Текст книги "Голодное ухо. Дневник рисовальщика"

«в мутной речке рыбка тоже ловится…»

 
в мутной речке рыбка тоже ловится
жизнь и есть то мука то вода
что алкаш ни скажет – всё пословица
речь гудит как в небе провода
 
 
помню как разматывали удочку
на крючок сажали червячка
эх Флажок Флажок бормочет Людочка
ты не пил бы больше коньячка
 
 
поплавок идёт на дно солдатиком
это мелочь балует плотва
ни сестры на свете нет ни братика
лишь одна седая голова
 

«ивами впадающий в Пахру…»

 
ивами впадающий в Пахру
берег буйной зеленью объятый
меж деревьев прячется в жару
старый ворон местный соглядатай
 
 
что ему Россия и Москва
он давно один на белом свете
вертится по кругу голова
не болит о жизни и о смерти
 
 
здесь под сенью времени в цвету
он хозяин чащи и эпохи
и презрев гордыню и тщету
ходят к нему маленькие боги
 

«пусть в воздухе стоит тугая ночь…»

 
пусть в воздухе стоит тугая ночь
придавленная тёмным океаном
пока она пружинит в потолочь
не грянет небо вздорным ураганом
намазывая звёзды на паштет
и посыпая солью ночи булку
не забывай случайно взять кастет
когда идёшь один по переулку
 
 
а если тьма окажется тобой
не падай в обмр и не кричи напрасно
бессмертной тьмой наш космос голубой
становится всенощно ежечасно
 

«деревянные медведи…»

 
деревянные медведи
спят во мгле ночной
завтра утром будут дети
нынче выходной
 
 
спят берёзовые мишки
под рябинкой спят
поутру придут мальчишки
в старый детский сад
 
 
вот идут от остановки
с мамой дорогой
только хулиган Верёвкин
мишек бьёт ногой
 

«а в темноте мы верим в ерунду…»

 
а в темноте мы верим в ерунду
в чертей вампиров леших домового
шаманит ночь как с куклою вуду
глаза откроешь смотришь полвторого
 
 
опять закроешь станешь засыпать
но что-то там шуршит в сухом простенке
скрип половицы невозможно спать
ночник включаешь чешешь зуд в коленке
 
 
откроешь книгу новое кино
стихи зовут в пустыни и барханы
налить вина но кончилось вино
кто ж там вздыхает
призрак донны Анны
 

«тараканы пришли к нам…»

 
тараканы пришли к нам
как псы Христофора Колумба
из дальних земель
из соседней квартиры
в поисках твёрдой земли
и насущного хлеба
и наша кухня
показалась им раем
они отнесли своему королю
образцы добычи
 
 
крошки бородинского хлеба
и другой снеди
король остался доволен
и издал указ
что наша кухня
является собственностью
тараканьей короны
передовые отряды
соорудили форты
в вентиляционном люке
и в свалке хозяйственных пакетов
и стали делать набеги
на хлебницу раковину
и помойное ведро
под покровом ночи
и я понял
что единственный шанс
спасти нашу землю
от завоевания
это ВОЙНА
 

«вот опять на засохшем тополе…»

 
вот опять на засохшем тополе
расцвели в октябре опёнки
под корою мёртвою опа-ля
размножаются как ребёнки
 
 
и всё лезут выше и выше
небо синее посмотреть
может кто-то живёт на крыше
вот созреть бы да полететь
 
 
но привязаны пуповиною
все живущие на земле
к этой горькой коре старинной
на летающем корабле
 

«одинокий крик чайки…»

Кате Косьяненко

 
одинокий крик чайки
разносится острым эхом
с утра над Пахрой
рыбы засовывают головы
глубже в воду
река с каждым годом мелеет
со дна проявляются
странные конструкции
похожие на обломки
инопланетного корабля
Пахра уносит их в Москву-реку
Москва-река в Акву
Аква в Итиль
Итиль в Хазарское море
Хазарское море испаряется
со дна выпирают
крыши кораблей пришельцев
одинокий крик чайки
и опять
тишина
 

«грязная осень ноябрь потихонечку телится…»

 
грязная осень ноябрь потихонечку телится
трубы в тумане торчат словно щупальца дна
вижу дрожит одинокое юное деревце
в кроне запуталась тень золотого руна
 
 
что там в тумане вагоны железнодорожные
и алкаши-гаражи что утробно урчат
высоковольтные линии неосторожные
тянут ужей из тумана сквозь облачный чат
 
 
зга оседает на реку черничными каплями
переливаясь в венозную похоть воды
если пройтись по туману осенними граблями
можно задеть одичалый осколок звезды
 

«резкое осеннее солнце…»

 
резкое осеннее солнце
ударило внезапно в затылок
дому стоящему на холме
и акварельные листья клёна
упали без чувств в траву
раскинув свои длинные пальцы
а искушённые в страстях
скрюченные нервами
листья тополя
бросились вниз головой
 
 
на асфальт
понимая что лучше
уже не будет
только
болезни старость
холод и одиночество
а коварное солнце
скрылось за тучами
будто его и не было
 

«в Пахре осенней бурное движение…»

 
в Пахре осенней бурное движение
как будто рыбы водят хоровод
и нарушая правила вождения
выпрыгивают радостно из вод
 
 
помахивают хвостиками уточки
и острым клином поперёк плывут
показывают пальцами малюточки
на глупых рыб торжественный салют
 
 
и листьев разнопёрых аппликации
у берега слагаются в панно
и камень это тоже публикация
пошедшая от радости на дно
 

«деревья…»

 
деревья
наклоняют свои морды к воде
и пьют
как собаки
некоторые
похожи на львов
особенно осенью
осенью
вообще все деревья
похожи на львов
леопардов лис
бурых медведей
осень похожа
на большой водопой
а потом звери уходят
оставляя свои скелеты на берегу
и листья своих одежд
на воде
 

«оса пилы поёт…»

 
оса пилы поёт
коварная прямая
деревья корчат рот
конца не принимая
вгрызается оса
в упругие волокна
 
 
чернеет полоса
и вздрагивают окна
и весело летят
вокруг пилы опилки
и мужики кряхтят
зажав в руках бутылки
 

«я люблю ходить по дому…»

 
я люблю ходить по дому
неодетым
когда все уходят
на работу
в школу
в магазин
в кино
я брожу по дому
в своём первозданном обмундировании
без придуманных позже
шкур тканей кож
разговариваю
с цветами на подоконнике
с книгами на полках
со своим отражением в зеркале
чувствую себя свободным
как Адам
и совершенным
как пустота
 

Подольское утро

мущщина шо вы встали прямо

как будто вы уже столбняк

 
а он стоит себе упрямо
и курит утренний коньяк
 
 
он сам ещё не понимает
зачем он здесь кому он тут
но у помойки охраняет
как Пьер Безухов свой редут
 
 
его лицо как борщ пылает
уже без дыма и огня
 
 
и громкий бобик звонко лает
завидев издали меня
 

«мне не хватает тишины…»

 
мне не хватает тишины
в моём родном микрорайоне
за то чтоб не было войны
здесь пьют водяру под балконом
и алкоголики кричат
свою ночную марсельезу
и мамки учат паучат
 
 
ловить добычу только стрезву
путь в алкогольный магазин
усыпан трупами бутылок
и если есть тут ассасин
то пусть побережёт затылок
 

«у каждого дома стоят постовые любви…»

 
у каждого дома стоят постовые любви
они постоят постоят и пойдут в магазин
ведь за ночь любовь убывает в их жидкой крови
а в «Красном и белом» дают от любви анальгин
 
 
их серые губы потрескались от немоты
их жёсткие руки от жидкого ветра дрожат
в соседнем магазе им крепкой нальют красоты
ведь люди служивые вечности принадлежат
 
 
и вот продолжают почётную службу свою
поправив здоровье проснувшись как будто на миг
стоят постовые но в северном нашем краю
любовь это притча из древних зачитанных книг
 

«в подольском военном госпитале…»

 
в подольском военном госпитале
мы лежали ночью в палате
с Сашкой Молчановым
и говорили о великих художниках
о Дали Пикассо Ван Гоге
глядя на тёмно-белый потолок
будто пытаясь рассмотреть сквозь него
звёздное небо и наши судьбы
Сашка служил чертёжником
в штабе московского военного округа
и хотел поступать в Строгановку
но его не отпускали на дембель пораньше
чтобы успеть сдать экзамены
и он решил выкроить этот несчастный месяц
через госпиталь
договорился с начальником медсанчасти
и ему поручили расписать художествами
госпитальный свинарник
не знаю какому придурку
пришла в голову эта шикарная идея
каждый вечер он возвращался
пахнущий всеми свинками мира
и падал на койку в одежде без сил
спал пару часов
а потом просыпался
и мы с ним мечтали
о славе женщинах и любви
после дембеля Сашка прислал мне
 
 
свои рисунки
и американскую книгу о сексе
переведённую на русский
в десятой ксерокопии
о сексе которого в СССР не было
мы с ним тоже тогда говорили
он закончил Строгановку
и почему-то стал продюсером
группы Дискотека Авария
спустя десять лет
мы случайно столкнулись с ним в метро
просидели всю ночь у него на кухне
рассказывая друг другу свою жизнь
и снова потерялись в толпе
 

«голоса кошек…»

 
голоса кошек
похожи на голоса их хозяек
кошка соседки Лены
за стеной туалета
говорит совершенно лениным голосом
выпустите меня выпустите меня
когда её запирают одну
в тёмной маленькой комнатке
возможно у неё
клаустрофобия
хочется прорубить стену
и выпустить её
наконец
 

«заяц ушки опустил…»

 
заяц ушки опустил
заяц-выбегаец
видно выбился из сил
новогодний заяц
 
 
он работал он скакал
возле синей ёлки
волк зубастый аксакал
нервно грыз иголки
 
 
заяц лапками сучил
радовал детишек
уму-разуму учил
песни пел из книжек
 
 
заяц добрая душа
хвостик из овечки
задолбали малыша
злые человечки
 

Эскизы, этюды и кроки

Эскизы, этюды и кроки

Этюд – изучение фрагмента целого произведения

Эскиз – предварительный набросок в различной технике

Кроки – быстрый карандашный набросок

этюд номер один (остроскулая)

 
на острых скулах проступил восток
пакет известной фирмы между ног
мак-кофе в острых пальцах тихо жжётся
тяжёлый шарф вангогом лёг на грудь
и волосы растрёпаны чуть-чуть
и мятная жвачка не жуётся
 
 
высокие сияют сапоги
к чужим глазам глаза её глухи
она сама себе не сознаётся
что жизнь как день спокойна и легка
что люди это просто облака
вокруг её летающего солнца
 

кроки 1 (раскачивающая вечер)

 
она идёт болтая волосы
как тряпку мокрую в ведре
раскачивая вечер торсом
играя сумкой на бедре
 
 
лосины держат полупопия
в своих натруженных руках
и вся она полуутопия
на усечённых каблуках
 
 
вся эрогенная локация
мужских весенних батарей
звезда одной спецоперации
летящих в полночь фонарей
 

эскиз № 1 (декольтированная)

 
ах какая нежность лёгкое созданье
розовое платье декольте
синие прожилки тайные признанья
голые коленки фуэте
жёлтые веснушки пухленькие губы
детский нос картошкой меж ресниц
мокрые подмышки комсомолки Любы
телефонный промельк интернет-страниц
 
 
говорит что еду говорит что скоро
говорит встречайте на вокза
называет время называет город
и отводит в сторону глаза
 

кроки 2 (бегущая под дождём)

 
она бежит и дождь торопится
догнать достать её скорей
небесная междоусобица
течёт из ржавых батарей
 
 
а дождь облапливает платьице
облепливается по ней
и ко груди намокшей ладится
и вниз стекает до ступней
 
 
а ей хохочется без повода
ей тела гордого не жаль
она бегущая без повода
уже записана в скрижаль
 

эскиз № 2 (зевающая)

 
девушка зевает
как молодой щенок
широко открывая рот
обнажая
маленькие белые зубки
и розовый язычок
прикрывая глаза
от удовольствия
потом закрывает рот
и улыбается
родинка на её ладони
маленький вздёрнутый нос
светлые локоны юной принцессы
на чёрном сарафане
в пол
учебник музыки на коленях
смотрит на меня
спрашивает
понравилась
 

этюд номер два (живот-ная)

 
как она торжественно несёт
живота нагое откровенье
как магнитит взгляд её живот
током бьёт прекрасное мгновенье
 
 
как смеётся глаз её пупка
розовый циклоп её утробы
как манит тебя её рука
словно ты попал на кинопробы
визуальный близится аншлаг
бьются в грудь нахальные надежды
вот и ночь как женщина прошла
унося несмятые одежды
 

кроки 3 (платье-колокол)

 
платье раскололось словно колокол
а она внутри как язычок
за собою тянет небо волоком
пойманное в облака сачок
 
 
жилка на виске её колотится
бабочками отбивая дрожь
вижу поцелуйница влюблённица
остальных уже не разберёшь
 
 
волосы летают словно пятница
в голосе застывшая гроза
вот сейчас она и скинет платьице
глядя в твои честные глаза
 

эскиз № 3 (со-гласная)

 
грудь зелёная такая
и печальные глаза
предложил бы ей токая
но с утра ведь пить нельзя
 
 
попа чёрная круглится
в джинсах чувствуя подъём
если женщина не птица
то пешком гулять пойдём
 
 
а глядит как будто знает
всё что не было и нет
прямо в душу мне вонзает
положительный ответ
 

эскиз № 4 (выцветшая)

 
а волосы у неё выцвели
на руках на бровях
наверняка и там тоже
видно что она загорала
без купальника
даже глаза у неё выцвели
зрачки стали небесно-голубые
как небо жаркого дня
 
 
кожа на лице
смуглая подкопчёная
в почти невидимых
пятнах веснушек
крепкие загорелые ноги
длинные до пояса волосы
цвета сухой соломы
пёстрый летний сарафан
в цветочек
со смачно обнажёнными плечами
и крохотная грудь
в лифчике цвета моря
 

этюд номер три (впереди идущая)

 
она как лестница витая
куда-то вверх ведёт туда
где ночь над миром пролетает
и навзничь падает звезда
скрипят ступени воздух дышит
томится темнотою свет
она идёт как будто слышит
в ночном дыханье ход планет
 
 
вперёд вперёд без остановки
по этой лестнице туда
где терпкий шёпот на циновке
и в небе – чёрная звезда
 

этюд номер четыре (царицосавская)

 
блестят на солнце серьги царские
восточный сказочный мираж
красавица царица Савская
полцарства за неё отдашь
 
 
улыбка словно солнце светится
глаза янтарные горят
и улыбаются и бесятся
один – опал
            другой – агат
 
 
и губы – полные медовые
и волосы – живая медь
 
 
забыть сады её фруктовые
в сиянии её сгореть
 

кроки 4 (и это всё она)

 
у неё такие губы замечтательные
у неё такие плечи положительные
у неё такие взгляды примечательные
у неё такие руки возложительные
 
 
у неё такое платье улетательное
у неё такие реплики пронзительные
у неё такое мнение касательное
у неё такие запахи кружительные
 
 
у неё такие волосы ласкательные
у неё глаза такие утопительные
у неё такие брови отвечательные
у неё такие бёдра возмутительные
 

эскиз № 5 (многожёница)

 
она идёт такая классная
глаза – от линии бедра
вся офигительно опасная
какая – девочки! – игра?!
она ни разу не пижонится
она идёт какая есть
мужских желаний многожёница
как вас мужчин легко прочесть
 
 
и ноги словно рельсы тянутся
звон выбивают каблучки
и все любовники по пятницам
сгорают глядя ей в зрачки
 

этюд номер пять (обманная)

 
проезжаем Бутова горький шоколад
бутовские яблоки осенью горят
клёны многопалые тянутся к лицу
что она печальная шепчет наглецу
 
 
колесом на пальчике золото кольца
юный муж целуется с нею без конца
а она туманная смотрит на меня
дни её обманные тайная броня
 
 
осень дело мокрое плыть да помирать
голые каштанчики в парках собирать
не печалься девица чёрные глаза
скоро всё изменится
я тебе сказал
 

эскиз № 6 (хищная)

 
она похожа
на хищную птицу
острый изогнутый клюв
колючие внимательные глаза
сочный сладострастный рот
вздёрнутые уголками брови
пепельные волосы
обрамляющие округлое лицо
с заострённым подбородком
сытый румянец на щеках
высокий округлый
отражающий солнце лоб
острые когти на руках
и кольцо
пойманной птицы
 

эскиз № 7 (читающая)

 
она читает Джека Лондона «Сердца трёх»
силуэты трёх всадников на фоне огромного шара солнца
в свете её лица читается вздох
о жизни иной о жизни что удаётся
в длинном вязаном платье ниже колен
с узорами в которых намечены поиски смысла
она обнажает зубы в улыбке прекрасных лен
и пуговка носа каплей летящей в обрыв повисла
 
 
глаза две оливки смеющиеся над судьбой
как взлётные полосы брови аэродрома
куда она едет в одном вагоне с тобой
как фото внезапна и как судьба незнакома
 

эскиз № 8 (малиновые стюардессы)

 
идут!
      и словно жизнь кончается
и начинается кино
идут по струнке не качаются
как в легендарном «Мимино»
 
 
идут как шахматная партия
как будто армия Фике
их чемодановая гвардия
скользит поодаль в поводке
 
 
в обтяжку форменно малиновы
почти интимные места
и кажутся кинокартиновы
их неподвижные уста
 

эскиз № 9 (онна-бугэйся)

 
она спит
с полузакрытыми глазами
самурайская привычка
ничего не попишешь
чёрная рыба её глаза
прикрытая веком
внимательно следит за мной
рассеянные волосы
волнами прикрывают её лицо
широкие ноздри
осторожно присматриваются к запахам
щедро намеченные брови
выражают полный дзен
заходящее солнце
натирает оливковым цветом
плоскогорье её лица
губы цвета спелого бекона
слегка прикрыты
 
 
стоит мне пошевелиться
и самурайский меч
её глаз
высечет острый взгляд
на моём лице
 

эскиз № 10 (цвет-фиолет)

 
её коленные чашечки
настолько обнажены
как будто бы приглашают
к чайному разговору
к нечайному договору
к нечаянному сговору
к случайному оговору
к отчаянному приговору
с глазу на глаз
тет-а-тет
 
 
а вокруг – цвет фиолет
пальто её – фиолет
сумочка – фиолет
ноготки – фиолет
губы – и те – фиолет
даже глаза её кажется
несут фиолетовый цвет
самых далёких планет
 
 
или нет
показалось
 

эскиз № 11 (утончённая)

 
так ходят только истинные леди
на длинных утончённых каблуках
раскачивая бёдрами созвездья
пружиня сигареткою в руках
 
 
вперёд и вбок вперёд и вбок движенье
и карта взгляда памятью полна
и хрупкое её сооруженье
пьянит сильней чем крепкая волна
 
 
её каблук задорно бьёт о плитку
как конь в пальто столицу мерит шаг
а розовую женскую улитку
внутри пальто не разглядеть никак
 

этюд номер шесть (сбивающая с ног)

 
бывают же красивые глаза
когда всё остальное только проза
и взгляда озорная стрекоза
щекочет ноздри запахом наркоза
и нос стоит как гордый Карадаг
хотя нежнее розовее тоньше
и алых губ упрямый аргамак
сбивает с ног на поцелуй и дольше
 
 
и вдруг волос пылающий костёр
лучами света накрывает поезд
и жизнь летит сквозь зиму и простор
о времени уже не беспокоясь
 

эскиз № 12 (любопытная)

 
под глазом тушь слегка размазана
и в телефон косят глаза
летает будто бы наказана
сырого взгляда стрекоза
 
 
надбровных дуг косые росчерки
и родинка между бровей
и серых глаз неровный почерк
о чём вы пишете Андрей
 
 
и волосы на шубке девичьей
лежат как рыбы на мели
эх дать бы в руки ей Малевича
позвать Гогена и Дали
 

эскиз № 13 (обнажённая с перстнем)

 
она так пахнет закачаешься
и носит перстень с бирюзой
а ты стоишь дурак кончаешься
как коммунизм как мезозой
 
 
упрямый нос к обрыву катится
к игривому каскаду губ
а ветер вдруг за горло схватится
застенчивый как душегуб
она глаза отводит разные
один – туда
            другой – сюда
они холодные опасные
и голые как провода
 

кроки 5 (фигуристая)

 
а две ноги её как ёлочки
стоят и глаз не отвести
высокие как комсомолочки
поджарые как травести
 
 
она сама им только кажется
пизанской башнею в снегу
глядишь идти на них отважится
в свою московскую пургу
 
 
и ветер радостно облапает
её фигуристую стать
и побежит на мягких лапах
её снежинками хлестать
 

кроки 6 (презрительная)

 
у неё губы
как крыша китайской пагоды
загнуты уголками вверх
то ли улыбаются
то ли смотрят презрительно
сверху вниз
поди пойми
рада она тебе
или пора валить отсюда
пока не поздно
 

Яблоневый дом

Яблоневый дом

«уже весна в консерватории…»

 
уже весна в консерватории
солистки бредят по ночам
и расписные оратории
по всем окрестностям звучат
 
 
в апрель раскрыты солнца форточки
и дятел шапка набекрень
стучит стучит с размаху мордочкой
но открывать сегодня лень
 
 
деревья набухают почечно
медведь рычит – кука! – реку
и вороны целуют точечно
червей оттаявших в соку
 

«во второй городской больнице…»

 
во второй городской больнице
ажиотаж
 
 
срочно оказана
первая медицинская помощь
пострадавшему
 
 
упавшая на голову сосулька
безопасно извлечена
из головы больного
 
 
мозг не задет
весна
 

«на всех бульварах лавки красятся…»

 
на всех бульварах лавки красятся
а после голые лежат
и каждый день весною дразнится
к забору полночи прижат
 
 
и всюду вьюноши влюблённые
пока неведомо куда
и рвутся почки просмолённые
на море к солнцу к поездам
 
 
и ходят лесбосы и пафосы
на кипр и крит бросая тень
и дрожь бежит по телу бахусом
в кусты отбрасывая лень
 

«не понимаю как иначе…»

 
не понимаю как иначе
когда пронзают облака
простые девочка и мальчик
незамутнённые пока
 
 
они как буквы во вселенной
весны вступающей в права
а я простой вселеннопленный
случайно знающий слова
 
 
им как любовникам Шагала
то в розовом то в голубом
и дня и ночи вечно мало
на этом свете
на любом
 

«первыми весной…»

 
первыми весной
пробуждаются помойки и пустыри
цветки мать-и-мачехи
вспыхивают на них
как герпес на губе
раз и обсыпало за ночь
и цветут на земле
жёлтые ранки
радуют глаз
 

«весна полыхнула из снега…»

 
весна полыхнула из снега
и тут же взорвалась дождём
и за ночь как после побега
трава прорвала чернозём
 
 
и вот уже стаи блондинок
в нательной пастельной джинсе
отбросив мандраж мандаринок
плывут обнажённые все
 
 
и впору упасть и отжаться
от вишен белеет вода
но в тёплую землю ложатся
черёмуховые холода
 

«в этом розовом нежном гуденье…»

 
в этом розовом нежном гуденье
комсомолочек ласковых пчёл
расцветает такое гляденье
что на днях у родена прочёл
это вишен спадающий трепет
словно летние лямочки с плеч
это пчёл утомительный лепет
расстилающий луг чтобы лечь
это губы что слева и справа
и садятся ко мне на плечо
 
 
эти музы конечно подстава
я вчера у шекспира прочёл
 

«одуванчики созрели только собирай…»

 
одуванчики созрели только собирай
ходят девушки пирелли будто это рай
губы розовые вянут (поцелуев бес!)
едут томны и туманны в лифчиках и без
 
 
нос с горбинкой нос с глупинкой кнопочкой конём
я с сиреневой тропинкой хорошо знаком
там где в полночи пылают душные сады
рыжих кошек поджидают чёрные коты
 
 
у весны найдётся повод выманить из до
каждый нерв как будто провод дальних поездов
озабоченные птички эти соловьи
у весны повадки птичьи вот сачок лови
 

«руки твои пахнут ландышами и под мышками – мной…»

 
руки твои пахнут ландышами и под мышками – мной
крылья сирени растут за твоей спиной
пики каштанов тычут в небесный низ
джинсовый ветер ты за него держись
 
 
это ночное море озеро волны без берегов
всюду огни огни всадницы ночи шепчущие любовь
всюду метро метро резонирующее речам
губы грохочут слово
слова молчат
звёзды подземные светят живущим вниз
над головой какой-то фонарь завис
может быть лунный месяц или луна луна
кто там летит сквозь облако не видна