Текст книги "Дело всей смерти"

Глава 10
Ключик к отцу Алексию

Сутки назад Вера Неелова покинула комнату спиритов сама не своя. Отчаяние, в котором она пребывала после того, как у нее отняли детей, казалось, нельзя было сделать глубже. Но мужу Аркадию – «несчастью всей моей жизни!» – это удалось. В его признании про «Оракул» Вера услышала приговор Наде и Никите. Раньше у нее была надежда, что проклятую машину рано или поздно починят и снова из гудящего шкафа, как из рога изобилия, посыпятся предсказания – залог возвращения детей.

Теперь и этой надежды не осталось.

Как слепая, не разбирая пути, ясновидящая поднялась в свой роскошный кабинет. Дрожащими руками схватила мобильный телефон. Первым ее побуждением было позвонить в полицию. «Лучше поздно, чем никогда!» Но перед глазами все плыло, она бессмысленно водила пальцем по экранчику, не соображая, какой номер набирать: «02», «03», «112»? Мысли разбегались, она не могла сосредоточиться. В контактах выбрала фото свекра и с облегчением ткнула в него.

Неелов долго не отвечал, наконец появился в трубке.

– Вера? – спросил он тоном человека, которого отрывают от дела. – Что ты? Что случилось? Есть новости?

– Есть, – сказала Вера. – Они звонили. Вот, недавно. Угрожали… Такие страшные! Дмитрий Дмитриевич, что делать? Я в отчаянии… – Она разрыдалась.

– Вера, Вера, Вера! – проговорил Неелов. – Что они сказали?

– Ох, не знаю… Все то же. С ними Аркадий говорил… Ужасно, ужасно!

– Вера, возьми себя в руки.

– Я уже ничего не понимаю, ничему не верю! Почему вы не дали мне позвонить в полицию? Вторую неделю я как в кошмаре. Везде ложь, ложь!.. Зачем вы обманули меня?

– Обманул?

– Аркадий мне все рассказал.

Неелов замолчал.

– Ах вот что, – после паузы произнес он.

– Нет никакого «Оракула»! Зачем вы морочили мне голову? Прятали от меня в подвале этих спиритов! И вот чего вы добились!

– Вера, согласись, что мы вместе морочили головы, – с мягкой укоризной сказал Неелов. – Хороши бы мы были в полиции.

Женщина задохнулась от возмущения:

– Так это вы себя боитесь уронить? Свою репутацию? А как же мои дети – ваши внуки?!

– Нет, Вера! Ты же знаешь, что это их категорическое требование: не сообщать никуда.

– Вы погубили меня, так и знайте!

– Успокойся! Еще все поправимо. Я сумею все исправить! Верь мне.

– Как же, Дмитрий Дмитриевич? Как вам верить? Ваш Аркадий совсем ополоумел. Твердит, что вы от духов получали предсказания! С того света! Этому тоже прикажете верить?

– Точно, этому нужно поверить.

– В сказки? – Вера в сердцах дала отбой.

Через минуту, отдышавшись, позвонила снова. Она стояла у камина, облокотясь на мраморную доску.

– Вера, я делаю все, что нужно, правда, – сказал Неелов. – У меня нет ни минуты на разговоры.

– Хорошо, хорошо, я не буду. – Тон Веры изменился, стал просительно-жалобным. – Я так хочу, чтобы у вас все получилось! Только один вопрос еще. Аркадий говорил о монахе. Что вы его собираетесь… использовать.

– Да.

– Кто он? Алексей Зацепин?

– Верно, Алексей Павлович Зацепин. Ты его знаешь?

– Я так и чувствовала! Я училась с ним и потом… Так вот он мне рассказывал такие же сказки про операцию на небе, разведчиков в раю. Но сам считал это бредом, галлюцинацией. Он болел.

– Это был не бред.

– Я догадалась, что речь о нем. Что вы и он… Он ведь тоже работал в КГБ.

– Что ты о нем знаешь? О Зацепине?

– Ничего. Мы расстались много лет назад. Еще до Аркадия. Знаю, что он в одном из подмосковных монастырей.

– В Новогатинском. Мы туда скоро отправляемся… с товарищами… А раньше ты хорошо его знала?

– Хорошо.

В кабинет блуждающей безвольной походкой забрел муж, посмотрел на Веру вопросительно. Погруженный в горькие мысли, он не знал, зачем зашел сюда. Так он слонялся по дому – потерянный, одышливый, огрузневший, – не находя себе места.

– Лучше не бывает! – добавила Вера громче, прищурясь на мужа.

– Хочешь сказать, вы были… у вас было… – подбирал слово свекор.

– Было. Все было, кроме штампа в паспорте.

На белом, пухлощеком лице мужа отразилось усилие вникнуть в разговор. Вера повернулась к нему спиной.

– Ага, так. Тесен мир, – услышала она в трубке. Свекор был явно заинтересован и уже не спешил свернуть беседу. – Удачно, однако!

– Удачно? – Вера была удивлена.

– Я хотел сказать, что твой звонок как нельзя более кстати.

– А чем Алексей может вам помочь? Я не поняла, что он должен сделать?

– О, он очень может нам помочь! Скажи, ты хотела бы увидеться с ним? А он с тобой, как думаешь?

– Не знаю… А к чему нам видеться?

– Нет, ты ответь. Ты имеешь на него… влияние, что ли?

– Я не понимаю. Какое влияние? Мы не виделись столько лет!

– Разлука иногда только укрепляет чувства. Если он увидит тебя – обрадуется? Ты сможешь на него воздействовать, если будешь с ним… поласковее?

– Поласковее с Зацепиным? Странно слышать это от вас, отца моего мужа. – Вера оглянулась. Но комната была пуста, Вера за разговором не заметила, как Аркадий Неелов удалился. – Что вы мне предлагаете?

– Спасти детей. А для этого все средства хороши, согласна? Ты ведь об этом меня просишь: спасти детей?

– Об этом! Спасите моих детей – ваших внуков!

– В этом деле нам не обойтись без Зацепина. Он нам нужен. К нему надо подобрать ключик. Таким ключиком можешь стать ты. Старая любовь сделает его покладистым. Я нажму на эту кнопку, если не сработают другие! – Голос Неелова торжествовал: академик был в восторге от задуманной комбинации.

Женщина вторила ему:

– Я стану ключиком, кнопкой, чем скажете. Я готова на все ради детей!

Так, через сутки после этого разговора, Неелова – ясновидящая Вера – оказалась в «гостинице» Новогатинского монастыря, в мужском ее крыле, куда доступ женщинам был запрещен.

Глава 11
Посмертное поручение

Как вы сюда проникли? Женщинам здесь быть не полагается, – сказал отец Алексий, чтобы что-то сказать.

– А я прошла, как мужчина. Вместе с другими, – ответила Вера Неелова. Она сняла куртку и бросила на кровать. На ней была зеленая блузка с короткими рукавами и глубоким вырезом на груди, черные широкие брюки.

– И вас не остановили? Безобразие.

Отец Алексий говорил машинально. Он во все глаза смотрел на женщину, узнавая и не узнавая.

– А разве подружки не навещают тайно бедных монашков? Взятки сторожам не суют на воротах? Или вы сбрасываете легкомысленным дщерям веревочные лестницы? Как романтично! Признавайся. – Она оставила игривый тон и продолжала: – Да, Алексей, да. Это я, Вера. Что, не похожа? Ну, не пугай меня. Неужели я так постарела? И не выкай мне, пожалуйста!

Отец Алексий опустился на соседнюю кровать: еще одно потрясение этого сумасшедшего дня лишило его остатков сил.

– Нет, Вера, ты не постарела. Изменилась, да. Другая, новая.

– Красивая?

– Мне не по чину говорить комплименты.

– Ты вспоминал меня?

– Вспоминал.

– Часто?

– Непозволительно часто.

– А ты тоже другой. Такой значительный, строгий. Ты похож на толстовского отца Сергия. Отец Алексий, надо же! Но ты не будешь рубить пальцы из-за того, что в твоей келье женщина?

– Не буду, – ответил отец Алексий серьезно, долгим взглядом вбирая в себя Веру. В ней многое было неожиданно для него – округлившееся, утратившее юношескую тонкость черт, подтянутое, ухоженное лицо, длинные пышные черные волосы, которые раньше были светло-русые, стройная белая шея, красивые, набравшие соблазнительную полноту руки.

Женщина не могла скрыть удовольствия. Взгляд Зацепина был красноречивее слов. В этом взгляде она прочитала, что он не забыл ее, что она по-прежнему интересна ему, что он жалеет о годах, проведенных в разлуке, и о том, что променял ее на монашескую рясу.

Она встала, повернувшись так, чтобы на фоне окна обрисовалась ее стройная фигура – результат регулярных самоистязаний в фитнес-клубе – с узкой талией и высокой грудью. Вера была очень моложава и хороша даже в мешковатых мужских брюках, надетых для маскировки, и растоптанных кроссовках. Она приблизилась к Зацепину. Нежно пригладила его растрепанные волосы, и отец Алексий с трепетом ощутил забытую сладость женской ласки.

– Не болит голова? Все совсем зажило?

– Бог помог.

– У тебя ворот разорван. И ссадина на лице.

– Это твои дружки постарались. Неелов и компания. Они меня приговорили. Ты с ними заодно? Почему?

Вера двумя ладонями мягко охватила его голову, заглянула в глаза.

– Неелов – мой свекор.

– Вот как! Его сын – твой муж. Фантастика! А кто он?

Вера пожала плечами.

– Кандидат наук, физик.

– Ты с ним счастлива?

– Нет.

– Почему?

Вера несильно оттолкнула голову Зацепина.

– Догадайся. Ты не оставил мне выбора, когда упек себя в монастырь.

Ее голос прервался. Она отвернулась к окну.

Зацепин поднял руку, чтобы успокоить Веру. Он тронул шелк зеленой кофточки, ощутив под материей уступчивую упругость тела, провел по дуге бедра. Прикосновение к женщине было таким волнующим, откликнулось в нем таким острым переживанием, что он отдернул руку, как от горячего.

– У тебя есть дети?

– Двое. Их похитили. Дмитрий Дмитриевич говорил? Их хотят убить. – Вера снова смотрела на него, теперь с тоской и мукой.

– Ах, ну конечно! – Зацепин хлопнул себя по лбу. – Выходит, он рассказывал о твоих детях? Какое злодейство! Неужели нельзя ничем помочь, ничего сделать?

– Тебе нужно сделать то, о чем просит Дмитрий Дмитриевич.

– Иначе выражаясь, принять смерть? – уточнил Зацепин. – Ты приехала уговаривать меня умереть?

– Нет, что ты! – Вера села на кровать рядом с Зацепиным. – Он разрешил мне проститься с тобой.

– Но я не думаю умирать! Я собираюсь улизнуть через окно. Не очень солидно для батюшки, но для оперуполномоченного, кем я когда-то был, – в самый раз. Ты мне поможешь, Вера?

Женщина отвела глаза.

– Бесполезно, милый. За дверью и под окном люди Дмитрия Дмитриевича. Эти… из «Красной гвоздики». Им нужны предсказания будущего. А предсказания Неелов может получить только с неба. Когда ты сделаешь это возможным. Предсказаниями Неелов расплатится и с «Гвоздикой», и с похитителями за освобождение детей.

– Предсказания будущего! – Зацепин повернулся к женщине, взял ее за плечи. – Это так дико звучит, Вера! Я не могу привыкнуть.

– Мы, Нееловы, давно торгуем будущим, – с горькой усмешкой ответила Вера. – Такая у нас фамильная коммерция.

Она порывисто обняла Зацепина, привлекла его голову к себе на грудь, окунув в запах духов, и у мужчины спутались мысли.

Касаясь горячими губами его губ, Вера пылко шептала:

– Алеша! Солнце мое! Спаси моих детей! Подумай, ведь это могли быть наши дети. Дай мне слово, что пойдешь на все ради них. На все! Дай слово! – Она просунула руку в разодранный до пояса подрясник и стала торопливо гладить грудь монаха.

Он вздрогнул, попытался поймать ее руку.

– Не надо, Вера. Ты же понимаешь…

Вера рассердилась.

– Не смей заикаться про свои дурацкие обеты! Ты отнял у меня любовь, жизнь! Подари мне несколько минут. Давай хоть ненадолго забудем весь этот кошмар. Ты помнишь наше Ясенево?..

Она перехватила руку Зацепина и сунула себе под блузку к часто бьющемуся сердцу. С треском разделила молнию на своих брюках. Настойчиво потянула вверх подрясник, открывая ноги Зацепина. Обоим на мгновение стало смешно: женщина «лезет под юбку» мужчине.

– Тебе неудобно. Приляг… – Она уже вся была на кровати, стряхивала с ног кроссовки и увлекала на себя Зацепина. – Вот так, вот так…

Зацепин увидел на белом квадрате подушки ее лицо, малахит широко распахнутых манящих глаз и разрешил себе забыть, что он монах…

Потом Вера, чувствуя на себе нежный взгляд Зацепина, собирала с пола одежду, обувь. Один кроссовок извлекла из-под соседней кровати. Зацепин тоже натянул брюки и заправил в них рубашку.

– А его, пожалуй, надевать не буду, – сказал он о перекинутом через кроватную спинку подряснике. – Воевать в этом халате с твоим свекром и его ордой будет неудобно, не побегаешь!

Вера выразила недоумение:

– Как воевать? Что ты собираешься делать?

– Спасать детей. А для начала приведу в чувство нашего академика…

– Нет, ты не должен. Ты же знаешь, что нужно делать!

– Сыграть в ящик, наверное? Это после того, как только что ты мне напомнила, как прекрасна, как светла жизнь? Нет уж, Верочка, теперь-то я точно собираюсь жить долго и счастливо. И любить тебя. Монах, как ты видишь, из меня вышел никудышный.

Он привлек к себе женщину и поцеловал в волосы. Вера отстранилась.

– Нет, так ты все испортишь! – воскликнула она с испугом в глазах.

Но Зацепин не слушал. Он стал у кровати и расправил плечи. Он чувствовал прилив сил. Метнулся по комнате. Открыл платяной шкаф, мелькнув в зеркальной створке – с всклокоченными волосами, в мятой рубашке. «Хорош батюшка», – подмигнул отражению. Выдернул металлическую штангу, с которой с грохотом посыпались деревянные плечики.

– Алексей Павлович! Вера! – проник из-за двери голос Неелова. – Что у вас за шум? Вы поговорили? Пора вам закругляться!

– Легок на помине, – усмехнулся Зацепин. Взвесил штангу в руках. – Сейчас мы так поговорим, что мало им не покажется.

Тут ему пришла другая мысль. Он швырнул штангу на кровать, налег плечом на шкаф, толкнул к двери.

– Верочка, у тебя при себе мобильник? Дай я предупрежу охрану. И надо позвонить в полицию…

Он загородил дверь шкафом, придвинул к нему кровать.

– Так что, есть телефон, Вера?

За спиной раздался пронзительный крик:

– Сюда, скорее! Он убегает!

Зацепин обернулся.

– Вера, зачем?!

Женщина – растрепанная, раскрасневшаяся – снова завопила, некрасиво разевая рот:

– Дмитрий Дмитриевич! Быстрее!!

Щелкнул дверной замок. Баррикаду Зацепина сотрясли удары.

Он бросился за своим оружием. Но Вера успела первой: схватила с кровати штангу и, прижав к себе, отскочила в угол.

Шкаф опрокинулся. Зацепин махнул к окну. Его нагнали и повалили на кровать лицом вниз. Скрутили руки за спиной веревкой.

За окном, в монастырском дворе поднимались возбужденные голоса, крики. Шарахнул выстрел.

– Взяли монастырь под контроль, – услышал над собой Зацепин спокойный, твердый голос.

– Теперь дороги назад нет, – откликнулся рядом Неелов. – Верил, что до этого не дойдет…

– Выше нос, папаша! Место тут уединенное. Связь мы заранее отключили, трубки у всех отобрали. Сделаем дело и уйдем по-тихому.

– А почему выстрелы? Я же просил без кровопролития!

– В воздух пальнули. Попугать ангелочков. Никакой крови, но возни, конечно, много.

– Все из-за этой скотины поповской! – раздался близко третий голос. – Из-за его упертости! Получай… – Зацепину достался пинок ниже спины. Он вывернул шею и увидел вверху красную рожу давешнего своего конвоира – пьяницы со значком гвоздики в петлице. – Смотрит, сволочь. Добавки хочешь?

– Не смейте его бить! – вскрикнула Вера.

Она помогла Зацепину подняться и сесть на кровати у спинки.

Зацепин повел плечом, стряхивая ее руку.

– Бить – не бить, а убить придется, – веско заметил тот, кто говорил о захвате монастыря, видимо, главный над боевиками – мужчина за пятьдесят, с военной выправкой и чеканным профилем, в белом свитере со словом «Сочи» на груди.

Вера беззвучно прижала ладонь к горлу.

– Вера, не нужно, – озабоченно сказал академик. Он обнял ее за плечи, повел к двери. – Подождите, я уведу ее. Она свое дело сделала.

– Вы в прошлом офицер? – спросил Зацепина главарь, когда Неелов с Верой вышли. – Почему не хотите уйти из жизни достойно? Предлагаю пистолет с одним патроном.

Зацепин не отвечал. Его внимание перебила боль в голове. Минуту назад она вошла в левый висок и, как сверло, все глубже врезалась в мозг.

– Что вы молчите? – Слово «Сочи» приблизилось к Зацепину. – Самоубийство – честный выход.

– Нет, самоубийство отменяется! – Неелов вбежал в комнату. – Самоубийство не подходит! Нужно все сделать самим.

– Ну, академик! – с неудовольствием сказал главарь. – У тебя семь пятниц на неделе. Ты же говорил, что он наложит на себя руки, а теперь сам мокрое дело торопишь. Мы не убийцы, а политическая организация.

– Я тоже не убийца! Но я не исключал крайних мер. Разве не так? А вы обещали слушаться меня! Если я говорю, что самоубийство не подходит, значит, не подходит. Вы хотите узнать будущее? Так вот, если он сам убьет себя – ничего вы не узнаете!

– Ладно, – примирительно сказал главарь. – Мы сделаем, на что подписывались. Но смотри, отец, ох, смотри, не ошибись снова, – закончил он с угрозой. – Давай! – скомандовал краснорожему.

Тот с готовностью растянул в кулаках тонкую бечевку, дважды дернул ее, проверяя на прочность, и сделал движение к пленнику.

Зацепин не был свидетелем этих ужасных для него приготовлений. Ослепленный и оглушенный болью в голове, он почти не воспринимал окружающее. Он хотел стиснуть череп ладонями, чтобы боль не разорвала его, как котел паром, но руки были связаны. Сжав веки, Зацепин скрипел зубами.

«Еще минуту! – По морю боли плыли слова Неелова, которые Зацепин тщетно силился понять. – Да, я не убийца. Я командир, посылающий бойца на смертельное задание. Алексей Павлович! Вы солдат „Бороды Зевса“. На этом поле боя воюют после смерти. Запомните, в раю вам нужно попасть в библиотеку судеб. Найти информацию о холдинге „Дирижабль“ и партии „Красная гвоздика“… Передать сведения по спиритической связи. По-возможности наладить контакт с Кругловым, Непейводой, Зуевым… Да что с вами? Вам плохо?»

Звуки перестали доходить до Зацепина. Их загородили вскипающие все выше волны боли. И когда стало очевидно, что сильнее боль быть не может, она исчезла. Перестали сверкать молнии, крутиться сверла. Разлилась темнота. Зацепин подумал: «Как хорошо ничего не чувствовать».

Глава 12
Шарик

Час спустя по проселочной дороге, прыгая на ухабах, автобус уносил от села Новая Гать полтора десятка человек. В хвосте салона сидели академик Неелов и Вера. Женщина вытирала слезы салфеткой.

Старик утешал:

– Что ни делается, к лучшему. Он умер своей смертью. После такой операции чудо, что он вообще прожил так долго. Нам не пришлось брать грех на душу. Никто в монастыре не пострадал. Ну, посидели монахи взаперти немного. Они себя и так на всю жизнь заперли, ха-ха. За это я готов отвечать перед кем угодно. Мы вынуждены были на это пойти. Ведь ставка – жизнь детей.

– А если б Алексей не захотел кончать с собой, его бы правда убили?

– А куда деваться? И ты это знала. Поэтому я и позвал тебя. Чтобы ты уговорила друга юности добровольно уйти из жизни. Какого маху я дал! Чуть не угробил все дело из-за своей сентиментальности!

– Почему?

– Страшно подумать, что он сам посчитался бы с жизнью! Тогда весь труд насмарку. Самоубийство – большой грех. Не пустили бы его с таким грехом в рай! Хорошо, он сам обронил – дескать, для монаха, священника грех вдвойне. Надоумил меня: не должен он стать самоубийцей! И его естественная смерть нам подарок.

Вера возмутилась:

– Подарок! Вы ведь говорите о не чужом мне человеке.

– Понимаю, Верочка, как это страшно звучит. Но нужно смотреть правде в глаза… А что вы делали наедине, о чем говорили?

Женщина старательнее заработала салфеткой, вытирая под носом и глазами.

– А о том и говорили. Я рассказала про детей, умоляла помочь.

– Он согласился?

– Да. Только не так, как мы подразумевали. Он захотел бороться. И с вами, и с похитителями детей… – Глаза ее снова наполнились слезами. – Как это все ужасно!

Парень с соседнего ряда кресел, стриженный ежиком, сосредоточенно взглянул на нее и вернулся к своему занятию – он принимал от других пассажиров автобуса пистолеты, автоматы и складывал в большую сумку.

– Бедная, сколько тебе пришлось пережить за последние дни! Но скоро наши мучения закончатся. Надя и Никита будут с нами. Ты все сделала правильно. Главное, он обещал помочь. Значит и там, – Неелов поднял указательный палец вверх, – Зацепин станет действовать так, как нам нужно. Ведь бывших разведчиков не бывает. Я уверен, нет, просто убежден, что он и в рясе мечтал о «Бороде Зевса»! Тебе, девочка, этого не понять…

Неелов направил долгий взгляд в окно, где замелькали серые бока складов, гаражи, штрихкоды заборов. Этот мечтательный взгляд открыл Вере, что академик ждет от загробных действий Зацепина не только освобождения внуков. Оказывается, свекор организовал немыслимый, дерзкий налет на монастырь, чтобы продолжить свой опыт по изучению рая и ада! В жажде познания восьмидесятилетний старик не знал удержу и преград и даже умерших по его милости людей готов был для пользы науки считать своими единомышленниками!

Впечатление было так сильно, что, несмотря на огромную усталость, на не покидающий ни на секунду страх за детей, потрясение от встречи с Алексеем Зацепиным и от его смерти, Вера в который раз удивилась, с каким редким человеком свела ее жизнь и как не похож на него сын – ее муж, Аркадий Неелов!

Автобус впустили за высокий, увитый спиралью колючей проволоки забор. Войско «Красной гвоздики» высыпалось из салона и быстро утекло со складского двора. Последними уходили Неелов, Вера и главарь. У ворот он многозначительно бросил:

– Я жду предсказания.

Пути Нееловых и предводителя «Красной гвоздики» разошлись. Академик и ясновидящая сели в припаркованный неподалеку от склада асфальтовый «ауди». Из последних сил, уже к вечеру, Вера довела автомобиль по Москве до своего особняка.

На пороге их встретил Аркадий. Был он в абсолютно невменяемом состоянии, зеленый, с трясущимися пухлыми щеками. Он протянул им прозрачную пластмассовую коробочку – из тех, в которые в магазинах накладывают салаты. Но в контейнере был не салат.

– Что это, Аркадий? – раздраженно спросила смертельно уставшая женщина, пытаясь разглядеть, что за шарик катается внутри.