Текст книги "Частные предприятия в Китае: политика и экономика. Ретроспективный анализ развития в 1980-2010-е годы"

ВСНП КНР в 2004 г. ввело в действие «Закон КНР о решениях органов власти», в 2005 г. утвердило «Закон о личном подоходном налоге» (его уточненная редакция действует с 2007 г.), в 2006 г. – законы «О банкротстве предприятий», «О компаниях», «О паевых предприятиях» (новые версии), в 2007 г. – законы «О праве собственности», «О подоходном налоге с предприятий», «О регистрации паевых предприятий», «О содействии занятости», «О трудовом договоре», в 2008 г. – «Антимонопольный закон» и др. (подробнее см.: [85, с. 2–9]).

В частности, «Закон о праве собственности» (2007) (также известный в отечественном китаеведении как «Закон о вещном праве») впервые в истории КНР де-юре гарантировал равенство прав предприятий государственной и частной собственности, «Закон о подоходном налоге с предприятий» (2007) унифицировал налогообложение доходов предприятий национального и иностранного капиталов и утвердил соответствующую новую (пониженную для национальных предприятий) единую ставку (25 %). «Антимонопольный закон» (2008) запретил монополиям манипуляцию своими преимуществами на рынке с целью эксплуатации ресурсов, подавления конкуренции, искусственного фиксирования цен (высоких или низких), навязывания комплексных продаж, отказа от исполнения или исключения сделок (услуг) и т. д. Закон также запрещает государственным органам управления и организациям госсектора монополизировать экономические ресурсы и злоупотреблять своими управленческими полномочиями с целью ограничения или борьбы с конкуренцией (например, при проведении тендеров для организаций-подрядчиков), использовать другие ограничительные и/или запретительные методы и подходы (ст. 32–37)[63]63
  По данным URL: http://www.acfic.org.cn/web/ 中华全国工商业联合会


[Закрыть].

В мае 2010 г. в дополнение к ранее принятым постановлениям и законам Госсовет КНР опубликовал пакет новых правил, направленных на поощрение негосударственного сектора и призванных стимулировать частные инвестиции в инфраструктуру, строительство жилья, сферу коммунальных услуг и финансовые отрасли («Новые негосударственные 36 положений»), которые впервые со всей определенностью, как считают некоторые специалисты, «стимулируют и ориентируют инвестирование частника в базисную инфраструктуру, снижают барьеры для частных инвесторов в энергетику нового поколения с предоставлением им эффективной и «транспарентной» помощи в форме финансовых и коммунальных услуг»[64]64
  См.: EAI Background Brief. 2011. No. 66. March 10; URL: http://www.journal-neo.com/ru/node/5354


[Закрыть].

Взаимодополняющие друг друга версии «36 положений.» от 2005 и 2010 гг., во-первых, в общенормативном смысле ориентированы на дальнейшее повышение уровня объективной и субъективой легитимности частной собственности[65]65
  Подробнее о данных терминах см. разд. 3.4.


[Закрыть] в китайском обществе и, во-вторых, в конкретно-экономическом отношении – на все большее расширение отраслевой сферы и общих масштабов частного предпринимательства в Китае. Это по сути итоговые документы, интегрирующие стратегические установки, направленные на всемерное содействие развития негосударственной сферы экономики в условиях углубления реформенных преобразований в Китае. Приоритетные направления регулирования частного предпринимательства, согласно указанным документам, в основном сводятся к следующему[66]66
  См.: Цзинцзи цанькао цзыляо. 2011.12 марта; [91, с. 169–170].


[Закрыть]:

• расширить доступ негосударственного сектора экономики на рынок, в том числе в те области, в которые имеет доступ иностранный капитал;

• разрешить национальному негосударственному капиталу входить в монопольные отрасли (ранее монополизированные госсектором. – А. К.) и сферы производства;

• усилить налоговую и финансовую поддержку, расширить каналы прямого кредитования негосударственных предприятий, ускорить создание государственного фонда развития средних и малых предприятий;

• совершенствовать систему посреднического обслуживания деятельности негосударственного сектора экономики;

• защитить законные права и интересы негосударственных предприятий и занятых на них рабочих и служащих;

• стимулировать негосударственный сектор экономики повышать качественные показатели деятельности предприятий, упорядочивать и улучшать систему управления и структуру производства, повышать научно-технический уровень предприятий и качество продукции, снижать расходы сырья и энергоресурсов, соблюдать правила защиты окружающей среды и безопасности производства;

• усиливать поддержку негосударственных предприятий, занимающихся научными разработками и созданием новой продукции; ускорить создание баз информационного и технического обслуживания, всемерно развивать технический рынок, стимулировать передачу научно-технических знаний и передовой техники с целью повышения самостоятельных инновационных возможностей малых и средних предприятий, защищать их права на интеллектуальную собственность;

• совершенствовать формы и методы государственного контроля за деятельностью негосударственных предприятий, поднять уровень контрольно-управленческих и надзорных органов их кадровых работников, активно использовать вспомогательную роль различных торгово-промышленных ассоциаций, торговых палат и других общественных организаций;

• создавать благоприятную общественно-политическую среду для развития негосударственного сектора экономики.

Очередным свидетельством расширения перечня сфер деятельности, в которых могут работать частные предприниматели страны, стало принятие Госсоветом КНР в марте 2011 г. такого законодательного акта, как новое «Положение об индивидуальных промышленниках и торговцах», вступившее в силу с 1 ноября 2011 г. и по сути заменившее собой аннулированные устаревшие «Временные положения об управлении городскими и сельскими индивидуальными промышленниками и торговцами», обнародованные Госсоветом еще в августе 1987 г.[67]67
  См.: URL: http://www.chinapro.ru/rubrics/12/6199/print


[Закрыть]

Весьма показательны в этой связи, в частности, и приводимые ниже выдержки из докладов экс-премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао, касающиеся важнейших для страны задач недавно завершившейся 12-й пятилетки (2011–2015). Согласно данным задачам, государству и негосударственному капиталу в Китае, в частности, необходимо обеспечить «ускоренную трансформацию модели развития экономики и продвижение стратегического урегулирования экономической структуры… побуждать к здоровому развитию новые стратегические производства… расширять внутренний спрос… обеспечивать всемерное развитие производств высокотехнологичного оборудования, энергосберегающих и экоохранных производств, биофармакологии, производств автомобилей на новых энергоносителях, производств новых материалов и т. д… Важно проводить и совершенствовать установки на стимулирование развития малых и мини-предприятий, значительно облегчать их бремя и пробуждать у малых и мини-предприятий научно-технического типа энергию к развитию. Проводить в жизнь финансово-налоговые и банковские установки, благоприятные для развития индустрии сервиса, поддерживать вступление негосударственного капитала в сферу услуг в интересах ускорения темпов ее развития, повышения ее удельного веса и уровня» (цит. по [1; 4]).

В подобном же ключе дальнейшего всестороннего расширения и углубления партнерства с негосударственным бизнесом были построены и соответствующие разделы выступлений на высших партийных и государственных форумах лидеров нового, пятого по счету, поколения руководства КНР во главе с Си Цзиньпином в 2012–2017 гг.

Таким образом, согласно рассмотренным документам и информации, национальное частное предпринимательство впервые в истории КНР в 2000-2010-е гг. получает реальный доступ в отрасли и сферы производства, которые ранее по политическим мотивам были монополизированы госсектором либо по гласным или негласным правилам закреплены за иностранным капиталом (подробнее см. главу 3).

2.4 Экономический рост, эффективность и общее изменение места частного бизнеса в национальной экономике: динамика, основные тенденции, итоги

Одним из ощутимых последствий позитивных перемен в политике государства в Китае в отношении национального бизнеса стало опережающее развитие последнего по сравнению со всеми остальными секторами смешанной экономики страны, включая госсектор и предприятия с прямыми иностранными инвестициями. Так, в десятилетие 1989–1998 гг. (см. таблицу 2 и диаграмму 1 приложений 2 и 3 соответственно) среднегодовые (исчисленные как среднеарифметические) темпы прироста численности частнокапиталистических (де-юре «частных», сыин цие, использующих наемный труд от 8 чел. и выше) предприятий составили 33,3 %, превысив соответствующие показатели государственных предприятий (5,4 %) в 6,2 раза и коллективных предприятий (0,3 %) – в 111 раз. Существенно уступая по среднегодовым темпам прироста своей численности предприятиям иностранного капитала в 1989–1994 гг. (40,0 % против 70,9 %), в 1995–1998 гг. предприятия национального капитала по этому показателю уже превосходили их в 10,8 раза (29,7 против 2,75 %)[68]68
  Составлено и рассчитано по данным Государственного административного управления промышленности и торговли КНР, – См. [85, с. 3–5].


[Закрыть]. Во многом аналогичное динамическое превосходство частного бизнеса в 1990-е гг. было отмечено и по росту таких показателей, как численность занятых, стоимость основных производственных фондов, объемы валовой продукции и розничного товарооборота, налоговые платежи и др.

В 2000-е гг. опережающее развитие частного предпринимательства в КНР было продолжено, все более возрастал и вклад негосударственного сектора в общие высокие темпы роста китайской экономики. Так, в период 10-й пятилетки (2001–2005) численность частнокапиталистических предприятий (так называемых частных – сыин цие) возросла с 1,762 (2000 г. = 100 %) до 4,301 млн ед., или в 2,44 раза; количество занятых на них увеличилось с 20,112 до 58,240 млн чел., или в 2,90 раза; частные капиталовложения в основные фонды (включая «индивидуальный» сектор – гэти цие) увеличились с 470,94 до 1389,06 млрд ю., или в 2,95 раза. Соответствующие среднегодовые (среднегеометрические) темпы прироста составили при этом 19,54; 23,70 и 24,15 %[69]69
  Рассчитано по: Чжунго тунцзи няньцзянь 2006 (Статистический ежегодник Китая 2006 г.). Пекин, 2006. См. также [96, с. 50–51].


[Закрыть] (см. таблицу 6 и диаграмму 2 соответствующих приложений. Далее слово «приложение» при таблицах, графиках и диаграммах опускаем).

В годы 11-й пятилетки (2006–2010) при среднегодовых темпах прироста ВВП Китая 10,3 % численность частных предприятий (сыин цие) прирастала на 14,3 %, их уставный капитал и налоговые отчисления государству увеличивались соответственно на 20,1 и 22,2 % (при этом, например, последний показатель превышал соответствующий среднегодовой уровень государственного сектора на 12,7 п.п.)[70]70
  Составлено и рассчитано по данным из выступления
  председателя Всекитайской ассоциации промышленников и торговцев КНР Хуан Мэнфу на заседании в Пекине 18 января 2011 г., посвященном анализу состояния и перспектив развития частного сектора экономики Китая. URL: http://www.acfic.org.cn/web/ 中华全国工商业联合会


[Закрыть] (см. таблицу 12 и диаграмму 3 соответствующих приложений).

В 2010-е гг. и соответственно в периоды 12-й и 13-й пятилеток (2011–2015 и 2016–2020), несмотря на продолжающееся воздействие на Китай кризисных явлений в мировой экономике, феномен опережающего развития частного бизнеса по-прежнему дает о себе знать.

Так, например, в январе – октябре 2011 г. добавленная стоимость частных промышленных предприятий в КНР возросла по сравнению с тем же периодом 2010 г. на 19,6 %, что превысило соответствующие показатели предприятий с иностранным капиталом в 1,8 раза, государственных – в 1,9 и коллективных предприятий – в 2,2 раза (расчет по данным таблицы 14).

Как подтверждают более поздние данные китайской статистики[71]71
  См., в частности: http://www.stats.gov.cn/; http://www.
  acfic.org.cn/web/中华全国工商业联合会


[Закрыть], несмотря на определенные коньюнктурные колебания, подобная опережающая тенденция наблюдалась и наблюдается и в последующие годы текущего десятилетия, что прослеживается даже на уровне наиболее крупных, так называемых сверхнормативных предприятий[72]72
  Так, например, в промышленности КНР до 2010 г. статистическому учету в качестве «сверхнормативных» подлежали все крупные предприятия с величиной доходов более 5 млн ю., с 2011 г. – уже только с величиной доходов более 20 млн ю.


[Закрыть], в числе которых доля де-юре частных фирм (сыин цие) пока еще не столь велика и многие де-факто частные и/или смешанные компании зарегистрированы как «народные» (миньин цие), «рыночные» (шанши гунсы) и т. п. (о социальной мимикрии частного бизнеса в КНР см. подробнее разд. 4.1).

В частности, например, в промышленности Китая в 2011–2015 гг. активы «сверхнормативных» предприятий всех форм собственности, включая частную, возросли в 1,59 раза, тогда как только де-юре частных – почти в 2 (1,98) раза; операционная прибыль – соответственно в 1,15 и 1,42 раза (расчет по данным таблицы 29).

Для крупных предприятий розничной торговли соответствующие показатели роста в 2008–2015 гг. составили по численности занятых 1,75 и 1,98; активам – 3,7 и 4,2; налогам – 2,8 и 4,6; операционной прибыли – 3,2 и 3,8 раза. Для крупных фирм гостиничного бизнеса соответствующие сравнительные индикаторы в тот же период составили по численности предприятий 1,34 и 1,6; доходам – 1,65 и 2,1 раза (рассчитано по данным таблиц 24 и 25).

Из приведенных выше числовых показателей, как и многих других статистических и расчетных данных, систематизированных в таблицы и графики приложений 2 и 3[73]73
  См., в частности, таблицы 21–29 и 37–54.


[Закрыть], можно, в частности, сделать следующие выводы и обобщения.

Во-первых, опережающее развитие частнокапиталистического предпринимательства по отношению ко всем другим секторам смешанной национальной экономики, несмотря на определенные коньюнктурные колебания, прослеживается по сути в течение всего реформенного периода как достаточно устойчиво доминирующая, определяющая тенденция.

Во-вторых, по мере увеличения общих масштабов частного сектора в его в целом опережающем экономическом росте все более проявляется понижательная динамика (например, среднегодовые темпы роста численности предприятий снизились с 33,3 % в 1989–1998 гг. до 19,54 в 2001–2005 и 14,3 % в 2006–2010 гг.; коэффициент понижения динамики составил при этом 2,3). Данное обстоятельство, вполне характерное и для 2010-х гг., на наш взгляд, является типичным отражением по крайней мере двух вполне очевидных тенденций: значительного повышения общей доли частного предпринимательства в национальной экономике (см. далее), как и относительного общего замедления экономического роста Китая в связи с постепенным завершением в его экономике фазы так называемой активной индустриализации.

В-третьих, различия в темпах прироста отдельных факторов производства свидетельствуют о последовательном укрупнении средних размеров частных предприятий. Так, согласно подсчетам, в первой половине 2000-х гг. численность занятых росла быстрее количества предприятий в 1,21 раза, а инвестиции в основные фонды – еще быстрее двух названных показателей, соответственно в 1,02 и 1,24 раза. Во второй половине указанного десятилетия зарегистрированные активы частника и его налоговые платежи государству прирастали быстрее численности частных предприятий (сыин цие) соответственно в 1,41 и 1,55 раза (см. таблицы 6, 12 и диаграммы 2, 3).

Как один из итогов процесса укрупнения средних размеров частнокапиталистических предприятий можно отметить также, что уже к середине 2000-х гг. (2006 г.) доля хозяйств с зарегистрированным капиталом более 1 млн ю. каждое достигла 1,19 млн ед., или почти четверти (точнее, 23,9 %)[74]74
  Расчет по: Жэньминь жибао. 2007. 24 апр.


[Закрыть] общей численности данных предприятий и продолжала возрастать и далее в 2010-е гг., демонстрируя при этом свою усиливающуюся роль как драйвера пополнения крупного корпоративного предпринимательства в КНР – так называемых сверхнормативных (см. выше) предприятий.

В частности, согласно расчетам по данным табл. 35[75]75
  Одна из синтезирующих таблиц приложения 2, рассчитанная нами на базе первичных данных таблиц 21–29.


[Закрыть], средние активы одного сверхнормативного де-юре частного предприятия в промышленности Китая выросли с 17,62 млн ю. в 2000 г. до 42,78 млн ю. – в 2010 и 111,74 млн ю. в 2015 гг. Причем индекс их роста за указанное пятнадцатилетие (634,17 %) превысил соответствующий показатель всех прочих промышленных предприятий, включая государственные, смешанные и де-факто частные негосударственные структуры (554,13 %), более чем на 80 п.п., или в 1,15 раза.

Подобный рост средних размеров капиталов крупных частных предприятий в 2000–2017 гг. был отмечен нами практически во всех основных отраслях экономики КНР, включая не только промышленность, но и оптовую и розничную торговлю, общественное питание и гостиничный бизнес (подробнее см. таблицы 21–29, 35).

В связи с декларируемым в Китае переходом к новому типу экономической стратегии и соответствующей ему более прогрессивной модели экономического роста (см. главу 1) большое значение приобретает вопрос реальной оценки пропорций вклада в указанный рост его экстенсивных и интенсивных факторных компонентов. Действительно, чем и в какой степени обеспечены высокие темпы роста ВВП в Китае – вкладом нарастающих массы живого труда, капитала, технологий и других экстенсивных факторов или же вкладом роста их индивидуальной и совокупной факторной производительности, т. е. интенсивными факторами? Только дав четкий ответ на этот вопрос, мы сможем судить о реальной (а не декларируемой с трибун съездов КПК) степени эффективности экономики в Китае, сопоставлять эту эффективность с аналогами других стран мира и т. п.

Наиболее приемлемый экономико-математический инструментарий для решения этой задачи дают нам применяемые в мировой практике (Э. Марк, А. Мэддисон, Ху Аньган, В.А. Мельянцев, В.В. Карлусов и др.) многофакторные модели расширенного воспроизводства, конструируемые на базе тех или иных разновидностей производственной функции.

Как показывают расчеты некоторых отечественных китаеведов, в частности В.В. Карлусова, на базе указанных моделей в частном секторе экономики КНР интенсивные факторы стали играть заметную роль уже по крайней мере в середине – конце 1980-х гг. Так, высокие темпы роста частной промышленности Китая в 1986–1989 гг. (56 % в среднем в год) на 58 % были обеспечены вкладом экстенсивных факторов (в том числе 14 % – увеличением массы живого труда и 44 % – ростом объема капитала), тогда как на 42 % – вкладом интенсивного фактора совокупной эффективности производства (или, другими словами, совокупной факторной производительности). Неудивительно, что темпы роста производительности труда в частном секторе КНР уже в тот период превышали соответствующие показатели госсектора в 4–7 раз [71, с. 111].

Коммерциализация госсектора в ходе реформ постепенно приводила к двоякому результату – повышению производительности труда в наиболее конкурентоспособной части и этого сектора экономики, с другой стороны – к нарастанию убыточности многих госпредприятий (число их порой доходило до 30–50 % всех предприятий конкретной отрасли). И тем не менее даже в масштабах всей экономики Китая, а не только в частном секторе, вклад интенсивных факторов в высокие темпы экономического роста вплоть до середины 1990-х гг. был весьма значительным (в 1979–1995 гг. он достигал, по расчетам Ху Аньгана, примерно 33 %[116, с. 37]). Одна из причин этого – роль общего институционального эффекта системных рыночных реформ, прежде всего как стимулятора трудовой, накопительной и предпринимательской мотивации занятых.

Во второй половине 1990-х – первой половине 2000-х гг., однако, в источниках и факторах роста экономики КНР происходили постепенные, но ощутимые перемены. Так, темпы роста занятости, по данным того же Ху Аньгана [116, с. 37–39], существенно снизились (с 2,6 % в среднем в год в 1978–1995 гг. до 1,2 % – в 1995–2001 гг.), в экономике уменьшились возможности абсорбции рабочей силы. С другой стороны, значительно увеличился рост аккумуляции капитала (11,8 против 9,3 % в указанные периоды). Среднегодовые темпы прироста валовых инвестиций в КНР в 1991–2005 гг. составили 20,9 %, в два с лишним раза превысив соответствующую динамику ВВП. В результате значительно повысилась фондовооруженность труда, активизировался процесс «вытеснения труда капиталом», экономика страны начала переходить с преимущественно трудоемкого на преимущественно капиталоемкий путь развития. Однако адекватного повышения производительности капитала в рамках всей национальной экономики при этом не последовало. Наоборот, она, а вместе с ней и совокупная эффективность производства снижались (в 2003 г., в частности, вклад последней в прирост ВВП при большой волатильности составил, по некоторым китайским данным, всего 1,1 %). Основным же источником по-прежнему быстрого роста ВВП стал экстенсивный фактор роста объема капиталовложений, возник даже вполне очевидный очередной инвестиционный «перегрев» экономики.

В дальнейшем с повышением капиталоемкости экономики, несмотря на рост производительности живого труда, рост СФП демонстрировал существенную волатильность, наталкиваясь на весьма типичную для активной индустриализации проблему снижения капиталоотдачи[76]76
  Или фондоотдачи, если использовать терминологию, применявшуюся в СССР и до сих пор применяемую в КНР.


[Закрыть].

Действительно, в то время как валовой объем основного капитала вКНРв1978-2010 гг. возрос почти в 17 0 раз, а темпы роста инвестиций в него в среднем в 2~3 раза превышали соответствующие темпы прироста ВВП, эффективность этих инвестиций (капиталоотдача) снижалась (в 2006–2011 гг., например, в 1,3 раза – см., в частности, таблицу 15). Как следствие, основным источником роста ВВП в 2000 – первой половине 2010-х гг. по-прежнему оставался и даже наращивал свою значимость экстенсивный фактор массированного роста капиталовложений, тогда как СФП пока еще находилась на относительно невысоком для новых индустриальных экономик, не говоря уже о более развитых экономиках, уровне – 20~30 % [105, с. 444] (для сравнения: на Тайване – 43–44 %, в Таиланде – 45~46, Южной Корее – 47~48 %[77]77
  Данные по Тайваню, Таиланду и Южной Корее см. [101, с. 37].


[Закрыть]).

Данные, полученные российскими учеными из китайских источников, в принципе в той или иной степени подтверждаются и расчетами профессиональных зарубежных китаеведов.

Так, согласно данным Дувун Ли (Университет Юн-сей, Сеул, Южная Корея), в 1981–1990 гг. при среднегодовом приросте ВВП КНР 9,36 % вклад СФП в указанные темпы прироста составил 16,9 % (при существенных колебаниях от -48,78 % в 1989 г. до абсолютного максимума в 1984 г. – +52,94 %). В 1991–2000 гг., по его же данным, при среднегодовом темпе прироста ВВП Китая 10,15 % вклад СФП повысился до 37,63 % (при волатильности от 16,36 % в 1999-м кризисном году до 64,79 % в 1992 г. (год известной поездки Дэн Сяопина по Югу КНР). В 2001–2007 гг., однако, вклад СФП в темпы прироста ВВП страны (по указанным нами выше инвестиционным причинам) снизился в среднем почти вдвое – с 37,63 до 20,04 % (при существенной волатильности от 7,95 % в 2007-м предкризисном году до 32,90 % в 2002 г. – первом году после вступления страны в ВТО) [173].

Выделенные эмпирическим путем корейским экономистом Дувун Ли три периода эволюции динамики и объемов среднего вклада СФП в экономический рост в КНР в 1981–2007 гг., на наш взгляд, во многом отражают обоснованную нами выше логику сочетания и смены основных факторов и драйверов поддержания высоких темпов роста китайской экономики: от общей рыночной радикализации и институционального развития реформ в 1990-е гг. (с резким повышением трудовой и накопительной мотивации занятых) к постепенному переходу от преимущественно трудоемкого на капиталоемкий пути развития и далее – к усилению, особенно после вступления страны в ВТО (2001 г.), общего вклада в экономический рост экстенсивного фактора инвестиций (в том числе за счет самых высоких в мире уровней сбережений населения и валового накопления капитала[78]78
  Уровень сбережения мог доходить в 2000-е гг. в Китае до 50–70 % от ВВП, а уровень валового накопления, по данным Всемирного Банка, в КНР в 2009 г. достиг своего исторического максимума – 48 % ВВП (In: World Development Report 2012. P. 4).


[Закрыть]).

Весьма примечательны с точки зрения целей настоящего исследования мнения и соображения, высказываемые рядом зарубежных аналитиков о соотношениях СФП в частном и государственном секторах китайской экономики, об общем возрастании именно интенсивного, а отнюдь не только экстенсивного вклада частного предпринимательства в высокие темпы роста в КНР.

Так, по мнению Хидун Жу и Л. Брандта (университет Торонто, США), исследовавших факторы роста экономики КНР в конце 1990-х – 2000-е гг., два еще в недавнем прошлом главных источника роста Китая – перемещение дешевых трудовых ресурсов из сельскохозяйственного сектора в негосударственный промышленный, как и массированный рост инвестиций, постепенно исчерпывают себя (что вовсе не удивительно в связи с тем, что, как неоднократно уже отмечалось нами выше, в КНР в 2010-е гг. постепенно заканчивается так называемая фаза активной индустриализации. – А. К.). По их расчетам, в частности, при общем многомиллионном росте занятых в частном секторе в указанный период экстенсивный эффект от перемещения ресурсов труда из госсектора в частный дал сам по себе лишь 2,3 п.п. прироста ВВП в среднем за год, тогда как из сельхозсектора в частный – чуть более 1,1 п.п. [117].

Если оставить в стороне детали и частности, то основной вывод этих ученых таков: отнюдь не структурная трансформация занятых и сверхинвестиции – главные и перспективные драйверы роста Китая, а гораздо более высокая производительность труда и капитала в частном секторе Китая по сравнению с государственным. Так, в указанный выше период СФП в негосударственном секторе ежегодно росла почти втрое быстрее, чем в госсекторе (на 4,5 % против 1,52 %). В результате, в частности, не менее 4 п.п. национального роста ВВП страны (10,88 % в среднем в 2000-е гг.[79]79
  In: World Development Report 2012. P. 4.


[Закрыть]) обеспечивалось только ростом производительности частного сектора[80]80
  Рост частного сектора (а за ним и всей экономики) мог быть еще выше, если бы страна не злоупотребляла распределением финансовых ресурсов в государственный сектор. Так, в 2007 г. почти половина капиталовложений приходилась на госсектор, где было сосредоточено лишь 13 % занятости. И только гигантский рост объема инвестиций (с 21 до 40 % ВВП за два десятилетия) смог компенсировать неэффективное распределение ресурсов в сектор с более низким уровнем СФП (о дискриминации частного сектора по линии кредитов и инвестиций – см. также разд. 3.4).


[Закрыть].

По мнению синологов из США Ф. Зилиботти, Ж. Сонга, и Ч. Стореслеттен, предложивших собственную «сложную» модель роста китайской экономики (которая, например, позволяет рассчитывать влияние финансовых ограничений на рост фирм в экономике, учитывает разницу в производительности государственных и негосударственных компаний и ряд других факторов), как минимум 70 % прироста национальной экономики в 1998–2005 гг. происходило за счет перемещения финансовых и трудовых ресурсов из неэффективных государственных компаний в частный сектор, повышение производительности труда и капитала в котором все более давало себе знать в качестве ощутимого драйвера роста всей национальной экономики[81]81
  Содержание этой модели изложено в их статье «Расти как Китай», опубликованной в American Economic Review. – См., в частности: URL: http//www.forbesrussia.ru (дата обращения: 03.11.2011).


[Закрыть].

Отмеченные упомянутыми выше исследователями тренды с теми или иными нюансами подтверждаются и нашими собственными расчетами на базе новейших официальных данных китайской статистики за 2000–2015 гг.

Так, например, в разряде сверхнормативных де-юре частных предприятий промышленности Китая при общем довольно устойчивом росте производительности труда в указанное пятнадцатилетие индекс роста капиталоотдачи (фондоотдачи) достиг своего максимума в 2008 г. – 137,36 % (2000 г. = 100 %), несколько снизившись затем в 2015 г. до 84,56 % от уровня 2011 г. (см. таблицу 44[82]82
  Рассчитанную на основе первичных данных таблиц 28,29, 34 и 35.


[Закрыть]). В крупной оптовой торговле в 2008–2015 гг. соответствующие индексы составили для производительности труда – 147,63 %, для капиталоотдачи – 69,74 % (2008 г. = 100 %)[83]83
  См. таблицу 38, рассчитанную на базе данных таблиц 22, 30 и 35.


[Закрыть]. Сходные тенденции для крупных предприятий наблюдались и в других базовых отраслях несельскохозяйственной сферы экономики КНР, в частности в розничной торговле, общественном питании и гостиничном бизнесе (см. таблицы 39–43[84]84
  Рассчитанные на основе первичных данных таблиц 23, 24, 26, 27, 31, 33 и 35.


[Закрыть]).

Следует отметить при этом, что отмеченные выше факты понижательной динамики капиталоотдачи в 2010-е гг. были, на наш взгляд, прежде всего связаны с продолжением в КНР общей практики массированного роста инвестиций как фактора поддержания относительно высоких и устойчивых темпов роста национальной экономики. СФП же, таким образом, продолжала расти в большей степени за счет вклада производительности труда, а не капитала.

Исходя из проведенного в настоящем разделе анализа, можно, в частности, сделать и наиболее общий вывод о том, что подстегиваемая международной конкуренцией в условиях членства страны в ВТО экономика Китая, несмотря на определенные тенденции к росту СФП, особенно значительные в частном секторе, продолжала в 2000-2010-е гг. свое опережающее догоняющее развитие с сильной опорой и даже временами известной реанимацией экстенсивной, ресурсозатратной модели экономического роста.

Переход от нее к характерной для развитых стран интенсивной модели, обеспечивающей более высокие качество и эффективность производства при низких ресурсозатратах и низком уровне загрязнения окружающей среды, – это весьма желанная, но пока еще отнюдь не близкая для Китая перспектива, подступы к которой во многом связаны с дальнейшими рыночным преобразованием госсектора, возмужанием и ростом частного национального предпринимательства.