Текст книги "Дело Магнитского. Зачем начали новую холодную войну с Россией?"

И обвинить ментов в краже было принципиально важно, несмотря то что они-то Браудера в этой краже не обвиняют. Но Браудер уже является осужденным, а не только подозреваемым, по другому эпизоду: уклонению от уплаты налогов в особо крупных размерах. И этот приговор – на девять лет – считается в мире политически мотивированным. Потому что Браудер обвиняет ментов, как и вообще российское государство, в коррупции и в убийстве ее разоблачителя Магнитского.

Здесь надо отметить такой факт. В июле 2008 года в прокуратуру и Следственный комитет было направлено некое письмо от Пола Ренча, зиц-председателя одной из компаний Браудера. В нем Ренч – не Хайретдинов и не Магнитский, а именно этот странный пожилой господин, который и по-русски не говорит, – в первый раз обвинил милицию и чиновников в том, что они украли налоги. Письмо датировано одним числом, а переведено на русский якобы неделю спустя. Позже в Нью-Йорке под присягой Ренч говорил, что он этого письма не писал. И даже не знает, кто эти героические разоблачения начертал. И лишь упоминает Ивана Черкасова как человека, с которым он это письмо «обсудил», перед тем как подписать.

Как я потом обнаружил, первая статья в российской прессе о краже из бюджета с помощью налогового возврата, в «Ведомостях», появляется 24 июля 2008, практически в одно и то же время с этим письмом, если верить его датировке (статья опубликована в № 2158 под заголовком «Заплатить за Билла»). На день позже написания английского оригинала, но несколькими днями раньше, чем письмо было переведено на русский язык. Доставлено в правоохранительные органы, таким образом, оно могло быть лишь после публикации материала на эту тему в прессе.

Статья в «Ведомостях» излагала историю практически по версии Браудера. И гораздо четче и подробнее, чем «разоблачения» Магнитского, сделанные на допросе десятью неделями позже. И, насколько мне известно, никто авторов статьи не сажал и не пытал. Может быть, их уволили или впаяли выговор? Этого я выяснить не смог.

Так или иначе, можно констатировать, что схема была раскрыта в прессе до допроса Магнитского. Когда я это обнаружил, вся теория Браудера в моих глазах стала окончательно рассыпаться. Я даже иронично сделал себе пометку, что, оказывается, первооткрыватель «кражи века» – вовсе не Магнитский, а дедушка с британского острова Гернси, который сам о своем открытии давно позабыл. Ну что ж, старость не радость.

Октябрь 2007-го. Как команда Браудера «узнает» о краже компаний

На разных стадиях и кинопроизводства, и своих сомнений я под камеру обсуждаю обстоятельства этого детектива с разными людьми – с моим оператором, монтажером, актерами. Вот я спонтанно говорю Анне, девушке-монтажеру: «Хорошо, Браудер не знал, что компании кто-то перерегистрировал. Но в какой-то момент он же узнал? Его команда в какой-то момент стала писать жалобы».

Аргумент Браудера и его сторонников, в том числе авторов доклада ПАСЕ по Магнитскому, Андреаса Гросса и Гюнтера Ширмера такой: команда Браудера еще до кражи из бюджета предупреждала власти, что делается нечто незаконное. Тем логичнее и важнее был мой вопрос: что именно Браудер узнал и когда? Ответы, которые Браудер давал в наших интервью, на своем сайте, в своей книге, лишь множат противоречия и порождают новые вопросы. Особенно если их сопоставить с тем, о чем говорят сохранившиеся документы, а главное – с тем, о чем свидетельствуют (на допросах и в жалобах) сами члены команды Браудера – те же Магнитский и Хайретдинов.

Так, на важнейший вопрос – когда и как они узнали о краже компаний – Браудер сообщает, что в его офис позвонил некий судебный пристав. Эти показания при чуть более пристальном взгляде на то, как работает российская судебная система, кажутся совершенно нереалистичными. И при этом входят в противоречие с показаниями Магнитского.

В показаниях Магнитского от 5 июня рассказывается следующая история. 16 октября 2007 года ему были доставлены письма, информирующие о том, что три компании (ООО) Браудера (говорим так для краткости, ибо формально компании принадлежали HSBC Management (Guernsey) Limited, но сам Браудер их называет своими, то есть он их изначально контролировал) – «Парфенион», «Махаон» и «Рилэнд» (обозначим их как П.М.Р.) – участвуют в качестве ответчика в нескольких арбитражных судебных процессах в Санкт-Петербурге. Точнее, как объяснял Магнитский, он получил исковые заявления и определения судебных инстанций о начале процессов. На сайте суда он увидел, что по некоторым искам были уже приняты решения взыскать с компаний крупные суммы: с одной – 1,7 миллиарда рублей, с другой – 7 миллиардов. В документах, разумеется, указан и удачливый истец. Это никому не известная фирма «Логос Плюс».

Я люблю порассуждать на философские темы в абстрактных категориях, но как режиссер я привык представлять и выстраивать конкретные мизансцены. В том, как Магнитский описывает получение этих писем, чувствуется какая-то расплывчатость.

«В связи с тем, что Файерстоун Данкен (СиАйЭс) Лимитед осуществляло юридическое бухгалтерское сопровождение деятельности ООО «Парфенион», ООО «Рилэнд» и ООО «Махаон», представители Файерстоун Данкен (СиАйЭс) периодически проверяли и получали всю корреспонденцию, приходящую в адрес вышеуказанных обществ. В середине октября 2007 года при очередной проверке корреспонденции, которая направлялась на юридические адреса Старопименовский пер., д. 13, стр. 2, 6-й этаж и Москва, улица Образцова, д. 19, стр. 9, по которым зарегистрированы ООО «Парфенион», ООО «Рилэнд» и ООО «Махаон», выяснилось, что на адрес в Старопименовском переулке были доставлены несколько писем, в которых находились судебные определения о назначении Арбитражным судом города Санкт-Петербурга и Ленинградской области судебных заседаний по искам ЗАО «Логос Плюс», а также копии самих исков, предъявленных ООО «Парфенион», ООО «Рилэнд», ООО «Махаон». Это выяснилось 16 октября 2007 года».

В сценарии я должен был бы написать: Сергей подходит к почтовым ящикам, вставляет ключик в скважину, открывает ящик и достает пачку писем. Или если это был не Сергей, то «представитель Файерстоун Данкен (СиАйЭс)», и если мы этого человека видим в фильме несколько раз, то лучше бы дать ему имя. Но из этих «периодически проверяли и получали» и «выяснилось, что на адрес… были доставлены» трудно сделать вывод, как же это все выглядело. Вот есть фирма, она зарабатывает десятки миллиардов рублей, платит налоги, у нее есть адрес. Почему ее корреспонденцию «проверяют и получают» – «периодически»? Почему не просто были получены письма, а «выяснилось» – «при очередной проверке», – что «письма были доставлены» на адрес?

«Периодически» означает «не слишком часто». И что значит «при очередной проверке»? Это что, не каждый день? А вдруг там что-то срочное?

Странно это.

Идем дальше. Как я выяснил из совершенно нейтральных источников, исковые заявления посылаются заказным письмом. Суд начинается после того, как истец показывает, что ответчик уведомлен, то есть расписался в получении заявления. Суд также посылает ответчику письмо с определением о принятии дела к производству. Тоже, как я понимаю, заказное.

Первый иск к П.М.Р. был подан аж в июле 2007-го. То есть до «кражи компаний» – перерегистрация состоялась в середине сентября. Иначе говоря, и адреса были старые, и владельцы старые – Браудер или его люди. Но они ничего не знали о том, что их компании судят и в деле фигурируют огромные деньги. Как это может быть? Ну, злоумышленники, видимо, не дураки и сделали все, чтобы Магнитский с коллегами не получили исковые заявления и судебные определения. Так как исковые заявления посылает сам истец – то есть злоумышленник, – он уж мог подсуетиться и послать письмо по какому-нибудь другому адресу. Сам расписался в получении. Ну и понадеялся, что суд не станет сличать адреса, – дал кому надо взятку и т. п. Кстати, взятку давать пришлось бы еще и за то, что сам суд отправит свои определения по неправильному адресу. И хотя судов было много и всего этих заказных депеш должно было быть штук двадцать-тридцать – игра стоит свеч.

Все выглядело бы более или менее логично, если бы не тот самый вопрос на засыпку: если вы не знали, то как и когда узнали?

Магнитский с коллегами должны были задать его самим себе и иметь ответ наготове. Ответ звучит так: «Это выяснилось 16 октября 2007 года».

«При очередной проверке корреспонденции, которая направлялась на юридические адреса Старопименовский пер., д. 13, стр. 2, 6-й этаж и Москва, улица Образцова, д. 19, стр. 9, по которым зарегистрированы ООО «Парфенион», ООО «Рилэнд» и ООО «Махаон»…»

Стоп. Как на Старопименовский? Как на Образцова? Это же старые, правильные адреса! Зарегистрированы ООО там были до перерегистрации, или «кражи», компаний в середине сентября. На эти старые адреса злоумышленники и их проплаченный суд ничего не должны были посылать! Иначе как же они могли бы с лета скрывать, что судятся с компаниями Браудера?! Да и Магнитский сам говорит, что до 16 октября ничего не получал. И вдруг получил! Может быть, «периодически проверяли» означает – три раза в год? Но даже и тогда за доставленные по правильному адресу заказные письма кто-то должен был расписаться. А самое главное – зачем же злоумышленники вдруг решили оповестить настоящих хозяев о том, что их компании участвуют в этой жутчайшей афере? Ведь весь смысл и вся фундаментальная логика браудеровской истории в том, что преступники украли компании, а затем от их имени, с помощью зафиксированного в судах фиктивного убытка, вернули из налоговой 230 миллионов долларов – втайне от самого Браудера, Магнитского и других.

Мне очень жаль, но вопрос на засыпку таки ведет к засыпке. Впрочем, тайники дела Магнитского на этом не исчерпаны.

И ведь тайники-то, зияющие противоречия, шокирующая неправда – не в каких-то секретных, кем-то слитых мне документах, а в открытых источниках и простом здравом смысле.

Браудер и политики, которые возвели его рассказ в ранг законов и резолюций, указывают на исключительно важный, с их точки зрения, документ: жалоба авдоката Хайретдинова в Генпрокуратуру и другие органы от 3 декабря 2007 года. У меня к этой жалобе очень много претензий, но сейчас я ее упоминаю в связи с вышеуказанными нестыковками в показаниях Магнитского.

Так вот, коллега Магнитского тоже описывает эпизод получения злосчастных исковых заявлений по почте. Представители-де «осуществили проверку почтовых ящиков». Все-таки поконкретней, чем у Магнитского. Но увы, дальше оказывается, что один из коллег, Магнитский или Хайретдинов, говорит неправду. Хайретдинов утверждает, что определений о принятии дел из судов они не получили, только исковые заявления от самого истца. Магнитский, говоря о том, какую корреспонденцию он получил 16 октября, как раз с определений и начал. Получил. И иски от истца – тоже.

В своей жалобе Хайретдинов, кстати, перечисляет (на 14-й странице) все, что необходимо было иметь для перерегистрации компаний. В отличие от Браудера его российский адвокат не говорит, что необходимы физические оригиналы уставных документов; достаточно копий. Это принципиально важно.

Идем дальше. Магнитский утверждает, что, узнав об исках, фонд Hermitage мгновенно мобилизовался для защиты своих интересов в судах. На офшорном острове Гернси была подписана доверенность на имя Хайретдинова и молниеносно выслана в Москву. Теперь уже имелась информация о судебных заседаниях (как же все-таки злоумышленники прокололись!), и следующее слушание было назначено на 22 октября 2007. Хайретдинов получил задание принять в нем участие. Это черным по белому написано в протоколе допроса Магнитского.

И что вы думаете? Хайретдинов принял в заседании участие? Нет, не принял. Это задокументировано на сайте суда. Не явился он и на следующее заседание, 26 ноября, и на следующее…

А явился лишь в новом году, в конце января. Напомню, что 230 миллионов долларов были перечислены на счета П.М.Р. 26 декабря 2007 года.

Что же в это темное время года делает наш крупнейший иностранный инвестор мистер Браудер? Он рассказал об этом вкратце еще в 2010-м, но подробней написал в своем бестселлере «Красный бюллетень».

Он много и успешно работает. По своей профессии – зарабатывает деньги на бирже. Его, как известно, лишили этой возможности на российском рынке (хотя на любой бирже можно играть, находясь где угодно; когда Браудер сетовал на то, что ему закрыли визу, он, видимо, жалел о потере своей машины по минимизации налоговых отчислений, ну и удоев дивидендов для миноритариев); однако он не унывает и осваивает другие регионы планеты. Вот он в Корее, готовится к важной деловой встрече, борется с джетлагом, как вдруг – гром среди ясного неба! – у него зазвонил телефон.

Беспокоит Вадим Клейнер из Лондона. «Нам позвонил судебный пристав из Петербурга сегодня утром». Одна из фирм П.М.Р. должна выплатить какой-то непонятной фирме 71 миллион долларов.

Не будем передавать описание реакции Билла во всех подробностях, продиктованных его богатым воображением. Вот сухой остаток. Даже если представить, что питерский судебный пристав не поскупился и набрал правильный лондонский номер Hermitage, то почему он звонил именно туда? Иск на эквивалент 71 миллиона долларов действительно был проигран в питерском суде, но проиграла его компания «Махаон», зарегистрированная по (новому!) московскому адресу, и никакой Hermitage, с точки зрения питерского пристава, к этому «Махаону» не имел ни малейшего отношения.

Далее. Почему Магнитский ничего не знал об этом звонке? Ведь Браудер рассказал мне о нем в ответ на вопрос «Как вы узнали, что ваши компании украдены и участвуют в фиктивных судах?». На тот же вопрос отвечал Магнитский следователю. Но ответил совсем не так, как Браудер.

У иска, в связи с которым якобы звонил пристав, есть номер: А56–22474/2007. По этому иску «Логос плюс» выиграл у «Махаона» 1 669 479 000 рублей. Это приблизительно 71 миллион долларов. Совпадения быть не может – суммы, отсуженные у П.М.Р. в других делах, сильно отличаются от этой.

Незадолго до этого выигрыша «Логоса» у «Махаона» другая из этих трех ОООшек, «Рилэнд», проиграла тому же «Логосу» астрономические 7,5 миллиарда рублей. И лучше бы советники и писатели Браудера называли эту сумму – около 300 миллионов долларов. И солидней звучит, и надежней… Потому что пристав совершенно точно не мог звонить по поводу 71 миллиона, о которых нам рассказывает Браудер. Дело в том, что ни пристав, ни истец вообще ничего не могут требовать от ответчика, пока суд не выдал исполнительный лист. На основании этого документа истец (называемый также «взыскателем»), то есть в нашем случае злоумышленник, пишет заявление приставу и тот возбуждает исполнительное производство. После этого пристав и мог бы теоретически позвонить проигравшей суд стороне. Исполнительный лист в деле А56–22474/2007 был выдан 23 октября 2007 года.

Задействует пристава истец. В чем же в данном случае была бы мотивация истца, злоумышленника – задействовать пристава? Ведь злоумышленник знает, что не то что миллионы, а даже сто долларов с Браудера не получит. У него другая цель – тихо забрать судебное решение об убытках. И – прямиком в налоговую. Но косяк с хронологией, по-моему, еще серьезней отсутствия мотивации. Браудер говорит, что звонок Клейнера был 16-го. Клейнер говорит, что пристав звонил рано утром. Со всеми разницами во времени дата зафиксирована: 16 октября. По делу А56–22474/2007 с проигрышем в 71 миллион долларов появление на сцене пристава до 23 октября исключено. По другому делу, где проиграно было 300 миллионов долларов, – с большой натяжкой, но у Браудера был бы довод. Там исполнительный лист был выдан 15 октября. Эх… Может быть, в следующем издании книги команда Браудера догадается подправить информацию.

Таким образом, я подошел к месту, где у меня возникли действительно серьезные вопросы. Налицо явные противоречия между свидетельствами Браудера, Магнитского и Хайретдинова, при этом и сами их свидетельства неправдоподобны.

А вопросы важнейшие. Потому что именно эти браудеровские компании, ответчики по упомянутым судам, получили в итоге возврат на 230 миллионов долларов – и необходимо точно знать, кто их в тот момент контролировал. Были ли они действительно украдены.

И если рассказ о том, как хозяева узнали, что их компании украдены, не правдив, то возникают сомнения во всей истории. Может быть, команда Браудера знала об этой перерегистрации? Может, никто эти фирмы и не крал?

Кто-то скажет, что произошла череда совпадений и исключительных случаев. Конечно, исключения бывают. Может, нашелся такой пристав, который решил позвонить в Лондон, да еще прежде всех исполнительных листов и сроков. Может, нашлись такие истцы, которые послали не заказные письма, а простые. И да, допустили гигантскую ошибку. За это теперь они в «списке Магнитского». А кто-то и на том свете. Но среди них же и алкаши были. Вот, значит, по пьяной лавочке и послали не туда… То есть как раз туда – Сергею Магнитскому.

Однако не слишком ли много исключений?

Когда я раздумывал о том, как после показа фильма выйду к западной аудитории, которой версия Браудера всегда казалась более ясной и гладкой, я скользнул взглядом по стопке книг, среди которых был бестселллер Мартина Круза Смита «Татьяна». В свое время по его роману сняли фильм Gorky Park («Парк Горького») – клюкву о КГБ, МВД и т. п. «Татьяну мне подарил кто-то из западных друзей, сказав, что прототипом главной героини (Татьяны Петровны) былп Анна Политковская. У меня возникла идея прийти с этим чтивом на обсуждение моего фильма и вместо разбора деталей сказать: вот, видите эту книжку о России? Она продается, несмотря на то что это несусветная чушь. Там все придумано, придумано так просто, что у человека, для которого Санкт-Петербург это (только) город во Флориде, не возникает никаких вопросов. При том, что в романе упомянуты и Норд-Ост и Беслан. И там даже есть благодарность автора известным московским журналистам и активистам, которые автора консультировали. Но все это тем не менее бульварная макулатура. По моему мнению. А для рецензента Нью-Йорк Таймз – это суперуспех. Подразумевается, что роман успешный – в своём жанре. Но большинство читателей не осознаёт ограничения жанра, для них это и есть правда о России. И вот уже даже и рецензент, говорит, что Смит – писатель моральный. (Кстати, издатель у романов Смита и “нон-фикшна” Браудера один и тот же.)

И возникает вопрос: а где критерий истины? Как быть, когда идет перепалка через СМИ, слово на слово? Меня в какой-то момент стала удивлять позиция даже не Браудера, а наших соотечественников, жителей России, знающих российские реалии, но изо всех сил поддерживающих его версию. Иногда хочется сказать: или я сумасшедший, или вы.

Зоя Светова говорит мне примерно так: «Это все не важно, вы цепляетесь за детали! Важно то, что человека убили в тюрьме. Своими сомнениями вы вредите нашей правозащитной работе. Да, люди умирают и страдают в российских тюрьмах постоянно, Магнитский в определенном смысле не исключение. Но из-за того, что именно это дело приобрело такой масштаб, нам легче стало работать, защищать права заключенных. Потому что тюремщики, чиновники и даже полиция боятся попасть в списки, боятся быть обвиненными в злоупотреблениях. Поэтому «дело Магнитского», «список Магнитского» – это хорошо, это прекрасно. А кто там кому позвонил и написал – не столь важно. И вы, получается, теперь работаете против хорошего дела».

Такие аргументы поначалу ставили меня в тупик. Что на это можно ответить? Ну, наверное, только то, что плохо, когда в основании хорошего дела лежит, мягко говоря, противоречивая история. А скорей всего просто ложь. Здание на таком фундаменте не может быть прочным. Подобные споры у меня продолжаются и в СМИ за рубежом. Недавно я ответил одному норвежскому журналисту. Он говорит: «Слушайте, ваш знакомый Борис Немцов, трагически погибший, – он же отстаивал версию Браудера!» Присылает мне запись перепалки Немцова с провластным политологом Сергеем Марковым – Немцов на повышенных тонах говорит о коррумпированных следователях Карпове и Кузнецове, а Марков их защищает. Журналист говорит мне: «Вы что, один такой умный? Почему все достойные люди, которые доказали свою правоту своей жизнью и смертью – доказали то, что они на стороне добра, – согласны с версией Браудера, а вы придерживаетесь другой версии? Все журналистское сообщество доверяет версии Браудера, не видит в ней противоречий, а вы один видите – при этом вы даже не журналист, а просто режиссер! Занимайтесь своим делом и не ворошите это».

Знаете, я не считаю себя более принципиальным, чем другие. И, как я уже говорил, моя нынешняя позиция формировалась постепенно, я к ней не стремился и даже иногда внутренне сопротивлялся. Иногда я воспринимаю это как какой-то рок, фатум. И это, конечно, большое испытание, когда даже друзья тебя не понимают. Но на этом пути нет заднего хода и разворота нет. Придется ворошить и дальше.