Текст книги "Фокусы жизни"

«Почему же мне так…»

Почему же мне так не нравятся понедельники? Дело даже не в том, что конец выходных, и то, что нужно рано вставать, и накануне не отдохнуть как следует, и не задержаться где-то, и нужно ложиться раньше. Хотя и в этом тоже, но в меньшей степени. Дело в том, что в понедельник утром на ум приходят вопросы, на которые люди не знают ответов. «А чем же я вообще занимаюсь? А нужно ли это кому-то еще, кроме меня самого? А хватит ли денег, если я буду продолжать этим заниматься? А каковы вообще мои перспективы? А вот у меня дети… а что же, а как же?» Это состояние именно утром по понедельникам. И люди находятся в некоторой прострации, даже те, кто занимается любимым делом. Может быть, поэтому по понедельникам относительно небольшие пробки на дорогах и все едут как-то потихоньку. В офисах непривычно тихо. В автобусах негромко. И совершенно не позитивно вообще. Потом начинаются звонки, дела, беготня, обед, вторник, среда… и как-то спокойнее, скорее радостнее, что ли. Это как в машине, когда вдруг перестает работать радио. Хоп, и тишина, и непривычно. И вдруг мысли какие-то пугающие. И ты начинаешь крутить, нажимать на кнопки. «Только не пугающая тишина». Или когда вечером выключается в квартире свет. Хоп, и можно спокойно говорить, можно даже беседовать, и никто в квартире не орет, и у всех желание – «скорей бы приехала бригада монтеров и починила электричество». Вот по понедельникам происходит та самая пугающая тишина – на улице, в голове.

Пятница

Вся неделя ради нее. Жизнь бьет ключом уже с самого утра. Уже с самого утра, как правило, все удается. Вот идет, пошлО. Планы, созвоны и прощупывание перспектив. Все одеты, ну скажем так, фривольно. Девушки с каким-то загадочным видом ходят по офисам. Уже чего-то замутили. Начальство чего-то тоже напланировало.

(В понедельник можно будет судить: сбылось – не сбылось. Да, собственно, на утренней планерке. Вот, прям, по крикам из кабинета. Кричит – значит, рыбалка удалась.) В Интернете все игривые, комментарии в пятницу более ироничные. Походка у людей по пятницам более уверенная, они знают, куда и зачем идут. Они идут куда-то именно за чем-то, точно зная, за чем, и добьются своего. Или наоборот, не зная куда, но надеясь на приключения. Свистни, крикни, люди сбегутся, можно продолжение вечера обсудить. Добрее, что ли, люди по пятницам. Одеты ярче, веселее. В этот день ты планируешь свое будущее, ну хотя бы на два дня. Его можно спланировать до минуты. И сама эта возможность очень радует. В остальные дни – не-а. «Чего планировать? Я и так все знаю наперед. Уже столько лет одно и то же». А в пятницу тебя ждет какая-то перспектива. Ну, такая, хорошая, красивая, сама на себя зарабатывающая, добрая и с собственной жилплощадью. Ужасно в пятницу начинать болеть. Отвратительно. В понедельник, вторник – нормально, к пятнице должен оклематься, а вот в саму пятницу… В магазинах народ, набирая спиртное, вызывает понимание у стоящих сзади, а в некотором смысле и удивление вместе с уважением. «Смотри, сколько набирают, а-а, этот ящик тоже ваш?! Ну, вы даете. Молодцы, ребята. Смело». Поэтому жены мужьям начинают по пятницам названивать часиков с трех: «Ты когда будешь идти домой, не забудь купить хлеба. Батарейка на телефоне садится? Я тебе отключу телефон! Ты у меня ночевать во дворе будешь!» – «Я имею право, пятница же». Кого-то в театр ведут, но при жестком условии: «после театра – в бар». Только при таком условии. У всех такое состояние… готовы на рывок. Способны сорваться. Все награждения по пятницам с обязательным отмечанием и переходом в другое состояние. Но самое главное, ты ждешь событий. Что-то должно произойти. И не через год-два-пять, а сегодня.

Год эдак 2001–2002. Собрание где-то

– Я вот что думаю. Чего-то радио, газеты, телевидение совсем распоясались. Давайте-ка мы им начнем деньги предлагать от государства. И назовем это информированием населения. Кто сказал, не возьмут? Если у ТВ-канала бюджет три миллиона, а мы будем предлагать два с половиной, кто откажется? Новости пусть строят по принципу: первый сюжет – страшилка, как плохо у них; пару сюжетов о том, как хорошо у нас; следующий сюжет про то, что у нас будет еще лучше, и что-то забавное. Между новостями – бред сумасшедшего. Сходите в больницу, послушайте, кто чем бредит, запишите. В Интернет вбрасываем порнушку, избиения, извращения, говорим, что «за последнее время участились…» – да все что угодно! А как они проверят? Перекрываем доступ. Смотрим, чё будет. Сначала – по техническим причинам – на день-два. Потом – под предлогом «избежаний и провокаций» – на месяц-три… да на сколько захотим! Практически бесплатно раздаем мобильные телефоны, они передают о местах нахождения, мы видим, где кто находится. Мне не нравятся эти кодовые замки на подъездах. Вешаем электрические – теперь можно блокировать и решать, впустить или не впустить людей домой. Вокруг городов ставим людей с автоматами под видом гаишников. Людей в форме и с оружием одеть, обуть, повысить зарплаты. Людям без формы сократить предметы в школах, основной упор сделать на физические упражнения. Тем, кто пишет, сочиняет, раздать гранты. Пусть творят под присмотром, а в конце еще и отчитываются. Внедряем систему, при которой каждого выезжающего за границу можно задержать. Для этого создаем запутанную и непонятную систему штрафов и платежей. Конституцию подправить, чтобы все формулировки были размытыми и неясными. Чтобы любого можно было задержать до выяснения обстоятельств. «А что вы делали, к примеру, 2 декабря 1997 года в два часа ночи? Пройдемте». Нужно добавить в законы больше субъективизма: «А МЫ считаем, что у вас несоответствующие условия для воспитания детей».

Подумайте, как сделать, чтобы в домах у людей поставить стеклянные стены. И обязать спать при свете.

И неплохо было бы каждому поставить клеймо на голове. Небольшое. Спереди, сзади и по бокам. Разъясните, это вместо имен и фамилий, так удобнее, объясните плюсы. Вокруг домов снести заборы и натянуть красивую колючую проволоку. Обязать каждого писать небольшой отчетик за неделю. Поначалу можно в шуточной форме. Со временем – ежедневно и в развернутом виде. На улицах поставить калитки, опять же за счет государства, это подчеркнуть, раздать карточки. У каждой человек в красивой форме, собирает анкеты с описанием цели похода, куда бы то ни было, смотрит сумки, снимает отпечатки. Впоследствии ввести систему сопроводительных документов. У каждого печать. Печати всем раздать за счет государства, на это обратить особое внимание.

Как же они нам все дорого обходятся, эти, как их… Да какие они уже избиратели? Да как же их? А! Вспомнил! Россиянцы!

«Вечер. Муж с женой…»

Вечер. Муж с женой в спальне.

– Маш, Маша, Ма-шу-ля.

– Чего тебе?

– Ну и?..

– Ой, давай не сегодня.

– Ну и не надо.

Отвернулся.

– Вить, Витя.

– Чего?

– Ну и чего?

– Да не надо мне уже ничего.

– Разлюбил, так и скажи.

Отвернулась.

– Маш, Маша, я же пошутил.

– У меня уже настроения нет. И шутки у тебя дурацкие.

– Ну, Машулечка, ну, Машуненочек.

– Как ты вот умеешь всю романтику обосрать.

– Кто, я?! Нормально!

Отвернулся.

– Вить, Витя.

– Я спать хочу.

– Какие мы обидчивые. Это где это у нас тут?

– Я уже сплю.

– Ну и спи.

Отвернулась.

– Маш… А, Маш… А я уже не сплю. А я уже совсем не сплю. А я уже завелся.

– Ты чего, специально все это? Ты что, завел себе там кого-то?

– О-о, началось!

Отвернулся.

– Вить… Витюня, ну давай быстренько, поздно уже.

– О-о, времени-то уже сколько, завтра вставать рано.

– Да пошел ты.

Отвернулась.

– Маш, Маша… Чего ты там говорила про быстренько? Ну, Маш…

Никто не хотел засыпать виноватым.

Отзыв об отеле

«Мы отдыхали в этом отеле уже в двадцать третий раз, и опять разочарование.

Сразу скажу, отель так себе. Смело вместо пяти звезд можно ставить минус двенадцать. Территория огромная, за день не обойдешь. Устали. Номер дали небольшой, всего шестьдесят восемь метров на троих человек. В номере метровая плазма, джакузи, терраса, но не было павлинов и гепардов, а я очень люблю павлинов и гепардов. К тому же после удара ногой моего пьяного мужа о кран, он дал течь, а дверца у тумбочки отвалилась, когда мы на нее решили поставить кровать. А после того как мы в кондиционер бросили стул, он стал шуметь. Попросили переселить. Дали номер ближе к морю – холодно. Опять попросили о смене номера, поселили рядом с бассейном – жарко. Каждый день мы меняли номера, устали, это очень выматывает. Стоит отметить, что мебель в номерах не антикварная, а вода из унитаза невкусная. Море мутноватое, особенно возле берега, особенно когда заходишь в воду и шевелишь ногой по дну. Минусы – можно наступить на камушки и песок. Вода не очень прозрачная, особенно когда в нее… желтая какая-то. И вообще оно далековато было, попросили пододвинуть море чуть ближе к нашему номеру, реакция ноль.

Кормили, прямо скажем, без изысков. Было пятнадцать видов мяса, двадцать видов рыбы, пирожные-мороженое, работали рестораны, но не было чего-то эдакого. Я даже не знаю, чего конкретно. В мексиканском ресторане еда острая. И представлены не все фрукты мира. Посуда без вензелей королевских домов. И персонал не вытирал мне рот платочком. Это минус.

Номер убирали плохо. Только один раз в день. И из полотенец делали лебедей с цветочками, а я хотела дворец Шехерезады. Мы специально спрятали монетку под шкаф, так, представляете, уборщик ее так и не нашел. Нашему возмущению не было предела.

В коридорах плохая акустика и нет оригинальных картин Шишкина.

Из персонала не все излучают позитив. На наши матерные замечания бармен отвечал не улыбаясь. В баре всего пятьдесят видов спиртного, и муж ходил расстроенный, он-то хотел самогона, как делает его друг Семеныч. И не было пельменей, как делает моя мама.

Анимация в отеле слабая, нас не зацепило. Тогда, когда я хотела плакать, на сцене выступал клоун, когда хотела смеяться, кто-то на сцене пел. И не было фейерверка, как на открытии олимпиады. Это минус. Развлечений ноль: фонарей не побить, от ментов не поубегать, даже элементарного концерта Бритни Спирс не было.

На мою просьбу расширить бассейн хотя бы на тридцать метров, а горку поднять градусов на сорок администрация отеля не отреагировала никак. Вообще, вода в бассейне мокрая, пластмассовые лежаки слишком уж пластмассовые, у деревянных нам не понравилась порода дерева.

На пляже грязно, за мной не успевали подбирать окурки, семечки, бумажки, поэтому грязно. И еще один минус – теснота. Я прям видела в бинокль, как мужчина одевает очки, а это стесняет мое личное пространство.

Мы взяли с собой фотоаппарат, но что сфотографировать – мы так и НЕ НАШЛИ.

И солнце заходило то слишком медленно, то уж очень быстро, и сама страна как-то уж очень далековато расположена от нашей. Эти наши намеки на рецепции не вызвали никаких действий.

Мы вообще не привередливые, но мне кажется, все вышеперечисленное – элементарные вещи.

И напоследок, в самолете было слишком высоко».

С уважением, жительница совхоза «Запудрищенск» Клава Бутылкина.

Ко мне подошел поэт

– Здравствуйте, Андрей, мне дали в одной редакции ваш телефон, можно я вам свои стихи почитаю?

– Давайте.

– Про любовь. «Я люблю, и был любим тобою,/ Но прошла весна, любовь ушла,/ А вместе с ней и ты,/ Но наступила осень…»

– Есть что-то еще?

– Да. У меня стихов целый блокнот. Я их быстро пишу, по семь-восемь в день. Вот, к примеру, про политику: «Ты президент, да ну и что,/ К чему все эти откровенья,/ А я граждан и ты гражданин…»

– Как вас зовут?

– Вадим.

– Вадим, а от меня-то вы что хотите?

– Может, вы что-то посоветуете.

– Что вам посоветовать? Пишите понятнее, чтоб я понимал и как минимум был согласен. Чтобы ваши стихи были и про меня.

– А может, я чувствую по-другому. Вы послушайте.

– Не надо.

– Про погоду: «Хорошо, когда на улице дождь,/ И снег когда идет, тоже неплохо,/ Да и солнце светит…»

– Вадим…

– Но когда идет снег…

– Хватит. Вы что хотите сказать этими стихами?

– Я хочу выразить себя. У меня есть еще про чувства.

– Не надо.

– Да ладно, соседям понравилось: «Чувства, чувства, чувства вы мои…»

– Вадим, сколько вам лет?

– Сорок два.

– У вас есть дети?

– Трое.

– А жена?

– У меня, кстати, есть про жену и детей стихи. Сейчас найду.

– Вадим, у меня совершенно нет времени.

– Ну, я же ехал, чтобы вы меня послушали, неужели у вас нет пятидесяти минут?

– Дело не в этом.

– А-а, вот, нашел: «Я пишу, а ты у плиты,/ Вместе мы семья, и только./ Дети у нас тоже есть./ Здорово, что вместе мы…»

– Вы работаете где-нибудь?

– Я как начал писать, завязал с работой. Уже год, как сижу, творю. Нашел себя. Знаю, как выразить то, что я вижу и как ощущаю.

– Кто вам дал мой номер телефона?

– Мне сказали не говорить.

– Давайте, мы поступим следующим образом. Вот вам номер телефона редакции, только ни в коем случае не говорите, кто вам его дал, предложите, они, может быть, напечатают.

– Спасибо. Так я пошел?

– Ага.

Так он и ходит, из редакции в редакцию. И никто не может ему сказать – тонкая творческая натура.

«Молоденькая журналистка…»

Молоденькая журналистка звонит нашим туристам в Болгарию:

– Здравствуйте, я делаю сюжет о том, что турфирма, которой вы летели, обанкротилась, как у вас дела?

– Все нормально.

– Но ведь вам через неделю улетать, а она обанкротилась, извините, может, вы не знали, а я вас огорчила.

– Мы знали. Но нам сказали, что наш отель и самолет оплачен.

– То есть у вас все нормально?

– Да.

– А вам не кажется это подозрительно?

– Нам? Нет.

– И что, и туда долетели нормально, без задержек?

– Да.

– Может, у вас паспорта забрали?

– Да, забирали.

– И не отдали?

– Отдали.

В сторону:

– Вот елки… Может, заселили в комнату для обслуги?

– Нет, нормальный номер дали.

– Мы же здесь все волнуемся, я про вас сюжет должна сделать.

– А чего за нас волноваться, ходим, едим, купаемся, пьем. Это мы за вас должны волноваться.

– Может, вас кормят плохо?

– Отлично кормят.

– А деньги у вас не просили?

– Просили.

– Вот. А вы?

– А мы послали этого с журналом про массаж.

– Понимаете, мне нужно от вас несколько негативных слов записать.

– Да все у нас нормально, вон, пиво несут.

– Может, с погодой не повезло?

– А при чем здесь турфирма?

– Ну да. Так у вас все нормально?

– Да. А если вы сюжет будете делать, можно привет передать?

– Не надо. Хорошего вам отдыха и незабываемых впечатлений. (Кладет трубку.) Вот сволочи!

Маршрутка

Раннее утро, впереди путь на маршрутке Дом – Работа. Стою на остановке, подъезжает бренча, ухая и дымя. Скрипнули тормоза, чего-то отвалилось. «Как оно вообще ездит? И ведь техосмотр пройден». Стоим, ждем, когда набьется до отказа пространство салона. И вот я внутри движущейся капсулы с такими же, как я, игроками в русскую рулетку, а лучше сказать, в русскую маршрутку. Водитель: лысый, с синими рисунками на теле молодой человек в наглухо черных очках. Жесть началась сразу, без предисловий и раскачки. Не успев закрыть дверь, мы пошли на взлет. Какой-то дед, прервав рассказ о том, как он в армии боялся прыгать с парашютом, стоя на последней ступеньке и держась за поручень, крикнул: «Двери закрой, а то я выпаду…» И вот мы мчимся по проспекту с открытыми окнами, которые НЕ закрываются. Стрелка спидометра стремится к концу полукруга, страх увеличивается по мере набора высоты. Обгоняем малогабаритные машины – летим, короче! Что там МИГи? Что там СУшки? Истребители курят. Едем, как бы это сказать, да как хотим, так и едем. Обгоняем справа, по встречке… короче, где угодно и как угодно. Трогаемся, когда с подножки пассажиры не сошли, кого-то может дверью защемить, и он, как воробушек, орет в улицу: «Погодите, еще не все вышли». Тряска в салоне такая, что людям с похмелья туда категорически запрещено, крыша может поехать. Подпрыгивают на сиденьях и стар и млад. Держась за поручни, бабули выписывают неприличные па. Эротическое шапито на колесах. Никто не разговаривает, все сосредоточенно молятся. Нежданно и незапланированно светофор становится красным. Стрелка ползет обратно так быстро, что все, кто стоял, с криками летят вперед. Передохнув на остановке, с которой выезжаем так, что нам все равно, пропускают нас или нет, летим дальше, обгоняя всех и вся, соревнуясь с другими маршрутками, ведь наш водила завелся с другим в догонялки играть. Народ потирает лбы с растущими шишками. Ближе к какой-то улице поток машин сгущается, и мы планируем между ними, сокращаем путь. «Так короче», – сказал он, и пахнуло чем-то вчерашним. И тут наш водитель-хранитель вспоминает, что у него есть – о чудо! – семечки, и насыпает рядом с собой, одной рукой выбирая семечку покрупнее, второй крутит баранку, нога давит на газулю. Цезарь, тоже мне. Я-то надеялся, что он их хоть с кожурками начнет есть, не-а. Одной рукой берет, в другую плюет, прижав ее к рулю. Но вот незадача, начинают передавать деньги вновь вошедшие пассажиры. И не дай вам бог протянуть пятисотенную, а еще хуже – тысячную купюру, за пятитысячную –…

Начал наш водитель изворачиваться, семечки настолько сильно затянули его, что расстаться с ними не может и закидывает их в рот целую горсть, потом плюет в руку, она их в окно. Пытается схватить деньги, посчитать и дать сдачу. Нога давит на газ. Где-то внизу живота сжалось все! Тут водитель замечает своего коллегу, которого мы догнали то ли потому, что он медленно ехал, то ли потому, что мы низко летели, и, недовольный этим происшествием, звонит ему и отборным матом, продолжая грызть семечки, выплескивает весь негатив, лихо закручивая фразеологические обороты. Потом, расстроенный, решает покурить. Во время подкуривания предусмотрительно держит баранку коленом. Мы мчим, шансон орет, водитель грызет, разговаривает по телефону и курит, дым идет в салон. Вираж, обгон, вошли в поворот, немного наехав на бордюр, качнуло, подпрыгнули, еще триста метров – и остановка. Весь в мыле и полный эмоций, я вышел на своей остановке: мятый, вонючий, б/у. Успел…

Дорога

И вот вы покупаете свою первую машину. Вы ее запоминаете на всю жизнь. Потом забудете свою вторую, третью, четвертую… но первую вы всегда назовете, разбуди вас хоть ночью. И вы ощущаете свободу передвижения, вы можете ехать, куда хотите, кайф. Когда у вас не было прав, вы думали, что уж вы-то будете ездить по правилам. «Кругом все идиоты, а вот я… Неужели они не видят все эти аварии по телевизору?» Первые несколько дней, ну, может, недель, вы ездите по правилам. Вам в кайф, что вы стали много куда успевать. «Удобно, и как я раньше без машины?» Конечно, вы ошибались, где-то не могли сразу тронуться с места, где-то тормознули со свистом, а где-то заглохли некстати… А потом вы уже начинаете не успевать, у вас ведь много дел, и вы начинаете торопиться, превышать скорость. Поначалу километров на десять-двадцать. Поначалу… А потом вам кажется, что вы стали водить чуть ли не лучше всех, вы даже начинаете кричать на других водителей. Музыку на всю, по телефону за рулем поговорить – не вопрос, еще и с сигаретой в зубах. Конечно же, те небольшие царапины и вмятости на корпусе вашего авто… в них виноваты все остальные. «Тот урод поворот не показал. Та дура перестроилась не там и не тогда…» Вы сами себе не признаетесь, что виноваты в них были именно вы, сами. Вы не соблюдали дистанцию. Вы не сумели предположить, что на дороге будет происходить в следующий момент. А со временем вам на дороге хочется выделиться. Подкрасить или прокачать машину, со светофора первым… А потом вы начинаете гонять. Причем в городе, когда все едут семьдесят, а вы их как стоячих, идеально, если на пассажирском сиденье девушка… «Со мной, конечно же, случиться ничего не может, я ведь уже целый год за рулем». И вот уже появляется злость на гаишников, потому что это они, это из-за них вы не можете проехать перекресток на красный и по центральному проспекту сто двадцать. Вам свою крутость из-за них не продемонстрировать.

Спустя какое-то время ты уже обгоняешь под запрещающий знак, ты никуда не торопишься, а просто потому, что «этот тупит». Тебе уже радостно оттого, что ты по встречной полосе проскочил, и с гордостью об этом рассказываешь своим друзьям.

Ты ездишь агрессивно, ты ведь уже на дороге король, потому что никто в городе не ездит так, как ты. Ты думаешь, что это от бессилья и злости кричат тебе в открытые окна «дебил, урод…». «А потому, что у них нет такой машины, как у меня, с таким количеством лошадок. Нет денег на прокачку». Только ты никому не рассказываешь, что деньги ты взял в кредит и с деньгами на бензин тоже постоянные проблемы.

Потом как-то так оказалось, ты приехал на своей машине и оказался в компании, где все выпивают, и тебе тоже захотелось. «Две банки пива, да не вопрос, чего я не знаю, где стоят гаишники, что ли?! Детский сад какой-то».

Конечно же, ты ничего не помнишь. А как ты вспомнишь, если сначала было две банки пива, потом водка, потом текила, вино тоже было… Тебе это рассказывает следователь. И как в машину садился, и как завел с третьего раза, и как тронулся со второго. Об этом он узнал от твоих друзей. И надо же, почему-то твои высокопоставленные друзья по телефону не отвечают, а ответив и узнав причину, вдруг становятся недоступны и сбрасывают звонок.

И вот человек читает тебе твой… а ты всех видишь через решетку, и сбоку все в слезах, а кто-то в черном платке на голове. И какие-то статьи, и цифры, и вскрики…

А потом, спустя какое-то количество лет, ты выходишь за ворота – и дорогу переходишь только на зеленый, и на улице с односторонним движением смотришь в обе стороны, ты-то теперь точно знаешь…