Текст книги "Хождение на Север. Фантастика"

Марвик пожал плечами и изобразил удивление на простоватом лице.

– Так если тебе, мил человек, на псину наплевать с высокой колокольни, то зачем же тогда людей-то гонять?

Великан развёл в стороны ладони-лопаты.

– А как же иначе? Они же думают, что насолили мне крепко, радуются. Вот и дальше пускай так думают. Ну, а если поймут, что это для меня пустяк, могут новую какую пакость измыслить. И ведь действительно напакостят! Кстати! Вы ведь дальше этой дорогой пойдёте, через деревню? Ну, так и запалите там пару сараев на окраине – сойдёт за великаний погром. Неохота мне ради такой мелочи тащиться в такую даль. А вам всё равно по дороге… Я буду вам весьма признателен!

– Ну, если вы так любезны… – протянул Филя, но отвечать пришлось более заметному Марвику.

– А и верно, чего зря ноги бить! Спалим, не изволь беспокоиться.

Апар тут же вновь перешёл на злобное шипение, но уже по другой причине.

– Ты что же это, гад, по нечистому наущению у честных людей сараи палить собрался? Ох, пора проклянуть уже тебя, мерзавца, не шутя!

– Да остепенись ты, проклинатель – Марвик наклонился поближе к уху служителя и понизил голос. – Сараям-то всё равно гореть, хоть с нами, хоть без нас. А мы, под это дело, барохлишком каким-никаким разживёмся. Чего добру зря пропадать?

Апар покосился на великана.

– А ведь и верно, всё спалит, нечистый. А так хоть что-то спасём!

– Вот-вот – оживился великан и подмигнул огромным глазом изобразившему смущение Марвику. – Вы гвардейца-то почаще слушайте. Солдат жизнь знает, ерунду не посоветует.

– А вы хорошо знакомы с солдатами? – вежливо подал голос Филя, – Вероятно, многие из них очень пожалели о таком знакомстве?

Великан повертел массивной головой, поводил по сторонам глазами, старательно прищурился и разглядел-таки Филю, который старательно шаркал лапкой возле марвиковой ноги.

– Фу-у-у… Я уж испугаться успел, думал, голоса начали мерещиться, умом трагически сдвигаюсь. Ан нет, нашлась мелочишка! Какая у вас компания забавная! Вот будет занятно, если и у этого дохлого за спиной ещё кто-нибудь совсем дохленький обнаружится!

Великан вдруг запрокинул голову и захохотал. Марвик наклонился вперёд, упёрся ногами и мужественно переждал ударную волну великаньего веселья. Мимо его лица тучей пронеслись небольшие веточки, иголочки, кусочки мха… и не все мимо. Между ног прокатился здоровенный, откормленный ёж, по исконной традиции свернувшийся клубком и от того набравший изрядную скорость. На чёрно-сером шарике, сменяя друг друга, появлялись то ошалелые ежиные глаза, то маленький, поджатый хвост.

– Ну, хоть посмеялся от души – великан угомонился и смахнул с глаза набежавшую слезу, величиной с Филькину голову. Сам Филя старательно обнимал марвикову ногу, крепче чем родную маму.

– Ты хотел сказать, дохленький, что я с ними воевал? Так ведь нет же! Я сам в армии служил – правда, не в гвардии. Туда по росту не подошёл…

Великан поднялся и, гордо выпрямившись, сдвинул голые ступни.

– Разрешите представиться: рядовой Вокшуб, личный связист командующего Королевской сухопутной армией.

– Связист?! – изумился Марвик и уважительно обвёл широким жестом обеих рук великаньи телеса. – Да при таких выдающихся габаритах тебе вместо тарана, ворота в крепостях вышибать! Или пехоту вражью по полю гонять заместо барашков.

– Связь важнее – вздохнул великан и уселся обратно на своё дерево, – Ну, по крайней мере, командующий так считал. А я его команды до всей армии моментально доводил. Да вот, например…

Великан с шумом набрал воздуху в необъятную грудь и широко разинул рот.

– Пр-р-равому флангу круче заворачивать!!! – взревел он громоподобно, чего Филя, не знавший суровых армейских реалий, совершенно не ожидал и его тут же сдуло.

– … мать!!! – привычно раскатилось было эхо, но, осознав досадную оплошность, сконфузилось и увязло в ближайших кустах. Туда же воздушной волной укатило и бедолагу Филю.

– Ни разу никто не сказал, что команду не расслышал – гордо похвалился Вокшуб и шмыгнул носом. – Другая беда: они кроме моих команд вообще всё остальное слышать перестали. Жаль, хорошие были времена.

– А чего ж со службы ушёл? – не переставал удивляться Марвик, – Неплохо ведь жил, за государев-то счёт?

– Закончился у государя счёт – вздохнул великан, – А как жалованье платить перестали, так и подался я на вольные хлеба: где пианину на третий этаж подать, где котёнка с дерева снять… На пропитание хватало. Но тут служители гончаровы на меня ополчились: сжечь да сжечь! Как им только дров на это дело не жалко?! Я парочку затоптал… случайно, понятно… так и вовсе житья не стало! Пришлось вот в лесу, в пещере поселиться. Но боюсь, что и отсюда выживут в конце концов – уж больно упёртые мужики, даром что в платьях!

Марвик коварно усмехнулся и лёгким движением руки добыл из-за спины стеснительно упиравшегося Апара. Служитель корчил Марвику страшные рожи, пытался шёпотом в чём-то убедить и ни в какую не желал с нечистью общаться. Марвик, по праву сильного, настоял.

– А вот у меня как раз есть один служитель… Авось объяснит, что с тобой не так.

– Всё так! – поспешно провозгласил Апар, поскольку деваться всё равно было некуда, но троекратно кругом гончаровым себя на всякий случай осенил. – Просто от людей надо подальше поселиться, тут и благодать сойдёт… на всех. Хлынет прямо! А то ты вот сидишь тут зачем-то, аки домовой на пепелище… Тьфу, даже в пример нечисть прокралась!

– Не знаю я, куда души своей порывы приспособить! То ли стихи написать, то ли морду кому набить…

Великан наклонился к служителю так, что едва не упёрся носом в окоченевшего от ужаса Апара.

– Вот ты, как думаешь?

– У-у-у… – на вдохе просипел Апар, закатил помертвелые глаза и его отчётливо повело куда-то влево. Марвик спохватился и быстренько задвинул почти бездыханное апарово тело обратно, в безопасное заспинье.

– Про стихи-то мысль правильная мелькнула – рассудительно произнёс он, – А то, после твоего мордобоя, разве что некрологи писать: короткие и не в рифму. Ты вообще, почаще задумывайся о разумном, добром…

Марвик замолчал, жалобно глянул на великана и в тихом отчаянии взмахнул рукой.

– Да что ж такое?! Постоянно до полной красоты одного словечка и не достаёт! Прямо напасть какая-то!

– Бывает – понимающе протянул великан.

– А я как раз для вас, солдат бывших, могу стихи прочитать! – вежливо втесался в разговор Филя и тут же встал в соответствующую позу, – Я стихов уйму знаю, всяких…

 
Никто не вынуждает выбирать,
Но каждый добровольно выбирает.
Кто будет чьё-то горло разрывать,
Кто будет тем, кто горло подставляет.
 
 
Но даже этим недовольны вы,
Вам надо, чтобы всё было забыто.
Чтобы в крови были мои клыки,
А по земле бы шлёпали копыта.
 
 
И пастухи, и вожаки в одном лице,
Хоть иногда, не кажется вам странным?
Я был вам нужен волком на войне,
А здесь покорным должен быть бараном.
 
 
Я НЕ МОГУ переступать покорно
Под пастуха подстраивая шаг
И НЕ ХОЧУ вцепляться в чьё-то горло
Лишь потому, что так решил вожак.
 
 
И для себя я всё решил вполне,
Не стал я ни добрей, ни агрессивней.
Противно бегать в стае по земле,
А в стаде подыхать ещё противней.
 
 
Противно мне кого-то побеждать,
Жить побеждённым – тоже не по нраву.
Лишь огрызаюсь, чтобы отстоять,
То, что люблю и что моё по праву.
 
 
Мне в вашем мире не прожить и дня,
В нём даже день покажется мне веком.
И то, что не иду я никуда
Последний шанс остаться человеком.
 

– Складно гутаришь! – одобрил Марвик, – Хорошо, что предупредил, при случае, будешь за деньги стихи читать – уже с голодухи не помрём.

– Да, нужная вещь в хозяйстве – сборник стихов – поддержал его великан, – Самочитающийся. Ну да ладно, ты лучше скажи куда направляетесь, куда путь держите?

Тут из-за спины Марвика решительно вынырнула Савватея, опасаясь, видимо, что гвардеец начнёт про Север рассказывать. Великан оторопело шарахнулся в сторону, но взял себя в руки – солдат всё-таки, хоть и бывший.

– Я с тобой, гвардеец, уже общаться боюсь, право слово. Вот просто стесняюсь предположить, кто там ещё у тебя за спиной прячется.

– Эта последняя – честно заверил его Марвик, сочувственно улыбнувшись. – Наверно, поговорить с тобой желает.

– Ну, ну… Так куда идёте-то?

– А черепок его знает! – звонко сообщила Савватея, посчитав, видимо, что

великан глуховат. – Вон, дурак идёт куда-то, а мы уж за ним. Дуракам-то, говорят, везёт.

– Дуракам везёт, а умные везут…

– А ты, похоже, не дурак!

– Так потому тут и сижу. Думал было за вашим дураком увязаться, но тебя увидал и расхотелось. И так сплю неважно, всё страсти какие-то мерещатся, а тут ещё ты… наяву!

– А что, у нас дурак какой надо! – обиделась Савватея, почему-то за Марвика. – Правда вот, мысль у него на середине всегда заканчивается…

– Этак у него и дорога на середине закончится – опасливо проворчал Вокшуб и вновь шмыгнул носом – похоже, простыл где-то слегка. – Я уж лучше кого поумнее подожду.

– Так все умные за мной идут! – старательно, едва ли не по слогам, словно ребёнку малому, разъяснил Марвик и хохотнул, – Ну ты даёшь, дядя!

– Заколдованный круг какой-то – обречённо пробормотал Вокшуб и решительно ткнул увесистым пальцем в сторону опушки леса.

– Шли бы вы отсюда… в деревню! А то у меня от общения с вашей мутной компанией мигрень и общая печаль в организме образовалась. Стихи писать расхотелось, а мордобоя вы не переживёте, похоже. Всего доброго! – рявкнул он на прощание хорошо поставленным, командным голосом.

– …мать!!! – с полным основанием, на этот раз, громыхнуло эхо, потому как именно такая концовка по смыслу и подразумевалась.

– В-о-от! – удовлетворённо выдохнул Марвик, пошевелив пальцами ног внутри новёхоньких, мягких, чёрных сапог. – Как же мало разумному человеку для счастья надо! А, Савка, как полагаешь?

– Я вот это не надену! – тихо, но озверело ответила Савватея совсем не на тот вопрос, что ей задали. У её ног аккуратной стопочкой лежала приличного вида и умеренного цвета одежда: серый, брючный костюмчик, белая рубашечка, чёрные, высокие ботиночки со шнурками и мягкий, чёрный плащ. Подходящей шляпы, правда, в деревне не сыскалось, ну да у плаща капюшон имелся вполне достойный.

– Зря ты, девка, кочевряжишься – наставительно молвил Апар, – В приличной-то одежде тебя хоть люди бояться перестанут! А то ведь, стыдно сказать, даже великаны от тебя в ужасе шарахаются. Сама не наденешь – силой напялим, так и знай. А такого позорища более рядом с собой не потерпим!

– Всю морду расцарапаю! – убедительно пообещала Савватея соответствующим голосом, – Прямо в кровь! Прямо всем! Нечего меня мышью серой обряжать! У меня душа совсем другого цвета, дегенераты! Я личность яркая!

– А я бы на твоём месте не упирался…

Марвик с видимым удовольствием потопал новыми сапожками по зелёной травке и улыбнулся по-доброму, но со смыслом.

– Вдвоём-то мы тебя, свиристелка худосочная, в два счёта из срамной одёжи вытряхнем и в какую надо обрядим. В этом даже не сомневайся. А вот о другом задумайся крепко…

Марвик, с заговорщицким видом склонился к уху Савватеи.

– За себя-то я ручаюсь, я мужик-кремень, меня голой бабой из ума не вышибить! А вот за толстого не поручусь.

Они одновременно глянули на Апара: он ехидно, она с опаской. Служитель недоуменно оглядел себя, ничего сомнительного не обнаружил и уставился на притихших своих спутников.

– О, вишь как зыркает! – горячо прошептал на ушко встревоженной девице заботливый Марвик. – Прямо, мороз по коже! Я тебе, как подруге, расскажу, но ты уж никому, между нами чтобы… Он тут намедни уж больно жалел, что на корове жениться не может!

– Так ведь я слышала! – шёпотом вскрикнула Савватея и ухватила Марвика за руку. – Целоваться к ней лез!

– Во-о-от! Ладно, я удержал, не допустил надругательства, а то пропала бы ни за медяк, дойная!

Оба вновь поглядели на Апара, теперь уже с одинаковым опасением и служитель не выдержал.

– Вы чего там шепчетесь? Марвик, тебе заняться, что ли, нечем? Давай уже эту дуру переодевать, у меня руки прямо исчесались все…

– Я сама! – отчаянно взвизгнула Савватея, схватила одежду и прижала к лицу – только глаза испуганно блестели из полотняного вороха.

– Даже не подходи ко мне! Марвичек, пойдём со мной, пригляди, чтобы этот скотский любовник ко мне не подкрался незаметно.

– Ну конечно, для чего ж тогда друзья-то нужны? – одобрил её просьбу Марвик тихим шёпотком, – А то я в его присутствии и сам-то раздеваться опасаюсь. Смотрит он как-то… многозначительно.

Он слегка приобнял девушку за плечи и громко произнёс.

– А пойдём-ка вон туда, в кустики. Там и не увидит никто…

– Нашли время! – возмутился служитель, – Я, между прочим, вас поженить так и не успел! Греховодники безгончарные!!!

– Уж Гончара-то не поминал бы, мозгоблуд…

Минуты через три они вернулись обратно. Савватея сконфуженно теребила края чёрного плащика и чувствовала себя, судя по лицу, полной дурой.

– Чего-то вы быстро? – подозрительно пробормотал Апар и оглядел парочку. – Вы чего, действительно переодеваться ходили, что ли?

– А ты что подумал? – изумилась Савватея и её голос прибрёл отчётливый стервозный оттенок. – Нет, ты слышал, Марвик, что он подумал о честной девушке?!

– А чего от него ещё ждать? – рассудительно пробормотал Марвик, – Я ж тебе говорил: озабоченный он какой-то…

– Кто озабоченный? – воскликнул поражённый Апар, – Чем озабоченный?

Трагедией сцена не закончилась, только благодаря появлению Фили.

– Ну, вот и всё, быстренько управился.

Он вдруг остановился, замер, вздохнул восхищённо и хлопнул в ладоши возле своего лица.

– Несравненная Савватея!!! Как же вам к лицу этот наряд! Сколько изящества, благородства… Бездна очарования, шарма…

– Тебе я тоже нравлюсь? – с тихой злобой перебила его Савватея, глядя исподлобья, неласково.

– Ну конечно! Просто глаз не отвести! Правда же, Апар?

– Вот только уснёте – всех передушу к черепковой матери!

Она резко отвернулась и отбежала подальше от честной компании.

– За что? – неподдельно удивился Филя.

– За шею! – мстительно прошипел Марвик, – Ну ладно ты, нечистая сила, так ведь и этот… Служитель, туда же!

– Да с ума вы все посходили, что ли? – отчаялся хоть что-то понять бедный Апар, но в это время оглушительно взревела Савватея.

– Смотрите!!! Смотрите, ужас какой!!!

Со склона невысокого холма, где и расположилась вся компания, была прекрасно видна деревенька, подарившая всем новую одежду и пару мешков съестных припасов. Правда, она уже не производила благостного впечатления. Доносился оттуда ровный, мощный шум – словно уверенно гудела тяга в печной трубе.

От окраинных хибарок и сарайчиков к центру деревни резво и неудержимо скакало ярко-оранжевое пламя; смачно и со вкусом вгрызаясь в каждую новую постройку, оно на секунду замирало и, словно накопив силы для следующего броска, принималось терзать очередную жертву. Со страшным весельем гуляло пламя по обречённой деревне, сухое дерево охотно подхватывало сумасшедшую пляску, а тушить огонь было некому. Да и не удалось бы уже унять безумного зверя.

Растущие возле каждого дома высокие деревья вспыхивали вместе с хибарами и подбрасывали пламя высоко в небо, словно всему миру о праздничном веселье сообщали. Ясный, озорной и трескучий, поначалу, огонь, отяжелел, налился мрачной багровостью и разродился целыми тучами жирного, чёрного дыма. Только сейчас проявилась его отвратительная, дикая натура – настоящая.

Апар тяжело вздохнул и повернулся к замершему в безмолвии Филе, взирающему на ужасающее зрелище круглыми, безразмерными глазами. В этих фиолетовых озёрах плясали неистовые отблески жгучих, огненных лепестков.

– Слышь, сила нечестивая! Ты чего натворил, семя черепково? Тебя ж послали только два крайних сарая поджечь!!!

– Так ведь я два и поджёг! – пролепетал бедный Филя, не отводя ошарашенных глаз от завораживающего зрелища. – Не постигаю, как это вышло? Чай, ветер дунул не вовремя…

– Всё вовремя! – одобрительно похлопал его по плечику Марвик, – Зараз целую деревню спалить – тут талант нужен! Вишь, как всё рассчитал, моментально полыхнуло, захочешь – не потушишь! В Гвардию поступать не пробовал?

– Не-е-ет…

– Зря. Такие таланты там очень даже ценятся. Хотя, ты бы им по росту не подошёл, шибко к этому делу привередливы.

– Но я же не хотел – едва слышно промямлил Филя и прижал кулачки к сморщенному личику. Побежали с глаз долой две крупные, прозрачные слезинки, но далеко не ушли, так в кулачках и сгинули, по щекам бесславно размазались.

– Я же ведь как лучше хотел, чтобы всем хорошо…

– Вот такие добренькие улучшители завсегда беду-то и устраивают!

Апар мстительно фыркнул.

– Говорил – надо его на костёр приспособить, от черепкова отродъя добра не жди. Ну и вот вам: люди без жилья остались, когда теперь деревню отстроят, великана забьют до смерти по злобе – вот те круг… Тъфу ты – видит Гончар, я хотел сказать! Кстати, пока он ещё чего не вытворил, надо его спалить к черепковой матери – как и положено с нечистой силой обходиться. Есть как раз подходящий костерок рядом – целая деревня вон горит!

Филя поднял голову, отчаянная печаль едва через края из глаз не выплеснулась; судя по надувшимся губам, реветь вознамерился не по детски. Марвик подгрёб бедолагу поближе и прижал лохматую головёнку к своему боку.

– Ну чего опять вызверился на мелкого? Сказано тебе – не хотел. Случайно вышло. Малыша изобидеть всякий рад, нет бы поразмыслить лучше. После такого погрома люди сюда точно не вернутся, великана в покое оставят и сами успокоятся, хоть делом заниматься начнут. А то ишь, повадились каждое лето мозгоблудить, нашли развлечение.

– Полагаешь, перестанут? – усомнился Апар.

– Ясное дело – отверг сомнения Марвик. – Люди – они ведь такие: гадить будут до тех пор, пока не шибко страшно. А вот после резкого разжижения стула как-то не до того уже, знай портки перестирывай.

– Это на самом деле так! – горячо поддержал его Филя, поскольку лицом был до предела заинтересованным. – Я как-то раз скушал гадость какую-то, так у меня потом…

– Иди ты знаешь куда?! – возмутился Апар, – Не хватало нам ещё твоих мемуаров о расстроенном желудке! Заслуженный засранец широкого профиля!

– Не, не широкого – восстановил справедливость Марвик.

– Не заслуженный – поддержала Савватея.

– Не засранец! – пискнул Филя, не совсем, впрочем, уверенно. Да и вообще, вопрос не принципиальный в данной ситуации.

– Ого! – Марвик приложил к глазам ладошку козырьком и обратил взор к подножию холма. – А к нам гости. Не разберу только, кто такие. Виду странного…

– Гончар Великий! – охнул Апар и зачастил пухлой ручкой вокруг лица святые круги наматывать. – Это ж откуда столько нечисти прорвало? Гончар-то куда глядит, со всем уважением будет спрошено!?

– Глядеть-то вы тут назначены! – с готовностью хохотнул Марвик, – А вы, дармоеды, только просьбами старого домогаете, а у самих нечисть колоннами ходит! Ох, поувольнял бы я через петлю таких работничков!

Действительно, для глаз служителя зрелище оказалось удручающим. Шагали в горку понурые мужички невеликого росточка – Апару едва ли повыше колена, однако, вполне себе самостоятельные. При седых, всклокоченных бородах, в портках домотканого сукна различной поношенности, в растоптанных лаптях, а то и вовсе босиком – благо лето. Они остановились рядом с путниками, сбились в кучу и оказалось их много, уж никак не меньше пары сотен.

– Здорово, мелкий народец! – попытался быть вежливым Марвик, как всегда неудачно. – Откуда идём, куда путь держим?

– Почему мимо костра? – тихонько добавил Апар, но не шибко зычно, на случай, если никто не поддержит.

– Погорельцы мы, сироты несчастные – горестно пробормотал ближайший мужичонка, с пучками соломы, застрявшими в бороде, – Остались безо всего, куда идём – сами не знаем. Ох, доля наша тяжкая!

– Вы что же, деревенские что ли? – изумился Марвик, – Так мы, вроде, всех жителей на дороге недавно видели…

– Так то – люди! Они собрались и ушли, а нам куда? Нам при хозяйстве состоять положено: при домах, при банях, при овинах да конюшнях… Не осталось теперь ничего – одни угли, да пепел по ветру мотается. Бездомные мы теперь, безхозные, никому не нужные. Ох, беда!

– А вы тут не видали, часом, существо неведомое, отвратное? – выглянул из толпы старикашка с потрёпанным банным веником в руках. – Сам мелкий, шерсть фиолетовая, на крысу похож, поганец.

– Ужасы какие ты рассказываешь! – звонко втесалась в разговор Савватея, злобно зыркнув в сторону Апара, – Нам такая страсть даже с похмелья не мерещилась.

– Жаль! – выдохнул старичок, – Мы бы этого поджигателя долго-о-онько убивали, лет сто, полагаю. Столько народу без крова оставил – и гончарова народу и не очень!

Апар кашлянул деловито и гордо приосанился.

– А вы что же, безгончарные, вот так спокойно в деревне обитаете? А служитель-то деревенский куда смотрит? Ведь непорядок же это, не по гончарову укладу…

Старички загомонили: кто возмущённо, кто недоуменно, а кто и насмешливо.

– А служителю-то что, жить спокойно не хочется? – ехидно осведомился дедок шибко противной наружности, даже гадать не хотелось, за какое помещение в хозяйстве он отвечал. – У него ведь и дом имелся

и лошадка, и в баньку, чай, не раз в год заглядывал… Чего ему с нами ссориться? Так что он правильно в жизни расположился: к Гончару лицом, к нам спинкой, всем хорошо и никто никому не мешает.

– О! – Марвик глубокомысленно поднял палец, – Здравомыслящие люди завсегда найдут возможность ужиться. Даже если и не люди вовсе.

Он опустил палец и оглядел нечистое собрание.

– Ну, и куда вы теперь? Я так понимаю, в каждой постройке и так свой хозяйчик обитает, а вы, лишние, не нужны нигде?

Долгий выдох был ему горестным ответом. Пригорюнились дедки, опечалились.

– А я тут неподалёку пещеру видел, в ней великан живёт – так у него в пещере наверняка хозяйчика нет. Вот и устроились бы там. Будете пещерниками – всё лучше, чем бездомниками.

Апар дождался, пока нечестивая процессия уберётся подальше и нарочито внимательно огляделся.

– Ну, и где наш фиолетовый крысёныш?

– Туточки я…

Филя выкарабкался из-под плаща Савватеи и смущённо оглядел всех честными глазами ни в чём не виноватого существа.

– Милая Савватея была так любезна, спрятала меня. Не жить бы мне без её заступничества. Думается, эти сто лет мне показались бы о-о-очень длинными…

– Вот ты подумай! – изумился Апар, но посмотрел при этом как-то даже одобрительно, – Его убивать пришли, а у него одно на уме! Даже тут к девке под юбку шмыгнул!

– Я его сама туда затащила! – возмутилась было Савватея, но тут же поперхнулась и замолчала.

Апар вздохнул и осенил себя святым кругом.

– Ну, вы с Марвиком известные скромники. Ох, не отмолить мне грехи ваши тяжкие, извращенцы безгончарные! Или уж плюнуть, не мучиться?