Текст книги "На Темзе всегда клюёт"

Глава 8

Шереметьевский Duty Free был особенным местом, где люди преображались с той самой секунды, как только под укоризненные взгляды военнослужащих оставшихся в будках они пересекали пограничный турникет. Всего через пару метров они освобождались от необъяснимого напряжения и примеряли на себя непривычное звание Человека Мира.

Ну, здравствуй мир дружелюбных улыбок и полной свободы от НДС!

Пассажиры расслаблялись и выпускали наружу своё тайное Я, которое с прошлого отпуска сидело где-то внутри, зажатое между угрюмыми людьми в автобусах и метро, запертое в клетках кабинетов и офисов, ворочавшееся в восьми-метровых спальнях и втиснутое в шести-метровые кухни. Редкие люди уверенно подходили сразу к нужному месту и со знанием дела спрашивали продавцов о том, что им давно и мучительно не хватало: Drambuie, Pimms, Angustura, Zacapa, Grand Marnier…. Основная масса людей в самом начале этого пути к своей внутренней свободе двигалась немного скованно, боязливо, осторожно, хотя всегда интуитивно находила тот единственно правильный момент, чтобы вылить на себя несколько миллилитров духов, за то время пока продавцы были заняты с очередным покупателем из дальней заграницы.

Олег сидел на скамейке в ожидании посадки на рейс. Изредка мимо проходили люди в темно-зеленой форме санитаров леса, цокая металлическими набойками каблуков. Соотечественники по привычке виновато опускали глаза, но служивые проходили мимо безо всякого интереса к их жалким персонам, не обращая никакого внимания на бесконечные ряды импортной алкогольной продукции и на эту воровато озирающуюся людскую массу, которая напоминала вчерашних школьников вырвавшихся в гастроном после выпускного вечера.

– Глаз у них, наверное, замылился, к хорошему всегда быстро привыкаешь – подумал про них Олег, удивляясь их безразличию.

Самолёт легко взлетел. Он листал журналы и читал свой путеводитель по Лондону, который купил в последний день перед отъездом в букинистическом магазине на Фрунзенской всего за 90 рублей.

– Я думаю, что этот город не сильно изменился с момента издания этой книги – подумал он – главные улицы и достопримечательности всё там же. Зачем я буду переплачивать?

Полёт шёл спокойно. Был не сезон для шумных школьников, не было китайских туристов, соседи тоже молчали. Собственно говоря, о чём-бы они вдруг заговорили? Давно уже никто старался друг друга не расспрашивать в дальней дороге. Плохая примета. Тем более на рейсе Москва-Лондон или Москва-Нью-Йорк. Все же читали в детстве Аксакова: нашёл грибы – молчи!

Это раньше сидишь бывало в поезде двое суток до Симферополя, всё обо всех узнаешь, и где крестился и где женился, а потом думаешь – зачем мне всё это знать? А ему зачем? К концу дороги часто уже из купе не выходили, чтобы дать соседу переодеться, просто говорили – вы не стесняйтесь, переодевайтесь, а я газетой закроюсь, заодним почитаю… вот такая практиковалась железнодорожная эротика в своем роде.

Вспомнил, как в купе однажды сел мужик, деловито достал свою курицу в промасленной бумаге, положил на стол и начал:

– Давайте знакомиться! Попутчики всё-таки! Я Михаил Петрович, из Воткинска, инженер на заводе, есть две дочки, жена библиотекарь! А вы? Расскажите о себе…

Мама сказала: а я хочу спать…

Он так обиделся тогда, что даже утром не разговаривал с ней, несмотря на то, что отец остался сидеть с ним пол-ночи пока тот всё не выспросил, не сожрал свою курицу и не лег спать. Он вышел в Джанкое примерно там, где тачанки батьки Махно переходили лиман, чтобы вместе с красными ударить по белому барону Врангелю.

Мама помахала ему рукой сквозь окно, но он всё равно смотрел на неё так, как будто она была враг народа. Возможно определять кто есть кто и было его хобби или общественной нагрузкой. Бог его знает… зато жили раньше гораздо спокойнее пока такие разговорчивые попутчики из Воткинска ездили с нами до Джанкоя.

Олег посмотрел на соседа слева. Mолчит, делает вид, что внимательно читает книгу, а сам страницы уже минут двадцать не перелистывает. Видать совесть не чиста или самого кинули на бабки, наверное! Справа девушка, обложившись распечатанными бумагами, пытается что-то печатать в своём компьютере, опаздывает, не успевает, проболталась в Москве, cтрекоза… лето красное пропела, оглянуться не успела…

– Да… Капитализм меняет сознание – подумал Олег. Он задремал и, как ему показалось, почти сразу проснулся от обьявления командира экипажа пристегнуть ремни и приготовиться к посадке…

Олег положил на стойку пограничного контроля все имеющиеся у него документы, паспорт, обратный билет, подтверждение гостиницы и приготовился к допросу. Смуглый офицер-сикх в тёмно-синем тюрбане с узелком на макушке посмотрел на страничку с визой и коротко спросил о цели визита в Великобританию. Услышав ответ business trip, он совершенно неторжественно стукнул штампом, вернул паспорт и безразлично повернулся к следующему пассажиру. Под внимательным взором десятков видеокамер Олег прошел мимо окошечка вперёд туда, где ещё за одной стеклянной дверью начиналась Великая Британия.

Зал прилета Хитроу был похож на подобные места во многих европейских городах. Огороженный металлическими поручнями широкий проход, по которому непрерывно шли пассажиры прилетевшие кто-откуда, напоминал реку впадающую в море, которая выносила из своего устья потоки человеческих тел с чемоданами, сумками, пакетами и растворяла их в безграничной ширине зала прилёта.

Нетерпеливые родственники и друзья прибывающих располагались у самого выхода, словно стремились первыми завладеть своими близкими не теряя ни секунды.

На почтительном расстоянии от этого коридора, стоял ряд одинаковых мужчин державших в руках таблички с именами либо названиями организаций. Все они были одеты в похожие повседневные костюмы из Mark and Spenser за 99 фунтов, белые рубашки и черные галстуки, так, как это было принято в компаниях предоставляющих вип-трансфер из аэропорта в гостиницу. Водилы лениво перекидывались друг с другом короткими фразами и спокойно стояли в ожидании своих пассажиров, многим из которых предстояло пройти тест на сообразительность: найти табличку со своим именем и, соответственно, узнать своего водителя. Некоторые делали это с третьего раза, постепенно привыкая к рукописному виду своей фамилии на иностранном языке, например Serebriaukov, Tatiannikov, Shakhmuratov… Другие почти сразу впадали в истерику и начинали бессмысленно бегать вдоль этого ряда взад и вперед, сравнивая текст на этих табличках с какими-то каракулями в своих записных книжках, понятными только им самим.

Олег хорошо помнил инструкцию Марины о 60 фунтах, которые можно было потратить на такси до города.

– Ставь в отчет о командировке, – сказала она, передавая ему хрустящие банкноты, – а там хоть пешком иди. Главное, доберись до вечера в свою гостиницу. Александр Викторович будет звонить около 19:00. Обратно вы едете вместе в воскресенье. Он заберёт тебя в свою машину до аэропорта. Здесь 180 фунтов, 60 на такси и суточные на четыре дня по 30 фунтов, чтобы ты с голоду там не умер.

– Нет уж, поеду на метро, сэкономлю. – давно решил он, прочитав в интернете отзывы путешественников и составив маршрут. Ничего сложного, синяя ветка, прямо от аэропорта Хитроу до Green Park без пересадок. А там по верху до гостиницы не больше километра. Моя Park Mews как раз на маленькой улице рядом с Хилтоном. Если что – спрошу у людей.

Лондонское метро оказалось простым для навигации и вполне логично организованным для иностранцев даже с пониженным IQ. Он быстро разобрался с указателями, спустился к кассам и купил за £5.60 дневной билет. У самого входа он притормозил, пропуская вперед себя молодых людей, чтобы посмотреть как и куда прикладывать билет. Всё было понятно. Билет вставлялся в маленькую щель, машина заглатывала его, читала, пропускала через себя и выдавала его обратно пассажиру, распахивая для него на время рамку турникета.

Аэропорт был конечной станцией этой ветки метро и подошедший поезд предложил на выбор сразу несколько пустых вагончиков. Пассажиры стоявшие на перроне начали неторопливо затаскивать чемоданы и рассаживаться на синие велюровые сидения, которые успокаивали путешественников своей мягкой текстурой, мгновенно нейтрализуя их невроз и возбужденность от авиаперелёта, и давали полное ощущение того, что ты сел в машину к приятелю, а не в общественный транспорт или в разваливающуюся маршрутку на Белорусском вокзале, приводимую в движение водителем-таджиком. Люди показывали своим умиротворенным видом – ну вот я и дома. По вагону разлилась необьяснимая благодать и покой. Все приготовились к поездке. Поезд тронулся.

Олег сидел на крайнем месте сразу у выхода из вагона, зажав свой маленький чемоданчик между коленями, и смотрел на входивших и выходивших людей. По первым впечатлениям лондонское метро не отличалось ничем особенным от московского, разве что своими миниатюрными размерами, меньшей плотностью людского потока и какой-то дружелюбной атмосферой, как в том поезде, который возил их когда-то в детстве до Симферополя.

Глава 9

Жизнь никогда не дает второго шанса – это было то, что Майкл понял с раннего детства. Он вырос без отца и носил глубоко в себе особенную горечь и злобу на свою мать, которая, как ему всегда казалось, была причиной того, что отец оставил их где-то сразу после войны. Сперва он думал, что тот ушел от того, что у неё были вечно нерасчёсанные волосы. Так было думать удобнее, наверное, это была мужская солидарность и наверное, он был не прав. Мать тащила на себе всё хозяйство и он видел её только вечером за ужином, когда та, уже обессилев за день, пыталась накормить их с маленькой сестрой и растолкать по кроватям. Утром он всегда находил на кухонном столе два завёрнутых в кухонное полотенце завтрака для них обоих, а мать к этому времени уже тряслась на автобусе в сторону соседнего городка, где каким-то чудом сохранила себе рабочее на местной почте. Он собирал сестру, они завтракали и вместе шли в школу.

Жизнь рано приучила Майкла к самостоятельности и, в то время когда родители его однокурсников по колледжу старались всеми силами дать своим детям хороший старт во взрослую жизнь и представляли их своим многочисленным знакомым, он знал, что может рассчитывать только на самого себя. Знакомых у матери на почте было немного и со всеми из них она общалась исключительно через стекло или маленькое зарешёченное окошечко. Стартовать нужно было сразу правильно и в нужном направлении. Права на ошибку не было. Ездить в соседний город работать на почту он точно не собирался…

Определяя для себя университет, Майкл выбрал достаточно новый для 1960-х годов предмет политологию, который решил изучать, однажды услышав замысловатую фразу английского ученого Фримена «история – это прошлая политика, а политика – это сегодняшняя история». Интересно звучит, интригующе и как-то по-особенному глубоко!

Профессор университета любил давать студентам провокационные задания, порекомендовав им для прочтения скандальные книги, которые рождали больше вопросов чем их было до прочтения: Клаузевиц, Маркс, Смит, Пэйн, Макиавелли. А затем в буквальном смысле пытал до смерти всех и каждого на коллоквиумах и семинарах. Голова взрывалась от взрослых вопросов. Почему одни богатые, а другие бедные? Почему только американская конституция утверждает, что все рождаются равными? Ежегодно сотни находят свою счастливую лошадку и становятся богатыми, а тысячи разоряются и теряют всё! Демократия это власть большинства или власть народа? Mнение большинства всегда ошибочно? Наверное да! Поскольку большинство людей к сожалению полные идиоты, прочитал он у Эдгара Аллана По. Тогда демократия рожденная в древней Греции, две третьих населения которой составляли рабы, уж точно не была властью большинства. Возможно демократия это власть не всего народа, а только лучшей его части? Как попасть в лучшую его часть?

Знакомство с трактатом Данте «Монархии», который еще в 13 веке полагал, что мир во всем мире способно обеспечить только общемировое правительство, прозвучалo неожиданно как колокол. А однажды, натолкнувшись в библиотеке на журнал «Монархист», он провел несколько дней, читая эту подписку oт корки до корки, постепенно проникаясь главной идеей недавно образованной Монархической лиги.

Ему как любому англичанину было легко принять идею о необходимости поддерживать и восстанавливать монархии во тех странах, которые либо уже её лишились, либо грозили лишиться, постепенно превращаясь в республики. Англия уже однажды жестоко поплатилась за то, что добровольно устранила королевскую власть. Страна хорошо помнила уроки своей истории (когда правление Кромвеля превратилось в чудовищную диктатуру) и поэтому, восстановив монархию, с тех пор предпочитала удобный компромисс ненужным потрясениям. Давно ограниченная конституцией и парламентом, Английская монархия не казалась никому ни источником тирании, ни устаревшей декорацией старого театра, а напротив служила образцом того, как можно сохранять традиций и историю страны ни от чего не отказываясь и не разрушая.

Создание Монархической лиги пришлось как нельзя кстати. Две войны радикально изменили истеблишмент большинства стран Европы и десятки бывших графов, герцогов, наследных принцев и принцесс низложенных монархий кочевали по послевоенной Европе в поисках себя, оставаясь долгие годы не у дел со своими ненужными титулами.

Их было много: болгарский король Симеон, его мать итальянская королева Джоанна, наследный принц сербский Александр, румынский король Михаил, царевичи и королевны Греции, Италии, Австрии, Венгрии и десятки других особ некогда почитаемых с благоговейным трепетом, всем им вскоре пришлось заниматься совершенно не свойственными делами – торговать недвижимостью, вести курсы этикета, заниматься издательской деятельностью, преподавать иностранные языки…

Многие из них находили свою отдушину здесь в Англии, заполняя эту Лигу собой и своей ностальгией, но этот новый общественно-политический институт не смог бы расцвести без финансовой подушки эксцентричного мецената Виктора Харвея, унаследовавшего огромное состояние свoего отца (5-го Маркиза Бристольского). Лига обладала реальной силой лоббировать острые вопросы политической жизни многих стран в течении многих лет, во многом благодаря её «английскому происхождению», но к середине 80-х её активность сошла на нет и она практически остановила свою деятельность.

Майкл нашел способ подобраться к Лиге и, предложив себя в качестве помощника на общественных началах, включился в работу её секретариата, постепенно продвигаясь со второстепенных ролей наверх, приобретая множество полезных знакомств.

Сам Виктор Харвей по кличке Pink Panther (он же 6-й Маркиз Бристольский)., за которым ходила сомнительная слава предводителя банды аристократических хулиганов 1930-х годов Mayfair Playboys, наверное порадовался бы талантливости своего юного протеже. Ещё бы! Тому можно было аплодировать стоя, наблюдая, как он с большим мастерством встраивал в свои хитросплетения и театрализованные представления многих регентов, графов, принцев и герцогов, чем помог открыть многим из них второе дыхание, а некоторым из них даже третье.

Xорошие ученики не появляются у плохих учителей.

Глава 10

Олег вышел из метро Вестминстер прямо к Биг Бену. Он был таким огромным вблизи, что ему пришлось пятиться почти до угла следующей улицы Вайтхолл, прежде чем он смог вместить его в объектив своего фотоаппарата. Народ оживленно и хаотически сновал взад и вперёд, обегая его со всех сторон, но в этом хаосе улавливалось два чётких потока. Один состоял из энергичных белых воротничков, которые бежали по пешеходному переходу либо к Парламенту, либо от него назад в метро. Другой состоял из перпендикулярной ему аморфной массы туристов, которые двигались либо к Вестминстерскому мосту, либо от него. Утомившись от этой наэлектризованной толпы уже минут через десять, он открыл свой путеводитель и, сверившись с картой, повернул направо. Он решил пойти вверх по Вайтхолл, разглядев далеко впереди железные ворота, шлагбаум и около десятка полицейских экипированных так, как будто они через минуту должны были отправляться на войну в Ирак: вооруженные до зубов, в бронежилетах, с карабинами, с дюжиной всевозможных побрякушек, наручников, электрошокеров, фонариков, раций прикрепленных к жилетам. Их вид был чересчур воинственный и очень не типичный для Лондона с его повсеместной добродушной атмосферой терпимости к себеподобным и толерантности к приезжим.

– Это должно быть Даунинг-стрит 10, их правительство – подумал Олег и зашагал в том направлении. Было уже около пяти часов и из ворот начали появляться фигуры официальной наружности. Толпа встречала одних оживленными возгласами, других молча сверлила глазами, пока те, пробежав несколько метров мимо корреспондентов с наведёнными на них камерами фотоаппаратов, ныряли в предварительно распахнутые их водителями двери автомобилей ожидавших тут же. Никто из них не задерживался ни на одну секунду и все сразу уезжали прочь. Некоторые успевали бросить пару коротких реплик журналистам (так, для галочки) с тем, чтобы не прослыть публичными персонами уклоняющимися от общения с прессой, и на таком позитивном аккорде заканчивали свой рабочий день.

– Как же тут все просто и не пафосно! Отработали народные избранники свой рабочий день, порешали судьбы страны и тихо разьехались по домам. Ни бронированных джипов, ни мигалок – подумал Олег. – А что у нас? Несутся по городу 150 км/час, мигают, сигналят… От их сирен плачут дети, нервничают люди, у пенсионеров повышается давление… то ли это сигнал воздушной тревоги, то ли эти депутаты уже умирают в машине и их везут прямиком в реанимацию… Все в стрессе расступаются, одни думают «хоть бы спасли», другие наоборот, «вот бы сдохли по дороге»…..

– Очень неконфликтный город Лондон, – заключил он и пошёл дальше вверх по Вайтхолл.

Пройдя вперёд чуть меньше сотни метров, он подошёл к королевским конюшням, но застал лишь самые последние моменты смены конного караула. Гвардеец, отсидев на своей лошади последнюю часовую смену, медленно выехал из будки, развернулся и степенно проследовал внутрь дворика вслед за разводящим офицером. Последние туристы и зеваки ещё несколько метров шли за ним, пока тот не скрылся за массивными воротами караульной, и, тут же, потеряв всякий интерес ко всему происходящему, понеслись в следующем направлении, к месту отмеченному на их карте или путеводителе.

– Жаль не успел сделать фотку – подумал Олег – может еще успею в субботу сюда прийти после презентации и приема. Миссия моя, в принципе, будет исчерпана в пятницу. Шеф должен отпустить…

Ближе к самой Трафальгарской площади на главной и боковых улочках стали появляться настоящие английские пабы с деревянными ставнями и подоконниками уставленными цветами, с традиционными вывесками на толстых чугунных цепях и старинными деревянными пивными бочками, выставленными перед входом в качестве столов. Было уже почти 18:00 и народ уже занимал свои позиции за столиками внутри и снаружи вдоль окон.

Все дела на сегодня были сделаны. Он провёл в клубе артиллеристов все утро, подключая и настраивая оборудование, проектор работал, ноутбук был запитан от розетки через переходный адаптер, который пришлось купить в аэропорту, резервная копия презентации была у него на шее на медальоне-флэшке (на случай непредвиденных обстоятельств). Можно было немного передохнуть и посмотреть на местную жизнь. Он подошел к пабу, на вывеске которого было написано «Гусь и Мэри», и, толкнув тяжелую дверь, зашел внутрь.

Паб представлял собой растревоженный улей, и дело было даже не в количестве пчёл, а в том, что все они одновременно жужжали и никуда не собирались улетать. Офисный планктон в тёмных брюках и белых рубашках (но уже без галстуков) оживленно переминался с ноги на ногу около своих бокалов с пивом, так как обычно качаются стебельки водорослей в прибрежной воде. Как будто не наговорившись вдоволь за восьми часовой рабочий день, они продолжали по инерции трещать со своими собеседниками ни о чём, качаясь на волнах приходящих и уходящих людей.

Эту флору дополняли представители офисной фауны из особей женского рода средних лет в прилегающих блузках и свитерках, которые как нарочно подчёркивали несколько рядов складок на животе и боках и давали им полное сходство с гусеницами. Этот симбиоз обнулял все желания и рождал чувство полной умиротворенности.

Вошли две чересчур стройные девицы с плоскими животами без единой морщинки, затянутые словно в костюмы аквалангистов в обтягивающие джинсы и тёмные топы, и заговорили между собой по-польски. Они несли перед собой упругие груди, предусмотрительно упакованы в тугие спортивные бюстгальтеры. Фауна непроизвольно начала задерживать дыхание и втягивать внутрь диафрагму. Флора начала рефлексивно косить глазами в сторону девиц, как будто это они были тем Северным полюсом, который излучал положительно заряженные ионы железа, а все остальные были стрелками компаса, попавшими под воздействие их магнитного возмущения.

Олег не мог не улыбнуться от комичности этого сюжета и с одобрением посмотрел на них. Девушки дружелюбно улыбнулись ему в ответ.

– Наши девки – подумал он и дружелюбно поздоровался – Hello!

Флора и фауна вышли из оцепенения и, отпив из своих бокалов немного пива, вновь обрели органическое единство и больше не смотрели в их сторону, пока через какое-то время всех снова не укачало на этих волнах.