Текст книги "Game Over"

* * *

Игорь смотрел на сим-карту, лежащую у него на ладони, и отказывался верить в происходящее. Это не могло быть правдой, но, тем не менее, являлось ей – сим-карта, которая еще вчера могла прояснить часть этой запутанной истории, обозначила номер очередной трагедии.

Игорь сел в кресло и попытался сосредоточиться. В том, что этими цифрами продолжился обратный отсчет, он уже не сомневался, как отлично помнил и то, что этих цифр вчера не было. А это значит… Это значит, что сим-карту заменили. Но кто? Ее могли подменить сразу, когда вчера он грохнулся в обморок, либо ночью, когда он спал. Могли, конечно, подменить и после того, как произошла авария, но Игорь был почему-то уверен, что замена произошла в клинике. Вряд ли бы убийца, протаранивший их машину, вместо того, чтобы поскорее скрыться с места преступления, стал тратить драгоценные минуты на то, чтобы найти и подменить сим-карту. Значит, скорее всего, сим-карту подменили в клинике.

Игорь встал, засунул сим-карту в карман и решительно направился к входной двери. «Настя!» – думал он. Это, скорее всего, она. Она, или Громов. Сначала он расспросит обо всем Настю, а потом уже пойдет к доктору. Игорь сжал кулаки. Он заставит их сказать правду! Игорь спустился по лестнице на первый этаж, подошел к столу медсестры и остановился в растерянности. Насти не было. За ее столом сидела неизвестная Игорю девушка и что-то быстро писала в журнале. Услышав его шаги, она подняла голову и вопросительно посмотрела на него.

– Скажите… – Игорь замялся, – а Насти нет?

– Ты новенький? – вопросом на вопрос ответила девушка. – Игорь?

– Да, – растерянно ответил Игорь.

– Очень приятно, меня зовут Анна, – сказала медсестра.

Игорь смотрел на девушку и ничего не понимал. Он был готов к серьезному разговору с Настей и совсем не ожидал, что ее не будет на месте. Внезапно он вспомнил про цифру, появившуюся на сим-карте и, в волнении обратился к девушке:

– Анна, скажите, а что с Настей?

Девушка изумленно посмотрела на него.

– С Настей? Ничего. Она передала мне смену, и мы с ней распрощались.

– Передала смену? – Игорь ничего не понимал. – Вы ее сменщица?

– Ну конечно, – ответила девушка, – мы же не можем работать круглыми сутками без перерыва.

– А когда она снова придет? – спросил Игорь.

– Завтра. Завтра придет Настя. Успели подружиться? – и девушка лукаво посмотрела на Игоря.

– Да нет, – смутился Игорь и покраснел, – просто хотел спросить у нее кое-что.

Он повернулся к Анне спиной, собираясь уйти, как вдруг в голове его пронеслась мысль: «Сменщица Насти».

– Анна, скажите, – от волнения Игорь приблизился так близко к столу, что девушка опасливо отодвинулась. Помните, вчера здесь висела картина, – и он показал на пустое место на стене, – та, на которой была изображена какая-то битва. Вы не знаете мальчика, который ее нарисовал? Настя сказала мне, что он долгое время лечился в вашей клинике от игромании.

– Настя рассказала мне про вчерашний случай, – нахмурилась девушка. А картины, которые находятся здесь, почти все нарисовал этот мальчик. Только лечился он не от игромании, а от сильного нервно-психического расстройства.

– Вы не помните, как его звали? – Игорь затаил дыхание.

– Игорь! – девушка строго посмотрела на него. Нам запрещено раскрывать какую-либо информацию о наших пациентах.

– Анна! – Игорь умоляюще посмотрел на девушку, – скажите мне, как его звали? Мне очень нужно это узнать!

– Нет, – ответила девушка, я не могу. И пожалуйста – голос ее стал строже, – вернитесь в палату.

Тяжело вздохнув, Игорь повернулся и медленно побрел к лестнице.

– Игорь… Стойте… – услышал он голос Анны.

Он обернулся и посмотрел на девушку.

– Как-то раз, когда я на обходе была с доктором Громовым у этого мальчика, Виктор Александрович сказал ему, что он станет известным художником и посоветовал ему подписывать картины. Посмотрите, может… – Анна не договорила, и вновь принялась писать что-то в журнале.

Игорь поспешно подошел к одной из картин и начал ее внимательно рассматривать. Почти сразу он увидел крохотную надпись в правом углу картины, практически не заметную на общем фоне и, всматриваясь в крохотные буквы, прочитал: «Макс Серов».

Он сидел на кровати, и пытался осмыслить то, что только что узнал. Макс Серов! Фамилия погибшего капитана милиции была Серова! Такое совпадение показалось ему невероятным. Макс – сын капитана милиции? Игорь вспомнил, как нервничала Серова, когда он рассказывал ей в машине историю с фальшивками. Выходит, она все знала? Все знала и пыталась ему помочь? И пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти его?

Игорем вновь начало одолевать чувство какой-то фальшивости происходящего, как вдруг еще одно обстоятельство заставило его вздрогнуть. Он вспомнил свой разговор с новой медсестрой. Как же так? Запрещено раскрывать какую-либо информацию о пациентах, но она уточняет, что пациент лечился от другого заболевания, а потом намекает ему, как можно узнать имя этого пациента!

Игорь готов был заплакать от осознания бессилия того, что он не в состоянии решить все эти загадки. Он вытащил сим-карту и еще раз посмотрел на нее: страшные цифры 006 явственно чернели на ее поверхности. Может быть, Анна действительно являлась сменщицей Насти, но Игорь был уверен, что Насти больше нет в живых.

В дверь постучали, затем она открылась, и послышались тихие шаги. Игорь посмотрел на вошедшего и вздрогнул: невысокий худощавый мальчишка, пройдя в комнату, плюхнулся на кресло, подмигнул Игорю, и, приложив палец к губам, прошептал: «Тсс…»

* * *

– Я выхожу из игры! – сказала Ми, – все зашло слишком далеко!

– Вот как? – холодно спросила Ким, – и чем же вызвано твое решение?

– Вы не должны были убивать ту девушку! Одно дело подстроить аварию, задержать на несколько часов родителей, но это, – она посмотрела на сестру, – это убийство! Ким! Останови его! Разве ты не понимаешь? Он сошел с ума! Он не остановится ни перед чем! Я боюсь! – Ми на одном дыхании выпалила то, что уже несколько дней тяготило ее сердце. Она с надеждой и отчаянием посмотрела на Ким.

– Нет! – отрезала та. Игра будет доиграна до конца, и ты нам поможешь. Или ты хочешь, чтобы твой сын узнал, что произошло с его отцом?

– Макс бы все понял и простил меня! – почти выкрикнула Ми.

– И твои коллеги тоже поняли бы тебя? Честный и неподкупный милиционер Милана Серова – убийца? Вот это была бы новость на твоей любимой работе! – и Ким засмеялась злым смехом.

Ми в ужасе посмотрела на сестру, спрятала лицо в ладони и заплакала…

…В тот вечер она дольше обычного задержалась на работе. Подойдя к двери своей квартиры, она почувствовала, как что-то случилось. Поспешно открыв дверь, она вбежала в квартиру и закричала: «Максим!» Ответа не было. Она поспешно распахнула дверь в его комнату и едва не закричала от ужаса. На кровати Макса лежали и храпели ее муж в обнимку с полуголой девицей. В комнате стоял невыносимый запах перегара. Вне себя от ярости Ми кинулась к мужу и стала бить его по лицу: «Сволочь! Негодяй! Где мой сын? Что ты с ним сделал?» – кричала она, но тот только мычал и мотал головой.

От бессильной злобы Ми была готова заплакать, как вдруг откуда-то снизу до нее донесся слабый стон. Она заглянула под кровать и увидела Макса. Ми поспешно схватила мальчика на руки и выбежала с ним из квартиры.

Следующие полгода были самыми тяжелыми в жизни Ми. Лишь только она заканчивала работу, она сразу же ехала в клинику к Максу и часами сидела у него в палате. Несмотря на то, что после того страшного вечера она порвала всякие отношения с мужем, и, переехав в съемную квартиру, не взяла даже те немногие вещи, которые еще оставались в их прежнем жилье, он не отставал от нее и требовал встреч с сыном. Он подкарауливал ее, когда она выходила с работы, а однажды, стоя на улице, кричал в окна отделения, осыпая ее бранью. Его арестовали, но вскоре выпустили, и все началось сначала.

От постоянного нервного напряжения Ми сильно похудела и едва держалась на ногах. Порой она просто засыпала на работе, и коллеги сокрушенно качали головами, видя, во что превратилась красавица Милана. Она подала заявление в суд, и судья, удовлетворив ее заявление о лишении мужа родительских прав, запретила ему встречаться с сыном. Больше всего Ми боялась, что муж узнает об их новом месте жительства. Иногда она в ужасе просыпалась, подбегала к кровати Макса, и, убеждаясь, что он спокойно спит на кровати, облегченно вздыхала.

Вскоре приехала Ким. Радость от приезда сестры на какое-то время вытеснила страх от ожидания новой встречи с мужем. После того, как сестра рассказала ей о том, что случилось с ней на Родине, Ким напомнила о письме, в котором Ми сообщала о разводе с мужем и сказала: «Рассказывай!» Ми заплакала и начала рассказ. Ким слушала ее, не перебивая, а потом, обняв, сказала: «Успокойся, сестренка! Дай мне только здесь осмотреться и встать на ноги, а потом мы разберемся с твоим ублюдком-мужем!»

Тот день Ми запомнила надолго… Она стояла на крохотной полянке в лесу вдали от города и ждала Ким. Сердце ее бешено колотилось, но голова была ясной. Правой рукой она ощупывала в кармане большой перочинный нож. Вскоре послышался шум подъезжающего автомобиля. Из машины вылезла Ким, открыла багажник и без видимых усилий выволокла из него тело мужчины. Рот мужчины был залеплен скотчем, руки и ноги связаны. Он громко мычал, словно пытаясь молить о пощаде, а его глаза были расширены от ужаса.

«Ну, вот он, твой красавчик!» – зло процедила Ким и швырнула мужчину на землю. В тот же миг в голове Ми будто лопнула невидима струна. Она очнулась только тогда, когда все тело мужа превратилась в кровавое месиво. Тяжело дыша, она стояла перед ним на коленях и смотрела на зажатый в руке нож. Она оглянулась и увидела побледневшее лицо Ким.

– Я должна была это сделать, Ким! Прости, что втянула тебя в это, – тихо сказала Ми.

– Ты молодец, сестра! – так же тихо ответила Ким, – так и нужно поступать с этими свиньями, именующими себя мужчинами!

Тело мужчины они скинули в овраг и забросали прошлогодними листьями. Расследование, проведенное по факту убийства, положительных результатов не принесло…

Ми отняла руки от лица и заплаканными глазами посмотрела на сестру.

– Я не могу больше, Ким… Я боюсь. У меня очень плохое предчувствие. Что-то страшное должно случиться – сказала она.

Глаза Ким внезапно потеплели, и она сказала:

– Потерпи еще немного, сестренка, скоро все кончится!

Она помолчала, и добавила:

– Его ищут?

– Да, – ответила Ми.

* * *

Игорь во все глаза смотрел на паренька, сидевшего напротив него в кресле, и не понимал, что происходит. Несмотря на вспомнившиеся ему слова Насти о том, что он не единственный пациент в клинике, он был настолько не готов увидеть у себя в палате кого-то, кроме людей в белых халатах, что буквально потерял дар речи.

Между тем, мальчишке, по-видимому, надоела затянувшаяся пауза, и он первым начал разговор.

– Ну, чего дар речи то потерял? Давай знакомиться, что ли – и он протянул Игорю руку, – Макс!

– Кто? – опешил Игорь и отшатнулся.

– Эй, ты чего? – в свою очередь вздрогнул мальчишка, – не бойся, я не псих, не царапаюсь и не кусаюсь.

– Да нет, ничего, – Игорь смутился, – просто у меня знакомый паренек есть, я о нем тут недавно думал, вот и испугался немного.

– Он что, злодей какой-то, что ты от одного имени его вздрагиваешь? – заинтересованно спросил мальчишка, – расскажи, а то до ужина еще долго, и делать все равно нечего.

– А разве не запрещено шастать по другим палатам? – вопросом на вопрос ответил Игорь и, заметив, как мальчишка смутился, добавил: Слушай, я тут второй день только, расскажи мне об этой клинике, а то я ничего толком не знаю.

– Клиника, как клиника, – охотно начал мальчишка. – Только народу мало. Сейчас, например, только трое лежат: в пятой палате – я, в шестой – Светка, в седьмой – Ромка, ну и вот ты – четвертый.

– И давно вы здесь? – спросил Игорь.

– Ну… Я – около недели, Светка с Ромкой – около месяца, наверное. Он внезапно сделал серьезное лицо и спросил у Игоря: слушай, а это к тебе сегодня милиционер приезжала? Я в окно вроде милицейскую машину видел.

– Ко мне, – неохотно ответил Игорь, – его начал раздражать этот болтливый Макс.

– Чего натворил? – и в глазах Макса загорелся огонек любопытства, и он попросил: Расскажи!

– Да ничего не натворил, у меня родители погибли, и я ездил на опознание, а на обратной дороге мы попали в аварию, и эта женщина погибла, – сказал Игорь и спокойно посмотрел на Макса.

Макс вздрогнул и притих. Он посмотрел на Игоря и тому показалось, что его новый знакомый сейчас расплачется. Но мальчишка только шмыгнул носом и сказал:

– Жесть… Прямо фильм ужасов какой-то… Извини, про родителей не знал… – и он смущенно замолчал.

– Ты первый раз лежишь в клинике? – чтобы развеять затянувшееся молчание спросил Игорь.

– Ага! – вновь оживился Макс, – родители сослали. Я тут в игру одну интересную играл. Школу совсем забросил. Один раз, когда родители на дачу уехали, трое суток почти без перерыва играл! Спал по три – четыре часа, даже ел за компьютером. Зато персонажа круто прокачал – с гордостью сказал он.

– Ну, и что было дальше? – заинтересовавшись, спросил Игорь.

– Ну… Что дальше. Дальше были разборки. Родители сказали, что с таким режимом дня как у меня, мои похороны пройдут гораздо раньше, чем у них. Отвели к психиатру, ну а он уже определил меня сюда. Вот и парюсь здесь – закончил Макс, и добавил: А вообще, здесь здорово! Хоть от школы отдохнуть можно!

Игорь почти не слушал о том, что говорил ему Макс. Только что услышанные им слова заставили его побледнеть. «Похороны! Похороны родителей!» Он лихорадочно начал думать. Его родители умерли вчера. Утром в машине Серова говорила, что похоронами займется какой-то специальный комитет. Игорь точно не помнил, но вроде где-то он слышал, что похороны происходят на третий день. То есть… То есть они должны состояться завтра!

И что? Скоро вечер, а ему, кроме Серовой, так никто ничего и не сказал о предстоящем завтра мероприятии – ни люди с этого мифического комитета, ни доктор Громов, никто! Внезапно еще одна мысль пришла ему в голову. Сначала она показалась Игорю слишком чудовищной, но он заставил себя не отмахиваться от нее.

– Макс! – Игорь в волнении подскочил с кровати. – Макс! У тебя есть сотовый?

– Есть, – ответил мальчик, – только денег там мало осталось, на один звонок только.

– Слушай! – Игорю показалось, что от волнения он сейчас сойдет с ума, – дай мне позвонить в одно место, мне очень надо!

– Бери, конечно, – и Макс с удивлением протянул Игорю телефон.

Пальцы Игоря дрожали, но он все же набрал номер и приложил трубку к уху. Секунд десять в трубке раздавались длинные гудки, а потом женский голос сказал: «Алло!» Игорь смертельно побледнел и почувствовал, что ему не хватает воздуха. Это был голос его мамы. Он выронил телефон и, оседая на кровать, совершенно четко ощутил, что вновь теряет сознание.

…Мать и отец Игоря в полной тишине сидели в своей квартире и смотрели на двух мужчин. Вскоре у одного из них зазвонил сотовый телефон. Мужчина приложил трубку к уху, и некоторое время слушал, затем убрал телефон и сказал: «Звонок засекли. Это примерно в двадцати километрах на северо-запад от города. Предположительно – клиника доктора Громова». Спустя минуту все уже сидели в милицейской машине.

* * *

Игорь сидел в камере, прислонившись спиной к холодной каменной стене, и думал, кто же все-таки такой этот Макс? Он вспомнил силу, исходившую от молодого жреца, вспомнил молниеносно брошенное заклятье и его последствия. Игорь не сомневался, что, окажись он в бою один на один с Максом, тот разделался бы с ним за считанные мгновения. Его силу можно было бы объяснить, если жрец действительно был сыном мага Хеона. Но даже в этом случае его мастерство вряд ли было бы столь совершенным.

Странно, но Игоря совершенно не волновала своя судьба, он спокойно ждал утра, хотя знал, что это утро будет для него последним. Его не страшил суд, возможные пытки и мучительная казнь, он пытался объяснить то, чему пока никак не находил объяснения.

Если Макс настолько силен, насколько хочет казаться, то почему охота на них с Кайманом длилась так долго? Да, их умения были смертоносными, их мастерство было отточено до предела, но всех магических знаний его друга, сейчас Игорь понял это совершенно отчетливо, не хватило бы, чтобы остановить даже простенькое заклятье, если бы его применил этот жрец.

Тогда почему Макс допустил гибель стольких своих воинов, если мог сразить его с Кайманом одним единственным заклятьем? Может быть, он присоединился к погоне, только тогда, когда их уже окружили в Топях?

Внезапно камера осветилась. Из засиявшего в углу портала вышел Макс. Одетый в белоснежные одеяния, он был почти не различим на фоне портала, но его насмешливый голос Игорь услышал совершенно отчетливо:

– Все гораздо проще, мой друг! Мне нужны были человеческие жертвы. Понимаю, эти слова странно и, наверное, даже страшно слышать от светлого жреца, но, тем не менее, некоторым заклинаниям из моего арсенала магии нужна человеческая кровь.

Игорь молчал, пораженный… Так вот в чем дело! Он слышал о тайном учении некромантов, которое считалось давно утраченным – страшной жертвенной магии. Все поколение некромантов, когда-то давным-давно населявших этот мир погибло в войне, в которой впервые и была применена эта смертоносная магия. Тысячи лет потребовалось выжженной земле, чтобы на ней вновь зародилась жизнь. Летописи говорили, что все сведения об этой магии были безвозвратно утеряны, но, видимо, это оказалось не так.

Игорь с ужасом смотрел на стоявшего перед ним человека. Ему казалось, что белоснежные одежды жреца темнеют, что за спиной Макса разворачиваются огромные черные крылья, он словно наяву видел потоки крови, в которых этот страшный человек собирается утопить мир.

– Ну, зачем, зачем так трагично, – вновь усмехнулся Макс, и Игорь только сейчас сообразил, что тот читает его мысли. Кровь, конечно, будет, – продолжал Макс, но не в таких количествах, как ты это представил в своих мыслях. Да и цвет одежды я менять не собираюсь – мне нравится белый цвет.

– Ты чудовище! – вне себя от ярости закричал Игорь и, вскочив на ноги, бросился на жреца.

Тот небрежно шевельнул рукой, и Игоря отбросило к стене. Он скривился от боли и, лежа на полу, произнес со всей ненавистью, на которую был способен:

– Негодяй! Подлый убийца! Да, я тоже убивал! Но убивал в бою! Своим мастерством! А ты, ты, черпаешь свою силу из смерти других людей!

– Какая речь! – с сарказмом произнес Макс. Если бы ты произнес ее на суде, я бы не оставил от твоих высказываний камня на камне, но на суде ты будешь молчать, и знаешь почему? Потому что мне не нужно, чтобы ты говорил о том, что услышал здесь.

Жрец посмотрел на него, и Игорь почувствовал, как немеет все тело. Он не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, а его язык, казалось, чудовищно распух и не давал раскрыть рта.

Макс удовлетворенно кивнул и уже повернулся к порталу, но внезапно обернулся и сказал с дьявольской улыбкой:

– Ах да! Еще кое-что! – он подошел к Игорю поближе и, наклонившись, отчетливо сказал ему в самое ухо: Твой дружок полосовал кинжалом мертвое тело. К вашему приходу Хеон был уже мертв. На ужин я подарил своему отцу бутылку замечательного вина, в которую подмешал немного яда.

Сказав эти слова, Макс шагнул в портал, и тот, спустя мгновение, погас.

…Игорь плохо помнил, как через какое-то время дверь камеры открылась и два жреца, подхватив его под руки, поволокли его по коридорам подземелья.

Как во сне он видел огромный зал и восседавшего на иссиня-черном троне молодого жреца в белоснежных одеждах.

Словно издалека он слышал длинный список зачитываемых обвинений и громкий голос, который произнес: «Виновен!»

Он слышал гул многочисленных голосов, сквозь застилавшую глаза пелену видел знакомую ему во всех деталях площадь Города Драконов, запруженную толпой народа.

Он чувствовал, как его руки и ноги приковывают к большому деревянному щиту, и видел цепь лучников, выстраивающихся напротив него.

Внезапно сознание прояснилось, и он услышал громкий голос Макса, разнесшийся над площадью: «Начинайте!» А спустя еще мгновение пришла чудовищная боль…

* * *

Доктор Громов сидел перед горящим камином в своем кабинете и бросал в огонь документы. Бумажные листы, корчась в пламени, превращали в пепел историю его клиники. Он торопился. Тем не менее, когда в его руках оказалась одна история болезни с пометкой красными буквами «VIP», он замешкался.

…Первая встреча с Максимом произошла несколько лет назад. Громов работал тогда детским психиатром в одной из клиник города и считался лучшим специалистом в своей области. В один из дней, когда он уже заканчивал прием и собирался пойти домой, в дверь его кабинета постучали. Вошел крепкий молодой человек и передал ему сложенный вчетверо лист бумаги.

«Виктор Александрович! – начиналась записка. – Не могли бы вы проконсультировать нашего сына? По некоторым причинам, о которых мы предпочитаем не говорить, мы не можем обратиться к вам лично, равно как и не можем допустить того, чтобы информация о состоянии здоровья сына вышла за пределы нашего дома. Мы будем очень признательны, если вы сможете подъехать к нам немедленно. Человек, который передаст это письмо, доставит вас в наш дом. Любая сумма, которую вы назовете, будет выплачена сразу после консультации. Надеемся на вашу порядочность и умение хранить врачебную тайну».

Дальше в записке стояла подпись и, прочитав ее, Громов похолодел – эту фамилию он часто слышал по телевизору. Он поднял глаза на молодого человека, который передал ему записку, и кивнул.

Через час, поговорив с мальчиком, он уже почти не сомневался в своем диагнозе. Мальчик, развитый не по годам для своего возраста, страдал серьезным психическим расстройством. Одна фраза, которую доктор услышал от Максима во время разговора, потрясла его. На вопрос Громова: «Максим, какая мысль беспокоит тебя больше всего?», мальчик спокойно сказал: «Мне кажется, я рожден для того, чтобы править миром».

Он начал лечить Максима и через какое-то время добился значительных успехов. Родители мальчика были без ума от радости, но Громов понимал, что это улучшение временное, и болезнь может обостриться в любой момент. Он не стал этого скрывать и поговорил с отцом Максима. Тот выслушал его и сказал:

– Любые деньги… Все, что хотите… Но сделайте так, чтобы Максим выздоровел…

– Понимаете, – Громов замялся, – на сегодняшний день не существует препаратов, гарантирующих полное выздоровление. Я бы мог попробовать разработать такой препарат, но мне нужна собственная клиника. И еще… Он помолчал и добавил: Для скорейшего достижения результата препарат необходимо испытывать на людях, а не на лабораторных животных. Я не буду скрывать, что это незаконно.

Отец Максима внимательно посмотрел на Громова и кивнул.

В загородном особняке для Громова организовали клинику. Очень быстро она обрела славу самой известной клиники по лечению детских неврозов, и мало кто знал, что эта клиника – всего лишь испытательный полигон для разработки нового психотропного препарата.

Испытания шли полным ходом, и Громов не сомневался, что сумеет достигнуть положительного результата. Все изменилось полгода назад, когда его коллега, Эдуард Соловьев, занимавшийся разработкой нового лекарства, в один из вечеров зашел к нему в кабинет совершенно растерянным.

Растерянность на лице фармаколога граничила с ужасом, и Громов, предчувствуя недоброе, сказал:

– Выкладывай…

– То, что получается… Это нечто невероятное… – запинаясь, начал Соловьев.

– Не тяни! – в нетерпении выкрикнул Громов, – что там у тебя получается?

Бледное лицо фармаколога покрылось пятнами, он помолчал, собираясь с духом, и наконец тихо сказал:

– Наркотик… Новый наркотик…

Слова эти подействовали на Громова как дубинка, обмотанная тряпьем – мягко, но оглушающе.

– Ты, что? С ума сошел? – прошептал он, вглядываясь в Соловьева.

– Нет, Виктор… Ошибки нет… – тихо, но твердо сказал Эдуард, – что-то пошло не так… Мы изобрели новый, неизвестный науке наркотик.

Несколько мгновений в кабинете стояла напряженная тишина, а затем Эдуард поразился перемене, произошедшей в лице Громова.

– Сейчас же уничтожь все результаты! – яростно зашептал Громов, приблизившись вплотную к фармакологу. – Слышишь? Все записи, все образцы препарата, все! Ты меня понял?

– Понял, – ответил Эдуард, и поспешно вышел из кабинета.

На следующее утро Соловьев на работу не явился. Все опытные образцы и записи испытаний нового препарата исчезли. Осторожные розыски, предпринятые Громовым, результата не принесли – Эдуард исчез бесследно. Стараясь не думать о том, что произойдет, если результаты их деятельности окажутся в поле зрения милиции, Громов начал новые опыты, и вскоре, как ему показалось, добился значительного успеха.

Лишь одно беспокоило его: во время одной из консультаций Максим рассказал ему, что увлекся новой игрой. Спустя несколько месяцев Громов уже не мог не заметить изменений, которые начали происходить в психике мальчика. Он настоятельно рекомендовал отцу оградить Максима от игры, но тот в ответ лишь рекомендовал ему ускорить работу по созданию препарата.

…А потом случилось страшное. Громов с ужасом вспоминал события последних дней, которые сделали его невольным соучастником ужасных преступлений…

Он еще раз посмотрел на историю болезни, которую держал в руках, и решительно бросил ее в огонь. За спиной скрипнула дверь. Он обернулся и посмотрел на вошедшую.

– Слишком поздно, мой дорогой доктор, – сказала Ким. Через несколько минут они будут здесь.

– Это все ты! – Громов в ярости поднялся на ноги. Ты! Ты и твоя идиотская игра! Если бы не это, я бы смог вылечить его! А сейчас… Сейчас все кончено. Трое моих сотрудников в морге! И вы, вы убили их!

– В морге? – зло усмехнулась Ким. Уж не в том ли самом морге, в котором наш уважаемый доктор самолично гримировал муляжи, чтобы сделать их максимально похожими на якобы погибших родителей? И уж не тот ли самый доктор пожаловался нам на то, что Наталья Ивановна, кажется, догадывается о том, для чего в действительности нужна эта клиника? То, что она в нужный момент оказалась в нужном лифте, спасло тебя и твою работу. Спасло бы, если бы ты не потерял головы из-за этой девчонки!

– Я любил ее! – крикнул Громов. – Настя была замечательным человеком, а вы убили ее! Как ты не можешь понять? Макс сошел с ума!

– Максим сошел с ума? Да нет, это ты сошел с ума, уважаемый доктор! – зловеще усмехнулась Ким.

– Все кончено, Ким, – отрешенно сказал Громов, – я не смогу больше ему помочь. Все кончено…

В тот же миг Ким резко взмахнула рукой. Лезвие метательного ножа по рукоятку вошло в грудь доктора. Некоторое время Громов с удивлением смотрел на торчащий в груди нож, а потом тяжело рухнул на пол.

Ким подошла ближе и посмотрела на мертвого доктора. Затем она достала из кармана небольшую прозрачную бутылку и швырнула ее в решетку камина. Пламя, вспыхнувшее со страшной силой, на миг осветило комнату и закрывшуюся за кореянкой дверь. Через минуту кабинет доктора Громова был объят пламенем.