Текст книги "Выхода нет"

Если б не было Петра…

Страницы альтернативной истории

Гой еси, стрельцы, люди ратные!

Наточите, стрельцы, востры сабельки,

Собирайте, стрельцы, самопальчики,

Заряжайте, стрельцы, пушки грозные,

Да ступайте, стрельцы к Китай-городу,

К Китай-городу на Москве-реке,

А оттуда – да в Кремль белокаменный.

Заточён в Кремле белокаменном

Государь Иван неприкаянный,

Государь Иван горемычный наш,

Государь Иван Красно Солнышко.

Стерегут царя соглядатаи,

Царедворцев тьма, да бояре-изменники,

Стерегут днём и ночью безвылазно,

От народных глаз укрываючи.

Вы ступайте в Кремль белокаменный,

Изрубите бояр злокозненных,

Изрубите царёвых изменников,

Возведите на стол царя-батюшку…

Заседание Боярской думы начиналось в нервной обстановке. Ходили слухи о том, что назревает новый стрелецкий бунт.

– Беда, бояре, – начал князь Серебреный, председательствовавший на собрании в отсутствие царя. – Говорят, опять стрельцы колобродят. Как бы не повторилось то же, что три года назад.

– Это всё их воевода, князь Хованский – отозвался окольничий Салтыков. – Мутит воду, подстрекает своих людей к бунту, хочет сам всем править. Давно пора отдать его в Приказ тайных дел.

– Если начнём копать под Хованского, тогда точно взбунтуются, да ещё и чернь подымут, – возразил думный дьяк Патрикеев. – Чернь-то его любит после Крымских походов. А так ещё глядишь и пронесёт.

– Верно мыслишь, Евпатий Иванович, – отозвался Серебреный. – Нам потрясения не нужны. Да и Хованский неплохо справляется со своим приказом. И всё же надобно бы стянуть в Москву полки немецкого строя, чтоб дали отпор стрельцам в случае чего. Я понимаю, сейчас время военное, каждый полк на счету, но лучше перестраховаться…

По всему Кремлю в беспорядке носились слуги, гонцы и придворные, повсюду стояли вооружённые солдаты. Царь Иоанн VI, подросток 14 лет, в отчаянии заламывал руки.

– Что же делать, матушка? Бунтовщики уже в Китай-городе! Они говорят, что хотят сделать меня самовластным правителем, но я чувствую, что они сразу же поднимут меня на копья, как Шакловитого!

– Уповай на Господа и божественное проведение, сын мой, – только и ответила царица-регентша Евдокия.

– Я уповаю и немедленно отправлюсь в нашу часовню, чтобы усердно молиться! – горячно восклинул Иоанн…

Начало правления Ивана VI проходило на фоне больших потрясений. Страна вела войны сразу на нескольких направлениях. Если Турецко-Крымская война была отмечена крупным успехом, когда армии князя Хованского удалось прорваться за Перекоп и взять Бахчисарай, то очередная война со Швецией протекала в целом неудачно. Несмотря на проведённые реформы, русское войско не могло сравниться со шведскими легионами престарелого Карла XII, считавшимися тогда лучшей армией в мире. Вскоре российской армии пришлось покинуть Ингерманландию и сосредоточиться на обороне Новгорода и Пскова. Речь Посполитая не могла оказать активной помощи в этой войне, поскольку как раз в это время в ней образовалась конфедерация против короля. Дания же всё никак не могла отойти от поражения 1726 года и предпочла сохранять нейтралитет. Существовали и другие проблемы. В Среднем Жузе взбунтовались казахи и опустошали юг Сибири. Не прекращались и набеги джунгар. По Уралу прокатились башкирские восстания. Там и сям брались за оружие крестьяне, разорённые военными налогами.

Вследствие всех этих проблем регентство царицы Евдокии было непопулярно в народе. Правда, народная ненависть в основном была направлена не на саму царицу, а на её приближённых и бояр. Особенно опасно для власти было распространение таких настроений в армии. Московские стрельцы никогда не прочь были взяться за оружие, чтобы расширить свои привилегии. Покрыв себя славой во время Крымских походов, эта элитная гвардия стала ещё заносчивей. 21 ноября 1748 года вспыхнул новый стрелецкий бунт…

Идеальный пират

Героя рассказа никогда не существовало в действительности. Однако в те времена было немало горячих сердец, искателей приключений и борцов с несправедливостью, которые с радостью прошли бы этот путь.

Сэр Перси Эткинсон был сыном богатого плантатора из Новой Англии. Но отцовский бизнес не привлекал его. С детства насмотревшись на каторжный труд подневольных негров, Перси был противником рабства. И вот однажды, приобретя шлюп «Святой дух», собрав команду из искателей приключений, коих было в те годы хоть отбавляй в Новом Свете, попутно освободив отцовских рабов, Эткинсон ушёл в пираты.

Но он был необычным пиратом. Его главным врагом стали не испанцы, а работорговцы всех наций. Захватив корабль, Эткинсон отпускал всех пленников и невольников, довольствуясь присвоением корабельного имущества. Особым шиком в его команде считалось отказаться от своей доли добычи в пользу бедных. Портрет такого героя вешали в кают-компании, и вскоре там красовалась целая галерея. Пьянство разрешалось только после сражений и по праздникам. Сам капитан был убеждённым трезвенником. Женщины на корабле пользовались свободой и уважением, и никто не смел поднять на них руку. Вся добыча делилась поровну, без каких-либо преимуществ, однако определённая её часть отводилась на общие нужды. Некоторые из освобождённых рабов пополняли команду, так что вскоре она стала представлять собой чрезвычайно пёстрое зрелище.

Несмотря на своеобразные методы «работы», делу Эткинсона сопутствовал успех. Через несколько лет пиратского промысла он приобрёл фрегат «Провидение» и собрал небольшую эскадру из малых судов. С этими силами Эткинсон в 1703 году отправился к берегам Северной Африки, чтобы сражаться с берберийскими пиратами, терроризировавшими побережье, Европы, захватывавшими в плен множество местных жителей и обращавшими их в рабство.

Дело пошло хорошо. Берберийские галеры и шебеки сдавались эскадре одна за другой, и сотни европейских невольников получили свободу. Набравшись наглости, пираты перешли к налётам на береговые объекты. Немало арабских деревень и усадеб в Марокко и Алжире стали их жертвами. И даже небольшие города подвергались атакам смелых флибустьеров. Если Эткинсон не мог сходу взять город, он накладывал на него контрибуцию с требованием освободить всех невольников, а затем уходил в море до того, как войска эмира успевали прийти на помощь поселению. Надор, Эль-Хосейма, Асила, Эль-Арвиш, Блида, Тиза-Узу были вынуждены платить выкуп пиратам. Захватывая поселение, Эткинсон не позволял своей команде беспорядочно грабить и насиловать, но первым делом освобождал всех невольников, а затем присваивал имущество их владельцев, а также властей города. Берберы прозвали его «Гяурским львом». Слава Эткинсона гремела по Средиземноморью.

Но мало-помалу над отважным капитаном стали сгущаться тучи. Хотя своими действиями Эткинсон заслужил признательность испанцев, французев и итальянцев (испанский король даже направил ему субсидию), английское правительство было в ярости. Ведь Великобритания находилась в войне с этими странами, и помощь им рассматривалась в Палате Лордов как предательство. Всем английским капитанам была дана инструкция при встрече с кораблями Эткинсона немедленно их уничтожить.

Мусульманские власти тоже не сидели сложа руки. Османский султан направил для борьбы с Эткинсоном большую эскадру. 14 июня 1705 года она перехватила пиратов неподалёку от Орана, произошёл бой. Турецкие галеры взяли пиратов в полукольцо, а линейные корабли образовали кильватерную колонну. Воздух сотрясался от грохота орудий и свиста ядер. Силы были слишком неравны. Флагманский корабль Эткинсона был взят на абордаж. Волна за волной, турки накатывались на борт «Провидения». Эткинсон сам отбивался от нападавших с саблей в одной руке и пистолетом в другой, но их было слишком много. Силы защитников таяли. Однако капитан успел спастись на шлюпке. Пересев на один из бригов эскадры, он смог оторваться от преследователей.

Эткинсон горел жаждой мщения. И вот однажды, тёмной южной ночью, взяв с собой лоцмана из освобождённых невольников, он на своём бриге вошёл на рейд Константины, куда было уведено «Провидение», стремительной атакой захватил его и увёл в открытое море. Нападение было столь внезапным, что турки ничего не успели предпринять. На «Провидении» было только несколько человек охраны, которых взяли в плен без единого выстрела. Флагманский корабль вернулся в руки владельца!

Ещё два года команда Эткинсона промышляла у берегов Магриба. Но постоянные успехи стали действовать на неё разлагающе. Методы капитана стали казаться им слишком щепетильными, а дисциплина – слишком строгой. Сэр Перси берёт слишком мало добычи, говорили пираты. Почему он грабит только рабовладельцев, а не всех подряд? Почему не берёт подношения от родственников освобождённых рабов? Почему он запрещает нам пить, словно магометанин, чёрт возьми! «Провидение» было на грани бунта. Эткинсон видел, как изменилась его команда. Ему всё труднее становилось заставлять её играть по своим правилам. И вот, жарким летним днём 1708 года, Эткинсон в последний раз собрал свою команду и сказал ей: «Что ж, джентльмены, мы через многое прошли вместе. Теперь наши пути расходятся. Забирайте корабль, я ухожу из дела».

Путь на родину был заказан для главаря пиратов, но его с радостью приняла Франция. Накопленных сокровищ хватило для небогатой, но достойной жизни. Эткинсон дожил до глубокой старости. Он переписывался с французскими философами и до самой своей смерти безуспешно ратовал за отмену рабства в колониях.

Хоттабыч-2014

Волька Костыльков, московский школьник, достал из рюкзака грязную масляную лампу из бронзы и пристально посмотрел на неё.

Лампа была добыта во время раскопок на татарском городище, куда Волька ездил с одноклассниками во время летних каникул. Как сказал учитель, городище было очень древним, и было заброшено ещё до русского завоевания, во времена Золотой Орды, когда через него прошли полчища Тамерлана. В разных местах поселения было разбито несколько раскопов, поделённых на ровные квадраты, которые раскапывали школьники и студенты под руководством археологов. Жили они в палаточном городке, возведённом неподалёку. Пища на костре, купание в речке, песни под гитару – в общем, все прелести походной жизни были в наличии.

И вот однажды, когда Волька копал свой квадрат, лопата стукнулась обо что-то твёрдое. «Находка!» – обрадовался он, и, достав совок, быстро извлёк из земли лампу. Волька был честным школьником, но тут не устоял. Поэтому вместо того, чтобы сообщить о лампе начальнику раскопа, он быстро сунул её себе в рюкзак и продолжил копать, как ни в чём не бывало.

Когда Волька вернулся домой, родители ещё были на работе. Он первым делом принял душ, затем наскоро перекусил, и побежал доставать лампу. Это был небольшой светильник из бронзы с изогнутым носиком, ручкой в виде ветки растения и вычеканенными полосками по бокам. Стенки его позеленели от окислов. На лампе оставалось ещё довольно много грязи, поэтому Волька достал тряпочку и принялся аккуратно тереть её стенки.

И тут внезапно раздался гул и грохот, из носика лампы повалил густой синий дым, и в его клубах материализовался невысокий старичок с длинной окладистой бородой. Старичок был одет в большую чалму, красные островерхие туфли и синий халат, расшитый звёздами и богатым растительным орнаментом. Он сразу бросился в ноги к ошеломлённому Вольке и завопил:

– Слава тебе, о великий! Ты освободил меня из многовекового заточения, и теперь я, Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб, то есть, по-вашему, сын Хоттаба, могущественный джинн и волшебник, буду верно служить тебе и исполнять все твои желания!

«У меня глюки», – подумал Волька. «Должно быть, переутомился в дороге».

Но всё же он решил поговорить с видением.

– Сын Хоттаба? – спросил он. – Хоттабыч, получается? А не тот ли это Хоттаб, который командовал чеченскими боевиками?

Вопрос получился глупым, но ничего другого Вольке в голову в тот момент не пришло.

– Нет, о мудрейший, ты ошибся, – почтительно ответил джинн. – В родословной моей нет черкесов и мамелюков. Хоттаб – распространённое в наших краях имя, а моего батюшку, Хоттаба бин Усаму (Мир с ними обоими!), каждая собака знала при халифском дворе, не будь я его сын!

– Я бесконечно благодарен тебе за освобождение из этого трижды проклятого сосуда, о алмаз моего сердца, – продолжил Хоттабыч, – но позволь задать тебе пару вопросов.

– Давай, – согласился Волька. – И, пожалуйста, без этих славословий. Ты меня смущаешь.

– Прежде всего, – не моргнув глазом, начал Хоттабыч, – я хочу знать, как тебя зовут, о достойнейший из отроков, и как зовут твоего благословенного отца?

– Меня зовут Владимир, или попросту Волька, а моего отца – Алексей Сергеевич.

– Я буду звать тебя, о цвет юношества, Волькой ибн Алёшей, ибо такой великий человек достоин только наинежнейшего обращения! – обрадованно заявил старик. – Теперь позволь мне узнать, какой сейчас стоит год. В этой лампе, забери её шайтан, я совсем потерял счёт времени!

– Сейчас 2014 год – ответил смущённый Волька.

Видимо, этот ответ не устроил Хоттабыча. Он недовольно крякнул и призадумался, а затем спросил ещё раз.

– В таком случае, о повелитель времени, позволь мне узнать, какую веру исповедуют в твоей стране?

– Какая разница? – с лёгким раздражением ответил Волька, который, как и его отец, был атеистом. – У нас светское государство и официальной религии нет.

– Не сердись, о сапфир моей души. Вот я сейчас вижу у вас за окном христианскую церковь, и из этого могу сделать заключение, что это христианская страна. Стало быть, твой ответ следует понимать как 2014 год от Рождества Христова, то есть 7522 год от сотворения мира, то есть 1436 год Хиджры. Если это так, то теперь я могу понять, в каком времени нахожусь! Позволь же мне отблагодарить тебя, исполнив твоё желание!

Как мы уже говорили, Волька был честным школьником, но… В общем, ему захотелось поэкспериментировать.

– Хоттабыч, в таком случае, будь добр, сделай мне вечный проездной!

– Я с лёгкость исполню твоё желание, только сначала мне нужно узнать, как выглядит эта чудесная вещь, именуемая «проездной».

– Блин! – сказал Волька. – Я свой как раз где-то потерял. Придётся идти к киоску, чтобы посмотреть на него. Только в таком виде тебе идти нельзя. Давай, я дам тебе старый дедушкин костюм, переоденешься.

И вскоре Хоттабыч красовался в поношенном бежевом пиджаке, такого же вида брюках, белой сорочке и парусиновой шляпе.

– Ну, по крайней мере, ты теперь выглядишь, как старый чудак, а не как музейный экспонат, – пробормотал Волька. – Хотя по-хорошему, не мешало бы ещё сбрить бороду.

– Ни в коем случае! – воскликнул джинн. – Прости, о прекрасномудрый, но этого я сделать не могу. В ней моя сила!

– Ладно, сойдёт и так, – решил Волька. – Пойдём.

Они сели в лифт. Хоттабыч здорово удивился, когда перед ним сами собой открылись двери, и вошёл в лифт вслед за Волькой с большой осторожностью. Но когда дверцы закрылись, его охватила настоящая паника. Старый джинн метался по лифту, ощупывая стены, и причитал:

– Горе мне, многогрешному! Мой враг, визирь Асахия ибн Баррахия, снова настиг меня и замуровал здесь, в этой коморке, вместе с моим избавителем!

Наконец лифт дошёл до первого этажа. Волька быстро вышел наружу и вытащил за собой плачущего Хоттабыча.

– Теперь я знаю, о Волька ибн Алёша, что ты не только великий владыка, живущий в столь роскошном дворце, но и могущественный чародей, способный проходить сквозь стены, – с благоговением заключил старик.

Они вышли из подъезда, прошли по двору и подошли к магистрали. Приближался час пик, машин на улицах было очень много, они стояли в пробке и движение было очень медленным. Хоттабыч с удивлением взирал на всё это.

– Я вижу, – сказал он наконец, – что в этих землях повозки приводятся в движение джиннами и ифритами, заключёнными внутри. Но судя по всему, эти ифриты или очень слабые, или весьма нерадивые, ибо они двигают свои экипажи с такой скоростью, которую превзошла бы последняя кляча в гружёной упряжке базарного торговца!

Чтобы попасть на остановку, требовалось перейти дорогу. Старик бодро двинулся переходить на красный свет. Движение было очень слабым, но всё-таки Волька схватил Хоттабыча за шиворот и вернул на тротуар.

– Хоттабыч, – строго сказал он, – неужели ты не видишь, что горит красный свет?

– Прекрасно вижу, о цвет юношества, – и праздничную иллюминацию в твою честь, и толпы народа, собравшиеся тебя приветствовать.

– В общем, переходи, когда будет гореть зелёный…

Они прошли одну остановку и подошли к билетному киоску. Здесь Волька показал на пустую социальную карту учащегося.

– Вот как он выглядит, – сказал наш герой. – Только на обратной стороне должна быть моя фотография и имя.

– Нет ничего проще, о солнцеликий! – воскликнул Хоттабыч.

Он вырвал у себя из бороды волосок, пробормотал какое-то неразборчивое заклинание, и в руках у него появился проездной, с виду такой же, как на витрине.

– Отлично! – воскликнул Волька, не глядя взяв карту. – А теперь испытаем!

Они двинулись к остановке. Впрочем, первый автобус пришлось пропустить. Хоттабыч упёрся перед входом, отказываясь подниматься внутрь.

– Конечно, заключённые здесь ифриты слабы, – говорил он. – Но кто знает, не захочет ли хозяин этой повозки вместо них запрячь в неё меня?

Вольке пришлось потратить некоторое время на чтение лекции о двигателе внутреннего сгорания.

Наконец они погрузились в автобус и встали возле окна.

– Почему эти недостойные не встают, чтобы приветствовать тебя, о Волька? – спросил Хоттабыч, указывая на сидячие места.

– Да потому что никакой я не великий владыка! – не выдержал Волька. – Я простой человек, такой же, как они. Они заняли сидячие места раньше нас, вот и едут сидя, а мы будем стоя.

Расстроенный Хоттабыч предложил сотворить ещё сидячих мест, но Волька решительно воспротивился.

Наконец, к ним подошла кондукторша и попросила предъявить билеты.

Волька протянул свою карточку. Кондукторша перевернула проездной и внимательно на него посмотрела.

– Что это такое? – спросила она, возвращая проездной Вольке. – Мы таких не принимаем.

Волька взглянул на билет и оторопел. Рядом с его фотографией в золотой рамке значилась надпись золотыми буквами «Трижды премудрый Волька, сын благословенного Алёши ибн Серёжи, величайший владыка, повелитель ужаса, да падут пред ним ним ниц все народы».

– В чём дело, о Волька? – забеспокоился Хоттабыч. – Я вижу, эта почтенная женщина чем-то недовольна.

– Позже объясню, – вздохнул Волька и полез за деньгами.

Когда они вышли на следующей остановке, Волька принялся растолковывать джинну, что надпись должна быть стандартной, без всяких украшательств. Хоттабыч внимательно выслушал его, понимающе кивнул и сотворил новый проездной – на этот раз выглядевший как подобает с обеих сторон.

– Кстати, я же забыл про тебя, Хоттабыч! Себе тоже сделай. Только тебе нужна пенсионная карта.

С новыми проездными они вновь вошли в автобус. Подошла кондукторша, поднесла к Волькиному билету счётчик и…

– На карте нет денег, – сухо сказал она.

– Вот блин, опять не вышло, – промямлил Волька, ища кошелёк.

По выражению лица Хоттабыча было видно, что он не на шутку разозлился.

– Что такое? – возмущённо проговорил он. – Почему эти недостойные женщины отказываются возить тебя на своих повозках, за плату или без? Да будет им известно, что великий Волька ибн Алёша может ездить где ему вздумается и когда ему вздумается! Да будет им известно, что с Гассаном Абдуррахманом ибн Хоттабом ещё никто не смел шутить! Я способен испепелить врагов одним взглядом!

Волька, слушая это, серьёзно испугался. Он уже не сомневался в том, что Хоттабыч – настоящий джинн, и если выйдет из себя, способен такое натворить…

– Хоттабыч, пожалуйста, не надо никого испепелять, очень тебя прошу! Сейчас выйдем и я всё тебе объясню!

– Так что, будем платить? – ещё более сухо спросила кондукторша.

– Радуйся своему счастью, о ничтожная, – рассерженно сказал Хоттабыч. – Только благодаря безграничной милости моего господина ты сохранила сегодня жизнь.

– Ссажу! – взвизгнула кондукторша. – И милицию вызову!

К счастью, в этот момент они подъехали к остановке, и Волька вытащил Хоттабыча наружу.

– Эх, Хоттабыч, – вздохнул он на остановке. – Я у тебя просил вечный проездной, а ты что опять сделал?

– Как же не вечный! – засуетился Хоттабыч. – Знай, о мудрейший, что эти проездные никогда не истлеют, не сгорят, не погнутся и не сломаются, что бы ты с ними ни делал! Они вечные!

– Вечный – это всего лишь такой, на котором деньги не кончаются, – безнадёжно махнул рукой Волька.

Теперь он понял, что не всё так просто. Джинн действительно мог многое, но совершенно не ориентировался в современном мире. Чтобы он сделал вечный проездной, нужно было растолковать ему, как совершается оплата в городском транспорте и что такое виртуальные деньги. Чтобы он просто мог нормально ходить по улице, требовалось вогнать ему в голову огромную программу знаний.

– Пойдём домой, Хоттабыч, – наконец сказал Волька. – Тебе ещё многому предстоит научиться…