по живому, что постоянно меняется и сдвигает свои границы?

– Да-да, что-то такое я уже слышал, – с серьезным видом закивал Уни. – Один ваш… или не ваш… Ну, в общем, один вириланский муж, что стреляет из лука, словно сам аватар какой, как-то сказал мне в пещере…

– Вообще-то я к тому, что надо меньше болтать и больше ощущать, как есть, в целом, – вежливо наклонил голову учитель.

– Ну на тебе, ощущай! – бросился в наступление Уни. Но это было все равно что рубить топором воду. Учитель не реагировал на удар до последней секунды, пока лезвие уже не касалось его синих одежд, но потом внезапно ускользал, оставляя герандийцу возможность отточить свою устойчивость и способность останавливать оружие в любой момент своей атаки.

– Ты бы хоть меч взял! – крикнул Уни верткому оппоненту.

– Да пожалуйста, тут все будет, как ты захочешь! – с готовностью ответил тот.

Из рук аватара вырос клинок, направленный острием прямо в глаз противнику. Уни, подняв меч над головой, начал осторожно сокращать дистанцию, замахиваясь для удара в левое плечо. Учитель поднял оружие поперек движения лезвием вверх, словно прячась в окошке из предплечий и рукояти меча. Смекнув, что теперь можно ударить врага по рукам, переводчик на ходу сменил цель, выдав вместо диагонального удара длинный, по дуге с противоположной стороны, в правую кисть оппонента. Но когда сталь уже почти коснулась цели, Вода просто развернул руки и, сделав маленький шаг влево, мощным ударом продавил обе руки Уни вниз. Потеряв равновесие, тот напоролся животом на оружие противника.

– Это как это? – хрипло спросил он, чувствуя кислый вкус металла, поднимающийся откуда-то из живота.

Учитель мягко вынул клинок из тела. Уни шагнул назад, готовясь упасть от потери крови, но из его раны сочилась простая вода. Он машинально замахнулся для атаки, однако его оппонент, крутанув меч в воздухе, наступил переводчику на ногу, а затем толкнул его клинком сзади в левое плечо. Словно угодив в яму, Уни шмякнулся грудью в пол.

– Да понял я, понял! – закричал он, когда Вода просунул меч под шею герандийца и уже готовился отделить его голову от тела.

– Раз понял, тогда, наверное, все! – смущенно пожал плечами наставник.

– У-ух! – только и ответил Уни, вставая. – Спасибо вам за науку, спасибо вам всем! – крикнул он в пустоту. – И-и… куда мне теперь идти?

– Вижу, тебе понравилась моя техника?.. – с видом ранимого художника предположил Вода.

– Да не то слово, будто под меня создана! – нашел теперь правильные слова Уни. – Такая элегантная и… экономная! Я ведь не люблю эту суету, напрыгивание, а тут – все от защиты: просто помогаешь врагу найти его смерть, и все!

– Я рад, – окончательно смутившись, произнес Вода. – Но сейчас я не могу оставить тебе свой меч. Ты можешь взять его… Ну, тебе покажут.

– Да, конечно! – ответил Уни и после короткой паузы протянул клинок: – Вот, пожалуйста, прошу вас!

– Э-э-э, лучше туда, откуда взял.

Извинившись, Уни поспешно вернулся к статуе и водрузил клинок на законное место. Несколько мгновений он еще смотрел на него, втайне ожидая, что тот сейчас на его глазах снова станет каменным, но этого все не происходило. Тут он краем глаза заметил, что Вода еще ожидает его, и с сожалением оторвал взгляд от полюбившегося оружия. Спрыгнув, Уни на мгновение почувствовал недомогание, словно кровь резко ударила в голову. Стараясь не подавать виду, он нашел силы подняться и даже выдавить бодрую улыбку. И тут же, словно застигнутый за чем-то постыдным, судорожно спрятал ее обратно. Перед ним вместо Воды стояла Онелия Лерис.

– Как, уже? – недоуменно спросил он.

Вириланка едва заметно кивнула.

– Понятно, – с сожалением ответил переводчик. – А позвольте осведомиться… Кто это были?

– Люди, которые жили здесь до нас, называли их рэнга – духами гор. Говорят, никто не владеет мечом лучше них.

– Духами? Бесплотными волшебными созданиями, живущими в этом храме? И каждый из них олицетворяет одну из Пяти стихий, я правильно угадал?

– Духи не могут жить в храме, – произнесла Онелия, на миг приподняв глаза. – Они живут в собственном мире, который не пересекается с миром людей. Но можно войти в такое состояние между сном и явью, когда границы этого и многих других миров стираются. Мы называем такое состояние сэйринвай.

– И вы ввели меня в это состояние?

– Да, именно так.

Онелия бросила на юношу короткий взгляд; крылья ее носа чуть приподнялись, а мышцы под глазами расслабились больше обычного и как будто немного опустились.

– У сэйринвай есть еще одно свойство. Люди в таком состоянии способны учиться чему-либо гораздо быстрее, чем обычно.

– Ну конечно! И я за день научился владеть мечом.

– Учить того, кто не умеет, – пустая трата времени.

– Не понимаю… Что вы хотите сказать?

– В старину на обучение брали только тех, кто уже прошел бой и выжил. Такие всегда учатся быстро.

– Но я ведь не был в бою! Хотя… – Уни запнулся. – Я же никому не рассказывал подробностей! Откуда вы тогда знаете… про крепость и прочее?

– А я и не знаю, – тихо произнесла Онелия.

– Вы это… чувствуете? – с придыханием спросил Уни, подходя ближе и проникновенно заглядывая ей в глаза. – Вы ощущаете во мне силу, то, что я… смотрел в глаза смерти?

Целительница тоже шагнула к нему, свет от мхов со стены переливался в ее глазах.

– Пока что я не подразумевала вас, Унизель Вирандо. Ваш бой еще впереди, и только после него можно будет сказать, чему вы действительно научились.

Уни, отвернувшись, вжал голову в плечи.

– Я хотела бы вернуть вам кольцо, – продолжила тем временем Онелия. – Пожалуйста, возьмите его.

Уни, стараясь не встречаться с девушкой взглядом, взял из ее ладони маленький кружок из зеленого камня.

– Не понимаю, что в нем особенного, – неразборчиво пробубнил он. – Но ведь что-то есть, это же очевидно.

Поднимаясь по ступенькам, они какое-то время молчали.

– Этот камень… кольцо, – продолжил после паузы Уни. – Оно ведь мешало мне войти в это состояние, сэйринвай. Так ведь?

Онелия медленно и едва заметно качнула головой:

– Скорее делало ваш выбор там более очевидным. Хотя… Как оказалось, на результат это не повлияло.

– Не повлияло? Вы имеете в виду, что мне понравилось учиться у Воды? Но как вы можете знать это? Вас же…

– Считайте, что я была вашим проводником, – произнесла Онелия. Она медленно поднималась по ступенькам, а ее голос гулко звучал в полутьме. – И то, что было там, мы творили вместе.

– Творили? – искренне удивился Уни. – Вот теперь я совсем ничего не понимаю. Выходит, это был сон?

– Реально все, что влияет на нас. – Уни показалось, что вириланка слегка пожала плечами. – Название здесь роли не играет. Если то, что случилось с вами, определит вашу жизнь, значит, вы на верном пути.

– Но как кольцо, этот камень, может повлиять на мой выбор? На мои действия?

– Вы знаете это, – задумчиво произнесла Онелия. – Просто не знаете, что это именно это.

– Ну вот опять! – раздраженно выдохнул Уни. – Опять вы говорите загадками.

– Мы, вириланы, ближе друг к другу, чем… – целительница на миг запнулась, но продолжила: – …остальные люди. Наш язык скорее отсылает к уже известному, нежели сообщает новое.

– Вы ближе?! – искренне удивился Уни. – Да у вас и дома, и… все построено так, чтобы вы друг с другом не сталкивались. И это вы называете «ближе»?

– Уверена, вы поймете, что я имею в виду, – ответила девушка. – Поймете и другое, очень многое. Но для этого вам придется стать… немного другим.

– Таким, как вы?

– Нет, вряд ли. Но пройти по этому пути дальше других людей – это возможно.

– Я готов! – встрепенулся Уни. – В конце концов, я ведь дипломат. А дипломатам просто необходимо вживаться в традиции и обычаи тех народов, которые они посещают. Некоторые ради этой цели даже находят друзей среди местного населения… и не только друзей!

– Я знаю, что вы уже очень давно хотели бы стать мне не только… другом.

Онелия неожиданно остановилась и плавно развернулась к Уни.

– Ну да, – от неожиданности тот позволил правде свободно течь из уст. – То есть это как получится.

– Я рада, что вы так искренне проявляете готовность принять вашу судьбу в любом ее выражении.

Она повернулась и продолжила подниматься по лестнице.

– А вы разве этого не хотите? – крикнул ей вдогонку Уни. – Я ведь не только ради себя прошу, а ради интересов обеих наших держав. Ритуал, который мог бы символически скрепить будущее соглашение…

– То, что вы имеете в виду, возможно у нас только ради рождения детей, – не оборачиваясь, ответила ему Онелия.

– Что?! – Уни даже остановился от возмущения, всплеснув руками. – Да как это?.. Вы хотите сказать…

– Готовы ли вы уважать наши традиции?

– Простите! Конечно, готов, – убито отреагировал Уни. – Еще раз примите мои самые глубокие извинения за такую дерзость! Позвольте заверить, что подобное впредь не повторится. – Он закусил губу и, сгорбившись, пошел следом. – Просто мне показалось… Нет, ничего, прошу прощения.

Он не стал догонять ее, а пристроился в паре шагов сзади и ниже, судорожно стараясь найти другую тему для разговора.

– Вы сказали, что я что-то знаю, но не связываю это с камнем, так? Может быть, это видения? Как тогда, в бане на корабле. Простите, я вам не рассказывал… В общем, я там увидел женщину… – Уни запнулся, стараясь не сказать лишнего. – Вириланскую женщину, это абсолютно точно!

– Женщина была похожа на Натайниш Ворен?

– Д-да! Но откуда…

– А потом в крепости воинов вы стали сражаться вириланским мечом, хотя впервые взяли его в руки?

Уни остановился, не успев поставить ногу на последнюю ступеньку в конце лестницы.

– Могу ли предположить, что вы способны читать мои мысли?

– Я не читаю, – тихо ответила Онелия. – Просто догадываюсь. Я могла бы сказать вам нужные слова, но это будет лишь иллюзия правды.

– Потому что истина познается только личным опытом?

Целительница вежливо ему поклонилась:

– Прошу вас, сюда, пожалуйста.

Они вошли в огромный круглый зал, на стенах которого переливались разноцветными огнями вычурные узоры. Подойдя ближе, Уни разглядел, что это картины, изображающие природу, города, отдельных людей и батальные сцены.

– Могу я узнать, что изображено здесь? Это события далеких эпох? – чуть растянутым от восторга голосом осведомился Уни. Он готов был размазаться по стенам, чтобы впитать всю полноту наглядной исторической хроники.

– Да, – произнесла Онелия Лерис тихо, но с большим значением.

– А вот… это? – жадно спросил Уни, протянув ладонь к ближайшей картине. Там пять человек, казалось, сдерживали натиск целой армии. – Это Война Пятого царства?

Целительница беспристрастно смотрела на стену, однако если бы освещение было поярче, Уни разглядел бы едва уловимые следы боли, притаившиеся в уголках ее глаз.

– Здесь вы видите то, что было в самом начале. Очень скоро после того, как вириланы обрели друг друга.

– Обрели? Вы были… рассеянным народом? Судьба раскидала вас по разным царствам…

– В вашем понимании, Унизель Вирандо, – мягко прервала его Онелия, – мы не совсем народ. Среди нас есть потомки жителей всех Пяти царств, но это совсем не то, что имеет значение.

– А что тогда имеет? Культ Пяти стихий?

– Стихии, как вы это называете, всего лишь символы, если угодно – оборот речи. Вы же не поклоняетесь буквам алфавита, не так ли?

– Понимаю… – медленно закивал Уни, хотя не понимал решительно ничего. Какое-то время он молчал, демонстративно разглядывая изображения на стене, хотя смыл увиденного тут же покидал его разум. – Но ведь чем-то вы все-таки отличаетесь от других?

Онелия медленно оглядела молодого герандийца с ног до головы, словно искала в нем ту самую разницу с собой и другими своими соплеменниками.

– Когда мы обрели друг друга, это вызвало напряжение во всех Пяти царствах. Тогда мы решили жить отдельно.

– Но это, позвольте мне угадать, все равно не спасло вас от войны?

– Да. Ненависть никуда не исчезла и только копилась в сердцах людей. В тот день одновременно были атакованы все наши обители, а их жители, включая детей, зверски убиты. В нашей истории это событие известно как Большая черта. После нее дороги назад уже не было.

– Все обители?! Вириланов полностью уничтожили? Это чудовищно! Но как же тогда…

– Все, кроме одной. Тем, кто жил в обители Стройного Ясеня, удалось избежать такой судьбы. Пять вириланов приняли бой и остались прикрывать отход остальных. Каждый взял то оружие, которым владел лучше всего. Иктигин Зой – легкий одноручный меч, Натайниш Айлис – копье, Торвелий Суйено – двуручный меч, Фораний Утайру – парные мечи, а Эневир Ченис – лук со стрелами. Это была страшная битва в узком горном проходе; все вириланы были изранены, а оружие их пришло в негодность. Наконечник копья Натайниш Айлис был обрублен, но она продолжала сражаться древком, как шестом, сбивая на лету вражеские стрелы, которые Эневир Ченис тут же посылал из лука обратно.

– Натайниш Айлис! – шепотом пробормотал Уни. – То же самое имя!

Онелия медленно подняла глаза, словно слегка приоткрывая завесу чего-то нового.

– Натайниш Айлис интересует вас?

– Нет, не в этом смысле, – запнулся Уни. – Я просто хотел сказать… Битва на перевале Туэта! Я читал о ней в летописях тех, кто бежал из вашей страны, но не знал, что Волшебный лучник был не один.

– Перевал Туэта очень далеко отсюда, и это совсем другая история. Здесь же, – Онелия указала рукавом на стену, – важно то, что оставшимся вириланам удалось спастись и укрыться в древнем храме Пяти стихий.

– Вот как! Так значит, это важное историческое место, можно сказать, святыня вашего народа… то есть вириланов, я имел в виду.

Они снова замолчали. Уни делал вид, что рассматривает картину, на самом деле пытаясь покорректнее сформулировать вопрос о том, чем соплеменники Онелии отличаются от таких, как он и другие члены посольства.

– Убить всех… Какая жестокость! За что они вас так ненавидели?

– За то, что мы есть, – ответила Онелия. – Поэтому они решили сделать так, чтобы нас не было.

– Но я не понимаю! – развел руками Уни. – Если вы не сделали им ничего плохого, да еще и жили в горах, в уединении, то…

– Вы когда-нибудь наблюдали за тем, как играют дети, Унизель Вирандо? – не глядя на него, спросила Онелия. – Маленькие дети?.. – тихо уточнила она.

– Дети? – от неожиданного вопроса Уни вздрогнул и повел плечами. – Не знаю… Видел, конечно, но чтобы специально наблюдать? Нет, не приглядывался.

– Дети ведут себя по-разному. Одни дерутся, отнимают игрушки, мучают животных и всех, кто слабее. Другие предпочитают играть сообща, жалеют других и помогают им.

– Но подождите! Все дети дерутся, это же нормально, простая возня…

– Дело не в самих проявлениях, а в том, что их вызывает. Так вам будет проще понять. Суть в том, что одни хотят доминировать и подчинять других своей воле, а иные предпочитают сотрудничать, признавая за прочими право быть собой. Просто быть.

– То есть одни агрессивные, а другие добрые?

– Это упрощение. Те, первые, тоже могут быть добрыми. Дело не в доброте, а в том, что вторые не хотят никого переделывать под себя, находя общий язык даже с теми, кто отличается от них самих.

– Но таких, кто стремится подмять других, всегда мало.

– Это иллюзия. Просто одни сильнее, другие слабее; так возникает пирамида. Но даже те, кто оказывается внизу, всегда стремятся найти того, кто еще слабее. Они не могут жить, не пытаясь подчинять себе других, навязывать им свою волю. Даже в мелочах.

– Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, что это не связано с воспитанием или подражанием взрослым. Люди с рождения разделены на два… вида, мир между которыми невозможен.

– Те, кто доминирует, всегда будут стремиться подчинять друг друга… и вириланов. Я ведь прав, да?

– Да. Обычно вириланы разобщены и не осознают своего отличия. Тогда они просто терпят, стараясь приспособиться к неподходящей им реальности. Однако четыреста лет назад в Инрикуэрнии, олицетворявшей Металл и именуемой Пятым царством, вириланы впервые сплотились и поняли, что дальше так жить нельзя.

– Как это случилось?

– Сначала их было только пять, тех, кто нашел друг друга.

– Пять… Вы имеете в виду…

– Да. Вы понимаете. Пять Изначальных. Тех, кто потом спас нашу обитель и дал начало новой эпохе. Однако для этого нам пришлось пройти через кошмар.

– Но я так и не понял, почему все-таки они на вас напали?

– Наш путь был вызовом для всего их образа жизни. Восстание против власти – это просто попытка сесть на место правителя. Но наш мирный уход – это восстание против той основы, на которой держится все общество. Теперь можно было не принимать правил игры, бросить меч, отказаться изводить себя в бесконечной борьбе за то, чего можно добиться совсем другими средствами, посвятить время тому, чтобы самому стать лучше, а не принижать других. – Она замолчала, задумчиво разглядывая фрески на стене. – Оглядываясь назад, понимаю, что у нас не было ни единого шанса. Но мы выжили, хотя для этого нам пришлось победить в самой страшной войне за всю историю Пяти царств.

– Вам пришлось стать воинами. И тогда вы создали воинскую касту, которая теперь хочет свергнуть вас. Инструмент, предназначенный для защиты, после четырехсот лет мира обратился против своих создателей…

Онелия неопределенно повела головой в сторону:

– Каста воинов появилась несколько позже. Но сейчас не это имеет значение.

– Да, простите, – вежливо поклонился Уни. – Я должен продолжить мое обучение.

– Вашим дальнейшим учителем будет сама жизнь. Здесь же вам осталось лишь выбрать оружие для предстоящего боя.

– Я помню! Меч. Я хотел бы выбрать меч… Воды. Простите, не знаю, как вам точно объяснить… Он принадлежал… или принадлежит…

– Да, разумеется. – Онелия чуть опустила голову. – Все правильно.

– Что-то не так? – Уни почувствовал скрытый подтекст в ее интонации, и это его насторожило.

Вместо ответа целительница мягко присела, ее губы медленно раскрылись и подались вперед; это было легкое дуновение в темноту. Казавшееся сгустком мрака, место под изображением Изначальных осветилось голубыми и зелеными огнями. Там была обыкновенная деревянная подставка с пятью клинками, размещенными горизонтально один над другим.

– Второй снизу, – едва слышно подсказала целительница, но Уни и так сразу же узнал «свой» меч.

– Я возьму? – оглянулся он на Онелию и тут же устыдился своего излишнего вопроса. Но в голосе девушки не было и капли раздражения или усмешки:

– Пожалуйста, прошу вас.

Уни бережно, словно доставая ребенка из пасти льва, снял меч с подставки. Он был намного легче, чем то оружие, которым ему пришлось драться в крепости воинов. Длинная, в полторы ладони, рукоятка, обернутая чем-то плотным, но мягким, ложилась в руку приятно и невесомо.

– Хлопковая вата, – ответила на его немой вопрос Онелия. – Чтобы влажная рука не скользила.

– Влажная от чего? – не думая, спросил имперский дипломат.

– От пота, от крови, – задумчиво пояснила девушка.

– А? – Уни обернулся к ней и только сейчас ясно представил, что этим элегантным изделием уже очень скоро ему нужно будет не просто красиво махать в воздухе, а убивать людей. По крайней мере, одного.

– Да, разумеется, эсель Онелия. Простите меня, я задумался.

Крепко взявшись левой рукой за ножны, юноша аккуратно попытался извлечь клинок, но тот отнюдь не торопился покидать свое убежище, словно слившись с ним воедино.

– Это очень древний меч, – словно оправдывая свой провал, обратился к целительнице Уни. – Его, наверное, не извлекали на свет ясный лет сто… или тысячу?

– Этот меч выкован Иктигином Зоем, – произнесла Онелия. – Он использовал его в битве у обители Стройного Ясеня и во всех последующих сражениях. Последнее время его носил Ирамий Нэтис.

– Что?! – От удивления Уни повернулся к вириланке. – Я понимаю, какую честь оказываете мне вы, давая возможность использовать в бою вашу древнюю реликвию, но если это чья-то собственность, не будет ли правильным сначала спросить разрешения хозяина?

– Я предполагаю, – с легким нажимом ответила Онелия, – что такое разрешение у вас уже есть.

– Есть? Но, значит, тот дух, как его, рэнга, аватар Воды, и есть этот ваш… то есть уважаемый Ирамий Нэтис?

– Это очень интересная версия, – внимательно посмотрела на него Онелия. – И, пожалуй, в чем-то вы правы, хотя в чем именно, понять вам не представляется возможным.

– Простите, если не демонстрирую должного понимания, эсель Онелия, – резко выдохнул Уни, поспешно гася раздражение. – Но если бы я мог точнее представить…

– Ирамия Нэтиса сейчас нет в Вирилане, – охотно пояснила девушка. – Он оставил меч здесь, давая возможность тому, кто решит взять его, использовать по своему усмотрению, с целями, достижимыми только подобным образом. Поэтому вполне можно сказать, что Ирамий Нэтис разрешил вам взять его меч. Это будет абсолютно достоверное объяснение, хотя не вполне исчерпывающее и лишь одно из возможных.

– Спасибо, для меня этого вполне достаточно, – поспешил остановить ее Уни. – Однако, – с удивлением отметил он, – я и не думал, что кто-то из вириланов, оказывается, покидал свою родину. И куда же он отправился, позвольте спросить?

– Неизвестно, – ответила девушка.

– Неизвестно? Но, простите, какой же тогда смысл в его путешествии? Ведь не важно, купец он или просто искатель новых горизонтов, но должен же он хотя бы в общих чертах представлять, куда хочет попасть и зачем?

– Вы сейчас говорите о том, что ответ на вопрос в самом вопросе. Но представьте, что некто не может сформулировать вопрос, а сразу дает ответ. В таком случае ему нет нужды что-либо планировать.

– Э-э-э, эсель Онелия, я, возможно, чего-то не понимаю, но отправиться в чужие земли без цели и плана, просто пойти куда глаза глядят… Если, конечно, это было именно так… Простите, но этот ваш, хм, уважаемый Ирамий Нэтис – сумасшедший?

– Именно так, – с поклоном ответила вириланка. – Смею предположить, что, с вашей точки зрения, его действительно можно назвать человеком, страдающим серьезным душевным недугом.

– А с вашей?

– Это долгий разговор, – на мгновение опустив глаза, произнесла Онелия.

– И все же! – проявил настойчивость Уни. – Поскольку речь о мече, которым мне предстоит сражаться… Да и вообще… Скрывая от меня часть правды, вы не сделаете мне лучше, скорее наоборот!

– Нам нечего скрывать от вас, – терпеливо парировала целительница. – Вопрос в том, является ли правда просто набором слов?

Уни обреченно вздохнул.

– Послушайте, я не прошу от вас ничего необычного. Хотя у меня за все это время скопилась тысяча вопросов. Но я же не спрашиваю у вас, что это за перстень у меня такой и как он связан с Вириланом, со всем, что происходит тут, – обвел он руками помещение храма.

Онелия посмотрела Уни прямо в глаза. Он весь сжался, ожидая очередного трюка или воздействия на разум, но это были просто глаза – спокойные и немного печальные.

– Думаю, Унизель Вирандо… – начала Онелия, но Уни поспешно ее прервал.

– Можно просто Уни. Все друзья зовут меня так.

«Главное, чтобы не „малыш Уни“!» – подумал он впопыхах. Переводчик тут же представил, как это будет звучать из уст молодой вириланки, и ему стало дурно.

– Уни, – с легким кивком сказала Онелия переводчику, словно играющему в войну маленькому мальчику, который попросил звать себя командующим армией. – Полагаю, что очень скоро вы придете к выводу, что здесь… – повторила она его жест, – …все секреты лежат у вас под ногами. Иногда вы просто смотрите на них в упор, но не замечаете, потому что привыкли видеть другое.

– Возможно, – пожал плечами Уни. – Я вообще-то уже начинаю кое о чем догадываться, – бодро соврал он, подсознательно мечась между стремлением проникнуть в смысл происходящего и странным желанием соглашаться с этой девушкой. – Кстати, мы можем запросто общаться на «ты». Ну, «ты», неофициально. – Он покрутил кистями перед собой. – Понимаю, что у вас большое значение придается этикету, но, в конце концов, вы же сами говорили, что это вовсе не формальная вежливость. Или это был кто-то из этих рэнга? Я только общий смысл запомнил. А потом вы сказали, что это все мы с вами сами создали…

Он непроизвольно шагнул и теперь стоял к Онелии почти вплотную.

– Все, что происходит здесь, создаете вы сами, – очень серьезно произнесла девушка. – Пожалуйста, постарайтесь услышать в моих словах не только набор звуков.

– Я постараюсь! – с готовностью согласился Уни, мягко взяв ее за локоть. Он почувствовал плотную, но легкую ткань, а за ней – едва ощутимое тепло.

– Вы меня совсем не слышите, – вкрадчиво прошептала Онелия. Ее губы двигались в такт словам медленно, словно вода глубокого озера шла ленивой рябью от упавшего на нее тополиного пуха.

– Наверное, мы для вас что-то вроде насекомых, да? – отчаянно спросил Уни.

– Я не знаю, – ответила девушка. Ее образ вдруг стал мутным, словно герандиец смотрел через грубо сделанное стекло.

– Это значит «да», – нравоучительно произнес Уни и потянулся, чтобы ее поцеловать.

Целительница мягко положила руку поверх его предплечья, и через мгновение переводчик словно наткнулся на невидимую каменную стену.

В детстве Уни обожал сказки про Оградия Басто, неуловимого вора, способного ходить сквозь любые препятствия. В своих детских играх молодой дипломат часто выдумывал разные сложные заклинания, однако всякий раз стена оставалась просто стеной – твердой, непроницаемой, не поддающейся хотя бы на толщину ногтя. Вот и сейчас, ощутив странное воздействие со стороны Онелии, он вспомнил те давние детские огорчения.

– Это значит «нет»? – с расстановкой спросил Уни.

Онелия, наклонив голову, молча смотрела в пол.

– Тогда просто скажите «нет», – продолжал терзать ее юноша. – Просто скажи, и все, этого будет достаточно. Ну?

В эмоциональном порыве Уни упустил, когда таинственно исчезли сдерживающие его оковы. Он помнил только, что уже обнимал ее, чувствуя себя словно на пороге в огромный, новый и очень светлый мир.

Онелия медленно повернулась к нему. Ее глаза блестели в полумраке, словно покрытые тонким слоем чистой родниковой воды.

– Вы, кажется, хотели узнать про Ирамия Нэтиса? – спросила она настолько ровным, безупречно поставленным голосом, что Уни всем нутром ощутил скрывающуюся за этим фальшь.

– Очень хочу! – с жаром ответил он. – Но ты интересна мне гораздо больше!

Он медленно притянул ее за талию так, что их губы почти соприкоснулись. «Где же твое дыхание, Онелия? – спрашивал он про себя. – Ты вообще живая или нет?» Ее руки, почти невесомые, лежали на его плечах, но сейчас они не оказывали никакого сопротивления. Уни посмотрел на нее и вздрогнул. У него вдруг появилось странное чувство, что за безупречными чертами лица скрывалось нечто большее: казалось, откуда-то изнутри, словно из-под маски, на него смотрел сам Всемогущий создатель этого мира. «Прочь, прочь эту ерунду, ты человек!» – чуть было не крикнул Уни и закрыл глаза. В следующее мгновение его губы словно коснулись нежного, бархатистого цветка. Раскрываясь, его бутон будто впускал юношу внутрь себя, одновременно даря ощущение необыкновенной сладости, свежести и блаженства.

Весь мир Уни разлетелся на куски. Место, где он стоял, ощущение себя в пространстве и во времени – все тысячью маленьких осколков вихрем перемешалось в одно хаотическое, но неразделимое целое. Словно вынесенный за пределы реальности, Уни оказался в точке у начала времен, над нашей суетной жизнью, откуда можно наблюдать любой миг из прошлого, настоящего и будущего, рождаться и умирать в душе любого, скручивать и произвольно изгибать законы Вселенной. Уни казалось, что он достиг эмоциональной вершины своего существования, предела всех чувственных радостей, доступных в отпущенной ему мере бытия.

– Это все? – услышал он сквозь грезы отрезвляющий вопрос Онелии.

Девушка стояла, склонив голову немного вперед и вправо, а глаза ее были раскрыты намного шире обычного, еще больше подчеркивая ироничный вопрос.

Вздрогнув и чуть не вскрикнув от случившегося, Уни с трудом стал возвращаться к своему нормальному состоянию.

– Нет! – поспешно отреагировал он. – В смысле я…

– Пожалуй, вы. Больше здесь никого нет.

– Что?

Уни вздрогнул еще раз. На мгновение ему показалось, что в ее словах скрыт более глубокий смысл. Но сейчас для него гораздо важнее было то, что он абсолютно не понимал, как вести себя дальше.

– Прошу прощения, – с усилием выдавил из себя молодой дипломат. – Просто… Просто у меня такое… это было в первый раз.

– У меня тоже, – с вежливым поклоном поддержала его вириланка.