Текст книги "Дело всей смерти"

Глава 8
Допрос

Узнать майора Круглова в создании, корчившемся на иглах, было нельзя. Это был голый карлик с узенькими плечами одно выше другого, впалой грудью, огромным животом, свисавшим бледной каплей до колен тоненьких бледных, как ростки картофеля, ножек и раздутой, в треть туловища, безволосой шишковатой головой. Меж близко посаженных глазок торчал длинный нос. На лоб косо падала черная челка. Левая рука по локоть отхвачена. Из обрубка обильно сочилась кровь, под стулом уже растеклась лужа.

При заключении в ад эфемерные души облачались в специальные тела. Эти «арестантские робы» из особой плоти были идеально приспособлены для восприятия адских наказаний. Тонкая кожа отлично проводила нервные импульсы, как вода электричество. Все тело от макушки до пальцев ног становилось колоссальным болевым рецептором, впитывающим муку, словно губка.

Адские дизайнеры конструировали вызывающе уродливые фигуры – кособокие, низкорослые, с несоразмерными, слишком длинными или короткими конечностями. Лицам придавали черты отталкивающих и скомпрометировавших себя в человеческой истории персонажей или кинозлодеев. Мадам Тюссо – именно она разработала модели тел всех отступников – наградила Круглова сходством с фюрером Третьего рейха.

Да, нынешнее руководство преуспело в усугублении физических и нравственных страданий грешников – в который раз убедился След, оставаясь поборником не телесных, а психологических мучений. Кстати, в раю души, заслужившие блаженство, тоже «одевались» – в молодые, красивые тела, соответствующие великолепию их нравственного совершенства. Круглова при ссылке в ад лишили райского прекрасного тела, сожаление о котором должно было усилить его муки.

– Обреченный, скажите, зачем вам понадобилось передавать на Землю содержание книги судеб? – начал допрос След.

– Я хотел помочь людям, – пропищал Круглов. К безобразным телам голоса прилагались тоже самые отвратительные.

– Но ведь от судьбы не уйдешь.

– Нет, я верю: люди должны знать, что им суждено. Тогда они сумеют выбрать достойное будущее.

– Выходит, Прометей украл для людей огонь, а вы – знания о будущем. И за это расплачиваетесь. И не жалко вам райского курорта? Совсем недавно блаженствовали в небесных чертогах, а теперь истекаете кровью в наших подвалах. Как вас наказывают?

– Распиливают на пятьсот восемьдесят частей. Потом складывают. Наутро куски срастаются.

– И снова пилят?

– Снова.

– Вот я и говорю: так глупо стать бревном на лесопилке! Когда у вас появилась мысль украсть секреты?

– Во время экскурсии по раю для новоприбывших. Нам показали библиотеку судеб. Там меня и осенило.

– Осенило? Или вас кто-нибудь надоумил?

– Никто.

– Скажем, Непейвода или Зуев?

– Нет.

– И когда вы с ними снюхались?

– Мы познакомились в библиотеке.

– А не на земле? – Демон испытующе посмотрел на карлика, ежащегося на шипастом стуле.

Тот поправил челку, сползающую на лоб.

– Нет.

Демон выдержал паузу.

– Сегодня вас пилили? – наконец спросил он.

– Да. Двадцать четыре куска уже отхватили, гады. – Круглов взмахнул обрубком руки, из которого, как из лейки, полетели алые капли.

– Значит, мой вызов прервал экзекуцию? Вот видите, допрос для вас благо. Передышка. В моей власти растянуть ее надолго. Если вы будете говорить правду, а не запираться.

– Что вы хотите, чтобы я рассказал?

– А вот что. Вы прибыли из пустыни… – След заглянул в дело. – Каракумы?

– Верно.

– Скончались от рака легких?

– Тоже в точку. Никотин убивает лошадь, слыхали? И меня прикончил.

– И вот какое совпадение странное. И Непейвода, и Зуев тоже поступили из Каракумов почти одновременно с вами, с разницей в месяц. И характерно, тоже умерли от рака.

– Значит, мы земляки и товарищи по несчастью.

Круглов освоился в кабинете крылатого следователя и вел себя все развязнее и вызывающе.

– А что вы там делали, в пустыне? Вы ведь не верблюды.

Круглов рассмеялся. Его грушеобразное тельце дернулось и глубоко насадилось на шипы.

– Ах, елки!.. Вы бы поаккуратнее с юмором, гражданин начальник, а то я всю пятую точку себе расковыряю. Не прикажете подать мягкий стульчик? В плане, значит, налаживания душевного контакта с подследственным…

– И все-таки, что вы там делали в песках?

– Что-что… Змей ловил. Яд у них целебный. Думал, помажу свой рак или настоечки глотну, и наше милое знакомство с вами состоится не так скоро. Сигареткой не угостите, гражданин следователь? Теперь мне уж здоровье нечего беречь. Ну, угостите! Не знаю, как вас по должности и званию…

– Терпеть не могу дыма.

– И это ад у них называется – без дыма! Везет мне, как утопленнику…

Демон уже понял, что перед ним крепкий орешек и расколоть его будет трудно.

– А ваша профессия? Ну, кем вы работали, чем занимались?

– Опять удивляете. Да у вас в деле небось все черным по белому.

– Да, написано, что военнослужащий. И даже больше: сотрудник секретной службы. Так что мы с вами некоторым образом коллеги.

– Ну вот, счастье привалило. Вы бы мне по-свойски какую поблажку дали. А то обрядили в Гитлера, перед сокамерниками стыдно.

– Это в моей власти. Могу даже вашу земную личину вернуть. И от наказания на время освободить.

– Вот это от души! Прямо по-родственному. Мы, профессионалы, всегда друг друга выручим. Рука руку моет. Бывших чекистов не бывает, верно?

След почувствовал уважение к противнику. Отлично держится. Из глаз катятся слезы от боли и унижения, рука воспалилась и орошает пол кровью, а он балагурит. Нет, этого не сломаешь. Но демон продолжал ставить вопросы, чтобы хотя бы формально довести допрос до конца.

– Ваши подельники Непейвода и Зуев тоже сотрудники тайной службы. А что они делали в пустыне?

– Ну, это у них надо спросить. Может, грибы собирали?

Демон недовольно взмахнул крыльями.

– Я не верю, что вы не были знакомы на земле с Непейводой и Зуевым. Вы одна банда. Вас всех послали к нам, как за линию фронта. С посмертным поручением. На кого вы работаете? Кто вам приказал узнать будущее? Ваша спецслужба?.. – Демон полистал дело, уточняя: – Ке – Ге – Бе?

– Сам ты кегебе, – передразнил Круглов. Он перестал кривляться. Из уродца словно проглянул большой и сильный человек во всем величии своей драмы и подвига. Измученный, но непокоренный. – И кончай крыльями трещать. Ничего я тебе не скажу, курица. Попадись ты мне на земле, я бы тебя ощипал и зажарил. А из потрохов суп сварил. Петух недорезанный. Бройлер. – И майор добавил, что думает о маме «следака пернатого».

Когда конвойный уводил упрямца, с языка демона так и просился приказ распилить сегодня этого обреченного на две тысячи кусков. Но След промолчал.

«В конце концов, он дважды мой собрат: разведчик и падший ангел. Ведь его тоже низвергли с небес», – смилостивился демон.

Снисходительность его объяснялась еще и приподнятым настроением. Неудачный допрос только укрепил в уверенности, что он на правильном пути. «Конечно, их послали к нам с заданием. Недаром обреченный замолчал наглухо, когда я коснулся этой КеГеБе. Это операция спецслужбы. А если прислали их, могут прислать и других. Да и всю ли сеть мы накрыли? Нет ли еще каналов связи? Ничего, из остальных я вытрясу все».

Но от обреченного Непейводы он тоже ничего не добился. Этот грешник отбывал вечное наказание, закопанный вниз головой по грудь в кадку с землей. У его тела, похожего на картофельный клубень, не было ни рук, ни ног. Землю поливали нечистотами, и каждое утро из туловища вырастали, как ветки дерева, кривые многосуставные ножки и ручки и покрывались зелеными листьями. А днем их садовыми ножницами откусывали. Кровь стекала в кадку, удобряя почву. На другой день обреченный снова зеленел.

В кабинете демона бесы выкопали несчастного, перевернули и поставили на еще не полностью сформировавшиеся ветви ног. След сразу взял быка за рога и посулил месячный перерыв в мучениях за подробности операции КеГеБе.

Непейвода, у которого вместо волос на голове змеились корни, даже не подумал говорить по теме. Он тут же плюнул в следователя землей и разразился криками о его маме и мамах всех демонов, чертей и самого дьявола. Он так буйствовал, что его пришлось вкопать в кадку. По-другому не удалось заставить героя замолчать.

И только с третьим демону сыска, брезгливо отряхивающему черные перья от земли, удалось сторговаться.

– Да, да, я на все согласен! Только избавьте меня от этого кошмара хоть на день!.. – встретил обреченный Зуев предложение следствия рассказать об операции в обмен на передышку. – Согласна… – поправился он.

Да, падшую душу Зуева адские «портные» нарядили в тело уродливой усатой женщины.

После того как допрос был снят и кабинет опустел, След поинтересовался в каземате особого режима у дежурного беса, в чем же заключалась пытка обреченного, оказавшаяся для него нестерпимой. Выяснилось, что каждое утро Зуев-женщина самопроизвольно беременел, в этом содержалась насмешка ада над известной историей о Святом Духе и Деве Марии. У него за девять часов вырастал живот, а к вечеру он в муках производил на свет младенца, которого всю ночь баюкал и кормил грудью. Мальчика или девочку забирали, а Зуев снова оказывался в положении.

Так вот, как сообщил бес, больше всего страданий этому грешнику доставляли не родовые схватки и не позор от такого «не мужского занятия», а тоска по своим детям. За ночь он успевал привязаться к очередному отпрыску и ужасно горевал по двум десяткам малюток, которых успел произвести на свет и с которыми был разлучен.

– Изобретательно! – про себя похвалил След коллег из отделения назначения наказаний. Вздохнул. Смежным отделением руководил талантливый начальник – демон Аспид. Он вполне мог составить конкуренцию ему, Следу, в борьбе за вышестоящие должности и сам престол Сатаны.

Но теперь, когда обреченный Зуев выложил ему все про операцию «Борода Зевса», След располагал серьезным козырем. Он был уверен, что на место провалившихся разведчиков с Земли придут новые. След перехватит лазутчиков по дороге в рай.

Нет, он пекся не только об очередном служебном поощрении. Он перевербует земных шпионов и пропустит в рай, дав им новое задание! Эти праведники с двойным дном станут его агентами в раю, куда ему и всем слугам тьмы путь заказан. Они прочитают в книге судеб о его судьбе. И если надо, подправят сочиненную Папочкой биографию…

– Давайте сюда девку, – распорядился демон.

Собственно, необходимости допрашивать Атлантиду не было, След уже выяснил все, что его интересовало. Но он не мог отказать себе в удовольствии полюбоваться на красотку. Он еще во время следствия запретил отбирать у души погибшего острова облик, присвоенный ей в раю, – прекрасной женщины.

Ушедшие на морское дно острова и целые материки, сглаженные до основания ветром и водой горы, пересохшие реки, разрушенные дома, замки, упавшие мосты получали жизнь вечную в человеческом облике.

Души Пангеи[3]3
  Πангея – сверхконтинент, некогда объединявший всю сушу Земли.


[Закрыть], колосса Родосского, Помпей стали в раю мужчинами и женщинами с великолепными телами. Но не все попадали на небо. Были вместилища душ, которым, как людским грешникам, в рае было отказано. Например, в аду уродливыми, кривобокими карликами коротали посмертный век Бастилия и здание гестапо, стоявшее когда-то в Берлине на улице Принца Альбрехта. Теперь к племени обреченных принадлежала и Атлантида.

Конвойный поставил перед ним арестантку.

– Садитесь, пожалуйста, – пригласил След красавицу.

Надо ли говорить, что страшное кресло-еж уже сменил мягкий стульчик, о котором безуспешно просил Круглов.

Атлантида грациозно опустилась на шелковое сиденье и скрестила длинные ноги.

Глава 9
Захват

– Хотите убить меня? Значит, моих товарищей Непейводу, Зуева, Деда вы тоже убили? Отправили на тот свет, чтобы там, за гробом, они выполнили ваше задание? Негодяй! – Отец Алексий резко встал из-за стола.

Неелов тоже вскочил и успокаивающе замахал на него руками.

– Алексей Павлович, вы неправильно все понимаете! Позвольте, я объясню. Да никто не убивал и не собирался убивать ваших товарищей!

Они стояли друг перед другом – высокий отец Алексий весь в черном, с блестящим крестом на цепи и низенький раскрасневшийся академик, увенчанный короной встрепанных белых волос.

«Это уже было во сне», – мелькнула мысль у монаха.

Со всех сторон к ним были обращены взгляды.

– Отец Алексий, что с вами? – подал голос послушник Клим, издали наблюдавший за беседой своего наставника и гостя.

– Все хорошо, Клим. Видишь, разговариваем, – не отрывая суженных глаз от академика, откликнулся отец Алексий. В нем клокотала и рвалась наружу ярость, которой можно было ждать от разведчика Зацепина, но никак не от священника.

– Да садитесь же! – зашипел Неелов. – Я понимаю, как дико все это звучит. Но дайте мне сказать. Я объясню, а вы примете решение.

Отец Алексий нехотя вернулся за стол. Выработанные за десятилетия монашества сдержанность и смирение остудили гнев.

– Я позову охрану и сдам вас полиции, – сказал он деловито усевшемуся напротив Неелову. – От сказок вы перешли к угрозам.

– Имейте терпение выслушать. Я все-таки в прошлом ваш руководитель и старше вас. Мои слова вас возмутили, и справедливо. Конечно, предложение умереть кого хочешь выведет из себя. Но насчет ваших товарищей вы сделали неправильный вывод.

– Так что с товарищами?

– Я повторяю: только умерев, можно попасть на небо, в рай. И ваши товарищи умерли. И попали на небо. Но их не убили. Они умерли своей смертью. Поверьте! От болезни. У всех у них был диагностирован рак. В последних стадиях, неизлечимый, неоперабельный. Как и у вас. Только в вашем случае врачи ошиблись.

– То есть вы все лгали тогда про космические корабли, космонавтов, которые видели Бога?

– Разумеется. Но это была ложь во спасение. Мы же не могли так и выложить: через три месяца вы – покойники, а пока позанимайтесь в нашем учебном центре. Было бы негуманно умирающих мучить лекциями и тренировками.

– И все-таки вы нас мучили. Почему вы не прекратили занятия, когда стало известно, что у слушателей рак?

– Вы не понимаете. Мы с самого начала знали, что все слушатели неизлечимо больны. Вы все были отобраны для операции «Борода Зевса» только потому, что жить вам осталось всего ничего. Вы все были обречены на неминуемую скорую смерть. У вас было только время, чтобы получить подготовку и явиться в рай, так сказать, не с пустыми руками.

– А как узнали, что у нас рак?

– Все оперуполномоченные прошли углубленную медкомиссию. Она же была и, как сейчас модно выражаться, кастингом. Только против обыкновения мы искали не лучших из лучших, а тех, кому судьба уже вынесла приговор. Характер операции диктовал и специфику подбора кадров.

Отец Алексий сокрушенно покачал головой.

– Как это бесчеловечно… А со мной, выходит, вам не повезло?

– Зато вам повезло. В Каракумах слушателей продолжали регулярно обследовать. Анализы, снимки. Помните, вас усиленно накачивали лекарствами, капельницы ставили. Вряд ли вы и ваши товарищи можете упрекнуть командование, что вас списали и не пытались продлить вам жизнь. Так вот, повторные обследования вызвали сомнения в вашем смертельном диагнозе. Опухоль у вас оказалась доброкачественной. И вас вместо того, чтобы проводить в последний путь, отправили в Москву, в нейрохирургический госпиталь. Что же вы находите здесь бесчеловечного?

– Свои последние недели и Круглов, и Зуев, и Непейвода могли провести в кругу близких. Если бы вы открыли им правду про болезнь.

– Эх, Алексей Павлович! Это в вас говорит священник с высоты прожитых лет. А вспомните себя тогда. Разве хоть один из вас, узнав, что жить осталось недолго, отказался бы продолжить учебу? Отказался бы участвовать в такой операции? Даже если путь к ней лежит через смерть? Мы до последнего держали ваших товарищей в неведении. Чтобы не омрачать им и без того тяжелые последние дни. Но перед кончиной каждому признались во всем. Я лично и генерал-полковник Осокин просили у них прощения. И знаете, никто из них не упрекнул нас. Они согласились, что мы поступили правильно, дав им поучиться. Каждый выразил готовность после смерти выполнить задание.

– Пусть так. Их смерти нет на вашей совести. Вы их не убивали. Но почему решили убить меня спустя столько лет?

Неелов всплеснул руками.

– Это все мой темперамент! Конечно, я не должен был так прямо заявлять. Это глупость, безрассудство с моей стороны!

– Прямо? А как вы собирались – окольно? Другими словами, моя смерть вам все-таки нужна.

Академик глубоко вздохнул. Зацепин впервые видел его подавленным.

– Постойте. – Неелов заговорил тихо, но с внутренней убежденностью. – Это стечение обстоятельств. Трагическое стечение обстоятельств вынуждает меня. Я пришел к вам как к бывшему товарищу по оружию. Однополчанину, если хотите. И как к священнослужителю. Человеку духовному, высокоморальному. Готовому пострадать за ближнего своего. Я пришел просить о жертве. Вы были готовы к жертве тридцать лет назад. Так примите крест сейчас.

– Опять вы за свое! Тогда я готов был умереть, как солдат в атаке, за родину. А за что вы просите отдать жизнь теперь? За вашу частную лавочку? Фирму по торговле будущим?

– За своих товарищей! Чтобы выручить их. Если они провалились, то сейчас в аду их лихо обрабатывают.

– Но как я могу избавить от загробных мучений умерших людей? Только помолиться за них.

– Есть более действенный способ! Эти герои – Круглов, Непейвода, Зуев – недаром столько лет были нашими глазами и ушами на том свете. Нам многое теперь известно о тамошних порядках, – горячо зашептал академик. Перед Зацепиным снова был ученый муж, страстно увлеченный и гордый своим открытием. – Будущее прописано в книге судеб, которая находится в раю. Это только так говорится: книга. На самом деле это колоссальное хранилище, библиотека. На разных носителях – пергаменте, папирусе, коре, пальмовых листьях, бумаге, каменных скрижалях, медных и глиняных дощечках – записаны судьбы людей, животных и даже растений. Там можно найти истории стран, народов, городов, зданий, изобретений, горных хребтов, акционерных обществ, политических партий, алкогольных напитков, торговых сетей… От сотворения мира до конца времен. Что будут носить в 2200 году, хотите узнать? – Пожалуйста, есть соответствующая запись. В каком году найдут лекарство от рака? – Получите справку. Сколько проживет Крыска, любимая такса питерского семейства Плотниковых, да и каждый из этих самых Плотниковых? – Нет секрета!..

– Ну, Дмитрий Дмитриевич, такое нужно слушать при свидетелях! Чтобы понимать, обманывают меня уши или вы в самом деле произносите эту нелепицу… Клим! – позвал он послушника, который поглядывал из-за администраторской стойки.

– Не надо никого звать! – вскричал Неелов.

Отец Алексий жестом отменил приглашение, и послушник вернулся за стойку.

– Свидетели нам совсем не нужны, – заметил академик. – Я подхожу к самому главному: как вы поможете своим товарищам. Нашим товарищам, – поправился он. – Вы найдете в библиотеке их биографии и внесете исправления. Были они в аду – станут опять в раю!

– Да поймите вы: книги судеб не существует! Все это выдумки темных людей. Создатель не предопределяет нашу жизнь. Свою судьбу мы пишем сами. Каждым своим поступком, каждым сделанным выбором меняем ее! Верьте мне! Я священник, я знаю.

– Хотите сказать, что вы знаете больше, чем я? Вы, получивший представление о потустороннем мире из книг, поучаете меня, практика? Я год за годом получал информацию о стране мертвых из первых рук – от мертвых! И вы учите меня, как устроен тот свет?

«Ну как прикажете с ним спорить! – подумал Зацепин. – Совершенно невозможный человек!»

Но еще раз воззвал к здравому смыслу академика:

– Допустим, книга предначертаний существует. Господь явил ее в сокровенном акте творения, пусть так. А вы воображаете школьную тетрадку, в которой можно зачеркнуть неверно написанное слово и вставить другое. Это не диктант!

– А теперь послушайте меня. С помощью наших агентов… наших товарищей, – поправился академик, – мы проводили соответствующие эксперименты. Чернил в раю, к сожалению, нет. Они кровью вписывали исправления на бумажные страницы. И события менялись.

– Не хочу слушать эту чепуху!

Но академика уже было не остановить.

– Вы спасете от адских мук наших товарищей. А потом найдете и дадите мне информацию для холдинга «Дирижабль». И они отпустят моих внуков. Их ведь похитили, Алексей Павлович, и обещают убить!

У Неелова задрожали губы и повлажнели глаза. Отец Алексий поднялся, обошел вокруг стола и ободряюще дотронулся до плеча старика.

– Вот в этом я готов вам оказать любую помощь. Я понимаю, что все ваши странные слова об убийстве, самоубийстве – от переживаний. Вы не в себе от горя. Я вам помогу. Обращусь к игумену, к самому владыке, они попросят правоохранительные органы принять все меры. Их слово весомо. К ним прислушаются.

Неелов с чувством пожал руку отцу Алексию, растроганно шмыгнул носом.

– Очень тронут. Я не ошибся в вас, Алексей Павлович. Вы образец настоящего солдата и христианина. Пример верности воинскому и человеческому долгу. Воин света! В раю вы одолеете все трудности.

Отец Алексий возвел очи в потолок.

– Вы неисправимы. Давайте-ка я вас провожу. Разговор наш затянулся.

Неелов встал.

– Я никуда не уйду, отец Алексий. И вам отсюда пути не будет. Кроме как на небо. Если вы попробуете звать на помощь, мы захватим монастырь. – Старик обвел рукой вестибюль, поясняя, кто это «мы».

Отец Алексий обнаружил, что помещение заполнено людьми, в лицах которых не было кротости и света паломников.

– Да, Алексей Павлович, эти люди – не пилигримы по святым местам. Они приехали, чтобы помочь мне сдвинуть операцию «Борода Зевса» с мертвой точки. Им очень нужно знать будущее, и за ценой они не постоят. Они могут таких дров тут наломать! В ваших силах сделать так, чтобы никто не пострадал. Теперь мы все время будем с вами. До самого конца. Сейчас мы поднимемся в мой номер, или как у вас это называется, и договорим.

Священника с двух сторон крепко взяли под локти рослые мужчины. От одного детины разило перегаром и луком. Его правая рука была красноречиво опущена в карман пиджака с яркой точкой значка в петлице в виде красной гвоздики.

– Мальчика успокойте, – кивнул Неелов на Клима, который настороженно выглядывал из-за стойки. – Чтобы не поднял тревогу. А то вместо одной смерти может быть много. Не берите грех на душу. Пошли?

Впереди Неелов, за ним отец Алексий с подпирающими его с двух сторон конвоирами двинулись к лестнице на второй этаж. Проходя мимо стойки, Зацепин сказал послушнику:

– Клим, мы побудем недолго наверху. Это мои хорошие знакомые. Не забывай сообщать вновь прибывшим распорядок дня в монастыре.

И он светло улыбнулся парню. Если бы выдержка подвела его, первой жертвой налетчиков мог стать послушник, которого отец Алексий любил.

– Помогай Бог, – сказал Клим и, пока компания поднималась по лестнице, провожал ее взглядом.

В пустом холле второго этажа отец Алексий остановился и повел плечами, пытаясь освободиться из рук конвоиров. Их лапищи сжались крепче.

– Кончайте со мной. Я готов к смерти. Только не трогайте никого больше, – сказал он Неелову.

Академик прочувствованно возразил:

– Я не сомневался в вашем благородстве, Алексей Павлович. Но я ученый, а не убийца… Я не могу вот так просто лишить человека жизни. Даже если этого требуют обстоятельства. Своего товарища…

– Хватит крокодильих слез! – воскликнул отец Алексий. – Мошенник, бандит! До чего докатиться! Академик захватил монастырь! Опомнитесь! Вы старый человек. Вам скоро перед Всевышним ответ держать. Гореть вам в аду!

– Дайте, я погашу эту сволочь, – встрял, дохнув перегаром и луком, бандит. – Тошнит, до чего поповский класс не уважаю.

– Нет! – взвизгнул Неелов. – Нет.

Молитвенно сложив руки, он обратился к священнику:

– Отец Алексий! Лейтенант Зацепин! Сделайте этот шаг сами. Уйдите в небытие добровольно. Спасите мою совесть, наши души!

Монах горько засмеялся.

– И не подумаю! О душе вспомнил. Не веришь ты ни в какую душу. И совести у тебя никогда не было. Когда умирающих заставлял в пустыне на лекциях сидеть, – была совесть?! Когда подонков в монастырь привел, – была совесть?

– Так ради внуков…

– Нет, я тебе не помощник. Одумайся, пока не поздно. И вы все одумайтесь. За внуков епархия попросит. Убивать себя я не буду. Это грех. А мне, как священнику, вдвойне. Нет!

– Ну, что будем делать? – спросил у Неелова охранник, распространяя перегар. – Заведем в комнату и… Я заднего хода не дам.

– Ты еще попробуй возьми меня, – дернулся Зацепин в крепких руках.

Неелов принял решение.

– Ведите ко мне.

– А! – вскрикнул Зацепин и рванулся из рук сторожей. – Значит, смерть? Совсем ополоумели, Дмитрий Дмитриевич!

– Да перестаньте брыкаться! В комнате вас ждет сюрприз. Может, потом вы станете покладистей, – сказал академик.

Но священник не слушал. Его поволокли по коридору. Он вырывался. Черная шапочка свалилась с головы. Лопнула цепь, и тяжелый крест громко ударил в дощатый пол. Упирающегося монаха втолкнули в дверь.

В комнате монастырского общежития на кровати у окна сидел человек в объемной куртке с глубоко надвинутым на лицо капюшоном.

– Отпустите его, – скомандовал Неелов, войдя последним. – Вот, доставил, – сказал он. – Говорите, прощайтесь. Только помни о времени. Совсем мало времени, Вера!

Неелов и его подручные вышли, щелкнул замок. Отец Алексий стоял, потирая плечо, и разглядывал человека на кровати. Он прикидывал, что бы это значило.

Человек откинул капюшон, рассыпав по плечам густые темные волосы.

– Здравствуй, Алексей, – сказала женщина.