Текст книги "Комплекс Супермена"

Да, выбранная им команда – старая. Проверенная. Сработавшаяся. Потому что если нет вот этого – чувства локтя и слаженности не то что в действиях, а и даже в мыслях – …рен бы они чего сделали. Спасли. Или разведали. Или предотвратили.

В таких подразделениях, сколачиваемых буквально годами, и – только из цинично-прагматичных и надёжных ветеранов-контрактников, именно в доверии к друг другу и чётком взаимодействии и заключается секрет «успеха», как его называют тупые журналисты. Кстати, обычно описывающие работу его взвода именно в таких, штампованных, и казённо-помпезных, дежурных выражениях.

Что справедливости таковых выражений и самих критериев отнюдь не убавляет.

Да, их команда, можно сказать, прославилась, когда спасла восемь геологов из лавового котла на Веге-два. Вытащила трёх туристов из Большого разлома на Юдоре-шасть. И даже смогла эвакуировать часть поселения Новая Вена на Розвелле-три, когда стометровая волна цунами, вызванная извержением подводного вулкана, чуть на смыла посёлок с побережья, как смыла затем девять десятых того, что находилось на континенте. Они тогда взлетали прямо перед самым гигантским валом, налившимся внутри своей толщи грозной чёрно-фиолетовой мглой – от мути, поднятой со дна шельфа. А брызги гребня даже залетели в не успевший полностью закрыться люк спасательного модуля.

Но здесь – ситуация совсем другая. Поэтому Михаил как бы по-новому, словно отстранившись, смотрел на всех. На Владимира Базарова – вот он сидит, большой и сильный, но так и не нашедший себе к тридцати восьми годам достойной спутницы жизни – «неуживчивый я!», как описывает ситуацию сам Базаров, обычно произносящий не больше десяти слов за день. Ну, это – если к нему не обращаются.

Вот Макс Богарт. В отличии от молчуна Владимира – весельчак и прикольщик. Павел отлично помнит, как Богарт разыграл дирекцию зоопарка в НьюМайами, натянув шкуру лемманта, встав на передние «лапы», а затем – и на задние, после чего в передних оказался автомат. Игрушечный, как позже выяснили эксперты, но игрушка так напугала всю дирекцию, что обезвреживать «зверя-террориста» примчалось отделение местного спецназа. Которое паршивец Макс не без помощи кое-кого шутя раскидал. Что, как понял позже Михаил, и было основной целью всего этого маскарада – «порезвиться» от души!

А вот и тот паршивец, точнее – паршивка, которая согласилась помочь Богарту, якобы приведя это «совершенно неизвестное» науке животное на поводке в дирекцию зоопарка, чтоб получить за него причитающиеся таким первооткрывателям денежки. А затем и с радостью принявшая участие в драке. Надин Броерсен.

Красавица. Умница. Ей бы ещё и характер поуживчивей. Впрочем, нет: лучше не надо. А то какой-нибудь штатский козёл обзаведётся замечательной женой, а подразделение Синельникова останется без гениального специалиста-взрывника.

Рядом с Надин сидит, словно его в этой жизни ничего не касается, кроме хардрока, звучащего из наушников, Джонни Мауденс. Его Синельников знает со времён учебки. Мауденс шёл на два года позже, и амбициями не страдал. Впрочем, как и излишней инициативой. Но как исполнитель, дотошный и педантичный, он незаменим. Никто, кого Михаил знал, не мог с такой скоростью влезть в даже повреждённый чужой софт, или взломать любой, вплоть до сейфового, замок. Ценнейшее качество для спасателя. И хвала богам, что Джонни попал в руки Армии, а не криминальных авторитетов.

На другой стороне модуля сидят, как обычно рядом, Хорн Ваншайс и Гомес Рюкштуль. Друг с другом не разговаривают, лишь изредка обмениваются взглядами, словно проверяя: «думает ли партнёр о том же, о чём я сам». Взаимопонимание, как часто шутил, а потом уже и не шутил Синельников – на уровне телепатии! Идеальная парочка, если бы Синельникову, скажем, нужно было кого-нибудь убить. Например, губернатора провинции. Или снять. Например, часового. Подкрадутся в темноте, или даже днём настолько тихо, что и кошка не услышит. Для них бесшумно поразить кого-либо метко брошенным ножом даже с двадцати шагов – пара пустяков. А попасть кому-то в глаз из бесшумного спецпистолета с отравленными иглами – так и за сто.

А вот и сержант первого отделения. Люк Солер. Хм-м… Он дольше всех работает в команде Синельникова – поэтому иногда позволяет себе то, чего другие никогда… Например, зная, что начальник любит перед высадкой всех осматривать – подмигнуть ему! Синельников в ответ только поджал губы – не до юмора.

Развалившаяся на противоперегрузочном кресле привольно, словно перед телевизором в кубрике, Айрис Рэнд просто спит.

А ничего – сейчас-то точно проснётся!

Взвыла, сразу стихнув, сирена: пилоты отключили её с борта авианосца.

Посадка модуля на поверхность не предусматривалась. Но по навалившейся пятикратной перегрузке, затем резко спавшей до обычной силы тяжести, и лёгкому раскачиванию, Синельников понял, что они на месте: над точкой высадки. Единственный штатский специалист, которого Штаб определил как «самое ценное ваше оборудование», доктор Лоренцо Рота, поджал губы – словно ему не понравилось, как пилот затормозил модуль: вероятно, излишне резко, на его взгляд. Хотя Синельников знал, что доктору не впервой летать в такие вот миссии – Рота уже работал с ними, примерно год назад, когда на племенных коров на Таллосе-три напал мутировавший местный аналог ящура.

На подволке замигала красная лампочка, и ведущий пилот, повысивший голос почти до крика, очевидно от волнения, сообщил, чуть не оглушив Михаила:

– Внимание, подразделение Дельта-один. Модуль над точкой высадки. Высота два метра. Можете начинать по готовности.

– Я – Дельта-один, вас понял. Начинаем. – Синельников щёлкнул тумблером коммуникатора внутренней связи, – Отделение! Мы на месте. Убрать крепления. Закрыть шлемы. Проверить оружие. Я открываю тамбур. Порядок высадки – обычный.

Защёлкали закрываемые пластишлемы, и замки страховочных ремней. Базаров, как всегда, встал у кромки люка. Взглянул на Синельникова. Тот сделал жест, и прокомментировал для встроенных в скафандр каждого десантника «чёрных ящиков»:

– Один час двадцать девять минут по общеземному по хронометру модуля. Начинаем высадку согласно стандартной процедуре, – после чего тоже посторонился: подразделение впихнуло тела в тесноту тамбура, прижимаясь к бортам, и ухватившись за рукоятки по его периметру. Капитан втиснулся последним. Выждав три секунды, чтоб внутренний люк закрылся, и услыхав соответствующие щелчки, и появление зелёных огоньков на контрольной панели, дёрнул за рукоять ручного управления наружного люка.

С шипением пневмозатворов в сторону съехало примерно шесть квадратных метров пола: в дне модуля открылся люк. В сверкающее дневным солнечным светом отверстие выпрыгнул Базаров. Синельников услышал в интерком, как защёлкал светофильтр скафандра бойца. Ему не нужно было смотреть или что-то приказывать: он и так знал, что внимательный взор профессионала в это время цепко оглядывает периметр.

– Чисто, капитан.

А быстро. Синельников про себя успел отсчитать только девять секунд.

– Понял – чисто. Отделение. Начать высадку.

Айрис и Люк спрыгнули практически до того, как он закончил фразу. Так, Богарт, Броерсен. Ваншайс, Рюкштуль. Отлично. Мауденс и Синельников переглянулись. Дружно, словно репетировали, схватили и опустили за обе руки доктора Роту на поросшую травой почву. После чего передали остальным десантникам громоздкую и весьма тяжёлую конструкцию: полевой лабораторный блок. Спрыгнули и сами.

– Внимание, пилот. Высадка закончена, можете уводить модуль.

То, что освобождённый от людей модуль можно и нужно уводить, пилот знал и видел через наружные камеры этого самого модуля и сам: Синельников усмехнулся про себя: тень брюха модуля, закрывавшая от них солнце, сгинула, превратившись в точку в вышине тёмно-синего неба, быстрее, чем растаял бы снег на сковородке у кока Багдасара Джасоева!

– Отделение. Мне нужен периметр в сто метров.

Куда выдвигаться, и какие позиции кому занимать, никто не спрашивал – бойцы отлично знали куда и кому. Синельников остался с доктором, с явным интересом осматривавшим пологую лощину между двух невысоких холмов, в которую модуль их высадил, и потиравшим поясницу сквозь упругую ткань скафандра.

– Мы на позициях. – голос Люка звучал как всегда спокойно и отменная дикция не позволила бы попенять на неразборчивость даже самой придирчивой аналитической программе связистов, – Периметр чист.

– Отлично, сержант. Оставайтесь пока там. – Синельников, который, собственно, и не рассчитывал, что вирусы построятся в видимые простым глазом колонны, и начнут маршировать в их сторону, повернулся к доктору, – Доктор. Можете приступать.

– Есть приступать, капитан.

Доктор Рота времени на «раскачку» терять не стал. Распаковка чехла, откидывание крышек шкал и пульта управления, и приведение Блока в рабочее состояние заняло у него не больше пятнадцати секунд: словно перед Синельниковым не профессионал, пусть и высочайшей категории, но – всего лишь штатский, а обычный десантник. Впрочем, в офицерском спортзале Синельников доктора иногда встречал. И отлично знал, что в чём-чём, а физподготовке тот его бойцам если и уступит – то самую малость.

Вероятно, желание Роты поддерживать отличную спортивную форму связано со стремлением пожить подольше. Да и перед полевыми бойцами, совместно с которыми он обычно и работает, лицом в грязь не ударить.

Не-ет, «лабораторной крысой», или «яйцеголовым» и «белохалатником» доктора уж точно никто бы не назвал. Чёрный пояс по каратэ!

Двухсоткилограммовый прибор загудел – пошёл забор воздуха в приёмник. Не прошло и минуты, как доктор, до этого хмуро и сосредоточенно рассматривавший экраны, и странные картины и диаграммы, мелькавшие на них, кинул взгляд на Синельникова:

– Капитан. Вы не хотели бы взглянуть?

Синельников, на всякий случай ещё раз быстро оглядевшись, обошёл слабо гудящий агрегат. Доктор указал на один из экранов:

– Анализатор показывает, что вирусов Чегастер-лихорадки нет.

– Странно. Но… Разве вы не будете проводить обследование с микроскопом?

– Уже. Всё сделано. Пусть эта дрянь и стоит чёртову кучу бабла, но это – данные как раз с микроскопа. Электронного.

– И… Что это значит?

– То, что это значит, вам может не понравиться. Во-первых, это говорит о том, что за пять месяцев, пока шли приготовления, и пока «Эйзенхауэр» добирался сюда, вирус таинственным образом исчез. А во-вторых, и это само по себе тоже кое-что значит, становится ясно, что вирус либо вымер, не находя подходящего носителя, либо был изначально именно так и спроектирован и запрограммирован: исчезнуть, выполнив свою задачу, и не оставив нам материала для детального анализа. Или разработки вакцины.

– Хм. Мне так кажется, что гипотеза об интеллектуальном и техническом превосходстве вероятного противника подтверждается. Ловко он нас!

– Вот именно, капитан. Вы очень чётко эту мысль сформулировали.

– Так – что? Получается, вся наша миссия – коту под хвост?

– Не обязательно. Мы ведь ещё не произвели обследования фермы. И здания Администрации. Быть может, в телах… Простите – в останках пострадавших сохранятся хоть какие-то улики.

– Хорошо. – Синельников понимал, разумеется, что это совсем не хорошо, и что враг вероятней всего опять оставил их с носом, но другого варианта как педантично и скрупулёзно исследовать все доступные улики, у них просто нет, – Здесь вы закончили?

– Да, капитан. Здесь я закончил.

– Внимание, отделение. Базаров, Богарт – сюда. Понесёте агрегат. Рэнд, Броерсен – выдвигайтесь вперёд, к ферме. Остальные – прикрытие.

Глядеть как двое крепышей – один повыше, другой пониже, без особых проблем несут за очень удобно расположенные по окружности полупортативного агрегата ручки, было приятно. Не зря люди получают спецзарплату – даже не пыхтят. Остальных Синельников не видел, но отлично знал, что на расстоянии ста метров – по бокам и сзади, и трёхста – впереди, движется надёжный эскорт, авангард, и арьергард. Охраняющий сейчас в основном не его – командира, и даже не доктора. А именно – дороженный и существующий буквально в штучном исполнении универсальный анализатор. От которого и зависит исход их миссии.

То есть – будет ли с неё толк… Или их начисто переиграли. Оставив в дураках.

До фермы самого первого пострадавшего, Питера Мак Кейси, дошли за полчаса – их и высадили с таким расчётом, за три километра от построек. Надин и Айрис, первыми обследовавшие хозяйственные строения и жильё, уже заняли позиции. Расположились удобно: одна – на крыше того самого сарая, другая – дома. То, что периметр чист, лейтенант понял и без рапорта.

– Насколько я помню, тело Питера Мак Кейси должно быть внутри, – Синельников стоял у запертой снаружи двери сарая, – А тела доктора Зигманна и остальных членов семьи – в доме. С кого хотите начать, доктор?

– Если можно, всё же с самого первого пострадавшего.

– Хорошо. – Синельников подумал, что снова брякнул глупость: ничего хорошего в этом, разумеется, нет, – Мауденс, Рюкштуль. Внутрь.

Говорить больше ничего не пришлось, бойцы взяли оружие наизготовку. Хотя лейтенант и не представлял, в кого они собирались стрелять, но промолчал: пусть профи действуют так, как их заставляет боевой навык, отработанный в сотнях тренировок и десятках миссий, и инстинкт. Бойцы откинули задвижку, распахнули дверь. Убедившись, что никто их не встречает, вошли в помещение.

– Чисто, лейтенант. Труп… На месте.

– Оставайтесь у входа. Базаров, Богарт. Внесите анализатор, поставьте у тела.

Войдя, лейтенант понял, почему Гомес Рюкштуль поколебался, прежде чем сообщить, что труп – на месте. Потому что от тела мало что осталось: только скелет, и фрагменты кожи и одежды. Всё остальное превратилось в иссохшую полумумию, у которой частично отсутствовал и кожный покров. Зрелище не для слабонервных.

Впрочем, в их команде таких и не имелось.

Синельников порадовался, что фермер построил и защитил сарай капитально: никакие крысо-мыши или другие мелкие падальщики, упорно презирающие тот факт, что мясо чуждой расы может быть для них опасно, и ловили любой момент, чтоб обглодать, к примеру, павшую корову, или овцу, сюда проникнуть не смогли.

А то им нечего было бы и исследовать…

– Рядовой Базаров. Не могли бы вы чуть посторониться. – доктор протиснулся к телу фермера мимо отошедшего здоровяка, и присел на корточки. Манипуляции с пинцетом и чем-то вроде хромированных плоскогубцев завершились тем, что одно из рёбер трупа оказалось у доктора в кювете. После чего он вытряхнул содержимое прозрачной ёмкости в раструб прибора, и снова щёлкнул несколькими тумблерами на панели управления.

На этот раз Синельников стоял так, чтоб показания на экранах вновь загудевшего прибора видеть сразу. Ждать пришлось недолго: через минуту появилось то же сообщение, что и в первый раз: патогенных организмов – море, вируса лихорадки Чегастер-пять – не обнаружено.

– Плохо. Я отломил самый, если можно так выразиться, неразложившийся кусочек. А ничего нет. – доктор извлёк образец из приёмника прибора, и аккуратно положил почти туда, откуда вытащил его. Синельников внутренне содрогнулся, – Идёмте теперь в дом.

Трупы доктора, пилота коптера, жены фермера и мальчика находились в спальне. Лежали там прямо на полу, на спине. Так, словно люди понимали, что надежды нет, и помощи тоже ждать неоткуда. На груди женщины лежал и скелет младенца. Руки, вернее, фаланги полуразвалившихся пальцев матери цепко охватывали то, что когда-то было крохотным тельцем.

Доктор потупился, и из его скафандра донеслись подозрительные звуки. Но Рота быстро взял себя в руки: голос почти не дрожал:

– Ставьте прибор сюда.

Базаров и Богарт опустили агрегат в угол, на который доктор указал.

На этот раз доктор воспользовался кусочком ребра коллеги – доктора Зигманна.

Показания прибора не изменились.

В голосе Рота звучало нескрываемое разочарование:

– Всё плохо. Похоже, чёртовы вирусы действительно самоуничтожились.

– Так что, доктор? У нас нет шансов всё-таки найти – хоть что-то?

– Ну… Не знаю – может быть, удастся выявить хоть какие-то следы того, что тела людей успели выработать в процессе естественной, так сказать, сопротивляемости организма. То есть – антитела. Только…

Вряд ли за столь короткий инкубационный период это было возможно. На то, чтоб побороть даже банальный грипп, уходит около недели.

– А что показывает прибор?

– Что антител тоже не обнаружено.

– А вообще мы можем надеяться найти хоть что-то?

– Ну… Теоретически возможно было бы обнаружить сам вирус, если бы хотя бы одно из тел убитых людей оказалось, скажем, заморожено. Тогда и поражённое тело и то, что вызвало поражение, оказалось бы намертво зафиксированным в… э-э… буквальном смысле. И у нас мог бы появиться материал. Если только разработчики этого вируса не предусмотрели и такую возможность.

– Понятно. Тогда предлагаю не останавливаться на ферме Сайлема Куртни, как собирались, а сразу перелететь в Административный блок. Там имеются общие холодильники с резервным запасом мяса и рыбы. А питание электричеством осуществляется от портативного реактора и ветрогенератора. Думаю, холодильники ещё работают.

На этот раз дистанционно управляемый модуль произвёл полную посадку – Синельников считал, что подпрыгивать, и забрасывать в тамбур анализатор смысла особого нет, поскольку на почве, в воздухе, да и вообще – нигде, нет и супер-вирусов. Правда, сел модуль в ста шагах от фермы – ближе подлетать запретил руководящий миссией с авианосца майор Альфред Вэйзи, посчитав, что как бы там ни сложилось, а поднимать тучи пыли из свежевспаханной, и всё ещё черневшей огромной проплешиной, целины у дома, ни к чему.

Загрузились в тамбур штатно. Полёт до Административного блока занял не более пяти минут – фермы первопоселенцев, размещённые почти по правильному кругу, располагались действительно не дальше чем в пятидесяти милях от монументального здания. Да и правильно: ведь именно туда предстояло в первые годы свозить и выращенное зерно, и доставлять полученное из привезённой, размножившейся и подросшей скотины, мясо. Для которого, собственно, и предназначались промышленные холодильники.

Двери в здание оказались закрыты и заперты. Но электронный блок замка работал, электричество имелось, и открыли массивную конструкцию легко.

Трупы лежали здесь везде. Из-за того, что кто-то не смог или не захотел закрыть окна и крышу ангара, тела, пол, все приборы и оборудование покрывал толстый слой ржаво-бурой пыли, у зияющего густо-голубым небом квадратного проёма купола ангара размытой прошедшими дождями в неопрятное хлюпающее пятно. Почти все умершие лежали на спине, кожа лиц, где она сохранилась, запечатлела гримасы страдания – смерть, несомненно, оказалась болезненной. Это если сказать мягко. А жёстко Синельников произносить не стал – это сделал за него доктор.

– Подтверждаются слова Зигманна. Боль, похоже, была нестерпимая.

На осмотр ушло не более получаса: выживших не оказалось. Как и вирусов.

Однако их команда нашла свидетельства того, что некоторые служащие пытались как-то «подсластить» или хотя бы облегчить неизбежную мучительную смерть: в руках у трёх скелетов были зажаты полупустые бутылки – виски, водки и рома. Больше ничего необычного в глаза Синельникову не бросилось, и придирчивый осмотр трёхэтажного здания, в плане напоминавшего обычную коробку из-под обуви, не дал практически ничего нового: вирусов не обнаружилось ни в одной из трёх отобранных доктором «перспективных» проб.

– Ладно. Вернёмся к первоначальному плану. Холодильники должны располагаться в подвале. Зайдём с тыльной стороны здания.

В подвал спустились по пандусу, который был приготовлен явно для заезда внутрь, и выезда, для загрузки уже в межзвёздный транспортник, машин с продукцией: высота ворот позволила бы легко проехать самому большому тягачу-трейлеру.

Разумеется, эти ворота оказались тоже заперты.

– Мауденс.

– Есть, капитан. – капитану даже не пришлось ничего объяснять капралу, поскольку тот уже снова стоял у коробки с панелью управлением дверью. Но делать ничего не пришлось – только нажать зелёную кнопку «пуск».

Когда проход расширился до двух метров, Синельников сказал:

– Достаточно. Агрегат пролезет, а холод выпускать незачем.

Внутрь вошли как обычно: Надин и Айрис впереди, остальные – за ними. Тамбур подвала оказался как раз под размер трейлера: узкий, только-только вместить грузовик стандартной ширины, не слишком высокий, но длинный. Мауденс закрыл входные двери, открыл внутренние.

Подвал поразил Синельникова: такой образцовый порядок на полках, стеллажах, и в штабелях он видал только на большом складе оружия в Арсенале. Да, насколько он помнил, начальник, Элмер Даффи – сам из бывших армейских. Ну и правильно: после отставки куда же ещё, как не в колониальную Администрацию идти здоровому и крепкому сорокалетнему мужику, отлично усвоившему методику управления людьми?

– Разбиться на двойки. Осмотреть всё. Ищем людей. И мороженное мясо.

Спустя всего минуту в наушнике, вживленном в ухо, прозвучал голос Надин:

– Капитан. Есть один замороженный. Человек. Прямо у второго, внутреннего, тамбура, у лифта.

– Понял, рядовая Броерсен. – и, к уже и без его команды взявшимся за ручки агрегата, крепышам, – Бойцы, выдвигаемся.

Базаров и Богарт донесли анализатор до противоположного конца подвала уже не столь бодро, как вначале, и вполголоса чертыхаясь: внутри было очень холодно. Термометр докторского анализатора показывал минус девятнадцать. Синельников и сам чувствовал озноб: не то от холода, не то от того, что найден замёрзший, и, следовательно, по-идее, неплохо сохранившийся, труп. Доктор помалкивал, но Синельников видел, как он раздумчиво качает головой в шлеме.

Тело человека в офицерской форме лежало навзничь. Из полуоткрытого рта тянулись замёрзшие серебристо-белые потёки: слюна. Погибшего Синельников узнал сразу: это он и есть. Майор Элмер Даффи, начальник колонии Чегастер-пять. Ну правильно: у кого бы ещё хватило мозгов и сознательности обеспечить спасателей для исследований «почти неразложившимся» телом.

Своим.

– Думаю, для начала попробую исследовать пробу изо рта.

Синельников промолчал, хотя его и подмывало буркнуть: «на ваше усмотрение, доктор». Он знал, что и доктор знает, что именно это капитан в подобных случаях и говорит.

Ватный тампон на палочке, после проведения им по внутренней поверхности рта погибшего, отправился в раструб анализатора. Не прошло и полминуты, как капитан, да и остальные бойцы невольно дёрнулись: резкие, оглушающие после почти полной тишины звуки сирены наполнили помещение буквально непереносимым гулом. Доктор поспешил звуковую сигнализацию отключить, прокомментировав так, словно они и без этого не поняли:

– Есть образцы вируса супер-лихорадки.

Синельников невольно почувствовал облегчение: значит, появились шансы постараться разработать вакцину…

Спасибо, стало быть, майору Даффи. Проявившему редкую находчивость. И мужество, приказав телу замёрзнуть насмерть. Ничего не скажешь: человек исполнил свой долг. Перед человечеством.

Царствие ему, бедняге, Небесное.

Генерал Джордж Корунис отодвинул в сторону пачку распечаток. Побарабанил по ним пальцами правой руки. Сказал, снова обращаясь к человеку слева:

– Значит, создание вакцины и глобальная вакцинация возможны?

Пожилой благообразный мужчина, одетый в белый халат поверх дорогого и неплохо сидящего (Явно – сшитого на заказ!) костюма, глядел в лицо генерала прямо:

– Да, генерал. Сейчас, когда наука движется вперёд семимильными, так сказать, шагами, и всё за нас, учёных, делают «продвинутые» компьютерные программы и портативные биофабрики, разработка необходимой вакцины, и даже производство её в количестве, необходимом даже для вакцинации населения любой нашей колонии, и всех восьмисот миллиардов людей – не проблема. – тут светило от прикладной медицины, руководитель лаборатории при АНБ, профессор Глен Магнуссен, почётный член, академик и лауреат всего, чего только возможно, включённое в Комиссию по настоянию Председателя Совета колониальной Администрации, прищурилось. Не иначе, как собралось сказать гадость. Или – «плохие новости». И точно, – Проблема в другом.

А именно – что даже обработай мы население всех наших колоний и метрополии на Марсе, это – не гарантия. – светило сделало паузу, выделив фразу тоном, – Нашей безопасности.

– Почему? – генерал не хотел, разумеется, выглядеть некомпетентным невежей, но пусть-ка светило разжуёт поподробней! – Поясните, пожалуйста.

– Разумеется. Анализ показал, что супер-вирус разработан на базе, если мне будет позволено так выразиться, самого обычного земного гриппа. Что, естественно, даёт нам возможность легко и просто – ну, сравнительно, конечно! – разработать и соответствующую вакцину. Что мы, собственно, и делаем уже семьсот лет, приспосабливаясь ко всё новым и новым, систематически и не очень, мутирующим его штаммам. Однако!

Нет никакого сомнения, что тот, кто вывел этот супер-вирус, великолепно разбирается в этих вопросах. И отлично понимает, что и мы это поймём. Раз уж мы нашли сохранившиеся образцы вируса. Как поймёт он и то, что мы предпримем соответствующие меры. То есть – вот именно: создадим вакцину. И обработаем ею всех, кто может захотеть попробовать ре-освоить Чегастер-пять.

– И… Что? – генерал спросил, потому что видел, что профессор специально именно для его вопроса и сделал «драматическую» паузу.

– А то. Что на его, противника, первоначальных планах наша победа – наша временная победа, наш доставшийся дорогой ценой успех в борьбе с супергриппом… Никак не скажется.

Ведь никто не помешает этому, пока неизвестному несмотря на все усилия вашей разведки, врагу, разработать, скажем, ещё через полгода новый штамм. Другого супер-вируса. Или вибриона. Или бациллы. На основе, например, холеры. Или оспы. Или чумы. Или малярии – да вариантов – миллион!

– Ну а кто нам помешает в свою очередь разработать достойный ответ? То есть – создать, раз, по вашим словам, это нетрудно – новую супер-вакцину?

– Разумеется, никто не помешает. Кроме того факта, что пока эту супер-заразу не выпустят сюда, или на любую из остальных двадцати восьми колоний, то есть – непосредственно на поверхность планеты, мы не будем знать, что это. И как с ним бороться.

Ведь чтоб знать, как именно доработаны и модифицированы наши же вирусы, бактерии и микробы, нам надо получить хотя бы один образец. А это, вероятней всего, станет возможно только в случае новой, глобально-планетарной, пандемии.

Понимаете, генерал: нам тут сейчас как бы «тонко» намекнули: полезете снова на поверхность – можете получить новый геноцид. Именно – людской!

Потому что местные формы наземной жизни – не поражены. И то, что оружие крайне специфично и избирательно – ясно и ежу. Вам действительно хочется, чтоб снова погибло более трёхсот людей? Тех, новых колонистов и сотрудников администрации, что набрались бы смелости… Или глупости: это – уж как посмотреть! – вновь заселиться?!

Генерал Корунис долго смотрел в пылающие не то – справедливым негодованием, не то – научным угаром, глаза. Морщинки вокруг них сказали ему, что собеседник на самом деле куда старше, чем хочет показать бравым видом и отличной одеждой.

В то, что учёный сказал ему самую суть того, что давно дискутировалось на закрытых заседаниях Штаба и Комиссии по расследованию, как и в то, что вероятней всего именно так и обстоят дела, генерал почти уверился и сам. Ситуация у них …реновая.

Прижали их к стене эти неизвестные и необнаруженные враги.

И не то, что намекнули, а практически прямо сказали: «Людишки. Не жить вам на Чегастере-пять! Эта планета – в сфере наших жизненных интересов!»

Затянувшуюся паузу прервал стук в дверь: адъютант принёс две чашки кофе на подносе. Генерал поблагодарил кивком, невольно взглянув на часы: надо же! С начала их беседы прошло уже полтора часа, именно поэтому адъютант и озаботился. Он у генерала – дисциплинированный и вышколенный, точно знает, когда боссу нужна «перезагрузка» мозгов.

– Прошу! – когда адъютант вышел, бесшумно прикрыв за собой дверь, Корунис указал профессору на дымящуюся чашку.

Ещё минуту никто ничего не говорил: профессор явно считал, что высказал всё, что был должен. А Корунис просто не знал, что ему ответить.

Паузу прервал осторожный стук: адъютант нарисовался снова:

– Генерал, сэр. К вам майор Толедо.

– Хорошо. Пригласите её, капитан.

Вошедшую женщину можно было бы назвать красивой, если б не каменное выражение на нетронутом косметикой овальном лице с правильными чертами, и не чёткий строевой шаг, делавшей движения майора словно ненатуральными – как у андроида. Однако хотел бы Корунис посмотреть на андроида, который соображал бы лучше, чем начальник отдела контрразведки!

Генерал встал:

– Майор Толедо. Знакомьтесь: это профессор Магнуссен. Профессор. Это Майор Толедо, руководитель нашего отдела контрразведки.

Профессор вежливо кивнул, и протянул холёную тонкую руку, явно никогда не видавшую ни черенка лопаты, ни даже рукоятки силового тренажёра. Генерал знал, что аккуратно пожимавшая её жилистая кисть майора легко может раздавить эту «лапку», словно сырую картофелину, поскольку за физической формой Сьюзанн Толедо следит столь же тщательно, как за внешним имиджем «снежной королевы», как зачастую называли её за спиной подчинённые и коллеги.

– Прошу. – Корунис указал майору на стул по другую от себя сторону стола.

– Благодарю, генерал, сэр.

Снова возникла пауза, которую догадливое научное светило разрешило самым простым способом:

– Генерал. Если мы закончили, наверное, будет лучше, если я оставлю вас.

Генерал взглянул в лицо майора. Женщина чуть заметно опустила веки. Корунис встал снова:

– Да, мы закончили. Благодарю вас, профессор. Могу ли я пока оставить ваши материалы, – Корунис положил ладонь на кипу распечаток перед собой, – Мне хотелось бы ещё раз ознакомиться с ними. И вашими выводами.

– Разумеется, сэр. Материалы можете не возвращать: это – ваш экземпляр.

Когда за профессором закрылась дверь, и майор выждала достаточную паузу, чтоб закрылась и вторая дверь тамбура, отделявшего кабинет от приёмной, женщина сказала:

– Никаких следов от средств доставки. Если чёртовы вирусы и были сброшены на поверхность планеты с наветренной стороны поселений в каких-то контейнерах, или снарядах, от них ничего не осталось. Следовательно, они – или тоже самоуничтожились, или…

– Да?

– Или заражение было произведено другим путём. Но, каким именно, пока даже эксперты-аналитики сказать не могут. Прошло всё-таки целых пять месяцев.