Текст книги "Обыкновенный индийский чай, или Странный побочный эффект"
Автор книги: Андрей Малыгин
Жанр: Современная русская литература, Современная проза
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 3 страниц]
– Алё! Алё-ё… Это милиция? Записывайте срочнейший вызов! – начала говорить она. – Кто говорит? Я говорю Кузовкова Нина Петровна, соседка. Не Гузовкова, а Ку, Кузовкова. Первая буква «ку». От слова «кузов». Ну, наконец-то поняли! Алё, дежурный! Срочно приезжайте по адресу: улица Бу-ра-кова… Да нет, ну что вы… никакая не Дуракова, а «бэ», то есть «бу», ну от слова «бублик»… Поняли? Какой еще бублик? Да никакой не бублик… ну что вы, в самом деле… Я ж на первую букву слова вам так намекаю… Улица Буракова! Поняли? Да-да, Буракова! Дом номер шерсть!.. Ой, извините, дежурный, я от волнения оговорилась… Дом номер шесть, а квартира тринадцать. Да, именно, тринадцать – чертова дюжина, как говорится. Тут у нас полная чертовщина! В квартире завелся маньяк! Да не какой не коньяк, а маньяк! Ну, поняли?.. Что за маньяк? Старый маньяк, военный маньяк, сексуальный маньяк! Ну я тебе покажу, где раки зимуют, – погрозила Кузовкова пальцем то ли старику, то ли уж обезьяне. – Записали? Ага… Ждем вас. Все, я трубку ложу! Уфф… – шумно выдохнула она.
Виталий Артемьев прикрыл дверь комнаты и печально произнес:
– Ну, компаньон, кажется, мы с тобой доигрались…
Раскрасневшийся Кукушкин только кивал в ответ, вытирая со лба пот.
– Нет, старик, ну какая же сила в этом твоем изобретении! Ты гений, Артемьев! – пытался он успокоить искренне огорченного изобретателя.
Глава четвертая
Кто вызывал милицию?
В коридоре раздались требовательные сигналы звонка. Нина Петровна Кузовкова тут же выпорхнула из своей комнаты и с напряжением в глазах быстро открыла дверь. В коридор энергично вошел рослый, упитанный молодой человек лет двадцати восьми-тридцати в милицейской форме с погонами лейтенанта. На поясе его грозно позвякивали наручники, а рядом с ними висела черная резиновая дубинка. Серьезным командным голосом он тут же начал забрасывать Кузовкову вопросами:
– Кто вызывал милицию? От кого поступило заявление? Которая тут гражданка Грузовкова? Вы Грузовкова? – Соседка поспешно кивнула. – Так, хорошо, – скользнув глазами по Кузовковой, а затем, подозрительно оглядывая коридор, произнес он. – Где виновник преступления? А, впрочем, пока подозреваемый, – закончил он вопросительную тираду и взял в руки дубинку, желая показать серьезность своих намерений. – Где тот самый маньяк, который покушался… на вашу честь, гражданка Грузовкова? Участковый оперуполномоченный лейтенант Бесфамильный… Николай Васильевич, – отработанным движением приложил он правую руку к фуражке.
Кузовкова, напуганная напором милиционера, провела его на кухню, где на стуле, связанный по рукам и ногам, сидел отставной полковник с кляпом во рту, крутя головой и дико вращая глазами. А рядом с виноватым видом дрожал всем телом Анзор…
Увидев представителя власти, Голицын тут же обмяк и покорно затих.
Участковый, сняв фуражку, присел на стул, расстегнул черную папку с документами, достал оттуда пустой бланк протокола и начал, расспрашивая поочередно то Кузовкову, то Анзора, его заполнять…
– Ну, что там делает милиционер? – спросил приятеля Артемьев.
– Опрашивает свидетелей, составляет протокол, – ответил Кукушкин.
– Плохо дело, Олег, – задумчиво произнес Артемьев, – это может плохо закончиться…
– Рано паниковать, Виталик! Думаю, все обойдется, – почесывая затылок, неуверенно ответил Кукушкин… – Ну составит какую-нибудь несуразную бумагу…
– В том-то и дело. Теперь из-за меня пострадает хороший человек! – огорченно сказал Артемьев…
Милиционер оторвался от написания протокола:
– Значит, говорите, что раньше Голицын уже оставался с обезьяной, играл с ней и ни о чем подобном не помышлял? Так и запишем. А теперь попрошу показать мне…вашу подопечную. Эту самую вашу… артистку цирка.
– Адну минутку, таварищ милицианэр, – засуетился Анзор и, быстро зайдя в комнату, тут же вернулся с обезьяной на руках. – Вот она, моя красавыца. А ну, Чи-Чи, папривэтствуй нащу доблэстную милицию.
Обезьяна оскалилась в страшной улыбке и развязно захлопала в ладоши. От этой сцены участковый сокрушенно покачал головой.
– Да уж, действительно раскрасавица, по-другому и не скажешь, – пристально взглянул он на Голицына. – Ну у вас и вкусик, товарищ отставной полковник. Прямо скажем странный, я бы даже сказал, какой-то извращенный. Не понимаю! При всем моем уважении к вашим бывшим заслугам не понимаю!… Да и как можно понять?! Это же животное! – хмыкнув, он снова покачал коротко стриженной головой.
– Вот на этой самой уродине, – гневно ворвалась в разговор Кузовкова, – этот старый маньяк и намерен жениться. Я своими ушами слышала, как он об этом говорил.
– Попрошу не мешать дознанию, гражданка Грузовкова, – решительным тоном прервал ее милиционер, – и до вас сейчас доберемся.
У Кузовковой испуганно округлились глаза.
– Итак… Значит, раньше эти двое уже оставались вместе? – участковый обратился к Анзору.
– Справэдливо гаварите, таварищ падпалковнык, – явно преувеличивая звание милиционера, весь дрожа, подобострастно ответил Анзор, на что лейтенант даже и глазом не моргнул. – Это же савсэм ручное животное, все чувствует, все панымает, ну как чилавэк. Да вы сами пасматрите: – А ну, Чи-Чи, пакажи нам, дэтка, как тебе стыдно сейчас.
Чи-Чи вытянула губы вперед, понятливо кивнула и тут же закрыла руками глаза, демонстрируя, что ей очень стыдно.
– Вот маладэц, моя дэвочка, – обрадованно воскликнул Анзор. – Вы же видитэ, какая она у нас умныца!
– Надо же, – пожал плечами участковый, – и в самом деле… до чрезвычайности похожа на человека. Как две капли воды. Мда-а… Значит, вы оставили обезьяну под присмотр соседа Голицына, а сами ушли в магазин за продуктами, – снова обратился милиционер к Анзору, – и больше ничего не видели?
– Залатые слова, таварищ падпалковнык, истинный бог, мамой клянусь, нычего нэ видэл. Прихажу из магазина дамой, аткрываю дверь, а тут такой вот скандал. Я сам в полном шоке. Щестой год здэсь живу, атлично знаю Валериана Владымирыча, но нэ мог, панымаещь, совсем нэ мог на плохое ну хоть самую малость подумать! – Анзор эмоционально вытянул руки с растопыренными пальцами вперед. – Видит бог, истинную правду говорю. Так и запищите в пратакол.
– Хорошо, хорошо, не беспокойтесь гражданин Кахеладзе, – записывая показания, успокоил его участковый, – все именно так и запишу.
– С вашего разрешения, – улыбаясь участковому и гладя шимпанзе по спине, Кахеладзе присел на свободный стул. – Тяжелой дэвочка стала.
Отставной полковник начал усиленно мычать и мотать головой, будто что-то собирался сказать, но засунутый в рот кляп мешал ему.
– А ну, выньте тряпку у него изо рта, – велел лейтенант Анзору. – Он что-то хочет нам рассказать. Я вас правильно понял? – задал вопрос он уже Голицыну. На что тот утвердительно закивал головой.
– А может, вы сами, – испуганно ткнул рукой Кахеладзе в сторону соседа по квартире, – а то вдруг он меня… укусит.
– Не укусит, – заверил участковый, – закон в… моем лице не позволит это ему, – и выразительно глянул на Голицына.
Анзор боязливо приблизился к отставному полковнику и одним движением выдернул тряпку у того изо рта.
– Жаба! – тут же выплюнул словечко Голицын, – хищно посматривая на Кузовкову. Злобная жаба! Я тебе припомню, как мне рот затыкать!
– Попрошу не выражаться во время дознания, гражданин Голицын! – повысил голос участковый.
– Слышите, товарищ участковый, как он меня оскорбляет, – обиженно затараторила Кузовкова, – я попрошу это хулиганство обязательно занести в протокол. Анзор, ты все слышал! Свидетелем будешь! Я еще в суд на тебя подам, сексуальный маньяк! – погрозила пальцем Голицыну Кузовкова.
– Прекратить! Мешаете следствию! – оборвал ее милиционер. – Незачем тут накалять обстановку! Итак, гражданин Голицын, что желаете сообщить следствию по вашему делу? По делу о… – он сделал паузу, о чем-то мучительно соображая, а потом, сконфузившись, менее уверенно выдавил из себя: – о сексуальных домогательствах к животному. – Он вынул носовой платок и прошелся им по лицу. – Слушаю вас.
– Именно так все и было. Домогался обезьяны, старый мухомор, своими глазами все видела, – жалостливым тоном запричитала Кузовкова. – Если б вы только видели, как он ее прижимал, как он ее гладил, негодяй!
– Да, но кошек и собак тоже, бывает, гладят и ласкают, – рассудительным голосом заметил участковый, – но никто их хозяев в этих самых, как вы заметили, домогательствах не обвиняет.
– Вы совэршенно правильно сказали, точно падмэтили, таварищ падпалковник. Я и лашадэй в цирке тоже всегда глажу и ласкаю, – энергично встрял в разговор Анзор, – аны это любят. Аны ласковые животные. И ныкто ничего плахого аба мнэ нэ гаварит.
Милиционер выразительно посмотрел на Кахеладзе, отчего тот съежился, сник и, опустив голову, испуганно прикрыл рот рукой.
– Так я слушаю вас, гражданин Голицын, давайте-ка чистосердечно признавайтесь, как это… было, – покашляв в кулак, вновь обратился к отставному полковнику участковый. – Вы же прекрасно знаете, что чистосердечное признание смягчает в суде вину. Ну же, давайте!
– Да о чем тут рассказывать?! Просто сегодня я вдруг себя почувствовал очень хорошо. Ну, чрезвычайно хорошо. Надеюсь, что вы меня понимаете? – посмотрел он весело на участкового. – Словно опять… вернулся туда, в молодость. Кровь по жилам так и побежала! И что же в этом такого плохого?
– Да? – внимательно посмотрев на Голицына, удивился милиционер. – Интересно. Даже очень интересно! А скажите, пожалуйста, и что же вы такое принимали, гражданин Голицын, что так вдруг внезапно помолодели? Может, «Виагру» или какой-то другой препарат для мужской силы? – шутливо закончил он.
– Какая «Виагра»? Какой еще препарат? Глупости! Да как вы могли о таком подумать! Да никаких… подобных средств я, отродясь, не принимал! Просто, как всегда, как обычно, пил чай…
– Да?.. Значит, чай?! Что за чай? Из чего чай?
– Так… обыкновенный индийский чай… со слоном. Да я каждый день его пью, и что ж тут такого удивительного?! Все люди чай пьют.
– Понятно, понятно, – иронично хмыкнул участковый. – Вы говорите, что все употребляют чай, так? Но почему-то, заметьте, не молодеют. Вон мой дедушка, я вам скажу, тоже по многу стаканов чайку каждый день выдувает, но отчего-то таких странных фортелей, как вы, не выкидывает. А вы вот вдруг взяли и сразу помолодели. А не кажется ли вам это странным? А, гражданин Голицын?
– А какое мне дело до вашего деда? – нахмурился Голицын. – Ваш дед для меня как седьмая вода на киселе. И незачем его сюда приплетать.
– Ладно, ладно, я так, к слову, – дипломатично отпарировал участковый. – И сколько же вы этого чая сегодня изволили выпить?
– Так что, я его мерил, что ли? Пил, как всегда, как обычно. Вон моя кружка перед вами на столе.
– Именно вот эта кружка? – с интересом ткнул пальцем в большую белую кружку Голицына участковый.
– Да, она самая, – шумно сопя, подтвердил Голицын.
– Он ужас какой крепкий чай заваривает, товарищ участковый, – шепотом донесла Кузовкова.
Милиционер пододвинул кружку к себе и с интересом ее осмотрел.
– Да в ней еще полно какой-то жидкости… темного цвета, – наклонился он над кружкой и интенсивно понюхал ее содержимое. – Очень похоже на чай. Ничем другим не пахнет.
– Да он раз по пять на дню тут чаевничает, – подтвердила Кузовкова. – Наколет щипцами кусочков сахара и сидит себе, причмокивает. И что за охота столько воды каждый день выдувать! Не в пустыне вроде живем?! Правда мой-то, алкоголик, после этого, – Кузовкова пальцами правой руки щелкнула себе по шее, – больше любит огуречный рассол, и тоже по несколько раз на дню к нему прикладывается, охламон проклятущий!
– Стоп! Давайте не будем отвлекаться от основной темы, гражданка Грузовкова. Алкоголизм – это совсем другой порок, не надо сваливать все в одну кучу! Значит, вы говорите, гражданин Голицын, чаю сегодня попили и тут же начали молодеть, так? – продолжил участковый, проходясь носовым платком по лицу. – Я кратко, схематично, как говорится, обрисовал ситуацию.
– Не знаю отчего, но со мной сегодня действительно произошли такие вот приятные перемены, – отрешенно кивнув головой, подтвердил Голицын и улыбнулся. – Мне снова жить захотелось… Появилось… желание любить, и я… сам не знаю как, ну, в общем, совсем другими глазами посмотрел вот на них, – мотнул головой он в сторону Кузовковой…
– Так-так, с желанием все понятно. Но вот… какими это другими глазами и на кого именно?.. Давайте уточним, давайте в этом месте поподробнее, гражданин Голицын, – проследив взгляд Голицына, оценивающе осмотрел гражданку Кузовкову…
– Ой, товарищ милиционер, – потупив глаза, тут же засуетилась Кузовкова, – я совсем забыла, у меня ведь там утюг из розетки не выключен. Ой, ну и память стала! Как бы беды не случилось, – и она стала пятиться к выходу из кухни…
– Ну что ж, конечно, утюг надо выключить, – пробормотал участковый. – Мне не хватает, чтобы еще и пожар тут приключился… Так на кого вы другими глазами посмотрели? – обратившись к Голицыну, переспросил милиционер.
– Ну, неужели не ясно? Так на этот самый… женский пол распрекрасный, – нервно ответил Голицын. – Вы же еще молодой человек. Что у вас, кровь в жилах от желаний никогда не кипит?
– Кровь в жилах? Ну, знаете ли… гражданин Голицын… На работе по этому поводу не кипит, – поморгав глазами и почему-то грустно вздохнув, с серьезным лицом ответил участковый. – Время и место для этого знать надо… На работе я думаю только о работе. Здесь мне с хулиганами и преступниками приходится разбираться, – и с подозрением взглянул на Анзора.
Анзор тут же кивнул головой.
– Правильно, таварищ падпалковник, на вашей работе об этом только и надо думать. Вы же гасударствэнный чилавэк, а нэ прахвост какой-ныбудь… при погонах.
Участковый выразительно посмотрел на Кахеладзе, отчего тот совсем сник и испуганно прикрыл рот рукой.
– Ну, а вот если бы все же с вами такое приключилось? – упрямо настаивал Голицын.
– Нет, со мной никогда, ни при каких обстоятельствах! – подтянув узел галстука, заявил участковый и шлепнул ладонью по столу. – Нечего мне тут глупые вопросы задавать и зубы заговаривать. Я же не маньяк, как вы, а… государственный человек! – повторил он удачное выражение Кахеладзе. – А вы, как подтверждают свидетели, собирались на обезьяне жениться! – Милиционер возмущенно ткнул пальцем в направлении Чи-чи. – Разве может нормальный человек о таком заявлять?! Да вас надо изолировать из коммунальной квартиры, ясно?! – язвительно закончил он.
– Не зарекайся, милок, – нервно покусывая губы, зловеще произнес Голицын. – Сам знаешь, как в пословице-то говорится…
Участковый недовольно нахмурился и нервно стал оглядываться, явно что-то выискивая для себя.
– Гражданин Кахеладзе, дайте немного воды, а то у меня в горле от этой ненормальной беседы пересохло.
– Канэшно, канэшно, таварищ падпалковник. Что у нас, воды людям жалко, что ли? Чайнык сейчас паставлю. Пять минут и будэт гатов.
– Нет, горячую не надо. Тут у вас душно! – Милиционер внезапно остановил взгляд на кружке Голицына и машинально отхлебнул из нее два больших глотка. Затем носовым платком промокнул рот.
Голицын сидел связанным и был безучастен к действиям участкового. А обезьяна почему-то радостно захлопала в ладоши…
– Виталик, – повернулся к товарищу ошеломленный Кукушкин, подглядывавший в щелку двери, – слушай, и участковый тоже к голицынской кружке приложился. Что же теперь будет, черт меня побери!
– Да ты что?.. Мать честная, – обескураженно пролепетал Артемьев.
– Взял кружку и из нее отхлебнул!.. – подтвердил Кукушкин.
Лейтенант Бесфамильный, сопя и вытирая лицо платком, пытался задавать Голицыну и Кахеладзе разные уточняющие вопросы, но уже без прежнего энтузиазма. Внезапно поведение его резко изменилось. Он все чаще стал бросать пристальные взгляды в сторону Анзора и шимпанзе, отчего тот, не понимая причины произошедших перемен, пришел в смущение и растерянность… Вскоре лейтенант и вовсе забросил написание протокола и резким движением руки отодвинул его в сторону. Глаза милиционера наполнились таинственным мерцанием, взгляд стал устрашающе пронзительным, и какая-то скверная улыбочка затаилась на его лице. Дыхание его стало громким, а движения приобрели порывистость и резкость. Было видно, что какой-то сильный недуг внезапно поразил его крепкий молодой организм.
От перемен, произошедших с участковым, у Анзора все похолодело внутри, и сильный страх тут же наполнил его большие карие глаза. Он попробовал медленными осторожными движениями подняться телом вверх по спинке стула, желая исчезнуть с глаз долой.
– Сидеть! – хриплым голосом рявкнул на него участковый, и Анзор послушно выполнил его команду. Лицо его сделалось бледным, как полотно, а глаза совсем почернели.
Шимпанзе, повернув голову к милиционеру и вытянув губы, что-то по-своему начала лопотать, отчего Бесфамильный расплылся в добродушной улыбке и, вытянув руки перед собой, интимно-ласковым голосом произнес:
– Ну, дай же, дай же мне ее подержать…
Кахеладзе, ни жив ни мертв, с дрожащими губами, передал обезьяну участковому, перекрестился, а сам, крадучись, на полусогнутых ногах медленно пробрался к двери Кузовковой и еле слышно в нее постучал.
– И правда – редкая красавица, – нежно поглаживая шимпанзе по голове и явно любуясь ей, вслух приговаривал милиционер. – Какая умница, какая сладкая девочка! – произнес он с придыханием счастливым голосом, прикладываясь губами к обезьяньей лапе.
Кукушкин на своем посту у комнатной двери возбужденно констатировал:
– Ну все, Виталик, и этот спекся!
Однако Артемьев выглядел крайне озабоченным…
Кузовкова неохотно приоткрыла свою дверь и на повторный стук Анзора робко спросила:
– Ну что еще нужно от меня, Анзор? Я, кажется, все рассказала.
Тот молча, пальцами руки, поманил Кузовкову в коридор, а затем большим пальцем правой руки пару раз ткнул воздух в направлении кухни и еле слышно произнес:
– Нина Пэтровна, и этот… каторый милицианэр, мама моя дарагая… кажется, тоже таво. – И он покрутил пальцем у виска. Кузовкова непонимающе уставилась на него:
– Что значит «таво»? Ты о чем говоришь?
– Да сами взглянитэ…
Наблюдавший за действиями участкового связанный веревкой Голицын заволновался.
– А ну, не трогай своими казенными лапами это дивное существо! – крикнул он милиционеру. – Не по Сеньке шапка!
– Закрой рот, маньяк, а не то я его тебе опять кляпом заткну, – отпарировал участковый, не меняя добродушного выражения лица.
Кузовкова, сложив руки ладонями у груди, беззвучно открыла рот.
– Ах, боже мой! Что же такое творится! И этот умом тронулся. Надо срочно что-то предпринимать, Анзор. Я думаю… надо психиатрическую помощь вызывать! Самим нам с ними не справиться. – Она помолчала и вдруг подозрительно уставилась на Анзора: – Ты эту свою мохнатую макаку медом, что ли, каким намазал?
– Каким таким медом? О чем вы гаварите, Нина Пэтровна?! Мне даже очень абидно, как вы могли такое подумать?! – возмутился Кахеладзе…
Глава пятая
Нам позвонили оттуда
После панического телефонного звонка Нины Петровны Кузовковой не прошло и тридцати минут, как в квартире номер тринадцать появились два представителя психиатрической помощи: медбрат Василий-первый, высокий худой человек с грустными серыми глазами на бледном лице, и медбрат Василий-второй, маленький круглый человечек с живыми карими глазками на красном, словно распаренном, лице. В прихожей они о чем-то пошептались с Кузовковой и Анзором и тут же прошли на кухню.
– Добрый день, – низким голосом поздоровался с участковым высокий медбрат Василий, – специальная медицинская служба, – представился он.
– Здравствуйте, – с непроницаемым лицом кивнул участковому второй медбрат.
Милиционер непонимающе уставился на вошедших.
– Товарищ лейтенант, – не дав опомниться Бесфамильному, снова заговорил первый медбрат, – нам позвонили оттуда, – ткнул он пальцем в направлении потолка, – из вашего Управления. Просили нас оказать вам содействие и срочно доставить этого субъекта, – кивнул он в сторону Голицына, – прямо туда. Вас вместе с ним там уже ждут.
У Бесфамильного от удивления отпала нижняя челюсть, а глазки растерянно забегали по сторонам.
– A-а… кто… ждет-то нас? – спросил он обескураженно.
– Как кто? Так… сам… генерал, – постучав пальцами себя по плечу, ответил высокий. – Давайте я обезьянку подержу, а вы побыстрей собирайтесь. – И санитар, ловко подхватив обезьяну, тут же передал ее Анзору.
– Я сейчас, мигом, – засуетился участковый и начал быстро собирать документы в черную папку. – И с чего это вдруг?!
– Товарищ лейтенант, – заговорил тонким голоском Василий-второй, – смотрите, у вас что-то упало, – ткнул он в пол коротеньким пальцем.
– Где? Что? Не вижу! – наклонил вниз голову участковый.
В этот момент оба медбрата накинулись на него и опутали руки и тело толстым жгутом.
Милиционер обалдело вытаращил глаза.
– Я не понял… это что? – начал говорить он возмущенно, но тут же в рот ему высокий медбрат хладнокровно засунул кляп.
– А мы вот все поняли и исполняем приказание, – сказал он, кивнув головой. – Велено доставить вас живым и невредимым. А то вдруг на вас кто-нибудь по дороге нападет. Маскировка! – сказал он выразительно. – Сейчас вот этот халатик натянем, и… вас никто, дорогой мой, не узнает. Время трево-ожное. А когда на место прибудем, – кивнул он в сторону выхода головой, – сразу вас и развяжем. Только маскировка и больше ничего. Усекли?
Медбрат Василий-второй, глядя преданно в глаза участкового, поднес палец к губам и тихо подтвердил:
– Маскировка… так полагается…
После короткого раздумья участковый понятливо кивнул головой.
– А пока будем ехать, вы продумайте, что доложите генералу по этому делу, – деловито сказал высокий Василий, приблизившись к уху милиционера. – Мне показалось, что он сегодня сердитый, – закончил он, подмигнув милиционеру. – А теперь аккуратненько потопали к выходу…
Нина Петровна Кузовкова у приоткрытой входной двери долго вслушивалась в звуки удалявшихся шагов Голицына, который, выходя из квартиры, на прощание окатил Кузовкову скорбно-сожалеющим взглядом, а сквозь стиснутые зубы процедил: «Эх, Нина… Ниночка!», а она уже без прежней злости и ненависти крикнула ему вслед: «Иди, уж, маньяк! Там тебя уму-разуму научат…» Но хлопнула дверь, стихли шаги, и в первом подъезде дома номер шесть воцарилась гулкая тишина.
После эпизода с приездом психиатрической помощи Артемьев впал в расстройство.
– Ты видишь, что мы с тобой, дураки, натворили, – сказал он раздраженно Кукушкину. – Безвинных людей под монастырь подвели.
– Виталик, да не переживай ты так. Я думаю, все образуется…
– Как же, держи карман шире! – зло оборвал его Артемьев и, схватив толстую тетрадь, принялся ее перелистывать. – Что тут может образоваться, когда людей в психушку увезли… Это тебе не кино, события в обратную сторону не прокрутишь!
Нина Петровна, сама не своя, с бледным отрешенным лицом, бесцельно слонялась по кухне, о чем-то усиленно соображая и что-то под нос себе бормоча. Анзор и обезьяна Чи-Чи молча наблюдали за ней. Затем Нина Петровна, забрав банку с клубничным вареньем, ушла к себе в комнату, и было слышно, как она горько плакала и проклинала свою несчастную судьбу-злодейку, подарившую ей сегодня мгновения, как казалось, простого человеческого счастья и почти тут же столь цинично обокравшую ее…
Через непродолжительное время возвратился домой законный супруг Кузовковой – Константин Сергеевич. Он был сильно измотан своим «спортивным мероприятием». Прилипая к стенам и хватаясь руками за все, что попадалось ему на пути, он шаткой нетвердой походкой проследовал в свою комнату, где, плюхнувшись с размаху на широкий диван, тут же благополучно и уснул. Нина Петровна смотрела на него с отвращением.
– Ну, где мои глаза и мозги раньше были? – безвольно проговорила она. – Слепая и безмозглая тетеря – с таким идиотом под одной крышей живу. И какой мне прок от этого перекати-поля? Дура я беспросветная, – прошептала она и тихо, жалко заскулила.
А в то же самое время между бывшими одноклассниками шло бурное обсуждение результатов «научного» эксперимента.
– Это чистой воды дурацкая авантюра, а не научный эксперимент! – в возбуждении шагал по комнате Артемьев. – Два безвинных человека страдают ни за что! И как их теперь вытащить из психушки?
– Но, Виталик, – перебил его Кукушкин, – эксперимент всегда предполагает непредсказуемость результата. Это отправная точка для сбора данных, и другого здесь не дано. Вот теперь мы уже можем констатировать, что действие эликсира быстрое и поразительно ошеломляющее! Да, предстоит еще многое выяснить… Первое – каково время действия эликсира на организм человека в зависимости от принятой дозы? Второе – каковы последствия разового приема эликсира? Третье – каково его действие в зависимости от пола человека?
Да, мы не предвидели подобное развитие событий. Но теперь я готов… Да, я готов в добровольном порядке испробовать действие эликсира на себе. Ради науки, ради успеха товарища я готов броситься в этот омут с головой!
– Хорошо, хорошо. Спасибо тебе за готовность, – примирительно проговорил Артемьев. – Но прежде мы обязаны сделать все возможное, чтобы вытащить Голицына и участкового из стен того печального заведения. И отправимся мы туда завтра, несмотря на то, что завтра воскресенье! Дай мне слово, что будешь со мной до конца.
– Виталик, дружище, и ты можешь во мне сомневаться?! На, держи! Вот моя пожизненная гарантия! – И он протянул Артемьеву руку. – Завтра с утра я буду у тебя.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?