Текст книги "Пятый кодекс"

– Руки на стол, метатель! Мой нож быстрее, – услышал он тихий голос ночного гостя.

Змей замер, думая, как же ему всё-таки поступить.

– На стол, я сказал! – властно повторил неизвестный.

Бандиту ничего не оставалось, как подчиниться. Его татуированные руки легли на стол ладонями вниз.

– Пальцы шире! – продолжал командовать мужчина. – Вот так.

– Чего ты хочешь, чико? – не теряя самообладания, улыбнувшись, спросил убийца.

Напротив него сидел тот самый европеец, которого он с недавних пор ненавидел всеми фибрами души. В его взгляде не было ненависти, но была та самая глубина, бездонность которой не выдерживал ни один инструктор по рукопашному бою, а боксёры проигрывали битву взглядов ещё до начала поединка.

– Зачем ты следил за мной, за моей экспедицией? Кто ты и на кого работаешь? – спокойно спросил журналист. – Говори быстро, у нас мало времени.

– А больше тебе ничего не сказать? – издевательски спросил бандит.

Он не боялся собеседника, но то, что произошло в следующее мгновение, заставило вздрогнуть даже его, бывалого уголовника. Рогов без церемоний размахнулся и ударил ножом в одну из рук Змея. Расчёт был точен. Громадный новогвинейский нож не задел татуированных синими перстнями пальцев бандита – он встрял в деревянный стол точно между средним и безымянным пальцами. Против убеждённого убийцы нужно было действовать его же оружием – физической угрозой. Бесстрашный уголовник, сбежавший из тюрьмы, из которой можно было уйти только трупом, преступник, убивший на своём веку такое количество людей, что любой серийный убийца против него просто подросток с рогаткой, сидел и боялся пошевелиться.

– В следующий раз попаду, – так спокойно пообещал Андрей, что не давало повода сомневаться, и без труда выдернул тесак из стола. – Говори. Ну!

– Уго… Уго де ла Пуэрта, – пересохшими голосовыми связками выдавил из себя бандит. – Это его картель. Он управляет всеми нами… И Родригесом. Ты зря ввязался в это, парень. Тебе его не победить…

– Где он живёт?

– Я не знаю. Никто не знает. Его никто никогда не видел…

– Что ему надо, этому Уго?

Андрей заметил, как Змей отодвинул правую ногу в сторону. Он был одним из немногих, кто умел метать свои орудия убийства даже пальцами ног, и сейчас тянулся за ближайшим лежащим на полу лезвием.

– Ноги вместе! Сломаю! – крикнул Рогов и, схватив рукой пустую бутылку из-под текилы, стоящую на столе, сжал её. Бутылка хрустнула и посыпалась из железной ладони бывшего спецназовца.

– Карамба… – прошептал уголовник и сдвинул ноги, понимая, что с человеком, обладающим такой звериной силой, лучше не шутить.

– Змей-змеёныш! – послышался пьяный голос Эскобара где-то на подходе к комнате.

Андрей невозмутимо подошёл вплотную к бандиту.

– У тебя есть десять секунд. Говори, что надо вашему Уго? – вполголоса сказал он, схватив Змея за шею.

– Ш-ш-ш, – зашипел бандит от боли. – Уго искал какие-то документы. Думал, ты ему поможешь. Пусти, чико… больно…

– Ладно… – Андрей отпустил Змея и, нагнувшись, подобрал одно из рассыпавшихся лезвий. – Наёмник, говоришь?

Сделав несколько шагов в темноту комнаты, он вдруг обернулся и метнул лезвие… Свеча, горевшая на столике, была перерублена пополам, и воск закапал на пол.

– Тренируйся, чико… – Это последнее, что услышал Змей от Рогова.

Европеец исчез так же незаметно, как и появился, словно растворился в воздухе.

Через секунду в комнату ввалился пьяный Эскобар.

– Джин, Змеюка! Будешь джин?

Змей сидел на стуле, отходя от неожиданного визита Андрея и иронично улыбаясь, скорее всего, от своей бессильной злобы.

– Я всё равно достану тебя, европеец.

Теперь всё стало на свои места. Загадочный Уго де ла Пуэрта действительно следил за экспедицией Андрея Рогова. Это был именно тот Уго, о котором говорили едва ли не в каждом выпуске новостей. Дерзкий новичок, стремительно ворвавшийся в наркобизнес Мексики. Но зачем ему пятый кодекс? Почему он следил за Андреем? Что охраняет? Десятки вопросов и ни одного ответа. «Надо выяснять…» – Рогов твёрдо решил отложить дальнейшие поиски вожделенного артефакта и разобраться в ситуации, но для этого нужно вернуться в Европу.

Друзья из посольства (Андрей был в Мексике уже не первый раз) обеспечили билеты на самолёт в Москву через Амстердам буквально на следующий день. И вот изрядно озадаченный, но не побеждённый, журналист Андрей Рогов вместе с новоиспечённым телеоператором Русланом вышли из посольской машины у центрального входа в аэропорт Бенито Хуарес. Остановившись напротив дверей, Андрей глубоко вздохнул. Конечно, его совсем не устраивало такое положение дел. Он не привык останавливаться на полпути к цели и даже не допускал такой мысли. Он чувствовал себя двоечником, которому не хочется идти домой после очередного провального дня в школе…

…но не чувствовал, что находится на мушке снайперской винтовки. Обезумевший от злости Рауль Родригес, наркобарон, карта которого была бита таинственным Уго де ла Пуэртой, находящийся под следствием по подозрению в убийстве одного из своих партнёров, лишённый банковских средств, решил покончить с причиной своих бед – Андреем Роговым. Покончить раз и навсегда. Стрелок, который не промахивался никогда, Родригес сидел в микроавтобусе с тонированными стеклами и целился в журналиста в оптический прицел снайперской винтовки. До цели было не больше трёхсот метров. Убойной силы выпущенного патрона хватило бы убить крупного зверя. Совместив мушку с прорезью, а вернее, со шкалой снайперского прицела в аккурат под левую лопатку Андрея, Родригес задержал дыхание. Палец медленно потянул спусковую скобу винтовки М-82…

Войдя в стеклянные двери аэропорта, Андрей уже искал глазами свой терминал, как вдруг справа от него взорвался плексигласовый контейнер для пожертвований и посыпался оргстеклом, бумажными американскими долларами, евро, английскими фунтами… Сразу смекнув, что к чему, журналист моментально повалил идущего рядом с ним Руслана на пол вестибюля, прижав его всем телом.

– Лежи спокойно, пацан.

Никто из пассажиров и персонала не понял, в чём дело. Все были удивлены взрыву ящика для пожертвований. Руслана от неожиданности бросило в пот. Андрей же тихо приказал ему отползти в сторону и показал пример, волоча за собой по полу весь багаж… Никто не знал, что в трёхстах метрах отсюда шла борьба.

Да, Родригес промахнулся, и промахнулся не случайно. Уже в момент выстрела его ухватил за шею крючок трости и резко потянул назад. Родригес бросил винтовку и, схватившись за изогнутую ручку двумя руками, попытался вырваться. Но его тянули с такой силой, что, казалось, голова сейчас оторвётся. Родригеса буквально выволокли из микроавтобуса, и он упал, корчась от боли. Перед ним стоял высокий, пожилой, сухой как жердь мужчина в светлом кремовом костюме и парусиновой шляпе. Это был Уго де ла Пуэрта.

– Я тебе что сказал, зверёк?

Старик с бронзовым от загара, но явно европейским лицом смотрел на карлика ужасным, жестоким взглядом.

– У-уг? – прохрипел Родригес.

В ту же секунду мексиканец получил страшный удар тяжеленной тростью по голове, потом ещё и ещё.

– Я тебе сказал. Он должен жить! Я тебе сказал, обезьянка! Он мне нужен! Здесь, в Мексике! Ты, нелюдь!

Машины, проезжавшие мимо, не останавливались. Никому не было дела до разборок при выезде из зоны при аэропорте – никто не хотел проблем. А старик всё бил и бил. Наконец Уго увидел, что Родригес лежит с безучастным лицом, раскинув руки в разные стороны. Он ткнул концом трости в шею карлику:

– Шайзе…

Родригес был мёртв.

Аэробус, медленно набрав скорость, оторвался от земли. Андрей, с облегчением вздохнув, откинулся на спинку кресла. Руслан с уважением смотрел на отца своей девушки:

– Андрей Петрович, вы спасли мне жизнь.

– Или себе, – закрыв глаза, отозвался журналист и надел наушники, давая парню понять, что не желает ничего обсуждать.

Через двенадцать часов их ждала пересадка в Амстердаме.

В то же самое время к Змею и Эскобару, сидящим у ресторанчика «Паэлья» и ждущим шефа, подошёл старик в парусиновой шляпе.

– В общем, так, мальчики, с этого дня вы работаете на меня.

Двое бандитов переглянулись. Они поняли, что лишние вопросы неуместны. Старик, которому по виду было лет восемьдесят, бодрой походкой вошёл в ресторанчик и начал восхождение по лестнице…

Глава 19. Записки из «Аненэрбе»

Берлин пал. Кое-где ещё встречались гитлеровские недобитки, не пожелавшие сложить оружие даже после капитуляции 2 мая, но благодаря подразделениям, проводившим, как сказали бы в наше время, зачистку, остатки нацистов постепенно сошли на нет.

Молодой человек в форме капитана сухопутных войск, уже ничего не боясь, шёл по разрушенной столице Третьего рейха, ликуя вместе с бойцами Красной армии, праздновавшими Великую Победу. Юрий Изотов, чудом избежавший немецкого плена и гибели в сорок третьем году, ещё дважды забрасывался в глубокий тыл врага, предоставляя безупречные разведданные в центр. И сегодня он бесстрашно шёл не во фраке музыканта, не в мундире обер-лейтенанта вермахта, а в родной красноармейской форме, как победитель.

Мы победили! Наше дело правое! Как хочется жить! Как легко дышится! Теперь – доучиваться в институте и работать, работать, работать…

Юрий ещё не знал, что сразу по приезде на родину ему, уволенному в запас, предстоят долгие годы опалы, не давшие защитить кандидатскую диссертацию. Ему припомнят репрессированного в тридцать седьмом году отца, мать, находившуюся в годы войны на оккупированной территории, а все его заслуги в глубоком немецком тылу будут забыты. Он станет обыкновенным смотрителем музея только ради того, чтобы заниматься любимым делом – расшифровкой письменности майя. Но всё это будет ещё впереди. А пока он шёл по Берлину. Туда, где надеялся найти для себя самое ценное – книги о майя, захваченные фашистами из «Аненэрбе».

Юрию удалось узнать, где пакуют груз для отправки трофеев тайной немецкой службы на родину. Административное здание, одно из немногих уцелевших строений столицы, вскоре было найдено, и Изотов, предъявив караульному документ с печатью ГРУ ГШ, проник внутрь. Сборы груза уже заканчивались. Юрий, делая вид, что занимается реестровым учётом, дождавшись, когда в кабинете никого не останется, вскрыл ящик с литературой. Времени было в обрез. Солдаты, грузившие ценности, обедали где-то внизу. Среди книг Изотов надеялся найти хоть что-то, о чём слышал и читал ранее, не забывая о своей мечте даже в годы войны, и удача улыбнулась ему. Через полчаса поисков почти на дне ящика с литературой он наткнулся сразу на две книги: «Сообщение о делах на Юкатане» Диего де Ланды и «Кодексы майя» Брассера де Бурбура. До войны эти книги использовались многими учёными, которые бились над расшифровкой иероглифов майя, но пока все попытки были тщетны.

От волнения у Юрия заболел затылок – последствия контузии в сорок третьем году. Ещё не раз он будет чувствовать эту боль, она то и дело будет посещать его до самой старости. Но сейчас он не обращал на это никакого внимания. Заветные книги были в его руках!

– Воруете чужие материалы? – послышался голос в стороне.

Из тёмной боковой двери в кабинет вступил… Отто Ран. Тот самый офицер, который пытался завербовать Юрия в сорок третьем, вырвав из гестапо. Но сегодня он был в штатском.

Юрий поднял голову, и немец замер в удивлении:

– Юнге?[16]16
  Юноша, мальчик (нем.).


[Закрыть]

– Вы живы, герр Ран? – так же удивлённо спросил Юрий по-немецки.

– А ты думал, настоящего преданного сына рейха так легко убить?

Ран начал медленно обходить несколько столов, которые преграждали путь к Юрию. Изотов, держа книги в руке, пошёл вокруг столов в обратную сторону, уходя от эсэсовца.

– Дядя, проспись! Один сын великого рейха уже завернулся. И ты тоже хочешь? – неожиданно резко ответил молодой человек.

Юрий понимал: чтобы спастись, нужно крикнуть своим. Но услышат ли за толстыми стенами могучей постройки XIX века?

– Отдай книги, щенок! – не выдержал немец.

Отто выхватил из кармана парабеллум, но Юрий выскочил в открытую дверь. Это позволило выиграть несколько метров дистанции и на ходу выхватить из кобуры свой «токарев».

Молодой капитан что было сил рванул по тёмному коридору, но эсэсовец, уверенный в себе, остановился, прицелился в убегавшего и выстрелил. Юрий упал, из его рук вывалились две книги. Отто подбежал к красноармейцу и направил на него пистолет для контрольного выстрела. Вдруг – щелчок, вспышка, и резкая боль обожгла кисть руки немца. Юрий стрелял сбоку, наугад и попал в левую руку. От неожиданности Отто выронил пистолет, и ему уже было не до книг и не до оружия. По коридору послышался топот множества сапог и крик: «Стоять!» Отто тут же сориентировался и, истекая кровью, рванул в боковую дверь.

– Не стрелять! Там наш! – послышался голос.

К так и лежавшему Юрию подбежал сержант:

– Товарищ капитан, вы живы?

– Всё в порядке, – спокойно ответил Изотов. – Немец в штатском побежал в эти двери. Я его зацепил.

– Фролов, останься с раненым, остальные за мной, – скомандовал сержант. – Он в подвал побежал.

Юрий остался с солдатом, по виду – своим ровесником.

– Фролов, я сам справлюсь, – сказал Изотов, бодро поднимаясь с пола. – Помогай командиру.

Снизу донеслись очереди ППШ.

Юрий Изотов, спрятав в полевую сумку драгоценные книги, вернулся в кабинет с грузом. Перед глазами плыли красные круги, он чувствовал, как справа по рёбрам струится кровь. Теряя силы, услышал голос сержанта:

– Ушёл гад. Там канализация… Мы его не поймаем… Товарищ капитан, что с вами?!

Теряя сознание, Юрий сполз по ящикам на холодный пол.

Глава 20. В гостях у старого майяниста

Всё-таки какая интересная жизнь у путешественников: сегодня – Мексика, завтра – Голландия, завтра же – Россия, а уже через неделю – Германия! Андрей ехал по центру столицы Саксонии – Дрездену и любовался красотами живописнейшей, как её назвали меткие литераторы, Флоренцией на Одере. Действительно, замечательные архитектурные сооружения в стиле барокко, восстановленные немцами буквально по камешку после Второй мировой войны, приводили в трепет. Нет предела человеческому трудолюбию и упорству. Как же нужно любить свой город, чтобы вот так, скрупулёзно восстанавливать его десятилетиями, по чертежам, уцелевшим фотографиям, а иногда и по памяти!

Андрея везли по левому берегу Эльбы, по начинающему покрываться первой зеленью апрельскому Дрездену.

Ещё не успело развеяться послевкусие Мексики, а Рогов уже был в Германии. Хотя эта поездка могла и не состояться. Чего только стоил последний разговор с генеральным продюсером телеканала Максом Калуцким!..

– Ну вот, ну вот! Тебя опять чуть не убили! – почти подпрыгивая, нервничал Калуцкий, бегая по своему кабинету, не зная, куда приложить руки.

– Ты прямо стихами заговорил, Макс, – иронично улыбнулся Андрей.

– Какими стихами? Не понял. – Продюсер от неожиданности сел в своё большое кресло.

– «Ну вот, ну вот! Тебя опять чуть не убили!..» Я ещё добавил бы: «Но ты опять вернулся, Грязный Билли». Или что-то в этом роде, – срифмовал журналист.

– Вечно ты со своими талантами! – выпалил Калуцкий под смех Рогова. – А я серьёзно с тобой говорю! Зачем тебе это всё нужно?

– Я же обещал привезти эксклюзив из Мексики?

– Обещал, обещал, – ворчливо согласился Макс.

– Ну вот. Там всё. И причём не на одну программу. Мехико, пирамиды Кетцалькоатля, тропа майя и тяжелейшая переправа через реку, заброшенные города древних племён…

– А как ты гонял по Юкатану на чужой машине, будто у тебя шенгенская виза на тот свет, ты тоже расскажешь? – неожиданно вскипел продюсер. – Как тебя чуть не убили наркоторговцы в пригороде Веракрус, тоже расскажешь?

– Так-к-к, – закашлялся Андрей. – Уже донесли? Кто, интересно?

– Есть добрые люди на свете, – вдруг спокойно сказал Калуцкий, пристально глядя на старого товарища.

Длинноногая секретарша Инна внесла на подносе только что сваренный кофе с печеньем в красивой хрустальной вазочке.

– Пей кофе, изверг, – позволил Андрею продюсер и взял одну мадленку[17]17
  Мадлен – вид французского печенья.


[Закрыть].

– Макс, – сказал Андрей после ухода Инны, – тебе не кажется, что на печенье в нашем возрасте нужно смотреть по телевизору, а не есть его?

– Шути, шути, – отпив кофе, пробурчал Калуцкий, – скоро отшутимся. Инвестор не даст денег на проекты, вот тогда попрыгаем…

– Ма-а-акс, – с укором протянул Андрей, – ну, мне-то не рассказывай. Я же не вчера на телик пришёл.

– Это ты мне рассказывай! Зачем пришёл? У тебя вроде отпуск.

Андрей, поставив на блюдце чашку с недопитым кофе, сосредоточился.

– Понимаешь, Макс, мне нужно…

– Не пущу! – заорал Калуцкий, предвосхищая слова Рогова. – В Мексику больше ни ногой! Я запрещу говорить это слово в пределах телеканала! Я сотру эту страну со своего глобуса! Не пущу! И не проси!

– Да какая Мексика, Максим? – успокаивающе усмехнулся Рогов. – В Дрезден. На фестиваль короткометражных фильмов.

Калуцкий уставился на Андрея, будто хотел вывернуть его наизнанку.

– Что ты ещё задумал?

– Я задумал просто съездить по обмену опытом. Ну и программку сниму заодно. О Дрезденской галерее, например.

Калуцкий молчал. Андрей опять отхлебнул кофе.

– Если у канала нет средств, поеду за свои.

– Так, мне ещё не хватало, чтобы у меня журналисты делали программы за свои деньги. Поедешь! Но учти. – Калуцкий посмотрел в глаза Андрею, но состязаться с Роговым в поединке глаз – всё равно что мериться силой со статуей Давида. – Ну тебя к чёрту, Рогов. Езжай куда хочешь.

– Правда? – удивлённо спросил Андрей.

– Но… не дальше Дрездена, – тут же оговорился Макс.

И вот Дрезден. Андрей попал сюда в первый раз. Но, конечно, основной целью его поездки был не материал о фестивале короткометражного кино (хотя и об этом журналист тоже не забывал). Именно здесь, в Дрездене жил тот самый профессор-майянист, с которым Андрею так необходимо было встретиться.

Рогов стоял у большой деревянной калитки в пригороде Дрездена. В кармане у него лежал заветный брегет, купленный у лукавого метрдотеля в маленькой мексиканской гостинице. Часы с дарственной надписью Олафу Ульриху от учеников.

Андрей громко выдохнул и нажал на кнопку звонка.

Всего пятьдесят шагов по тропинке, аккуратно вымощенной тротуарной плиткой, мимо почищенного к весне розария и филигранно постриженного сада, и вот уже перед Роговым двухэтажный домик, небольшой, в присущем его хозяину готическом стиле.

Профессор Ульрих, пожилой мужчина в сером свитере грубой вязки, с глубоким пронзительным взглядом и массивным подбородком, услыхав, что Андрей посещал его лекции в Европе, встретил российского журналиста приветливо.

– У вас прекрасный немецкий язык! Вы учились в Германии? – Ульрих привёл Андрея в гостиную с большим камином из натурального камня и экзотическими сувенирами из всех уголков мира.

– О нет, профессор.

Андрей чуть было не ляпнул: «Мой дедушка был тут один раз, в сорок пятом, – но спохватился: – Дома шутить будешь».

– Был только проездом, но всё равно спасибо, – улыбнулся журналист в ответ старику.

Ульрих пригласил Андрея сесть в широкое кожаное кресло и начал пронзительный монолог о Мексике и Гватемале, словно был на лекции. Сыпля дежурные фразы, он будто зарылся в это повествование с головой. Да, это могло быть интересно школьникам, студентам или обычным туристам, которым захотелось послушать чего-то эдакого, но Андрею… Он сам мог рассказать о Мексике в десятки раз больше, и, может, даже то, о чём Ульрих и не догадывался. Наконец журналист улучил момент, когда пожилой учёный сделал паузу, и пошёл напролом:

– Дорогой профессор, вы столько знаете о Мексике… Расскажите о пятом кодексе.

В следующую минуту Андрей пожалел о том, что сказал. Ульрих сначала замолчал и сделался серого цвета.

– Как вы меня нашли и кто вас подослал? – Тон профессора изменился на враждебный.

Андрей настолько был удивлён этой перемене, что потерял дар речи.

– Уходите немедленно! – закричал Ульрих.

– Профессор, я…

– Вон! Вон отсюда! – Пожилой немец был близок к истерике. – О, майн готт! Корнелиус!

Казалось, старика душит астма, он осунулся и тяжело задышал, расстегнув ворот рубашки.

– Корнелиус! – ещё раз прокричал Ульрих.

В коридоре послышался скрип двери, топот, и на пороге гостиной остановились два добермана. Вслед за ними в проёме вырос крепкий рыжий немец неопределённого возраста с веснушчатым лицом.

Андрей понял, что теперь так просто ему не уйти из этого дома, даже если бы захотел…

– Фас! – скомандовал рыжий, спустив собак с поводка.

Рогов ощутил резкое жжение в затылке. В ушах возник странный звук, похожий на вибрацию больших колонок. Но внезапно сработал навык, мимо воли приобретённый им в Непале, в одной из тамошних пещер…

На удивление два доберман-пинчера посмотрели на него, мгновенно успокоились и, пройдя в комнату, улеглись у камина.

– Айна! Герберт! – удивлённо воскликнул Ульрих, глядя на собак.

Нет, верные сторожи не отреагировали на возглас профессора. Обе собаки, зевнув, опустили голову на лапы, будто так было нужно.

Ульрих посмотрел на рыжего охранника.

– У этих собак нет друзей! – в замешательстве воскликнул Корнелиус.

– Зато у меня есть, – улыбнулся Рогов.

– Вы меня обезоруживаете, – сказал профессор и ослабел, опустившись в кресло.

– А вы меня обижаете, профессор. Я же не заяц, чтобы меня собаками травить. – И Андрей вынул из кармана золотой брегет Ульриха.

Старик был ошарашен.

– Откуда?

– Дорогому учителю от его учеников, – ответил Андрей. – Вы что же, всех учеников собакам скармливаете?

Рогов протянул пожилому учёному его драгоценность. Растерянный Ульрих пробормотал что-то наподобие извинения и дрожащими руками взял часы. Он открыл их и поднёс к уху, улыбнулся.

– Идут! – радостно воскликнул профессор.

– Ещё бы! И даже звонят! – подтвердил Андрей.

Журналист давно не видел такой старческой радости.

Наверное, с тех пор, как в детстве подарил своей бабушке котёнка. И ему стало жалко старика. Может, эти часы – единственная его привязанность в жизни?

– Вы достали их со дна озера? – полюбопытствовал Ульрих.

– Почему со дна озера? – удивился Андрей. – Я увидел их у одного странного метрдотеля, который объявил вас своим другом, но тут же продал мне их за небольшую сумму.

– Сколько я вам должен? – уже пришёл в себя от наплыва чувств профессор.

– Чашечку кофе, и желательно без яда, – не мог не подпустить шпильку Андрей.

Охранник посмотрел на профессора, который кивнул и тут же вышел, видимо за заказанным Андреем кофе. Вслед за ним поплелись и собаки.

– Не сердитесь на меня, герр Рогов, – жалобно промямлил старик, – я уже вижу, что вы не враг, я просто действительно боюсь…

– Скажу больше. Я, наверное, друг, но вы этого ещё не знаете, – обыкновенно сказал Андрей. – Как вы считаете, могли бы вы назвать другом человека, который был в прекрасных отношениях с Юрием Валентиновичем Изотовым?

Руки Ульриха опять задрожали, да так, что он чуть было не выронил свои часы.

– Изотов? Вы знали доктора Изотова?..

Да, Андрей не лгал, он действительно знал Юрия Изотова. Они познакомились случайно, на Спартакиаде школьников в Ленинграде в 1980 году. Уже пожилой профессор, волею судьбы уехавший из Харькова в Город на Неве почти сразу после войны и проживший там много лет, любил ходить на шахматные турниры как зритель. И там ему, бездетному и не очень счастливому в жизни человеку, доставляло удовольствие наблюдать за тем, как дети играют в шахматы. Когда-то и он был мальчиком и наряду с множеством талантов легко ставил мат соседу дяде Вахтангу и даже своему отцу.

Внимание Юрия Валентиновича привлёк смышлёный светло-русый мальчишка-пионер Андрюша Рогов. Однажды он спас практически проигранную партию, и соперник предложил ничью. Но Андрюша довёл игру до того, что у Коли Разумова не хватило духу сражаться, и на пятьдесят восьмом ходу мальчик из Москвы сдался. Настырному подростку из глубинки аплодировал весь зал. В буфете к нему подошёл старик, по виду ровесник его дедушки, но гораздо страшнее (так для себя определил детский ум мальчика). Это был Юрий Валентинович Изотов.

– А что ты ещё любишь, кроме шахмат?

– Люблю читать.

– Отлично. А что ты любишь читать?

– Всё, – просто ответил мальчик.

Профессор улыбнулся из-под своих косматых бровей и похлопал мальчика по плечу.

Так завязалась дружба между пионером и профессором. Спартакиада продолжалась, и мальчик обыгрывал одного противника за другим, а Изотов каждый раз радовался его победам как ребёнок. Пока наконец Андрей Рогов не выиграл турнир в своей возрастной категории. Нужно ли говорить, что грамоту победителя и медаль на красивой красно-белой ленточке новому победителю вручал почётный член жюри профессор Юрий Валентинович Изотов?

Двенадцатилетний Андрей побывал у профессора дома, познакомился с его единственным другом – старым котом Асей.

– А почему Ася, Юрий Валентинович? Он же кот!

– А потому, что Аспид.

– Аспид – это ведь змея?

Начитанный мальчик всё больше импонировал пожилому учёному.

На открытой полке старого секретера в футляре со стеклянной крышкой лежала разбитая пополам скрипка с надписью «Она погибла в 41-м».

– А что это за скрипка? – поинтересовался Андрюша.

– Это моя первая скрипка. – Учёный бережно взял коробку с музыкальным инструментом и погладил её с такой любовью, что даже у маленького шахматиста захватило сердце.

– Я на ней учился играть. С ней и музыкальную школу окончил… – с какой-то особенной теплотой стал рассказывать старик.

– Ух ты! А я на скрипке не умею… А это что? – Подросток увидел надпись на сломанной деке. – «Она погибла в 41-м»… Кто погиб?

– Давай лучше чай с тортом пить, шахматист, – после небольшой паузы ушёл от ответа Юрий Валентинович.

Профессор свято хранил память о своей первой и последней возлюбленной, Кате, и никому не говорил о той бомбёжке осенью сорок первого.

За чаем Юрий Валентинович рассказал Андрюше Рогову, какие научные работы проводил после войны. И пусть это интересно не всем.

– Как это – не интересно?! – возмутился пионер. – Мне, например, очень интересно!

Любознательный мальчик впитывал знания как губка и сразу же загорелся Мексикой и древними цивилизациями. Вернувшись домой, он перелопатил горы литературы, и отец не раз ловил его в три часа ночи под одеялом с фонариком, читающего какую-то «научную белиберду». Андрюша Рогов регулярно переписывался со своим пожилым другом из Ленинграда. Профессор на расстоянии готовил его к самому главному – ему казалось, мальчик сможет продолжить его нелёгкий труд. Но шли годы, Андрей рос, и постепенно переписка прекратилась. За трудовыми буднями выпускника Рогов отвлёкся от мечты, которой грезил в течение нескольких лет… Затем армия, горячая точка, война, и завертело, понесло… Только раз, уже будучи журналистом с именем, Андрею удалось встретиться с профессором Изотовым, но это была уже другая история…

– Какая удивительная история, – задумчиво произнёс Ульрих, – такая простая и добрая… А я… – Профессор выдохнул с каким-то сожалением. – А я так и не встретился с доктором Изотовым, хотя мечтал об этом… Железный занавес, знаете ли… А потом… я уже и сам занимался расшифровками, но особенных успехов не достиг. Но хотя я и младше доктора Изотова всего на пять лет, всё равно считаю его своим учителем.

Андрей слушал Ульриха и понимал, что уже никуда не уйдёт. Старик был готов рассказать ему всё.

– Вы знаете, молодой человек, ведь я в профессии, наверное, больше, чем вам лет…

Рогов же старался не пропустить ни слова.

– Пятый кодекс – это не бумажка и не манускрипт, как вы, наверное, думаете, а… Ну, об этом чуть позже. Начну с самого начала.

Рогов собрал в кулак всё своё терпение. Ульрих был очень стар и перескакивал с мысли на мысль, что крайне затрудняло восприятие его рассказа. Но из всего услышанного журналист выводил для себя довольно чёткую картину.

Три года назад, когда Олаф Ульрих работал в Катемако над монографией по языкам древних племён Мексики, его посетил довольно странный субъект – пожилой испанец, который очень хотел, чтобы профессор перевёл для него один документ, записанный на языке майя.

– Я сразу понял: что-то здесь не чисто. Откуда первому встречному испанцу знать, что кто-то может расшифровывать рукописи майя? Правда же? – спросил старик.

– А почему вы думаете, что это был первый встречный, герр Ульрих?

– Профессор Изотов не был болтуном. И тем более… ну, в общем, слушайте, – опять перескочил с места на место учёный.

Далее профессор рассказал, что попросил несколько дней, чтобы ознакомиться с документом, и, открыв вечером кожаный тубус, был поражён. Это был не майянский артефакт, а письмо покойного доктора Изотова, записанное майянскими иероглифами. В нём раскрывалась тайна пятого кодекса майя.

«Не ищите пятый кодекс на бумаге или на бересте! Не ищите его на стенах или жертвенных алтарях… Жизнь его – в глубинах озера, выбита кровью жертв на слезах бога Солнца, и направит он путника в Мир Великих учителей…»

– Стоп! – остановил рассказчика Андрей. – Вы хотите сказать, что пятый кодекс находится в озере?

– Это не я говорю, молодой человек. Это древние письмена так говорят, переведённые и сохранённые вашим… нашим учителем – Юрием Валентиновичем Изотовым.

– Ну хорошо, – взволнованно пробормотал Рогов. – А дальше? А что было дальше?

– А дальше в документе было сказано, что пятый кодекс не может быть найден плохим человеком, жаждущим власти и денег, жуликом и лжецом. Потому что все, кто в наше время у власти, так или иначе жулики и лжецы… – увлёкся профессор, но, видя нетерпение Андрея, спохватился: – Я сразу понял тогда, что ко мне пришёл жулик, и не стал раскрывать тайну рукописей профессора Изотова, сославшись, что я не смог расшифровать и вообще далёк от этого языка. Испанец разозлился и не заплатил мне ни копейки, хотя я и не нуждаюсь в деньгах. В общем, плохой человек.

– Человек, приходивший к вам, – Отто Ран, – тихо сказал Андрей.

– Отто Ран?! – Глаза профессора буквально вылезли из орбит. – Не может быть! Ведь он умер восемьдесят лет назад!

– Отто Ран пропал без вести восемьдесят лет назад, – веско ответил Рогов. – У меня есть все основания полагать, что он проник в пещеру Римпоче на склонах Верхнего Мустанга в Непале и с помощью древних писаний обрёл секрет крайнего долголетия. Когда человек не умирает до тех пор, пока его не заберут духи Алтаря истины. Вы можете не верить, профессор, но…

– Я верю вам, геноссе… то есть, простите, господин Рогов, – испуганно захлопал глазами Ульрих. – Это… получается, что ему сейчас сто двадцать лет?

– Да. И он вам представился как… дайте угадаю… Уго де ла Пуэрта?

– Вот именно, дорогой мой! Именно так! О, майн готт! – всплеснул руками профессор. – Это страшный человек!

– Я догадываюсь, – спокойно сказал Андрей. – Встреча с ним едва не стоила мне жизни год назад.